"Манхэттен по Фрейду" - читать интересную книгу автора (Босси Люк)16Судьба — особа ироничная. Часто люди, чье появление сначала кажется несвоевременным, дают вам тот самый толчок, который необходим, чтобы двигаться вперед. Для Рейнолдса Кана таким человеком стал Зигмунд Фрейд. Найдя тело человека, которого агенты «Пинкертона» искали две недели, Кан оправдал доверие, оказанное комиссаром Салливеном. — Давай зови этих красавцев, — сказал он Ренцо. Фрейд и Юнг не заставили себя ждать. Они буквально ворвались в кабинет, глаза у обоих были налиты кровью. Сначала Кан решил, что они находятся под воздействием шока: почтенные европейские ученые, очевидно, не привыкли иметь дело с трупами. Но Фрейд объяснил, что они просто в бешенстве. — Ваши коллеги заставили нас ждать больше двух часов, — возмущался он. — Мы официальные гости одного из самых уважаемых университетов вашей страны, — добавил Юнг, поправляя очки, — и не могли даже предположить, что с нами будут обращаться как с преступниками! — Мне очень жаль, — сказал Кан, пожимая руки докторам, — но у меня не было ни одной свободной минуты. А я должен выслушать вас. Он широко раздвинул шторы, чтобы яркий свет разогнал тучи, сгущавшиеся в кабинете. Фрейд и Юнг, по-прежнему возбужденные, но уже не так враждебно настроенные, стали оглядываться по сторонам. Фрейд внимательно осмотрел коллекцию огнестрельного оружия за стеклом, шкаф, забитый книгами по криминологии, фотографии с места преступления: изрешеченный пулями труп в темном переулке; обезглавленное тело в персидском кресле; светловолосая женщина со вспоротым животом на бильярдном столе. — Тут как в музее, — сказал Фрейд. — В музее зла, — добавил Кан. — Ужасное зрелище, — заметил Юнг. — Знаете, почему вид отрезанных конечностей или разрубленных на куски тел так глубоко нас потрясает? — спросил Фрейд. — Опять комплекс кастрации? — предположил Юнг. — Именно. Кан нахмурился. На фотографиях в его кабинете, слава богу, не было сцен кастрации, да и следов прочих комплексов там тоже не было. — А это что такое? — спросил Фрейд, указывая на серию фотографий, прикрепленных кнопками к деревянной доске. Это были портреты крупным планом, каждый сопровождался пометкой: «Фальсификатор», «Убийца», «Насильник»… — — Так вот что называют — К сожалению, по лицу, что в профиль, что анфас, характер так просто не прочтешь, — примирительно сказал Кан, думая при этом, что шишковатый череп доктора Фрейда идеально соответствует типу «эксцентричный ученый». — Но способ опознать любого человека все-таки существует — по отпечаткам пальцев, открытым китайцами тысячу лет назад. Я хочу добиться, чтобы этот метод использовали в полиции как единственно верный. — Неужели это правда, что не бывает людей с одинаковыми отпечатками? — спросил Юнг. — Они отличаются даже у близнецов. Мы уже собрали тысячи дактилокарт. Альфонс Бертильон, гениальный изобретатель судебной антропометрии, облегчил нам задачу, придумав, как снимать отпечатки пальцев с гладких поверхностей. — Как часто в наши дни звучит слово «гений», — сказал Фрейд с горечью. — Пока мы вас ждали, я слышал, как один из ваших людей говорил о гениальной скаковой лошади. Кан невозмутимо постучал указательным пальцем по доске с фотографиями преступников: — Я скажу вам, почему позволил моим упрямцам возиться со всей этой классификацией. Они собирают сотни фотографий и анкет с антропометрическими данными, чтобы доказать правильность своей теории. И я могу использовать их досье, чтобы вывести на чистую воду того, кто прячется под чужим именем, или чтобы опознать труп. Тот, что вы нашли, например. — Инспектор серьезно посмотрел на докторов и убедился, что произвел на них впечатление. — Собранная нами информация позволила мне установить личность погибшего, хотя это было не просто. Тело находилось в воде несколько недель. Одежда распалась, на руках не осталось плоти. Черты лица изуродованы, зубы повреждены. Но шея оставалась над водой, и на ней сохранилась цветная татуировка в виде орла, такого же, как на гербе Нью-Йорка. Мой сотрудник просмотрел наши досье и нашел такую же татуировку в деле одного бывшего военного. Фрейд посмотрел на Ренцо, который скромно кивнул. Инспектор между тем продолжал: — Он служил в одиннадцатом кавалерийском полку, который в 1881 году принял капитуляцию Ситтинга Булла, вождя индейцев сиу. Момент был символический: конец войны с индейцами и объединение американских территорий. Все солдаты полка сделали себе такие татуировки в память об этом событии. Я получил их военные досье и сравнил антропометрические данные. Так я нашел имя нашей жертвы… — Наверняка солдат, подходивших под описание утопленника, было немало, — сказал Фрейд. — Но только один из них недавно пропал! — Кан положил дело с фотографией перед докторами. — Бернард Эмери, пятидесяти лет. Лейтенант кавалерии, преподававший историю в Йельском университете. Фрейд всмотрелся в фотографию. — Так странно видеть его лицо, — произнес он, помолчав. — А теперь вы мне должны кое-что объяснить, — попросил Кан. — Как два иностранца, впервые попавшие в Нью-Йорк, всего за несколько часов нашли человека, которого две недели искала целая бригада сыщиков? — Мы искали совсем другое, — ответил Фрейд. — Что же? — Улики, которые могли бы помочь нам истолковать сон. — Какой еще сон? — с недовольством произнес Кан. Снам он не придавал ни малейшего значения. Они состояли из бессмысленных образов и существовали лишь в воспоминаниях того, кто их видел. Реальность в них искажалась, и ничто не поддавалось проверке. — Сон моей пациентки, Грейс Корда, — ответил Фрейд. — И как же ее сон привел вас к трупу? — Грейс страдает гидрофобией. — Чем? — Боязнью текущей воды. Проводя сеанс психоанализа, я понял, что этот страх появился полгода назад, когда она вместе с отцом осматривала небоскреб Зингера. Вчера она видела кошмарный сон, в котором повторялись элементы этого события. Чтобы понять больше, мы тоже решили посетить небоскреб. — То есть вы натолкнулись на Эмери случайно, — заключил Кан. — Случайностей не существует, — заметил Юнг. — Это была цепь событий, связанных неизвестным нам пока образом. Фрейд покачал головой и что-то пробурчал себе в бороду. Он явно не разделял мнения коллеги. — Это вы мне потом объясните, — Кан резко оборвал Юнга. — А сейчас скажите — что побудило вас открыть резервуар? — Мы услышали доносившийся оттуда стук, — ответил Юнг. — Словно мертвец хотел привлечь наше внимание. Фрейд громко вздохнул. — Доктор, у вас просто острый слух, — пояснил Кан. — В отверстии для поступления воды застрял металлический предмет, и об него стучала пряжка ремня Эмери. — Какой предмет? — спросил Фрейд, тайно радуясь тому, что Юнга вернули на землю. Кан показал свою находку. Это была маленькая медная пластина с выгравированным на ней рисунком: треугольник, внутри которого был изображен дракон, а над каждой из сторон — змея и надпись — Это, — сказал Кан, — оставил в резервуаре убийца. Зачем — пока не ясно. — Рисунок имеет нечто общее со способом убийства, — произнес Юнг, разглядывая пластину. — Что же? — осведомился Кан. — Дракон в треугольнике, обращенном вершиной вниз. Во многих эзотерических практиках, в частности в алхимии, это изображение символизирует воду. — Но ведь алхимия — это какая-то древняя ерунда? — Алхимики — это братство, которое целую тысячу лет утверждало, что может любой металл превратить в золото. За этой Фрейд наклонился, чтобы рассмотреть изображение. — Эта гравюра сделана при помощи неочищенной азотной кислоты, — заключил он. — Острым предметом и азотной кислотой. — Кан протянул ученым листки, найденные в макете Августа Корда: — Это та же символика? Юнг, рассмотрев их один за другим, кивнул: — Да. Первый рисунок, кстати, совершенно идентичен гравюре. — Это эскиз, — заметил Фрейд. — Один из этапов работы гравера. — Утонувший дракон на гравюре может обозначать жертву, — предположил Юнг. — Если это так, тогда на двух других рисунках запечатлены другие убийства… — Я нашел рисунки в кабинете Августа Корда, — сообщил Кан. — Возможно, его убили за то, что он о них узнал. — Убийца оставил гравюру именно для того, чтобы ее нашли, — возразил Фрейд. — Поведение, типичное для глубокого невротика. Кан решил, что развивать эту тему бессмысленно. Пришло время подводить итоги. — Эмери, — сказал он, — был другом Корда. И есть вероятность, что оба убийства связаны между собой. Судя по всему, убийца готовит еще один удар. Я должен понять смысл этих рисунков. И еще я должен знать, что вам рассказала Грейс Корда. — Мне снова придется отказать вам. Я не полицейский, — твердо произнес Фрейд. — Я и так рассказал вам слишком много о своей пациентке. — Если вы не станете сотрудничать со следствием, — сухо заявил Кан, — я помещу Грейс под арест за отказ давать показания. И вы не сможете продолжить работу. — Это неслыханный шантаж. — Фрейд был по-прежнему спокоен. Кан, чувствовавший, что в нем закипает гнев, пристально посмотрел на психоаналитика: — А если бы Эмери был жив? Неужели вы не предупредили бы его о грядущей участи? Инспектор открыл дело и показал Фрейду отчет о вскрытии, подписанный судебно-медицинским экспертом Лоуренсом Прайсом. — Эмери был еще жив, когда он каким-то тяжелым предметом сломал ему по одному ребру с каждой стороны. Потом привязал жертву ремнем внутри резервуара. Над водой оставались только голова и шея Эмери. Он мог дышать и пить воду, пока не потерял последние силы. Так он провел много дней. Его кожа гнила, мышцы раздувались, постепенное разложение тела сводило его с ума. Он кричал целыми часами, но тщетно. Потом он обессилел и опустил голову в воду. — Словно крещение, — проговорил Юнг. — Крещение смертью. Кану это замечание показалось неуместным, но он продолжил: — Эмери расцарапал себе кожу ногтями, чтобы окрасить воду своей кровью. Должно быть, он надеялся, что кто-нибудь догадается проверить содержимое резервуара. — Инспектор закрыл дело. — Исчез еще один человек, который был близко знаком с Корда. Быть может, он умирает сейчас в страшных мучениях. И вы отказываетесь поделиться со мной информацией, жизненно важной для него и, возможно, для других? Фрейд неторопливо вынул из кармана коробку с сигарами и начал раскуривать одну, в то время как Кан пристально смотрел на него. — После каждого сеанса я буду размышлять над тем, что я могу рассказать вам, не подвергая опасности мою пациентку, — наконец произнес он. — Ну, хоть что-то, — вздохнул Кан. — Я уже сейчас могу вам вкратце описать ее заболевания, — продолжил Фрейд. — Грейс страдает раздвоением личности. В периоды амнезии ее психику контролирует «двойник», молодая женщина по имени Юдифь. — Доктор, если вы шутите… — Я серьезен, как никогда. — И что вы намерены делать с этим «двойником»? — Искать в прошлом момент его возникновения. Работа психоаналитика состоит в том, чтобы выявить детскую травму, из-за которой личность Грейс разделилась. — И все? — расстроился Кан. — Да, — ответил Фрейд. — Простите, что разочаровал вас. Я согласен играть, но только теми картами, что мне сдают. — Не могли бы вы побольше рассказать нам об этом деле? — спросил Юнг. — Корда и Эмери были членами некоего Клуба архитекторов, — объяснил инспектор. — Полагаю, что убийца преследовал их именно из-за принадлежности к Клубу. Подобные организации используют различные символы, древние гербы. Наверное, между гравюрой и Клубом есть какая-то связь. — Это опять возвращает нас к алхимикам, — заметил Юнг. — Они считали себя архитекторами Вселенной. Ваш клуб мог служить прикрытием для Клуба алхимиков. — Вот почему мне так интересно ваше мнение, — произнес Кан. — Меня интригуют эти строки, полные поистине вагнеровского пафоса. — Юнг, указал на третий листок. — — Как вы думаете, что это значит? — Пока не знаю, но уверен, что мы сможем пролить на это свет. А вообще, чем непонятнее, тем лучше. — Почему это? — Чем более странным кажется поведение преступника, тем больше у нас зацепок, чтобы воссоздать его видение мира. Как говорил один мой коллега, больше всего невротик хочет, чтобы его болезнь стала всеобщим достоянием, тогда он сможет от нее избавиться. — Таков и наш преступник? — спросил Кан. — Несомненно. Одна пациентка рассказала мне, что убила лучшую подругу, чтобы выйти замуж за ее супруга. Ее жизнь превратилась в кошмар. Ей казалось, что все, кого она встречала на улице, догадываются о совершенном ею преступлении, даже собаки и лошади. Она хотела лишь одного — чтобы ее разоблачили и дали шанс заслужить прощение. — Ну тут я с вами не соглашусь. — Кан был категоричен. — Я могу назвать десяток убийц, которые безо всяких угрызений совести умерли в своей постели, в окружении семьи и с улыбкой на устах. — Это только видимость, — возразил Юнг. — Убийца удовлетворяет желание, пожирающее его личность изнутри и возрастающее с каждым новым преступлением. — А появляется оно, как правило, после полученной в детстве травмы, — добавил Фрейд. — Даже в античных мифах мы встречаем подтверждения этому. Дионис был убит в колыбели, воскрешен Зевсом, но в результате травмы стал самым страшным из убийц. — Похоже, зря я так редко использую греческие мифы в своих расследованиях, — заметил Кан с иронией. — Суд Цюриха того же мнения. Они постоянно прибегают к моим услугам, — совершенно серьезно сказал Юнг. — Даже здесь, в Америке, гарвардский профессор Мюнстерберг использовал мои ассоциативные тесты на процессе по делу об убийстве губернатора Айдахо. Кан следил за выступлениями Мюнстерберга и считал, что вмешательство профессора только запутало дело. — Я оставляю вам рисунки, — сказал он, чтобы избежать ненужных споров. — И хотел бы завтра услышать, что вы о них скажете. Фрейд продолжал сидеть. — Если мы будем помогать вам, то и вы должны нам помочь, — произнес он ровным голосом. — Чего вы хотите? — Допросить Джона Менсона. Кан вздрогнул: — Это невозможно. Фрейд молча смотрел на него. — Есть правила, которые я не могу нарушать, — твердо произнес Кан. — Допрос подозреваемых — наша прерогатива. — Я должен понять, при каких условиях у мисс Корда начинается амнезия, — объяснил Фрейд. — Разговор с Менсоном в кабинете ее отца — последнее, что она помнит в день убийства. — Корда сказал секретарю, что ему угрожают, — сказал Кан. — Он хотел поговорить об этом с дочерью. — Вы уверены, что Менсон сказал вам правду? — В показаниях человека, которого подозревают в убийстве, никогда нельзя быть уверенным. — Но можно научно доказать, лжет он или нет. — Как? — Благодаря методу ассоциаций моего коллеги Юнга. Тому самому, что так нравится цюрихскому суду. — Польщенный Юнг поправил очки. — А если Менсон все-таки виновен, то тест, составленный моим коллегой, поможет выявить его мотивы. Вы встречались с его матерью, не так ли? — С Мэри Коннелл? Да, а что? — Глубинные мотивы поведения молодого человека, как правило, зависят от его отношений с матерью. Чем она занимается? — Готовит суп для бедных. В молодости была кухаркой. Кстати, она работала и в доме Августа Корда. — Интересно… — Фрейд помолчал. — У нее есть особые приметы? — В тот момент, когда я ее увидел, — ответил Кан, — с ней случилось нечто вроде эпилептического припадка, но я уверен, что она притворялась. — Ее поведение казалось неестественным? — Да. — Это происходило при свидетелях? — Да, а что? — У нее был истерический припадок. Это не эпилепсия, а выражение очень глубокого психологического конфликта. Очевидно, последствие столкновений с сыном. — Хотелось бы вам верить. — Так вы позволите поговорить с Менсоном? Кан прикусил губу. Если Салливен узнает, что главный инспектор разрешил иностранцам встретиться с подозреваемым номер один… Но ведь они помогли ему. И помощь пришла, когда он меньше всего ожидал. — Даю вам полчаса, — наконец ответил Кан. Фрейд поднял указательный палец: — И последнее. Мы останемся с арестованным наедине. Иначе чистота эксперимента будет нарушена. Кан ответил: — Ладно. Но вы должны добиться результатов. Это и в ваших интересах… |
||
|