"Манхэттен по Фрейду" - читать интересную книгу автора (Босси Люк)11Начинать сеанс всегда трудно. Впервые ложась на кушетку, пациент неизменно испытывал по отношению к Фрейду более или менее ярко выраженную враждебность. Одни пытались выглядеть здоровыми и доказать, что не нуждаются в лечении. Другие, наоборот, преувеличивали благотворный эффект сеанса с целью отвлечь его внимание от своих неврозов. Лишь гораздо позднее пациенты раскрывали свои истинные психологические проблемы, всегда более серьезные, нежели те, в которых они признавались сначала: например, безумные видения о животных Эмми фон Н., мнимые родовые муки, укладывавшие в постель юную Дору, или ощущение электрических ударов в бедрах, мешавшее Элизабет С. ходить. Грейс Корда казалась исключением из общего правила. Она не пыталась ни избежать вопросов, ни отвлечь его внимание. Наоборот, она сразу же сказала, что готова забыть о своем горе, чтобы искренне помогать лечению и понять, что с ней происходит в моменты помутнения сознания. И тут же закашлялась. Этот симптом стал для психоаналитика отправной точкой. Входя, Фрейд заметил желтую кушетку, весьма подходящую для этой цели, хоть и уступающую удобному, покрытому персидским ковром дивану из венского кабинета. Он предложил мисс Корда прилечь. Фрейд никогда не объяснял, почему он требовал, чтобы его пациенты лежали во время сеанса, но он не хотел, чтобы они пытались истолковывать выражение его лица. Грейс охотно улеглась, перестала кашлять и стала ждать первого вопроса. Фрейд молчал. Теперь, когда Грейс его не видела, он чувствовал странную потребность рассмотреть молодую женщину. Он уже давно не обращал внимания на физические особенности своих пациентов. Обычно он с первого взгляда составлял себе общее представление — «умное лицо», «приятная внешность», — а затем нырял в глубины психологии. Так в церкви Святой Троицы он мысленно охарактеризовал внешность Грейс Корда словами «классическая викторианская красота». Сейчас тонкие черты и римский нос молодой женщины напомнили ему скорее Градиву, хрупкую жительницу Помпей, изображенную на одном из барельефов, найденных в пепле. Ее зеленые глаза с золотыми прожилками также поразили Фрейда. Острые взгляды, которые Грейс то и дело бросала в разные стороны, говорили о ее неуравновешенности. На ее прекрасном лице постоянно сохранялось выражение нервозности. — Это правда, что вы просите ваших пациентов рассказывать их сны? — спросила Грейс, нарушив молчание. — Сны — одна из самых надежных дверей в подсознательное, — ответил Фрейд. — В вашем подсознательном скрыты воспоминания, которые вы считаете потерянными. — К сожалению, — сказала Грейс, — я никогда не помню снов, кроме, может быть, некоторых деталей. — Детали — это как раз самое важное! Фрейд заметил, что Грейс теребит замочек своей дамской сумочки, машинально открывая его и закрывая. — Стэнли Холл сказал, что вы страстная поклонница театра, — сказал Фрейд, чтобы успокоить девушку. — Как возникла эта склонность? — Я увидела на сцене Сару Бернар. Она мой кумир. Она говорит, что демонстрировать свои чувства толпе — исключительно женское искусство. Как вы думаете, это правда? — Конечно. Мадемуазель Бернар, которой я также имел возможность восхищаться в Париже, более сведуща в этой области, чем я. — Она утверждает, что только женщина способна уступить публике, отдаться ей. Осознанно или нет, но Грейс решительно увлекала его к теме сексуальности. — Благодаря своей способности отдаваться женщины — лучшие пациенты для психоанализа, — заметил Фрейд. — Не думаю, что я очень хорошая пациентка, — вздохнула Грейс. — Мы это скоро поймем. У нас с вами всего шесть дней, поэтому я пропущу некоторые этапы, чтобы сосредоточиться на главном. Для успеха мне необходимо ваше полное сотрудничество. — Я сделаю все, что в моих силах, — сказала Грейс и снова закашлялась. — Принцип психоанализа чрезвычайно прост, — продолжал Фрейд. — Вы всего лишь должны рассказывать мне обо всем, что приходит вам в голову: без цензуры, без умолчаний, без утайки. — Но с чего начать? — спросила Грейс, колеблясь. — Расскажите мне об этом кашле, который вам досаждает. — У меня постоянно першит в горле. Иногда я целые ночи не сплю. — Когда возникло это ощущение? — Несколько лет назад. Я помню, что начала безумно кашлять во время спектакля «Две сироты» и была вынуждена убежать за кулисы, чтобы успокоиться. Грейс повернулась, выгибая шею, чтобы посмотреть на реакцию Фрейда. Он сурово посмотрел на нее. Догадавшись, что он этого не одобряет, Грейс снова устремила взгляд в потолок. — Произошло ли в тот день что-нибудь значительное? — спросил Фрейд. — Я разорвала свою помолвку, — призналась Грейс помолчав. — То есть я хочу сказать, что ее разорвал Морис, мой жених. — Но вы сохранили кольцо, — заметил Фрейд. Грейс взглянула на кольцо с бриллиантом, которое сверкало на ее безымянном пальце, и сказала: — Сама не знаю почему… — Потому что оно поддерживает ваше чувство вины, напоминая, что причиной разрыва были все-таки вы. — Вовсе нет!.. — возмутилась Грейс. — Что же произошло на самом деле? — с нажимом спросил Фрейд. — В тот день Морис попросил меня оставить карьеру актрисы после свадьбы. Это вызвало у меня гнев. Он хотел, чтобы я родила детей, а я ответила, что предпочитаю работать и оставаться свободной. — Что же он ответил? — Что женщина, которая не хочет стать матерью, безумна… Что вы об этом думаете? — Что он вас убедил. И ваш кашель — это своего рода наказание, которое вы сами себе назначили за плохое поведение. Грейс нахмурилась, а Фрейд начал обдумывать все эти откровения, которые, словно слои нижних юбок, должны были скрыть секрет молодой женщины. Истерический кашель казался психоаналитику напрямую связанным с разрывом помолвки. Случай Грейс напомнил ему заболевание юной Доры, отчет о котором он опубликовал три года назад. — Продолжайте свободно выражать ваши мысли, — сказал Фрейд молодой женщине, надеясь, что она двинется в том направлении, которое предсказывала его гипотеза. — Мой жених не был глупцом, — сказала Грейс. — Я объяснила ему, что отсутствие детей не помешает нам быть счастливыми. Но он боялся, что… Она замолчала, вертя кольцо на безымянном пальце. — Он боялся, что ваш отказ от детей приведет к отказу от сексуальной жизни? — предположил Фрейд. — Я находила эту мысль отсталой, — вызывающе сказала Грейс. — В наше время есть противозачаточные средства. — Но вы понимали, что ни одно из них не дает стопроцентной гарантии? — Да, это так… — И тогда вы подумали о типе сексуальных отношений, не грозящих зачатием. Шея цвета слоновой кости мгновенно покраснела. — Я не понимаю, на что вы намекаете! — выпалила Грейс. Фрейд упрекнул себя за то, что слишком поторопился. Он считал, что пациентам не обязательно говорить всю правду, поскольку это нередко вызывало у больного неприязнь к врачу. — У меня была пациентка значительно моложе вас, — сказал Фрейд, намереваясь достичь своей цели окольным путем. — Я буду называть ее Дора. Она тоже страдала кашлем нервного происхождения. В ходе сеансов я пришел к выводу, что раздражение в горле появилось у нее в результате того, что ей хотелось почувствовать там присутствие мужского полового органа. — Доктор Фрейд! — выдохнула Грейс, садясь так резко, словно ее подбросило пружиной. — Она вытеснила этот фантазм в подсознание, — продолжал Фрейд, — но угрызения совести остались, трансформировавшись в физическое недомогание. Грейс бросила на него возмущенный взгляд. — Я не приемлю подобного извращенного лечения, — заявила она. — И хочу немедленно прервать сеанс. — Мисс Корда, — мягко сказал Фрейд, — понятие извращенности относительно. Вы считаете извращением контакт между ртом и гениталиями. А что сказать о людях, которые, целуясь, сближают слизистые оболочки входных отверстий своих пищеварительных систем? Они делают это публично, и никто, даже вы, их не порицает! Видя, что выражение лица Грейс стало не таким напряженным, Фрейд встал и продолжал говорить, глядя в глаза молодой женщине: — С самых первых моих сеансов я решил называть кошку кошкой. У меня нет выбора: прежде чем начать лечение невроза, нужно убедить пациента в том, что обсуждать темы сексуальности необходимо. Сделать это не так трудно, ведь эти темы действительно волнуют моих пациентов. Именно так было с Дорой. И как только она призналась себе в своем фантазме, вытеснение идеи в подсознательное прекратилось и боль в горле прошла, словно по мановению волшебной палочки. Грейс молчала и по-прежнему выглядела недовольной. — Если бы у вас не было так называемых Он пристально смотрел на Грейс, чтобы уловить момент, когда возмущение уступит место желанию преодолеть себя, и можно будет продолжить сеанс. Грейс также смотрела на него. Взгляд ее был все таким же негодующим, но кашлять она перестала, и голос ее смягчился, когда она спросила: — В случае с той молодой девушкой симптомы исчезли, когда вы нашли их причину? — Совершенно верно, — ответил Фрейд. — Вы хотите сказать, что одной беседы оказалось достаточно, чтобы избавиться от физического недуга? — Это принцип, на котором основано мое лечение. Кстати, изобрел эту терапию не я, а одна моя пациентка, такая же, как вы. — Фрейд пошел с самой сильной своей карты. Нужно было подчеркнуть, что Грейс может не только вылечиться, но и послужить более высокой цели — помочь развитию науки. — Доктор Бойер, лечивший эту молодую женщину, называл ее Анной О. Она страдала столь же серьезным недугом, что и вы, а также несколькими другими, она даже стала разговаривать только по-английски. — Разве забыть иностранные языки так уж опасно? — с недоумением спросила Грейс. — Анна была немкой, — ответил Фрейд. — Невроз стер у нее из памяти родной язык. Во время сеансов психотерапии Анна поняла, что чувствует облегчение, свободно рассказывая о своем недомогании. А главное, она заметила, что болезнь исчезает, когда она угадывает ее психологическую причину. — Словно по мановению волшебной палочки, — с легкой иронией сказала Грейс. — Она назвала этот метод — Грейс опять легла на кушетку. То, что Фрейд сравнил ее с Дорой и Анной О., кажется, принесло желанный результат. Словно два ангела-хранителя, стоящие за ее плечами, они позволили Грейс в какой-то мере победить страх и открыться. — А не говорила ли вам Анна О., что вы всегда считаете, что правы только вы один? — спросила Грейс, наморщив нос. — Перейдем теперь к вашей амнезии, — продолжал Фрейд. — Когда случился самый ранний провал в памяти, о котором вы помните? — Сразу после смерти матери. Однажды вечером отец отругал меня за то, что я сбежала. Он сказал, что меня не было дома полдня. Я ничего не могла ему ответить, и он лишил меня ужина. — Вы чувствовали усталость? Или возбуждение? Что вы ощущали? — Огромную пустоту. Мне казалось, что я не знаю людей, которые со мной разговаривают. Да и себя я с трудом узнавала в зеркале. — Ваше — Да, сначала очень часто. Мне стало лучше, когда отец нанял мисс Дэймон. Но я продолжала — Вы ничего не сказали отцу? — Я не хотела его волновать. Он всегда за меня переживал. Когда я видела его последний раз, у него был ужасно испуганный вид… Фрейд почувствовал, что близок к успеху. Если ему удастся подтолкнуть ее еще чуть-чуть… — Закройте глаза, — попросил он. Это простое действие часто помогает уничтожить барьеры, возводимые мыслью на пути образов, поднимающихся из подсознания. Грейс, казалось, его не слышала. Глаза ее оставались широко открытыми. Тогда Фрейд медленно поднес руку к ее лицу и легким движением опустил веки: — Расскажите, что произошло со времени вашей последней встречи с отцом… — Когда я пришла, он был вместе со своим секретарем, Джоном Менсоном… Вдруг Грейс замолчала. Она сильно вздрогнула, ее тело напряглось. Изумленный Фрейд склонился над ней. Грейс глубоко дышала, и Фрейд догадался, что она погрузилась в транс. Уже почти десять лет, как Фрейд отказался от гипноза, и сейчас всего лишь закрыл Грейс глаза. Эта молодая женщина с тонким, бледным лицом, несомненно, принадлежала к тому типу людей, который считается особо подверженным — Вас это не касается! Фрейд вздрогнул. Грейс вышла из оцепенения. Широко раскрыв глаза, она заговорила властным голосом, совершенно непохожим на ее обычный мягкий тон. — Мадемуазель Корда… Вы хорошо себя чувствуете? — Я почувствую себя лучше, когда вы перестанете задавать мне идиотские вопросы. Грейс села. Все в ней, так же как и ее тон, сделалось агрессивным, изменилась даже манера разговора. Фрейду на секунду показалось, что живущая в Грейс актриса решила помешать сеансу. Но он отбросил эту мысль — зачем бы Грейс так над ним издеваться? — Ложитесь, прошу вас, — сказал он твердо. — Вы хотите снова занять доминантную позицию, доктор? — спросила молодая женщина. — Хотите накинуть на все покров психоанализа? — Она саркастически улыбнулась и прибавила: — Грейс больше не попадется в такую грубую ловушку. Вы что, считаете ее полной идиоткой? Фрейд понял, что имеет дело с феноменом — Вы — не Грейс? — спросил он, стараясь говорить ровным тоном. Его пациентка хрипло расхохоталась: — Я — очаровательная маленькая Грейс? Ну конечно, нет. — Кто же вы? Молодая женщина закинула ногу на ногу и ответила, выпрямив спину: — Не скажу. — Где Грейс? — Спит. — Она прижала палец к виску. — Здесь. — Это вы руководите Грейс, когда она перестает себя осознавать? — Доктор, да вы хитрец… — Почему вы прервали наш сеанс с Грейс? — Вы сами вынудили меня сделать это. — Каким образом? — Вы заставляете Грейс рассказывать о вещах, которые она должна забыть. — И вам доставляет удовольствие ее унижать, — прибавила молодая женщина. Она приподняла подол траурного платья и провела пальцами по щиколотке. — Вам приятно заставлять ее испытывать стыд, — сказала она. — Я пытаюсь ее вылечить, — сказал Фрейд. — Она имеет право изучить свое подсознательное. — Конечно. Вы обожаете работать во тьме подсознательного, потому что никто не видит, что вы там делаете. Никто не может вас осудить. Фрейда поразила страдальческая нота, прозвучавшая в агрессивных словах молодой женщины, более грубых и решительных, чем обычные нападки противников психоанализа. — Вы слишком любопытны, чтобы быть честным, доктор, — заявила молодая женщина. — Теперь будьте любезны оставить нас в покое. Наше маленькое собрание закончено. — Сеанс не может закончиться в отсутствие Грейс, — сказал Фрейд с тревогой. — Это будет для нее катастрофой. — Я передам ей от вас привет. — Когда Грейс придет в себя, она ничего не поймет — и почувствует себя преданной, — настойчиво произнес Фрейд. — Вы не можете так с ней поступить. Молодая женщина, будто задетая за живое, резко изменила манеру поведения. Лицо ее приняло чувственное выражение, она грациозно встала и направилась к Фрейду, покачивая бедрами. — Благодаря этим изменениям вы только выиграете, — прошептала она. — Я могу вас взять с собой на бал или в кино, вас ждут очень приятные моменты. Приблизившись к Фрейду, она склонилась над ним, коснулась указательным пальцем его запястья: — Я заметила, что вам нравится говорить с Грейс о всякой похабщине, доктор. — Сядьте, пожалуйста. — Я могу лечь на этот диван… вместе с вами. Фрейд почувствовал на лице горячее дыхание лже-Грейс. — Вы говорили с Грейс о ее сексуальных фантазмах, — продолжала молодая женщина. — А какие они у вас? Она уселась ему на колени. Фрейду показалось, что следующая секунда продлилась вечность, затем он поборол оцепенение, схватил молодую женщину за руки и поставил на пол. — Грейс хочет выздороветь, — сказал он с нажимом, вставая с кресла. — Для этого ей необходимо вспомнить, что же ее потрясло, а затем дистанцироваться от этого воспоминания. Он сделал несколько шагов, чтобы рассеялось эротическое воздействие, оказанное на него молодой женщиной, потом обернулся к ней со словами: — Мешая моему общению с ней, вы делаете ей больно. — Неправда! — вскричала молодая женщина. Томный взгляд ее опять стал недоверчивым. — Наоборот, я не даю ей страдать. Я защищаю ее. — Нельзя защищать кого-то, держа его в неведении. Когда Грейс узнает, какую роль вы играете в ее жизни, она рассердится на вас. Молодая женщина побледнела: — Я запрещаю вам говорить ей обо мне! — Мне очень жаль, — твердо произнес Фрейд. — Я сам решаю, как мне вести сеансы. Его собеседница, явно обеспокоенная, отступила на шаг. — Но если вы не будете мешать моей работе, я вам помогу, — прибавил он. — Вы сражаетесь в одиночестве уже годы. Вам необходима поддержка. — Нет. — Вы несчастливы, вы хотите обрести покой. Молодая женщина посмотрела Фрейду прямо в глаза. — Если вы причините ей хоть какое-то зло, — произнесла она ледяным тоном, — я вам отомщу. Она села на кушетку и с раздраженным видом сомкнула веки. Губы ее шевелились, словно она разговаривала сама с собой. Через некоторое время, лихорадочно поморгав, она открыла глаза. Фрейд подошел к ней: — Грейс? По обезумевшему взгляду девушки он понял, что его пациентка опять с ним. — Что со мной было? — спросила Грейс, поспешно одергивая платье. Фрейд вспомнил, как она описывала странные ощущения, которые испытывала после того, как к ней возвращалась память. — Вы потеряли сознание, — ответил он, пытаясь улыбаться. — Это совсем неудивительно после всего, что вам недавно пришлось пережить. — Я упала в обморок прямо посреди разговора? Фрейд колебался, не зная, упорствовать ли ему в своем обмане. Грейс передалась его тревога. Девушка пристально смотрела на него: — Доктор, Фрейд понял, что едва не позволил себя запугать. Он заговорил: — Мисс Корда, я объясню, что с вами случилось… |
||
|