"Сестры" - читать интересную книгу автора (Русанова Ольга)

Глава двадцать четвертая. Сестра

Все эти дни в детском доме столько говорили о подполковнике Журавлевой, об открытках и Жениной сестре Зине, что Тамаре Петровне пришлось вмешаться.

— Девочки, довольно об этом. Ведь Жене тяжелы эти разговоры, она тревожится, нервничает. Займитесь-ка чем-нибудь и ее займите. Пионерки, что у вас там по плану — игра, поход, спектакль?

Пионерки решили снова устроить «волшебный уголок», который всем так понравился. Только там будут не одни электрические, а всякие чудеса — химические, математические…

После обеда Лида, Майя и Аля с толстой тетрадкой «Журнал юных химиков» уселись на ступеньках веранды. Девочки выбирали опыты: как из «воды» получить кристаллы «золота», как «молоко» превратить в «воду», а «воду» в «молоко».

Аля то и дело приговаривала:

— Потрясающе!

И незаметно зевала. Они не состояла в кружке, но делала вид, будто интересуется им, потому что не каждый ведь может сказать: «Я люблю точные пауки!» Сама Тамара Петровна говорит, что химией увлекаются всегда самые серьезные девочки.

— Понимаете, даже мысли можно отгадывать, — шопотом проговорила Лида. — Я буду магом и скажу: «Шалды-балды, караван-сарай, рахат-лукум, халва-сабза-урюк и арык! О чем думает Женя?» И окуну блюдце в «воду»! На блюдце выступает большая зеленая цифра «пять». «Вот, товарищи, о чем думает Женя: сдать экзамены на пятерку». Аля, интересно?

Аля не слышала — она смотрела на Женю и думала: пойдет она на футбол или не пойдет? Ведь это сегодня «Чистые пруды» играют с «Воронцовым полем», лучшей школьной командой. А если Женя пойдет, она позовет и девочек.

Женя сидела на веранде за длинным столом и по придуманному ею способу в одно и то же время занималась чистописанием и грамматикой — переписывала прописи, которые Лида составила ей из грамматических правил: «Приставки из, воз, раз, без, низ, чрез пишутся, как слышатся…»

Возле Жени на маленькой табуретке Нина баюкала куклу.

«Пойдет! Она с самого утра все пишет. А весь день писать нельзя!» — решила Аля и повеселела. Она уже видела себя на стадионе.

— Аля, я тебя спрашиваю: интересно или неинтересно? — повторила Лида.

— Страшно интересно! — Аля уже представила себе, как ребята в красных майках загоняют в ворота мяч.

— Вот и я говорю — химия не может быть скучной! — подхватила Лида.

Но тут Аля вспомнила, что вчера, когда все пошли кататься на «чортовом колесе», Женя осталась учить грамматику. В Дом тюнеров она тоже не ходила, хотя там был утренник и жонглеры из цирка. Она даже отказалась от экскурсии в село Коломенское. «Нет, — вздохнула Аля, — никуда эта Женька сегодня не пойдет!»

А Женя написала в двадцатый раз: «…пишутся, как слышатся», и объявила:

— Девочки, пошли на футбол, а то опоздаем.

— На футбол? — Аля вскочила и подбежала к столу. — Я тоже хочу!

— Ну и пойдем! — Женя вытерла перо, закрыла чернильницу. — Витя всех звал.

— Пошли! — решила Шура. — Если только Тамара Петровна позволит.

Тамара Петровна отпустила Женю, Лиду, Шуру, Галю и Алю.

— А я? — жалобно пропищала Нина. — Я тоже хочу. Я с Женечкой.

Тамара Петровна улыбнулась:

— Что с тобой поделаешь! Только там, на футболе, сидеть смирно. Знаю я этих болельщиков! Как увлекутся… Идите, но чтобы мне не пришлось за вас краснеть.

Через четверть часа вся шестерка уже свернула в узкий переулок около Чистопрудного бульвара. Вот и школьный двор. Возле открытой калитки дежурил мальчик в голубой майке. Он увидел остановившихся в нерешительности девочек:

— Вы на футбол? Заходите, пожалуйста!

Мальчик широко распахнул перед ними калитку. Женя пошла вперед, девочки — за ней.

«Стадион самый настоящий!» — подумала с удивлением Женя.

Посреди двора — большое футбольное поле. Вокруг поля — беговая дорожка с надписями «Старт» и «Финиш», расчерченная белыми линиями. В стороне — турник, около него поблескивал новой кожей «вороной конь» на четырех деревянных ногах.

Вдоль площадки, как на заправском стадионе, тянулись скамейки для зрителей. На них с шумом усаживались ребята.

По футбольному полю, тренируясь перед решающей встречей, мальчишки гоняли мяч. «Чистые пруды» были в голубых майках с белыми воротниками, а «Воронцово поле» — в зеленых с желтыми полосками.

Витя, как и полагается вратарю, был в кепке и перчатках.

— А я уж думал, что вы не придете! — говорил он, подбегая к девочкам. — Сейчас вас усажу. Только, чур, болеть за «Чистые пруды»!

Он повел девочек в первый ряд и крикнул сидевшим на скамейке мальчикам:

— Очищай места, живо! Это для девочек забронировано! — Витя размахивал рукой в черной перчатке с обрезанными, как у кондуктора, пальцами. — Да вы садитесь, садитесь…

Девочки уселись, а Витя побежал на поле, к воротам.

Скоро началась игра.

— Шура, ты за кого болеешь, за «Чистые пруды»? Мы с Женей тоже, — с чинным видом проговорила Нина, стараясь держаться так, чтобы Тамаре Петровне не пришлось за нее краснеть.

Игра шла напряженно. Силы оказались равными, и долго никто не мог забить мяч. Наконец команда «Воронцово поле» разыграла ловкую комбинацию и прорвала линию защиты «голубых».

Ребята, сидевшие на скамейке слева от девочек, закричали:

— Рука! Рука!

Они явно держали сторону «полосатых», и Нина, не понимая, в чем дело, забеспокоилась.

Судья — пионервожатый, коренастый паренек со свистком во рту — назначил штрафной.

Вся команда «Чистые пруды» столпилась возле своих ворот.

Свисток.

Удар.

Витя подпрыгнул, но мяч, как говорится, лежал уже в сетке, хотя по-настоящему никакой сетки не было.

Ребята на скамейке слева отчаянно захлопали и затопали. На скамейке позади девочек затопали и засвистели. Толстый черноволосый мальчик кричал:

— Неправильно — подсуживает! Не было руки!

— Неправильно! — подхватила Нина, вскакивая с ногами на скамейку. — Подсуживают! — кричала она, не понимая, что это значит.

Женя с трудом усадила ее на место.

Теперь нападение повели «Чистые пруды». Впереди несся худой, длинноногий мальчишка. Низенький вратарь «Воронцова поля», смешно размахивая руками, словно они были на веревочках, кинулся к нему навстречу. Но длинноногий обошел его и продолжал бежать к опустевшим воротам.

— По воротам! — ревели на скамейке позади. — Бей!

— По воротам! — заорала Нина, вытаращив глаза и размахивая руками. Бант в ее волосах развязался, вихры торчали во все стороны.

Длинноногий с силой ударил по воротам. Но мяч покатился мимо.

Позади раздался дружный вздох разочарования. Слева неистово затопали.

— Нина, сиди ты смирно!

Женя посадила Нину к себе на колени и крепко держала.

Игра переносилась то на одну сторону поля, то на другую. Витя выбегал на штрафную площадку, отбивал мяч, падал.

— Угловой! — вдруг крикнул кто-то.

— Угловой! — завопила Нина громче всех, соскакивая с Жениных колен.

Женя чуть ли не силой усадила ее на скамейку.

А мяч снова очутился в центре, пошел за пределы поля и покатился возле Жени. Она не растерялась, вскочила и с такой силой ударила по мячу ногой, что он взвился вверх и, описав дугу, очутился в руках у вратаря «Чистых прудов» Вити Токарева. Витя выбил мяч на середину поля, потом оглянулся на Женю и в знак восхищения показал большой палец.

— Ай да девочка! Знай наших! — громко сказал черноволосый мальчик. — Как вратарь отбила!

А мяч уже пошел по головам и снова попал к длинноногому нападающему, который повел его прямо на ворота «полосатых».

— Все равно заведется, — сказал кто-то позади. — Севка всегда — другому не даст, а сам промажет.

Длинноногий Сева ударил по воротам.

— Мазила! — закричали на скамейках.

— Мазила! — опять вскочив на ноги, закричала Нина.

— Девочка, да уйми ты свою сестру! — рассердился толстый мальчик. — Она же смотреть мешает, не стеклянная!

Женя с удивлением оглянулась. Потом засмеялась и потянула Нину за платье:

— Сестра, слышишь? Я тебя сейчас уведу домой.

— Что? Где сестра? — Нина ничего не соображала. Она во все глаза смотрела на вратаря.

Возле ворот «Воронцова поля» началась настоящая свалка. Окруженный нападающими, вратарь «полосатых» лежал на земле и прижимал мяч к груди. Потом он вскочил, выбил мяч, но слишком слабо. Длинноногий Сева оказался впереди. Точным ударом он вбил мяч в самую середину ворот.

Через несколько минут Сева забил еще один гол.

— Се-е-ева! Севка Колмаков! — крикнул черноволосый мальчик, сложив ладони рупором.

— Севка Колмаков! — орала Нина и хлопала изо всех сил.

Игра так и кончилась со счетом 2: 1 в пользу «Чистых прудов».

Победители прокричали:

— Ура! Ура! Ура!

Зрители не расходились. Все здесь были свои, школьники. Болельщики ждали, когда футболисты выйдут. Витя вместе с длинноногим Севой появился, окруженный толпой ребят.

— Сева, это Женя. Помнишь, я тебе про нее говорил, — начал знакомить Витя Токарев. А Сева у нас сегодня герой!

Сева смущенно хмыкнул и неловко, лопаточкой протянул Жене руку.

— А теперь к нам! — продолжал Витя. — Бабушка, наверное, заждалась.

И верно. Антонина Степановна уже давно ждала гостей.

— Наконец-то! — встретила она Женю еще в передней. Обнял а, поцеловала.

Остальные девочки смущенно топтались у порога.

— А это кто ж, подружки? Вот и умница, что их привела!

Старушка разом обняла их всех, и так, гурьбой, они и ввалились в комнату.

— Сейчас чайку попьем, сказала Антонина Степановна. — А ведь это Нина? Я сразу ее узнала, проказницу!

— Бабуся, да вы бы ее на футболе видели! — И, смеясь, Женя стала изображать, как Нина прыгала и кричала не своим голосом, громче всех «болела». — А какой-то мальчик мне и говорит: «Уйми свою сестру, она не стеклянная!»

Ребята хохотали. Нинины щеки стали пунцовыми.

— Что ж смеяться-то над маленькой! — Старушка ладонью провела по ее растрепанным волосам. — А вы и впрямь похожи: обе озорницы, обе курносые. Чем не сестры!

Нина все так же стояла потупясь.

— Бабушка, а как Женя мяч вышибает! — вмешался Витя, которому не терпелось хоть слово вставить про футбол. — Ты бы видела — она прямо свечу дала!

— Ее хоть в защиту! — поддержал Сева.

Гости уселись на низком широком диване, покрытом пестрым ковром. Антонина Степановна принялась хлопотать у буфета. Она достала тарелки, ножи, вилки.

— А мы-то, как барыни, расселись! — спохватилась Лида. — Антонина Степановна, дайте мы поможем.

Она отобрала у бабушки стопку блюдец и что-то стала искать глазами на стене. Антонина Степановна улыбнулась широкой, добродушной улыбкой и подала ей висевшее около буфета вышитое полотенце:

— Ах ты, хозяйка!

Лида вытирала тарелки и блюдца, а Галя расставляла их на столе. Около каждого прибора положила нож и вилку.

— Лидочка, может ты и селедку приготовить сумеешь?

Лида отлично управилась бы с селедкой, но она хотела, чтобы и другие показали свое уменье:

— Пускай Галя. Она у нас самая лучшая хозяйка.

Ребята побежали на кухню. Галя подвязалась передником и стала приготовлять селедку. Очистила ее, вынула кости, нарезала ровными небольшими кусочками.

— У нас все старшие домоводство проходят, — объясняла она, посыпая селедку зеленым луком. — Мы по очереди обед готовим, закуски…

— И Женя умеет? — спросила старушка.

— Нет, — смутилась Женя.

— Она к экзаменам готовится, — вступилась Галя, — ей сейчас некогда. А потом она тоже научится. И вы тогда приходите наших с ней пирогов отведать!

Наконец все было готово, и старушка пригласила гостей к столу.

Витя, как хозяин, угощал девочек:

— Ешьте, а то не достанется!

— Не пугай, — смеялась бабушка, — всем хватит!

Девочкам нравилось сидеть в этой комнате. Низко над столом висела яркая лампа с большим красным абажуром. Приятно было смотреть на маленький чайник, прикрытый суконным петухом.

Антонина Степановна придвинула к себе голубую фарфоровую полоскательницу.

— Вот и моя мама всегда так! — вырвалось у Шуры. — Мы с братишкой напьемся чаю, а спать еще не хочется. Сидим, болтаем. Папа газету читает, мама стаканы моет… Мой папа водителем на заводе «Красный путиловец» в Ленинграде работал. Война как началась, мама меня и братишку отправила со школой в тыл, а сама медицинской сестрой на фронт ушла. Папа снаряды на передовую возил, а потом по «дороге жизни» — через Ладогу муку и сахар для ленинградцев…

После гибели матери Шура и ее маленький брат жили в школе-интернате в колхозе под Казанью. В школу пришло извещение — тяжело раненный сержант Трушин в безнадежном состоянии доставлен в московский госпиталь. Шура забрала братишку и в лютый мороз на попутных машинах добралась до станции Казань, а там товарным поездом — в Москву. Целый месяц ни днем, ни ночью она не отходила от койки отца…

— А мой папа нефть добывал — черное золото, — тихо произнесла Майя. — Мы с ним вместе летом в сорок первом году в Москву приехали. В отпуск. А тут война, все москвичи в ополчение идут. И папа тоже записался… — Майя помолчала. — Он на фронте снайпером был. У меня его карточка есть. Он… он под Берлином погиб…

Девочки примолкли, задумались.

Задумалась и Нина. Почему тот мальчик решил, что она Женина сестра? И бабуся тоже говорит… А что, если Женя и на самом деле ее сестра? Нине вспомнился холодный зимний день. Какой-то человек несет ее на руках. Она прижимается к его жесткой, колючей шинели… А что было дальше? Она и сама не знает! Она болела. А из больницы ее забрала к себе чужая бабушка. Только вот у нее песчинки нет в локте. Да мало ли куда она могла деваться! И, наверное, так и есть: Зина Максимова — это она сама. А ее все ищут! А песчинка выпала, вот и все!

Она толкнула Женю локтем и сказала вполголоса:

— Женя, дай еще булочки!