"Агентство `Маленькая Леди`" - читать интересную книгу автора (Браун Эстер)

Глава 22

– Джереми, ты что? – Я оторвала глаза от списка необходимых покупок.– Ты не можешь себе этого позволить. Отойди от полки.

Джереми Уайльд, преображенный серфер, послушно вернул на место банку «Крем де ля Мер», которую вертел в руках.

Мы стояли в парфюмерно-косметическом отделе в «Либерти», почти завершив предрождественский слалом по магазинам. Джереми держал сумки с покупками, которые мне надлежало обернуть подарочной бумагой и подписать. Я потягивала воду из бутылки и начинала понимать, почему походы в «Питер Джоунс» действуют на маму, как на иных женщин валиум.

Покупать подарки для незнакомых людей на чужие деньги – особенно в пору, когда повсюду царит предпраздничная суета, пахнет вином с пряностями и выпечкой,– оказалось в качестве побочного занятия делом очень увлекательным. Благодаря агентству «Маленькая леди» в этом году лондонским секретаршам в последний перед каникулами день предстояло получить в подарок не мыло, а кое-что поинтереснее. А женам, поскольку Милочка не поленилась изучить новинки на рынке дамского белья,– кружевные вещицы, о которых мечтает каждая женщина.

– Кто следующий? – спросила я.

– Отцовская подруга,– сказал Джереми, лукаво глядя на меня из-под косматой челки.– Ее зовут… э-э… Катьенька. Сексапильная штучка. Кхе-кхе. Мама ее ненавидит. Она была у нас домработницей, потом сбежала вместе с папашей.

– Гм. Ну и что в этом сексапильного? – строго спросила я, заметив, как загорелись глаза Джереми.– Может быть, подаришь ей антицеллюлитный крем?

За три предрождественские недели (и две перед свадьбой Эмери) я вдоволь надышалась предпраздничной обстановкой. Но душа чудес, к сожалению, не ждала.

Вчера мне на мобильный дважды позвонил отец. Он оставил сообщение: «Хочу встретиться и взглянуть на твою чековую книжку». Потом несколько раз звонила Эмери. Спрашивала совета насчет клятвы, даваемой при вступлении в брак, и интересовалась, нельзя ли нанять мальчика, который нес бы кольца, поскольку бывшая жена Уильяма почему-то не пожелала, чтобы эту роль выполнял ее четырехгодовалый Валентино. Еще звонила Габи. Она искала Нельсона, с которым хотела осмотреть очередную квартиру. Мне подруга лишь мимоходом сказала «привет».

Ни один из предстоящих разговоров меня не воодушевлял, и я ждала чего-нибудь приятного, чтобы зарядиться энергией и уж потом связываться с людьми.

– Кхе-кхе, антицеллюлитный крем? Классно! Можно даже предложить ей помогать его наносить,– сказал Джереми, хитро поглядьюая на меня.– Вроде у нее такого нет.

– Нет, забудь про крем. Лучше подари ей педикюрные тапочки. Женщины по ним с ума сходят. Отличный подарок.

У меня в сумке зазвонил рабочий сотовый. Несмотря на бесконечные лекции, которые я читала сама себе, мое сердце замерло при мысли: вдруг это Джонатан?

Номер не определился.

Но ведь он мог звонить и не со своего телефона…

– Алло? – весело сказала я, мысленно представляя яичный коктейль из «Старбакса», горячий и ароматный. Американский.– Милочка слушает.

– Милочка,– загундосил знакомый голос.– Это Брайан. Мне нужна твоя помощь. Не знаю, что подарить на Рождество маме. Она любит пейзажи с коттеджами и керамику…

Наверное, надо было радоваться тому, что Брайан так упорно не желал отстать от меня, но он надоел до чертиков, а грубить парням, которые ждали от меня помощи больше, нежели я могла им предложить, я не умела. Строгость на него не действовала, поэтому на сей раз, я решила прибегнуть к другой уловке.

– Хорошо, Брайан. Только стоить это будет весьма и весьма недешево, потому что ты обращаешься в последнюю минуту,– предупредила я.– Пришли мне по факсу список всех людей, которым ты собираешься сделать подарки, и поставь напротив каждого примерную сумму, какую планируешь потратить на презент. Я отдам список помощнице, она что-нибудь придумает.– Габи могла разглагольствовать на тему подарков сколь угодно долго.– А теперь извини, мне должны позвонить.

Мне действительно тут же позвонили.

– Алло? – произнесла я, затаив дыхание.

– Привет, Милочка, это твой счетовод.

– Нельсон? – удивилась я.– А почему ты звонишь по этому номеру?

–У тебя ведь рабочий день. А я как раз произвел все расчеты. Надо просмотреть их вместе. Не желаешь пригласить меня в такое место, где можно нормально перекусить? Заодно расскажу тебе нечто занятное.

Мое внимание снова переключилось на полки. Джереми открутил крышку с другой баночки и уже намеревался ткнуть пальцем в воск для укладки волос. Продавщица бросала на него возмущенные взгляды.

– Прекрати сейчас же! – прошипела я.– Да-да, Нельсон, конечно же, давай куда-нибудь сходим…

– Договорились. Жди меня у того уютного кафе напротив моего офиса. Ровно в час.

Я опять посмотрела на Джереми. Он оставил в покое воск и теперь с любопытством и некоторым страхом исследовал щипцы для загибания ресниц.

– Положи на место,– сказала я одними губами.

Джереми повиновался.

– С какой новости начать – с плохой или хорошей? – спросил Нельсон, откусывая кусок миндальной булочки.

В кафе было тепло, пахло корицей и звучали рождественские песни, но на душе у меня было по-прежнему тревожно.

– С хорошей,– ответила я.– Если, конечно, вторая не настолько плоха, что после нее потребуется реанимация.

Нельсон сделал вид, что смысл моих слов дошел до него не сразу.

– Что с тобой? – спросил он.– Всю неделю на взводе. Скоро ведь Рождество!

– Не обращай внимания.– Я скорчила гримасу.– Наверное, все дело в этой чертовой свадьбе. Превращаюсь из-за нее в настоящую старую деву.

Нельсон пробормотал что-то нечленораздельное.

Он был прав. Я действительно становилась невозможной. Мне вспомнились педикюрные тапочки для женщины, к которой ушел отец Джереми. Скверно я поступила.

– Хорошая новость в том, что доход у тебя весьма приличный.– сообщил Нельсон, кладя передо мной листок с расчетами.

Я посмотрела на столбики цифр со смешанным чувством удовольствия и изумления. Потом снова взглянула на Нельсона.

– Ты серьезно? Вот это – мой доход?

Нельсон поднял глаза к потолку.

– Да нет же, не это… Если ты, конечно, не приторговываешь наркотиками. Это оборот. А прибыль – вот.

Он указал на другую колонку. Сумма оказалась все равно внушительная – гораздо больше, чем я ожидала.

– Ого! – воскликнула я, расплываясь в улыбке.– Здорово!

– Да,– сказал Нельсон, поднимая чашку с капуччино и подмигивая.– Браво! Готов признать: зря я тебя дразнил. Ты оказалась вполне толковой бизнес-леди, и я хочу потребовать с тебя часть прибыли за то, что подкинул идею.

– Спасибо.

Я заулыбалась шире. Еще чуть-чуть, и мое лицо, наверное, раскололось бы пополам.

– Означает ли это, что Рождество мы отметим с шиком и помпой? – спросил Нельсон.

– Разумеется! – восторженно ответила я, возвращаясь мыслями в «Либерти», но на этот раз, имея в виду собственный список.– Санта наверняка подарит тебе тапочки, на которые ты прозрачно намекал! А я сделаю себе где-нибудь волшебный педикюр, куплю новое белье, нож взамен твоего, который сломала…

Я замолчала, когда мне в голову пришла вдруг отрезвляющая мысль.

Папа.

Следовало вернуть ему долг. У меня появилась возможность сразу отдать две трети.

– В чем дело? – спросил Нельсон, увидев, как вытянулось мое лицо.– Побалуй себя, ты ведь заработала эти деньги!

Чувство ответственности опустилось на мои плечи подобно тяжелому кожаному пальто.

– Нет,– медленно произнесла я, гоня прочь иллюзию о трусиках, отделанных рюшами.– Я верну деньги отцу и освобожусь от чертовой кабалы…

– Может быть, объяснишь, что подразумеваешь под этим? – спросил Нельсон, поставив чашку на стол.

Рано или поздно это должно было случиться. Я сделала глоток кофе и обхватила себя руками, готовясь к неизбежной нотации.

– Я должна отцу десять тысяч фунтов. Взяла их для Перри Гамильтона, чтобы он начал в Швейцарии свое дело. Тот, естественно, бесследно исчез. Долг висит на мне, и отец пользуется им, как палкой для битья. Теперь он твердит, что должен пустить эти деньги на свадьбу Эмери.

Я взглянула Нельсону в глаза. Он был вне себя.

– Злишься на меня? – спросила я.

– Естественно! – сердито сказал он.– Почему ты ни слова мне не сказала? Вместе мы что– нибудь обязательно бы придумали!

– В том-то и дело: я не хотела чего-нибудь придумывать. Мечтала заработать деньги и вернуть их. Теперь так и сделаю.

На Нельсона мои слова явно произвели впечатление.

– Все равно надо было рассказать мне обо всем,– тоном ниже произнес он.

Я пожала плечами.

– Не было желания. Ты извел бы меня нравоучениями, и я чувствовала бы себя четырехлетним ребенком!

– Если даже и так, то лишь потому, что мне не безразлична твоя судьба, глупая ты женщина,– произнес Нельсон тем ласковым тоном, который я хорошо знала и любила.

– И что ты мне посоветуешь? Поскорее вернуть долг и покончить со всем этим? – спросила я с надеждой в голосе.– Рассчитаться с папочкой, позволить сестре насладиться прекрасной свадьбой?

Тут в моей душе завязалась отчаянная борьба между Мелиссой и Милочкой, и я на миг умолкла.

– Да, свадьбой… А Рождество отпраздновать скромно?

Неожиданно я подумала: что-то тут не так. Зачем отец требовал с меня деньги, если приготовления к свадьбе шли к завершению, а у него всегда имелось предостаточно наличных? А может, ему просто доставляло удовольствие меня мучить? Или он действительно нуждался в дополнительной сумме?

Нельсон посмотрел на меня.

– А как тебе самой хочется?

Я состроила гримасу, показывая, что не знаю, в чью пользу решить спор – свою или семьи.

– Кстати, сколько ты взяла с них за платье? – спросил Нельсон, жестом попросив официантку принести еще два капуччино.

– Нисколько,– удивленно ответила я.– За ткань и все остальное заплатила Эмери, я только шью.

Нельсон что-то записал на салфетке.

– Хорошо. А за организацию свадьбы? Телефонные звонки, факсы, электронные письма и все прочее?

– Гм, тоже ничего не взяла. Я делаю заказы из офиса, о существовании которого мои родственники никогда не узнают если, конечно, ты им не расскажешь,– добавила я.

– Но ты ведь тратишь массу личного времени!

– Да, но… Ладно, Нельсон, оставим этот разговор. Он ни к чему не приведет, честное слово.

Нельсон хмыкнул.

– Будь я на твоем месте, то сказал бы папочке: поскольку благодаря мне вы сэкономили по крайней мере три тысячи фунтов, долг автоматически уменьшается.

– Я так не смогу! – воскликнула я, представляя лицо отца, услышь он подобное заявление.

– Мелисса,– сказал Нельсон очень серьезно.– Сама подумай. Ты решаешь десятки проблем. Устраиваешь счастье мужчин – бывает, гораздо более грозных, чем твой папаша. Почему же ты не можешь и дома проявить твердость?

Я хотела сказать, что с проблемами справляется Милочка, не Мел, но промолчала, потому что Нельсон отмахнулся бы от подобного объяснения. Мне и самой любимая отговорка начинала казаться неубедительной. Но в данном случае другой было не придумать: притворяться перед людьми, которые знали меня всю жизнь, не имело смысла.

– Папа знает, какими словами на меня действовать,– устало произнесла я.– Гораздо проще вернуть ему долг и поставить в этой истории точку.

Нельсон вздохнул.

– Ладно. Делай, как знаешь. Но мой тебе совет: вложи в бизнес побольше денег.– Он сделал паузу.– Во что именно – тебе лучше знать. К примеру, купи себе еще один парик и бери вдвое больше заказов. Придумай второй псевдоним. Скажем, Джинджер.

О-о-о!..

Я ухватилась за эту мысль. Джинджер будет более смелой версией Милочки. В ее роли можно выполнять самые трудные задачи: отшивать назойливых подруг, перевоспитывать уборщиц.

Белье у нее будет такое же, как у Милочки, но из тонкого кружева цвета морской волны и тем-но-синего атласа…

– А плохую новость не желаешь узнать? – влез в мои мечты Нельсон.

Я глотнула капуччино, прогоняя плавающие перед глазами картинки. Слишком заманчиво все выглядело – и слишком мало походило на правду.

– Конечно желаю,– весело сказала я.– Что за новость?

– Тебе придется заплатить налоги,– сообщил Нельсон.– И за ланч тоже.– Он наклонился и вытер мне губу.– До сих пор не научилась пить капуччино так, чтобы не выпачкаться.

– И это все? – спросила я, вздохнув с облегчением.

Потом внимательно вгляделась в лицо своего друга, которое неожиданно сделалось чрезвычайно хитрым.

– Нельсон, в чем дело?

Он положил ложку на стол.

– Понимаешь ли… я разрешил Габи какое– то время пожить у нас. Пока она не найдет себе квартиру.

– Что-о? Но ведь вы уже подыскали ей жилье?

Лицо Нельсона приняло выражение оскорбленной невинности.

– А тебе что, места жалко? Габи сказала матери, что переезжает, мать перепугалась, рас-плакалась и все такое, а Габи вдруг обнаружила, что квартира ей не подходит. Поэтому и спросила у меня, нельзя ли пожить с нами, пока она подыскивает что-то другое. Я, естественно, ответил, что можно.

– А у меня ничего не спросила,– задумчиво сказала я.

– Да, но дом-то ведь не твой.

Не успела я обидеться, как Нельсон всем своим видом выразил раскаяние.

– Прости, ты сама меня вынудила…

Я вздернула подбородок.

– Совершенно верно.

– Ну, Мел,– пробормотал Нельсон.– Тебе– то я позволил жить у меня, когда ты занялась поисками своего угла, так ведь?

– Да, но я не пыталась…

Наши взгляды встретились. Повисло неловкое молчание. Справедливо ли это? Разве можно мешать Габи и Нельсону только потому, что он не захотел быть со мной?

Осознав всю низость своего поведения, я ужаснулась. В кого я превращаюсь? Сглотнув ком в горле, я весело сказала:

– Впрочем, ты поступил совершенно правильно! Конечно же, пусть она живет у нас!

– Послушай, если хочешь, я могу ночевать в твоем офисе,– предложил Нельсон.

– Нет уж.

Это место я на всякий случай желала сохранить для себя.

Мы расстались на дружеской ноте.

Раздумывая над советом Нельсона о необходимости делать вложения в бизнес, я отправилась в магазин – приобрести новый пояс для чулок. В конце концов, заработав столько денег, Милочка заслуживала небольшой награды.

Дорогу к магазину «Агент-провокатор» я знала прекрасно, потому что ездила туда не только по личным нуждам, но и по просьбе особо стеснительных клиентов. О том, чьи мне дают размеры – жен или любовниц,– лучше было не спрашивать. Однажды я невольно коснулась этого вопроса и решила, что больше подобных промахов допускать не следует.

Я наслаждалась атмосферой шаловливости, бродя по магазину и любуясь вещицами из восхитительных тканей с вырезами в самых неожиданных местах, когда до меня донесся голос мужчины, обратившегося к продавцу-консультанту:

– А вот какой размер у вас, дорогуша? Тридцать четыре «D»? Серьезно? Видите, какой у меня глаз!

Голос до ужаса походил на отцовский.

Я обмерла, отчаянно надеясь, что ошибаюсь. Но человек снова заговорил, и мои сомнения рассеялись.

– А если я куплю комплект, то получу скидку?

Стыдно признаться, но в первое мгновение меня охватила паника. Ужасно, если застаешь родителей, когда они занимаются сексом. Еще кошмарнее увидеть, как отец приобретает для мамы белье в том же магазине, где покупаешь трусики для обольщения ты сама.

Сжимая в руках две вешалки с лифчиками «балконет» и маленькими трусиками, я попятилась назад, панически озираясь в поисках второго выхода.

Выход в магазине был всего один.

Как раз в эту минуту меня заметила консультант Николь – благодаря ей, я приобрела здесь какое-то время назад совершенно невообразимый корсет.

Взяв комплект из воздушной ткани, она направилась ко мне.

– Здравствуй, Мелисса! – Повышать голос не требовалось – магазинчик был довольно маленький.– Видела новинку? На тебе будет смотреться потрясающе! У тебя большая грудь и узенькая талия. Взгляни-ка!

Отец, разумеется, повернул голову. И, увидев меня, испугался почти как я.

Впрочем, выходить из затруднительных положений он приучал себя долгие годы, поэтому вмиг прогнал страх и изобразил на лице отеческую радость.

– А, Мелисса,– невозмутимо произнес он.– Какая неожиданность!

– А? Ну да,– ответила я, стараясь не смотреть на здоровенный бирюзовый лифчик у него в руках.

У мамы размер совсем не тридцать четыре «D». Кроме того, я не могла представить ее в наряде порнозвезды семидесятых. Впрочем, на соответствующей женщине комплект обещал выглядеть весьма соблазнительно…

– Все никак не могу до тебя дозвониться,– сказал отец.– Где ты в последние дни пропадаешь? – Он укоризненно посмотрел на меня.– По– видимому, в агентстве подработок ты нарасхват?

– Да,– сказала я, тщетно пытаясь бороться с приливающей к щекам краской.– Канун Рождества, сам понимаешь…

– Конечно.

Отец сделал знак, привлекая внимание Николь. Я завороженно уставилась на плавно закачавшиеся чашечки бюстгальтера.

– Николь, дорогуша, положи это, пожалуйста, в мою кучу.

Кучу? Он покупал целую кучу белья? Задумал заставить маму полностью изменить имидж? У меня слегка закружилась голова.

– Э-э… в которую кучу, мистер Ромни-Джоунс? – осторожно поинтересовалась Николь.

Отец похотливо ей улыбнулся – прямо как герой фильма «Так держать».

– Думаю, в третью.

О боже! Час от часу не легче!

– Мелисса, нам надо поговорить,– сказал он, многозначительно глядя на белье у меня в руках.– По-моему, в твоем финансовом положении покупать игривые трусики – непозволительная роскошь, не так ли? – Неожиданно его взгляд потемнел.– Или, чтобы рассчитаться с долгами, ты задумала раскрутить какого-нибудь толстосума?

Если я и сомневалась, возвращать ли именно сейчас деньги этому страшному человеку, то теперь твердо решила освободиться от бремени как можно быстрее.

– Кстати, о долгах. Об этом я и хотела бы с тобой побеседовать,– сказала я.– Собираюсь выписать тебе чек.

– На какую сумму? – тотчас поинтересовался отец.

– На пять тысяч фунтов,– твердо сказала я.

– Пять тысяч? – Он выпучил глаза.– Что у тебя за подработки, Мелисса, а? Заколачиваешь, видно, немало.

Как ему это удается? Откуда он знает, чем меня больнее уколоть?

– Я экономила,– ответила я, собираясь вернуть на место вешалки с бельем.

Стоять перед отцом с сексуальными трусиками в руках становилось все более неловко.

Тут у меня в голове прозвучал голос Нельсона, который советовал проявить твердость, и я передумала возвращать белье, даже сильнее сжала пальцами вешалки.

– А остальное когда отдашь? – грозно спросил отец.

Господи, как всегда!

Надо же было встретиться с ним именно здесь, среди манекенов в трусиках «танга» и с кисточками на сосках. Я не знала, куда девать глаза.

– Часть денег из того, что удалось скопить, пришлось потратить на шитье свадебного платья,– начала я, собираясь твердо стоять на своем.– Убила на него море времени. Если бы не я, вам пришлось бы расстаться с внушительной суммой. А организация свадьбы? Если верить журналам Эмери, она обошлась бы вам примерно в три тысячи фунтов…

– Довольно, моя дорогая,– заявил отец, поднимая руку.

Я замолчала. Как последняя дура. В его присутствии я всегда чувствовала себя так, будто нахожусь под гипнозом.

Отец взял прозрачную сорочку персикового цвета, внимательно ее изучил и подал Николь.

– Во вторую кучку, Николь,– сказал он и снова повернулся ко мне.– Послушай, Мелисса! Неужели у тебя хватит наглости предъявить счет родному отцу за платье, сшитое для собственной сестры? Потребуешь у семьи деньги за услуги, которые должны принести всем нам только радость? Ушам своим не верю. Я дал тебе в долг, что называется, от чистого сердца, разве не так?

Я хмуро кивнула, хоть отец говорил не совсем правду. Ему хотелось извлечь из этого дела выгоду, тогда как я действовала из желания помочь другу. Жаль, что папаша в этом случае оказался недальновидным предпринимателем, а я обманулась в мужчине – как всегда.

– Я ведь не потребовал, чтобы ты вернула деньги за учебу, когда понял, что ты не в состоянии найти толковую работу! – прогремел отец.

Едва слышный голосок в моей голове хотел было ответить: «Тебе гордиться мною надо, а не выдвигать требования», но этот тоненький писк заглушило ворчание проснувшейся совести. Если взглянуть на вещи отцовским взглядом, выходило, что я относилась к семье просто по-свински. Впрочем, чего я добилась в жизни? Безуспешно поработала в нескольких конторах, а теперь пыталась под вымышленным именем сделать дурацкую карьеру, которой грозил крах, потому что меня угораздило влюбиться в мужчину своей мечты… Получалось, что я стояла буквально в двух шагах от громкого разоблачения и скандала.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, однако не заплакала.

Нет, подумала я со злобой, «Агент-провокатор» не увидит моей истерики!

Отец подошел ближе и сказал, зловеще понизив голос:

– Хочу предупредить тебя еще кое о чем. Замечательно, что ты собралась-таки вернуть мне долг, но со своими подработками, будь добра, соблюдай осторожность.

Я остолбенела.

Продолжая смотреть мне в глаза, отец извлек что-то из кармана и сунул в мою руку.

– Я дорожу своей репутацией, Мелисса! Если еще раз увижу, что ты используешь мою квартиру как публичный дом, не знаю, что с тобой сделаю! – прошипел он.

Я взглянула на кусочек ткани в своей руке. Белый носовой платок из хлопчатобумажной ткани.

Я нахмурилась, соображая, откуда он взялся. И внезапно вспомнила. Это был платок Джонатана: на первой и единственной встрече в отцовской квартире мой клиент вытирал им пролитый чай.

Я открыла рот, собираясь все объяснить, но отец не позволил мне этого сделать.

– Не пытайся выкручиваться,– с убийственной самоуверенностью, припасенной для неисправимых лгунов, велел он.– На этой неделе я был в квартире. Портье Джим осведомился, как идут дизайнерские работы. Я ничего не понял. Тогда он объяснил мне, что как-то раз в квартиру приезжала ты – якобы на встречу с дизайнером. Им оказался привлекательный американец. И не смей отрицать это! – ледяным тоном приказал он.– Одета в тот день ты была во всех смыслах как дорогостоящая проститутка.

Если принять во внимание наряды, которые сейчас откладывали для него, с оценкой моего внешнего вида он немного перегнул палку. Но вступать в пререкания у меня не было желания.

– Я возлагал на тебя такие большие надежды, Мелисса, а ты только и делаешь, что доставляешь мне неприятности.– Отец пытался окончательно запугать меня.– Моему терпению скоро настанет предел, имей в виду.

Я так больно закусила губу, что она онемела.

– А насчет чека,– тут отец, расправив плечи, заговорил тоном благовоспитанного джентльмена,– то чем скорее ты его выпишешь, тем лучше. Не в палатке же устраивать свадьбу Эмери. Ведь теперь подготовка помещения для торжества – на твоей совести. Если удастся собраться в приличной обстановке, то почувствуешь гордость. Это дороже каких-то там денег, правда?

Собрав все чувство собственного достоинства, какое только во мне оставалось, я ответила:

– Я делаю это ради Эмери, потому что люблю ее. И в отличие от тебя не устанавливаю на любовь цену.

С этими словами я повернулась, повесила на место вешалки с бельем и зашагала прочь, стараясь двигаться медленно.

Ехать в офис после всего, что случилось, я не могла, поэтому в состоянии какого-то полутранса отправилась куда глаза глядят. К своему удивлению, вскоре я очутилась перед собственной парадной дверью, украшенной цветами.

Я прошла в пустую квартиру, легла на кровать лицом вниз и почувствовала себя совершенно несчастной двенадцатилетней девчонкой. Сил не было даже на то, чтобы поплакать.

Не знаю, как долго я пролежала без движения. Казалось, отец выпил из меня всю энергию, превратив в безвольное нечто.

Но вот послышался стук входной двери – вернулся с работы Нельсон.

– Мел? – крикнул он, кладя ключи и портфель на стол.

Нельсон во мне тоже больше не нуждался, потому что нашел себе новую неудачницу.

Неудачницу, в которую не сегодня-завтра мог влюбиться.

– Мел? Ты что, в ванной?

Никому я не нужна. И остаток жизни мне следовало посвятить организации свадеб для более привлекательных, более желанных женщин.

– Мел?

Нельсон стукнул в дверь и сразу открыл ее. Я не нашла в себе сил даже на то, чтобы поднять голову.

– О нет, Мелисса! – пробормотал он, садясь рядом со мной на край кровати.– Что случилось?

По-прежнему не двигаясь, я заставила себя сказать трагическим шепотом:

– Папа.

Потом:

– Деньги.

Нельсон коротко вздохнул.

– Понятно. Вставай.

– Не могу.

Пусть способ, которым Нельсону удалось вернуть меня к жизни, останется нашим секретом. Скажу лишь, что вскоре я уже сидела в кухне у стола, а передо мной лежал отрезанный Нельсоном большой кусок морковного пирога. Я с несчастным видом ковыряла в нем ложечкой.

– Ешь,– велел Нельсон.– Где твоя чековая книжка?

– В сумке.

Нельсон принес книжку и положил ее на стол.

– Выпиши своему долбаному папаше чек,– сказал он.– Отдай ему эти проклятые деньги. Заработаешь еще.

– Не знаю, хочу ли все еще работать,– пробормотала я. По моим щекам потекли слезы.– По-моему, нет…

Мой голос сорвался, но в голове прозвучало окончание фразы: «Чтобы, не дай бог, снова в кого-нибудь не влюбиться».

– Ради всего святого, Мел! Опять ты плачешь! Ты никогда такой не была.– Нельсон порылся в карманах.– Ну вот, и платка нет.

Он снова заглянул в мою сумку и достал платок Джонатана.

– Возьми вот, а то ты стала похожа на убитую горем панду.

– Спасибо.

Я уткнулась носом в кусочек хлопчатобумажной ткани, почувствовала едва уловимый запах «Крида» и снова расклеилась.

– На,– сказал Нельсон.– Ты уронила.

Он протянул мне заколку для волос – золотую с красным виниловым цветком, от Шанель. Я шмыгнула носом и в изумлении уставилась на вещицу.

– Что это?

– Выпало из платка,– объяснил Нельсон.– Штучка-то совсем не в твоем стиле, ты уж прости.

– Это не мое! – воскликнула я, вертя заколку в руках.– Я такие и позволить-то себе не могу!

Нельсон взглянул на меня с подозрением.

– Ты что, украла ее? – спросил он строго.– Превращаешься в одну из тех старых дев, которые начинают с воровства журналов для невест, а заканчивают хищением младенцев?

– Нет.

Я не отрывала от заколки глаз. Очевидно, отец тоже нашел ее в своей квартире.

Почему мне казалось, что я ее уже где-то видела?

И тут до меня дошло.

Именно такая заколка была в волосах Бобси Паркин в тот день, когда я встретила ее в ресторане.