"Люди и призраки" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 7

Где-то часам к двум Кантор, наконец, уснул. Без особого труда, поскольку за пять часов, прошедших с момента ухода Тедди, измотался так, что усталость все же взяла верх над болью. Все это время он был занят очень полезным и адски трудным делом – выковыривал из своих нар гвоздь. Этот весьма перспективный предмет он заметил еще, когда препирался со «специалистом» по поводу одеяла. Один из гвоздей, которыми были сколочены нары, расшатался и не особенно крепко сидел в дереве. Даже шляпка немного неплотно прилегала к поверхности. И когда заботливый палач удалился, так и не дав никакой тряпки и заявив, что Кантор, дескать, еще благодарить его за это будет, узник принялся за работу.

Сначала работать приходилось зубами, то и дело обдирая губы о неструганные доски, матерясь и одновременно благодаря небо, что эти самые зубы ему не выбили. Долго и старательно, по щепочке, как бобер какой, он выгрызал дерево вокруг гвоздя, чтобы получше его расшатать и чтобы иметь возможность уцепить его пальцами или хотя бы теми же зубами. Затем так же долго, упорно и осторожно, стараясь не шуметь, чтобы никто не обратил внимания на подозрительную возню в камере, расшатывал и тащил неподатливый гвоздь, никак не желавший вылезать из своей норки. Попеременно, то уцелевшей левой рукой, то зубами, он расшатывал и тащил, расшатывал и тащил, выбиваясь из сил, но ни на минуту не оставляя свой тяжкий труд. Ему позарез нужен был этот гвоздь, и он не собирался отступать, пока не получит его. В его положении, когда он был бы рад даже маленькому кусочку проволоки, гвоздь был просто роскошным подарком судьбы. Им можно было не только отомкнуть наручники но и много чего еще сделать. А делать как раз что-то надо было, и срочно. Два момента из сегодняшней застольной… вернее, затабуреточной беседы не давали Кантору покоя.

Во-первых, то, что босс не велел его убивать, но и продолжать пытать тоже не велел. Во-вторых – известие о смерти короля Шеллара.

Если сразу отбросить предположение, что господин Дорс психически болен и страдает тяжелыми припадками гуманизма, вывод из первого момента следовал единственный. Кантор им все еще для чего-то нужен, но метод обработки будут искать другой. Поскольку угрозы, пытки и сканирование уже попробовали, оставались шантаж и заложники. Шантажировать его нечем, перед своими он чист, и даже если попробуют подставить, Амарго ему поверит в любом случае и пропасть не даст. А вот если они начнут искать, нет ли где на свете людей, дорогих товарищу Кантору до такой степени, что для него будет большим несчастьем их потерять, то могут и найти. Нет, маму они, конечно, не найдут, никому и в голову не придет предположить, кто он такой на самом деле. На это только у короля Шеллара могло хватить фантазии, да и то потому, что у него есть очень интересный шут… так что, за маму можно не беспокоиться, как не беспокоился все последние пять лет. А вот Ольга найдется немедленно. Если они попробуют искать в Ортане, то первый же городской сплетник охотно расскажет про ненормальную переселенку, которая дружит с королями, сражается с драконами и трахается с мистралийскими убийцами, да так, что у всех соседей в двух ближайших подъездах случается коллективный оргазм. Вот ведь придурок, как же у него ума хватило не предупредить ее, чтобы помалкивала об их отношениях… Да еще шлялся по городу в ее обществе, по балам таскал… Совсем голову потерял от счастья, кретин влюбленный! Ведь она же совершенно беззащитна, проще простого ее где-нибудь посреди улицы схватить за руки и впихнуть в карету, она даже свое дежурное «ой!» сказать не успеет, не то, что пистолет выхватить. Если бы она хотя бы знала, что ей грозит, и поостереглась! Но ведь предупредить ее совершенно некому. Даже, если этот полоумный медитатор товарищ Пассионарио уже слез со своего насеста и пожаловался Мафею, толку от этого никакого. Был бы жив Шеллар, он бы мигом сообразил, что из чего следует, предупредил бы, охранял бы, присматривал. А Элмару и в голову не придет в день похорон любимого кузена задумываться о судьбах всяких там посторонних мистралийцев, да еще делать логические выводы, а не может ли это быть как-то связано с Ольгой. Да и потом не до того ему будет, стоит только вспомнить памятный рассказ Мафея, как приходилось надрываться бедному Шеллару в первые месяцы после коронации, чтобы въехать во все вопросы управления государством. Так ведь Шеллар был мужик сообразительный, трудолюбивый и с юридическим образованием, а что со всем этим будет делать Элмар, вообще подумать страшно. Да и все прочие на известие о печальной судьбе товарища Кантора отреагируют просто и естественно – огорчатся, расстроятся, и договорятся ничего не рассказывать Ольге. А о том, что ей может грозить опасность, ни один не додумается. Разве что Элмар случайно обмолвится своему проницательному Флавиусу, может, тот догадается и поделится догадками. Но на это рассчитывать не стоит, уж слишком маловероятно. Значит, надо что-то делать самому, и срочно. Что можно сделать в его положении, Кантор с трудом себе представлял, и пока сосредоточился на низменном физическом труде, решив отложить труд умственный на тот момент, когда добудет себе хотя бы какое-то орудие.

После пятичасового каторжного труда он получил в свое распоряжение замечательный стальной гвоздь в три пальца длиной, крепкий и почти острый. Затем оторвал лоскут от рубашки и, зажав свою добычу между пальцами правой руки, насколько смог аккуратно соорудил некое подобие повязки. Затем снова лег, успел еще подумать, что вот теперь самое время начать строить планы на будущее, и неожиданно отключился.

Ему приснился коротенький кошмар. Якобы он – жаркое, и его готовят на вертеле. Он висит над очагом, и огонь обжигает ему спину. А рядом стоят Тедди и советник Блай, оба в несуразно огромных поварских колпаках, и препираются. Советник будто бы говорит, что жаркое надо поворачивать и равномерно перчить со всех сторон. А Тедди, возмущенно указуя толстым пальцем на очаг, отвечает: «Перчить – это халтура! Что за дилетантство! Кто здесь специалист, я или вы? Зачем такой сильный огонь, подгорит ведь в первые же сутки!» «Ну, раз перчить не надо, – решает советник, – Тогда я посолю». И начинает на полном серьезе переворачивать вертел и солить со всех сторон. Равномерно. В том числе спину. И даже в основном спину, поскольку вертел что-то заело. Ощущение было настолько реальное, что Кантор не выдержал, закричал и проснулся. И что ужаснее всего, обнаружил, что эта адская боль ему не приснилась.

– Опять притворяешься? – грубо спросили рядом. Не Тедди, кто-то другой. Тот всегда точно определял, когда он притворяется, а когда нет. И говорил всегда спокойно, где-то даже добродушно…

Кантор открыл глаза, с трудом вырываясь из бредовой мути сна, и, разумеется, тут же увидел успевшие ему надоесть сапоги господина Кроша.

– Да сплю я, мать твою… – простонал он, догадываясь, что злопамятный начальник охраны не нашел ничего лучше, как разбудить его размашистым ударом по спине.

– Вставай, – так же грубо произнес господин Крош и добавил, для пущей убедительности еще раз огрев Кантора по спине: – А услышу от тебя еще одно непочтительное слово, получишь еще. За каждое слово отдельно. Понял?

Кантор усилием воли сдержал свой дерзкий язык, который уже порывался обложить господина начальника матом и продолжать обкладывать все время, пока его будут бить, чтобы господин начальник не думал, что его тут боятся и уважают. На этот раз это было бы не к месту и не вовремя. Вдруг представится возможность бежать, а он будет тут валяться без сознания из-за своего проклятого языка.

Поэтому он только молча кивнул и стал сползать с нар. Два охранника отомкнули браслет, которым он был прикован к стене, завели ему руки за спину и надели наручники, попутно обыскав. Гвоздя они, разумеется, не нашли, хотя могли бы, если бы искали потщательнее или если бы знали, что именно надо искать. Затем толкнули в спину – хорошо хоть, не в больное место, а выше – и кратко скомандовали идти. С чего бы это, удивился Кантор. И куда, интересно? В подвал? Так ведь Тедди домой ушел. Или обиженный господин Крош решил начхать на указания босса и позабавиться как следует? Или босс все-таки передумал? Или, что еще вероятнее, просто велел от него избавиться, а Тедди соврал, не желая портить себе нервы с безутешным собутыльником? Но в таком случае все равно в подвал. Не стоит надеяться, что ему дадут умереть легко и быстро… Нет, поворот прошли. Куда же в таком случае? Еще раз налево… Не может быть! Это же на выход! У них что, принято вывозить будущих покойников за город? Ерунда полная, труп ведь проще вывезти. Или просто перевозят в другое место? Впрочем, это вопрос не принципиальный, куда бы его ни везли, добраться до места назначения он не должен. А должен, во-первых, возблагодарить небо за такой редкий шанс, а во-вторых, быстро сориентироваться и сообразить, что делать.

Его втолкнули в закрытый фургон без окон и с замком на двери и посадили на пол в углу. Два охранника заперли дверцу и сели на скамейку у стенки. Сам господин начальник, видимо, ехать с ними не собирался. Счел ниже своего достоинства ездить в вонючей будке или на козлах вместе с возницей. Ну и ладно. Чем меньше их, тем лучше.

Кантор привалился к стене и закрыл глаза, делая вид, что собирается спать, а на самом деле изо всех сил стал стараться сосредоточиться. Должно было получиться. Обязательно. Жизнь, конечно, дерьмо, но не настолько же…

О том, что его величество никогда не спит подолгу, знал весь двор. Придворные дамы неоднократно жаловались, что если он укладывался раньше полуночи, то в четыре утра немилосердно будил официальную фаворитку и выставлял из своих покоев, ссылаясь на необходимость работать. А если нет, то возился с бумажками в своем кабинете часов до двух, а бедная дама сидела и ждала в полной боевой готовности, как дура. Так что, никто никогда не удивлялся, встретив его величество куда-то спешащим среди ночи. А Мафей и вовсе одно время полагал, что его трудолюбивый кузен вообще не спит, пока мэтр не прочел ему краткую лекцию о физиологии сна.

В эту ночь его величество действительно не смог уснуть. То ли от переполнявшего его счастья, то ли просто прошлой ночью поспал лишнего. Сначала он долго лежал, не шевелясь, чтобы не разбудить королеву, и любовался ею с безмолвным обожанием. Затем лежать стало неудобно, и захотелось повернуться, а заодно и еще кое-куда захотелось, и он решил, что нечего валяться и ворочаться, если не хочется спать, надо встать и чем-нибудь заняться. Что он и сделал.

Поскольку в том блаженном состоянии, в каком он пребывал, всякие мысли о работе казались кощунством, король набросил халат, вышел на балкон и стал просто любоваться окрестностями. Ночь выдалась теплая и тихая, как всегда в это время года, и удивительно красивая. Луна, вступившая в последнюю четверть, сияла ясно с безоблачного неба, заливая волшебным серебристым светом благоухающие кусты сирени, мощеные дорожки и мраморные скамейки дворцового парка. Свежесть и красота этой весенней ночи полностью гармонировали с возвышенно-лирическим настроением его величества, который до сих пор еще не мог привыкнуть к своему счастью и от этого переполнялся восторгом по поводу и без повода. Побывав всего сутки назад между жизнью и смертью, и познав на столь наглядном примере хрупкую красоту бытия, он с тех самых пор не уставал восхищаться окружающим миром, так, как будто столкнулся с ним впервые. Он восторженно любовался лунным светом, удивляясь, как можно было не замечать этой прелести до сих пор, с удовольствием подставлял лицо прохладному ветерку… Да что там ветерок – обычным воздухом его величество наслаждался, как хорошим старым вином, ибо еще не забыл, какое это блаженство – просто дышать. Помимо всех упомянутых радостей Шеллар III со сладким замиранием вспоминал некоторые особо прекрасные моменты своей супружеской жизни, которая состоялась не далее как полчаса тому назад и, вопреки его опасениям, оказалась действительно счастливой.

Все это было так замечательно и так восхитительно, что королю не верилось в реальность происходящего, и время от времени даже закрадывалась непрошеная мысль, будто ему снится сон, и он вот-вот проснется у себя в спальне, совершенно один и совершенно неженатый. Он спешил отогнать эту мысль, и ее тут же сменяла другая, не менее вредная. Что все слишком уж хорошо и замечательно, и непременно должна случиться какая-нибудь пакость, чтобы его величество не расслаблялся. И как ни старался король отогнать и эту мысль, пакость все же случилась, испортив ему все его радужное настроение. Совершенно неожиданно сверху что-то зашелестело, зашуршало и захлюпало, затем мелькнула черная тень, и не успел король запоздало напомнить себе, что счастье счастьем, а вот оставлять пистолет в спальне не следовало, как на балкон приземлился рыдающий в три ручья принц Орландо.

– Что случилось? – встревожился король, поспешно оглядываясь по сторонам, нет ли поблизости кого-то, кто мог бы заметить его странного гостя. И, поскольку Орландо так и не смог совладать с рыданиями и выговорить хоть слово, его величество поспешно обнял друга за плечо и подтолкнул к двери, пока его и в самом деле не заметили. – Пойдем ко мне в кабинет. Только тихо, не разбуди Киру.

Орландо судорожно всхлипнул, кивнул, вцепился в рукав королевского халата и послушно последовал за ним. Это было поразительно похоже на то, как обычно вел себя Мафей, пребывая в особо расстроенных чувствах, из чего король мимоходом сделал вывод, что такая склонность к проливанию слез является некой наследственной эльфийской особенностью.

Помня, что стража у входа в его покои не является гарантией того, что сюда не вломится какая-нибудь придворная дама, король запер дверь кабинета изнутри и усадил рыдающего принца в кресло.

– Успокойся хоть немного и объясни, в чем дело. Твои соратники и наставники были недовольны тем, что ты вошел со мной в контакт и чем-то тебя обидели? Или с Эльвирой поссорился? Или еще что-то случилось? Может, выпьешь что-нибудь?

Получив в ответ очередной безмолвный кивок, его величество добыл из сейфа заначку, а из стола – стаканчики, налил до краев и протянул безутешному другу.

– Вот, возьми, выпей и успокойся. Пей, пей. А то я так и не добьюсь от тебя ни одного вразумительного слова.

Орландо послушно выпил, утерся рукавом («Не видит тебя наставник!» – мимоходом подумал король), и поднял, наконец, глаза, полные боли и отчаяния.

– Шеллар, они его убили!

– Кого?

– Кантора, – сдавленно всхлипнул принц и снова разрыдался, уткнувшись лбом в край стола.

– Вот оно что… – король печально покачал головой и достал из ящика второй стаканчик. – Тогда конечно… Поплачь, потом расскажешь.

И подумал, что охрана Ольге теперь не нужна. Вернее, нужна, но не такая. Может, все-таки не говорить ей пока? Как же так, ведь до сих пор Мафеевы сны не заканчивались столь фатально, даже последний, который вроде бы не оставлял сомнений. Не могли ли они ошибиться? Хотя вряд ли, если бы какая-то надежда оставалась, неисправимый оптимист Орландо не впал бы в такое отчаяние. Но все же надо расспросить. Жалко Кантора, хороший был парень, хотя и наглый не в меру. Надо же мне было с ним заводиться, так его обижать и унижать, вдруг с раскаянием подумал король, вспомнив памятную сцену в гостях у Ольги. Можно было как-то иначе… Ведь я у него в долгу со всех сторон, начиная с того, что он научил меня любить, и заканчивая тем, что он спас мне жизнь, когда я истекал кровью в своей гостиной. А когда он попал в беду, я так ничем и не сумел ему помочь.

Он дождался, пока безутешный товарищ перестанет хотя бы рыдать в голос, затем снова наполнил стаканчики и осторожно обратился к нему:

– Орландо, успокойся, пожалуйста. Хоть ненадолго. Вот, выпей еще, возьми себя в руки и объясни, как этот случилось. Это точно? Ошибка исключена?

Орландо так же, не глядя, осушил второй стаканчик и, все еще всхлипывая, принялся рассказывать.

Когда он вернулся домой после радостной встречи с дорогим Шелларом и беседы с новым наставником, его там ожидал некий друг и соратник, разгневанный донельзя, и накинулся на него с криками, что он шляется, неведомо где, а он тут позарез нужен. Без его указания Гаэтано нипочем не даст людей для операции по спасению Кантора, которого наконец нашли, а своих людей у товарища мало. Совершенно непонятно, с чего он так взбеленился, ведь был еще светлый день и до ночи эту операцию все равно бы никто не начал.

В два часа ночи группу захвата переправили телепортом в Новый Капитолий. В три они вернулись, и все тот же разгневанный соратник, чуть не плача от отчаяния, бросил на стол перед товарищем руководителем серебряную сережку в пятнах засохшей крови и сообщил, что это все, что осталось от Кантора. После чего сказал совсем ужасную вещь. Что виноват во всем только Орландо. Из-за того, что он развешивал уши перед Сорди, началась вся эта кутерьма с голдианцами. Из-за того, что он поперся курить траву на своей скале, бросив войско без присмотра, Кантора послали на верную смерть. И, наконец, из-за того, что он где-то шлялся по бабам почти сутки, Кантора не успели спасти. И теперь пусть живет с этим, как хочет. Может, это его хоть чему-то научит, что, впрочем, сомнительно. Родным без него скажут, а вот девушке Кантора пусть дорогой вождь и идеолог сам сообщит, что ее возлюбленный погиб из-за его беспечности и разгильдяйства. Девушка у Кантора с приветом, суицидные наклонности за ней замечены, так пусть товарищ эмпат потрудится ее успокоить и утешить. Если не хочет, чтобы на его совести была еще одна загубленная жизнь.

– Это жестоко, – тихо сказал король, выслушав сбивчивый рассказ друга. – Даже если он так уж любил Кантора, надо же хоть немного думать, что говоришь! Горячие мистралийские парни, вечно они все делают сначала сердцем, а потом уж головой… Орландо, я очень тебя прошу, не воспринимай все сказанное настолько буквально, ибо все это было сказано просто от горя. Когда мы в отчаянии, когда судьба отнимает у нас близких и мы видим, что бессильны что-либо сделать, мы обижаемся на весь белый свет и часто ведем себя излишне резко, зло… и жестоко. Пройдет немного времени, твой друг успокоится и сам поймет, что был не прав, опомнится, раскается и попросит у тебя прощения.

– Но ведь это правда! – протяжно всхлипнул Орландо. – Вот что самое ужасное! Он совершенно прав! Это я во всем виноват! Я действительно развешивал уши, бросил войско и где-то шлялся… Не где-то, а у тебя. Мы болтали, смеялись, радовались встрече… А в это время Кантора убивали. Мне жутко об этом думать. А тебе? Шеллар, тебе не жутко?

Король молча набил трубку и закурил, не торопясь отвечать, что ему как-то совсем не жутко. Может, немного не по себе, не более. Хоть он и научился бояться, но не настолько же. – Он не ошибся? – спросил, наконец, он, решив на вопрос вовсе не отвечать и наливая еще по стаканчику. – Его точно убили? Тело хоть нашли, или одну сережку?

– Нашли, – кивнул Орландо. – По этой сережке только и узнали.

– Так изувечили?

– Нет, плюты объели. Почти до костей. Я… знаешь, я не смог пойти посмотреть. Просто не смог, хотя мне любезно предложили.

– Какие плюты? – удивился король.

– Там на заднем дворе была здоровая загородка с плютами, в ней и нашли. Сволочная голдианская практичность – чтобы мясо зря не пропадало, трупы туда скидывали. А плюты – они же всеядные.

– Так может, это был не он? Разве можно опознавать по сережке! Ты полагаешь, у голдианских бандитов не принято грабить пленных?

– Так что, они кого-то из своих убили?

– Почему бы нет, если он в чем-то провинился.

– Может быть, – всхлипнул Орландо. – Но тогда бы ребята нашли Кантора где-то в другом помещении. Живым или мертвым, но нашли бы. А они его не нашли.

– Так может, его там и не было?

– Он там был. Это абсолютно достоверная информация, магического характера. Как маг тебе говорю, достоверная. Он был там.

Скверно, подумал король. Значит, ошибка исключена. Если он там был, и раз группа захвата не нашла ничего, более похожего на него, чем объеденный плютами труп с сережкой… Бедная Ольга. Все-таки, проклятие есть проклятие, и ничего хорошего из этого не могло выйти. Надо будет спросить у Наргина, что же теперь, когда ее живой «супруг» стал действительно мертвым, как он будет себя вести? Хотя вряд ли он скажет что-то вразумительное. Наверное, сам понятия не имеет. А мэтресса Морриган, как обычно, заявит, что она подобными делами не занимается уже триста лет… Неудивительно, что Элвис такой лицемер, было у кого научиться…

– Знаешь, Орландо, – сказал Шеллар, снова протягивая руку к бутылке. – Не говори пока Ольге ничего. Пусть она хоть немного успокоится после этой свадьбы. Ты бы видел, как она рыдала, точно как ты сейчас. Это по мне, а если ей сказать о нем… Я вообще не знаю, что с ней будет. Вот в этом твой соратник был прав, тебе придется с ней поколдовать, чтобы она успокоилась. И, боюсь, не один раз. А для этого тебе сначала самому надо успокоиться и прийти в себя. Пей.

Орландо взял протянутый стаканчик и, наконец, обратил на него внимание.

– А что это я пью? – опомнился он.

– Коньяк, – утешил его король. – Очень хороший, не беспокойся.

– И сколько я уже выпил? – спохватился товарищ идеолог.

– Я не имею привычки считать, сколько пьют мои гости, – пожал плечами король. – В твоем состоянии сколько ни выпей, много не будет.

– Мне же нельзя много пить… – как-то неуверенно произнес гость, посмотрел на налитый стаканчик, поколебался и махнул рукой. – А, впрочем, это не много…

И выпил.

– И еще, – продолжал между тем король, – Все-таки нелишне было бы точно удостовериться, что вы не ошиблись. Есть для этого очень простой и недорогой способ, наверное, давно позабытый в Мистралии. Так поступают многие родные и близкие пропавших без вести людей. Я сам давно не имел дела с уголовной средой, но я попробую поговорить с Костасом, может он мне подскажет, где у нас можно найти толкового некроманта. Потом дам тебе адрес и сходишь. Пусть проверят, точно ли Кантор мертв, или произошло недоразумение.

– Схожу, – кивнул Орландо, как-то сразу воспрянув духом. – Обязательно схожу. Спасибо, Шеллар. Как хорошо, что я к тебе зашел. А то я просто не знал, что делать. К даме как-то даже стыдно вваливаться в таком состоянии, ребенка будить в половине четвертого ночи тоже как-то… Я сел на зубцы Центральной башни, и вдруг вижу – ты на балконе стоишь, как привидение в своем халате… А королевы нигде не видно. Я и подумал, что, может, я тебе не помешаю… Шеллар, налей мне еще, если можно.

– Да, конечно, – король налил и продолжил, удивляясь такой разительной перемене в настроении собеседника: – А эта скотина Дорс попомнит у меня, как кидать клиентов и убивать небезразличных мне людей. Я этого гада уничтожу. Не пройдет и недели, как вся Голдиана будет знать, чем эта сволочь кормит своих плютов. Ты мне только пару свидетелей потолковее предоставь, а остальное я сам сделаю. Его сограждане-конкуренты с дерьмом съедят.

Орландо лихо опрокинул последний стаканчик и вдруг широко улыбнулся.

– У меня есть мысль получше.

– А именно? – уточнил король, начиная подозревать что-то неладное. Странно, что происходит с парнем? Только что плакал, и вдруг заулыбался… и глаза блестят как-то не совсем нормально… не повредился ли бедняга рассудком с горя? Или он просто пьян? Да с чего, с несчастной четверти кварты?

– Сейчас увидишь! – мистралиец подхватился с кресла, вдел в ухо сережку Кантора, которую до сих пор сжимал в кулаке, и лихо прищелкнул пальцами. – Пойдешь со мной?

– Куда? – всполошился его величество, все больше склоняясь к мысли, что с другом точно что-то не в порядке. Просто пьяные люди так себя не ведут. Даже кузен Элмар сохраняет немного рассудка, как бы ни напился. А с этим что-то невообразимое творится. Глаза совершенно безумные, идиотский зловещий смех, ненормальная лихорадочная какая-тот подвижность… и идеи бредовые.

– Посмотришь, как я сам разберусь с этим ублюдком. Я сам разберусь, а ты постоишь и посмотришь. Что это я, в самом деле, сижу и плачу! Я мужчина или нет? У меня убили друга, а я сижу и плачу! А ты меня в этом поощряешь, нет, чтоб сказать: «Орландо, будь мужчиной! Мужчины не плачут, мужчины мстят».

– Это у вас в Мистралии так говорят? – поинтересовался король, судорожно соображая, как бы остановить этого безумного мстителя, пока он не сбежал отсюда и не влип в неприятности

– А у вас в Ортане, значит, этого не разделяют? – вдруг обиделся Орландо. – Ну и сиди. И без тебя справлюсь.

И, прежде чем король успел выбраться из-за стола, рванул на себя оконную раму, распахнул окно и вылетел прочь.

– Так я и знал, что какая-нибудь пакость обязательно случится! – огорченно вздохнул Шеллар III. – Но не думал, что целых две!

И направился в спальню за штанами. Надо было срочно рассказать все мэтру и посоветоваться, что делать. Как можно найти и изловить сумасшедшего мага, пока он не наворотил никаких стихийных бедствий и не вляпался в неприятности. Что же это с ним такое, ведь был совершенно нормальный и вдруг… Не сходят же с ума так быстро! Или он все-таки просто пьян? Может, пьяные люди так себя и не ведут, а маги как раз вот такими и делаются? Вспомнить хотя бы Мафея с его другом-эльфом… Да нет, Мафей, судя по рассказам придворных дам, вел себя как нормальный пьяный, а эльф, как впоследствии признался Орландо, и вовсе прикидывался пьянее, чем был на самом деле… Может, забежать к Мафею спросить? Да нет, лучше уж сразу к мэтру, он лучше знает.

Поспешно натянув штаны и рубашку, король бросился к своему придворному магу. Неудобно было, конечно, будить старика, если он еще спит, но ситуация не оставляла выбора. Безумного принца следовало срочно изловить и спрятать, пока он не натворил ничего непоправимого.

Мэтр открыл почти сразу, хотя по наспех надетой мантии было понятно, что он все-таки спал.

– Что случилось, ваше величество? – встревожено спросил он, увидев взъерошенного полуодетого короля.

– У нас проблема, – начал король. – Я сам не понял, как это получилось… Может, я что-то не так сделал или сказал…

– Ваше величество, – ужаснулся придворный маг, – Простите, вы «что-то не так сделали» с вашей супругой, или речь идет о другом?

– Да что вы такое говорите! – рассердился король. – Причем тут моя супруга, она спокойно спит себе. Только что от меня улетел Орландо в совершенно невменяемом состоянии, и я боюсь, что он попадет в беду.

– Как это могло случиться? Входите… впрочем, нет, пойдемте в лабораторию, я попробую его отследить, а вы мне объясните в чем дело.

– Да я сам не знаю, в чем дело. Это произошло так быстро…

Едва они вышли в коридор и направились в сторону лаборатории, как на них налетел такой же взъерошенный и полуодетый принц Мафей.

– Мэтр, – вскричал он, – Орландо…

– Я уже сказал, – перебил его король. – Пойдем в лабораторию, может, мэтру поможешь.

– Не перебивайте, ваше величество, – строго сказал мэтр Истран. – Итак, ваше высочество, что вы хотели сказать? К вам тоже залетал невменяемый принц Орландо?

– Он звал меня с собой кому-то мстить, я не вполне понял, кому именно, вроде бы всем подряд. Я увидел, что он не в себе и хотел его остановить, но он телепортировался. Где он так набрался, он же знает, что ему нельзя…

– Набрался? – возмутился король. – Да он выпил всего ничего!

– Так это вы его напоили? – возмутился в свою очередь мэтр Истран, отпирая дверь. – Как вы могли! Неудивительно, что он пришел в такое состояние! Я ведь неоднократно вам говорил…

– Да разве это называется «напоил»? Мы распили полуквартовую бутылку вдвоем, что такое четверть кварты для взрослого мужчины?

– Шеллар! – в ужасе воскликнул Мафей. – Ты что, не знаешь, что ему нельзя пить?

– Откуда я мог это знать! А ему нельзя? Вообще? Почему?

– Ты же сам видишь, почему.

– Патологическое опьянение, – кратко пояснил мэтр, сбрасывая покрывало с большого зеркала. – Весьма распространенный недуг среди магов, особенно мужчин. Даже если вы не знали, что ваш друг им страдает, вам следовало предполагать такую возможность.

– Я понятия не имел, что такой недуг, как вы выразились, вообще существует! Я не врач, не маг и не мистик, чтобы разбираться в таких тонкостях! Кстати, мэтр, а сами вы никогда не пьете спиртного тоже по этой причине?

– Ваше любопытство неуместно и невежливо! Лучше объясните, почему ваш друг не отказался пить? Он ведь прекрасно знает, каковы могут быть последствия.

– Он был слишком расстроен, чтобы соображать, что именно пьет.

– А отчего он так расстроился?

Король покосился на Мафея, представил себе, что через пару секунд ему опять придется иметь дело с рыдающим эльфом, и сказал:

– Я вам потом объясню.

За окном начинался рассвет. От прекрасной ночи остались одни воспоминания.

Где-то часов около шести господин Дорс, покинув дом своей любовницы, где провел не менее прекрасную ночь, чем его величество, прибыл в свой офис и был слегка удивлен всеобщим переполохом, царившим там.

– Босс! Вы живы! – вскричал измученный господин Крош, правда, непонятно было, рад он этому или наоборот.

– А с чего бы я не должен быть жив? – удивился господин Дорс, который еще не видел утренних газет. Да, впрочем, даже если бы и видел, информация была настолько свежа, что в утренний выпуск не успевала. – На меня покушались? Или вы просто не могли меня найти? Так спросили бы Ганзи.

Полугном пошевелил длинным носом и пожал плечами.

– Я им говорил, что вы не ночевали дома, но все почему-то сомневались. Есть новости, босс. Одна хорошая и много плохих. С чего начнем?

– С завтрака, – проворчал босс. – А потом в обычном порядке Крош доложит свои новости, ты свои, а бухгалтер и юрист – свои…

– Босс, новости очень важные, – многозначительно повел глазами Ганзи. – Я имею в виду, те, которые плохие. Кстати, у вас нет больше бухгалтера. Он так некстати зашел в гости к вашей экономке… Впрочем, позвольте по порядку?

– Пошли в кабинет, – скомандовал босс, еще раз окинув взором перепуганных служащих и сообразив, что раз даже толстокожий Крош так распсиховался, значит, причина должна быть уважительная.

В кабинете пом. по информации снова пошевелил носом, поерзал и вдруг спросил:

– Босс, у вас со здоровьем последнее время все в порядке?

– Не тяни! – рассердился господин Дорс. – Начинай!

– С какой начинать, с хорошей или с плохих?

– Давай с плохих, только начинай с минимальной.

– Хорошо, – согласился Ганзи. – Самая невинная плохая новость состоит в том, что ваша внучка третий час достает всех вопросом, что такое «ублюдочный мудак»…

– Кто-то из охраны распустил язык?

– Нет. Вторая новость: час назад сгорел ваш особняк. Погибли все охранники и ваш бухгалтер, который слишком крепко спал после упражнений с вашей экономкой. Из ваших родных никто не пострадал, ваша невестка вовремя проснулась и выбежала вместе с детьми на улицу.

– Отчего возник пожар? – успокоившись насчет родных, босс тут же заинтересовался финансовой стороной вопроса. – Каков материальный ущерб?

– Сгорело все. Огонь был магический, и погасить его не удалось. А устроил пожар некий безумный маг, ко всему еще и пьяный в стельку, как утверждают очевидцы. Он неожиданно возник посреди улицы, спросил какого-то прохожего, здесь ли живет господин Дорс, после чего принялся метать в здание огненные шары. Когда на шум выбежала охрана, этот негодяй перебил всех парой многолучевых молний, и больше никто не решился к нему приближаться. Кроме вашей маленькой внучки. Она улизнула от матушки, подбежала к нему и со свойственной ее возрасту непосредственностью спросила, зачем дяденька ломает дом ее дедушки, там же остались ее куклы. На что добрый дяденька ответил, что ее дедушка – ублюдочный мудак, а кукол он ей новых купит, награбит еще денег, и купит. После чего телепортировался с места событий.

– Найти мерзавца, – распорядился босс, начиная закипать. – Изловить, заковать в полиарг и доставить в филиал на Четвертой улице, а потом пусть Тедди с ним побеседует. На этот раз его никто торопить не будет, пусть хоть месяц забавляется…

– Третья новость, – вздохнул Ганзи. – Тедди уволился.

– В каком смысле?

– В прямом. Сказал, что увольняется, собрал свои инструменты и ушел. Даже о расчете не заикнулся. И заодно четвертая новость: филиал на Четвертой улице тоже сгорел.

– Там тоже побывал этот чокнутый маг?

– Да. Но до него там побывали мистралийцы. Перебили всю охрану, обыскали здание, унесли все оружие, что там хранилось, и зачем-то забрали из загородки с плютами труп Фернана. А уж где-то через час после того появился маг и подпалил все, что там осталось.

– Труп Фернана? – оторопел босс. – Он-то им зачем?

– Тедди предположил, что они ошиблись и приняли его за своего товарища, за которым, собственно, и приходили. Когда Кантора брали, Фернан выдрал у него сережку из уха и нацепил на себя. А поскольку труп объели до неузнаваемости… В общем, Тедди очень смеялся. Но все-таки уволился.

– Постой, а где, в таком случае, был настоящий Кантор? Его к тому времени уже увезли на виллу «Марианна», как я распоряжался?

– Да, все произошло где-то минут через двадцать после того, как фургон отъехал.

– Хоть одна приятная новость. Значит, теперь они считают его мертвым, и больше искать не будут. Ты с ним не говорил? Как он себя ведет?

– К сожалению, – вздохнул пом. по информации, – этого теперь никто не знает. Пятая новость: Кантор сбежал.

– Сбежал? – взвыл господин Дорс. – Как – сбежал? А куда смотрел этот бездельник Крош?

– По дороге за город он каким-то образом освободился от наручников и напал на охрану. Трупы и фургон нашли рано утром на дороге. Все три застрелены, кроме того, у одного в глазу торчит гвоздь. Исчезли лошади, оружие, деньги и кое-что из одежды. Прикажете искать?

– Попробуйте. Если он еще не добрался до границы, может быть, найдете. А по тому вопросу… что-то выяснили?

– Пока нет. Но есть одна хорошая новость.

– Если плохие вы уже все изложили, давайте хорошую.

– У Кантора есть женщина в Ортане. Мы еще не выяснили адрес и род занятий, но она точно существует. Заниматься дальше?

– Обязательно. Найдите, проследите, вдруг он явится к ней, и там возьмете обоих. А по поводу этого наглого мага, который спалил мой особняк, есть какие-то ниточки?

– Никаких. Он появился телепортом неизвестно откуда, никто из очевидцев не видел его раньше, и, что совсем уж не оставляет надежды его найти, он мистралиец.

– Ганзи, мистралийцев-магов не так уж много, попробуй что-то выяснить. Даже если он живет за границей, достаньте его. Я хочу увидеть, как этот мерзавец будет умирать.

– Мы попробуем. Но достать его будет трудновато. У нас не осталось людей в Зеленых горах. А судя по некоторым его высказываниям, которые приводили очевидцы, он приходил мстить за своего друга и наставника Кантора, следовательно, он тоже оттуда.

– Наставника? Он так и говорил?

– Я цитирую свидетелей, босс. Сам я этого не слышал. А это имеет значение?

– А как ты думаешь? Если у этого типа такие ученики, что же может он сам? Подумать страшно. Только одно непонятно – почему он в таком случае не сбежал раньше? Слишком уж много странностей в этой истории, надо разобраться… Хорошо, Ганзи, ты иди, занимайся, а Крош пусть идет сюда. Я с него шкуру спущу, с придурка, за то, что упустил! И пусть найдут нашего доблестного мага, я хотел бы слышать, чем он занимался и где был, когда какой-то чокнутый пьяница разносил мой дом и мой оружейный склад.

– Это я еще помню, – Пассионарио сделал попытку кивнуть, застонал и закрыл глаза. Кивать было больно. Равно как и вообще шевелить головой. Вспоминать свои похождения было страшно. Да и вряд ли возможно, поэтому он не стал и напрягаться, а просто попросил мэтра Истрана рассказать ему, что они наблюдали в магическом зеркале. Пылающий особняк господина Дорса и девочку, которая спрашивала, что такое ублюдочный мудак, он действительно еще помнил, хотя и с трудом. Дальше в памяти зиял провал, который и спешил восполнить его новый наставник, выгнав предварительно его величество, чтобы не смущать страдающего ученика. – А дальше?

– Далее вы переместились в некое помещение, которого я не узнал. Там сидел пожилой господин, видимо ваш товарищ, вы называли его Амарго…

– Шеллар видел Амарго? – в ужасе подскочил на своем ложе Пассионарио, представив себе все последствия этого факта.

– К счастью, нет. Как раз после того, как вы обучили девочку новым словам, явно не подобающим принцу, я отослал его величество привести себя в порядок… а его высочество Мафей, как я понял, с господином Амарго уже знаком. Попрошу вас не перебивать меня. Итак, увидев вас, этот господин обрадовался и разгневался одновременно и спросил, где вы были и что с вами, поскольку ваше неадекватное состояние было заметно даже неспециалисту. В ответ вы в непозволительно грубой форме ответили, что это не его дело, что вы не обязаны перед ним отчитываться, и что вы… э-э… имели и его самого, и его нравоучения и его дурацкие правила. Так же вы весьма дерзким тоном поставили его в известность, что появлялись при дворе его величества и имели с ним беседу, что вы нашли себе наставника в магии, а также, что вы взломали его сейф и пусть он пойдет его закроет, а то он настежь стоит до сих пор.

Пассионарио снова застонал и схватился за голову, представив себе реакцию Амарго.

– Он меня убьет…

– Не преувеличивайте, ваше высочество, не похоже, чтобы он питал к вам настолько враждебные чувства. Возможно выскажет свое возмущение, но не более. Услышав все сказанное, ваш старший товарищ присмотрелся к вам внимательнее и с ужасом в голосе спросил, как вы могли так напиться, на что вы ответили дерзким смехом и неприемлемым в порядочном обществе жестом, прибавив несколько нецензурных слов. Должен вам заметить, что обращаться в подобном тоне к человеку старше вас…

– Мэтр, не надо… – простонал несчастный вождь. – В обычном состоянии я к нему обращаюсь с должным уважением… И что потом?

– Потом вы возмутились, как он посмел обвинять вас в смерти вашего друга, если и сам виноват не меньше, поскольку тоже отсутствовал в какой-то важный момент. Тут Мафей расплакался, поняв, о ком идет речь, и мне пришлось немного отвлечься, чтобы его успокоить, а вы тем временем телепортировались в Кастель Коронадо.

– Я был в Кастель Коронадо? – ужаснулся Пассионарио.

– Недолго, ваше высочество. Я даже не успел туда вслед за вами, поскольку, как я уже сказал, немного отвлекся, а вы очень быстро ушли. Там вы всего лишь перепугали господина президента Гондрелло и его дам, убили двух стражников, высказали господину президенту какие-то невнятные претензии, что он живет в вашем замке и спит в вашей комнате на кровати вашей матушки, что вряд ли может быть правдой, поскольку мебель с тех пор не раз менялась. Затем вы запустили на президентскую кровать с десяток гигантских пауков около локтя в диаметре и пустили вокруг кровати огненную дорожку, чтобы они не разбежались, как вы пояснили. Кто они – пауки или президент со своими дамами – вы не уточнили. Кстати, могу я полюбопытствовать, откуда у вас такие познания в школе Змеиного Глаза?

– Был у меня один наставник… – вздохнул Пассионарио. – У меня их было человек семь, и все из разных школ. Не приживались они у нас, каждого обязательно ловили с мамой, и дядя их выгонял, пока папа не узнал. И из школы Змеиного Глаза тоже был. Только я сколько себя помню, у меня никогда не получалось призвание тварей. Никаких. Сам не знаю, как я этих пауков слепил… Спьяну, что ли?

– Возможно, – согласился наставник. – Этим ваше пребывание в Кастель Коронадо закончилось, поскольку прибежала стража и вы благоразумно удалились, пока они воевали с пауками.

– Что я за идиот? – сам себя вопросил Пассионарио. – Что трезвый, что пьяный. Нет, чтоб прибить эту скотину Гондрелло… И чего мне пришло в голову, что он живет в моем замке? Если бы мне вспомнилось что-то другое, например, что он Кантора обидел тогда с этим гимном и прочей фигней, то я б его убил… Может, его хоть один паук тяпнул все-таки?

– Могу я продолжать, ваше высочество?

– Извините, мэтр… – покорно вздохнул его высочество. – Прошу вас. Что я еще интересного натворил?

– Затем вы посетили какое-то государственное учреждение на вашей родине, похожее на полицейский участок или пограничный пост, и заявили, что вам необходимо видеть сержанта Фандорио или как-то так…

– Да, именно так. И как, он нашелся? – Пассионарио чуть оживился, вспомнив эту скотину с совершенно бычьей мордой без малейших признаков интеллекта. Еще он помнил здоровенные кулаки и очень тяжелые сапоги, обитые железом на носках. Ну и связанные с этим ощущения, разумеется…

– Представьте себе, нашелся, только в более высокой должности. Вы тут же поинтересовались, знает ли он, что чувствовали люди, которых он бил ногами, и пообещали ему это показать. Затем, обездвижив предварительно всех, находившихся в комнате, вы сотворили два гигантских сапога в человеческий рост из неизвестного материала, тяжелого, как металл, но упругого, и пустили их произвольно летать по помещению, пиная присутствующих там людей и чаще всего объект вашей мести.

– И чем все кончилось?

– Не знаю, вы покинули это помещение, а сапоги все еще летали. Полагаю, господин, который бил людей ногами, полностью осознал, что они при этом чувствовали. Затем вы наведались в какой-то трактир, как я понял в одной из южных провинций Ортана, но точно определить место я не смог. Вы напомнили хозяину, как пятнадцать лет назад он не заплатил вам за две луны, которые вы на него работали, и выгнал, спустив на вас собак. Должен ли я упоминать, что это здание тоже сгорело дотла?

– А потом?

– Затем вы почтили своим присутствием какой-то портовый кабак в Эгине, где потребовали немедленно подать вам сюда двух грузчиков, которые десять лет назад набили вам… лицо в этом самом кабаке. Вы всегда столь злопамятны, ваше высочество?

– Нет, только когда пьян, – вздохнул Пассионарио, пытаясь вспомнить, когда это и где ему набили морду в Эгине. Впрочем, это с ним случалось регулярно. – Надеюсь, они не нашлись? Или этот несчастный кабак я тоже спалил?

– Как ни удивительно, эти господа нашлись, и даже пожелали повторить свой подвиг. Сейчас вся местная полиция думает, как снять их с вершины прибрежной скалы, на которую вы их затащили, поскольку скала отвесная со всех сторон, примерно, как ваша любимая в горах, только обрывается в море. На этом вы закончили ваши личные счеты и подались в Белокамень…

– О небо… – ужаснулся Пассионарио. – Только не говорите, что я изувечил кого-то из королевской семьи…

– Вы намеревались найти принца Кондратия и надрать ему уши точно так же, как он в детстве Мафею. К счастью, вы его не успели найти. А то наказание получилось бы неадекватным, поскольку вы собирались браться за уши его высочества не просто руками…

– Я их раскалил?

– Именно. Но ничего не случилось, королевский замок в Белокамне – как раз такое место, которое хорошо знаем и я, и Мафей, мы тут же явились за вами и забрали вас оттуда. Это все.

– Спасибо… – совершенно искренне поблагодарил наставника товарищ идеолог. И добавил: – Простите меня, мэтр… Я… так случилось… нечаянно… Не выгоняйте меня, пожалуйста.

– Успокойтесь, ваше высочество, я и не думал вас выгонять. Хотя должен заметить, что вы были непростительно легкомысленны. Как бы вы ни были расстроены, вам следовало следить за собой и обращать все-таки внимание, что и сколько вы пьете. И раз уж об этом зашла речь, попрошу вас впредь также воздерживаться от приема наркотиков… без моего ведома. Если это будет необходимо в каких-либо магических целях, я сам вам порекомендую и прослежу, чтобы все было правильно. А если вы просто расстроитесь, лучше приходите ко мне, и я помогу вам справиться с вашими проблемами другим способом. А то у его величества один универсальный метод на все случаи жизни – напоить гостя, и вот что из этого получается. Как вы себя чувствуете?

– Ужасно, – честно признался Пассионарио. – Несмотря на то, что вы меня лечили…

– Это не похмелье, ваше высочество. Это переутомление. Вы слишком много колдовали сегодня. Так что, сейчас вам следует отдохнуть, прежде чем вы сможете куда-то телепортироваться. Конечно, ваши друзья и соратники будут волноваться, но пусть немного потерпят. Главное – все обошлось и ничего не случилось.

– Не случилось? А если меня кто-то узнал? Я не знаю, как мне теперь показаться на глаза Амарго. Я просто боюсь туда возвращаться…

– Придется, ваше высочество. Ведь вас там любят и за вас переживают. Да и просто это ваш долг, о котором, надеюсь, я не должен вам напоминать. А что касается вашего друга, господина Амарго… Объясните ему, что произошло, и извинитесь за все то, что вы ему наговорили. Он ведь наверняка знает о вашем недуге, и поймет, что вы были… не совсем в своем уме. Кстати, вы знаете, что его величество настойчиво ищет с ним встречи?

– Да. Но Амарго не пойдет на контакт. Он и сам не хочет, и… не имеет права.

– Что ж, его можно понять… Впрочем, не стоит сейчас утомлять вас вопросами, поговорим об этом в другой раз. А теперь, с вашего позволения, я вас усыплю, поскольку сами вы вряд ли сможете уснуть, а это вам необходимо.