"Гадание на яблочных семечках" - читать интересную книгу автора (Сая Казис)

День сплошных неожиданностей

Двоюродные братья ни за что не захотели открыть тете, почему они поссорились. Угнюс даже решил прихватить с собой велосипед, как будто не собирался больше сюда возвращаться. Тетя Виталия едва его отговорила, убедив, что велосипед и собака — неподходящий груз для такой дороги. Она вдруг предложила Рамунасу поехать вместе. Видно, хотела, чтобы двоюродные братья помирились по дороге и чтобы, собравшись вчетвером у Кастуте, поделили наконец вещи: бинокль, часы и музыкальный портсигар. Рамунас обрадовался, а Угнюс огорчился. Он собирался ехать один, сам по себе, прихватив Тутиса, как сообщил в телеграмме.

Задержись они хоть на час дома, получили бы известие, что Аудрюс и Тант отправились к ним… Однако это был особый день, когда ничего не стоило разминуться, день всяких неожиданных встреч и внезапных решений.

Неожиданности, которые порой посылает сама судьба, испытывая людей, делают жизнь похожей на сказку, на сон. Пусть счастливые концовки случаются не часто, но они могут утешить в печали, обрадовать и молодого, и старого, удивить даже такого пессимиста, который ни во что не верит. Непредвиденные беды, возможно, оттого и воспринимаются не так болезненно, что здесь некого винить. Поэтому люди и говорят — так уж вышло, так уж получилось, такова судьба.

Дядя Пятрас охотно согласился подвезти Угнюса, Рамунаса и Тутиса почти до половины пути. Дальше двоюродные братья надеялись остановить попутную машину.

Проехав без всяких приключений где-то полсотни километров, они увидели на обочине темно-зеленую «Ниву». Диндерисы, отец и сын, уже какое-то время пытались остановить каждую проносящуюся мимо машину, и теперь, завидев водовозку дяди Пятраса, прямо-таки запрыгали от радости.

Диндерисы еще с вечера прикатили сюда порыбачить. Спрятали машину в кустах, забросили сеть… Развели костер и подремали до зари возле него, потом вытащили сеть, в которую набилось с полмешка крупных лещей, и давно были бы уже дома, если б какие-то лиходеи не налили ночью в бак «Нивы» воды или просто-напросто помочились туда… Мотор стал чихать, глохнуть. До шоссе еще кое-как дотащились, а дальше ни с места. Диндерис спустил загрязненный бензин (вот почему стоял такой смрад на дороге!) и теперь искал водителя, который бы прочистил им карбюратор, а также заправил машину горючим.

Пока браконьер излагал свои беды, Дарюс перемахнул через канаву и залег в люпине, чтобы не нужно было общаться с врагом и его секундантом. Угнюс тем временем высадил Тутиса. Собаке, не привыкшей путешествовать на машине, было нелишне побегать на воле. Рамунас остался возле «Нивы», где дядя Пятрас уже снимал карбюратор.

— Дарюс! — через минуту позвал Диндерис. — Где ты там?

— Зде-есь! — отозвался тот, развалившись в голубеющих зарослях люпина.

— Поищи какую-нибудь жестянку бензин перелить.

— А где я ее возьму?

— Сходи к местным. Попроси, чтоб одолжили.

— Пускай вон Рамунас или его братец смотаются…

— Ступай сюда, кому сказано! — разозлившись, прикрикнул отец, — Погляди хоть, как человек чинит!..

Дарюс лениво приподнялся, посасывая сигарету, перепрыгнул через канаву, потом, видно, вспомнил, что курить возле открытого мотора опасно, и щелчком метнул окурок. Метил в Угнюса — тому тоже вздумалось поглядеть, как дядя прочищает карбюратор — однако сигарета упала в траву, где пролилось горючее, и там мгновенно взметнулось пламя. Угнюс едва успел отскочить. Счастье еще, мужчины до этого отбуксировали «Ниву» чуть вперед, чтобы не несло так сильно пролитым бензином. Иначе вряд ли удалось бы спасти машину.

В этой суматохе Диндерис подскочил к сыну и залепил ему затрещину, и тот опять забился поглубже в люпин. (Ах, уж этот родич Рамунаса, чтоб его черти взяли, сплошные несчастья от него, одно за другим…)

Воспламенившийся бензин расплавил асфальт, черный, вонючий дым поднялся выше деревьев. Тут подоспела милицейская машина. Инспектор потребовал открыть багажник и обнаружил там мокрую сеть и полмешка рыбы. Принялся составлять протокол. Пока «Нива» и водовозка разъехались каждая своей дорогой, наступил полдень…

Шоссе, на которое вышли Аудрюс и дядя Тант, было не слишком оживленным. Однако долго «голосовать» не пришлось. Один «Жигуленок», просигналив, вдруг остановился и стал задом подкатывать к ним. Из машины вылез совершенно лысый, но еще не старый, улыбающийся мужчина.

— Иполитас! — воскликнул он, разводя руками. — Так ты все еще странствуешь по свету?

— Совсем как современный мир, — повторил Тант любимую свою присказку, — который многое знает, но ничего не помнит и не ведает, куда несется.

— Раз так, садитесь-ка ко мне в машину. Супруга с детишками обрадуется.

— Да я, как видишь, не один…

— Ничего, оба поместитесь. Полезайте!

Приглядевшись получше, Аудрюс заметил, что у водителя нет ни ресниц, ни бровей. Весь словно из теста слеплен и ни капельки не пропечен. Настоящий Фантомас!.. Правда, сердечная улыбка опровергала такое сравнение. Так или иначе, человек этот вызывал симпатию. Только закралось беспокойство, как бы он не соблазнил Танта поехать к нему в гости. Ведь Угнюс получил телеграмму, ждет — не дождется…

— И как это тебе, Иполитас, не надоест шататься? — удивлялся водитель. — Неужели не встретил людей, у которых мог бы остановиться, пустить корни и жить спокойно?

— А мне так приятнее. Один Иполитасом назовет, другой Леонидасом, третий — дядей Тантом…

— Артист!.. — рассмеялся лысый, — Другие играют на сцене, а ты — в жизни, не так ли?

«А может, он и вправду Мильтинис? — удивленно подумал Аудрюс, — Почему этот человек называет его артистом?»

— Я теперь странствующий зритель, — помолчав, ответил дядя. — Наблюдаю, как другие играют.

— Дядя никак своих не находит, — вмешался Аудрюс, ему не терпелось услышать, что скажет на это знакомый Танта.

Водитель обернулся к Аудрюсу, сидевшему сзади, потом вопрошающе посмотрел на дядю.

— Для меня все честные люди — свои, — произнес Тант. — Вот этот мальчик по имени Аудрюс велосипеда из-за меня не пожалел. Оставил в залог… за дядю Танта.

— А почему ты его так странно называешь? — опять повернул голову Фантомас.

— А разве дядю действительно зовут Иполитас? — вопросом на вопрос ответил Аудрюс. — Может, вы случайно и фамилию его знаете?

Водитель засмеялся, бросил взгляд на дядю и замолк. Наверное, понял, что Тант забыл свое настоящее имя. Но почему Тант или Иполитас теперь молчит? Почему ни о чем не расспрашивает и совсем не радуется, что встретил человека, который его знает? Ведь раньше всем говорил, что ищет того, кто бы подсказал, откуда он… Как его имя, фамилия? Странно!

Все трое надолго замолчали. Тант, видимо, догадался, о чем думает сейчас Аудрюс, и, наверное, размышлял — стоит ли ему что-нибудь объяснять? Водитель тоже ломал голову, в какое русло направить разговор, чтобы не слишком тревожить дядю.

— Дети теперь пошли очень любознательные, все видят, — сказал он Иполитасу. Однако произнес так, чтобы услышал и заинтересовался Аудрюс. — Этот парень сидит сзади, глядит мне в затылок и, очевидно, думает: отчего он такой лысый? Настоящий Фантомас, верно? — водитель взглянул в зеркальце, чтобы поймать взгляд Аудрюса, — Ведь подумал, а?

— Подумал, — признался тот.

— Ага… Отчего лысый? Да оттого, что гол как сокол. А почему гол как сокол? Да потому что лысый, ха-ха-ха…

— Люди иногда лысеют от радиации… — отозвался Аудрюс. Смеяться ему не хотелось.

— Или от химии… — прибавил «гол как сокол».

За то время, пока они разговаривали, дядя Тант решил открыть Аудрюсу всю правду.

— Я знаю свое имя, дружок, — проговорил он. — Но ты и дальше называй меня Тантом… Видишь, тот человек, который отнял деньги и избил меня, был мой зять. Свояк… От подобных свояков я и ушел. Хотел быть таким, каким ты меня встретил в поезде… Помнишь?

— Как не помнить.

— Мне и в самом деле порой кажется, что я уже все позабыл…

— Один мудрец сказал, — напомнил водитель, — родных, увы, нам посылает судьба, а друзей, слава богу, выбираем сами.

И снова умолк на короткое время. Потом опять принялся зазывать их в гости. Тант пояснил, что они торопятся в другое место — к родственникам Аудрюса. Владельцу «Жигулей» уже пора было сворачивать на другую дорогу, но он решил подвезти своих пассажиров до развилки, чтобы там они могли пересесть на автобус или на попутную машину.

Дядя Пятрас рассчитывал отвезти Рамунаса с Угнюсом немного подальше, однако поделившись горючим с Диндерисами, засомневался, хватит ли бензина до Друскининкай, и тоже высадил двоюродных братьев у развилки.

Так две случайности — то, что одни задержались из-за Диндериса, а другие повстречали хорошего знакомого — обернулись одной приятной неожиданностью: Аудрюс и дядя Тант заметили у развилки только что выбравшихся из водовозки пассажиров: Угнюса, Рамунаса и лопоухого песика Тутиса!

Ну, и началась тут кутерьма! Все удивлялись, выясняли, как такое могло случиться. Братья говорили друг другу, что за эти несколько недель они заметно изменились: загорели, выросли… Что-то явно произошло с ними… Дядя Тант начал путать, кто из них Аудрюс, а кто его брат. Рамунас озабоченно советовался с отцом — куда им теперь повернуть: то ли ехать к Аудрюсу, то ли возвращаться домой? Ему хотелось как можно скорее вернуть расположение Кастуте, чтобы мама наконец купила обещанный мопед…

Немного погодя все двинулись к лужайке, чтобы, усевшись, спокойно обсудить ситуацию. Выяснилось, что никому из братьев не хочется возвращаться с полпути назад. Так что же делать? Дядя Пятрас предлагал ехать дальше, как и было задумано поначалу. Аудрюс с Тантом пусть погостят у них, а Угнюс с Рамунасом побывают у Кастуте.

Нет! Близнецы не соглашались расстаться так скоро. Они столько должны были порассказать друг другу! В письме всего не опишешь. Нет, нет, теперь их не разлучить ни огнем, ни водой. Надо отыскать какой-то другой выход…

— Может, бросим жребий? — предложил Рамунас. — Или едем все вместе к Кастуте, или возвращаемся к нам…

Близнецы еще немного выждали, помолчали, подумали и воскликнули почти в один голос:

— Едем…

— … к Довиле!

Спокойно все обсудив, решили, что придумано не так уж плохо. Дядя Пятрас вернется и успокоит тетю — скажет, что Рамунас, прихватив собаку, отправился от развилки к Кастуте, а братья с дядей Тантом двинулись по другой дороге — навестить Довиле и Доваса, Если, конечно, повезет застать их дома… А если не застанут, тоже не беда: у дяди Танта есть палатка и спальный мешок. В лугах полным-полно еще душистого сена.

Они простились с дядей Пятрасом, которому нужно было добраться до Друскининкай, и посадили на попутную машину Рамунаса с Тутисом. Передали Кастуте привет и обещали не задерживаться слишком. Теперь, оставшись наедине с Тантом, братья забеспокоились, успеют ли они до наступления темноты попасть к Довиле.

Дядя Тант посоветовал близнецам немного проехать, сойти в красивом месте и заночевать. Он видел, что близнецов так и распирает от радости. Новые впечатления им сейчас не нужны. Только бы успели выложить все друг другу у костра и порадоваться счастливой неожиданности. Они так и сделали. Добрались до озера и расположились на ночлег. Было уже совсем поздно, а братьям все еще не хотелось забираться в палатку.

— Аудрюс… — Угнюс ворошил костер, чтобы в небо взметнулось как можно больше искр. — А тебе не кажется странным, что еще весной мы играли с тобой в «зеленую травку»? Как маленькие дети…

— Или помнишь, заразили полкласса «сенной лихорадкой»… Получается, что летом умнеешь быстрее, чем зимой.

Дядя Тант не совсем понимал, о чем они ведут речь.

— Не дразни огонь, пусть себе спокойно горит, — одернул он Угнюса и примолк.

Аудрюсу показалось, что дяде Танту очень грустно. Он такой одинокий — куда более одинокий, чем считал до сих пор Аудрюс. Тант никогда не отыщет своих, потому что, как выяснилось, он совсем их не ищет — а бежит от них… Мальчик раздумывал, что бы такое сказать сейчас Танту, чтобы всем сделалось веселей. Он задумал одну очень смелую вещь, но прежде чем высказать ее, хотел посоветоваться с братом. Теперь он был уверен, что Угнюс не станет возражать, и сказал Танту:

— Дядя… А вы бы хотели у нас жить? Если бы родители согласились… Они наверняка согласятся, вот увидите, у нас с Угнюсом нет ни одного дедушки.

Дядя Тант рассмеялся и покачал головой:

— Нет… Мне будет приятнее, если спустя год или два, вы, вот как теперь сидя у костра, вдруг вспомните: «Интересно, а где сейчас этот чудаковатый дядя Тант, которого мы хотели сделать своим дедушкой?..» Спасибо, Аудрюкас, за твое доброе сердце, но что поделаешь, раз я страшно не люблю людям надоедать. Завтра провожу вас к Довиле и исчезну. Может, когда и доведется еще встретиться. А может, и нет…

— Так я и знал! Чувствовал ведь! — огорчился Аудрюс. — Отец всегда говорит: «Жди беды, если голову от радости потерял…»

— Давайте гасить костер и укладываться спать, — велел дядя Тант. — Ночью у огня все предметы отбрасывают слишком большие тени…