От автора

«СССР мертв, а командарм УПА еще жив», - писал известный историк и публицист Ярослав Тинченко о Василии Куке, командующем Украинской повстанческой армией и лидере антисоветского движения сопротивления в Западной Украине в 1950—1954 годах. Увы, когда завершалась работа над этой книгой, Василий Степанович умер 9 сентября 2007 года на 95-м году жизни в Киеве — столице государства, за независимость которого он самоотверженно боролся четверть века в совершенно безнадежных, казалось бы, условиях. С генерал-хорунжим УПА прощались в столичном Доме учителя с соблюдением воинских почестей, а упокоился он, согласно завещанию, на малой родине, рядом с прахом родителей, жены и соратницы Ульяны Крюченко. Редкая газета и телеканал не уделили внимания этому событию — кончине «провідника Леміша». Пухом ему земля…

Уже 10 сентября глава Львовской областной государственной администрации Петр Олийнык сообщил о создании оргкомитета по увековечению памяти В. Кука — для проведения комплекса мероприятий, включая переименование в его честь улицы в Киеве, на которой он проживал, а также ходатайстве о присвоении этой легендарной личности посмертно звания Героя Украины.

Увы, но генералу-повстанцу не хватило считанных недель жизни до 65-летнего юбилея «лесной армии», присвоения Указом Президента Украины Виктора Ющенко звания Героя Украины ее первому командующему Роману Шухевичу. В связи с этим нельзя не вспомнить и Указ В. Ющенко от 12 октября 2007 г. «О 65-й годовщине создания Украинской повстанческой армии» и выступление Президента Украины по случаю юбилея 14 октября 2007 г. на торжественном заседании во Дворце «Украина». По сути, впервые государство на самом высоком уровне продемонстрировало решимость определенно высказаться (устами главы державы, а не обтекаемыми формулировками отчетов «рабочих групп») по поводу болезненной проблемы нашего совместного прошлого. УПА, отметил Президент Украины, «стала непобедимой, непокоренной и одной из наиболее трагических армий XX столетия».

Пожалуй, впервые было четко заявлено, что на отечественную историю нужно смотреть «взглядом национального достоинства», не делить на лагеря всех тех, чей труд и подвиги обеспечили наше сегодняшнее существование, стремиться к историописанию «совместному и чистому». Разумеется, никто конституционных положений о плюрализме мнений и свободе мыслей не отменял. Дело в другом — государство начинает выполнять свою естественную, консолидирующую роль и в сфере формирования идеологии строительства суверенной страны. Возрождение исторической памяти справедливо называлось главой державы одной из предпосылок «совместного движения вперед — как единого общества, как единой нации, как великого мирового народа». На фоне всепоглощающей «черноты» в писаниях о прошлом, Президент призвал соотечественников искать у Клио прежде всего «примеры человеческого самопожертвования», «преданности ценностям гуманизма, добра и милосердия».

Его жизнь — живая история украинского национально-освободительного движения 1920-1950-х годов, и тем интереснее ее исследовать. Тем более, что полного жизнеописания повстанческого командарма так и не создано, а мемуары, над которыми он работал по мере сил и здоровья, остались незавершенными.

В конце 2006 года издательство «К.И.С.» выпустило нашу совместную с кандидатом юридических наук Геннадием Быструхиным книгу «Повстанська розвідка діє точно і відважно…» (из основанной нами военно-исторической серии «Таємні війни — історія та сучасність»). В ней помещены биографические очерки о ведущих деятелях движения ОУН и УПА, среди них — и о Василии Куке-«Лемише». Основанные на редких, неизвестных широкой читательской аудитории документах национально-освободительного движения и советских органов госбезопасности, очерки вызвали интерес у читателей. В интервью российской газете «Известия», данном незадолго до смерти, В. Кук отмечал, что из появившихся в последнее время книг он узнал немало нового о разворачивавшихся вокруг его персоны перипетиях в войнах спецслужб.

Кстати говоря, на праздновании своего 90-летия повстанческий командарм в числе историков, стремящихся объективно осветить сложные, драматические события 1939—1950-х годов на Западной Украине, назвал и автора этой работы. Наши книги были в личной библиотеке покойного. Как рассказывал известный львовский фалерист Виталий Манзуренко (Василий Степанович консультировал его по материалам будущей диссертации), серию авторских очерков о В. Куке в газете «Секретные материалы» их герой читал внимательно, делая пометки, возвращаясь в памяти к многотрудному жизненному пути.

«Василий Кук прекратил войну с Россией» — конфронтационно называлось упомянутое интервью В. Кука в «Известиях». Но вряд ли воинственным был тогда его духовный настрой — скорее, философское осмысление жизненного пути, попытки объяснить выбравшему «Пепси» поколению те ценности, ради которых такие, как он не жалели ни себя, ни противников. Какая уж война — скорее приуготовление к пути в вечность: «я пережил всех дорогих мне людей, это кара за то, в чем был и не был виноват…».

Все это в немалой степени подтолкнуло к подготовке расширенной биографической работы о В.Куке. Кроме того, удивляло, что о нем до сих пор так и не появилось обобщающего исследования, где прослеживались бы основные этапы жизненного пути — от «юнака» ОУН до командующего «лесной армией», от первых подпольных «университетов» до незримого противостояния всесильной коммунистической спецслужбе в камере № 64 внутренней тюрьмы КГБ УССР. Конечно, хватает интервью, статей, на высоком уровне отмечалось 90-летие повстанческого командарма, Центр исследований освободительного движения во Львове (руководитель Владимир Вятрович) переиздал его основной печатный труд «Колгоспне рабство». Однако обобщающего жизнеописания этой неординарной личности явно не хватает.

Вряд ли это случайно — возьмите, для сравнения, несколько книг и многочисленные статьи о Романе Шухевиче-«Чупрынке», соратнике и сопернике Василия Кука-«Лемиша», вышедшие в последние 16 лет. Конечно, ушедших легко и приятно превращать в символы и так же легко, не вникая, изображать монстрами — они-то уже не внесут корректив, не одернут. С живой личностью сложнее, вот если бы «пал смертью храбрых» или оставил последнюю пулю себе… Если уж на то пошло, то не вина «Лемиша» в том, что выжил, почему — мы подробно объясняем в книге.

Не торопились создавать его жизнеописание авторы, тяготеющие к тем или иным политическим объединениям диаспоры, и после достижения независимости Украиной они не оставили противоречий и раздоров. История освободительного движения по-прежнему служит ареной выяснения отношений, и выплескиваются свары в «метрополию», коей и своих проблем хватает.

Посещали скромную киевскую квартиру В. Кука и престарелые бывшие руководители Службы безопасности Закордонных частей ОУН — допытывались, почему выжил, почему тогда, в начале 1950-х принял не ту тактику, не ту политическую силу украинской эмиграции поддержал (из Мюнхена, конечно, виднее). Как знать, может и спустя полвека кто-то не мог ему простить отказ напрасно класть жизни немногих уцелевших в неравных боях подпольщиков в интересах обеспечения разведывательными данными зарубежных спецслужб, запрета повстанцам именоваться «бандеровцами», снятие пропагандистских лозунгов, прославляющих Р.Шухевича.

Не лебезил перед сильными мира сего — и не позволял себе принять звание Героя Украины до тех пор, пока государство не определится со статусом воинов УПА. Не желал быть «говорящей головой» для предвыборных роликов и митингов (дело не столько в здоровье — до последних дней сохранял ясность ума, читал без очков). Неудобен был, что и говорить, свои убеждения отстаивал твердо, но и не нахваливал иллюзорные «демократию и прогресс в Украине», мирно уживающиеся со ста тысячами официально признанных беспризорных детей (без всяких «гражданских войн и иностранных интервенций»), с потерями народонаселения, которые Президент Украины Виктор Ющенко сопоставил с потерями времен Великой Отечественной.

Наконец, убеждения В. Кука (о чем подробнее пойдет речь в книге) иначе как социал-демократическими, левоцентристскими назвать сложно. Не случайно он стал одним из инициаторов и творцов обновленной программы ОУН(Б) 1943 года, ставящей задачу построения в независимой Украине демократического и социального государства, с командными высотами экономики в руках государства, мощной системой защиты прав трудящихся, гарантиями прав человека, равенством наций.

«Левизна» В. Кука шла, видимо, не от постулатов марксизма-ленинизма (хотя труды его классиков знал прекрасно — как опытный полемист). Его взгляды на социально-экономические преобразования скорее исходили из глубинных морально-этических ценностей славянской цивилизации, «громадівського» духа предков, стремившихся к идеалам справедливости, от «христианской республики» Запорожья, сострадания к «малым сим», искавшим духовной правды прежде «мамоны». От уважения к трудному, но осознанному выбору миллионов жителей Украины на восток от Збруча, который они подтвердили самоотверженной защитой своего строя и колоссальными жертвами в период войны. С настроениями и ценностями жителей индустриальных регионов и надднепрянского крестьянства Василий Степанович знакомился лично, руководя подпольем ОУН в юго-восточной и центральной Украине.

Конечно, В. Кук вряд ли бы признал очевидный парадокс истории: наиболее полно программные установки ОУН и чаяния участников повстанческого движения воплотил именно их «основной противник»: соборность украинских этнических земель в единых границах, ликвидация бедности и терзавших простой люд региона инфекционных болезней, достижение всеобщей грамотности населения, доступность высшего образования для детей пастухов и плотогонов, да и многое другое.

Уверен, что понимал он и другую очевидную вещь — суверенитет Украины является лишь базовой предпосылкой для движения вперед, реализации конструктивного потенциала народа, обеспечения достойного будущего не только для наследников советской номенклатуры и сумевшего вписаться в «капитализм» криминалитета.

Ведь может спокойно существовать суверенитет атрибутивный, на уровне символов и рот почетного караула, а на деле парализованный своевластием кланов и непролазным болотом коррупции, кричащими социальными контрастами как порохового погреба грядущих «бессмысленных и беспощадных» бунтов, желанием внешних сил вбить крупнейшую державу Европы в своекорыстные схемы «нового мирового порядка».

Не могу не сказать и о личных мотивах, побудивших взяться за «дискомфортную» тему противоборства на запад от Збруча. Никто из родственников автора не принимал участия в вооруженном конфликте на Западной Украине (ни на той, ни на другой стороне), поэтому старые счеты не довлели при написании и этой книги, и других работ по истории движения ОУН и УПА. Для меня, этнического русского, выросшего в русскоязычной среде многонациональной Луганщины, в советское время те трагические события были «белым пятном». Заидеологизированные книги советских историков, затем — тенденциозные работы диаспорных авторов, а также «перефарбованных» тружеников отечественного идеологического аппарата, в прошлом штатных критиков «буржуазных фальсификаций истории КПСС и советского общества» (эти, как говорят в народе, «и при немцах хорошо жили»), ясности не вносили. «Наши всегда правы» — их глубинный методологический прием (правда, со временем «наши» менялись местами).

Но чем больше изучал документы участников конфликта, мемуары, тем больше возникало параллелей (а значит и понимания сути) между борьбой жителей Западной Украины и сопротивлением моих свободолюбивых предков, донских казаков, организованному насилию большевистского режима, инициированному Яковом Свердловым и Львом Троцким «расказачиванию» как форме геноцида. Ответный террор, зверское уничтожение не только представителей власти и военнопленных, но и земляков, лояльных «советам», не заставил себя ждать. Известный исследователь-современник террора большевиков и ЧК Сергей Мельгунов признавал: « белый террор всегда был ужасней красного, другими словами, реставрация несла с собой больше человеческих жертв, чем революция». Тождественность этих событий не только в закономерном народном сопротивлении принудительному слому векового уклада жизни и веры, но и, к сожалению, в безудержном, нередко иррациональном насилии участников противоборства. Оно же во многом формирует «механизм аффективной памяти», омрачающий жизнь потомкам.

Профессиональный долг современных историков — постараться внести ясность в глубинные причины противостояния, не страшась возможных выводов о том, что в тех конкретно-исторических условиях по-другому вряд ли могло статься. Только через рациональное понимание корней трагедии возможно преодоление отравляющего воздействия ее последствий (раздуваемых к тому же бессовестными конъюнктурными «дискурсами») на морально-политический климат Украины — державы полиэтнической, сотканной из земель-регионов с весьма разной исторической судьбой. Недаром премудрый Уинстон Черчилль предупреждал об опасности «воевать с историей».

И то правда. Попробуйте найти в самодовольной Великобритании учебник истории, где бы сокрушались по поводу организованных их империей (четверть мирового населения к концу позапрошлого столетия) голодоморов в Индии и Ирландии, кровавого колониального порабощения народов, попытки подавить восстание Североамериканских штатов, изобретения концлагерей в войне с бурами, предательства одного своего союзника по антигитлеровской коалиции ets. Настоящую цену этому британские политики знали, иначе бы не стали вносить в список «запретных тем» Нюрнбергского процесса внешнюю политику XIX века «первой европейской демократии», Англо-бурскую войну и Мюнхенский договор (не дай Бог, подсудимые ударятся в нежелательные аналогии).

Приходится слышать от людей, ничем «старым режимом» не обиженных, о необходимости «подолати комплекс меншовартості малороса». Признаюсь, не доводилось встречаться с субъектами, снедаемыми этим самым «комплексом». Уж лучше, господа, не формируйте новых комплексов. Чего стоят хотя бы призывы «влиться (вернуться) в цивилизованный мир»!

А как же «тысячелетняя традиция государственного строительства», о которой шла речь в Акте провозглашения независимости Украины, богатейшая культура титульной нации и народов Украины, собственные традиции вечевой и сечевой демократии, созданный без эксплуатации половины мира передовой материально-технический и интеллектуальный потенциал, свой собственный духовный мир, не позволяющий и сейчас, при всех ударах периода «катастройки» и «трансформационного периода», удерживать наше общество от окончательной «атомизации» и озверения.

Да и нет «цивилизованного мира» как такового, уж если на то пошло. Не лишним будет напомнить слова всемирно известного ученого-антрополога К. Леви-Стросса: «Не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация предполагает сосуществование культур, которые обнаруживают огромное разнообразие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла быть ничем иным, кроме как коалицией, в мировом масштабе, культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность. Священная обязанность человечества — охранять себя … от склонности приписывать статус человечества одной расе, культуре или обществу, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо».

Украинское государство прилагает усилия к формированию справедливой оценки прошлого национально-освободительного движения, которое, разумеется, не исчерпывается историческим феноменом ОУН и УПА. В частности, 20 апреля 2005 г. Президент Украины В. Ющенко поручил соответствующим органам власти и научным учреждениям подготовить предложения для выработки официальной позиции относительно движения ОУН и УПА с целью укрепления согласия в обществе, достижения взаимопонимания и примирения между участниками Второй мировой войны.

Важным шагом стал и Указ Президента Украины от 14 октября 2006 г. № 879 «О всестороннем изучении и объективном освещении деятельности украинского освободительного движения и содействии процессу национального примирения». Предусматривается всестороннее изучение участия украинцев во Второй мировой войне, подготовка соответствующих капитальных научных исследований и научно-популярных изданий в интересах разработки законопроекта об украинском национально-освободительном движении 20 — 50-х годов XX столетия.

Суровая документальная правда, без которой немыслимо взвешенное изучение противоречивых, драматических страниц отечественной истории, демонстрирует подлинное, страшное лицо гражданского конфликта, который принес жертвы и страдания не только тысячам жителей Западной Украины, но и многочисленным выходцам из других земель нашего государства. Вооруженный конфликт в Западной Украине стоит рассматривать как трагедию народа, когда обе враждующие стороны не останавливались перед антигуманными методами. Болящая память, скорбь, незаживающие раны лихолетья и сейчас тревожат души современников, обусловливают обостренное восприятие проблемы прошлого ОУН и УПА. Преодоление вражды, конечно же, долгий процесс; во всуе упоминаемой в связи с этим Испании он занял десятилетия, а поначалу пришлось пройти через период самой настоящей кровной мести.

Однако знать драматические страницы нашей общей истории необходимо, хотя бы для создания надежных механизмов предотвращения общественных катаклизмов в будущем. Собственная история убеждает нас — единственным целесообразным путем динамичного и гармоничного развития общества является согласие и консолидация народов Украины в единую политическую нацию, с гармоничным соединением глубинных, традиционных основ бытия со способностью отстаивать себя в сложной системе координат своекорыстного внешнего мира.

Мы должны понимать, что различные представления в современной Украине об оптимальности моделей развития («опрокинутые» и на оценки событий прошлого) сложились объективно, все их глубоко уходящие в историю корни даже не осознаются большинством носителей несовпадающих взглядов. Произошло это не по злой воле участников очередных и внеочередных выборов (активно, конечно, эксплуатирующих пласты народной памяти), а в силу превратностей исторической судьбы украинских земель, их территориального расчленения, насильственного или эволюционного включения в состав иных держав, вызванных этим этнокультурных и ментальных различий между историко-этнографическими землями. Весьма силен объективный фактор региональной исторической памяти (включающей, разумеется, и иррациональные «забобоны») и устранить его административным путем невозможно без риска распада страны.

Кроме того, нельзя не учитывать, что «добровольно-принудительная» гибель СССР, не позволившая советскому строю преодолеть «кризис модернизации», мощный поток манипулятивных информационных влияний привели к взрывообразному духовному разрыву между поколениями (конечно, старшие всегда будут ворчать на молодежь, но так, чтобы говорить на разных языках и не иметь точек духовного соприкосновения — это уже угроза национальной безопасности).

Попутно отметим, что противоречия вокруг общего прошлого выходят далеко за присущее плюралистическому обществу разнообразие взглядов на проблемы духовной сферы. То, что нередко происходит вокруг оценок событий прошлого в вихре политического противостояния, целиком укладывается в одну из определенных ст. 7 Закона Украины «Об основах национальной безопасности Украины» угроз национальным интересам и национальной безопасности — «попытки манипулирования общественным сознанием, в частности путем недостоверной, неполной или предвзятой информации». В то же время этот Закон относит «укрепление политической и социальной стабильности в обществе» к числу приоритетов национальных интересов (подробнее эти проблемы рассмотрены нами в книге: Вєдєнєєв Д.В., Биструхін Г.С. Двобій без компромісів. Протиборство спецпідрозділів ОУН та радянських сил спецоперацій. 1945-1980-ті роки. - К.: К.І.С., 2007. - 568 с).

Не нам судить, почему здравствующие участники конфликта не могут достичь примирения — мы не прошли через то, что довелось пройти им. Осмелимся только предположить — помимо прочих причин, есть здесь и скрытый социально-психологический нюанс. Подсознательно участники конфликта считали, что противник — «свой», славянин, понять его речь не сложно, не немец или другой очевидный чужак, от них-то ничего хорошего не приходиться ждать по определению. Кстати, о чужаках. Как ни странно, только в плен к Красной Армии на Восточном фронте попало 465 тыс. представителей народов Западной Европы, ранее оккупированных III рейхом, причем воевали они, в основном, в добровольческих соединениях войск СС. Достаточно сказать, что во французском Сопротивлении погибло в борьбе с нацизмом в 2,5 раза меньше людей, чем французов на Восточном фронте (соответственно 20 и 50 тысяч).

Свои, как известно, бьют больнее, и простить это гораздо сложнее, чем открытому врагу, у которого в плане «Ост» был четко прописан процент уничтожения твоего народа. Тут же украинский народ и местные жители все более и более втягивались в конфликт или вынуждены были определяться, какую сторону поддержать. К 1951 г. доля этнических украинцев среди личного состава органов госбезопасности в Западной Украине превысила 41%, десятки тысяч местных жителей состояли в вооруженных группах охраны общественного порядка, тысячи граждан сотрудничали со спецслужбой в негласном порядке. Росло и количество местных уроженцев в структурах гражданской администрации, колхозах.

Примирение — дело исключительно добровольное, в основе его лежит внутренняя духовная готовность простить и понять друг друга. Рескриптами тут не поможешь. Однако справедливой будет постановка вопроса: а что реально принесет новым поколениям конфронтация? Уместно ли в правом государстве сведение счетов за прошлое? А заповедь Христа Спасителя «мне отмщение, аз воздам»? Что в действительности омрачает жизнь преобладающему большинству украинского народа — былые обиды или неспособность к консолидации для отстаивания своих неотъемлемых прав? Так-то у нас все за гражданское общество, грозу нерадивых коммунальщиков и вечно берущих на себя непосильное бремя участников предвыборных «перегонов». На практике же решимости «згуртуватися» явно не хватает.

Стоит ли искать односторонней «правды» там, где в бескомпромиссном поединке сошлись представители одной славянской этнической общности, ныне граждане одной державы. Ведь только неглубокий наблюдатель или отпетый грантоед может сводить вооруженный конфликт 1939-1950-х гг. на Западе Украины, трагедию миллионов душ, к примитивным, однолинейным схемам. Тут и «национал-патриоты против коммуно-большевицкого оккупанта» (коммунисты-то давно не при власти, а страсти продолжают кипеть). Или же — «народная власть против горстки выкормышей абвера» (что опровергает сама же «карательно-боевая» статистика советской стороны).

Где вообще рациональное соотношение между учетом прошлого, заботе о дне настоящем и обеспечением интересов будущего? Станет ли, например, нормальный человек предлагать снести историко-культурный «старый» Львов на том основании, что его веками строили самые что ни на есть «оккупационные власти»? Трудно не согласиться с Ф.Ницше: «Излишек истории вредит». Почему же спустя десятилетия в обществе, поглощенном строительством «типа капитализма» или выживанием в оном, так остро воспринимаются события не такого далекого прошлого? Безусловно, сказывается и то, что некоторые политические силы целенаправленно сыпят соль на раны, бередят то, что здравый разум старается забыть, но это уже отдельная история.

Непредвзятое изучение тех событий показывает: противоборство представляло собой сложное переплетение национально-освободительных мотивов, социального протеста против форсированной ломки традиционного уклада хозяйственнной и духовной жизни, борьбы за разные представления о государственно-политической модели развития Украины, противоречий между различными группами населения региона и столкновения цивилизационных анклавов. Сложная, конечно, картина, не для митингового настроя. Проще, когда пришел завоеватель, землю поработил, заводы и электростанции не строил, институты с бесплатным обучением не открывал, с сифилисом не боролся, оккупанта изгнали — и сообща празднуем.

Нельзя не учитывать, что рассматриваемые события развивались в контексте Второй мировой войны, а после 1945 г. — межблокового противостояния в мире, когда великодержавные интересы хладнокровно подминали под себя «малые» чаяния отдельных народов или жителей отдельных регионов. Одновременно противостояние в Западной Украине может быть понято лишь в контексте борьбы между двумя глобальными цивилизационными векторами — капиталистическим и коммунистическим (название последнего условно, ибо из основных постулатов марксистского учения о коммунистическом обществе воплощена была лишь ликвидация эксплуатации человека человеком). Каждый из них имел свои преимущества и недостатки, свои ориентиры и ценности, во многом обусловленные не столько идеологическими доктринами, сколько особенностями исторического развития народов или целых семей народов.

Беда в том, что трагедия Западной Украины 1939—1950-х гг. является лишь одной из пережитых украинским народом «исторических ловушек». Представить выход из них в жестких конкретно-исторических условиях (если, конечно, не баловаться жанром исторической фантастики) без жертв и потерь невозможно в принципе (см. подраздел книги «Западная Украина, которой не было»). Возьмите хрестоматийный пример «исторической ловушки» — период Национально-освободительной войны 1648—1657 гг. под предводительством Богдана Хмельницкого. Своими силами не справиться, вернуться к предвоенному состоянию — шляхетские репрессии, затмевающие террор до «золотого десятилетия» 1639—1648 гг.. Поиск союзников становился неизбежен, но не было вокруг тех, кто бы помогал из «гуманитарных» соображений. За поддержку приходилось платить или ясырем, или ограничением самостоятельности вплоть до ее потери в перспективе. Интересно, когда историки спорят, чем считать Переяславскую раду и Мартовские статьи — военно-политическим союзом, конфедерацией, федерацией. Полноте, не породила тогдашняя практика межгосударственных отношений таких изощренных политологических изысков, и любой самодержец воспринимал форму отношений с более слабыми, просящими помощи куда менее «политкорректно», прагматически, в духе тогдашних «конкретных» представлений о взаимоотношениях вассала и сюзерена.

Ради справедливости стоит признать, что, к большому сожалению, эксцессы, которыми сопровождалась интеграция Западной Украины в советскую систему, принципиально ничем не отличались от аналогичных «силовых модернизаций» в истории человечества, а жестокость, с которой подавляли народное сопротивление западные державы (в периоды собственного перехода к капиталистическому пути развития, формирования колониальных империй и борьбы с антиколониальными движениями), намного превосходила «отечественные образцы».

Несложные подсчеты показывают, что в 1954—1962 гг. французы в Алжире, борясь с Армией национального освобождения, уничтожили или лишили свободы в 5-6 раз больше людей, чем сталинизм в Западной Украине, при примерно равной численности населения этих территорий. Задолго до того французы за одну Варфоломеевскую ночь 1572 г. перебили граждан больше, чем погибло за годы Опричнины Ивана Грозного, а переход на иной путь развития в период Великой французской буржуазной революции и наполеоновских войн стоил жизни каждому шестому наследнику галлов (по подсчетам авторитетного демографа Б. Урланиса). Это полезно помнить, дабы не позволять навязывать себе своеобразный комплекс «исторической пришибленности» — залог управляемости нацией извне. Верно говорил инспектор Жеглов — «у них в Англии не меньше нашего воруют».

Увы, но история человечества сама по себе является глубоко драматическим процессом, густо замешанным на законах «экзистенциального эгоизма» и «рационального расчета» (определения покойного философа Александра Зиновьева). Нужно иметь гражданское мужество и критический стиль мышления, беречь интеллектуальную свободу от корыстных внушений, чтобы воспринимать историю такой, как она есть, но верить и действовать так, чтобы не добавлять седин Клио.

Каких бы историософских взглядов и концептуальных толкований ни придерживались мы по отношению к ходу мировой истории, не лишним будет привести мнение на сей счет Святой Православной Церкви, высказанное в начале 1990-х устами покойного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева): «Отношение людей и народов к дару спасения (принятие или отвержение) в конечном счете определяет судьбу как отдельного человека, так и целого народа… Свобода заключается в выборе между добром и злом, добродетелью и страстью, законом Божим и беззаконием, христианским долгом служения и своеволием, произволом. „Поток истории» есть лишь реализация этого религиозно-нравственного выбора в событиях и поступках».

Думается, что в год 65-летия Украинской повстанческой армии наш профессиональный и гражданский долг восполнить несправедливый по отношению к покойному Василию Куку пробел в историографии национально-освободительного движения. Автор сознательно писал эту книгу на русском языке, надеясь, что это поспособствует популяризации знаний о движении ОУН и УПА и на постсоветском пространстве, и среди русскоязычного населения Украины.

Вехи жизненного пути В. Кука подаются нами на фоне ключевых моментов истории ОУН и УПА. В основу работы положены многочисленные архивные документы движения ОУН и УПА, советских органов госбезопасности и компартии, мемуарная и научная литература. Научно-популярный стиль изложения, по нашему мнению, способствует ознакомлению молодежной аудитории с прошлым национально-освободительного движения. Надеемся хотя бы частично компенсировать потрясающую неосведомленность немалой части сограждан в вопросах отечественной истории — неизбежное следствие стремительной эрозии гражданского самосознания, деградации системы образования и манипулятивных информационных технологий, направленных на духовный разрыв поколений как одного из важнейших факторов стабильности общества, поглощение нашего сознания тем, что деликатно называют «глобализацией».

Приведенные оценки исторических событий являются личной точкой зрения автора, всегда признательного коллегам за конструктивный обмен мнениями.

Цитаты из украиноязычных источников даются в авторском переводе. Псевдонимы негласных помощников органов госбезопасности и отдельных подпольщиков изменены.