"Дифференциальная психология. Индивидуальные и групповые различия в поведении" - читать интересную книгу автора (Анастази Анна)

Глава 13 ГЕНИАЛЬНОСТЬ

Для того чтобы быть признанным гением, человек должен показать необычный уровень развития талантов, ценящихся в рамках его культуры. Так как привлечь к себе внимание могут только особые индивиды, то и достижения их настолько уникальны, что благодаря этому такие люди составляют отдельную группу внутри человечества в целом. Однако с разработкой более объективных методов наблюдения и усовершенствованием тестовых методик появилась возможность выявлять и не столь выдающихся индивидуумов, которые являются переходным этапом между среднестатистическим человеком и обладателем особого дара. Распространенное представление о гении как об отдельном «виде», судя по всему, возникло точно так же, как и похожее мнение о слабоумных, и точно такими же методами оно постепенно разрушается.

Любопытно сопоставление гения и выдающегося человека. Многие авторы разделяли эти два понятия только на том основании, что гениальность называли обладанием «всем тем, что необходимо» для достижения популярности в нашем обществе, а выдающийся человек считается гением априори. В соответствии с этой точкой зрения видов гениальности может быть столько же, сколько и способов достичь успеха в каждом конкретном обществе. Успешный, например, финансист может быть представлен к почетной университетской степени за свой «финансовый гений», а генерал-победоносец — за свой «полководческий гений». Общество зачастую создает новые виды гениальности для того, чтобы рационализировать условия признания выдающихся людей.

Практически любая теория, касающаяся природы гениальности, может получить подтверждение, если термин «гениальность» будет ограничен произвольно выбранными строгими рамками. Самое широкое и наиболее объективное определение гениальности предполагает, что гений — это человек, который в любой области деятельности способен показать результаты, значительно превышающие средние показатели. Однако в это определение неизбежно входит социальная оценка. Гениальность определяется с точки зрения специфических социальных критериев и культурной системы ценностей. В нашем обществе именно абстрактные и лингвистические способности принято считать «высшими» умственными процессами. Точно так же при помощи определенных способов достижения успеха человек может добиться признания себя гениальным намного быстрее, чем двигаясь другими путями. Так, академическая и научная деятельность, литература, музыка и искусство находятся в большем почете, чем, скажем, катание на роликах или кулинария.

Уточним, что только совершенно феноменальные достижения в этих последних видах деятельности могут быть признаны гениальностью, да и то под влиянием моды. Роллер — акробат, завоевавший мировую славу, или знаменитый шеф-повар с полным правом могут получить титул гения и заслужить много большее признание, чем посредственный деятель науки или художник. Но для того чтобы их гениальность была признана, их достижения должны быть несоизмеримо более значительными, чем во втором случае. Но даже когда таких людей называют гениальными, возникает ощущение, что делается это исключительно из вежливости, и само слово безоговорочно заключается в кавычки. Таким образом, становится очевидным, что для того чтобы иметь практический смысл, любое определение гениальности должно включать в себя выборку значимых талантов, созданных в рамках данной культурной группы. Изучение человека, вырванного из контекста времени и пространства, где он жил, имеет слабое отношение к реальности.

Гениям во все времена приписывали огромный спектр отличительных особенностей: от божественного вдохновения и сверхчеловеческой «искры» до физических дефектов и безумия. Все эти разнообразные теории могут быть разделены по принципу лежащего в их основе предположения. Их четыре, и соответственно могут быть выделены четыре вида теорий: патологические, психоаналитические, качественные и количественные. Основные отличительные положения каждого вида теорий мы собираемся предложить вашему вниманию ниже.

Патологические теории. В патологических теориях[50] гениальность была связана с безумием, «расовой дегенерацией» и даже слабоумием. Такие теории рождались уже в Древней Греции и Древнем Риме. Аристотель обращал внимание на тот факт, насколько часто у знаменитых личностей наблюдалась болезненная психическая симптоматика, а Платон выделил два вида бреда, один из которых представлял собой самое обычное безумие, а другой являлся «духовным возвышением», рождающим поэтов, изобретателей и пророков. То, что в Риме было известно под названием furor poeticus и amabilis insania, имело отношение к тому же феномену. Одним из тех, кто отстаивал такую точку зрения, был Демокрит. А Сенека навел Дридена на мысль, получившую выражение в его известном высказывании о том, что великий ум и безумие идут рука об руку. Ламартин говорил о том, что «maladie mentale qu'on apelle genie» (слабый разум порождает гениев). В 1836 году литературный мир был шокирован заявлением Лелю о том, что физиологические показатели, отмеченные при жизни Сократа, являются неоспоримым свидетельством того, что «отец философии» систематически впадал в состояние транса, был подвержен приступам столбняка, искажения восприятия и галлюцинациям, что в совокупности составляло полную картину того, чему Лелю дал название «сенсорного или перцептивного безумия». Десятью годами позднее Лелю пришел к выводу, что это относится и к Паскалю, особенно отмечая тот факт, что Паскаля посещали видения религиозного содержания и галлюцинации. Эта ранняя работа Лелю послужила стимулом для дальнейшей разработки теорий гениальности и безумия, а также для появления огромного числа попыток сходного анализа патологических черт выдающихся людей.

Вторая половина девятнадцатого столетия оказалась золотым веком для патологических теорий гениальности, когда в свет вышло множество толстых томов, посвященных этой проблеме. Ярым приверженцем этого учения был итальянский антрополог Ломброзо, чья книга, озаглавленная «Гений и помешательство» (53), была переведена на несколько языков и стала крайне популярной в начале нашего века. Ломброзо приписывал гению обладание некими физическими стигматами, которые будто бы были свидетельством атавистических и вырожденческих тенденций. Среди таких стигматов он называл маленький рост, рахитичность, нездоровую бледность, истощенность, заикание, леворукость, а также отставание в развитии. Он также утверждал, что существует определенное сходство между творческим озарением гения и типичным эпилептическим припадком.

Среди современных последователей патологической теории гениальности наибольший интерес представляют, пожалуй, Кречмер (47) и Ландж-Эйхбаум (48). Кречмер утверждал, что истинная гениальность требует не только наличия выдающихся способностей. Он пишет, что «если мы из конституции гения исключим психопатический фактор, неутолимое демоническое возбуждение и психическое напряжение, то у нас на руках останется всего лишь обыкновенный одаренный человек» (47, с. 28). К тому же Кречмер подходит к рассмотрению проблемы гениальности с точки зрения своей конституционной типологии (см. гл. 6), настаивая на существовании качественных различий между достижениями лептосомных и пикнических гениев. Он утверждает, что шизотимные лептосоматики имеют тенденции к субъективности, например, к лирической поэзии или экспрессионизму; циклотимы-пикники, в свою очередь, якобы ориентированы больше на реалистическую живопись, повествовательные эпические произведения и тому подобные направления творчества.

Самый значительный вклад в разработку патологических теорий в наше время, несомненно, принадлежит Ландж-Эйхбауму (48, 49, 50). В своей книге «Гений, безумие и слава» («Genie, Irrsinn und Ruhm»), которая вышла в свет в 1928 году, он собрал биографические данные двухсот гениальных мужчин и женщин всех стран, времен и областей деятельности. Во всех этих биографиях встречаются ссылки на якобы имеющиеся у этих людей патологии. Все отчеты имеют документальные свидетельства, ссылки на 1600 источников, но по длине варьируются от описаний на нескольких страницах до простейшего комментария «долгое время был психотичным». Ландж-Эйхбаум утверждает, что не существует неизбежной или необходимой связи гениальности с безумием. В то же время он настаивает на том, что только незначительное количество гениальных людей не имели психических отклонений. В это меньшинство входят Тициан, Рафаэль, Андреа дель Сарто, Рубенс, Лейбниц и некоторые другие. По итогам своего исследования он сделал следующий вывод: при том, что среди всего населения процент психотиков равен приблизительно 0,5, процент гениев, которые хотя бы раз в жизни оказывались во власти психоза, был равен 12–13. Сократив выборку своего анализа до 78 «великих мужей», он обнаружил, что более десяти процентов хотя бы раз проявляли психотизм. Более восьмидесяти трех процентов были либо психотиками, либо явными психопатами, более десяти процентов имели легкие психопатологии, а около шести с половиной процентов были здоровы. Когда список «непревзойденных гениев всех времен и народов» был сокращен до 35, то в психотическую категорию попало уже 40 %. Более девяноста процентов были освидетельствованы как психотики или психопаты, а около восьми с половиной процентов признаны нормальными. Выводы, сделанные на основе данных этого исследования, были подтверждены в дальнейшем Ландж-Эйхбаумом на основе 800 биографий (50).

Ландж-Эйхбаум дает тройное объяснение связи гениальности и безумия. Во-первых, патологическое состояние должно увеличивать интенсивность человеческих эмоций и повышать его восприимчивость к мимолетным стимулам, а также снижать уровень его самоконтроля; в результате всего этого могут возникнуть переживания, не доступные «нормальным» людям. Во-вторых, Ландж-Эйхбаум утверждает, что пребывающие в подобном состоянии люди скорее всего несчастны, страдают от чувства неполноценности, что является для них сильнейшей мотивацией. И наконец, тенденция к обогащению фантазий и снов, присущая некоторым расстройствам такого рода, может вызвать появление креативности.

В дополнение к сказанному стоит отметить, что объяснение гениальности с точки зрения патологии часто встречается в популярной и научно-популярной литературе, посвященной этому вопросу. В опубликованной в 1952 году книге под названием «Слабости Гениев» Бетт (4) связывает креативность с физической слабостью или психической нестабильностью, а в доказательство своего тезиса приводит биографии 15 выдающихся людей прошлых лет.

При оценке доказательств, представленных в поддержку рассмотрения гениальности с патологической точки зрения, необходимо принять во внимание несколько факторов. Во-первых, при проведении большинства исследований в качестве доказательств приводились избранные случаи. Разумеется, для доказательства практически любой теории вполне можно найти хоть сколько-нибудь человек. Реальная проверка гипотезы на жизнеспособность должна базироваться на совершенно произвольно выделенной выборке гениальных людей. Исследование, проведенное Ландж-Эйхбаумом, судя по всему, находится в минимальной зависимости от подобных процедур выборки по сравнению с большинством других исследований, но нельзя говорить и об их полном отсутствии.

Второй аспект, который нам непозволительно упускать из поля зрения, заключается в том, что многие гениальные люди оказываются не в состоянии адекватно приспособиться к окружающему их миру, в котором существует нормальный человек со своими нуждами. Особенно красноречив пример одаренного ребенка, помещенного в класс для середнячков. Возможно, этот пример актуален и для одаренных взрослых. В этом случае недостаточная адаптация будет скорее косвенным результатом, чем причиной или неотъемлемым компонентом гениальности. Другая, хотя и весьма сходная, точка зрения заключается в том, что гений, благодаря своим выдающимся способностям, намного острее осознает все несовершенство и всю несправедливость, которые окружают его, а потому может оказаться более подверженным эмоциональному утомлению. Кто-то сказал, что чувствительный человек с развитым воображением не сможет относиться к жизни со спокойствием лавочника (81).

Более того, друзья гениев зачастую называют их сумасшедшими до тех пор, пока не появляются ощутимые практические результаты их деятельности. Их попытки часто встречают непонимание и насмешки окружающих, но достигнутый успех кладет этому конец. Именно это, как все мы знаем, произошло с Фултоном и его паровой машиной. В прошлом гении нередко сталкивались с организованным и яростным сопротивлением, если не преследованиями. Жизнь в таких условиях не способствует становлению стабильной и хорошо адаптированной личности. Также стоит отметить, что даже если гений будет признан и объявлен таковым, то он скорее всего окажется в центре настолько пристального внимания общественности, что все его действия и особенности станут всеобщим достоянием. В результате публика набрасывается на любое замеченное отклонение в поведении, пусть даже настолько незначительное, что не будь человек так известен, никто бы и не обратил на него внимания; муссирует, приукрашивает, и в итоге эта мелочь достигает размеров невротического или психотического симптома. И наконец, следует принять во внимание культурные условия, в которых выпало жить гениальному человеку. Мы допускаем серьезную ошибку, пытаясь оценить поведение человека, жившего в тринадцатом или шестнадцатом веке, с позиций современных представлений о патологии. Например, трансы и видения не были когда-то такой редкостью, как в наши дни, и не имели такого значения.

Психоаналитические теории. Так же как и более современные патологические теории, психоаналитические представления о гениальности ставят акцент скорее на мотивационных, чем на интеллектуальных характеристиках (22, 31, 35). Отмечая необходимость наличия высокого уровня развития умственных способностей, некоторые психологи называют этот аспект гениальности «психологической загадкой» (28) и концентрируют внимание на мотивационных факторах. Другие заняли еще более экстремальную позицию, утверждая, что гений совсем не отличается по уровню развития способностей от обычного человека, отличаясь от него только тем, какое применение он находит своим способностям под воздействием сильной мотивации (83). Среди психоаналитических концепций, которые чаще других обращались к объяснению гениальности, можно назвать теории сублимации, компенсации и «бессознательных процессов» в творчестве (35, 83).

Под сублимацией подразумевается, что художественные или научные достижения играют роль заменителя, выхода нереализованных потребностей, чаще сексуального характера. Напрашивается самый распространенный пример — поэт, сочиняющий любовную лирику, когда его личная жизнь не ладится. Но во многих специфических случаях, которые психоаналитики пытались объяснить действием этого механизма, подобные рассуждения казались довольно натянутыми и надуманными. Компенсация реальных или умозрительных недостатков также была предложена в качестве универсального ключа ко всем достижениям гениев (83). Лучшая иллюстрация — это примеры великих ораторов, которые, подобно Демосфену, развили свой талант с целью компенсировать привычное заикание или другой подобный дефект речи. Также существует предположение, что Бетховен создал лучшие свои произведения после того, как у него начались серьезные проблемы со слухом, а сам дефект слуха у него, возможно, был еще в раннем возрасте. И будто бы по этой причине его интересы были связаны со слуховыми переживаниями с самых ранних лет, когда он начал интенсивно заниматься музыкой, а в результате добился выдающихся результатов в музыке (83, с. 119). Как и сублимация, компенсация, возможно, может помочь нам понять мотивацию некоторых гениев, но не может применяться для объяснения всех без исключения случаев.

Некоторые деятели искусства, особенно художники, позаботились о том, чтобы оставить нам описания собственных творческих переживаний. Некоторые упоминали трансоподобные состояния и автоматическое, бесконтрольное возникновение творческих идей. Это психоаналитики сочли доказательством собственной теории значимости «бессознательных процессов», а также роли, которая принадлежит этим процессам в творческой деятельности. Разумеется, людей, составивших подобные интроспективные описания, несравненно меньше, чем общее количество достигших высот в искусстве, науке и других областях деятельности. Люди искусства по характеру своей профессии склонны более драматизировать собственные переживания, чем другие творцы. По контрасту с этим драматизированным объяснением результаты проведенного Россманом опроса 710 активных и преуспевающих американских изобретателей выглядят рассудительней (68). Этот опрос, результаты которого были дополнены информацией, полученной от руководителей исследований и поверенных по патентам, касался как характеристик самих изобретателей, так и процесса изобретения. Это исследование никоим образом не подтвердило популярные представления об изобретении как об эффектном событии. Для данной группы изобретателей креативные переживания были в целом предельно методичными, систематизированными и конкретными процессами.

Даже среди людей искусства те, которые спонтанно описали собственный творческий опыт, представляют собой явление весьма нетипичное. Весьма вероятно, что менее стабильные, склонные к патологическим проявлениям люди в большинстве своем оказываются более заинтересованы задокументировать наблюдения такого рода только потому, что их переживания были красочными и довольно информативными. Их записи трудно назвать объективными или отражающими факты, к тому же разные предвзятые теории, которые складываются у самого человека, могут приукрашивать действительные основания. И наконец, стоит отметить, что многие интерпретации творческих процессов, а также природы гениальности с психоаналитической точки зрения производят впечатление неопределенных и запутанных, в них зачастую бессистемно смешивались буквальные и фигуральные концепции.

Теории качественного превосходства. В соответствии с этой доктриной гениальный человек представляет собой отдельный вид людей, отличающийся от всего остального человечества своими способностями. Такие взгляды отличаются от патологической и психоаналитической теорий тем, что они безоговорочно признают гениального человека более развитым, чем обычные люди. В этой концепции нет места каким бы то ни было недостаткам. Достижения гениев в соответствии с этой теорией являются результатом процесса или состояния, которое совершенно недоступно обыкновенным людям. Фраза «искра гения» является свидетельством общераспространенного влияния этой точки зрения.

Как и патологическая теория, этот подход имеет долгую историю (см. 34). В древнем мире гениальность часто относилась на счет божественного вдохновения. Греки говорили о «демоне», принадлежащем человеку, которому приписывалось обладание магическими силами, а также власть над вдохновением для творческой деятельности. К тем, кто так говорил о гениях, относятся и Сократ, и Платон. В средние века гениальностью называли посланное смертному человеку божественное или же дьявольское вдохновение, в зависимости от того, на что были впоследствии направлены творческие таланты.

Качественные различия являются частым предметом обсуждения и в более современной литературе и философских трактатах, посвященных гениальности. Мистические озарения, бессознательные интуитивные наития — все это приписывалось гениям. В этой связи можно привести в пример воззрения Шопенгауэра, Карлейля и Эмерсона. В психологии данная концепция гениальности имеет намного меньше последователей. Примером этой теории может служить работа Хирша (34), где он обозначил три «измерения» интеллекта. Первым измерением его называется перцептивное и когнитивное, присущее людям и животным; второе — понятийное, им обладает все человечество; третьему он дал название «креативный интеллект» и приписал его исключительно людям гениальным.

Теория качественных различий вызывает симпатии общественности. Достоинства гениальных людей, которых народ провозгласил таковыми, настолько отличаются от всех остальных, что создается впечатление их принадлежности к какому-то другому виду. Однако тщательный анализ дарований человека не выявляет наличия каких бы то ни было принципиально новых процессов. И только кратковременное беспристрастное исследование способно выявить наличие промежуточных уровней развития способностей всех видов.

Теории количественного превосходства. Убеждение, заключающееся в том, что гениальность связана с количественным превосходством, обусловливает определение гениальности как верхнего предела распределения способностей. «Особые дарования» и «творческие способности» гениев присущи всему человечеству, пусть и в меньшей степени. Гениальность определяется с точки зрения реального, измеряемого поведения, а не как нечто неизведанное. Точнее, достижения гениев оказываются отнесены не на счет какого-либо единичного таланта, а приписываются некой благоприятной комбинации разнообразных мотивационных, интеллектуальных и средовых факторов. Более того, социальные последствия превышения некоторых критических показателей в сплошном распределении могут быть весьма значительны. Таким образом, появляется вероятность того, что количественные различия человеческих черт могут привести к различным с качественной точки зрения результатам.

Еще один вопрос, вызывавший оживленные споры, — это проблема общей и профильной гениальности. Кого считать гением — человека, проявляющего абсолютное интеллектуальное превосходство, или того, кто обладает талантом в некой конкретной области? Некоторые авторы (3, 11), представляя свое определение гениальности, придают особое значение роли специфических способностей, таких как талант в живописи, музыке или механике. Однако наши знания в области системы способностей указывают на невалидность этого определения. Так как корреляции различных способностей не являются ни в высокой степени позитивными, ни в высокой степени негативными, то мы можем ожидать применимость гениальности ко всему. Лишь немногие могут похвастаться своим превосходством по значительному количеству качеств, а посему выглядеть так, будто бы они гениальны во всем без исключения — в качестве классического примера вспомним в этой связи Леонардо да Винчи. Некоторые проявляют превосходство в нескольких областях деятельности, а другие могут обладать единственным талантом, выраженным достаточно ярко для того, чтобы попасть в разряд гениев.

В большинстве исследований, проведенных на одаренных детях, выборка набиралась по результатам тестирования с помощью методики определения коэффициента интеллекта Стэнфорд — Бине. Для своего лонгитюдного проекта, к обсуждению которого мы еще вернемся в дальнейшем, Термен установил низший порог коэффициента интеллекта на уровне 135. Некоторые исследователи понизили этот минимум до 125. С другой стороны, Холлингворт (37) обратила внимание на тот факт, что показатели коэффициента интеллекта в пределах от 135 до 140, конечно же, намного ниже, чем нижний порог гениальности. Такой показатель коэффициента интеллекта может быть обнаружен у успевающих студентов колледжей. На самом деле Холлингворт организовала дальнейшее наблюдение за группами одаренных детей, по итогам которого получила возможность утверждать, что ближе к «уровню гениальности» находится коэффициент интеллекта 180 и выше, позволяющий человеку преуспевать в учебе и профессиональной деятельности, иметь оригинальное творческое мышление и выигрывать призы, а также получать другие доказательства популярности.

В результате факторного анализа интеллекта (гл. 11) возникло предположение о том, что исследования одаренных детей и взрослых станут более ориентированы на точно определенные способности. Преобладающий вербальный критерий, представленный современными тестами на определение коэффициента интеллекта, по большей части будет заменен тестами на числовое и пространственное мышление. Более того, очевидно возрастание интереса к исследованиям в области креативности и лидерства. Мы постепенно приходим к пониманию того, что гениальность означает не что-то одно, а целую совокупность различных явлений. Противоречивые данные, полученные по итогам разных исследований в области гениальности, могут быть сведены в одно целое, если мы признаем, что могут существовать несколько разновидностей гениальности, отличающихся друг от друга по массе аспектов.

Исследователь, составляющий выборку своих испытуемых на основе данных тестирования на интеллект, получит в итоге группу людей, у которых особенно развиты академические способности. Такие испытуемые могут проявлять способности к быстрому научению и хорошему восприятию абстрактного материала преимущественно вербального характера. С другой стороны, изучение исследователей, изобретателей и художников скорее всего покажет, что данная выборка достигает самых высоких показателей по креативности. А изучение выдающихся людей, которые добились общественного признания, сможет с большой долей вероятности выявить среди них относительно высокий процент лидеров. Разумеется, наличие хотя бы минимального уровня академического интеллекта необходимо для того, чтобы добиться значимых достижений в любой области деятельности. Тем не менее человек может обладать высоким коэффициентом интеллекта, но при этом не иметь никаких других качеств, требуемых для творческой деятельности или эффективного руководства.

Что же касается источников гениальности, то первые исследователи, например: Гальтон (27, 28), Термен (74) и Холлингворт (36) — придавали особое значение наследственным факторам. Наблюдение, что гении появляются в разных поколениях в одной и той же семье, было стимулом для появления интерпретаций гениальности с точки зрения наследственности. Однако, как мы можем видеть из главы 9, нельзя недооценивать значение многих факторов семейного влияния.

В наши дни имеется тенденция уделять внимание скорее воспитанию гениев, чем их элементарной идентификации. Требуется организация большего количества исследований для определения условий, стимулирующих развитие высокого академического интеллекта, креативности и лидерских способностей. В своей сенсационной статье Пресси приводит данные о детях-вундеркиндах музыкантах и атлетах, которые свидетельствуют о том, что благоприятные средовые факторы, действующие с самого раннего возраста, могут стимулировать достижение выдающихся результатов. На основе этих данных он делает следующий вывод: «Развитию любых способностей способствуют благоприятные условия непосредственного окружения, профессиональные инструкции, многочисленные и прогрессивные возможности тренировать способности, социальное подкрепление и частое переживание успеха» (60, с. 124). Некоторая информация о свойствах среды, благоприятствующих достижению творческих успехов, получена при проведении Ван Зелстом и Керром (79, 80) исследования на выборке ученых и техников. Наиболее продуктивные люди среди членов группы, определенные на основе изобретений и публикаций, были склонны с большей долей индивидуализма относиться к процессу исследования, а также проявили полное неприятие строгой регламентации в вопросе выбора проблемы, часов работы, пределов и иных аспектов рабочей ситуации.

Психологические исследования в области природы и развития гениальности основывались на двух фундаментальных подходах, а именно: изучение достигших известности взрослых и изучение одаренных детей. Среди специфических методик можно выделить: (1) биографический анализ, (2) изучение случаев, (3) статистическое исследование, (4) историометрия, (5) анализ итогов теста на определение коэффициента интеллекта и (6) лонгитюдное исследование. Несмотря на то что все исследователи могут комбинировать два и больше специфических методов, и многие именно так и поступают, для ясности изложения мы рассмотрим каждый из них в отдельности.

Биографический метод предполагает тщательное изучение всего доступного печатного материала, посвященного данному человеку, с целью понять источник и характер его гениальности. Исследование ограничено одним человеком, специально выбранным среди великих людей древности. Этот метод нашел широкое применение в психоаналитической практике, а также стал популярным среди апологетов патологической теории гениальности. Литература по этому методу исчисляется тысячами публикаций (см. 1, 48, 49, 50). Особый интерес с точки зрения источника материала для исследования представляют собой собственноручно написанные автобиографии выдающихся людей. Самыми грандиозными примерами могут послужить «Жизнь Бенвенутто Челлини, изложенная им самим» (17) и более современная «Экс-вундеркинд: мое детство и молодость», написанная Норбертом Винером (85). В последней книге вы можете найти подробное и тонкое описание переживания автора как ребенка-вундеркинда, из которого впоследствии вырос один из ведущих ученых и математиков двадцатого века.

Метод изучения случаев заключается в интенсивном тестировании, интервьюировании и наблюдении за отдельными живущими личностями. Так как привлечь взрослых к подобному исследованию довольно сложно, этот метод был впервые применен для изучения одаренных детей. Несколько исследований такого рода, испытуемыми в которых выступали дети-вундеркинды, в том числе и несколько подростков-писателей, было проведено психологами в двадцатых-тридцатых годах нашего столетия. Только в последние несколько лет данный подход начал применяться для исследования выдающихся взрослых.

Метод статистического исследования, как и биографический, основывается на анализе печатной информации, но от этого последнего метода он отличается некоторыми базовыми аспектами. Статистическое исследование гениальности направлено скорее на то, чтобы выявить общие тенденции многочисленной группы, чем на исчерпывающий анализ единичного случая. Вся доступная информация о выдающихся людях черпается из энциклопедий, биографических справочников «Кто есть кто» и тому подобных источников. Этот материал в некоторых случаях получает подтверждение на основе биографических источников. Но в большинстве случаев используются указанные вначале источники, что объясняется большей объективностью, достоверностью и стандартизированностью данных. Следует отметить, что данный метод в качестве критерия гениальности применяет уровень известности.

Историометрический метод привлекает к исследованию весь исторический материал, где речь идет о человеке или группе людей. Данные добываются из разнообразных источников, в том числе: биографий, справочников и оригинальных документов, писем и дневников. Исследователи стараются найти максимально много общей информации, особенно связанной с детскими достижениями и достоинствами великих людей. Затем этот материал оценивается на основе более-менее постоянных стандартов тем, чтобы дать оценку индивидуальных черт человека. Этот метод применял в своей работе, посвященной нравственной и умственной наследственности в королевских семьях, Вудс (91), также к нему обращался Йодер (93). Термен (70) впоследствии предложил способ адаптирования историометрии, который предусматривает, что задокументированные достижения будут оцениваться по возрастным нормам тестов на определение уровня умственного развития и коэффициента интеллекта. Например, применяя этот метод, Термен установил, что коэффициент интеллекта Френсиса Гальтона был в детстве равен приблизительно 200.

Изучение результатов тестов на определение коэффициента умственного развития включает в себя непосредственное исследование многочисленных групп детей с высоким уровнем интеллектуального развития с применением соответствующих тестов. Испытуемые изначально отбираются по результатам тестирования коэффициента интеллекта, и впоследствии анализ проводится при помощи стандартизированных интеллектуальных, образовательных и личностных методик.

Относительно свежей разработкой является лонгитюдное исследование, которое предполагает наблюдение за группой детей, изначально отобранных по высокому значению коэффициента интеллекта в подростковом и взрослом возрасте.

Каждая из процедур обладает собственными достоинствами и недостатками. Ни одна из них не может быть названа наилучшей или наихудшей во всех отношениях. Статистический, историометрический методы и метод изучения результатов тестирования на определение коэффициента интеллекта применимы к исследованию многочисленных групп, так как способны выявлять общие тенденции. Они также относительно не отягощены некоторыми предубеждениями, будучи направлены на простое составление репрезентативной выборки. Биографический метод и изучение случаев, в свою очередь, позволяют составить более полное представление о человеке и дают возможность проследить специфику взаимодействия разнообразных условий его развития. При изучении ныне живущих гениев возможно непосредственное наблюдение за ними, к тому же этот метод позволяет избежать ошибочных суждений и прочих неточностей, которые неизбежно присутствуют в историческом материале. В то же время тщательно контролируемое наблюдение за ныне живущими гениями связано с массой трудностей практического характера. Еще одним недостатком изучения современников является возможность того, что популярность того или иного рода окажется недолговечной и неистинной, при том, что гениальность тех, кто трудится в неизвестности, может быть признана потомками.

И наконец, следует обратиться к относительным преимуществам изучения взрослых гениев и одаренных детей. Проведение исследований на выборке одаренных детей с целью обозначить характеристики взрослых гениев представляет собой не совсем верный шаг. Существует лишь небольшая вероятность того, что все эти дети станут гениями, когда вырастут. Однако детей можно подвергать пролонгированному и контролируемому наблюдению и тестированию, тогда как проведение подобных процедур с взрослыми составило бы значительно более основательные трудности. Еще одно преимущество изучения одаренных детей состоит в том, что этот метод позволяет использовать подход к рассмотрению этой проблемы с точки зрения развития. Анализ такого рода может значительно прояснить источник и природу гениальности.

Статистические исследования. Изучением гениев при помощи статистического обзора печатных документов в Англии занимались Гальтон (27, 28), Эллис (25) и Бромвель (8); во Франции де Кандоль (21), Якоби (42) и Один (57), а в Америке Кэттелл (13, 14, 15), Бримхолл (9), Кларк (18), Бауэрман (6), Вишер (82), Дэвис (20), а также Напп и его сотрудники (45, 46). Кокс собрал информацию по выдающимся личностям всех стран. Касл (12) провел подобное исследование выдающихся женщин, но данные, полученные в рамках данного исследования, сложны для интерпретации и создают впечатление весьма спорных. Недавно опубликованные данные об исследовании Джуда (43, 44) касаются 294 высокоодаренных людей, рожденных в период с 1650 по 1900 год в германоязычных районах Европы. Мы представляем вашему вниманию краткий обзор основных открытий, сделанных в рамках этих исследований.

Социоэкономический статус выдающихся людей с большой долей уверенности можно в общем назвать довольно высоким. Гении, вскормленные в трущобах, представляют собой редкое исключение. Общие данные получили подтверждение в виде результатов проведенного Вишером анализа данных американских знаменитостей науки (82). Эти «знаменитости» — представители списка самых выдающихся людей из «Справочника американских деятелей науки». Представители каждой области научного знания были отобраны на основе рекомендаций ученых, которые были выдающимися деятелями в данной области. Исходная тысяча знаменитостей была отобрана в 1903 году, а при переиздании справочника раз в пять лет вводились новые 250 человек. Из 849 изучаемых Вишером знаменитых ученых почти половина имели отцов, занимающихся профессиональной деятельностью. Этот процент намного превышает показатель от трех до шести, установленный для населения в целом. Сводная таблица распределения профессий отцов выдающихся людей представлена в таблице 16.

Таблица 16 Распределение видов профессиональной деятельности отцов 849 знаменитых американских деятелей науки. (данные из Фишера, 82, с. 533.)

Подобное распределение видов профессиональной деятельности было получено для отцов выдающихся мужчин и женщин по итогам исследования, проведенного Эллисом (25). Касл в своем исследовании выдающихся женщин всех времен и народов выяснил, что 33,1 % из них имели отцов, получивших профессиональное образование (12). Недавно проведенное Дэвисом (20) исследование 803 коренных американцев, внесенных в список «Кто есть кто на Востоке», в очередной раз подтвердило существование заметного преобладания престижных профессий среди отцов испытуемых. Распределение видов профессиональной деятельности родителей, составленное Коксом (19) на основе данных изучения выборки 282 выдающихся мужчин и женщин всех стран, приведено в таблице 17. В этой группе, относящейся к намного более раннему историческому периоду (1450–1850 гг.), преобладание высокого социоэкономического статуса еще более очевидно.

Таблица 17 Распределение видов профессиональной детельности отцов 282 выдающихся мужчин и женщин всего мира. (Данные из Кокса, 19, с. 37.)

Количество знаменитых родственников также стоит принять во внимание в данном контексте. В рамках исследования Гальтона (27), о котором говорилось в главе 9, было изучено 977 знаменитостей, у которых имелось 739 родственников, также добившихся известности. Более того, во многих случаях была заметна такая тенденция: чем ближе родство, тем больше существует знаменитых родственников. Бромвель (8) в 1948 году организовал продолжение исследования Гальтона, охватившее три последующих поколения. Полученные в ходе его исследования данные в значительной мере совпали с полученной Гальтоном информацией о частоте встречаемости знаменитых родственников. Такие же результаты были получены в рамках исследования семейных отношений среди американских деятелей науки, предпринятого Бримхоллом.

Интересные тенденции обрисовались по итогам проведенного Кэттеллом анализа места рождения американских деятелей науки (см. 13, 15). В своей статье 1906 года Кэттелл указал на тот факт, что в городах родилось значительно больше деятелей науки, чем в сельской местности. Еще более удивительными оказались результаты сопоставления различных штатов, образовательные возможности которых значительно варьировались. Таблица 18 содержит данные относительно количества ученых, рожденных в каждом из девяти штатов. Эти штаты были отобраны в качестве наиболее красноречивых примеров определенных тенденций, имеющих место на протяжении трех десятилетий. Соответствующие данные приведены для исходной группы в составе тысячи ученых, отобранных в 1903 году, и для группы из 250 ученых, отобранных в 1932 году. Все данные выражены исходя из общей суммы 1000 с тем, чтобы не допустить возможности непосредственного сопоставления.

Таблица 18 Процентные показатели по американским деятелям науки, рожденным в восточных штатах и штатах среднего запада. (данные из Kэттелла, 15, с. 1265.)

На основе этих данных были сделаны некоторые выводы, которые были впоследствии подтверждены общей совокупностью результатов по всей стране (см. 15). Во-первых, нельзя не заметить явные различия в относительном количестве выдающихся деятелей науки, рожденных в разных частях страны. Во-вторых, эти различия по месту рождения тесно соотносятся с разницей образовательных возможностей в различных районах страны. В-третьих, с изменением образовательных возможностей появляется соответствующее изменение в частоте появления ученых. Например, с начала века наблюдалось быстрое и непрерывное развитие образования в штатах Среднего Запада. В этих штатах улучшилось относительное качество обучения, были открыты новые университеты, резко увеличились выплаты местных и федеральных фондов на нужды высшего образования, стремительно увеличивалось количество студентов в высших образовательных учреждениях, а также появилась мощная тенденция к поощрению умственной деятельности. Анализ «центра населения» с высшим образованием с 1790 по 1920 год указал на движение в западном направлении со скоростью шестьдесят миль в десять лет (24). Мы, разумеется, не можем только лишь на основе этих данных делать какие бы то ни было выводы об относительной степени влияния наследственных и средовых факторов. Имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют нам с полной уверенностью установить, имела ли место выборочная миграция семей с более высоким уровнем интеллектуального развития из Новой Англии в штаты Среднего Запада, или же усовершенствования в области образования послужили стимулом для более активной и успешной научной деятельности, а может, и оба эти фактора оказали свое воздействие.

Недавнее исследование, проведенное Наппом и Гудричем (45) на выборке американских ученых, было, в частности, направлено на изучение типов и местонахождения колледжей, в которых испытуемые получали образование. Что касается географического расположения, наибольшее количество ученых породили штаты Среднего и Дальнего Запада, на втором месте оказались северо-восточные и среднеатлантические штаты, и наименьший вклад внесли южные штаты. Стоит отметить, что показатели небольших либеральных художественных колледжей оказались лучше, чем показатели крупных университетов. Дальнейшие исследования, организованные Наппом и Гринбаумом (46) в области школьного образования студентов — соискателей докторской степени, а также стипендиатов-выпускников и аспирантов, смогли выявить некоторые различия в типе и месторасположении колледжей, которые они посещали. Например, самые крупные, «дорогостоящие» университеты выпустили большее количество перспективных талантливых ученых, чем было показано в предыдущих исследованиях на выборке занимающихся научной деятельностью индивидов. Авторы указывают на некоторые послевоенные изменения в области культуры, которые могли бы послужить причиной подобных изменений. Однако несколько либеральных художественных колледжей, характеризуемых «традиционной симпатией ко всем интеллектуальным ценностям», смогли показать прекрасные результаты по итогам обоих исследований. Подобные открытия могут послужить стимулом для дальнейших исследований в области условий, благоприятных для формирования выдающихся талантов.

Особый интерес в связи с патологическими теориями гениальности представляют данные о встречаемости случаев безумия среди родственников выдающихся людей, а также среди них самих. Во всех статистических исследованиях, в которых испытуемые были отобраны случайно, без цели доказать то или иное утверждение, частота интеллектуальных и эмоциональных нарушений оказалась меньше среди знаменитых людей и их родственников, чем среди населения в целом. В группе, которую исследовал Эллис (25, с. 192), менее двух процентов испытуемых имели психически нездоровых родителей или детей. Среди самих испытуемых Эллис упоминает 44 случая эмоциональных расстройств из общего количества 1030 человек. Из них только для тринадцати диагноз безумие мог быть поставлен в течение периода активной деятельности; девятнадцать из них либо теряли рассудок на короткое время, либо страдали легкими формами расстройств; у двенадцати человек в соответствующем возрасте развилось старческое слабоумие (см. 25, с. 189–190).

Эти исследования смогли также обнаружить данные касаемо возраста родителей на время рождения ребенка, порядка рождения и иную информацию, связанную с «жизненной статистикой». Например, было выдвинуто предположение о том, что интеллектуально более развитые дети чаще рождаются у пожилых родителей (62). Ломброзо (53) с несколько иной позиции заявил, что гении — это дети пожилых родителей, в чем он увидел очередное свидетельство патологической природы гениальности. Данные по этому вопросу представляют определенную сложность для интерпретации, так как ситуация усложняется фактором социального уровня. Люди более высокого социального уровня, среди которых чаще всего встречаются гении, имеют склонность вступать в брак позже, и поэтому становятся родителями в более позднем возрасте. Они также в большинстве своем заводят меньше детей, которые, в свою очередь, только выигрывают от этого, получая лучшее образование и тому подобные социоэкономические преимущества. Все это указывает на тот факт, что на основании одного только родительского возраста выводы делать не стоит. Средним возрастом отца на момент рождения ребенка для американских деятелей науки, по данным Кэттелла (14, 111), является 35 лет. Соответствующий показатель для английских ученых, установленный Гальтоном (28), равен 36 годам. Для своей группы британских знаменитостей, состоящей как из мужчин, так и из женщин, Эллис (25) называет возраст 37,1 года. Однако во всех этих группах возраст родителей на момент рождения ребенка варьировался очень сильно. В большинстве случаев родители находились в расцвете жизненных сил, что противоречит выводам Ломброзо.

Несколько более информативным оказался анализ порядка рождения в семье. В общем выдающийся человек чаще всего оказывается самым старшим ребенком в семье, первенцем. Следующим по частоте встречаемости является самый младший ребенок, средние дети имеют меньше шансов стать знаменитыми (см. 25, 93). Эти данные вступают в прямое противоречие с предположением о том, что у пожилых родителей рождаются более одаренные с интеллектуальной точки зрения дети. Создается впечатление, что в определенной семье шанс рождения более одаренного ребенка выше, пока родители еще молоды. Это открытие может быть объяснено с точки зрения культуры. Первенцы традиционно получают все привилегии нашего общества, которые могут и не достаться младшим сиблингам. Больше ожиданий связано со старшим сыном. Если экономические причины вынуждают сделать выбор, то самому старшему ребенку обычно позволяют получить образование в ущерб младшим детям. Эти условия вполне могли в некоторой степени связать между собой порядок рождения и достижения. Мотивационные факторы во взаимоотношениях сиблингов также могут сыграть свою роль, как и тот факт, что старший ребенок получает больше внимания со стороны взрослых. Это последнее утверждение особенно относится к единственным детям, которых тоже можно отнести к «первенцам». В связи с «жизненной статистикой» стоит также упомянуть огромный объем информации о возрасте максимального творческого подъема, собранный Лехманом, о чем уже говорилось в главе 8.

Историометрия. Ретроспективный анализ детства великих людей стал источником множества противоречий. Существует популярное мнение (также поддержанное Ломброзо) о том, что многие гении в детстве не отличались особым умом, в поддержку которого было приведено несколько примеров из жизни известных личностей. Учителя Дарвина, к примеру, утверждали, что уровень развития его интеллекта не дотягивает до среднего. Ньютон был худшим учеником класса. Неуспевающий Гейне бунтовал против традиционного формализма, царившего в школах его времени. Пастер, фон Гумбольд и другие не менее выдающиеся люди плохо учились в школе.

Изучение доступного биографического материала этих людей указывает на тот факт, что интеллектуальная неполноценность была ошибочно приписана по причине уровня успеваемости в рамках довольно ограниченной области. Интеллектуально более развитый ребенок так же плохо адаптируется к школьным условиям, как и глупый ребенок. Школы, созданные для обучения среднестатистических детей, могут во многом не соответствовать потребностям высокоодаренных детей. Монотонная зубрежка и муштра, которая занимала большую часть школьного времени в те времена, когда люди, подобные Дарвину и Хьюму, ходили в школу, особенно скучными покажутся ребенку, который схватывает все на лету. Например, Дарвин, казалось, намного больше интересовался своей коллекцией насекомых, чем заучиванием латинских склонений, что раздражало учителей. Поэтому во многих случаях нельзя принимать на веру даже задокументированные родительские и учительские рассказы о событиях, касающихся интеллектуального статуса великих людей в детстве.

Более точная информация может быть получена на основе анализа фактических данных, которые отражают специфическое поведение великого человека в разные годы жизни. Одна из первых попыток провести такого рода анализ детских лет выдающихся личностей была предпринята Йодером (93). Пятьдесят случаев, в которых были широко представлены личности, выдающиеся в разнообразных областях, отбирались из великих людей шести стран. Все они родились в восемнадцатом или девятнадцатом веке, за исключением Ньютона, Свифта и Вольтера, рожденных в семнадцатом веке. В общем Йодеру удалось установить, что слабое здоровье в раннем возрасте было, скорее, преувеличением предыдущих биографов и что такое состояние не было преобладающим, как предполагалось ранее. Однако слабое или плохое здоровье в некоторых случаях могло и обеспечить определенные преимущества, стимулируя чтение и интеллектуальные занятия. Хорошим примером такого варианта может послужить Диккенс. Что касается интеллектуального статуса, Йодер говорит о том, что с самого раннего детства великие люди обладали прекрасной памятью и живым воображением.

Тщательное и глубокое исследование детских лет жизни великих людей было проведено Коксом (19) в виде составной части Генетического исследования гениальности, в качестве генерального руководителя которого выступал Термен. Методом исследования был адаптированный Терменом вариант историометрического метода. Изучив несколько тысяч биографических ссылок, ученые собрали информацию о чертах 301 знаменитого мужчины и женщины, рожденных с 1450 по 1850 год. Особое внимание уделялось данным о детском поведении, например: показаниям о том, в каком возрасте ребенок научился читать, сохранившимся письмам и авторским сочинениям, свидетельствам ранних интересов. Наряду с этим отмечались любые особые обстоятельства, которые могли повлиять на развитие ребенка. Полученные таким образом данные были подвергнуты анализу и независимой оценке тремя разными профессиональными психологами. Каждый из исследователей определил нижний порог коэффициента интеллекта, совместимый с представленными фактами, для каждого испытуемого, и среднее значение этих трех независимых суждений было принято в качестве конечного показателя коэффициента интеллекта для данного человека.

Сделав допущения на определенные неточности в данных, Кокс установил, что средний показатель коэффициента интеллекта для данной группы «был не ниже 155 и, возможно, равнялся, как минимум, 165» (19, с. 217). Размер коэффициента интеллекта варьировался где-то от 100 до 200. Те же самые гении, которых Ломброзо и другие называли в качестве примера психической неполноценности, имевшей место в раннем возрасте, продемонстрировали присутствие высокого уровня интеллекта на протяжении всего периода детства. Среди таких людей можно отметить лорда Байрона, сэра Вальтера Скотта и Чарльза Дарвина, результаты тестирования которых оказались равны 150, 150 и 135 соответственно. Среди тех, чей коэффициент интеллекта превысил 180, были Гете, Джон Стюарт Милль, Макаулэй, Паскаль, Лейбниц и Гроций.

Также было сделано интересное открытие, касающееся среднего значения коэффициента интеллекта человека и области деятельности, принесшей ему признание (71). Философы возглавили список со средним значением коэффициента интеллекта, равным 170; следом за ними шли поэты, драматурги, романисты и политические деятели, средним значением для которых стал показатель коэффициента интеллекта, равный 160; среднее значение для ученых равнялось 155, музыкантов — 145, художников — 140, а военачальников — 125. Эта иерархия отражает, как минимум, частично тесную связь интеллекта с вербальными способностями в нашей современной системе оценок. В тех группах, где средний показатель коэффициента интеллекта был равен 160 или превысил это значение, занятия деятельностью, связанной с устной или письменной речью, играли преобладающую роль. Наиболее далеки от вербальной сферы в виде деятельности, принесшей им признание, оказались люди, замыкающие список: полководцы, художники и музыканты.

В рамках того же исследования было отобрано сто гениев, для которых были лучше и полнее всего заполнены соответствующие бумаги; также были составлены рейтинги каждого человека по некоторым эмоциональным, интеллектуальным чертам и чертам характера. Эти оценки, как и данные по коэффициенту интеллекта, основывались на детском поведении ребенка, причем применялись и средние значения, полученные двумя независимыми экспертами. В совокупности испытуемые, вне всякого сомнения, показали выдающиеся результаты по всем исследуемым чертам, а особенно сильно оказались выражены такие характеристики, как стремление преуспеть, настойчивость попыток, упорство перед лицом неприятностей, интеллектуальный труд, посвященный тем или иным специфическим вопросам, глубина и основательность представлений, а также оригинальность и креативность. Вторая подгруппа из 50 испытуемых, отобранных также по причине полноты данных, была сходным образом оценена по вопросу психического и физического здоровья в детском возрасте. Распределение показателей такого рода в группе оказалось совершенно нормальным, а процентное содержание неблагополучных девиантов — не выше, чем среди произвольно выбранных школьников.

Некоторые несоответствия и недоразумения с сопоставлением гениальности и безумия могут оказаться результатом того, что многие используют эти общие категории так, словно они могут обозначать одни и те же явления (56, 84). Если мы поинтересуемся, в чем заключается гениальность или в чем заключается безумие, то тогда мы уже можем рассчитывать на то, что услышим более конкретный и уверенный ответ. Повторный анализ полученных Коксом данных, например, указал на то, что частота встречаемости патологий эмоциональной сферы выше всего среди «эстетов» (поэтов, писателей, художников, музыкантов) и «реформаторов» (революционных деятелей или радикально настроенных религиозных лидеров). Реже всего они встречаются у ученых, военных, государственных деятелей и консервативно настроенных религиозных лидеров. Так, существует большая вероятность того, что у одаренных более живым воображением гениев будут проявляться психопатические симптомы в отличие от выдающихся «людей действия». Что же касается специфических типов патологии, анализ той же группы указал на максимально высокую встречаемость интроверсии, эмоциональной нестабильности и восприимчивости, а также доходящей до фанатизма самоуверенности. Принимая в расчет тот факт, насколько гении оказывались правы в своих новаторских идеях, этот упомянутый симптом скорее всего является показателем фанатизма всего остального человечества, а никак не гениев!

Другие исследователи смогли подтвердить данные, связанные со специфичностью «гениальной личности». В рамках одного из исследований (61) было проведено сравнение 120 деятелей науки со 123 «тружениками пера»; все эти люди жили в девятнадцатом веке. В группу литераторов входили только поэты, писатели-романисты и драматурги; из ученых были отобраны только те, кто занимался биологией и физикой, а также математикой. Было обнаружено одно весьма интересное различие в социоэкономическом прошлом членов двух групп. Несмотря на то что и ученые, и литераторы в большинстве своем вышли из семей, занимающихся профессиональной деятельностью, различие между ними заключалось в том, что намного чаще ученые по сравнению с литераторами оказывались выходцами из фермерских семей и семей ремесленников. Для литераторов второй по частоте встречаемости после профессионального был полупрофессиональный класс. С другой стороны, в самой настоящей нищете приходилось жить скорее литераторам, чем ученым. Ученые как группа были описаны как бодрые, веселые, честные и общительные люди. Литераторы показали себя более упорными, но и более эмоциональными, у них чаще наблюдались признаки невроза, к тому же они чаще имели проблемы со здоровьем как в детстве, так и в зрелом возрасте. Также в этой связи стоит упомянуть более позднее исследование (69), посвященное характеристикам «исследователей»; при проведении исследования использовался тот же метод, что и при проведении предыдущего. Были изучены биографические данные 250 исследователей, начиная от Эвклида и Пифагора и заканчивая ныне живущими учеными. Среди наиболее часто встречающихся характеристик были названы креативность, энтузиазм и агрессивность; реже всего встречались религиозность, самоконтроль и хорошее здоровье.

Результаты этих исследований следует принимать на веру с некоторой долей осторожности, так как существует вероятность недостаточной эффективности применяемых методик. Многое зависит от репрезентативности выборки, полноты имеющейся в распоряжении информации, а также объективности и точности оценки задокументированных образцов поведения. Если речь идет о великих мужах прошлого, то появляется необходимость ретроспективно-исторического подхода, так как человека следует оценивать в контексте культурных условий его времени. Однако в целом результаты этих исследований действительно указывают на то, что мужчины и женщины, достигшие славы, в большинстве своем выросли в хороших условиях, проявили свои выдающиеся способности уже в раннем возрасте и как группа не показали себя менее стабильными личностями по сравнению с выборкой менее талантливых индивидов. В то же время нельзя забывать о том, что гений — это не один, а множество типов личности.

Изучение ныне живущих ученых. В начале пятидесятых Рой (63, 64, 65, 66, 67) организовал серию клинических исследований небольших групп выдающихся ныне живущих американских ученых, куда входили 20 биологов, 22 физика (12 теоретиков и 10 практиков), 14 психологов и 8 антропологов. Данные были собраны при помощи специально разработанных высокопрофессиональных тестов на вербальные, числовые и пространственные способности, методики Роршаха и Тематического апперцептивного теста, а также подробных интервью. Эти последние были направлены как на выяснение фактических данных, так и на уточнение мнения испытуемого о факторах, имеющих отношение к его развитию в раннем возрасте и выбору профессии.

Несмотря на то что изложить все множество данных, собранных в ходе этих процедур, не представляется возможным, мы можем отметить некоторые общие тенденции. Как и по данным других исследований, члены этой группы принадлежали к семьям с высоким социоэкономическим статусом. Отцы занимались профессиональной деятельностью у 84 % физиков-теоретиков, 50 % физиков-экспериментаторов, 45 % биологов и приблизительно 50 % психологов и антропологов. В большинстве семей образованию придавалось большое значение; принимался как должное тот факт, что ребенок поступит в колледж даже в том случае, если это окажет пагубное влияние на семейный бюджет. Истории учебной деятельности испытуемых также указывали на их одаренность, о чем говорят данные о превышении школьных возрастных стандартов, высшие отметки, стипендии, иные академические почести, получение колледжных и выпускных степеней в относительно раннем возрасте. Большинство испытуемых, несомненно, были одаренными детьми. Многие были жадными до чтения, рано проявили талант в сооружении механических конструкций, самостоятельно в свободное время освоили такие предметы, как алгебра, счет и латынь.

Один из специально разработанных тестов способностей смог выявить определенное количество групповых различий. Например, вопреки всем стараниям не удалось разработать достойные задания: физики слишком легко справились с числовым тестом, поэтому в их группе он применяться не мог. Физики в целом значительно лучше справились с пространственным тестом, чем биологи. А физики-теоретики выполнили задания вербального теста намного более успешно, чем физики-экспериментаторы. Однако стоит отметить, что индивидуальные различия в результатах тестирования были очень и очень значительными во всех группах. Более того, с превышением определенного минимума уровень вербального интеллекта переставал иметь отношение к профессиональной успешности членов этих групп. Это открытие служит подтверждением распространенного предположения о том, что талант к научной деятельности не может быть приравнен к высокому коэффициенту интеллекта в традиционном его понимании.

Анализ результатов проведения проективных методик (Роршаха и ТАТ) смог определить некоторые личностные характеристики, разные для различных групп. Например, физики показали хорошие результаты в отношении сильной интеллектуальной и эмоциональной энергии, хотя зачастую и не слишком хорошо контролируемой. Они были в некотором смысле плохо адаптированы с социальной точки зрения. Их ответы также указывали на независимость от родителей при отсутствии связанного с этим чувства вины, а также независимость от межличностных отношений в целом. Психологи и антропологи, наоборот, проявили склонность к построению зависимых отношений с родителями, связанных с чувством вины и подавленностью. Ответы этих двух последних групп также свидетельствовали о высокой чувствительности, восприимчивости, некотором уровне агрессии, сопротивлении авторитаризму и сильном интересе к людям.

Очень интересную информацию удалось получить на основе собственных рассказов испытуемых о том, как складывалась их мотивация и происходило становление и развитие их личности. Среди факторов, которые наиболее часто встречались в этих отчетах, были мотивация на престиж, личное влияние определенных учителей, сильная внутренняя мотивация, настойчивость попыток и поглощенность работой в ущерб всем другим интересам. По крайней мере у некоторых психологов и антропологов неблагоприятные условия, такие как плохое здоровье, слабая психика или потеря одного из родителей в детстве, в сочетании с чувством «отчужденности» только стимулировали все большую концентрацию на связанных с работой интересах.

При проведении некоторых других исследований ныне живущих ученых применялись в том числе и некоторые методики, которые имели место в исследовании Роя, хотя при этом прецеденты не подвергались тщательному изучению. В рамках раннего исследования Россман (68) изучал характеристики изобретателей при помощи опросника, который заполнили 710 американских изобретателей, 78 директоров исследований и 176 поверенных по патентам, часто контактировавших с изобретателями. Не так давно Кэттелл и Дреудал (16) провели тестирование по 16-факторному личностному опроснику (о котором говорилось в главе 11) на выдающихся американских ученых, среди которых было 96 биологов, 91 физик и 107 психологов. Каждая из трех групп включала в себя исследователей, преподавателей и административных работников. Были обнаружены некоторые различия, значимые на уровне 0,01, между деятелями науки и населением в целом, между деятелями науки и студентами, а также между исследователями, преподавателями и административными работниками в сфере науки. Однако эти результаты скорее всего стоит считать весьма спорными ввиду предварительного характера применяемой методики.

Также стоит сказать несколько слов об исследовании, проведенном Аусубелем (2) и направленном на измерение мотивации на престиж в группе детей, чей коэффициент интеллекта превышал 130. Напомним, что мотивация на престиж названа важным условием по результатам изучения ныне живущих ученых, осуществленного Роем. По причине существующих методологических ограничений Аусубель не смог получить достоверные результаты. Его исследование представляет определенный интерес в том плане, что оно направлено на изучение перспективной проблемы, а именно, личностных различий между людьми с одинаковым уровнем развития интеллекта, из которых кто-то добился большего успеха, а кто-то оказался менее успешным. Также к нашему вопросу имеет отношение факторное исследование природы креативности, о чем уже говорилось в главе 11.

Вундеркинд. Так как гении в большинстве своем проявляют выдающиеся способности с детства, то непосредственное изучение одаренных детей должно принести пользу для исследования гениальности в целом. Изначально вундеркинда представляли в виде слабого, болезненного, необщительного, узко специализированного ребенка. Его достижения по своему характеру воспринимались как интеллектуальные «трюки» и не имели никакой или почти никакой практической ценности.

Одним из самых древних задокументированных случаев детей-вундеркиндов был Кристиан Генрих Хайнекен, чьи выдающиеся достижения были увековечены его наставником в старой Германской книге (см. 39, 51). В возрасте четырнадцати месяцев этот ребенок был способен рассказывать на память предания Старого и Нового завета. В четыре года он читал на французском, немецком и латинском языках, а также прекрасно говорил на всех трех языках. В этом возрасте он был способен выполнять основные арифметические действия, знал множество исторических фактов, разбирался в географии. Он стал известен всей Европе, его пригласил на аудиенцию король Дании. Однако, в точности соответствуя традиционному стереотипу, Хайнекен был болезненным ребенком и умер в возрасте четырех лет и четырех месяцев.

В противовес распространенному мнению случай Кристиана Генриха Хайнекена не является типичным. В качестве примера высокоодаренного ребенка, который стал здоровым и успешным взрослым, мы можем привести Карла Витте (86). Родившийся в Лохау, в Пруссии, в 1800 году, этот вундеркинд дожил до восьмидесяти трех лет и до конца дней своих сохранил свои выдающиеся интеллектуальные силы. Карла в буквальном смысле обучали с колыбели. Его отец был убежден в эффективности раннего обучения и взялся доказать это на примере своего собственного сына. Ребенка никогда не учили разговаривать так, как говорят дети. Он играл только в обучающие игры. В возрасте всего лишь восьми лет он с явным удовольствием читал в оригинале труды Гомера, Плутарха, Вергилия, Цицерона, Фенелона, Флориана, Метастазио и Шиллера. Он был зачислен в качестве студента на дневное отделение в Лейпциге в возрасте девяти лет. Накануне своего четырнадцатилетия он получил степень доктора философии. Двумя годами позже он стал доктором юриспруденции, тогда же он был зачислен в штат преподавателей Берлинского университета.

Отец Карла Витте, обсуждая вопрос обучения сына, писал: «…он был должен, прежде всего, расти активным, сильным и счастливым парнем, и в этом, как всем известно, я преуспел… Мне было бы в высшей степени неприятно, если бы я сделал из него самого выдающегося специалиста по латыни или греческому или, скажем, математика. Именно поэтому я немедленно останавливался, когда мне казалось, что тот или иной язык или наука привлекла к себе его внимание слишком рано» (86, с. 63–64).

Карл не производил впечатления тщеславного или испорченного, избалованного ребенка. Он никогда не бравировал своим знанием, был честным и непретенциозным, он часто старался научиться у своих друзей тому, что они знали лучше него. У него было множество товарищей-сверстников, с кем он мог играть, и говорят, что «он настолько хорошо с ними ладил, что почти всегда дети расставались с ним со слезами на глазах» (86, с. 187).

Современные исследования одаренных детей, организованные психологами, также не указывают на то, что такие дети обязательно должны быть неполноценными в других аспектах. В 1942 году Холлингворт в одной книге (39) собрала 31 отчет о детях, чей коэффициент интеллекта превышал 180. Такой показатель коэффициента интеллекта должен встречаться раз на миллион случаев или что-то около того. В качестве примера достижений и уровня адаптированное™ детей с таким коэффициентом умственного развития могут послужить следующие случаи.

Талантливая писательница-подросток Элизабет*** находилась в возрасте семи лет и десяти месяцев, когда ее коэффициент интеллекта по методике Стэнфорд — Бине был равен 188 (см. 74, 75; 39, с. 35–37). Она получила высокие результаты по всем интеллектуальным и образовательным тестам, но проявила особую заинтересованность и талант к сочинению прозы и поэзии. Ребенок был диагностирован как абсолютно здоровый, без каких бы то ни было физических дефектов; она на год или около того опережала своих сверстников в физическом развитии. Выдающиеся лингвистические способности Элизабет проявились очень рано. В 19 месяцев она могла ясно выражать свои мысли и знала алфавит. К восьми годам она прочитала порядка семисот книг, среди которых были и произведения таких авторов, как Берне, Шекспир, Лонгфеллоу, Уордсворт, Скотт и По. К этому возрасту она также написала более 100 поэм и 75 рассказов. Ниже мы приводим образец ее литературного творчества, написанный в возрасте семи лет одиннадцати месяцев, который называется «Что такое сказки»:

Также в 1920-е годы пристальное внимание привлек к себе случай мальчика, в психологической литературе известного как Е*** ре), с. 134–158). Впервые его протестировали в возрасте восьми лет и одиннадцати месяцев; тогда его умственный возраст соответствовал 15—17-ти годам, и соответствующий этому коэффициент интеллекта был равен 187. Он также прекрасно справился со всеми остальными тестами, кроме тех, в которых требовалась ловкость рук. Он был признан здоровым и сильным, но не особенно любил принимать участие в играх и заниматься спортом. В возрасте 12 лет он поступил в Колумбийский колледж. По результатам проверки интеллекта Торндайка для выпускников старших классов он занял второе место среди 483 соискателей. В первый год обучения в колледже его оценки были не ниже «хорошо», исключение составляла только физкультура, по которой он имел «удовлетворительно». О нем отзывались как о «хорошем парне», который хорошо ладит с остальными студентами. Он получил степень бакалавра искусств в возрасте 15 лет. В 16 лет он стал магистром искусств, а к 18 сделал практически все, что было необходимо для получения докторской степени, кроме диссертации. При прохождении батареи из четырех тестов на интеллект (завершение, арифметические задачи, словарный запас и выполнение инструкций) он получил результат, равный 441, что попадает в верхнюю четверть одного процента выпускников колледжа. В соответствии с этим можно сделать вывод о том, что на протяжении всего периода исследования Е*** не проявил ни малейшей тенденции к снижению интеллектуального уровня, соответствующего исходному коэффициенту интеллекта.

Эти случаи представляют собой типичные примеры историй детей с высоким уровнем развития. Эти дети вполне могут обладать хорошим здоровьем, живой психикой, жить долго и быть сбалансированной личностью. Если не вдаваться в крайности, слабеньких, скромных и болезненных детей можно найти как среди одаренных, так и среди интеллектуально нормальных детей. Но такие случаи являются здесь большой редкостью, а поэтому не могут служить представителями группы в целом.

Несомненно, у высокоодаренных детей могут возникать свои специфические проблемы с адаптацией, особенно в детстве и подростковом возрасте, по причине своего исключительного интеллектуального статуса. Но эти проблемы с приспособлением представляют собой как раз результат, а не причину или существенную внутреннюю составляющую гениальности (38, 39). Среди возможных проблем, с которыми может столкнуться ребенок, чей коэффициент интеллекта значительно превышает 150, стоит назвать тот факт, что такой ребенок младше, а потому и слабее и меньше, чем его товарищи, а отсюда и ряд проблем. Это условие может сделать его более восприимчивым к насмешкам, а также не позволять ему принимать участие в атлетике и активных играх. Вторым источником затруднений является его изолированность от сверстников и популярных занятий, которая, судя по всему, образуется по той простой причине, что его интересы и способности сильно отличаются от его окружения. Негативизм по отношению к авторитетам может развиться тогда, когда ребенок осознает, что авторитет часто нерационален или совершает ошибки в своей деятельности. Нетерпение и нежелание «с радостью терпеть идиотов» могут появиться вслед за наблюдением того, что некоторые его товарищи в некоторой степени глупы. Также одаренный ребенок может развить в себе привычку к работе вполсилы и леность, так как повседневная учеба в школе не представляет для него ни малейшей сложности. Причем эти привычки он может перенести и в дальнейшее образование и профессиональную деятельность.

По этой причине Холлингворт (38, 79) установила, что оптимальный с точки зрения личностной адаптации, лидерства и принятия окружающими (со всеми «соответствующими почестями и привилегиями», связанными с этим принятием) коэффициент интеллекта должен быть не меньше 130 и не должен превышать 150. Недавнее исследование одаренных детей, проведенное Хилдретом (32), подтвердило это предположение. Следует добавить, что проблемы человеческих взаимоотношений, с которыми сталкиваются одаренные дети, только отчасти являются следствием их собственных личностных недостатков. Само превосходство таких детей не может не вызвать чувства неполноценности у остальных детей и не привести в действие их защитные механизмы. Истории некоторых одаренных детей могут свидетельствовать о случаях отвержения и агрессии со стороны некоторых товарищей ребенка, которые в исключительных достижениях вундеркиндов увидели некую угрозу для себя. С другой стороны, трудности с адаптацией, с которыми сталкивается одаренный ребенок, могут быть предотвращены при условии должного понимания и организации соответствующей образовательной среды. Недавнее изучение детей с очень высоким коэффициентом интеллекта указало на важнейшую роль ранней идентификации, образовательной акселерации, обогащения образовательных программ и благоразумного сотрудничества с семьей в деле достижения благоприятных результатов (90). Под влиянием таких пионеров, как Холлингворт, в период с 1920 по 1930 год началось активное внедрение специализированных образовательных программ, разработанных непосредственно для одаренных детей. Через некоторое время наступил спад, и интерес стал заметно снижаться. Внимание с обучения одаренных детей переключилось на обучение умственно отсталых.

Однако в последние годы начал возрождаться интерес к одаренным детям, о чем говорит образование нескольких национальных и местных организаций, занимающихся именно одаренными детьми. В пятидесятые годы начали появляться публикации, в которых рассматриваются вопросы, связанные с характеристиками, проблемами и обучением одаренных детей (29, 33, 89). Также свидетельством возобновления заинтересованности в одаренных детях является появление специализированных классов для таких детей в рамках школьной образовательной системы (см., например, 7, 30). Выход в январе 1957 года первого выпуска Информационного бюллетеня недавно основанной Национальной ассоциации в поддержку одаренных детей — это очередной знак возрожденного энтузиазма. Среди деятелей образования и обыкновенных граждан до сих пор существуют разногласия по вопросу уместности и пользы форсирования индивидуального темпа обучения и создания специализированных классов для одаренных детей. Однако психологи, тесно работавшие с юными талантами, привели убедительные аргументы в пользу обоих нововведений и подкрепили свои слова вескими доказательствами (54, 59, 72, 76, 92).

Изучение результатов тестирования на определение коэффициента интеллекта. Тестирование многочисленных групп одаренных детей смогло выявить связь между среднестатистическими детьми и вундеркиндами. Для того чтобы составить достаточную выборку при проведении подобных исследований, мы должны снизить отборочные стандарты. Но при изучении большего количества образцов выдающегося интеллекта мы получаем возможность, соответственно, и составить более полное представление о предмете. На волне распространения тестов на интеллект появилось некоторое количество исследований на выборках средней многочисленности, посвященных одаренным детям. Самым масштабным проектом такого рода можно назвать исследование, начатое в 1921 году Терменом и его сотрудниками, отчет о котором представлен в «Генетических исследованиях гениальности» (см. 10, 74, 76). Так как это исследование охватывало максимальное количество аспектов проблемы, а результаты в общем были подтверждены данными других исследователей, мы сочли нужным более подробно на нем остановиться.

Выборку исследования Термена составляли 1528 детей из Калифорнии, чей коэффициент интеллекта варьировался от 135 до 200, а возраст — от 3-х до 9-ти лет. Эти дети представляли собой приблизительно 1 % школьников. Из выборки в целом 661 ученик начальных классов составлял так называемую основную экспериментальную группу, которая и стала источником базовых данных, полученных в результате анализа исходных тестов. На основе результатов проведения многочисленных тестов и измерительных методик проводилось сравнение этой группы с контрольными группами, которые были составлены из произвольно выбранных школьников. Для максимального соответствия при проведении сравнения по различным критериям использовались разные контрольные группы, количество членов этих групп варьировалось от 600 до 800.

Социоэкономический уровень одаренных детей оказался значительно выше. 31,4 % отцов одаренных детей занимались профессиональной деятельностью, 50 % — полупрофессиональной или принадлежали к высшим деловым кругам, 11,8 % — профессиональным трудом, а 6,8 % — полупрофессиональным или непрофессиональным трудом. В среднем родители одаренных детей окончили порядка 11,8 классов, а их дедушки и бабушки — 10 классов. По сравнению со среднестатистическим жителем Соединенных Штатов, родители одаренных детей закончили на четыре-пять классов больше. Более того, треть отцов и 15,5 % матерей закончили колледжи. Количество знаменитых родственников и предков также оказалось намного выше ожидаемого, к тому же родословные многих семей состояли из выдающихся личностей.

Дома, в которых жили одаренные дети, были непосредственно проинспектированы исследователями и оценены в баллах от нуля до шести по стандартизированной шкале; оценивались такие показатели, как наличие всего необходимого, удобство, чистота, размеры, состав семьи и родительское попечение. Средние оценки домов превышали 4,5 по всем категориям, и только десять процентов домов получили действительно плохие оценки. Соседство и уровень доходов также оказались в лучшем состоянии, чем в среднем по Калифорнии.

Теперь мы рассмотрим определенную жизненную статистику, а также медицинские и физические данные, полученные непосредственно на одаренных детей. Частота случаев сумасшествия в семьях, где росли такие дети, оказалась ниже среднего. Только 0,4 % родителей и 0,3 % дедов и прадедов страдали безумием. Как и по результатам исследования взрослых гениев, одаренных детей оказалось больше среди первенцев, чем среди населения в общем. Одаренные дети развивались намного быстрее, чем обычные дети, с самого раннего возраста. Они в среднем начали ходить на месяц раньше, а говорить — на 3,5 месяца раньше по сравнению с контрольными группами. Начало пубертатного периода также наступило несколько раньше, чем обычно. Терапевтические обследования засвидетельствовали лучшее состояние здоровья и относительное отсутствие дефектов среди членов группы в целом. Точно так же такие симптомы, как нервозность, заикание, головные боли, общая слабость и плохой аппетит, реже встречались среди одаренных детей, чем среди детей из контрольных выборок. Что касается роста, веса, мышечного развития и силы, то совпадение показателей по одаренным и нормальным детям было практически полным. Однако же те расхождения, которые были обнаружены, были в пользу одаренных детей.

Достижения в области образования одаренных детей намного превышали результаты нормальных. Около 85 % одаренных детей опережали других, и никто не имел задержек в развитии. Проведение стандартизированных тестов на успеваемость по школьным предметам указало на тот факт, что большинство этих детей уже освоило тот или иной предмет, причем они опередили свой уровень на один-три класса. Таким образом, мы можем утверждать, что с точки зрения своих реальных способ-ностей одаренный ребенок скорее отстает, чем опережает свое положение в школьной иерархии классов. Одаренные дети в целом имели тенденцию прекрасно справляться со всеми предметами школьной программы; они не отличались односторонностью интересов. Однако наиболее легко им давались языковые предметы, чтение и иная «работа с абстрактными понятиями», хуже были их успехи в работе в мастерских, шитье, готовке и прочих «ремесленных» предметах. Стоит отметить, что абсолютное превосходство одаренных детей в плане обучения может быть в некоторой степени результатом того, как детей отбирали для исследования. Учителей просили назвать самых сообразительных и самых младших детей в каждом классе, после чего все перечисленные проходили проверку при помощи тестов на интеллект.

Одаренные дети имеют более широкий круг интересов за рамками школьной программы, а также активно играют в разнообразные игры. Дети в течение двух месяцев записывали прочитываемые ими книги, на основании этих записей стало очевидно, что в любом возрасте одаренные дети читают больше, чем обычные дети. Количество книг, прочитанных девятилетним одаренным ребенком, в три раза превышало этот показатель для обычного ребенка его возраста. Книги были также более разнообразны по темам, и качество книг было выше в группе одаренных детей. К тому же одаренные дети обладали большим энтузиазмом, в общем их интересы были более живыми, у них было больше хобби, чем у членов контрольной группы. Одаренные дети чуть ли не в два раза чаще занимались коллекционированием, чем члены контрольной группы, причем коллекции были более обширными и часто имели отношение к науке. Опросник по играм смог выявить, что типичный одаренный ребенок в возрасте десяти лет знает больше об играх и правилах игр, чем нормальный тринадцатилетний ребенок. Кроме того, что одаренные дети предъявляют более зрелые требования к играм, чем их сверстники из контрольной выборки, никаких существенных различий в игровой деятельности обнаружено не было.

Что касается характера и развития личности, одаренные дети вновь оказались впереди обычных. Это было подтверждено как объективными тестами, так и оценками преподавателей и родителей. По итогам проведения батареи из семи объективных личностных методик, различия в пользу одаренных детей были значительными и основательными, значимыми на уровне 0,1 (критические критерии варьировались от 3,87 до 14, 41). От шестидесяти до восьмидесяти процентов одаренных детей показали равные или более высокие по сравнению с контрольной группой результаты по каждому из этих тестов.

Данные калифорнийского исследования были подтверждены результатами менее масштабных исследований подобных групп детей, проведенных Уитти на Среднем Западе (87, 88), Холлингворт в Нью-Йорке (36, 37, 39), Даффом в Англии (23) и Пар-кином в Новой Зеландии. Благоприятные домашние и внутрисемейные условия, превышающее норму состояние здоровья и психики, выдающиеся успехи в учебе, преждевременная зрелость и стабильность — это характеристики всех этих групп одаренных детей.

Среди множества суеверий, имеющих отношение к нашей теме — гениальности и одаренным детям, есть и такое: с приближением зрелости одаренные дети «портятся», и их конечный умственный уровень будет средним или даже ниже среднего. Пролонгированное изучение некоторых людей, а также некоторые исследования на группах одаренных детей полностью опровергли эту точку зрения.

Самым масштабным лонгитюдным исследованием интеллектуально одаренных детей было Стэнфордское изучение одаренных детей под руководством Термена. Данные наблюдений представлены в третьем, четвертом и пятом томах «Генетического исследования гениальности» (10, 76, 77). План этого проекта включал в себя периодически организуемые исследования исходной группы одаренных детей на протяжении их жизни, а также их партнеров по браку и детей. После первого тестирования интенсивные проверки организовывались раз в двенадцать лет, к тому же проводились промежуточные тестирования почтой. Данные, полученные в 1945 году, когда большинству испытуемых было порядка 35 лет, были подытожены Терменом и Оденом в книге «Одаренный ребенок растет» (76). Пятый том, принадлежащий перу тех же авторов и опубликованный в 1958 году, охватывает развитие при среднем возрасте в 45 лет (77). Повторные исследования проводились обычно на полной выборке. Последнее исследование, приводимое через 35 лет после первого, собрало данные на 98 % испытуемых из исходного количества 1528 человек. Интеллектуальный статус взрослых определялся при помощи специально разработанного Теста овладения понятиями, состоящего из противоположностей и аналогий и охватывающего множество областей знания. При помощи этого теста средний коэффициент интеллекта взрослого в группе одаренных равнялся 135, что свидетельствовало о снижении показателя на 17 пунктов от своего же детского среднего результата в 152. Термен и Мак-Немар (76, гл. 11 и 12) пришли к выводу о том, что подобное снижение не оказалось более значительным, чем ожидалось, при условии воздействия регрессивного эффекта (см. гл. 7). Однако эта регрессия является результатом не только ошибок в подсчете результатов методики Стэнфорд — Бине и Теста владения понятиями, но и того факта, что две методики измеряют разные функции, а также актуальных изменений поведения человека, произошедших по причине достижения зрелости или обучения. Иными словами, прогнозы на период в двадцать лет подвержены фактически неизбежной ошибке вероятности, а не только являются следствием ненадежности тестов. К тому же с человеком многое может произойти за такой период времени.

Торндайк (78), продолжая пытаться оценить результаты Теста Владения Понятиями с точки зрения общих норм, использовал другие референтные группы и получил немного более низкую среднюю оценку для одаренной группы. Принимая во внимание определенные допущения, без которых не обойтись при оценке перемены результатов Стэнфорд — Бине и Теста владения понятиями, мы не можем не считать спорными полученные данные. Еще необходимо отметить, что, став взрослыми, одаренные дети все также превышают средние показатели по населению в общем вне зависимости от системы исчисления. Торндайк (78) так же говорит о том, что в соответствии с его данными средний результат одаренной группы несколько превышает 95-процентный рубеж всего населения.

С точки зрения образования группа одаренных показала много лучшие результаты во всех отношениях. Намного больше человек среди них посещали колледж, получали выпускные степени и лучшие оценки, а также иные академические почести по сравнению со всеми другими группами, с которыми проводилось сравнение. Среди мужчин 69,5 % закончили колледж, а среди женщин — 66,8 %. Процентное соотношение получивших докторскую степень в пять раз превышает данные для мужчин и более чем в восемь раз для женщин одаренной группы по сравнению с общей выборкой выпускников колледжа. Специальное изучение форсирования образовательной программы в одаренной группе указало на тот факт, что акселерация была свойственна всем, но также не подтвердило мнение о том, что такая акселерация может принести вред. Все малейшие социальные трудности, с которыми сталкивались акселераты в подростковый период, были, судя по всему, полностью решены в более позднем возрасте. Фактически все различия, которые были обнаружены в дальнейших достижениях и приспособлении, оказались в пользу опережающей в развитии группы.

Таблица 19 Классификация видов профессиональной деятельности одаренных людей в возрасте 35 лет в сравнении с общим количеством трудоустроенных в Калифорнии. (Данные из Термена и Одена, 76, с. 172.)

Что касается профессионального уровня, группа одаренных намного опередила обычных людей, имея в активе в восемь раз больше человек, занимающихся профессиональной деятельностью. В таблице 19 представлено распределение профессий одаренных людей и соответствующее распределение для общего количества трудоустроенных граждан Калифорнии на 1940 год. На тот момент почти половина одаренной выборки попала в профессиональную категорию, тогда как для населения в целом этот показатель даже не смог дотянуть до шести процентов. Соответствующее процентное содержание для полупрофессиональной категории и крупных бизнесменов равнялось 25,7 и 8,1 соответственно. С другой стороны, только 6,2 % одаренных мужчин занимались полупрофессиональной торговлей, тогда как в этой области_трудились 31,6 % населения в целом. Точно так же менее одного процента одаренных занимались непрофессиональной торговлей, и никто из них не занимался непрофессиональным трудом, при том, что для населения в целом этот показатель по двум группам вместе равен 17,8 %. Даже по сравнению с выпускниками колледжей мужского пола профессиональный статус одаренных мужчин оказался значительно выше. При проведении очередного исследования в 1955 году процентные показатели по профессиям для одаренных мужчин остались приблизительно на уровне 1940 года, за исключением того, что процент занимающихся полупрофессиональной деятельностью и крупным бизнесом увеличился до 40 (77).

Данные о профессиональной деятельности одаренных женщин намного сложнее для интерпретации, так как в нашей культуре работа и карьера традиционно имели разное значение для представителей различных полов. Из общего количества одаренных женщин 42 % занимались домашним хозяйством и к моменту исследования 1940 года не были достойно трудоустроенными, причем этот процент возрос в 1955 году до 60. Среди тех, кто устроился на работу, большинство выполняло секретарскую или иную работу в офисе, второй по численности группой были учителя младших или старших классов. Социальная работа, искусство, писательство, преподавание в колледжах или исследовательская деятельность привлекли от пяти до семи процентов наблюдаемых женщин. Возможно, самым выдающимся открытием данного сравнения одаренных женщин с другими группами выпускниц колледжа стал тот факт, что меньшее количество одаренных женщин выбрали профессию преподавателя и большее — работу в офисе. Заниматься интерпретацией полученных результатов — дело опасное, так как на профессиональную деятельность женщин в наше время оказывает влияние огромное количество фактов. Следующая глава будет посвящена рассмотрению половых различий, что сможет несколько прояснить определенные данные. При этом следует отметить, что среди тех женщин, которым удалось сделать карьеру, многие достигли значительного успеха и признания. Среди этих женщин несколько ученых, занесенных в справочник «Американские деятели науки», известная поэтесса, биохимик, принимавшая участие в разработке вакцины Солка, весьма популярная журналистка и прекрасный администратор колледжа (77).

Статистика смертности для одаренных людей оказалась ниже, чем для населения в целом, при этом показатели как физического, так и психического здоровья все еще оставались на уровне выше среднего. Случаи делинквентного поведения, правонарушения, алкоголизм и серьезные недостатки приспособления встречались реже, чем среди населения в целом, к тому же многое свидетельствовало о хорошем эмоциональном и социальном развитии и широте интересов. Участие во внешкольной деятельности было настолько же активным в колледже, как и в старших классах школы. Хобби и не относящиеся к профессиональной деятельности интересы были хорошо развиты и почти полностью совпадали с интересами и хобби американцев того времени. Активный интерес к политическим и общественным проблемам подтверждается данными о том, что более 90 % одаренной группы заявили, что они принимали участие во всех национальных выборах, при том, что только 70 % калифорнийцев могли этим похвастаться. Социальные и политические убеждения одаренных ни в чем не отличались от мнения большинства американцев. Сведения о деятельности испытуемых во время войны, как на фронте, так и в тылу, свидетельствуют о достойных наград выдающихся результатах.

Немалый интерес представляют данные о семейном статусе и семейной адаптации. Количество браков среди одаренных мужчин и женщин превышает соответствующий показатель для выпускников колледжа того же возраста и фактически совпадает с показателем для населения в целом. Результаты тестирования на интеллект супругов и детей одаренных испытуемых оказались в обоих случаях выше результатов обыкновенных людей, но ниже, чем у самих одаренных. По результатам специально разработанного теста на «семейное приспособление» и «семейное счастье» дела у этой группы обстояли несколько лучше, чем у других групп, чей уровень интеллекта был несколько ниже. Сексуальная жизнь была столь же нормальной, что и у менее одаренных пар. Разводов было не больше, чем среди американцев того же возраста.

Специальное исследование людей, чей коэффициент интеллекта превышал 170, показало, что они выигрывают в сравнении с остальными членами группы одаренных. Они чаще учились с опережением школьной программы, получали более высокие оценки и продолжали обучение в течение большего периода времени, чем в среднем остальные члены группы. Они обладали тем же уровнем эмоционального приспособления и более высоким профессиональным статусом по сравнению с остальными членами группы. Поэтому мы можем предположить, что члены этой конкретной группы особо одаренных детей в целом смогли справиться со всеми специфическими проблемами и трудностями, которые могли возникнуть из-за высокого уровня их умственного развития.

Очень интересные результаты принес анализ данных того же исследования, при котором было произведено сравнение 150 человек, которым был присвоен ранг «наиболее успешных» (группа А), со 150 «наименее успешными» (группа В) на основе достижений во взрослом возрасте. Хотя достижения всех членов одаренной группы в среднем были очень высоки, личные достижения отдельных членов варьировались от «международной славы до непрофессионального труда» (76, с. 311). Для того чтобы попытаться прояснить некоторые корреляции между достигнутым во взрослом возрасте, было проведено сравнение двух противоположных групп, А и В, по приблизительно 200 вопросам, связанным с информацией, собранной с 1921 по 19*41 год. Самые значительные различия были связаны с более высоким образовательным и профессиональным уровнем родителей «А», а также более сильным «стремлением к достижению цели» у некоторых испытуемых из группы А. Например, более 50 % отцов испытуемых этой группы закончили колледж, тогда как только 15,5 % испытуемых группы В могли этим похвастаться. Отцы испытуемых группы А также в два раза чаще занимались профессиональной деятельностью.

Что же касается самих испытуемых, как самооценка, так и оценки членов семьи и товарищей свидетельствовали о более выраженной «направленности на достижение цели», «настойчивости» и «уверенности в собственных силах». Значительные различия в пользу членов группы А были обнаружены и в вопросе усвоения школьной программы, так как испытуемые из группы А закончили младшую, среднюю школу и колледж в более раннем возрасте. Исходное среднее значение коэффициента интеллекта также было явно выше для испытуемых из группы А, а разница эта была невелика, средние величины равнялись 155 и 150. В качестве итога можно предложить следующий вывод: все факторы, имеющие отношение к домашней обстановке, судя по всему, сыграли ведущую роль в предопределении уровня достижений этих людей, которые находились на самых высоких уровнях развития интеллекта во взрослом возрасте. У них мотивационные факторы, которые сами по себе, вероятно, уходят корнями в условия среды, часто обуславливают либо достижение выдающихся результатов, либо посредственность.

Отдельное исследование было проведено на тех, кто посвятил себя физике, и специалистах в области социологии, права или гуманитарных наук; выборка включала в себя 800 человек из исходной группы одаренных. Эти испытуемые были повторно протестированы в 1950 году, когда их средний возраст составлял 40 лет. Из приблизительно 500 параметров, среди которых были как результаты тестов, так и рейтинги и биографические данные, между двумя группами было выделено 108 различий на уровне значимости 0,05. Отличия в основном касались склонностей, в том числе и свидетельств раннего проявления научного интереса, а также результатов Опросника на выявление профессиональных интересов.

Большая часть изложенных выше фактов основана на проведенном в 1940 году исследовании Стэнфордской группы, когда средний возраст испытуемых был равен тридцати пяти годам. Более позднее исследование сорокапятилетних людей нужно было в основном для подтверждения ранее сделанных выводов. Физическое и психическое здоровье, персональная адаптация, профессиональные достижения и интеллектуальный статус одаренной группы в среднем возрасте остались на том же превосходящем уровне по сравнению с общими средними показателями. Интересно отметить, что средние результаты повторного проведения Теста владения понятиями на сорокапятилетней выборке скорее значительно улучшились, чем понизились. Также стоит обратить внимание на тот факт, что смертность среди членов одаренной группы в возрасте 45 лет составила только около восьмидесяти процентов от нормального ожидаемого уровня для данной возрастной группы.

Данные, полученные в Калифорнии, получили некоторые общие подтверждения по результатам не столь масштабных повторных исследований Нью-йоркской (40, 41, 55) группы и группы из штатов Среднего Запада (88), о которых уже говорилось ранее. Эти исследования также привели к выводу о том, что из одаренного ребенка в абсолютном большинстве случаев вырастает вполне хорошо адаптированный взрослый с превышающим средние показатели уровнем развития интеллекта.

Однако существует вероятность того, что результаты Калифорнийского исследования могут неоправданно быть чересчур оптимистичными в том, что касается эмоционального приспособления детей с наивысшими показателями коэффициента интеллекта. Вероятно, это в какой-то мере обусловлено методом отбора детей в исходную группу. Основная группа была составлена на основе учительских рекомендаций; в качестве заключительного отборочного тура предложенные преподавателями дети прошли тестирование на определение коэффициента интеллекта. Для контроля этой методики по ней были протестированы все ученики трех школ с учетом учительских рекомендаций. Полученные данные говорят о том, что около девяноста процентов от общего количества детей, рекомендованных для участия в исследовании на основе результатов тестирования, были бы отобраны и на основе обычных методик. Существует вероятность того, что в эти неохваченные десять процентов как раз входило непропорционально большое количество детей с недостаточной эмоциональной адаптацией или плохо приспособленных к школьным условиям. Их исключение из выборки исследования по причине неадекватного с этой точки зрения метода отбора могло, таким образом, привести к получению неоправданно оптимистичных результатов по этим двум аспектам. Доказательства были получены по данным исследования показателей тестирования более 45000 учеников с четвертого по восьмой классы, отчет о котором был предоставлен Льюисом (52). Не будучи осведомленными о результатах тестирования, учителя должны были составить списки детей, которых они могли назвать «очень трудными», «сильно отставшими в умственном развитии» и «гениальными». Влияние адаптированности ребенка к школьным условиям, а также его академических интересов и успеваемости было вполне очевидным при отборе детей в категорию «гений».

Стоит также принимать во внимание возможность влияния участия в исследовании на последующее развитие испытуемых. В исследовании не принимала участия наравне с группой одаренных детей контрольная группа. Не только демонстрируемая исследователями и директорами исследования уверенность в том, что этот ребенок талантлив, но и проявления персонального интереса к каждому испытуемому с их стороны не должны сбрасываться со счетов. Экспериментальная разработка, применяемая при проведении данного исследования, оставляет этот фактор без контроля.

Также стоит отметить, что одаренные дети были отобраны преимущественно из представителей высших социоэкономических слоев. Существует вероятность того, что именно их домашняя обстановка в основном и обусловливает их прекрасную личную адаптацию. Соответствующие данные могут быть найдены в итогах исследования Бонсалла и Стеффлре (5), в рамках которого 1359 белых старшеклассников столичных школ были протестированы при помощи Шкалы темперамента Гилфорда — Циммермана (см. главу 11). 11 % испытуемых от общего числа группы, получивших высшие результаты по Тесту умственных способностей Терстоуна, были отнесены к категории «одаренных» для нужд этого исследования. Профессия родителей выступила в качестве критерия социоэкономического статуса испытуемых. При проведении анализа результатов тестирования авторы пришли к выводу о том, что «изначально выявленное превосходство «одаренных» в том, что касается темперамента, уходит корнями скорее в социоэкономический статус, к которому относятся большинство одаренных детей, чем в некие особенности «одаренного» ребенка как такового».

Гениальность представляет собой превосходную степень развития тех способностей, которые в рамках определенной культуры имеют высокое социальное значение. Основополагающие теории природы гениальности можно подразделить на четыре основных направления: патологическое, психоаналитическое, качественное и количественное. Гениальность может представлять собой разную степень спецификации или обобщенности выдающихся способностей. При исследовании взрослых гениев критерием обычно выступает известность. При исследовании одаренных детей, в свою очередь, традиционно в качестве критерия для отбора испытуемых применяется высокий коэффициент интеллекта. Однако теперь стало ясно, что высокий интеллект является обязательным, но не единственным условием достижения выдающихся результатов. Все большее значение придается особым способностям, которые традиционные тесты на интеллект не затрагивают, особенно креативности, лидерству и мотивационным факторам. Что касается причин появления гениев, то интерес сейчас направлен все больше на способы стимулирования гениальности, чем на ее элементарное определение.

Для изучения гениальности используются такие методы, как биографический анализ, исследование случаев, исследование статистических данных, историометрия, исследование результатов тестов на интеллект и лонгитюдное исследование. При изучении выдающихся личностей биографический анализ применялся в основном последователями патологической и психоаналитической теорий гениальности. Только недавно исследователи начали подвергать непосредственному изучению взрослых гениев, примером чего могут послужить исследования небольших групп выдающихся американских физиков, биологов, психологов и антропологов. В некоторых странах проводились исследования статистических данных по выдающимся мужчинам и женщинам. Пионером этого направления выступил Гальтон. Полученные ими результаты единогласно указывают на то, что выдающиеся мужчины и женщины как группа происходят из семей высокого социоэкономического статуса, также имеют много выдающихся родственников, их семьи отличаются устоявшимися интеллектуальными традициями и обладают прекрасными возможностями дать детям образование. Вопреки утверждениям последователей патологических теорий гениальности, случаи сумасшествия среди выдающихся людей и их родственников встречаются реже, чем у населения в целом. Применение историометрии — метода, связанного с детскими достижениями выдающихся людей, — позволило установить, что абсолютное их большинство начало проявлять свои недюжинные интеллектуальные способности с самого раннего возраста.

Изучение одаренных детей берет свое начало с изучения конкретных детей-вундеркиндов. Вопреки распространенному стереотипу эти одаренные дети в большинстве своем обладали прекрасным здоровьем и эмоциональной уравновешенностью. Однако дети, чей коэффициент интеллекта намного превышает норму, могут сталкиваться со специфическими проблемами социальной адаптации, которые будут возникать из-за того, что они явно отличаются от своих сверстников. Тем не менее эти проблемы не являются неизбежной или необходимой составляющей высокого интеллекта. Вернее, их можно избежать, обеспечив ребенку соответствующие условия дома и в школе. За последние годы заметно возрос интерес к одаренному ребенку, его проблемам и его обучению.

Грандиозный проект Стэнфордского исследования одаренных детей, в рамках которого сочетались исследование результатов тестов на интеллект и лонгитюдный метод, проходил под руководством Термена. Исходная выборка из 1528 калифорнийских детей, чей коэффициент интеллекта был равен или превышал 135, выступала в качестве объекта активного и интенсивного изучения с применением тестовых методик, оценочных рейтингов, опросников, визитов на дом, физических и медицинских обследований. Испытуемые отслеживались на протяжении всего их жизненного пути, также были получены данные по их брачным партнерам и детям. Как первое исследование, так и все последующие представили ошеломляюще лучезарную картину образовательного, социального, эмоционального и физического статуса интеллектуально одаренного ребенка, а также взрослого, в которого он вырастает. Что касается квалификации, стоит отметить, что плохо адаптированные или неуспевающие одаренные дети могли оказаться не включенными в выборку из-за применяемого метода отбора испытуемых. Участие в исследовании также могло оказать благоприятное влияние на развитие испытуемых. И наконец, тот факт, что большинство одаренных детей, равно как и большинство выдающихся людей, происходят из семей высокого социоэкономического статуса, чьи родители получили относительно хорошее образование, должен быть признан возможным причинным фактором, как оказывающим влияние на их интеллектуальное развитие, так и предопределяющим их социальное, эмоциональное и физическое превосходство.

1. Anastasi, Anne, and Foley, J. P., Jr. A survey of the literature on artistic behavior in the abnormal: II. Approaches and interrelationships. Ann. N. Y. Acad. Sci., 1941, 42, 1-112.

2. Ausubel. D. P, Prestige motivation of gifted children. Genet. Psychol. Monogr.,

1951, 43, 53-117.

3. Bentley, J. E. Superior children. N. Y.: Norton. 1937.

4. Bett. W. R. The infimitie" s of genius. N. Y.: Philosophical Library, 1952.

5. Bonsall. Marcella R., and Stefflre. B. The temperament of gifted children.

Calif. J. educ. Res., 1955, 6, 162–165.

6. Bowerman. W. C. Studies in genius. N. Y.: Philosophical Library, 1947.

7. Bowman, Lillie L. Educational opportunities for gifted children in California.

Calif. J. educ. Res., 1955, 6, 195–199.

8. Bramwell. B. S. Galton's «Hereditary genius»: and the three following gen-

erations since 1896, Eugen. Rev., 1948, 39, 146–153.

9. Brimhall, D. H. Family resemblances among American men of science.

Amer. Naturalist, 1922, 56, 504–547; 1923, 57, 74–88, 137–152, 326–344.

10. Burks, Barbara S., Jensen. Dortha W, and Terman, L. M. The promise of

youth: follow-up studies of a thousand gifted children. Stanford Univer., Calif.: Stanford Univer. Press, 1930.

11. Carroll. H. A. Genius in the miIkingN.Y: McCraw-Hill, 1940.

12. Castle, Cora S. A statistical study of eminent women. Arrch. Psychol., 1913,

No. 27.

13. Cattell, J. McK. A statistical study of American men of science: III. Science,

1906, N.S., 24. 732–742.

14. Cattell, J. McK. Families of American men of science. I. Pop. Sci. Mon.,

1915, 86. 504–515; II. Sci. Mon., 1917, 4, 248–262: III. Sci. Mon., 1917, 5, 368–377.

15. Cattell, J. McK., and Cattell. J. (Eds.) American men of science. (5th Ed.)

N. Y.: Science Press, 1933.

16. Cattell, R, В., and Drevdahl, J. K. A comparison of the personality profile

(16 P.F.) of eminent researchers with that of eminent teachers and administrators and of the general population. Brit. J. Psychol., 1955, 46, 248–261.

17. Cellini. B. The life of Benvenuto Cellini written by himself. (Ed. and transl. by

J. A. Symonds.) N. Y.: Brentano, 1906.

18. Clarke, K. L. American men of letters. Stud, in Hist., Econ., and Pub. Law,

Columbia Univer., 1916, 72, No. 168.

19. Cox, Catharine M. The early mental traits of three hundred geniuses. Stan-

ford Univer., Calif.: Stanford Univer. Press, 1926.

20. Davis, B. Eminence and level of social origin. Amer. J. Social., 1953, 59,

11-18.

21. deCandolle, A. Histoire des sciences et des savants depuis deux siecles. Geneve:

Georg, 1873.

22. Dooley, L. Psychoanalytic studies of genius. Amer. J. Psychol, 1916, 27,

363-417.

23. Duff, J. F. Children of high intelligence: a follow-up inquiry. Brit. J. Psychol

1929, 19, 413–439.

24. Eells, W. C. The center of population of higher education. Sell, and Sot

1926, 24, 339–341.

25. Ellis, H. A study of British genius. London: Hurst and Blackett, 1904.

26. Freud, S. The relation of the poet to day-dreaming. Collected Papers, Vol. IV.

N.Y.: Internal Psychoanal. Press, 1925.

27. Galton, F. Hereditary genius. N. Y.: Macmillan, 1914 (1st Ed., London

1869).

28. Galton, F, English men of science. N. Y.: Appleton, 1875.

29. Gowan. J. C, and Cowan, May S. The gifted child: an annotated bibliography.

Calif. /. educ. Res., 1955, 6, 72–94.

30. Hall, T. Gifted children: the Cleveland story. Cleveland, Ohio: World

Publishing Co., 1956.

31. Herzberg, A. Psychology of philosophers. N. Y.: Harcourt, Brace, 1929.

32. Hildreth, Gertrude H. Three gifted children: a developmental study. /. genet.

Psychol., 1954, 85, 239–262.

33. Hildreth. Gertrude H., et al. Educating gifted children at Hunter College

Elementary School. N.Y.: Harper, 1952.

34. Hirsch, N. D. M. Genius and creative intelligence. Cambridge, Mass.: Sci-

Art, 1931.

35. Hitschmann, E. Great men: psychoanalytic studies. N. Y.: International

Universities Press, 1956.

36. Hollingworth, Leta S. Gifted children: their nature and nurture. N. Y.:

Macmillan, 1926.

37. Hollingworth, Leta S. Review of research. 39th Yearb., Nat. Soc. Stud. Educ.

1940. Part I. 43–66.

38. Hollingworth, Leta S. Intelligence as an element in personality. 39th Yearb.,

Nat. Soc. Stud. Educ, 1940. Part I, 271–275.

39. Hollingworth, Leta S. Children above 180IQ. N. Y: World Book Co., 1912.

40. Hollingworth, Leta S., and Kaunitz., Ruth M. The centile status of gifted children

at maturity. / genet. Psychol, 1934, 45, 106–120.

41. Hollingworth, Leta S., and Rust, Metta M. Application of the Bernreuter

Inventory of Personality to highly intelligent adolescents. /. Psychol., 1937, 4, 287–293.

42. Jacoby, P. Etudes sur la selection chez I'homme. Paris: Alean, 1904 (1st Ed.,

1881).

43. Juda, Adele. The relationship between highest mental capacity and psychic

abnormalities. Amer. J. Psychiat., 1949, 106, 296–307.

44. Juda, Adele. Hochstbegabung. Munich: Urban and Schwarzenberg. 1953.

45. Knapp, R. H., and Goodrich, H. B. Origins of American scientists. Chicago:

Univer. Chicago Press. 1952.

46. Knapp, R. H., and Greenbaum, J. J. The younger American scholar: his

collegiate origins. Chicago: Univer. Chicago Press, 1953.

47. Kretschmer, E. The psychology of men of genius. N. Y.: Harcourt, Brracc,

1931.

48. Lange-Eichbaum, W. The problem of genius. (Transl. by E. and C. Paul.)

N.Y.: Macmillan, 1932.

49. Lange-Eichbaum, W. Genie, Irrsinn undRuhm. Munich: Reinhardt, 1928.

50. Lange-Eichbaum, W. Das Genie-Problem; eine Einfuhrung. Munich:

Reinhardt, 1951.

51. Lehndorff, H., and Falkenstein, L. Christian Henrick Heineken: the

miracle boy from Lubeck, 1720–1724. Arch. Pediat., 1955, 72, 360–377.

52. Lewis, W, D. Some characteristics of children designated as mentally

retarded, as problems, and as geniuses by teachers. /. genet. Psychol., 1947, 70, 29–51.

53. Lombroso, C. The man of genius. N. Y.; Scribner's. 1895.

54. Lorge, I. Social gains in the special education of the gifted. Sch. and Soc,

1954, 79 (2024), 4–7.

55. Lorge, I., and Hollingworth, Leta S. Adult status of highly intelligent

children. /. genet. Psychol., 1936, 49, 215–226.

56. Miles, Catharine C, and Wolfe, Lillian S. Childhood physical and mental

health records of historical geniuses. Psychol. Monogr., 1936, 47, 390–400.

57. Odin, A. Genese desgrands hommes, gens de lettresfrancais modernes. Vol. I.

Paris: Librairie Universitaire. H. Welter (Ed.), 1895.

58. Parkyn, G. W. Children of high intelligence, a New Zealand study. London;

Oxford Univer. Press, 1948.

59. Pressev, S. L, Acceleration: basic principles and recent research. Proa,

1954, Conf. Teat. Probi, Educ. Test. Serv., 1955, 107–112.

60. Pressev, S. L. Concerning the nature and nurture of genius. Set. Mon., 1955,

81, 123–129.

61. Raskin, Evelyn. Comparison of scientific and literary ability: a biographical

study of eminent scientists and men of letters of the nineteenth century. /. abnorm. soc. Psychol., 1936, 31, 20–35.

62. Redfield, C. L. Great men and lime they are produced. Chicago: Author,

1915.

63. Roe, Anne. A psychological study of eminent biologists. Psychol. Monogr.,

1951, 65, No. 14.

64. Roe, Anne. A psychological study of physical scientists. Genet. Psychol.

Monogr., 1951, 43, 121–235.

65. Roe, Anne. A study of imagery in research scientists. /. Pers., 1951, 19,

459-470.

66. Roe, Anne. The making of a scientist. N.Y.: Dodd. Mead, 1953.

67. Roe, Anne. A psychological study of eminent psychologists and anthropol-

ogists, and a comparison with biological and physical scientists. Psychol. Monogr., 1953, 76, No. 352.

68. Rossman, J. The psychology of the inventor. (Hev. Ed.) Washington, D.C.:

Inventors Publ. Co., 1931.

69. Shannon, J. R. Traits of research workers. /. educ. Res., 1947, 40, 513—

521.

70. Terman. I., M. The intelligence quotient of Francis Galton in childhood.

Amer. J. Psychol, 1917, 28, 209–215.

71. Terman, L. M. Psychological approaches to the biography of genius. Science,

1940, 92,293–310.

72. Terman, L. M. The discovery and encouragement of exceptional talent.

Amer. Psychologist, 1954, 9, 221–230.

73. Terman, L. M. Scientists and non-scientists in a group of 800 gifted men.

Psychol. Monogr., 1954, 68, No. 378.

74. Terman, L. M., et al. Mental and physical traits of a thousand gifted chil-

dren. Stanford Univer., Calif: Stanford Univer. Press, 1925.

75. Terman, L. M., and Fenton, J. C. Preliminary report of a gifted juvenile

author. /. appl. Psychol, 1921, 5, 163–178.

76. Terman, L. M., and Oden, Melita H. The gifted child grows up. Stanford

Univer., Calif: Stanford Univer. Press, 1947.

77. Terman, L. M., and Oden, Melita H. Genetic studies of genius. Vol. V. Stanford

Univer., Calif.: Stanford Univer. Press, 1958.

78. Thorndike, R. L. An evaluation of the adult intellectual status of Terman's

gifted children. /. genet. Psychol, 1948, 72, 17–27.

79. Van Zeist, R. H., and Kerr, W. A. Some correlates of technical and

scientific productivity. /. ahnorm. soc. Psychol, 1951, 46, 470–475.

80. Van Zeist, R. H., and Kerr, W. A. A further note on some correlates of

scientific and technical productivity. /. abnorm. soc. Psychol: 1952, 47, 129.

81. Vinchon, J. L'artetlafolie. Paris: Boutelleau (Librairie Stock), 1924.

82. Visher, S. S. Scientists starred, 1903–1943, in «American Men of Science».

Baltimore, Md.: Johns Hopkins Press, 1947.

83. Wexberg, E. Individual psychology. (Transl. by W. B. Wolfe.) N. Y.: Cos-

mopolitan Book Corp., 1929.

84. White, R. K. Note on the psychopathology of genius. /. soc. Psychol, 1930,

1, 311–315.

85. Wiener, N. Ex-prodigy: my childhood and youth. N. Y.: Simon and Schuster.

1953.

86. Witte, К. The education of Karl Witte. (Transl. by L. Wiener.) N. Y.:

Crowell, 1914.

87. Witty, P. A study of one hundred gifted children. Kansas State Teach. Coil'.,

Stud. Educ, 1930, 1, No. 13.

88. Witty, P. A genetic study of fifty gifted children. 39th Yearb., Nat. Soc. Stud.

Educ, 1940, Part II, 401–409.

89. Witty P. (Ed.) The gifted child. Boston: Heath, 1951.

90. Witty, P., and Coomer, Anne. A case study of gifted twin boys. Except.

Child., 1955, 22, 104–108, 124–125.

91. Woods. F. A. Mental and moral heredity in royalty. N.Y.: Holt, 1906.

92. Worcester, D. A. The education of children of above-average mentality. Lincoln:

Univer. Nebraska Press, 1956.

93. Yoder, A. H. The study of the boyhood of great men. Ped. sem., 1894—96,

3, 134–156.