Любовь Салимова Между

Время близилось к полудню. Некоторые сотрудники уже разбрелись на обед, остальные слонялись без толку по редакции или сидели возле компьютеров и занимались своими делами. Номер журнала был закончен и сдан в печать. Я тоже наконец разгребла свои бумажные и электронные завалы и не без труда распрямила затекшую спину. Есть не хотелось, но размяться не помешало бы, и я задумалась, куда бы

«Пока!»

Оранжевая шапочка мелькнула и исчезла за деревьями, плавно опускались взорванные быстрыми ногами листья…

Опять. Углубившись в работу, я почти забыла об этом, хотя тягучее, горьковатое чувство не покидало меня с самого утра. Рассвет был необыкновенным — нежно голубым, прозрачным, а огненно-яркая листва так манила, что хотелось пройтись — медленно, задумчиво, впитывая в себя эту осеннюю радость. Оставив машину на стоянке, я так и сделала. Медленно брела через парк, ни о чем не думая, наслаждаясь сухим шуршанием под ногами. Как хорошо, что можно себе это позволить — как известно, начальство не опаздывает, а задерживается. Да и не часто такие прогулки случаются…

Тогда это произошло. Как это называют, дежавю. Это было уже когда-то. Не что-то похожее, а именно это. Эти деревья, этот прозрачный утренний воздух, это время, это место. Но что-то еще, вернее, кто-то должен был быть. И был…

«Пока!» — и девочка исчезла за деревьями, сквозь которые виднелось здание школы.

Моя девочка

Это не давало мне покоя. Ведь у меня нет дочки, вообще нет детей.

Могла быть. Девочка могла быть

Чтобы не думать, я вновь погрузилась в работу. После обеда дала распоряжения работникам, а потом поехала в издательство и вторую половину дня провела там — работы всегда хватало. Засиделась допоздна, а вечером заехала в магазин купить что-нибудь на ужин. Дома, разбирая сумки, поругала себя за рассеянность: продукты купила на двоих, хотя Феликса сегодня не ждала. Среди пакетов с едой что-то блеснуло. Две яркие заколки в виде птичек.

Ужинать я не стала.

Долго не могла уснуть. Ругала себя: зачем думать о том, что было бы, что могло бы быть? Ведь мне всегда везло, я добилась всего, чего хотела, и была довольна собой и своей жизнью. Но память подло подсовывала мне картинки из прошлого, заставляя видеть их по-новому, и от этого становилось тревожно…

Тогда мне казалось, что влюбилась, но сейчас я отчетливо понимала, что это было: глупая девчоночья гонка. Все подружки уже, а я… Да чем я хуже? Последний год в школе, надо же вступить во взрослый мир взрослой, зрелой женщиной.

Вступила. Передо мной был весь мир — новые возможности, новые друзья, путешествия, воплощение всего, о чем мечталось. И вдруг все это заслонила совсем другая перспектива: пеленки, бутылочки, стирка, манная каша… Казалось, что это навсегда, что из этого круга уже не вырваться. Я не была готова, мой друг — тоже, хотя ничем этого не выдавал. Я сама все решила. Родители после недолгих колебаний меня поддержали.

Легко и весело отучилась в университете, так же легко устроилась работать за границей, повидала разные страны. А когда поняла, что уже могу осуществить свою мечту, бросила все и занялась только этим. Теперь у меня свое издательство, свой журнал, и наконец, после нескольких трудных лет, все наладилось — есть и прибыль, и известность, и независимость. Я люблю свою работу, и даже когда приехав домой, валюсь от усталости, испытываю удовлетворение. Личная жизнь тоже налажена. Мы с Феликсом не живем вместе, встречаемся то у меня, то у него, вместе выезжаем куда-нибудь. И это устраивает нас обоих. В общем, у меня все хорошо.

Все было хорошо. Все было бы

Заснуть удалось только под утро.

Проснулась с трудом, голова была тяжелая, но на работу поехала. Весь день не могла сосредоточиться, преследовали обрывки давно забытых снов. В одном из них я ссорилась со своим мужем, вернее — бывшим мужем (мы развелись три года назад).

Стоп. Я ни с кем не разводилась, так как никогда не была замужем. Но все было так реально…

В другом сне я стояла на деревянном крыльце дачного домика и кричала: «Агнесса!» Мне было страшно, я знала, что за лесочком есть пруд, и она могла побежать туда.

Но я не знала никого по имени Агнесса, и мой дачный домик совсем не такой. И пруда там нет.

Значит, все это мне снилось постоянно, но до сих пор лежало где-то глубоко в подсознании.

Я выпила крепкого кофе, и видения отступили. Надо было собраться, работы было еще немало, а время… Я посмотрела на часы. Полтретьего. Взяла телефонную трубку и набрала номер.

Гудки. Почему никто не отвечает? Агнесса уже должна быть дома. И где мама? Что случилось? Так, спокойно. Мама, наверное, пошла ее встречать, и по дороге они решили съесть мороженое. Только и всего.

За дверью послышался громкий смех корректора. Я с недоумением смотрела на трубку в руке и набранный только что номер. Это же бывший номер моих родителей. Они переехали два года назад…

Машину пришлось оставить в сервисе, и домой я возвращалась на троллейбусе. От остановки надо было пройти еще кусок. Погода испортилась, дул холодный ветер. Я замерзла и устала, проклинала все на свете:

тяжелую сумку, неудобную обувь и слишком легкую куртку; свою работу, сотрудниц — недалеких баб, чья болтовня доводит до мигрени… Но, подходя к дому, успокоилась. Сейчас откроется дверь подъезда, и выбежит Агнесса, она всегда чувствует, когда я возвращаюсь, и встречает меня. И мы будем ужинать, потом вместе разучивать стихотворение, смотреть телевизор, болтать и дурачиться…

У подъезда меня встретил Феликс. К его недоумению, я вдруг разревелась.

Такое стало происходить все чаще. Порой я уже не понимала, что делаю: вдруг оказывалась в совершенно ненужном мне месте, вновь покупала ненужные вещи — тетрадки, шарфики, коньки… Несколько раз забыла о встречах с Феликсом. На работе не могла сосредоточиться, и подчиненные стали поглядывать на меня с подозрением. В минуты просветления я говорила себе: «Ничего этого нет, ты же знаешь; ты сама выбрала такую жизнь, и никакой другой нет и не может быть. Все остальное — просто больное воображение.» Но это мало помогало. Я хорошо знала, что есть этот мир, где все иначе, что он — совсем рядом, и стоит только захотеть, можно уйти туда навсегда… Точно так же, как можно уцепиться и остаться здесь. Надо только захотеть…

Я даже знала, что надо делать, почувствовала это. В своих путешествиях в другой мир я ни разу не приблизилась к Агнессе вплотную, не дотронулась, не обняла. Если заключить ее в объятья, нас уже ничто не разлучит…

Агнесса сидела за столом, перед ней лежала раскрытая тетрадка. Я рассеянно объясняла ей английскую грамматику — иногда ей требовалась моя помощь.

Подойти к ней. Ближе, ближе…

— Что с тобой, милая? Ты мне объясняешь особенности употребления неправильных глаголов? Или себе? Знаешь, ты последнее время какая-то… загадочная. Что с тобой происходит? Расскажи мне.

Я не на шутку испугалась. Показалось, что еще немного, и я могу лишиться всего. Не смогу быть ни здесь, ни там. Тогда где? Может, и правда рассказать все Феликсу? Возможно, он поймет. И кто знает, может быть, открывшись ему, я смогу больше не разрываться между двумя мирами? Все встанет на свои места, я снова буду нормально жить и работать…

Но Агнесса

Я ничего не стала говорить Феликсу. Возможно, в другой раз. Мне надо подумать. Да, я знаю, что надо наконец сделать выбор — я не могу сохранять равновесие, все время соскальзываю то в одну, то в другую сторону. Надо определиться, и я это сделаю.

Только не сегодня.