"Проклятые доспехи" - читать интересную книгу автора (Ежов Михаил)

ГЛАВА 17 Медведь

Старик подошёл к двери и отодвинул засов. Оба волкодава, глухо рыча, стояли подле него. На улице перед хижиной гарцевали всадники в меховых одеждах с мечами наголо. Их лица закрывали выпуклые забрала обшитых кожей шлемов.

— Где они?! — грозно выкрикнул один из кочевников, подъезжая к порогу. — Мы знаем, что ты впустил нескольких человек.

— Разве я не волен принимать гостей? — спросил старик, нахмурившись.

— Они убили нескольких наших, — ответил кочевник, стараясь заглянуть ему за спину.

— Возможно, они у меня и были, — ответил старик нехотя. — Теперь ушли.

— Лжёшь! — прошипел воин. — Их следы обрываются перед твоей хижиной. Из неё никто не выходил. Мы долго терпели тебя здесь, старик, но не смей прятать наших врагов! — Меч кочевника грозно поднялся.

— Что?! — Колдун сверкнул глазами и сделал шаг вперёд. Волкодавы зарычали, а лошадь кочевника испуганно попятилась. — Вы не нападаете на меня потому, что боитесь! И будете бояться всегда, жалкое скопище недоумков. — Лисьи хвосты на голове старика грозно заколыхались. — Это я терплю вас на своей земле! Я — Страж, я — Хранитель! Как ты смеешь угрожать мне?!

Кочевник оглянулся на своих товарищей и продолжал уже спокойнее:

— Дай нам убедиться, что их нет у тебя в доме, и мы уедем.

— Можешь зайти, — ответил старик, отступая внутрь хижины. — Но один.

Поколебавшись, воин спешился и вошёл в дом, с опаской косясь на оскалившихся волкодавов. Старик провожал его строгим взглядом. Черепа на его шее глухо постукивали друг о друга. Кочевник оглядел единственную комнату и, хмыкнув, вышел на улицу.

— Ладно, на этот раз ты победил, — признал он, садясь в седло. — Однако не становись лишний раз у нас на пути. — С этими словами он дал своим людям знак, и всадники поскакали дальше на север.

Старик проводил их гневным взглядом, а затем запер дверь.

Тоннель круто уходил вниз. Сенегард шёл впереди, ощупывая стены, пока его рука не упёрлась во что-то твёрдое и холодное.

— Тупик, — проговорил он, поворачиваясь к Шолли-Строму.

Тот выругался.

— Так я и знал! Старик заманил нас в ловушку. Проклятый колдун!

Сенегард ударил по стене мечом и почувствовал, как на ноги ему посыпался снег. Клинок вырубил несколько плотных замёрзших кусков.

— Это не стена, — догадался Сенегард. — Выход просто занесло снегом. Помогай.

Одновременно работать в тоннеле могли только двое, и то пригнувшись. Остальные, узнав, в чём дело, терпеливо ждали, пока передние расчистят дорогу. На это ушло около получаса, рубить было неудобно, потому что потолок был слишком низкий и мешал замахиваться, так что один раз Сенегарда и Шолли-Строма сменили Беллофрейн и один из воинов герцога Вебертрейка. Наконец сквозь снежную преграду показался неяркий свет. Несколько сильных ударов, и люди зажмурились, на миг ослеплённые вечерним солнцем. Воины расширили проход и осторожно вышли наружу, помня о предупреждении старика. Однако оказались они не на равнине, как он им говорил, а в овраге. Тоннель заканчивался на одном из его заснеженных склонов.

— Ничего не понимаю, — признался Сенегард, осматриваясь. — Мы не могли пройти триста шагов, кроме того, дорога почти всё время шла вниз. Неудивительно, что мы оказались на дне оврага. Вот только откуда он здесь взялся?

— А я понимаю! — воскликнул вдруг Орманар радостно. — Это и есть Каньон Северного Медведя. Мы нашли его! — с этими словами он выхватил из-за пазухи карту и, развернув, ткнул пальцем в какое-то обозначение. — Всё сходится!

— А где горы? — поинтересовалась Риния. — Старик сказал, что хребет Ами-Цишгун восточнее.

Маг пожал плечами.

— Я мог и ошибиться, — сказал он. — Карту ведь пришлось составлять по крайне неточным и разрозненным сведениям. Но это точно Каньон Северного Медведя.

— Ну, и где же доспехи? — скептически поинтересовался Беллофрейн. — Пока что здесь виден только снег. Мы смотрим на него уже не первую неделю.

— Судя по всему, нужно идти направо, — проговорил Орманар, что-то прикинув. — Туда, где овраг идёт вглубь.

Люди переглянулись.

— Раз уж мы здесь… — сказал Сенегард, глядя в указанном Орманаром направлении.

— Верно, — отозвался Шолли-Стром, отряхиваясь от снега. — Пойдём, посмотрим.

Люди двинулись вслед за Орманаром. Тот старался идти как можно увереннее, хотя и его всё ещё одолевали сомнения в том, что это действительно то, что они искали. Он молился всем богам, которых знал, чтобы им удалось откопать в этом проклятом овраге эльфийские доспехи, несмотря на то, что понятия не имел, что делать с ними дальше и как выбраться из простирающейся на несколько миль вокруг пустыни.

Дорога шла под уклон, края оврага становились всё круче и выше. Он напоминал зияющую в земле рану, нанесённую гигантским топором. Повсюду был только снег, под которым чувствовалась промёрзшая глина и какая-то каменистая порода. Примерно через десять минут отряд остановился. Дальше дороги не было. Прямо перед Орманаром высилась отвесная стена, на много футов уходящая вверх.

— Так я и знала, — заметила мрачно Риния. — Пришли к тому же, откуда начали.

— Только полный болван мог принять овраг за каньон, — поддержал её Беллофрейн, не скрывая враждебности. Он здорово окреп за время путешествия и не раз показал себя отменным бойцом, так что не стеснялся в выражениях.

— Подождите, — прервал их Сенегард, подходя ближе и разгребая на стене снег. — Помогите мне.

Несколько человек присоединились к нему, и через несколько минут их взорам открылась квадратная каменная дверь, испещрённая магическими знаками. Раздался возглас ликования, и все кинулись осматривать находку.

— Я знал, — прошептал Орманар.

Однако вскоре радость сменилась разочарованием: ни петель, ни замочной скважины на двери не было. Только покрытый резьбой камень без единой трещины или других признаков разрушения.

— Что ты на это скажешь? — спросил Сенегард, обращаясь к Орманару.

— У меня была карта, — ответил тот невозмутимо. — Она оказалась верной. Я привёл вас в Каньон Северного Медведя. Но о дверях там ничего не сказано, а я не взломщик.

— Но доспехи-то нужны тебе, — напомнил Беллофрейн. — Что теперь прикажешь делать? Сидеть перед дверью, пока не околеем? Или поворачивать назад?

— Ладно, я попробую одно волшебство, — сказал Орманар нехотя. — Но не знаю, подействует ли оно. Раньше я им никогда не пользовался.

— Валяй, — проговорил Сенегард, потирая подбородок. — Терять особенно нечего.

Эльф понимал, что без Орманара вряд ли отыскал бы каньон и дверь точно отпереть не смог бы. Поэтому он искренне надеялся, что у мага всё получится.

Орманар отошёл от двери на три шага. Остальные на всякий случай тоже отодвинулись подальше. Стало ясно, что сейчас произойдёт колдовство, а очень немногие воины из охраны Беллофрейна видели настоящую магию. Поэтому они затаили дыхание и ждали. Орманар сложил руки ладонями друг к другу и прочитал заклинание. В воздухе появился зеленоватый светящийся диск. Он начал расти, и стало видно, как в нем бешено вращаются всевозможные непонятные знаки. Орманар развёл руки и словно бросил диск на дверь. Его контуры впились в камень и замерцали, то разгораясь, то затухая. Так продолжалось несколько секунд, затем диск исчез, а Орманар разочарованно сказал:

— Это вообще не дверь. Кто-то просто завалил пещеру камнем и покрыл его защитными рунами. Я снял колдовскую ауру, и теперь, будь у нас таран, мы смогли бы войти. Но я не думаю, что нам удастся отодвинуть этот обломок.

В это время камень начал осыпаться. По нему пошли бесчисленные трещины, и целые слои породы поползли вниз. Люди отскочили, и им под ноги, взрывая снег, полетели осколки. Через минуту всё улеглось, и стал виден чёрный вход, ведущий в пещеру.

— Вот так так! — воскликнул Шолли-Стром, отряхиваясь. — Похоже, эту дверь поставили так давно, что единственным, что удерживало её от разрушения, была сила заклятий.

— И на этот раз пойдём без факелов? — спросила Риния. — Мы же ничего не увидим.

— А что делать? — отозвался Беллофрейн. — Или ты видишь поблизости деревья?

Риния смерила его гневным взглядом, но ничего не ответила.

— Я зажгу вам стрелы, — сказал Орманар.

Воины протянули ему арбалетные болты, и он при помощи своих смесей подпалил по одному для каждого. Зеленоватое пламя горело неярко, но это было лучше, чем ничего. Выстроившись в колонну по одному, люди отправились в пещеру.

Шагов через сорок они наткнулись на груду гнилой трухи, судя по всему, некогда бывшей дверью — на земле валялись изъеденные коррозией медные петли и засовы. Дальше тоннель превращался в обширную пещеру, своды и стены которой терялись в темноте. Пол был вымощен каменными плитами, которые трещали под ногами, превращаясь в песок. Стояла мёртвая тишина, если не считать звуков, издаваемых идущими.

— Куда дальше? — почему-то шёпотом спросил Шолли-Стром.

— Вперёд, — ответил Сенегард.

Отряд сделал ещё несколько шагов, и зеленоватый свет выхватил из темноты несколько сундуков. Они стояли на полу ровными рядами, чёрные от времени и сырости. Несмотря на то, что земля промёрзла на несколько футов, в глубине пещеры было довольно влажно. По-видимому, холод не доходил до неё.

Сенегард поддел крышку одного из сундуков концом меча и легко поднял её — замок вывалился из прогнившего дерева. Тускло блеснули золотые монеты неизвестной чеканки. Лики древних королей строго глянули на осмелившихся потревожить их вековой покой чужаков. С ликующими возгласами воины бросились взламывать остальные сундуки. Отовсюду слышался треск отбрасываемых крышек. С горящими глазами люди извлекали на свет самоцветы, украшения, доспехи и оружие. Сундуков оказалось восемь, и все они были набиты до отказа.

— Кто мог собрать столько сокровищ? — проговорил Шолли-Стром, разглядывая огромный чистейшей воды алмаз, даже в неверном зелёном свете игравший так, словно его выставили на солнце.

— Гномы, — ответил Сенегард. — Но вполне возможно, что спрятали их здесь вовсе не они.

— Тогда кто?

— Например, тот, кто отобрал у них всё это добро.

Да здесь и не только гномье богатство, — добавил Сенегард, поднимая с пола длинный меч с ручкой из прозрачного зеленоватого камня, внутри которого словно горел и пульсировал огонёк. — Это, например, эльфийский меч, — сказал он, показывая клинок Шолли-Строму. — Время не властно над ним благодаря наложенным чарам. Им и сейчас ещё можно сокрушать врагов. Вероятно, когда-то он принадлежал знатному лесному эльфу, видишь, как ярко горит резьба на металле?

Шолли-Стром взял меч и рассмотрел его. Вдоль лезвия шёл тонкий узор из листьев и птиц, казалось, он светится в полумраке голубоватым светом.

— Это отпечатки веков, — пояснил Сенегард. — Эльфийские мечи со временем становятся только крепче, ибо вбирают в себя память сражений. Так же, как и их создатели, — добавил он, извлекая из сундука золотую корону с длинными острыми зубьями, украшенную изумрудами. — А это некогда носили цари Архатла, древнего царства, воспоминания о котором сохранились только в редких исторических трактатах. Видишь, чеканка почти стёрлась. О том, что она была, можно догадаться только по незначительным углублениям.

— Откуда ты про всё знаешь? — поинтересовался Шолли-Стром, примеряя древнюю корону. Она оказалась ему велика, и он прикидывал, не проще ли будет выковырять из неё изумруды и продать отдельно, чем тащить с собой громоздкий венец.

— Я многого не знаю, — ответил Сенегард, усмехнувшись.

— Поглядите сюда! — раздался взволнованный возглас Орманара из глубины пещеры, и эльф поспешил на зов.

Маг стоял у стены, в восхищении разглядывая прислонённый к ней полный доспех дивной работы. Матовый чёрный металл, покрытый резьбой, в которой сверкала алмазная пыль, мог быть откован только руками темных эльфов. Сенегард сразу узнал почерк своих сородичей.

— Осторожно, — сказал он на всякий случай. — Не прикасайтесь к ним пока. Не зря их называют проклятыми.

Он понимал, что это произведение военного искусства прекрасно, и, кроме того, от него веяло колдовской силой, которую эльф чувствовал, ибо, как и все его сородичи, был восприимчив к проявлениям магии. Сенегард любовался доспехами и прикидывал, как они будут сидеть на нем.

Тут к нему обратился Беллофрейн.

— Как мы всё это унесём? — спросил он деловито.

— Понятия не имею, — признался Сенегард, с трудом отводя глаза от доспехов. — Думаю, придётся выбраться из оврага и одолжить пару мешков у старика, благодаря которому мы всё же отыскали этот каньон.

— Как он, должно быть, расстроится, узнав, что всё это время жил рядом с таким богатством, — отозвался Шолли-Стром. — Хотя ему об этом знать не обязательно.

— Вот именно, — согласился Сенегард. — Тем более что за один раз нам, в любом случае, всё не унести. Кто знает, быть может, когда-нибудь мы снова решим сюда наведаться.

— Но ведь дверь разрушена, — напомнил Шолли- Стром. — Любой сможет зайти в пещеру.

— Ты забываешь, что, во-первых, здесь никто не ходит, а во-вторых, можно завалить вход снегом. Уверен, он защитит сокровища не хуже камня. Ведь не знай ты о том, что здесь должна быть пещера, разве стал бы ты искать дверь?

— Я бы в этот овраг вообще не полез, — признался Шолли-Стром. — По крайней мере, так далеко.

В этот момент снаружи послышался приглушенный низкий рёв. Какое-то огромное животное стояло перед входом. Воины переглянулись.

— Волки? — спросил один с сомнением.

— Едва ли, — отозвался Сенегард, поднимая меч. — Как, ты сказал, называется этот каньон? — обратился он к Орманару.

— Проклятье! — выругался тот, снимая со спины тяжёлый арбалет. — Этого ещё не хватало! Я думал, название и есть название.

— Ну, от чего-то оно должно было пойти, — резонно заметил Сенегард, делая остальным знак оставаться на месте. Сам он пошёл вперёд, Шолли-Стром двинулся следом.

— Зачем ты велел им остаться? — спросил баргустанец, напряжённо вглядываясь в плывущий впереди сумрак.

— Если этот зверь сможет пролезть в тоннель, нам придётся бежать обратно в пещеру, — пояснил Сенегард шёпотом. — И я не хочу наталкиваться при этом на кого бы то ни было.

— Надеюсь, он не сможет, — искренне признался Шолли-Стром. Ему вовсе не улыбалась встреча с животным, способным пройти там, где спокойно шли два довольно высоких человека.

Наконец, они увидели выход. Перед ним никого не было, но Сенегард потянул ноздрями и тревожно поднял руку.

— Медведь, — шепнул он. — Будь осторожней.

Шолли-Стром изумлённо поглядел на эльфа. Оказывается, тот ещё и обладал на редкость острым чутьём! Однако восхищаться товарищем у Шолли-Строма времени не было. Снаружи послышался низкий рёв, и в просвете показалась огромная темно-серая голова. Налитые кровью глаза были полны лютой злобы, из жаркой пасти валил белый пар. Каждый из зубов был втрое толще и длиннее волчьего клыка. Не говоря уже о показавшемся вслед за головой теле, оснащённом кривыми толстыми лапами, заканчивающимися изогнутыми когтями, каждый размером с гномой кинжал. Заметив людей, зверь рванулся вперёд, но его плечи были слишком широкими. Он принялся протискиваться, яростно рыча, но добился лишь того, что застрял, ободрав загривок. Сенегард шагнул вперёд, занося меч для удара, но медведь отпрянул и оказался снаружи. Угрожающе зарычав, он принялся расхаживать перед входом, не сводя налитых кровью глаз с людей.

— Может, он уйдёт? — предположил Шолли- Стром с надеждой.

— А ты бы ушёл, если бы на несколько миль вокруг из жратвы были только мы? — ответил Сенегард язвительно. — Нет, этот будет сидеть здесь хоть до весны. Если таковая здесь вообще бывает.

— Что же делать? — Шолли-Стром выглядел растерянным.

— Вернёмся и расскажем остальным о том, что нас обложили. Придётся пробиваться с боем, если мы не хотим подохнуть здесь от голода.

Шолли-Стром с содроганием представил сырую пещеру, так похожую на могилу, и тонны мёрзлой земли над ней. Нет, такой склеп ему не нужен.

Они повернули и вскоре снова оказались в пещере. Когда Сенегард рассказал о медведе, воины начали проклинать судьбу, холод и уже были близки к тому, чтобы проклясть сокровища, когда Сенегард перебил их, сказав:

— Мы можем вооружиться тем, что есть в пещере. Я видел несколько доспехов, сработанных гномами и эльфами. Они защитят нас. Кроме того, в углу лежат длинные копья. К счастью, древки сделаны из железа, вероятно, ими некогда пользовались тролли. Понятия не имею, зачем их сюда притащили, но они могут пригодиться. Я бы даже сделал на них основную ставку.

— Их всего три! — отозвался кто-то из темноты.

— Вы воины или слабаки?! — взревел Сенегард не хуже поджидавшего их зверя. — Можно подумать, что медведь — это самое страшное, что встречалось вам в жизни. Вспомните всех вампиров и оборотней, которых вы убили, и хватит хныкать.

Речь подействовала. Люди принялись вооружаться. Они не спешили, тщательно подбирая доспехи, стараясь прикрыть каждый участок тела. Шолли-Стром напялил на себя эльфийские латы и чувствовал себя в них совершенно защищённым. Кроме того, он вооружился мечом с рукоятью из зеленоватого камня.

Сенегард и Беллофрейн взяли по копью и встали впереди. Тоннель позволял идти по двое. Он был похож на тот, по которому они попали в овраг, но потолок был немного выше. Следом за ними встали Орманар с третьим копьём в руках и Шолли-Стром с эльфийским клинком в одной руке и секирой в другой. Остальные выстроились по двое, и отряд двинулся. Когда до выхода оставалось шагов десять, Сенегард и Беллофрейн громко закричали, чтобы привлечь внимание зверя. Медведь показался в проёме, жадно втягивая ноздрями воздух, в котором пахло тёплым человеческим мясом. Его широкая грудь заслонила почти весь свет. Именно в неё, разбежавшись, и вонзили свои копья Сенегард и Беллофрейн и продолжали давить, изо всех сил упираясь ногами в землю, проталкивая оружие в плоть хищника. Тот взвыл и ударил могучими лапами по древкам. Копья мгновенно вырвались из рук Сенегарда и Беллофрейна и ударили их по рёбрам. Оба, не удержавшись на ногах, повалились на землю. В этот момент Орманар размахнулся и метнул своё копье медведю в горло. Брошенное с такого близкого расстояния, оно прошло насквозь и крепко засело в позвоночнике. Зверь захрипел и медленно повалился на снег. Из приоткрытой пасти толчками выливалась кровь. Воины бросились из тоннеля, чтобы изрубить хищника в куски, но Сенегард резким криком остановил их:

— Испортите шкуру, болваны!

Он поднялся, шатаясь, и помог Беллофрейну встать на ноги.

— Обдерите его, только аккуратно, — приказал он. — Свежевать не надо, всё равно мясо хищника хуже конины. Оно пропиталось смертью его жертв.

Воины со смехом принялись сдирать с убитого зверя шкуру. Это было сложным процессом и обычно отнимало много времени. Что уж говорить о том, чтобы быстро справиться с таким колоссом. Сенегард прикинул, что на всё про всё уйдёт около двух часов, и подозвал Шолли-Строма.

— Предлагаю пока что сходить наверх и поговорить со стариком, — сказал он, ощупывая бок. Судя по всему, ребра остались целы. — Возможно, у него найдётся пара мешков или ещё что-нибудь полезное. Теперь мы сможем ему даже заплатить, — добавил он, усмехнувшись и кивнув в сторону пещеры.

Они прихватили Беллофрейна, которому баргустанец отдал эльфийский клинок, оставив себе только секиру, и отправились по дну оврага. Теперь дорога шла вверх, а стены становились всё ниже и всё более пологими. Между ними вилась цепочка медвежьих следов. Наконец, минут через пятнадцать они оказались на равнине. Оглядевшись, они заметили дом старика — он стоял на другой стороне оврага, почти на самом краю.

— Колдун обманул нас, — заметил Беллофрейн мрачно. — Он знал, что, пройдя по его тоннелю, мы окажемся здесь, а вовсе не в трёхстах шагах. Удивительно, что мы не заметили овраг.

— Просто этот край ниже того, на котором стоит хижина, — ответил Сенегард. — А поскольку здесь всё белое, нам показалось, что это равнина. В любом случае, сейчас всё выясним, — добавил он, решительно направляясь к занесённому снегом дому.

При их приближении волкодавы подняли лай. Они с грохотом носились по комнате и бросались на запертую изнутри дверь.

— Смотрите. — Шолли-Стром показал на снег возле крыльца. — Здесь побывало множество всадников. Вероятно, кочевники.

— И ещё медведь, — добавил Сенегард, который, присев на корточки, рассматривал крупный отпечаток под низким слюдяным окном. — Он тоже прошёл здесь.

Беллофрейн подошёл к двери и постучал в неё кулаком. Волкодавы надрывались, срываясь на хрип, но никто не открывал.

— Затаился, собака! — выругался воин, сплюнув. — И дверь ведь железная, не выломаешь.

Сенегард велел ему и Шолли-Строму встать по обе стороны от входа и приготовиться к нападению волкодавов. Сам он положил ладонь на то место, где должен был находиться засов, и прикрыл глаза. Внутренним зрением (всё-таки недаром он был темным эльфом) Сенегард ощутил тяжёлую холодную поверхность засова. Она проступала под железом, покрывавшим дверь, как брусок, спрятанный под ковром: каким бы тот ни был толстым и пушистым, он не сможет скрыть неровности пола. Лязгнул металл, дверь распахнулась, и псы выскочили на улицу. Первого волкодава зарубил Шолли-Стром. Секира легко вошла в мускулистое поджарое тело и перерубила позвоночник возле загривка. Второго ударил Беллофрейн, но его ребра продолжали болеть, и эльфийский клинок только скользнул по черепу животного, обнажив кость. Сенегард подоспел вовремя: раненый пёс взвился, чтобы вцепиться обидчику в горло. Узкий меч, сверкнув, оборвал жизнь волкодава ещё в полете.

Переступив порог полутёмной комнаты, Сенегард и его спутники прислушались. Было тихо. В центре, на полу, горела одна-единственная свеча, её красноватое пламя плясало на стенах, перемежаясь с глубокими чёрными тенями, которые отбрасывали предметы. Ощущался запах воска и терпкий привкус крови, словно в доме недавно забили животное. Вокруг свечи был начерчен круг, по краям которого виднелись начертанные темной жидкостью знаки. Сенегард узнал их, они были частью ритуала, с помощью которого оборотные колдуны превращались в животных. Догадку подтвердила вписанная в круг медвежья голова. Старик оказался тем самым медведем, которого они убили перед входом в пещеру, он был проклятьем здешних мест, и именно благодаря ему овраг получил своё название. Всё это пронеслось в головах стоявших посреди комнаты людей, когда они разглядывали следы страшного ритуала. В глиняной миске на столе обнаружилась заячья тушка — судя по всему, кровь этого животного и послужила «краской», которой был начерчен магический круг.

— Зажгите остальные свечи, — велел Сенегард. — Обыщите дом. Всё, что найдёте полезного, тащите сюда. Пора выбираться из этого проклятого места.