"Хозяйка Эллиот-мэнора" - читать интересную книгу автора (Лесли Марианна)

3

Джуди, статная седовласая женщина с волевым лицом и решительными манерами, поставила перед Викторией чашку со свежезаваренным травяным чаем и, сложив руки на груди, критическим взглядом окинула девушку.

– Сегодня ты какая-то бледная, круги под глазами. Не заболела?

– Нет, Джуди, я прекрасно себя чувствую.

– Откуда ж тогда круги? Плохо спала?

– Нормально я спала, перестань беспокоиться. Просто сегодня пасмурно и дождь. – Виктория улыбнулась и постаралась, чтобы ее голос звучал беззаботно.

Но Джуди не так-то легко было провести.

– Не говори ерунды. Дождь тут совершенно ни при чем. Если ты не будешь как следует заботиться о себе, юная леди, очень скоро мне придется ухаживать за двумя больными.

– Не сомневаюсь, что это твое заветное желание. В твоей жизни явно не хватает людей, которых ты могла бы опекать, – пошутила Виктория.

– Ты совершенно права, девочка, – согласилась Джуди. – Поэтому мне всегда хотелось, чтобы Миранда вышла замуж и подарила тебе кучу братьев и сестер. Это было бы замечательно для всех, в том числе и для нее.

– Полностью с тобой согласна, – серьезно проговорила Виктория, однако в данный момент она не была расположена говорить о том, что они уже много раз обсуждали. К тому же это было бесполезно. Она поспешила сменить тему: – Как чувствует себя наш гость? Я его сегодня еще не видела.

Их полуночная встреча в музыкальной комнате привела ее в полное смятение. Она окончательно убедилась, что Фред желает ее как женщину, причем желает страстно, но упорно продолжает сдерживать себя. Он сказал, будто боится, что не сможет остановиться. Но разве она не дала ему ясно понять, что не хочет, чтобы он останавливался? Она взрослая самостоятельная женщина и хочет… Чего? Виктория попыталась проанализировать, чего же именно она хочет. Близости с этим мужчиной? О да, несомненно. Но будет ли ей достаточно одной только физической близости? Вряд ли. Так может в этом причина его странной сдержанности? Фред слишком умен, опытен и проницателен, чтобы понять ее лучше, чем она сама себя понимает. Он считает, что короткая любовная связь без всяких обязательств не для нее, но не может ей обещать ничего большего, поэтому старается уберечь ее от нее самой?

Видимо, в этом все дело. Фредерико Капдевила слишком благороден, чтобы походя взять то, что само плывет ему в руки, не задумываясь о последствиях.

А она? Отдает ли она себе отчет в том, что может остаться с разбитым сердцем, если после близости он уедет и они больше никогда не встретятся? Да.

Хочет ли она рискнуть? Да, да и еще раз да.

Что же это с ней происходит? Никогда раньше с ней не случалось ничего подобного. Неужели она влюбилась? Помоги ей бог, но, похоже, да. Однако фамильная гордость не позволит ей бегать за мужчиной, каким бы прекрасным и загадочным он ни был. Она еще никогда ни за кем не бегала и не видела причины, почему Фредерико Капдевила должен удостоиться такой чести.

Однако мысли о нем упорно преследовали ее. Она ничего не могла поделать: ее неудержимо влекло к нему.

– Фред поправляется прямо на глазах, – ответила Джуди. – Кстати, ты не знаешь, какую операцию он перенес?

– Понятия не имею. Он сам не говорит, а спросить как-то неудобно.

– Ну, тебе, может, и неудобно, – хмыкнула Джуди, – а я спросила. Правда, вразумительного ответа так и не получила. Он ловко увел разговор в другую сторону. Ей-богу, этот парень умеет заговорить зубы.

Виктория улыбнулась.

– Ну, если даже тебе не удалось выведать у него всю подноготную, то он действительно настоящий кремень. Уж кто-кто, а ты умеешь вызвать человека на откровенность. Впрочем, не расстраивайся, у тебя еще будет возможность разговорить его. Просто, думаю, как все мужчины, он не любит рассказывать о своих болячках. – Виктория взглянула на часы. – Пойду поднимусь в мансарду. Мне кажется, я видела там одну прелестную вещицу в тюдоровском стиле, которая прекрасно впишется в интерьер золотой гостиной в юго-западном крыле.

Фред устало выпрямился и потер рукой поясницу. Он проторчал в мансарде уже около двух часов, и за это время ему удалось просмотреть содержимое только двух сундуков и одного чемодана. Очевидно, за сто лет существования особняка никому из Эллиотов не пришло в голову навести здесь хотя бы мало-мальский порядок. К несчастью для него, всевозможные предметы мебели, сундуки, коробки и прочие вещи располагались тут в таком порядке, в каком были до сотворения мира, когда царил первозданный хаос.

Фред обреченно вздохнул, направился было к следующему сундуку, но в этот момент, к своему удивлению, услышал шаги и поспешил сменить направление.

Когда Виктория открыла дверь и вошла в мансарду, Фред как ни в чем не бывало стоял у окна и вглядывался в туманную даль.

– Фред? – Он расслышал удивление в ее голосе. – Не ожидала вас здесь встретить.

Черт! Он тоже этого никак не ожидал, иначе позаботился бы о том, чтобы его тут не застали. Он обернулся и взглянул на Тори. На ней была бело-зеленая безрукавка и бежевые шорты, открывающие стройные соблазнительные ноги. Она что, решила окончательно свести его с ума?

Но сейчас было не время думать об этом. Надо было как-то объяснить свое пребывание здесь.

– Сегодня дождь, – проговорил он. – В такую погоду мне всегда хочется забраться куда-нибудь повыше.

Виктория неуверенно улыбнулась, отметив, что, несмотря ни на что, ее чувства к нему не изменились. Напротив, стали еще напряженнее. Сердце птицей забилось в груди при виде его высокой стройной фигуры, широких плеч и обаятельной улыбки. Удивление переросло в радость.

– В самом деле? И давно это у вас?

– С самого детства. Когда мне было лет двенадцать, я даже смастерил себе домик на старом раскидистом вязе. Алисия называла его голубятней. У меня там даже кровать была. В непогоду я забирался в него и наблюдал, как дождевые капли падают на листья и стекают вниз. А вы пришли, чтобы попытаться разобрать весь этот хаос?

Виктория улыбнулась.

– Пока нет. Мне нужно всего лишь отыскать тут один предмет мебели, который, как мне кажется, я здесь видела.

Виктория безоговорочно поверила в его объяснение, и из-за этого он чувствовал себя последним негодяем. Наверное, где-то в глубине души он бы даже обрадовался, если бы она разоблачила его и выставила вон из дома. К сожалению, он пока еще не мог уехать.

– А что конкретно вы хотите найти? Может, я смогу помочь вам?

– Спасибо, Фред. Ваша помощь будет как нельзя кстати. Я ищу овальный столик из канадского клена в тюдоровском стиле, с резными ножками и инкрустированной позолотой поверхностью.

– Прекрасно. В таком случае давайте поищем в разных концах. Вы с правой стороны, а я с левой.

– Замечательная идея. А вы уже давно здесь?

Фред пожал плечами.

– Да нет. С полчаса. Из этого окна даже в дождь открывается чудесный вид.

С трудом пробравшись через нагромождение сундуков, мебели и коробок, Виктория приблизилась к окну, возле которого стоял Фред.

– А ведь и правда, – согласилась она, с интересом обозрев окрестности. – Я уже и забыла, что сверху все кажется еще красивее. – Она искоса взглянула на его строгий профиль. Интересно, о чем он думает? Многое отдала бы она за то, чтобы узнать его мысли. Он стоял, скрестив руки на груди, и, посмотрев на его длинные тонкие пальцы, Виктория невольно вспомнила, какие они сильные, искусные, требовательные. Вспыхнуло желание, уже ставшее для нее привычным. Духота мансарды внезапно навалилась на нее, и она попыталась открыть задвижку на окне, чтобы распахнуть створки и впустить немного свежего воздуха. Но задвижку заело.

– Давайте я попробую, – услышала она его хрипловатый голос. Он потянул задвижку, и окно распахнулось.

– Спасибо. Здесь ужасно душно. Надо немного проветрить.

Она с наслаждением сделала глубокий вдох, и Фред залюбовался ее чистой кожей, длинными ресницами, манящими розовыми губами, вкус которых он так хорошо помнил.

Все его попытки держаться на расстоянии от Тори потерпели фиаско, и прошедшая ночь была тому лишним подтверждением. Но физическое влечение было еще полбеды. Ему было приятно находиться рядом с ней, приятно разговаривать, просто смотреть на нее, наконец. У него возникало желание рассказать ей все о себе, а этого он никак не мог себе позволить. Не имел права.

Целуя ее, он до боли желал большего, но прекрасно понимал, что это невозможно.

Виктория почувствовала на себе его пристальный взгляд и повернулась, надеясь прочесть хоть что-нибудь в его глазах, но они оставались темными и непроницаемыми.

Какой же ты на самом деле, таинственный, загадочный и притягательный мистер Капдевила? Почему меня так сильно влечет к тебе? А может, наплевать на гордость, прижаться губами к его губам и заставить его наконец-то потерять голову? – мелькнула у нее шальная мысль, но она тут же отбросила ее. Возможно, ей и удастся лишить его самообладания и соблазнить, но добьется ли она этим чего-нибудь? Нет уж, если суждено произойти чему-то между ними, он сам сделает первый шаг.

Она протянула руку в окно ладонью вверх и подставила ее под прохладный, освежающий дождь. К ее полнейшему изумлению, Фред взял ее руку, поднес к своим губам и, глядя ей прямо в глаза, слизал дождевые капли с ее ладони, затем прижался ртом к тонкому запястью, где лихорадочно билась голубая жилка.

По телу Виктории пробежала дрожь возбуждения. Она уставилась на него широко открытыми удивленными глазами. Что это значит? Он передумал?

Я просто пытаюсь ее отвлечь, чтобы она не слишком задумывалась о причине моего появления здесь, в мансарде, пытался убедить себя Фред, лаская губами нежную кожу ее руки.

– Я не видел вас сегодня утром. Вы были заняты? – хрипло спросил он.

– Я… да, – выдохнула она, когда смысл вопроса проник сквозь чувственный туман в ее голове.

– Джуди так мне и сказала. – Он покрывал легкими поцелуями ее руку, с каждым разом продвигаясь чуть выше.

Виктория почувствовала, что, несмотря на свежий воздух, проникающий в открытое окно, ей нечем дышать.

– Она сказала мне, что вам стало гораздо лучше. Это правда?

– Истинная правда. – Он прижал ее руку к своей груди и тепло улыбнулся. – И все благодаря вам.

– Но я… – начала было она, но он не дал ей договорить.

– Нет-нет, не спорьте. Вы любезно позволили мне, незнакомому человеку, остановиться в вашем доме. Вы и Джуди так внимательны, так заботливы. Именно благодаря вашей заботе и доброму отношению я так быстро поправляюсь. Я чувствую себя уже настолько хорошо, что, как только закончится дождь, собираюсь немножко размяться.

– Не слишком ли вы торопитесь? – всполошилась она. – Это же может вам повредить!

– Не волнуйтесь за меня, Тори. – Взгляд его темных, загадочно мерцающих глаз остановился на ее губах. Затем, не удержавшись, он наклонился и поцеловал ее в уголок рта. – Я вполне могу сам о себе позаботиться.

Фред понимал, что не должен прикасаться к ней, не должен ее целовать, но искушение было слишком велико. Ну какой, в конце концов, вред может быть от еще одного легкого, почти целомудренного поцелуя? Он вполне в состоянии контролировать себя и всегда, в любой момент сможет остановиться.

Приняв решение, он снова поцеловал ее в уголок рта и почувствовал, как она затрепетала.

– Что ж, я рада, если это так, – прошептала она прерывисто.

Ты больше не должен ее целовать. Хватит! – приказал себе Фред. Взяв в руку прядь золотистых волос, он пропустил их сквозь пальцы.

– А вы, Тори? Вы хорошо заботитесь о себе?

Она улыбнулась.

– До сих пор, по-моему, неплохо получалось. Все двадцать семь лет.

– Вы так молоды, так наивны и доверчивы, Тори. Слишком доверчивы.

– Ошибаетесь. Я вполне реально смотрю на вещи. А вы сейчас говорите со мной не как мужчина в расцвете лет, а как умудренный опытом старик. Сколько вам лет?

– Мне тридцать пять, но, вы правы, порой я чувствую себя древним старцем.

– Почему?

– Так сложилась жизнь. Но я хотел бы, чтобы вы, милая Тори, как можно дольше оставались такой же юной, непосредственной и по-детски наивной.

– И что же, по-вашему, мне нужно для этого делать?

Фред стиснул зубы.

– Держаться подальше от таких, как я.

– Что? – Она недоуменно заморгала. – Вы хотите…

Да, черт возьми! – мысленно прокричал он. Хочу! Хочу тебя до умопомрачения, до беспамятства, до безрассудства и ничего не могу с этим поделать!

Он прервал ее на полуслове, впившись поцелуем в ее полураскрытые губы. Настойчивый язык ворвался в ее горячий, ищущий рот, рассылая по всему ее телу жаркое пламя. Потом он оторвался от ее губ и в упор уставился на нее, словно боялся и в то же время надеялся, что она оттолкнет его, и в его темных, неистовых глазах на этот раз все можно было прочесть. Желание! Жаркое, пронзительное, неуемное желание! Виктория потянулась к нему, возбужденная одним только взглядом. И вдруг она впервые, почему-то именно сейчас испугалась того, что может произойти. Может, он прав, советуя ей держаться от него подальше?

Он притянул ее к себе, но она в инстинктивном порыве этого непонятного, невесть откуда взявшегося страха уперлась руками ему в грудь.

– Нет, – прошептала она чуть слышно.

Да! – кричали глаза, выдавая ее с головой.

Он прильнул губами к ее рту, завладел им, и все ее сомнения разом улетучились. Куда девался мимолетный страх? Он растаял в огне страсти. Снова ощутив вкус его губ, Виктория уже не владела собой. Ее целиком охватило, подчинило себе дикое, безграничное желание. Она позабыла обо всем и просто отдалась ощущениям. Его губы искушали и требовали. И она отвечала ему, испытывая отчаянную жажду слиться с ним в единое целое.

Она вытащила края футболки из его джинсов и просунула руки внутрь, осторожно скользнула по повязке вверх и почувствовала под руками напряженные мышцы спины. Влажный воздух, врывающийся в окно вместе с дождевыми каплями, пахнул солью и морем, а также мускусным запахом страсти. Он снова нашел губами ее губы. Где-то внизу волны плескались о берег. Он что-то пробормотал, но она не поняла что. Уловила лишь тон – сердитый, отчаянный. А потом его ладони требовательно и жестко поднялись по всему ее телу от бедер к груди и там остались, словно плененные ее мягкостью. Вдруг солнце выглянуло из-за туч и ударило прямо в закрытые глаза Виктории, но она этого не почувствовала. Существовали только его руки и губы.

Мозолистые пальцы гладили ее, невольно царапали, но зажигали огнем каждую жилку и словно усиливали пламя, уже бушующее в крови. Он зажал зубами ее нижнюю губу, и ее вздохи перешли в стон. В неистовстве страсти Виктория выгнулась дугой и прижалась к нему бедрами. Их разделяла лишь тонкая ткань.

Фред зарылся лицом в ее волосы и вдохнул ее запах, пытаясь в то же время овладеть собой. Желание сейчас было настолько сильнее его, что запросто могло подчинить своей власти, а этого никоим образом нельзя было допустить.

Со стоном он оторвал ее от себя и стал жадно и хрипло втягивать в легкие воздух в надежде остудить жар, охвативший его. Я рехнулся, подумал он, я едва ею не овладел.

Прошло несколько секунд. Он мог их сосчитать, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию и своему собственному.

– Тори.

– Нет, ничего не говори. Я все поняла, – сказала она, едва не задохнувшись. – Ты снова передумал. С кем не бывает.

Она попятилась, но он крепко схватил ее за руку. Он без труда мог видеть уязвленность в ее пылающем взгляде. Ну что ж, так даже лучше. Но против воли у него вырвалось:

– Ты хотела, чтобы мы любили друг друга прямо здесь, на полу чердака, как подростки?

Виктория потеряла всякое представление о времени и пространстве. Какое они имеют значение перед вечной потребностью любви? Она лишь почувствовала обиду еще глубже. Он помнил о таких вещах и смог остановиться. Но, с другой стороны… Она не успела додумать свою мысль, когда с лестницы неожиданно раздался голос Джуди:

– Тори, ты там, наверху?

Они оба замерли, и Фред тихо чертыхнулся.

– Тори!

– Да, я здесь, Джуди! – крикнула Виктория охрипшим голосом, затем прокашлялась и повторила: – Я здесь. Что случилось?

– Приехал Доналд Смит, архитектор.

– Проводи его в голубую гостиную, я сейчас спущусь.

– Хорошо. У тебя там все в порядке? – спросила Джуди после небольшой паузы.

Виктория взялась за голову и потерла виски.

– Да, конечно. Я скоро приду.

После того как стихли шаги Джуди, в мансарде стало так тихо, что было слышно их учащенное дыхание.

Фред мысленно честил себя на все корки. Идиот несчастный! Что он наделал! Куда подевалось его хваленое самообладание?! Он крепко стиснул зубы, осознав, что едва не ступил на дорогу, ведущую в ад. Хуже того, он чуть не увлек и Тори туда с собой. И не имеет значения, что она ясно дала понять, что тоже хочет заняться с ним любовью. Она слишком наивна и доверчива и не понимает, какую боль он может ей причинить.

– Фред, я… – начала она и протянула к нему руку, но он отшатнулся, словно боялся обжечься, что, впрочем, было недалеко от истины.

– Нет, Тори, не надо. Я уже говорил и повторю еще раз: тебе лучше держаться от меня подальше, а я в свою очередь постараюсь сделать так, чтобы мы как можно реже встречались. Прости.

Протиснувшись между коробками и сундуками, он вышел из мансарды, и Виктория услышала звук его торопливых шагов, спускающихся по лестнице.

Она закусила губу и крепко обхватила себя руками. Ей вдруг стало как-то холодно и неуютно. Она постояла немного, чтобы хоть как-то привести мысли и чувства в порядок, но это оказалось не так-то просто.

Наконец медленно, двигаясь словно автомат, она принялась за поиски столика. К счастью, он нашелся сразу же, стоял почти рядом с окошком, возле одного из сундуков. Что-то зацепило ее внимание, и, приглядевшись, она с удивлением обнаружила, что щеколда на сундуке наполовину открыта.

Странно, подумала она, нахмурившись. Я-то считала, что все сундуки заперты.

В последующие дни Виктория с головой ушла в работу, стараясь, чтобы у нее оставалось как можно меньше свободного времени, потому что, если ее голова не была занята проблемами реконструкции особняка, на освободившееся пространство тут же устремлялись мысли о Фреде и о том, что произошло между ними в мансарде, а ей совсем не хотелось об этом думать.

К счастью, забот у нее был полон рот и без проблем и неурядиц не обходилось. Виктория обнаружила, что в одной из комнат наклеили не те обои, которые она планировала, и, к ужасу рабочих, заставила содрать их и наклеить другие. В бильярдной ей не понравился цвет стен, и малярам пришлось перекрашивать их в более светлый оттенок. В общем, когда дело касалось реконструкции Эллиот-мэнора, она действовала решительно и непреклонно, не позволяя ни на йоту отступать от своего замысла. Жаль только, с грустью думала Виктория, что в личной жизни у нее так не получалось.

Поглощенная делами и заботами, она гнала прочь от себя мысли о Фреде и старательно избегала его. И дело было не в том, что он посоветовал – нет, почти приказал – держаться от него подальше. Просто она сама так решила, чтобы лишний раз не бередить душу, однако незаметно для нее самой в ней постепенно накапливалась раздражительность и какая-то неудовлетворенность.

На четвертый день после случая в мансарде возникли какие-то неполадки с электричеством, и, когда обнаружилось, что это произошло из-за неправильной прокладки проводов и теперь придется заменять их на целом этаже, Виктория пришла в ярость, неожиданно для себя накричав на электромонтеров. Правда, увидев потрясенное выражение на лицах парней, – всегда такая выдержанная и вежливая мисс Эллиот и вдруг кричит! – она быстро взяла себя в руки и извинилась. Естественно, что недовольство на себя за эту недостойную вспышку гнева не улучшило ее настроения.

Как бы там ни было, несколько дней дом оставался без электричества, и Виктории пришло в голову, что она должна предупредить об этом Фреда. Прекрасно понимая, что это всего лишь предлог, чтобы увидеться с ним, и что ей следовало бы послать к нему Джуди, она тем не менее сама отправилась на его поиски. Она осознала, что все эти дни скучала по нему, по его низкому, волнующему голосу, по его ослепительной улыбке, по его горящему желанием взгляду. Как она ни старалась не думать о нем, воспоминания о его твердых горячих губах, ласковых, но требовательных руках днем и ночью преследовали ее. Вопреки всем доводам рассудка и обиде на то, что он отверг ее, ей хотелось видеть его, слышать его голос, просто быть рядом.

Господи, помоги мне, неужели я окончательно и бесповоротно влюбилась?!

Фред стоял в центре огромной стеклянной оранжереи и с интересом оглядывал помещение.

Неподдельный интерес к этому особняку удивлял его самого, но факт оставался фактом: всякий раз, любуясь домом и землями, окружающими его, он невольно испытывал благоговейный трепет, словно перед ним было одно из чудес света. И всякий раз он испытывал чувство восхищения предками Виктории: ее прадедом Арчибалдом, который построил этот потрясающий дом, и дедом Маркусом, при котором особняк превратился в живую легенду. Он начинал понимать горячую любовь и привязанность Виктории к Эллиот-мэнору.

Он не привык откладывать дело в долгий ящик, но сегодня, вместо того чтобы продолжить поиски в мансарде, решил осмотреть окрестности.

Вначале он прогулялся к длинному одноэтажному строению, расположенному с северо-западной стороны от особняка, которое, как догадался Фред, в былые времена служило конюшней. Интересно, подумал он, не собирается ли Виктория заняться разведением лошадей?

Затем любопытство привело его сюда, в оранжерею, которая, по словам Тори, была построена где-то в начале сороковых, уже после того, как ее дед вступил во владение особняком.

Фред обошел оранжерею, полюбовался диковинными растениями и, отыскав мраморную скамейку с кованой железной спинкой в завитушках, опустился на нее. День клонился к вечеру, и солнце освещало оранжерею с запада. Косые лучи проникали сквозь огромные застекленные окна, наполняли теплым светом помещение, золотя статуи и апельсиновые деревья.

Вчера вечером он снова разговаривал по телефону с Мигелем. Тот предупредил, что ему сейчас слишком опасно покидать Эллиот-мэнор, потому что велика вероятность нарваться на промышлявшую где-то в окрестностях банду Каллема Блумсби. Где именно, как раз ему и предстояло выяснить в ближайшем будущем.

Кроме того, он поговорил и с бабушкой и твердо пообещал ей, что, если та вещь, которую он должен найти, находится здесь, в Эллиот-мэноре, он не уедет отсюда без нее.

Но ни возможная опасность, ни необходимость тайных поисков не волновали и не тревожили его в данный момент так, как собственные чувства к хозяйке особняка. Он понятия не имел, как долго еще сможет выдержать и не сойти с ума от сознания близости Виктории и невозможности заполучить ее. Сколько раз за эти дни он с замиранием сердца наблюдал за ней издалека, не смея нарушить собственный запрет и подойти и завидуя каждому мужчине, которому она улыбалась и с которым разговаривала! Тяжелее всего приходилось по ночам, когда мысль о том, что желанная женщина находится в своей спальне, совсем недалеко от него, неотступно терзала его, не давая уснуть. Желание обладать ею с каждым днем, с каждым часом становилось все сильнее, наполняя Фреда мучительной болью. Он с отвращением к себе вспоминал тот случай в мансарде, когда он едва не утратил контроль над собой. С тех пор его неотступно преследовал ее тонкий неповторимый запах. Фред понимал, что умрет, если не овладеет Викторией, но, с другой стороны, он твердо знал, что не может, не должен этого допустить. Ничего не изменилось. Ему надо держаться от нее подальше.

– Фред?

На какой-то краткий миг ему показалось, что этот голос материализовался прямо из его мыслей. Резко повернув голову, он увидел ее, быстро приближавшуюся к нему по выложенной тротуарной плиткой центральной дорожке. Его предательское тело тут же напряглось, сердце забилось часто-часто, как у подростка, пришедшего на первое в своей жизни свидание.

Подойдя к скамейке, на которой он сидел, она остановилась и нервно затеребила подол своего белого сарафана.

– Я едва нашла вас.

Фред видел, что она нервничает, но не в состоянии был как-то успокоить или ободрить ее, потому что сам нервничал еще больше. Оказывается, он так соскучился по ней за эти несколько дней, что не мог даже улыбнуться, не мог вымолвить ни слова, а только молча пожирал ее глазами всю – от блестящих золотистых волос до кончиков пальцев на ногах, выглядывавших из остроносых белых босоножек. Он чувствовал, что страсть неумолимо затягивает его в свой омут. И если он туда упадет, то уже не сможет выбраться. Но что самое страшное, он увлечет за собой и Тори.

Он поднялся.

– Зачем вы меня искали? Что-нибудь случилось? – нахмурился он.

– Да, возникли кое-какие проблемы и…

– Проблемы? Что за проблемы? – насторожился Фред.

– Да в общем-то ничего страшного, просто какое-то время в доме не будет электричества – что-то там с электропроводкой, я в этом не слишком хорошо разбираюсь. Я решила вас предупредить, что сегодня вечером – а может, и не только сегодня – придется нам, как в старину, воспользоваться свечами. К счастью, в доме их предостаточно, как и подсвечников. – Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и беззаботно и чтобы он, не дай бог, не заметил, что она волнуется, словно школьница на первом экзамене, так действует на нее пристальный взгляд его проницательных глаз.

Фред облегченно вздохнул. И всего-то.

– Спасибо, что не пожалели времени и сообщили мне об этом.

– Не за что, – пробормотала она. – Мне все равно нужно было посмотреть, как тут идут дела с ремонтом и расчисткой оранжереи. – Она окинула взглядом стеклянную громадину. – Вижу, что дело движется: разбитые стекла заменены, дорожки восстановлены, земля вскопана. – Виктория коротко и как-то нервно улыбнулась. – Ну что ж, не стану вас больше задерживать, да и меня ждет работа. – Она повернулась, чтобы идти обратно.

Он почувствовал, что не хочет, чтобы она уходила, и стал лихорадочно искать предлог, чтобы задержать ее.

– Тори? – окликнул он ее, не успела она сделать и пары шагов.

– Да? – Она обернулась.

Он заметил в ее выразительных глазах мимолетную вспышку радости пополам с надеждой. Но в тот же миг ее лицо приняло равнодушно-вежливое выражение, и он подумал: не показалось ли ему?

– Вы не расскажете мне историю этого сооружения? Для чего оно предназначено?

– Сначала это было задумано как зимний сад для прогулок и отдыха, но потом здесь стали проводить балы и благотворительные вечера, которые организовывала моя бабушка. Я отыскала в архиве несколько газетных заметок об этих вечерах. Судя по описаниям, они были просто потрясающие.

И снова Фреда поразило, с какой любовью и восхищением Виктория говорит обо всем, что связано с Эллиот-мэнором. Он же как мальчишка радовался тому, что снова видит ее, может говорить с ней, любоваться ею, вдыхать ее запах. Он вел довольно напряженную жизнь, полную опасностей, но никогда раньше ему не приходилось постоянно напоминать, что нужно держать себя в руках, сохранять самообладание, как он делал это сейчас.

– Вы хотите возобновить проведение благотворительных балов? – поинтересовался он.

Виктория улыбнулась.

– Эта мысль посещала меня, но я пока не обдумывала ее. Сначала я хочу закончить реконструкцию и открыть гостиницу, а там посмотрим. Возможно, когда-нибудь я и займусь этим.

Взволнованная и возбужденная разговором о своем любимом предмете, она прямо вся светилась, и Фред подумал, что еще никогда не видел никого прекраснее, одухотвореннее и желаннее, чем Виктория.

Пока они беседовали, солнце опустилось еще ниже к горизонту, заливая все вокруг золотисто-красным светом. Сейчас его единственным желанием было заключить ее в объятия и заняться с ней любовью прямо здесь, под ветвями какого-нибудь диковинного дерева в лучах заходящего солнца.

– Вы заметили, – внезапно сказала она, – что мы с вами говорим либо об особняке, либо обо мне. Вы же о себе почти ничего не рассказываете. Не сочтите меня назойливой, но мне бы хотелось поговорить о вас.

О нет, мысленно простонал он, только не это.

– Это совсем неинтересно.

– Не согласна. Вы же из знаменитого клана Капдевила, и это уже само по себе интригует. Мне бы хотелось хоть немного узнать о вас.

Фред поморщился.

– Что бы вы хотели узнать? Спрашивайте.

– Ну, например, почему вы стали адвокатом, а не занялись семейным винодельческим бизнесом?

– Ну почему же, я, так же как и вы, несколько лет посвятил семейному делу, даже прожил некоторое время в Испании, изучая виноградарство и виноделие, но потом… потом понял, что мое призвание в другом, и сменил профессию. В сущности, все почти так же, как и у вас.

– Да, действительно, – согласилась она с задумчивым видом, – в этом наши с вами судьбы схожи. – Она немного помолчала. – Вы сказали, что вы адвокат. А какими делами вы занимаетесь?

– В основном криминальными, – ответил он с неохотой. Надо бы поскорее придумать, как отвлечь ее от этой нежелательной для него темы.

– Но… – ее глаза сделались большими и немного испуганными, – наверное, это… это опасно?

– Нормально, – буркнул он. Вот черт, угораздило же его вляпаться в этот разговор! Надо срочно что-то делать. Есть только один способ…

– Тори, – начал он и запнулся, сообразив, что отвлекающий маневр, который он собрался пустить в ход, еще менее желателен, чем ее расспросы. – Э… не знаете, во сколько Джуди будет кормить нас ужином?

Виктория поняла, что он хотел сказать что-то другое, но решила подыграть, сделав вид, что ничего не заметила. Они оба прекрасно знали, что Джуди кинется пичкать его всевозможными яствами в любое время дня и ночи, стоит ему только заикнуться о еде.

– Она сказала, в половине восьмого. Вы проголодались?

Фред взглянул на нее, и у него перехватило дыхание. В лучах заходящего солнца белокурые волосы отливали золотом, кожа тоже казалась золотистой, широко распахнутые глаза сияли изумрудным блеском.

– О да, ужасно проголодался, – низко и хрипло прошептал он, имея в виду конечно же голод совсем иного рода.

Гипнотизируя ее своими бездонными глазами, он осторожно взял ее за руки повыше локтей и привлек к себе, твердо намереваясь всего лишь поцеловать эти золотистые волосы и сразу же отпустить. Но тут он совершил ошибку, сделав глубокий вдох: в ноздри сразу же ударил восхитительный, пьянящий запах – смесь благоухания апельсиновых деревьев и аромата фиалок, морской свежести и женщины. Устоять было невозможно. У него не осталось ни единого шанса.

Со стоном побежденного Фред стиснул ее руки и крепко прижал к себе, впившись в губы горячим поцелуем. Он целовал Викторию, все больше возбуждаясь, стремясь вобрать в себя этот жар, эту теплоту, о которых помнил каждую минуту с тех пор, как последний раз обнимал ее. Его голова шла кругом. Она была такой сладкой на вкус, что он никак не мог насытиться.

– Тори, милая Тори, – хрипло пробормотал он, ослепленный, сбитый с толку силой своих эмоций.

Викторию охватило волнение и чувственное желание, отдающееся сладкой, тягучей болью где-то внизу живота. Она хотела этого мужчину с самых первых минут знакомства, и было так просто уступить ему, броситься прямо в пучину страсти, позабыть обо всем на свете, кроме его рук, губ, пылающего тела. Но ее удерживало то, что она никак не могла его понять. То он весь горел от страсти, приникая к ее губам, а то отстранялся и замыкался в себе. Она еще не забыла того, что произошло между ними в мансарде. Возможно, сейчас все повторится. Неужели ей так никогда и не удастся заставить его потерять голову? Да и стоит ли? Стоят ли несколько минут удовольствия ее разбитого сердца? А в том, что оно будет разбито, Виктория ни минуты не сомневалась. Он уедет, и что тогда будет с ней? Он прав, они не могут… не должны…

Она уперлась руками ему в грудь, но сопротивление было слишком слабым по сравнению с его яростным желанием. Как только их губы соприкоснулись, Фред потерял над собой власть, подчиняясь лишь зову плоти. В его мозгу билась одна-единственная мысль – овладеть ею прямо здесь и сейчас.

Когда до него в конце концов дошло, что что-то не так, он поначалу даже не поверил в это. С гневным рычанием, словно голодный зверь, у которого отнимают добычу, он оторвался от ее губ и непонимающе уставился на нее затуманенными страстью, невидящими глазами.

– Прости, – прошептала Виктория, высвобождаясь из его объятий, – это я виновата.

– О чем ты говоришь? В чем? – непонимающе пробормотал он.

– Ты просил держаться от меня подальше, а я пришла сюда… Мне не стоило… надо было послать кого-нибудь, хоть Джуди, но я подумала…

Способность соображать медленно возвращалась к Фреду. Кажется, он понял, что произошло. Он добился своего: Виктория пришла к выводу, что ей действительно лучше держаться от него подальше. Он обманывал ее с первого дня появления в Эллиот-мэноре. В том мире, где он жил, борьба за справедливость часто переплеталась с нарушением закона, но цель всегда оправдывала средства. Его теперешней целью было проникнуть в дом, попытаться найти то, о чем просила его Алисия, немного отсидеться, пока не заживет рана, и отправиться на поиски перевалочного пункта наркодельцов из банды Блумсби. Он не предвидел никаких сложностей, но на деле все оказалось не совсем так, как он предполагал. Недаром говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Он никак не ожидал, что хозяйка особняка окажется такой прелестной, милой, доверчивой и что все его мысли будут не о деле, а о том, как бы ему хотелось… Но нет, это невозможно, он прекрасно понимает это.

– Тори, ты ни в чем не виновата. Вся вина лежит исключительно на мне. Я безответственный идиот, не умеющий держать себя в руках. Ты была очень добра ко мне, позволив пожить в твоем доме, когда мне необходимо было отдохнуть и восстановить силы. Мне уже гораздо лучше благодаря вашим с Джуди заботам и обещаю, что я постараюсь уехать как можно скорее.

– Уехать? Уже? – Она не смогла скрыть своего отчаяния и разочарования.

– Да, Тори, – мягко проговорил он, чувствуя, как его сердце затопляет что-то подозрительно похожее на нежность. Отчаянно хотелось прикоснуться к ней, но он не смел. – Как бы ни было мне хорошо здесь, скоро пора уезжать: меня ждут дела.

– Да, конечно, я все понимаю. – Она постаралась взять себя в руки, но предательские слезы подступили к глазам. Она поспешно отвернулась, чтобы, он их не увидел. Еще не хватало расплакаться перед ним. – Ну что ж, увидимся в доме.

Фред кивнул, хоть она этого и не видела, потому что уже направилась по дорожке к выходу из оранжереи. Все вежливые фразы застряли у него в горле, а сказать то, что ему хотелось, он не мог. Почувствовав неимоверную усталость, он опустился на скамью. Тишина вдруг стала давить на него, он обхватил голову руками, и одна-единственная тревожная мысль молоточками застучала в его сознании: он никогда не сможет забыть Викторию Эллиот.