"Воины Зоны" - читать интересную книгу автора (Бобл Алексей, Левицкий Андрей)

Глава 9

За плоским холмом открылись мостки; когда мы ступили на них, Доктор сказал, что надо поторапливаться, и ускорил шаг.

Напитанные болотной влагой доски не скрипели, лишь прогибались под ногами. Интересно, Анна ему и вправду родня? – размышлял я, шагая за девушкой. Доктор шел впереди, за мной бодро маршировал Лабус, вполне оправившийся после атаки контролера. Она действительно ему дочерью приходится, или это просто оборот речи такой? Никто ведь ничего не слышал про каких-то родственников Доктора, хотя в разведотделе ОКа на хозяина болота объемный том заведен. Наш начальник разведки обязательно знал бы про всяких дочерей-сыновей, если бы такие имелись, и мне рассказал при случае. Я повел плечами. Куда мы с Лабусом вляпались? Зона, видите ли, меняется, система может сломаться, опасность для всей округи, но рассказать никто толком ничего не хочет… Стоп! – подумал я. А ведь это значит, что и Киеву опасность грозит? Но ведь там мать с сестрой живут, переехали после того, как отец умер… До Киева недалеко, а девчонка говорила, что Зону, как скороварку, разорвет, и будет плохо обитателям территории чуть ли не на тысячу километров вокруг… Это ж выходит, Украину, Белоруссию, да и Россию захлестнет? Я вдруг очень живо представил себе зараженный Киев: аномалии на улицах, огромная электра посреди Майдана, прыгающие по стенам домов снорки, кровососы в подворотнях, бредущие по Крещатику зомби и военный вертолет, пролетающий мимо статуи Родины-матери… Что же это будет? И что с родными станется?

Надо все выяснить как можно быстрее. Больше не позволю с собой в кошки-мышки играть, как только дойдем до места – все мне расскажут. Приставлю этому мужику ствол ко лбу, и не посмотрю, что он призрак Зоны, легендарный болотный Доктор!

– Да не мучай ты себя так, Курортник, – не оборачиваясь, бросил Доктор. – Придем в дом, все узнаете.

Я чуть не сбился с шага, когда услышал это. Вот гад! Неужели такое возможно, неужели он мои мысли читает? Или, скорее, ощущает некий поток от меня, как бы общее настроение и направленность того, о чем я думаю – без конкретики, просто общую эмоциональную картину?

Мостки тянулись по островкам земли, глубоко вбитые сваи торчали из кустов и мха, а вокруг поблескивала грязь да затянутая зеленью вода. На болоте стояла тишина, хотя иногда доносилось приглушенное чириканье и глухие хлопки, будто ластой били по жиже. Из воды вокруг островков поднимались пузыри, лопались, брызгая черными каплями. Вскоре после того, как перелесок скрылся из виду, цепочка пузырей стала преследовать нас – кто-то под водой сопровождал нашу компанию – и пропала лишь через пару минут. Мы с Лабусом поначалу дергались, хватались за оружие, крутили головами, но Доктор невозмутимо шел дальше, да и Аня не обращала ни на что внимания, и вскоре мы успокоились.

Последний мосток шел под уклоном вниз, концы досок упирались в толстый слой мха, продавив его так, что выступила вода. Дальше пришлось идти по хлюпающей мягкой земле. Впереди слева я увидел что-то белесое, будто на болоте там лежал снег, но решил ничего не спрашивать у спутников. То и дело попадались заросли ржавых волос, мы прошли три аномалии, холодец с двумя электрами, потом защелкал счетчик радиации на часах, тут же отозвался датчик аномалий – и я понял, что впереди распростерся большой радиоактивный очаг, или котел, как его еще называют. Не разберешь, аномальное ли это явление или просто небольшой район повышенной радиации. Скорее – не аномалия все же, во всяком случае, я не слышал ни о каких артефактах, которые создает очаг.

Доктор взял влево, по широкой дуге обходя его. Вскоре я разобрал, что грязно-белое пятно – поле жгучего пуха. Большое, может, с километр площадью. Мы шли прямо к нему.

– Э-э… – заворчал сзади Лабус, до которого тоже дошло. Доктор широко шагал впереди, за ним шла Анна, и напарник наконец не выдержал:

– Э, парни! И девчата, эй! Вы что, туда собираетесь?

Не оборачиваясь, Доктор заговорил:

– Константин Николаевич Гордеев… Так, санинструктор, бывший боец парашютно-десантной роты, старший сержант. Выпускник Гайжюнайского медсанбата, срочную служил в воздушно-десантной дивизии в Каунасе. Вооружение: пулемет «Миними-пара», пистолет «файв-севен», нож разведчика, гранаты, штатные средства связи. Сумка с медицинским набором. Родители остались в Казахстане, тебя перевезли к тетке, в Ростов, потому что связался с нехорошей компанией, и там уж призвали в ряды вооруженных сил…

Я слушал, разинув рот. Откуда Доктор все это знает? У него на болоте нет разведотдела, радаров, службы перехвата, Интернета с ноутбуком… или последнее все же есть? Да неважно – он же все о Лабусе знает! И про меня, наверное, тоже…

Я не оглядывался, но по растерянному молчанию понимал, что Костя идет примерно с таким же, как у меня, выражением на лице.

Закончив излагать биографию напарника, Доктор замолчал.

– Не оторви, – сказал я, слегка поворачивая голову, но по-прежнему не глядя на Лабуса

– Чего? – сдавлено донеслось сзади.

– Не «чего», а «что». Усы себе, говорю, не оторви, – я оглянулся и увидел, как он поспешно опустил руку.

И тут только я понял – Доктор нам зубы заговорил, а мы ведь уже по полю жгучего пуха идем. То есть не по полю, под ногами была все та же мягкая земля, иногда приходилось переступать через лужи жидкой грязи, то есть вокруг было по-прежнему болото, но теперь его скрыли белые заросли. Мы шли по широкой тропинке, извивающейся среди пуха – будто через заснеженную долину. Пух накрыл и обычные растения, кусты с деревцами, в некоторых местах будто что-то сдавило его с боков, и он приподнялся, образовывая ватные стога.

А ведь идти тут опасно, очень опасно. Пух – аномалия своеобразная, можно сказать, аномалия-растение. Если к нему приблизиться, он выстреливает облаком крошечных чешуек. Меня самого бог миловал, но я слышал: ощущение будто от крапивы или если в море ядовитая медуза ужалит… только раз в сто сильнее. Глаза на лоб лезут от боли, ноги подкашиваются и орешь, будто тебя живьем режут. Если сильно ужалит – можно умереть от болевого шока.

– Алексей Юрьевич Захаров… – заговорил Доктор. – Заместитель командира группы, бывший курсант РВВДКУ… – он запнулся, качнул головой. – Ох и выдумываете названьица, люди! В общем, выпускник рязанского высшего воздушно-десантного командного училища. Вооружение: «М4»… а ведь плохое оружие, а, Лексей? – спросил он не оборачиваясь и хлопнул ладонью по своей «М14». – Моя старуха получше, что не говори. В карабине твоем неполадки частые, вот и недавно – грязью залепило, и всё… До сих пор не стреляет. Потому что пружинный механизм там надо усилить, чтобы избавиться от сбоев при подаче патронов. Там досыльник патрона специальный, ну зачем это в таком дорогом оружии, верно я говорю? Что еще… ага, два пистолета «файв-севен» – вот это надежная штука, не спорю, и мощная. Нож разведчика, гранаты, штатный ночной прицел, штатные средства связи, так? В рукаве пика… была, потерял ты ее. Родился же ты, Лексей и вырос в Ростове – земляки с напарником, можно так сказать…

Он умолк – слева громко зашелестело. Мы достигли уже середины поля, волнистая белая поверхность уходила во все стороны, дорога серой змеей вилась к границе, за которой пух заканчивался и росли болотные деревца. Слева я разглядел свободную от аномального растения полянку, посреди нее торчала коряга, будто кривой черный палец. И вдруг на эту корягу вспрыгнул снорк.

Выругавшись сквозь зубы, Лабус поднял пулемет, я выхватил «файв-севен». Снорк это или не снорк? Вроде он, вроде очень похож, но что-то с ним не так…

Мутант вскочил на верхнюю, изгибающуюся часть коряги, вцепился в нее руками и ногами, низко пригнувшись, широко расставив колени и выгнув спину, обратив к нам бледное лицо…

Лицо! Наконец я понял: на нем нет противогаза!

Лабус крякнул.

– Вот херня какая! – с чувством выговорил он.

Башка мутанта без противогаза производило жалкое впечатление… У меня даже мелькнула мысль: может они стыдятся своей внешности, потому и таскают на голове резину?

Бледное, одутловатое лицо с обвисшими щеками, узенький детский подбородок, огромные как у совы глаза, тоскливые, нечеловеческие, темные круги под ними. И шея, торчащая из воротника рваной гимнастерки – тощая, такую можно переломить одним ударом.

Ветра не было, над полем жгучего пуха стояла мертвая тишина. Доктор с Аней шли дальше по извилистой широкой тропе. Болотный снорк застыл, вперив в нас взгляд, несколько секунд торчал на коряге, потом бесшумно спрыгнул.

От поляны в нашу сторону побежала волна – заросли дергались, приподнимаясь и опадая. Будто под ними, над самой землей, был просвет, и снорк мчался по нему на четвереньках, задевая пух головой и плечами. Но почему аномальное растение его не жалит?

– Спокойно, – сказал Доктор, останавливаясь. – Паренек шустрый попался, бывает.

Где там – спокойно! Мы с Лабусом уже целились, он из «Миними», я из «файв-севена». Полоска дрожащих зарослей протянулась от поляны к тропинке, но не прямо, наискось, опережая нас, уперлась в нее – и снорк вылетел на свободное от зарослей пространство в нескольких метрах перед Доктором.

– Вон еще один… – простонал Лабус. – И там… Обложили, гады!

Я увидел второго снорка далеко справа, оглянулся – позади на тропинке сидел третий, и заросли вокруг шевелились, несколько волн бежали по ним.

Снорк впереди приподнялся. Казалось, морда его обтянута не обычной кожей, а чем-то вроде лягушечьей шкурки – мягкой, пупырчатой, совсем некрепкой, ткнешь пальцем – порвется.

– Бли-ин… – протянул Лабус негромко. – Была б у меня такая рожа, я б всю жизнь в противогазе ходил.

– Ну, и что ты будешь делать дальше? – неторопливо произнес Доктор.

Я видел, что Анна позади него стоит вполне спокойно, но сам нервничал. Мутанты со всех сторон – невозможно в такой ситуации расслабиться и получать от жизни удовольствие.

Снорк фыркнул, качнулся на широко расставленных ногах, почти припал грудью к земле. Подняв пистолет, я поворачивался то влево, то вправо, Лабус же вообще обернулся, направив ствол на тропу позади.

– Неймется вам? – продолжал Доктор, и в голосе его прорезался гнев. – Кровожадность наружу лезет? Я вас к себе пустил, я вам пересидеть здесь позволил, а вы на гостей моих хотите напасть?!

Доктор шагнул вперед, снорк перед ним сжался, будто нашкодившая собака, чуть ли не прикрыл голову руками. Хозяин болота стащил винтовку с плеча, повернулся и выстрелил.

Не знаю, как он предугадал движение твари, но в то же мгновение из зарослей далеко справа выпрыгнул снорк – высоко подскочил, распрямив руки и ноги, будто тощая лягушка, перемахивающая с кочки на кочку.

Доктор держал оружие как-то странно, согнув правую руку в локте и подперев ладонью под широкий плоский магазин, который у «М14» торчит слегка наискось вниз. Целиться из такой позиции неудобно, но он и не целился – выстрелил в тот же миг, как снорк выпрыгнул из зарослей.

Пуля ударила в костлявое плечо.

Наверное, хозяин болот не собирался убивать тварь. Я слышал, он никогда ни одного мутанта не убил, принципы у него такие, видите ли. Снорка крутануло в воздухе, и он провалился назад в жгучий пух.

– А?! – в гневе выкрикнул Доктор. – Так мне что, всех вас с болота прогнать, всех – назад?!

И тут же со всех сторон зашелестело. Мутанты попрыгали с тропинки обратно, нырнув под заросли, ломанулись во все стороны, по лохматой белой поверхностью разошлись полосы – и все стихло.

Мы с напарником переглянулись. А Доктор уже широко шагал дальше, и Анна шла за ним. Оглянулась, махнула нам рукой. Мне показалось, в глазах ее пляшут искорки смеха.

– Ладно, идем, – буркнул Лабус, опуская «Миними». – Показал он нам свою власть… идем.

Когда поле жгучего пуха закончилось, хозяин болота сказал:

– Теперь будьте внимательней, идите след в след. А то словите разряд между двух кочек, только угли останутся.

Преодолев местность, покрытую земляными буграми и вдоволь попрыгав с одного на другой, мы выбрались к извилистой границе плотного высокого кустарника. Кое-где над ним торчали кроны чахлых березок.

Мы с Лабусом опять схватились за оружие – из кустов на нас таращились десятки мигающих глаз разных цветов и размеров. Я не без труда опознал несколько кабанов-мутантов и одного кровососа. Потом в стороне на открытое пространство выбралась троица слепых псов-телепатов.

Кусты затряслись, и под ноги нам выкатились две сцепившиеся псевдоплоти. Одна явно проигрывала – противница заклинила острыми копытами-клешнями ее голову. С хрюканьем и звуками, похожими на урчание драчливых котов, они кубарем прокатились мимо нас.

Я поймал краем глаза движение справа, повернулся: еще две собаки выползли на открытое пространство и улеглись рядом с сородичами. Да сколько их здесь?! Псы наблюдали, чем закончится схватка мутантов, бывших когда-то до второй аварии на ЧАЭС обычными колхозными свиньями.

Мы с Лабусом стояли спиной к спине, подняв оружие, определив каждый для себя самые важные цели в своих секторах обстрела.

– Военсталы, опустить оружие! – приказал Доктор. – Быстро опустили, я сказал! Не провоцируйте их, а то даже я не смогу защитить. Вас, не животных.

Пистолет опускать ох как не хотелось. Я спиной ощущал, как нервничает напарник – шутка ли, столько тварей в одном месте.

Напряженную атмосферу разрядили псевдоплоти. Они докувыркались, поймав мощный разряд между двух кочек. Не знаю, что это там стрельнуло, но обугленная тушка одной плюхнулась аккурат перед лежащими полукругом псами, ну и те не заставили себя уговаривать, тут же приступили к обеду. Вторая плоть осталась цела, хотя и сильно пострадала. Она встала, победно щелкнув клешнями, заковыляла прочь – хромающая, но гордая.

Мы с Лабусом опустили оружие. Не знаю, как Доктор этого добивается. Пусть добрая половина россказней о нем – сказки, но вот же, твари на нас не кидаются, вообще почти внимания не обращают, а значит – знает хозяин болота, как заставить их слушаться.

Доктор раздвинул ветки кустов и зашагал дальше, следом пошла Аня.

– За мной! – позвал Доктор. – Времени не теряйте, важное дело у нас, да и ждет кое-кто. Животных, что ли, никогда не видели?

За кустами раскинулась большая поляна с деревянным домом в центре. Я сжал зубы, Лабус закашлялся – она кишела тварями. Хотя большинство находились позади дома, лежали там, бродили или гонялись друг за другом – но не дрались, скорее играли. Будто собачий питомник, только псы все разные. Значит, на подвластной Доктору территории они не только на людей не нападают, но и друг друга сожрать не пытаются – вон разве что псевдоплоти подрались, но это было выяснение отношений между тварями одного вида.

– Охренеть, – честно высказался Лабус. – Не думал, что когда-нибудь такое увижу. Слушай, а вот если кровосос с кабаном схватится, кто кого заборет? А если…

– Вон! – перебил я, тыча пальцем в сторону стоящего за домом сарая.

Лабусом опять поднял пулемет, я вскинув «файв-севен».

От поленицы у стены отделились четыре фигуры. В броне из матово-черного композита, с четко очерченными линиями пластин, на головах массивные шлемы с интегрированными дыхательными аппаратами. У двоих были сорокамиллиметровые полуавтоматы от «Сааб», еще двое вооружены комбинированными комплексами «ХМ», состоящими из немецкой штурмовой винтовки «Джи-36 Курц», спаренной с двадцатимиллиметровым автоматическим гранатометом. Из-за спин выглядывали края массивных ранцев.

Мы с напарником не шевелились. В голове будто колокол гудел: Монолит, Монолит, Монолит!!!

Шесть стволов смотрели на нас. Время застыло, все застыло. Даже твари за домом смолкли – хотя, скорее всего, это просто я перестал слышать их. Гулкая тишина, я стою неподвижно, целюсь, готовый выстрелить – и готовый принять смерть – слышен лишь один звук: сердце глухо бухает в груди. Мир поблек, только четыре силуэта передо мной и черные дыры стволов.

А потом в пространство между нами вошла широкоплечая фигура, и уверенный голос произнес:

– Ну, хватит, хватит… В войнушку еще успеете наиграться, для того и позвали вас.

Наваждение прошло, мир посветлел, я начал осознавать, где нахаожусь, что рядом Лабус с пулеметом, пальцы на рукояти свело, плечо болит и хочется пить…

А ведь открой «черные» огонь – и конец нам обоим, это уж точно. «Сааб» – полуавтоматическая система с компьютеризированным прицелом, баллистическим вычислителем и лазерным дальнометром. Боеприпас к этой штуке имеет электронную начинку, можно подорвать дистанционно, подав на него сигнал. И на «ХМ» аналогичные гранаты, только калибром поменьше, да еще и штурмовые винтовки. Про себя я сразу поделил группу сектантов на пары. Те, у которых «Сааб», давят огнем, остальные двое с комбинированными стрелковыми комплексами действуют как штурмовая группа, работая на полное уничтожение противника. Для полного боевого отряда им явно не хватало легкого вооружения. Хотя у «ХМ» модули раздельные, при необходимости монолитовцы могут использовать гранатометы и винтовки как самостоятельное оружие.

Самый рослый сектант направил в землю толстый ствол «Сааба», и сразу за ним то же самое сделали остальные трое. Доктор повернулся к нам с Лабусом – лицо серьезное, губы поджаты. Взглянул на нас… и руки опустились сами собой. Костя даже кочнулся слегка.

– Вот так, – сказал Доктор. – Все, никакой стрельбы. Ясно? Это ясно?

– Да, – выдавил я. Язык плохо слушался.

Лабус кивнул. Хозяин болота повернулся к «черным». Здоровяк, опустивший оружие первым, глухо произнес:

– Ты знаешь, мы здесь не для того, чтобы стрелять.

– А раз так, то за мной идите.

Доктор направился к крыльцу, обычному небольшому крылечку в три ступеньки, резным навесом и лавочками. Анна уже скрылась в дверях дома, отомкнув навесной замок ключем, который ей отдал Доктор. Не глядя на Лабуса, я пошел следом.

Монолитовцы вошли в дом первыми. За дверью оказался просторный коридор с обитыми фанерой стенами и дощатым скрипучим полом. Три двери, две закрыты, от третьей, распахнутой, в подпол ведут земляные ступени. Оттуда тянуло сыростью. Рядом стоял бочонок, на нем доска с кружкой, дальше – кадка, накрытая листом жести, а в углу большой черный ящик, напоминающий стиральную машину. «Черных» не видно – Аня увела их в глубь дома.

Я теперь старался вообще ни о чем не думать. Доктор, Монолит… подожду,, что дальше будет, а то голова лопнет от мыслей. Главное – оставаться настороже.

– И где это вы лазали? – проворчал Доктор, выходя из подпола с веником на плече. Винтовку он повесил на гвоздик возле двери. – Во что вляпались, один Картограф знает. Сейчас – чистка.

Он открыл крышку ящика и пояснил:

– Специально заказал. Долговцы долги отдают, на то они в Долге и состоят, а? – не увидев на наших лицах улыбок, хозяин пожал плечами и продолжал: – Вот, достали для меня. Отличная вещь, да. Кидайте туда свое барахло, через два часа будет чистое. Без ядов, вредоносных частиц и бактерий.

Поставив веник под стеной, он направился к двери в конце коридора.

– Комплекты тоже забрасывать? – будничным голосом спросил Лабус.

– Противорадиационные, что ли? – откликнулся Доктор, раскрывая дверь. – Кидай…

Хозяин появился через минуту, запустил «стирку» и позвал нас в столовую. Там оказалось просторно и светло, из-за пыльных окон доносилось повизгивание тварей. На середине стоял широкий длинный стол, за него уселить Доктор, я, Лабус и один из монолитовцев. Я сел так, чтобы видеть дверь, Костя – справа, контролируя всю комнату. Анна, успевшая вскипятить воду, разливала по кружкам чай. Один монолитовец вышел, двое заняли лавку под стеной. Бойцы в модерновой броне и покатых шлемах напоминали каких-то космических десантников из фантастического фильма и очень странно смотрелись на фоне простецкой сельской обстановки.

На столе стояла тарелка с квашеной капустой, над миской с картошкой, сваренной в мундире, поднимался пар, рядом на блюдце – сливочное масло, в другой тарелке – копченая колбаса и хлеб. Откуда это у Доктора в глуши? Или ему кто-то доставляет припасы в обмен на помощь, которую только он один и может оказать? Наверное, так.

Аня разложила перед нами вилки с ножами, поставила тарелки и села возле Доктора, устроившегося во главе стола.

Он сказал:

– Бугров, вы свои шлемы снимите, нам легче общаться будет. А вам, военсталы, не мешало бы расслабиться наконец. Беседа будет серьезной. Мне нужны светлые головы, не забитые всякой ерундой и личными счетами.

Сидящий за столом монолитовец стянул с себя шлем-маску, его примеру последовали остальные двое. Движения их главаря были какими-то… так двигаются роботы или люди, погруженные в свои мысли, – механические движения, мертвые.

Я искоса поглядел на сектанта. Тяжелое отечное лицо, нос картошкой, близко посаженные глазки. На вид лет пятьдесят. Мог я его раньше встречать? Бугров… Нет, фамилия ни о чем не говорит. Глаза монолитовца бегали из стороны в сторону. Он напоминал манекен, глаза были единственной живой деталью.

– Чай пейте. – Доктор шумно, смачно отхлебнул из кружки.

Взгляд Бугрова остановился на хозяине дома.

– Ага, – произнес тот, кивая. – Пора, пора. С чего начнем?

– С самого начала, – сказал я.

Доктор усмехнулся, постучал ногтями по кружке и произнес:

– С начала – так с начала.