"Хозяйка Эллиот-мэнора" - читать интересную книгу автора (Лесли Марианна)

2

Когда утром Виктория спускалась на первый этаж, ее мысли были заняты Фредом и воспоминаниями о тех ощущениях, которые вызвали у нее прикосновения к его большому крепкому телу, когда он обнимал ее. Господи, как же ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Она почти всю ночь не спала, ворочалась с боку на бок, думая о нем.

Виктория пребывала в смятении. С одной стороны, этот мужчина привлекал ее как никто другой, несмотря на кратковременность их знакомства, а с другой – она понимала, что все не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Фред Капдевила полон тайн и загадок, и, возможно, он не говорит всей правды о том, почему он здесь. Разум твердил ей об осторожности, но душа и тело рвались навстречу новым, неизведанным чувствам, которые он в ней пробуждал. Ее неудержимо влекло к нему, и она не в силах была совладать с этим влечением.

Это немного пугало и в то же время волновало и возбуждало ее.

Она вздохнула. У нее сегодня много дел, необходимо полностью погрузиться в работу, но мысли о Фреде неотступно преследуют ее, мешая сосредоточиться.

Решительно тряхнув головой, словно прогоняя назойливые мысли, она направилась в главную гостиную, огромную комнату, где вовсю шли восстановительные работы. Там она нашла своего прораба, наблюдающего за работой.

– Как идут дела, мистер Симмонс? – поинтересовалась она.

– Просто отлично, принцесса. Лучше и быть не может.

Виктория против воли улыбнулась. Джейк Симмонс, крепкий широкоплечий мужчина с копной седых волос – местный житель из Мерисвейла, небольшого городка, расположенного в четырех милях от Эллиот-мэнора, – как и большинство рабочих строительной бригады, работавшей в доме, знал ее с самого детства и всегда, сколько она себя помнила, называл ее принцессой. Виктории это нравилось, потому что давало ощущение неразрывной духовной связи с этими людьми и с этим домом.

– Вам что-нибудь нужно?

– Пока нет. Все необходимое у нас есть. Работа идет.

Он поднял глаза к потолку, где на сколоченных из крепких балок лесах стоял парень, методично отскребающий слой штукатурки с потолочных лепных украшений.

– Ты там поаккуратнее, Стиви. Этой лепнине уже сто лет, и, даст бог, она еще переживет твоих правнуков.

Стиви усмехнулся, сверкнув белозубой улыбкой.

– Не извольте беспокоиться, мистер Симмонс. Я обращаюсь с этой штуковиной бережнее, чем наседка с яйцами. Доброе утро, мисс Эллиот.

Виктория улыбнулась.

– Доброе утро, Стиви. У тебя, на мой взгляд, прекрасно получается.

– Скажите это мистеру Симмонсу, а то он все ворчит.

Продолжая улыбаться, Виктория повернулась к Симмонсу.

– Не будьте столь придирчивы, мистер Симмонс. По-моему, Стиви выполняет работу на совесть.

Джейк снял с головы бейсболку, пригладил широкой ладонью свою шевелюру и снова натянул кепку до самых бровей.

– Наверное, я пристрастен, принцесса, но вы же знаете, как трепетно я отношусь к этому дому. Когда я был еще мальчишкой, здесь жили ваши дедушка с бабушкой и дом при них просто сиял. Мы под разными предлогами бегали сюда, чтобы взглянуть на него, потому что из города его не видно. Потом дом опустел, но я все равно время от времени любил приходить сюда, чтобы полюбоваться им. Нам, местным, казалось: если Эллиот-мэнор на месте, значит, все в порядке. Вы ведь понимаете, о чем я, правда?

– Да, конечно.

– А лет двадцать пять назад или чуть больше, когда мы строили церковь, я любовался особняком с ее крыши. Зрелище было просто потрясающим!

– Могу себе представить, – с нежностью проговорила Виктория. – Скоро должен подъехать архитектор, я хочу обсудить с ним детали реконструкции. Вы присоединитесь к нам?

– Непременно, принцесса, скажите только где.

– Думаю, в музыкальной комнате на втором этаже. Я дам вам знать. Кстати, мистер Симмонс, вы… э-э… не видели здесь темноволосого мужчину?

– Да, видел. Он сказал, что вы позволили ему остановиться в доме.

– Все верно. Не знаете, где он может быть?

– По-моему, он направлялся в кабинет.

Виктория убеждала себя, что не должна искать встречи с Фредом, ей лучше избегать его, но ноги сами понесли ее в сторону кабинета. Ей захотелось увидеть его прямо сейчас, немедленно, словно от этого зависела ее жизнь.

Войдя в кабинет, она увидела, что Фред стоит, склонившись над письменным столом. Заметив ее, он задвинул ящик. Ни смущения, ни неловкости не отразилось на его лице. Она озадаченно взглянула на него. Он что-то ищет?

– Доброе утро, Фред. Что вы здесь делаете?

Он выпрямился и спокойно оперся бедром о край стола.

– Доброе утро, Тори. Я надеялся встретиться с вами за завтраком, но железная леди сказала, что вы обычно не завтракаете.

– Железная леди? – недоуменно переспросила Виктория.

– Ну да, ваша экономка. Она заставила меня съесть целую гору еды, не позволила мне даже кофе самому себе налить и сказала, что завтра непременно принесет мне завтрак в комнату и будет заваривать для меня травяной чай по своему рецепту.

Виктория улыбнулась.

– Я же говорила, что вы станете новым объектом неусыпной заботы Джуди. Кстати, вам лучше смириться со своей участью и во всем слушаться ее.

– Я так и понял. Вы не возражаете, что я без спросу вошел в кабинет?

– Нет, разумеется. Вы можете заходить в любую комнату, когда вам захочется, – ответила Виктория, но Фред видел, что тем не менее ей неприятно, что он рылся в столе.

– Я искал ручку, – объяснил он. – Решил написать письмо Алисии, своей бабушке – она не признает телефонов, – а у моей ручки закончились чернила. Я предположил, что в столе кабинета должны находиться какие-нибудь письменные принадлежности, и взял на себя смелость посмотреть. Вы не сердитесь?

– Нет, что вы. – Виктория не смогла скрыть облегчения, отразившегося на ее лице. – Только, боюсь, вы ничего здесь не найдете. В последнее время я работаю с бумагами в своей комнате. Мне так удобнее. А здесь ничего нет. Все бумаги вынесены отсюда.

– Они хранятся где-то в доме?

– Да. Кое-что я уже просмотрела, но многое еще предстоит просмотреть. – Виктория успокоилась, ее подозрения рассеялись, неловкость, которую она испытывала вчера вечером, прошла.

– Как вы себя чувствуете? Хорошо отдохнули? – поинтересовалась она.

Сегодня на ней было прямое кремовое платье чуть выше колен, подчеркивающее нежность кожи цвета слоновой кости. Белокурые волосы зачесаны назад и забраны в пучок, в изумрудно-зеленых, обрамленных густыми черными ресницами глазах светится неподдельный интерес, пухлые губы, слегка тронутые розовым блеском, притягивают его взгляд словно магнит. Как она прелестна и желанна!

– Прекрасно, – ответил Фред, ничуть не покривив душой. Несмотря на беспокойные мысли и эротические видения, центральной фигурой которых была обнаженная белокурая девушка по имени Тори, он чувствовал себя вполне отдохнувшим. Видимо, все дело в целебном морском воздухе. – Мне бы хотелось прогуляться по берегу. Не желаете составить мне компанию? – неожиданно для себя спросил он.

Виктория посмотрела на часы.

– Сейчас у меня встреча с архитектором, я освобожусь часа через полтора. Если подождете, то я с удовольствием присоединюсь к вам.

– Договорились.

Фред широко улыбнулся, и от его ослепительной улыбки у нее закружилась голова и бешено заколотилось сердце. Боже, что со мной происходит?!

– Не устали? – спросила Виктория с искренней озабоченностью в голосе. Они уже некоторое время прогуливались вдоль берега, и она рассказывала ему о своих планах восстановления особняка.

– Ничуть. И вообще с каждым часом я чувствую себя все лучше и лучше. Наверное, морской воздух благотворно действует на меня.

– Я рада, что вы так быстро поправляетесь. – Она улыбнулась, и он залюбовался ею.

Ему нравилось, как она улыбается, нравилось, как она смеется, как слегка склоняет голову набок, слушая собеседника. Ему нравилось в ней буквально все, и это его беспокоило.

– Мой прадед Арчибалд, – продолжала она, – разбил с южной стороны дома прекрасный парк, но со временем он пришел в запустение и сейчас представляет собой нечто среднее между лесом и лугом, – усмехнулась она. – Но я не собираюсь ничего там менять. Мне нравится естественная, а не культивированная природа. Кстати, в парке живет очень много белок. Некоторые из них совсем ручные, и я иногда подкармливаю их орешками. Они такие забавные.

– В загородном поместье моей бабушки тоже есть огромный лесопарк, где живут дикие животные: зайцы, белки, лисы и даже олени. Помню, мальчишкой я обожал ходить вместе с лесником подкармливать оленей. Одного даже приручил, и он ел у меня из рук. – Фред улыбнулся своим воспоминаниям.

– А сейчас вы тоже кормите оленей, когда навещаете свою бабушку?

– К сожалению, нет, – невесело усмехнулся он. – Не хватает ни времени, ни терпения.

– Вы, вероятно, много работаете? – поинтересовалась Виктория, надеясь, что он хотя бы немного расскажет о себе, но он бросил лишь короткое «да», давая понять, что не хочет говорить на эту тему.

Умом Виктория понимала, что совсем ничего не знает об этом человеке, что он может оказаться вовсе не тем, за кого себя выдает, но сердце говорило другое. Рядом с Фредом ей было хорошо и спокойно. Она чувствовала себя защищенной.

Виктория встала на краю обрыва и подставила лицо соленому океанскому бризу. Она пока не знала, насколько глубоко ее чувство к этому загадочному мужчине, но была уверена, что это не простое физическое влечение, а нечто более сильное. Но что именно, ей еще только предстоит разобраться.

Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежим морским воздухом и любуясь до боли знакомым пейзажем.

Серебристая поверхность океана сверкала в лучах яркого дневного солнца. Вдали, ближе к линии горизонта, там, где сливаются небо и океан, вырисовывались очертания небольшого скалистого острова, поросшего соснами. Мимо острова, плавно покачиваясь на волнах, плыла лодка. Слышались пронзительные крики кружащихся у воды чаек.

– Кому принадлежит этот остров? – спросил Фред.

– Мне. Это часть поместья. Там даже есть небольшой домик, что-то вроде сторожки.

– Там кто-нибудь живет?

– Насколько я знаю, нет. Раньше, когда я еще была маленькой, мы с мамой иногда ездили туда и устраивали пикники. Я собираюсь побывать там в скором будущем.

– А давно кто-нибудь из вас был там в последний раз? – поинтересовался Фред.

– Даже и не знаю, – пожала плечами Виктория. – Джек Милтон присматривает за островом, время от времени наведывается туда. Впрочем, в доме нет ничего ценного, что могло бы привлечь воров. – Она немного помолчала. – На острове очень красиво. Все эти скалы и сосны придают ему какой-то особый облик суровости и величия. Мне хотелось бы побывать на острове, побродить среди сосен, посидеть на скалистом выступе и полюбоваться оттуда на Эллиот-мэнор. А чего хотелось бы вам?

Заняться с тобой любовью на ковре из сосновых иголок, а потом лежать, прижимаясь друг к другу мокрыми от любовной испарины телами и любоваться голубизной неба сквозь зеленые макушки сосен. Какая странная фантазия для мужчины, который всегда относился к любовной связи как к кратковременному приключению, призванному доставить удовольствие телу, не затрагивая души. Но рядом с этой женщиной все выглядело по-другому. Он хотел ее, но понимал, что не может просто взять то, что хочется, и спокойно уйти.

Поосторожнее, Фредди! – предостерег он себя. Кажется, она здорово тебя зацепила.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Ну… что бы вы хотели еще посмотреть?

– Все, что вы сочтете нужным показать.

– Тогда давайте сходим на поле для гольфа. Хочу посмотреть, как там идут работы.

– Как скажете.

Повинуясь какому-то безотчетному порыву, она взяла его за руку. От неожиданности он даже вздрогнул, но быстро справился с собой и напустил на себя суровый вид.

– Скажите, Тори, вы со всеми незнакомцами так открыты и доверчивы?

Она подняла на него глаза.

– Нет, только с вами, – призналась она.

– Почему? – Он остановился, повернул ее к себе и обхватил ее ладони своими. Предостерегающие молоточки застучали ему в висок, но он не обратил на них внимания. – Потому что я внук Алисии Капдевила?

– Это одна из причин. – Виктория опустила глаза на свои руки, лежавшие в его ладонях.

– Вы ведь ничего обо мне не знаете. Я могу оказаться кем угодно: аферистом, бандитом, киллером.

– Но ведь вы ни то, ни другое, ни третье?

– Нет.

– Хотите рассказать о себе?

– Нет.

– Тогда к чему весь этот разговор?

– Вы слишком открыты и доверчивы. Вокруг полно негодяев, которые не преминут воспользоваться вашей доверчивостью.

– Но вы ведь не из них?

Он стиснул зубы.

– Надеюсь, что нет, но я и не святой. – Он отпустил ее руки и отвернулся. – Думаю, мне лучше вернуться в дом и немного отдохнуть.

– Но ведь вы сказали, что не устали.

Не устал, но измучился желанием, подумал Фред. К счастью, он чувствовал, что вполне способен держать себя в руках. В силу особенностей своей работы ему редко доводилось встречать таких открытых, добрых и непосредственных людей, как Тори. Она чиста и прекрасна душой и телом, и будь он проклят, если причинит ей какие-либо неприятности!

– А какая вторая причина? – внезапно спросил он.

Виктория вскинула на него недоуменный взгляд.

– Причина чего?

– Того, что вы мне доверяете. Вы сказали, что мое родство с Алисией – одна из причин. А вторая?

Она отвела глаза.

– Я полагаюсь на свою интуицию.

– И что же говорит вам ваша интуиция по поводу меня?

– Что вы порядочный человек, человек чести. Что вам можно доверять.

– А вы уверены, что ваша интуиция вас не подводит?

– Абсолютно, – улыбнулась она. – Ну так вы идете?

Фред сам не знал, что его разбудило. Он напрягся, обвел настороженным взглядом темную комнату, затем, убедившись, что один, расслабился и откинулся на подушку.

Сразу после ужина Фред сослался на усталость и ушел к себе в комнату, твердо решив проводить с Викторией как можно меньше времени. То, что его неудержимо влекло к ней, еще полбеды. Физическое влечение – нечто знакомое, привычное, и с ним он мог справиться. А вот желание защищать и оберегать – это что-то новое, не характерное для него и, без сомнения, опасное.

Фред зажег лампу и посмотрел на часы. Скоро полночь. В доме стояла тишина, кроме каких-то мелодичных звуков, которые лились в открытое окно.

Музыка? В такой час? Кто же наигрывает эту мелодию среди ночи?

Встав с постели, он торопливо натянул джинсы и набросил рубашку, не застегивая ее. Следуя на звуки музыки, он спустился на второй этаж и в одном из залов обнаружил Викторию, сидевшую за старинным белым роялем и игравшую вальс.

– Тори?

Музыка оборвалась, она испуганно обернулась, но, когда увидела, что это он, лицо ее заметно просветлело.

– Это вы, Фред. Входите. Вы не спите?

– Спал, но проснулся от звуков музыки.

– Ой, простите, я совсем забыла, что ваша комната тоже в этом крыле. А мне не спалось, и я решила поиграть. Это вальс Шопена, мой любимый. В детстве я всегда просила маму играть мне его.

Сунув руки в карманы джинсов, Фред приблизился к ней. Она поднялась ему навстречу. На ней была шелковая бирюзовая пижама с кружевным лифом. Распущенные волосы серебрились в лунном свете. Разум кричал, что он должен развернуться и бежать отсюда как можно дальше, но мужское любопытство взяло-таки верх. Она была так соблазнительна, так желанна…

– А вы почему не спите?

– Даже не знаю, как-то не спится. Бывает такое, когда впечатления дня не дают уснуть.

Виктория бросила взгляд на незастегнутые полы рубашки, между которыми виднелась полоска смуглой кожи, поросшая черными волосками. Ей вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к теплой коже, проверить, такие ли эти волоски шелковистые на ощупь, какими кажутся. Захотелось зарыться носом в изгиб смуглой, крепкой шеи и вдохнуть аромат мужского тела.

– А у вас бывает бессонница?

– В последнее время нет, – солгал он. – Едва моя голова касается подушки, как я тут же проваливаюсь в глубокий сон.

Она дотронулась до его руки.

– Это из-за слабости. Скоро вы поправитесь и все придет в норму.

Фред опустил глаза на ее руку, от которой исходил жар, и высвободил свою. Видит бог, каких усилий ему стоит сдерживать себя, но он ведь не железный. Все-таки не удержавшись, он легонько прикоснулся к ее бархатному плечу.

– Вы еще не рассказывали, чем занимаетесь.

– Я юрист, адвокат.

– Хорошая профессия.

– Порой я начинаю сомневаться в этом, – усмехнулся он.

Кожа горела там, где прикоснулись его пальцы. Как бы он удивился, если бы узнал, что с момента его появления здесь все ее мысли заняты им и теми чувствами, которые он в ней пробуждает! Даже реконструкция ее горячо любимого особняка и все, что с ней связано, отошли на второй план.

Чтобы нарушить затянувшееся молчание, она сказала первое, что пришло в голову.

– Сегодня я разговаривала с мамой по телефону. Она сейчас в Египте.

И снова, как и в тот раз, когда она впервые упомянула о матери, в ее голосе ему почудилось не то легкое раздражение, не то волнение.

– Вас беспокоит, что она путешествует?

– Да, то есть… нет, не то, что она вообще путешествует, а то, что последние несколько лет ей не сидится на месте. Она переезжает из страны в страну, с континента на континент, словно что-то ищет.

– И давно это началось?

– Да, пожалуй, лет десять назад или около того. Я уже училась в колледже. До этого мы с мамой и Джуди жили в Сан-Франциско.

– А ваш отец?

– У меня нет отца.

Фред хотел было пошутить, что такое просто невозможно, но, увидев ее серьезное лицо, прикусил язык. Ему вдруг захотелось утешить Тори, как это только что делала она.

Едва их руки соприкоснулись, как выражение ее лица неуловимо изменилось, глаза сделались большими, а голубая жилка на шее лихорадочно забилась. На ее порозовевшем лице отразилось смятение чувств, бушевавшее и в его душе.

Его вдруг обуяла злость на самого себя. Какого дьявола он все усложняет?! Они просто мужчина и женщина, которых неудержимо влечет друг к другу. Так зачем отказывать себе в том, чего они оба хотят и что касается только их двоих.

– Фред? – голос Тори вывел его из оцепенения. – Хотите послушать старые пластинки? Вон там, – она махнула рукой в противоположный угол музыкальной комнаты, – стоит дедушкин патефон, а в шкафу полно пластинок. Хотите, я поставлю Фрэнка Синатру?

Он не хотел никого и ничего, кроме нее, но все же кивнул, все еще сомневаясь, правильно ли он поступает, снимая узду со своих желаний.

Виктория завела патефон, и зазвучала музыка: медленная, тягучая, обволакивающая. Она вернулась к нему, и он ощутил ее неповторимый, женственный аромат, такой дразнящий и возбуждающий, что у него закружилась голова.

– Потанцуйте со мной, – хрипло прошептала она.

Фред был так поглощен своими ощущениями, что до него не сразу дошел смысл ее слов.

– Что?

Она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи.

– Пожалуйста, потанцуйте со мной.

Его окатило жаркой волной, и сразу стало ясно, почему он до сих пор так старательно избегал прикосновений к ней. Как он и ожидал, она оказалась гибкой как тростинка, мягкой и такой желанной, что у него от страсти потемнело в глазах.

Она стояла перед ним, откинув назад голову, с разметавшимися по плечам волосами и ждала. Фред обнял ее за талию и привлек к себе. Очарованный лунным светом, освежающим морским ветерком, врывающимся в открытое окно, романтической музыкой и самой Викторией, он чувствовал, как его сдержанность утекает, словно вода сквозь пальцы. Он больше не мог сопротивляться тому, что казалось неизбежным. Понимая, что ступает на опасную территорию, он был уже не в силах остановиться.

Виктория прекрасно отдавала себе отчет в том, что просьба потанцевать была с ее стороны лишь предлогом, чтобы наконец ощутить прикосновение его сильных рук, горячих губ, мускулистого тела, вдохнуть его неповторимый, мужской аромат…

– Фред, – хрипло прошептала она, прижимаясь к нему.

Он отыскал ее губы и горячо и страстно приник к ним, как испытывающий жажду путник приникает к роднику с ключевой водой. Виктория застонала, всецело отдаваясь своим ощущениям. Она так долго ждала этого поцелуя, жаждала его, но оказалась не готовой к тому вихрю эмоций, который закружил ее, грозясь подхватить и унести в неизведанные дали.

Повинуясь настойчивому напору его языка, она приоткрыла губы, и он проник в нее, исследуя, пробуя, вкушая. У нее подкосились ноги, и она непременно упала бы, если бы он не держал ее так крепко, словно стремился слиться с ней в единое целое. И ее это совсем не пугало. Напротив, это было и ее желанием.

Фред чувствовал, что она тает в его объятиях, и это сводило его с ума, затмевало разум, однако выработанное годами тренировок умение жестко контролировать себя пока не исчезло – он знал, что в любой момент сможет остановиться.

Он оторвался от ее губ, мучительно медленно стащил с ее гладкого плеча одну бретельку, обнажая грудь, которая оказалась еще прекраснее и совершеннее, чем рисовало его воображение. Он немного помедлил, ожидая и боясь, что она остановит его, но Виктория закрыла глаза и откинула назад голову, даже и не помышляя о сопротивлении. Щеки ее порозовели, губы приоткрылись, полуобнаженная грудь тяжело вздымалась и опускалась.

С протяжным стоном Фред вновь приник к ее губам, накрыв ладонью нежный холмик груди с заострившимся соском. Он гладил, ласкал и исследовал бархатистую плоть, упиваясь ее медовой сладостью. Теперь ему хотелось получить все: и ее, и то, зачем он сюда приехал. Но разве такое возможно?

Виктория вся пылала от страсти. Еще никогда с ней не происходило ничего подобного. Эти сильные, уверенные руки возбуждали каждую клеточку ее тела, которое, казалось, больше ей не принадлежит. Однако, несмотря на опьянение страстью, она не могла не заметить, что он в отличие от нее не теряет головы и жестко контролирует себя. Это обстоятельство должно бы радовать ее, но оно почему-то ее беспокоило.

Между тем рука Виктории пробралась под рубашку и скользнула по теплой коже. Ее ладонь погладила упругие мускулы, и в тот же миг она почувствовала, как напряглось и затвердело его тело от ее прикосновений. Трепет возбуждения пробежал по позвоночнику, и ей захотелось прикоснуться к каждой впадинке, каждому бугорку мужского тела. Ее рука скользнула ниже и неожиданно наткнулась на повязку, охватывающую грудь.

– Пластинка. – Виктория медленно открыла глаза, с трудом возвращаясь к реальности. Сквозь туман страсти проникал какой-то звук, кажущийся посторонним. Когда туман в голове немного рассеялся, она осознала, что пластинка кончилась и иголка с противным скрежещущим звуком царапает крутящийся диск.

На ослабевших ногах она пошла к стоявшему в углу патефону, непослушными руками перевернула пластинку и обессиленно прислонилась к шкафу красного дерева. Фред тем временем прошел к открытому французскому окну и встал перед ним, спиной к ней.

Боже, что с ней происходит? Еще никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Она потеряла контроль над собой от одного лишь его поцелуя, чего нельзя сказать о нем. Он явно контролировал свои действия и не потерял головы. Виктории недоставало опыта в подобных делах, чтобы понять, хорошо это или нет. Что же ей делать? Что будет дальше?

Она отдавала себе отчет, что этот загадочный мужчина привлекает ее не только физически, что она хочет гораздо большего, чем кратковременная любовная связь, пусть даже полная страсти и огня. Ей хотелось, чтобы он доверял ей, как она доверилась ему с самой первой минуты, но Виктория понимала, что это невозможно. Пока невозможно. Для этого нужно время. Время и терпение, напомнила она себе. А пока… пока она решила не сопротивляться неизбежному, тем более что это было не в ее силах.

Когда она подошла к Фреду, он обернулся и посмотрел на нее, как ей показалось, холодным и отстраненным взглядом, снова превратившись в замкнутого, сдержанного незнакомца.

– Простите, если сделала вам больно, – смущенно проговорила она.

Фред стиснул зубы, злясь на себя.

– Вы не сделали мне больно, – выдавил он.

– Нет? – Виктория нервно сглотнула. – Просто вы показались мне таким сдержанным, когда… целовали меня, и я подумала, что это из-за боли в боку.

Еще ни одна женщина не обвиняла его в сдержанности во время близости, да он и сам от себя этого не ожидал. Но все дело было в том, что он прекрасно понимал: эта необыкновенная девушка заслуживает гораздо большего, чем он в состоянии ей предложить.

– Может, я решил, что не слишком честно по отношению к вам идти на поводу у своих желаний…

– Потому что у вас кто-то есть? – Она затаила дыхание в ожидании его ответа, даже удары сердца, казалось, стали более гулкими и редкими.

– Нет, не поэтому, – наконец ответил он.

– Тогда почему, Фред?

Он повернулся к ней, обнял одной рукой за шею, другой за талию и привлек к себе.

– Может, я боюсь, что если утрачу контроль над собой, то уже не смогу остановиться.

– Вас это пугает? – прошептала она.

– Чертовски… А вас нет?

Вместо ответа она обхватила его руками за шею, привстала на цыпочки и прильнула к его губам в сладостном поцелуе. Его обдало жаркой волной. Милостивый боже, что она делает? Неужели не понимает, что играет с огнем?

Усилием воли он заставил себя прервать поцелуй и опустил руки, заметив при этом мелькнувшее в ее глазах разочарование. Но уж лучше разочарование, чем боль, которая неизбежно появится в этом изумрудно-зеленом взгляде, если он поддастся искушению и возьмет то, что она так доверчиво ему предлагает.

Он отступил на шаг и повернулся в сторону моря. Освежающий соленый бриз приятно обдувал его разгоряченную кожу.

– Значит, вы поклонница Фрэнка Синатры, – сказал он, чтобы хоть немного отвлечься от терзавшего его неутоленного желания. – А как насчет классической музыки? Вам она нравится?

– Да, дедушка с мамой часто водили меня в оперу. Сначала, когда я была еще маленькой, мне не нравилось, что там только поют и совсем не разговаривают и что заканчивается все трагически. Но, повзрослев, я полюбила оперу. К тому же у дедушки было много пластинок с оперными записями и он часто ставил их. Слова некоторых арий я до сих пор помню наизусть. А вы тоже любите оперу?

– О да, вырос на Верди и Россини. Алисия обожает классику, в особенности итальянскую. Ее мать была итальянкой.

– Вы очень любите свою бабушку, да? – спросила Виктория.

– Да, Алисия всегда занимала большое место в моей жизни. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, и с тех пор бабушка воспитывала меня. Сейчас ей уже восемьдесят два года, и она больна, но ужасно своенравна и горда и терпеть не может, когда с ней обращаются как со старым, больным человеком. Злится, когда я приезжаю неожиданно, чтобы проведать ее, потому что, как она говорит, не может как следует подготовиться к моему приезду. Я ставлю пластинку с какой-нибудь итальянской оперой – никаких компакт-дисков она не признает, только старые пластинки, – сажусь рядом и беру ее за руку. Она успокаивается и начинает разговаривать со мной на своем родном испанском. Рассказывает о годах своей молодости времен Второй мировой войны, которые были для нее очень трудными, но и счастливыми. В восемнадцать лет она встретила парня, молодого подпольщика, который боролся против режима генерала Франко, и вышла за него замуж. Но через несколько месяцев его убили и она осталась вдовой, носившей под сердцем его ребенка. – Фред помолчал. – В последнее время бабушка очень часто вспоминает об этом. Мне кажется, ей доставляет радость рассказывать о том времени. – Он вздохнул. – Бедная Алисия, ей трудно смириться со своим возрастом и немощью. Она всегда была такой энергичной.

Расслышав грустные нотки в его голосе, Виктория проговорила:

– Я очень хорошо понимаю ваши чувства. Мне тоже было тяжело, когда дедушка заболел. Он никогда не сдавался и не унывал и даже смерть воспринимал как возможность снова встретиться со своей любимой Изабеллой.

Фред обнял ее за талию и привлек к себе, а она положила голову ему на плечо. Столько нежности и доверия было в этом жесте, что у него защемило сердце. Ну как она может быть такой доверчивой?! Разве можно полагаться только на свою интуицию?!

– Это его жена, ваша бабушка?

– Да. Мне бы хотелось рассказать вам о том, как он умер.

– Вы были с ним до конца?

Она кивнула.

– Мы всегда, всю жизнь были вместе. Я бы ни за что не простила себя, если бы в такой момент меня не оказалось рядом. Дедушка до самого последнего мгновения был спокойным и веселым. Он строго-настрого запретил мне горевать, потому что воспринимал смерть не как конец жизни, а как переход ее в другое измерение.

Она совершенно особенная, не такая, как все, с нежностью подумал он, крепче прижимая ее к себе.

Виктория слегка повернулась в его руках и прижалась лицом к его груди, чувствуя, как под ее щекой гулко и ровно бьется сердце. Он рассказал о себе пока совсем немного, но это только начало. Виктория улыбнулась про себя. Он непременно научится доверять ей так, как она доверяет ему. Пусть она пока сама не знала, чего хочет, чего ждет, но была уверена, что этот сложный и загадочный мужчина встретился на ее пути неспроста. Он пробуждал в ее душе такую бурю чувств и эмоций, которых она не испытывала ни разу за свои двадцать семь лет.

Нельзя сказать, что она была совсем уж наивной. В ее жизни были встречи, были увлечения, но Фред был первым мужчиной, к которому она почувствовала безграничное доверие и непреодолимое влечение с первых минут знакомства.

Повинуясь безотчетному порыву, Виктория подняла голову и прильнула к его губам в нежном поцелуе. Она почувствовала, как он слегка напрягся, но не отстранился, а, наоборот, еще крепче прижал ее к себе.

Резко прервав поцелуй, Фред развернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Подавив трепет желания, Виктория приложила ладонь к губам, стараясь запомнить вкус его поцелуя, и поняла, что этой ночью ей опять не уснуть.

Вернувшись в свою комнату, Фред достал мобильник и набрал знакомый номер. Услышав сонный голос Мигеля Карлоса, сослуживца, преданного друга и человека, которому Фред безоговорочно доверял, он сказал:

– Мигелито, это я.

– Черт бы тебя побрал, старик, ты на часы смотрел?! Знаешь, который час?

Фред усмехнулся.

– Не ворчи. У меня хорошая новость. Я на месте.

– Отлично. Как тебе это удалось?

– Потом как-нибудь расскажу. Есть что-нибудь для меня?

– Пока ничего нового. Наши друзья притаились и выжидают.

Это неплохо, угрюмо подумал Фред. Значит, у него еще есть немного времени.

– Как ты там, старик? Дырка в боку не слишком тебя беспокоит?

– Все нормально. Ты же знаешь, на мне все заживает как на собаке.

Мигель хмыкнул. Это была их старая шутка.

– Как там Алисия? Ты заходил к ней?

– У нее все хорошо, не волнуйся, Рико. Ты там поосторожнее, ладно? Трудно сказать, где эти гады выползут в следующий раз.

Фред усмехнулся.

– Как скажешь, мамочка. Ну все, до связи. – Он дал отбой и еще долго лежал без сна, вспоминая сладкие губы и нежные руки хозяйки Эллиот-мэнора.