"Признаться в любви нелегко" - читать интересную книгу автора (Армстронг Линдсей)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Следующее утро выдалось дождливым и холодным.

Никола нехотя встала и посмотрела на море, но горизонт был затянут, и все вокруг выглядело серым и мрачным. Она поежилась и натянула теплый желтый спортивный костюм. Это согрело ее тело, но отнюдь не душу.

Тут ее снова насторожила полнейшая тишина в доме. Ну конечно, у Эллен опять выходной, и детей в доме нет. Она взглянула на часы и, увидев, что уже девять часов, нахмурилась. Бретт никогда так поздно не вставал, даже по воскресеньям.

Это воскресенье не стало исключением, потому что его машины на месте не оказалось. Зато на холодильнике лежала записка от Бретта. В ней говорилось, что один из его клиентов попал в неприятную историю и он поехал за ним в полицейский участок.

Никола смяла записку и выбросила в мусорную корзину, потом рассеянно сварила себе на завтрак яйцо вкрутую и села за стол. Перед ее мысленным взором проходил калейдоскоп событий вчерашнего вечера, но мучили ее три вещи: надо бы пойти к Мариетте, чтобы объяснить ей, что происходит; зачем она только сказала ту глупую фразу, что она недостаточно неподражаема с точки зрения Бретта; но самое главное – когда Бретт на руках принес ее из машины в спальню, он и пальцем до нее не дотронулся.

Последнее было ужасней всего, подумала Никола и смахнула с щеки слезу.

После завтрака она немного прибралась в доме и, уже застилая кровать Бретта, услышала шум его машины. Она собиралась пойти и поздороваться с ним, когда он появился в дверях спальни.

– Привет, – неуверенно сказала она, выпрямляясь. – Я прочла твою записку. Серьезные проблемы?

– Достаточно серьезные. Он угрожал застрелить жену и себя, если она будет и дальше говорить, что уйдет к другому мужчине…

Никола ахнула:

– Кто это? Я его знаю?

Бретт назвал знакомое ей имя.

– Но это невероятно, это так не похоже на него, – удивилась Никола.

– Кто знает, какие мы на самом деле? – сухо сказал он. – Кто, например, знает?.. Черт возьми! – Он подошел к дверям балкона, распахнул их и стал угрюмо смотреть на дождь.

– Бретт, – сказала Никола после долгого молчания и остановилась, стараясь найти правильный подход к нему.

Они были в спальне, которую он когда-то делил с Мариеттой и в которой с тех пор ничего не поменял.

– Бретт… чайник. Хочешь чашечку кофе? – (Он пожал плечами, словно ему было безразлично.) – Иди в гостиную, я принесу.

Она сварила кофе и поставила на стол печенье.

– Я хотела сказать… – Никола взглянула на него, наливая кофе. Он сидел на одном из диванчиков, откинувшись на спинку и заложив руки за голову, – вот что. Нас же… что-то связывает, ведь так? – (Он не ответил.) – Я имею в виду, что мы – друзья, если не больше, и мы многое пережили вместе, правда? Я думаю, потеря моего отца была и для тебя очень тяжелой. И мы… всегда ставим на первое место Сашу и Криса. Так что…

Он резко выпрямился.

– Так что? Куда это нас ведет, Никола?

Никола внутренне содрогнулась, потому что его взгляд был твердым и холодным. Она встала, чтобы передать ему чашку, потом снова села.

– Это ведет нас к тому… не скажешь ли ты мне, что произошло вчера? Даже если я не в силах помочь, я постараюсь понять. Иногда полезно поделиться с кем-нибудь.

– Помочь? – язвительно повторил он и внимательно посмотрел на ее озабоченное лицо. – Никола, существуют такие вещи, которые, я надеюсь, ты никогда не поймешь.

Она закусила губу.

– Значит, я не твой друг, Бретт, и ты все еще считаешь меня ребенком? – Насмешливый огонек появился в ее синих глазах, и она угрожающе задрала подбородок.

– Ну хорошо, – сурово проговорил он. – Как тебе это? Мариетта использует своего нового приятеля, который, между прочим, моложе, но совершенно потерял из-за нее голову. Если мы не вступим с ней снова в брак… Я думаю о детях. Понимаешь, она закончила гастролировать по миру и собирается обосноваться в Сиднее. Ей предложили там преподавать в консерватории и заключить контракт на работу в симфоническом оркестре сроком на три года.

– Но почему? То есть, я хочу сказать, она же на самом пике своей карьеры – она известна на весь мир!

– Но она, к сожалению, страдает алкогольной зависимостью, – мрачно произнес Бретт. – Или она справится с этим, или дойдет до такой стадии, когда не сможет играть.

– О, нет, – страдальчески сказала Никола. – Как же она справится? Но… в тот вечер… – она махнула рукой и нахмурилась, – не было никаких признаков, что у нее такая проблема. Она была нормальной… в ее…

– В ее обычном кипучем, возбужденном состоянии, – сухо прокомментировал Бретт.

– Да, именно так!

Он взглянул на нее.

– Это потому, что она переключилась с одной навязчивой идеи на другую, – мрачно сказал он. – Уж тебе-то лучше, чем кому бы то ни было, известно, как прекрасно она умеет это делать.

– Переключилась?.. Ты хочешь сказать… – Никола проглотила подступивший к горлу ком, – она хочет восстановить ваш брак?

– Именно так. Но только типичным для Мариетты способом, нанося удар ниже пояса.

Перед глазами Николы промелькнуло лицо отца Каллэма, а еще она подумала, что Ричард Холлоуэй тоже невольно сделал то, что можно назвать ударом ниже пояса.

– Это… это… Я не знаю, как это назвать.

Бретт вяло улыбнулся.

– Я так и думал. Но этого не произойдет!

– А как же Саша и Крис?

– Ты все время твердишь мне, что она – их мать, – сказал он с иронией. – Если я попытаюсь забрать их у Мариетты, вряд ли такой шаг принесет им счастье.

– А что он из себя представляет, этот музыкант, играющий на гобое?

Бретт пожал плечами и поморщился.

– Если бы ты встретила его при других обстоятельствах, он, возможно, понравился бы тебе. Нежный гигант – и очень хорошо обращается с детьми. Он им очень нравится.

– О, Бретт, – ласково сказала Никола с сочувствием в голосе.

– Не надо! – В голосе его прозвучала неожиданная ярость. – Последнее, что мне нужно от тебя, – это твое сочувствие.

Побледнев, она встала и прошептала:

– Почему? – и повернулась, словно собираясь выбежать из комнаты.

– Никола, Никола! – Он быстро вскочил на ноги и удержал ее. – Постой. Я сожалею. Я… – Он пристально смотрел на нее.

Она видела, что он побледнел, и сказала упавшим голосом:

– Пусти меня, Бретт. Это не имеет значения…

– Нет, имеет.

Он притянул ее к себе и погрузил свое лицо в ее волосы. Она почувствовала, как его мускулы напряглись, а потом на мгновенье непроизвольно расслабились. Он поднял голову, посмотрел ей в глаза и начал целовать.

Шок парализовал Николу. Она отпрянула было, потому что он засунул руки под фуфайку ее спортивного костюма. Его ладони оказались холодными и жесткими, но их движения были нежными. Ее захлестнуло страстное желание, но не только это. Ей хотелось дать ему то тепло, в котором он так очевидно нуждался.

О, Бретт, не делай этого! – мысленно взмолилась она. Я не смогу заменить тебе Мариетту.

Но Никола не могла противостоять той все увеличивающейся жадности, с которой он целовал ее. Ничто на свете не могло умерить и ее собственную страсть, когда она почувствовала прикосновения его рук, безошибочно движущихся к самым чувствительным частям ее тела. Он крепко прижимал ее к себе, целуя не только губы, но и шею, в то время как она, пошатываясь, приникла к нему в ответном порыве.

Она не знала, что заставило его неожиданно поднять голову и опустить руки. Но тут услышала и сама – хлопающие дверцы машины, голоса детей.

От разочарования она пошатнулась и едва не упала, когда он отпустил ее.

– Никола, не смотри на меня так. Я сожалею…

Она провела языком по распухшим губам.

– Я… я… – но так ничего и не смогла больше произнести.

Его лицо стало напряженным, когда он услышал звонок в дверь.

– Все в порядке. Я запер дверь, – пробормотал он. – У нас есть время… у нас сколько угодно времени.

– Но я чувствую… – Я чувствую себя пешкой в вашей с Мариеттой игре! И я всегда чувствовала себя так, подумала Никола с отчаянием и резко отшатнулась от него. – Нет, у нас нет времени, – решительно сказала она. – Ты иди. Я только приведу себя в порядок. – Она резко повернулась и убежала в свою спальню, чтобы обрести там безопасность и уединение.

Никола приняла душ и оделась с большей тщательностью, чем обычно. Она выбрала тонкие вельветовые брюки цвета жженого сахара и бледно-голубой тонкий шерстяной свитер – с длинными рукавами и круглым воротом, – который заправила в брюки. Потом надела свой медальон и, порывшись в ящиках комода, извлекла косынку в бежево-голубых тонах, которую небрежно повязала вокруг шеи.

Она долго расчесывала волосы, пока они не заблестели и не упали светлой золотистой волной на плечи, и наконец переключила свое внимание на лицо. Никола никогда особенно не пользовалась косметикой, но решила, что на этот раз наступил подходящий случай. Все что угодно, но только бы отвлечь внимание от ошеломленного выражения в ее глазах и необычайной бледности лица.

Через десять минут она получила желаемый результат.

Никола еще искала туфли, когда за ней прибежала Саша, переполненная чувствами, и закричала, что они соскучились по ней. Это тронуло Николу до глубины души. То же самое она почувствовала, когда ее обнял Крис, но тут ей пришлось поздороваться с Мариеттой. Та, как всегда брызжущая энергией, роскошно выглядела в черной замшевой юбке-брюках и замшевом жилете поверх блузки бутылочно-зеленого цвета. Ее огненные волосы были стянуты сзади зеленой бархатной ленточкой. Мариетта была такой же, как всегда.

– Хорошо провела вечер, Ники? Мне всегда нравились приемы в Юридическом обществе и доставляло особое удовольствие шокировать их всех. Помнишь? – Мариетта с озорным видом повернулась к Бретту.

Но Бретт, как отметила Никола, смотрел только на нее и ничего не ответил Мариетте.

– Странные вещи ты говоришь, – неожиданно для себя заметила Никола. – Я станцевала для них вчера такую самбу, какой они уже давно не видели. Мне устроили настоящую овацию. – Она повернулась к молодому человеку крупного телосложения, стоящему рядом с инвалидным креслом Криса. – Ты не представишь меня, Мариетта?

– Дорогая, это Ральф Метколф. Не правда ли, он великолепен?

Ральф залился краской, и Никола, придирчиво оглядев его, решила, что так оно и есть. Очень высокий, на вид меньше тридцати. У него были длинные светлые волосы, классические черты лица и приветливые голубые глаза.

– Кажется, вы играете на арфе? – спросил Ральф с милой застенчивой улыбкой.

– Да, играю. А вы – на гобое?

– На английском рожке, точнее. – Он говорил с несомненным английским акцентом. – Звук рожка более сочный, более печальный и гораздо таинственнее, не согласны?

– Не заводи его, – с улыбкой вмешалась Мариетта. – Ральф, это Никола – вторая жена Бретта. Вопреки всем существующим традициям мы прекрасно относимся друг к другу.

– Очень рад! – пылко воскликнул Ральф. – Я против всяких осложнений и проблем. Куда приятнее с любовью относиться друг к другу.

– Да, конечно, – сказал Бретт, нетерпеливо поводя плечами, в то время как Никола старалась подавить сумасшедшее желание расхохотаться. – Большое спасибо за то, что посидели с малышами…

– Мы больше не малыши, папочка, – возразила Саша с нежностью и, схватив его руку, прижала к своей щеке. – Мамочка говорит, что мы так выросли за последние два месяца, что она просто не может поверить. – И Саша схватила за руку и Мариетту.

Никола замерла, глядя на них. Ее словно молнией пронзила мысль, что ради благополучия Саши и Криса она не должна больше пускать все на самотек. Если Мариетта захочет вернуться снова, Никола, по крайней мере, не будет ей мешать. И этот любитель английского рожка тоже не должен стоять на пути – так же, как и Тара.

Скорость, с которой все это прокрутилось в ее голове, была под стать последовавшему за этим проявлению находчивости.

– Ральф, – сказала Никола, – я бы… с большим удовольствием показала вам Кэрнс. Я уверена, что Мариетта и Бретт захотят побыть какое-то время одни с Сашей и Крисом. Смотрите, как раз выходит солнце! Может быть, мы покатаемся?

– Ники…

– Никола…

Бретт и Мариетта сказали это в один голос! Мариетта – удивленно, Бретт – строго.

Но она с улыбкой посмотрела на них обоих.

– Не волнуйся, я позабочусь о нем, – успокоила она Мариетту и, расправив плечи, повернулась к Бретту. – Так не может продолжаться, – очень спокойно сказала она, – вам двоим нужно поговорить.

Она взяла Ральфа за руку и потащила его из комнаты.

– Она мне не говорила, – ошеломленно пробормотал Ральф Метколф.

Они обедали в бухте Пам-Коув, сидя под белым зонтом на зеленой лужайке, которая вела к пляжу. Солнце появилось из-за туч, хотя все еще было прохладно.

Никола попросила себе филе в кляре, сделанном на пиве, и салат, а Ральф – огромный бифштекс. Они заказали бутылку вина, и Никола, хотя и мучилась от мысли, что должна объяснять все совершенно незнакомому человеку, рассказала ему, что ее брак с Бреттом был всего лишь браком по расчету.

– И что это значит? – Он ошеломленно смотрел на нее.

Никола помолчала, потом деликатно спросила:

– Как… близко вы знаете Мариетту?

– Мы… мы вместе две недели. Но я уже давно боготворю ее, – сказал он без тени всякого смущения и отпил вина. – Она не допускает того, чтобы я спал с ней, но я могу и подождать. Я хочу сказать, что мы не были бы вместе… если бы этому не суждено было случиться. – Но выглядел он довольно-таки растерянно.

– Этого я и боялась, Ральф. Понимаете, я думала, что я… являюсь временной заместительницей… на период вынужденного длительного пребывания Мариетты за границей. Бретта такой их брак не устраивал. А теперь я совершенно уверена, что вы… что она использует вас, чтобы заставить его ревновать. Вам не должно это нравиться, не так ли?

Он ненадолго задумался.

– Нет. Но к чему все эти эмоциональные травмы?

– Это два очень сильных человека, Ральф, – сказала Никола и вздохнула. – Любовь не всегда простая вещь, правда?

– Только не говорите этого мне, – сказал он угрюмо. – Может быть, вы сумеете мне объяснить, почему меня всегда тянет к более зрелым женщинам, у которых зачастую есть мужья, или бывшие мужья, или проклятущая карьера?

– Такое случалось с вами и раньше, Ральф? – с сочувствием спросила Никола.

– Случалось, – ответил он с грустью. – И продолжает случаться. Что, по-вашему, она собирается сделать со мной, когда вернет себе своего проклятого мужа? – Он огляделся, словно неожиданно почувствовал себя выброшенным на пустынную планету.

Никола закусила губу и вознесла пламенную молитву, чтобы то, что она делает, оказалось правильным.

– Может быть, – медленно сказала она, уклоняясь от вопроса, – вам следует попытать счастья с более молодыми женщинами? Но и не со мной, – поспешно добавила она, когда взгляд его неожиданно вспыхнувших глаз с надеждой остановился на ней. – Я… просто выражаю свое мнение. Наверняка найдутся… я хочу сказать, что вы такой… наверняка найдутся миллионы… – быстро сказала она, и тут кто-то тронул ее за плечо.

Она судорожно обернулась, ожидая увидеть Мариетту или Бретта, но это оказалась Тара.

– Ой, вы напугали меня до смерти! – воскликнула Никола. – Что вы тут делаете?

– Если вы могли приехать в Пам-Коув на обед, то почему я не могла? – с вызовом сказала Тара. – Но разве вам не следует быть дома, с вашей семьей? – добавила она язвительно. – Вместо того чтобы обедать с незнакомыми мужчинами… а Бретт знает об этом? – Она с крайним подозрением взглянула на Ральфа.

Как обычно, Тара выглядела великолепно, и на мгновение Никола оцепенела, потому что краем глаза увидела, как округлившиеся глаза Ральфа с изумлением остановились на Таре.

Нет-нет, не делай этого, Никола! – предостерегла она себя, но все равно сделала.

– Тара, извините… могу я представить вас и не хотите ли присоединиться к нам? Ральф, это Тара Уэллс, – сказала она, не дожидаясь ответа. При этих словах Ральф встал и улыбнулся Таре своей застенчивой ослепительной улыбкой.

Вот так и вышло, что Никола через какое-то время возвращалась домой одна, раздираемая приступами смеха и панического страха. Она оставила Ральфа и Тару одних в Пам-Коув.

Может, некоторые мужчины рождены, чтобы быть игрушками? – спросила она себя. Ведь Ральф казался таким искренним. С другой стороны, он слишком быстро переключился, но я подозреваю, что вселила в него надежду. И разве Тара не вцепилась в него? О Господи, что я наделала?

Неожиданно Никола так разволновалась, что, вместо того чтобы ехать в Наб, повернула у подножия холма налево и выехала на опоясывающую его дорогу. Эта дорога вела к лодочному клубу и шлюпочной гавани. Там был также лодочный причал и за его каменными стенами, прямо под Йоркис-Набом, – полукруглая полоска пляжа.

Никола поставила машину на автостоянке и пошла к пляжу. Кроме одной юной мамаши и маленького мальчика лет двух, который заинтересовался лужами, там никого не было.

Никола присела на песок, обняла колени и устремила задумчивый взгляд на море, хотя мысли упрямо уносили ее на верхушку холма. Ей не был виден их дом, но он стоял недалеко. Она подумала, что в присутствии детей Бретт и Мариетта вынуждены будут вести себя по крайней мере цивилизованно.

До сих пор у нее не было времени детально проанализировать, как ее целовал Бретт. Жадно и страстно… и по-другому, подумала она. Не так, как той ночью, когда ей казалось, что он ведет себя немного отстраненно, держа все под контролем. Она поморщилась, почувствовав, что краснеет, но заставила себя думать дальше. Так почему же теперь все было по-другому?

Ответ пришел при воспоминании о том клиенте, на встречу с которым Бретт поехал в то утро в полицейский участок, и как он сказал: «Кто знает, какие мы на самом деле?» Не означало ли это, что глубина чувств, которые он продолжал испытывать к Мариетте, могла быть и опасной? И поэтому было не только проще, но и безопаснее состоять в браке с Николой, которая не проявляла столь опасной страсти к нему.

Никола вышла из задумчивости со вздохом и убеждением, что, видимо, попала в точку. Потом она медленно поднялась, стряхнула песок с одежды и решила, что пора ехать домой. Но, вернувшись к машине, обнаружила, что та стоит как-то странно наклонившись, и причиной этого оказалось спущенное колесо.

– Где ты была… и где Ральф? – строго спросила Мариетта.

Был уже восьмой час, совсем стемнело, и Никола была грязная и уставшая. Благодаря помощи пары каких-то мускулистых лодочников колесо было заменено. Но едва она выехала со стоянки, как спустило и запасное колесо.

Никола взглянула на Мариетту и Бретта. Они сидели в столовой за обеденным столом. Детей нигде не было видно, но из кабинета доносился звук работающего телевизора. На столе стояли тарелки с остатками спагетти, салата и полупустая бутылка кьянти.

Мариетта была без обуви, с распущенными волосами, и она, что было довольно необычно, выглядела напряженной и раздраженной. У Бретта же вокруг рта залегли жесткие складки.

– У меня спустило два колеса, – коротко сказала Никола.

– Где? И какого черта ты не позвонила мне? – сердито спросил Бретт.

Никола оцепенела.

– В шлюпочной гавани, представь, мне помогли, спасибо.

– А с чего это тебя занесло в гавань? – продолжал он с мрачным видом. – Собиралась отплыть в Тибет?

Никола сделала глубокий вдох, но, прежде чем успела что-то произнести, вмешалась Мариетта:

– Куда ты дела Ральфа?

– Я скажу тебе, что сделала с ним, Мариетта, но знай – тебе должно быть очень стыдно. Он не только забава в твоих руках, но еще очень одинок и беззащитен. И я очень рада, что он переключил свое внимание на Тару Уэллс.

Мариетта опрокинула бокал с вином, а Бретт вскочил на ноги.

– Что за бред ты несешь, Никола?

– А тебе Тара все еще нужна самому, Бретт? – прямо спросила Никола. – Сожалею, но мне кажется, она увлеклась Ральфом, пусть и на время.

Бретт чертыхнулся и подошел к ней.

– Ну хватит, – процедил он сквозь зубы. – Скажи мне в двух словах, что случилось?

– Никаких проблем, Бретт, – ответила Никола, но ее синие глаза горели яростью. – Я повезла Ральфа пообедать в Палм-Коув. В то время как мы с ним обсуждали нелепое положение вещей в этом доме, не говоря о его пагубной склонности влюбляться в женщин, которые старше его, меня тронул за плечо не кто иной, как Тара. Почему-то она следила за мной… Так что, – продолжала Никола, – я представила их друг другу и не успела и глазом моргнуть, как Ральф оправился от своих тяжелых мыслей о том, что ты используешь его, Мариетта, а Тара… та буквально вцепилась в него, – закончила она насмешливо.

Мариетта прижала руки к лицу, а Никола в страхе закрыла глаза, услышав, как всхлипнула Мариетта… как оказалось, смеясь.

– Ники, – прерывающимся голосом сказала она, – не может быть, чтобы ты так сделала!

– Сделала, – подтвердила Никола и снова повернулась к Бретту. – Должен же хоть кто-то что-то делать! Но это еще не все. Я считаю, что достигла своей цели, так что буду действовать дальше, Бретт… и не жди, что я останусь здесь до своего совершеннолетия. Да, последнее. Мудрый совет вам двоим. Задумайтесь о том, как сильно ваши дети любят вас.

Бретт протянул к ней руки, но Никола отшатнулась и ушла в свою спальню. Но на этот раз она заперла дверь и начала укладывать свои вещи.