"Декабристы" - читать интересную книгу автора (Бригита Йосифова)

Плоды досадного презрения

В 1807 году Александр I в Тильзите заключил мир и союз с Наполеоном. А в 1808 году Россия вынуждена была присоединиться к континентальной блокаде.

Как известно, Берлинский декрет Наполеона от 21 ноября 1806 года ввел торговую блокаду против Англии.

Вот основные пункты этого декрета, осуществление которых на практике оказалось нереальным:

— Любая торговля и всякие связи с Британскими островами запрещены. И как следствие этого, все письма и пакеты, адресованные в Англию или англичанам или написанные на английском языке, не должны пересылаться почтой и должны быть конфискованы.

— Любой английский подданный, к какому бы сословию он ни принадлежал и какого бы звания ни имел, обнаруженный во владениях, занятых нашими или союзными войсками, объявляется военнопленным.

— Никакой корабль, который идет непосредственно из Англии или из ее колоний или который посещал их после издания этого декрета, не должен быть допущен ни в один порт.

— Британские острова объявляются на положении блокады как на суше, так и на море. Любой корабль, какого бы типа он ни был и чем бы загружен ни был, если он идет из английского порта или из английской колонии, подлежит конфискации; он должен быть захвачен нашим военным кораблем…

Но сколь бы план Наполеона ни был несбыточным, его последствия для России были весьма серьезными.

Вот что писал в своем докладе 6 октября 1807 года о последствиях для России введения наполеоновского декрета современник тех событий, начальник французской полиции Савари: «Последние меры русского правительства против англичан произвели сильное впечатление. Особенно торговый мир имеет множество замечаний по этому поводу. Закрытие портов для английских кораблей рассматривают как запрещение экспорта всех произведений русской земли, которые Англия закупала и ввозила в огромных количествах; продолжение такого положения им представляется бедствием, прямо затрагивающим интересы народа».

Савари писал не только о протестах. Он вместе с французским консулом Лессепсом в Петербурге обдумывал способ приглушить недовольство русского торгового мира. Они набрасывали обширный план, который далеко превосходил масштабы возможностей полицейской машины. Они понимали, что только деньги и интересы могли успокоить русских торговцев.

Далее Савари писал:

«Франция, возможно, имеет больше средств, чем Россия, чтобы остановить жалобы русских купцов, людей, которые превыше всего ставят свои личные интересы».

И что же предлагал глава французской полиции?

Он предлагал весьма простой и хитрый, по его мнению, ход. Достаточно распространить среди широкой публики слух, что, дескать, Франция, которая так давно уже ничего не покупала в России, имеет намерение теперь закупать древесину, льняное полотно и т. п. При сложившихся обстоятельствах эта торговля, по мнению Савари, была бы для Франции настолько полезна в политическом отношении, насколько же и выгодна. Франция приобретает доброе расположение среди самых недовольных, заставляет русских «забыть» англичан, о которых они сожалеют по многим причинам. Польза будет и от того, что Франция, пользуясь моментом, закупит без конкурентов все, и весьма дешево.

Наполеон прочитал доклад и заинтересовался этим планом. Когда место Савари занял Коленкур, то лично ему было приказано истратить один миллион франков с целью… поддержания курса русского рубля. За три года (1804—1807) русское Министерство финансов зафиксировало падение курса рубля по отношению к франку с 350 до 200 сантимов! Наполеон распорядился учредить комитет французских торговцев в России, который должен был возродить русско-французскую торговлю.

Но как прекрасно все ни выглядело на бумаге, на практике ничего не получилось. Французские торговцы в Петербурге были владельцами домов мод и магазинов платья. И как они могли заменить англичан при покупке, например, железа? Но если бы они закупили весь русский лен и хлопок и всю мануфактуру по самым дешевым ценам, то как это можно было перевезти? Во что обошлась бы доставка всех этих товаров в далекую Францию? На телегах перевезти все это? Тогда ведь и самый дешевый лен окажется для французов дороже самых тонких брюссельских кружев ручной работы или даже самого лучшего голландского полотна!

Посыпались советы, предложения, самые невероятные, даже веселые химеры. Новоучрежденный комитет французских торговцев в Петербурге предлагал ни больше ни меньше как создать сеть водных путей и каналов между Невой и Вислой, а затем между Вислой и Рейном. По его мнению, чтобы вести торговлю с Россией и «утереть нос» англичанам, нужно было прежде всего… вырыть тысячеверстные каналы и соединить между собой большие судоходные реки.

Блокада Англии, в сущности, превратилась в тотальную блокаду балтийских берегов! В результате франко-русского союза 1807 года в проигрыше оказались только русские торговцы. Расплодилось невероятное количество новых спекулянтов. Процветала контрабанда. В Кронштадт, Ригу приходили английские корабли под датским, голландским, и даже под французским флагами! Перед французским посланником встала незавидная задача обзавестись сонмом наемников и шпионов, которые должны были собирать сведения для разоблачений перед русским правительством капитанов этих кораблей-«пиратов»! Но нередко это были и капитаны французских кораблей, в трюмах которых были товары с клеймом, поставленным в Манчестере…

Континентальная блокада больно ударила по русской экономике, но она же в известной мере способствовала и развитию в России текстильно-прядильного производства. Первая частная текстильно-прядильная фабрика была создана в 1808 году. А уже в 1812 году их только в Москве было одиннадцать! С русского рынка исчезли нитки знаменитых английских текстильных фирм, но они были заменены такими же русскими изделиями. Более того. Русское производство оказалось столь качественным, что… китайцы, признанные мастера тканей, стали покупать русское сукно.

Русская внешняя торговля проходила через лабиринт невероятнейших преград: коалиционные войны, нашествие Наполеона в Россию, пожар Москвы… Сгорели все деревянные фабрики! Но для русского купечества, для новоиспеченных капиталистов не эта трагедия была опасна. Новый официальный союзник России, англичане — вот кого опасались богатевшие фабриканты. Во время Отечественной войны, когда весь русский народ как один человек поднялся против Наполеона, фабриканты считали врагом отечества только… Англию!

Есть одна весьма любопытная книга — «Патриотические рассуждения русского коммерсанта о русской внешней торговле», изданная в 1824 году. В ней автор предпринял свой анализ политики того времени. Он дает самую высокую оценку качеству русских товаров, утверждает, что достигнуто «совершенство». Автор вполне серьезно пишет, что при таком усовершенствовании русских фабрик в Англии дело едва не дошло до бунтов, так как английские изделия не имели рынков сбыта.

Но то, чего не сумел достигнуть Наполеон своим нашествием, своими пушками, то, чего не сумели одолеть английские торговые интриги, было решено одним-единственным росчерком пера! По мнению автора вышеназванной книги, 1819 год является датой, которая оказалась для России еще более роковой, чем год 1812-й — год нашествия Наполеона.

«Тарифы 1819 года, — пишет он, — ввели всеобщее разрешение на ввоз иностранных товаров. Русское торговое сословие с горечью прочитало в одном из журналов, что в Лондоне по этому случаю были устроены празднества. Британские фабрики, которые до того простаивали, были вновь пущены в ход, и трудовой люд получил работу за счет России».

Эти наблюдения русского торговца подтверждает и известный историк А. В. Семенов в своей книге «Изучение исторических сведений о русской внешней торговле и промышленности с половины XVII столетия по 1858 год» (1859).

«Тарифы 1819 года, — писал он, — которые разрешили свободный ввоз чужестранных товаров, и отмена охранительной системы имели отрицательное воздействие на тогдашнее развитие нашей отечественной промышленности». Далее в книге приводятся данные о занятости наемных рабочих на фабриках. После 1819 года только за два года число рабочих сократилось с 179 610 до 172 757 человек.

И. С. Блиох в своем труде «Финансы России XIX столетия» (1882) приводит астрономические цифры внешних и внутренних долгов России. Он сообщает, что еще в 1801 году долги достигли 408 394 000 рублей, что составляло национальный бюджет по доходам страны за целых пять лет! А к концу царствования Александра I государственные долги составили 595 776 310 рублей, плюс долг Голландии 46 600 000 гульденов. Срочные займы различным учреждениям достигли 17 000 000 рублей, а бессрочные долги и облигации — свыше 146 миллионов рублей. В то же время государственный доход, например, за 1823 год составлял всего 126 миллионов рублей. Это было уже подлинным банкротством. «Но об этом публика ничего не знала, — писал Блиох. — В отчетах министра финансов Гурьева говорилось разве только о “чистых остатках”».

Интересные сведения о дефиците государственного бюджета в первой половине XIX века содержатся в книге С.Вознесенского «Экономическое развитие и классовая борьба в России в XIX и XX веках». Он приводит исчерпывающие сведения о долгах России в конце царствования Николая I, то есть в годы Крымской войны. Россия к тому времени находилась в состоянии тяжелейшего финансового кризиса.

Экономика России определялась не только Александром I и его приближенными финансовыми советниками. Здесь имели значение многие факторы: внешние явления и процессы, международное и внутреннее положение страны и т. п.

…Царствование Александра I началось с драматической ночи на 12 марта 1801 года, когда горстка заговорщиков задушила его отца, а «александровская эпоха» завершилась орудийными залпами по декабристам на Сенатской площади.

Политика Александра, его отношение к страданиям крепостных, к мукам народа, бич аракчеевщины породили гнев и бунт честных людей, восстание декабристов.

Весьма точный портрет императора Александра I дал в своих мемуарах русский аристократ Ф. Ф. Вигель:

«Родился в России, пропитанный русским духом самодержавия, Александр любил свободу как забаву ума. В этом отношении он был совершенно русский человек: в его венах вместе с кровью текло властолюбие, ограничиваемое разве только леностью и беззаботностью».

Позже тот же Вигель писал:

«На простиравшийся перед ним народ он смотрел с досадным презрением, и потом никогда не было ни одного его слова или какого-либо поступка, которые бы не отражали этого презрения».



Отражение наполеоновского нашествия и победа над врагом не принесли народу никаких благ. Когда завершились сражения, когда русские войска пришли в Париж, когда начался долгий и тяжелый поход назад, русские крестьяне возвращались опять в ярмо крепостного рабства.

1 января 1816 года по городам и селам были расклеены листы с царским манифестом. Грамотные по складам читали тем, кто не знал букв. И что же им даровал Александр I? Какая награда ждала их после того, как они пролили кровь и совершили героические подвиги за свободу отечества и Европы?

Мы, говорилось в манифесте, после стольких событий и подвигов, обращая взор к верноподданному народу, бескрайне выражаем нашу благодарность. Мы видим его твердость в вере в престол, усердие к отечеству, непрерывный труд, терпение в бедах, мужество в сражениях. Кто из земных владетелей и чем может ему ответить, кроме самого бога? Награда для него — его дела, свидетелем которых являются и небо, и земля. А нам, преисполненным любви и радости за такой народ, остается только в постоянных наших к богу молитвах молить о всяческой для него благодати.

Наше смирение, продолжал император, исправит наши нравы, сгладит нашу вину перед богом, принесет нам честь и славу.

Этот исторический документ является свидетельством великой неблагодарности царей.

Царь обещал крепостным, что будет молиться за них. Вот и все плоды победы: от царя — молитвы, от помещика — старый бич.

Резко звучат в свидетельствах декабристов обличения тогдашних язв России: рабства крестьян, хаоса в экономике, упадка земледелия, торговли и промышленности. Без прикрас и преувеличений они рисовали истинное положение своей родины. Их боль, их вера, их искренность и сегодня звучат с убийственной силой.

«Интересы казны совершенно различны от интересов народа», — писал Петр Каховский. Декабристы уясняют причины этого конфликта. Они указывают на крепостничество, финансовую и экономическую политику правительства. Они анализируют саму эпоху. Критикуют постоянные резкие перемены в поведении Александра I, который переходил от одной крайности к другой. Они отмечают, что Европа за годы мира сумела преодолеть свои трудности, достигла определенного подъема производительных сил, финансово-экономического равновесия. А Россия все никак не могла устранить следов опустошительных полчищ Наполеона.

Нельзя без волнения читать пожелтевшие листы писем декабристов с выцветшими буквами. В письмах горькая правда. Декабристы обвиняют! Они доказывают, что размеры налогов и податей, особенно плохая система их распределения с убийственной силой давят на народные массы — бесправные жертвы злоупотреблений чиновников-грабителей, произвола правительственных лиц и всех власть имущих. Декабристы осуждают «земскую повинность» — работу крестьян по ремонту дорог, мостов, перевозке товаров, при строительстве казенных зданий. Эта тяжкая повинность никак не регламентировалась и полностью зависела от произвола местных чиновников, которые гнали крестьян на эти работы, когда осыпался хлеб в поле, вымогали взятки, грабили и бесчинствовали.

Не было области в общественной и экономической жизни России, которой бы декабристы не знали, не изучали. Их высокая осведомленность приводила к заключению: правительство своей пагубной политикой во всех сферах жизни разрушает благосостояние народа. Правительство не заботится о развитии производительных сил страны. Его таможенная политика не приносит пользы русской экономике, она способствует лишь обогащению контрабандистов.

Александр Бестужев писал, что вновь основанные так называемые города в действительности «существуют только на карте».

Всесторонняя критика всей политики самодержавия была предпринята людьми, которые не только эмоционально рассматривали реальности. Их боль была доказательством их патриотизма. Самые дальновидные и передовые люди своего времени, декабристы указывали не только на недуги страны, но и отыскивали пути их преодоления. Они писали, что готовы пасть жертвами за благо страны, умоляли императора прислушаться к их голосам и произвести необходимые перемены.



При абсолютизме воля, даже причуды монарха существенно влияли на политику страны. От произвола самодержца зависела судьба любого человека.

— Деспотизм громко заявляет, что не может сожительствовать с просвещением! — говорил ученый-историк Т. Н. Грановский. Примером такого «несожительства» была судьба общественного деятеля В. Н. Каразина. Один-единственный хмурый взгляд императора Александра I, и его блестящая, неутомимая деятельность на благо России прервана: он был арестован и брошен в Шлиссельбургскую крепость.

Каразин был необыкновенной и несколько загадочной личностью в русской истории. Он появился на политической и общественной сцене России в начале царствования Александра I. После восшествия Александра I на престол в Зимнем дворце десять дней шли приемы. Подхалимы низко кланялись молодому и красивому монарху, изрекали множество витиеватых комплиментов. Как-то Александр устало прошел в свой кабинет, опустился в мягкое кресло перед столом, и взгляд его остановился на толстом, большом конверте. На столе в кабинете императора, куда никто не мог ступить без вызова, лежало письмо неизвестного автора на имя царя.

Александр сломал печати и вскрыл конверт. При чтении письма по щекам царя потекли слезы. Он был изумлен, потрясен искренностью неизвестного автора.

Плачущий монарх позвал к себе царедворцев Палена и Трощинского.

— Господа, — сказал император, — неизвестный человек оставил на моем столе письмо, оно без подписи. Установите во что бы то ни стало, кто его написал.

Автор письма быстро обнаружился. На другой день у дверей кабинета императора уже стоял в ожидании приема молодой человек. Это был Василий Назарович Каразин.

— Это вы написали мне письмо? — спросил Александр.

— Виноват, я, государь, — промолвил Каразин.

— Дайте я вас обниму! Хотел бы иметь побольше таких подданных. Продолжайте всегда говорить мне так же обо всем откровенно, продолжайте всегда говорить мне истину!

Этот знаменательный случай не раз описан в исторической литературе. Но описаны и печальные последствия этой просьбы об откровенности…

«Неутомимая деятельность Каразина и глубокое научное образование его были поразительны, — писал Герцен, который знал его лично. — Он был астроном и химик, агроном, статистик, не ритор, как Карамзин, не доктринер, как Сперанский, а живой человек, вносивший во всякий вопрос совершенно новый взгляд и совершенно верное требование».

Сначала император беспрестанно посылает за ним, пишет ему собственноручные записки. Каразин, упоенный успехом, удесятеряет свои силы, пишет проекты, между прочим проект Министерства просвещения, подает записку об искоренении рабства (т. е. крепостного состояния) в народе, в которой прямо говорит, что после того, как дворяне освобождены им дарованной грамотой, черед за крестьянами; вместе с тем пишет о народных школах, составляет сам два катехизиса, один светский, один духовный.

Окрыленный надеждой Каразин покинул Петербург и объехал всю Малороссию. Падая на колени перед богатыми купцами, он горячо их убеждал пожертвовать деньги для открытия университета в Харькове. Он вернулся в столицу и доставил во дворец огромную сумму — 618 тысяч рублей!

Император растроган и желает его наградить. Но Каразин решительно отказывается.

— Я становился на колени перед помещиками и купцами, государь, — сказал он, — я просил деньги у них со слезами на глазах, конечно же, не для того, чтобы за все это получить награду. У меня такого намерения и желаний не было.

Харьковский университет, первое большое дело Каразина, имел обширные планы. Даже Лаплас и Фихте дали согласие стать его профессорами… Но их желания приостановило русское правительство, которому стало жаль платить большие деньги крупным ученым.

Однажды Каразин предстал перед императором и был крайне изумлен недовольным выражением его лица.

— Ты хвалишься моими письмами? — спросил император.

— Государь!..

— Посторонние люди знают о том, что только тебе писал, я никому этого больше не доверял. Ты свободен!

Каразин покинул дворец, даже не пытаясь оправдаться.

Император и не предполагал, что даже его письма вскрывали и читали на… правительственной почте!

Один хмурый взгляд императора лишил свободы одного из умнейших людей страны. Без каких-либо объяснений Каразин прямо из царского дворца попал в один из бастионов самодержавия — Шлиссельбургскую крепость.