"Свора - Зов крови" - читать интересную книгу автора (Колесникова Юлия)

Глава 14. Дикая охота

Не помню, когда я так ожидала выходных — назревала поездка в Серые леса, и старшеклассники становились столь же нетерпимыми к науке, как и мы с Бет. Она чуть ли не дни в календаре зачеркивала, а я, как только осталось пережить еще один день, стала наоборот нервничать. Желудок скручивало будто бы в преддверье чего-то плохого. Но это было просто объяснить — для того, чтобы проконтролировать, не будет ли за нами в лесу кто-то следить, Прат и Грем должны будут за нами прогуляться.

Хорошо, что этого не знала Ева, она могла бы впасть в коматоз из-за внезапного появления своих кавалеров. Насколько я поняла из ее разговоров, теперь она избегала обоих, и вот это было очень странно, учитывая их пылкое… мгх… соединение с Гремом, после которого я очень надеялась, они будут вместе.

В Еве самым интересным было то, как иногда ее прорывало на разговор. Я слушала ее и диву давалась, словно мне открывался совершенно незнакомый человек. Хотя если учесть, то, что я видела между ней и Гремом, оно-то было и понятно — теперь Ева должна почувствовать себя старше.

И меня так и подмывало спросить, что она после всего этого думает, особенно если Грем стал не просто настойчив, а я бы даже сказала, просто агрессивен. Он почти преследовал Еву, и хорошо что этого еще не замечали в городе, наверное, потому что Грем все же был осторожен, а вот у нас дома он, не таясь, время от времени загонял ее то в угол, то куда-нибудь за гараж. Улавливая такое колебание воздуха, я понятное дело тут же смывалась, не желая стать ментальной очевидицей, очередного Евиного провала. С ним она была холодна, а вот с Пратом, так вообще почти не общалась. Я не совсем понимала, что за игру она затеяла, по крайней мере, они с Гремом разобрались в том, что нужны друг другу, когда они еще и сойдутся, я буду самой счастливой в этом маленьком мирке, нашего городка.

Конечно же подробностями того дня Ева со мной не поделилась (знала бы она, что я это все видела!), но рассказала, что лед между ними тронулся. Прат же считал, что это Грем уже тронулся, и Ева вместе с ним — еще бы, как она могла только отказаться от такого красавца как он. Я почти всю эту неделю с ним не говорила, впрочем, как и все в доме. Моими усилиями родителям стало известно о том, что делал Прат, и я подозревала, что скоро его точно накажут, а иначе и нельзя было назвать меры, которые родители должны были предпринять относительно него. Прат все еще не вырос из детского возраста, и поступать с ним нужно было соответствующе.

Он же не был удивлен, и даже пару дней в доме не было слышно его глупых сальных шуток, но Прат быстро отошел от сожалений — нас же с Калебом это больше не касалось. Пока что он был в поиске новых приключений, особенно когда понял, что и с Евой тоже ничего не выйдет.

Школа вдруг неожиданно стала интересным местом. Сеттервин, которая неожиданно возомнила себя королевой школы, действовала нам с Бет на нервы, и я уже довольно серьезно рассматривала варианты, что ей займется Прат, но сводить их ближе это было слишком жестоко даже для такой как она. Приходилось игнорировать подлые сплетни, которые снова начали ползти по школе. Единственным утешением было то, что Сеттервин клепала в день по новой сплетне и не только про нас, а про всех по чуть-чуть, и этому уже почти не удивлялись.

Но все равно на ланчах мне приходилось сдерживать Бет, особенно когда она грозилась заставить Сеттервин съесть упаковку от сока, а то и вылить ей этот сок для начала на голову. Я живописно представляла себе эту картину, и мне хотелось бы увидеть подобное вживую, но я знала, что об таких как Сеттервин марать свои руки себе дороже. Раз или два, я умышленно проникала в сознание Сеттервин, и вынимала перед ее мысленным взором постыдные моменты, и тогда та, чуть ли не с визгом убегала прочь. Это было жалкое зрелище, и я более не смела так поступать. Все-таки кто я такая, чтобы безнаказанно лазить по чужим сознаниям. Но наказание было — после таких вылазок оставалась головная боль.

Прат еще несколько дней решил посвятить тренировкам со мной, он рассказал мне о том, как проще всего общаться с другими ментально, но пробовала я это не на нем, а на всех остальных. Получалось хорошо, но головня боль оставалась самым верным сдерживающим средством от попыток развиться.

Мы с разгромным счетом обыграли Лутонскую команду девочек по волейболу, а также побывали на матче команды Теренса, против Лондонской школы. И кроме всего этого я усердно читала, и писала не только рецензии к тем книгам, что мне давала мисс Крат, но также писала на них краткие эссе, рассказики. Калеб с удовольствием перечитывал книги по моему списку, и нашел интересный способ помочь мне в подготовке, так как по каждой книге мисс Крат, делала для меня контрольную работу.

Его память была намного лучше моей, и потому он с особенной четкостью помнил разные детали, о которых и расспрашивал меня. Перечитав Хемингуэя, я взялась вновь за Моема, и к тому же с большим удовольствием — он был моим любимым автором. С ним было легче всего, так как я читала его летом, потом была Виржиния Вулф, и я впервые столкнулась с произведениями, которые не были так просты, как те, что я читала до этого.

Но и здесь Калеб не остался в стороне, он лучше понимал символизм ее произведений, так как было время, когда его мать, Патриция захватывалась ее романами.

Как и обещал, Калеб брал меня всю неделю на пленер, но к тому времени как мы попадали на природу, начинало темнеть, и свои рисунки я заканчивала уже в машине. Их то и рисунками назвать было сложно, так наброски, но Калеб подталкивал меня делать как можно больше таких набросков. Между нами больше не было Прата и его странных планов, и потому установилась гармония, такая, что была между нами на острове.

Близнецы активно принялись бегать по дому, Соня заговорила не хуже брата, и как я подозревала, не делала этого раньше просто из лени. Мое имя она говорила полностью, даже не глотая буквы, а вот имена остальных подлежали такому же сокращению, как и у Рики.

В пятницу мы взяли их с собой на пленер, но побегав вокруг нас, свалив все мои краски, кисточки, поломав несколько карандашей, они заснули.

Наконец пришла суббота, такой долгожданный день. Я еще с вечера приготовила себе одежду, и поэтому сборы с утра у меня заняли мало времени. Я больше чем обычно провела времени перед зеркалом в ванной, чтобы немного подкраситься, и завить волосы, но как оказалось, завивала их совершенно напрасно — не смотря на отсутствие дождя, на улице было сыро. О чем радостно сообщил мне Прат, увидев в кухне. Он только что пришел с улицы, ему нравилось создавать у сестер Стоутон впечатление, что он занимается спортом. Он точно понимал, что они разнесут такую новость по всему городу, а может даже и Лутону, и тогда отбоя от женщин снова не будет. С того времени как он ездил за Евой в Лутон местные одинокие девушки и женщины оставили его и моих родителей в покое.

Терцо на это сказал однозначно, чем немало меня рассмешил:

— Все хохоришся, а ведь уже не мальчик.

Никогда не думала, что напоминание о возрасте, так заденет Прата. Я ела молча, пряча улыбку за тарелкой и кружкой с чаем, но он все же заметил.

— Я не слишком и старше твоего возлюбленного, — надменно бросил он мне, уходя с кухни.

— Ха!

Теперь я вовсе не пасовала перед Пратом. Я все еще старалась его простить за то, что манипулировал мною, и чувствами Калеба, просто чтобы развлечься.

Ева заехала за мной вовремя, и в машине уже ждал Калеб. Мы договорились, что поедем одной машиной, к тому же, минивен был для этого очень удобен.

Я, улыбаясь, села на сидение и первым делом поцеловала Калеба. Только после этого, можно было поверить, что день начался, и я еще не сплю.

— Не забывайте, что кроме вас тут еще есть люди, — проворчала Ева, а я едва смогла удержаться, и не напомнить о ее ночи с Гремом, но вовремя спохватилась.

Сегодня Калеб изменил своему дресс-коду, одев вместо джинсов и гольфа, милитари штаны, подобные моим, старую футболку с рисунком в стиле граффити, и куртку на пристежном меху, спускающуюся до колен. Я почти не отставала от него, моя одежда была почти такой же минималисткой, только вместо футболки я надела теплый батник, и куртку застегнула до самого горла, да еще замотала на шее шарф, связанный для меня Самюель еще прошлой осенью.

Ева, как я заметила по ее верхней части туловища, тоже была в пальто, но стеганом и без капюшона, да еще в старых потертых джинсах, так как не сомневалась, что по такой слякоти непременно упадет — при ее росте она бывала довольно неуклюжей.

Теренс и Бет, сонных и еще весьма раздражительных мы подобрали возле дома Бет. Теренс был полностью в камуфляжной форме, словно мы собирались на охоту, Бет же оделась как всегда, изменив только сапожкам на каблуках, сменив их на более удобные кроссовки. Она не была законченной модницей, и в ее одежде все же присутствовал здравый смысл, но мне будет очень интересно посмотреть, как она будет лазить по скалам в этих супер-обтягивающих джинсах. И по этому поводу ее всю дорогу донимал Теренс. Мы же делали с Калебом вид, что дремлем.

На выезде из городка собралось несколько десятков машин и один большой школьный автобус, я без особой радости увидела мистера Чана, учителя физики и астрономии, а также нашу биологичку, которую девочкам разрешалось называть по имени — Стар. Она была еще не очень старой, даже привлекательной, но мистер Чан так и не велся на ее знаки внимания, по крайней мере, Сеттервин всех в этом убеждала. А лично мне было наплевать, Стар была прекрасным учителем, и что она делала в свое свободное время, ни меня, ни Сеттервин не касалось.

Когда мы все же смогли выехать, потому что мистер Чан записывал всех кто едет на эту вылазку, присоединилось еще трое учителей — физкультурник мистер Дейтон, мисс Крат. А также директор, которого я впервые увидела не в красивом деловом костюме, а в простом рыбацком, в подобии такого костюма, Грем и Терцо ходили охотиться, делая вид, что идут рыбачить. И что было смешнее всего, на штанах директора, как в прошлом году у Терцо, виднелись полоски от глажки — он выгладил на старых заношенных штанах стрелки.

Я указала на это Калебу, и он мягко улыбнувшись, объяснил:

— Его жена видимо считает, что директор в любой одежде должен выглядеть презентабельно.

И не смотря на то, что мне было весело с друзьями, я не могла не думать, что где-то там за деревьями за нами следуют Прат и Грем. Не знаю, но почему-то это меня тревожило. Бывали минуты, что замечая за окном тени, я чуть ли не подскакивала на месте, боясь что они подошли к нам слишком близко.

— Для чего это? — я прошептала Калебу на ухо как можно тише, стараясь тем самым скрыть свое волнение.

— Очень много людей, — тихо отозвался он, но нас и так никто не слушал: Ева следила за дорогой. А Теренс и Бет что устроились спереди вместе с ней, никак не могли решиться на которой радиостанции остановить свой выбор. — Они могут захотеть, присмотреть себе кого-то, Грем же хочет понаблюдать за ними. Если это Свора, то понятно будет по их поведению, а если Бешеные, то он тоже тут же поймет.

— Бешеные? — переспросила я, потому как раньше не слышала этого термина.

Калеб провел пальцем по моей скуле, и улыбнулся. Я тяжело вздохнула, понимая, что не дождусь ответа, и что главное после его прикосновения меня это не так уж и волнует.

— Расскажу вечером, а сегодня наслаждайся своей поездкой, вы ведь все ее так ждали.

Как только мы приехали на место, я поняла, что бывала тут один раз, так как эта часть леса не принадлежала той части земли, что купил себе Терри. После краткой лекции, нам дали волю гулять и все же не отдаляться от своих. Чему все тут же и последовали.

Все было хорошо, все было чудесно. Калеб и я, держась за руки под завистливые взгляды других девушек, передвигались по лесу. Спереди шли Теренс и Бет, уже повеселевшие и окончательно проснувшиеся, позади плелась Ева, подбирая с земли, еще сохранившиеся ромашки. Время от времени выглядывало солнце, но не так чтобы это могло напугать нас с Калебом.

Так мы вышли к ручейку. Через этот ручеек-канаву был перекинут мост, которого я не видела в мои прежние приезды сюда. Калеб заметив мой странствующий взгляд вдоль этой конструкции, тут же заговорил.

— Ему лет сто, не меньше. Видишь — ни каких тросов или мощных балок. Его строили местные жители своими руками. Деревья для древесины срубали на месте. Инструменты одалживали у Лутонских властей.

— Он красивый, — сказала я, понимая, что это прозвучит странно в ответ на его лекцию по истории местности. Стараясь не смотреть на Калеба, я повернулась к мосту.

— Тебя что-то тревожит? — Калеб тут же подступил ближе, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы вовремя захлопнуть свое расслабленное сознание от вторжения мыслей и ощущений Калеба.

Считывать его сознание, было одним из самых запрещенных действий для меня. И вовсе не по какой-то этике, а потому, что я любила его и не считала себя в праве так поступать.

Но у Калеба были совершенно другие принципы. Он как обычно взял меня за кисть, и немного приподняв рукав, оголил запястье, и так замер на несколько длинных минут. Мне всегда казалось, что в этом его движении было что-то необъяснимо торжественное.

— Ты опять переживаешь из-за присутствия Грема и Прата, — констатировал он, — как я еще могу тебе объяснить, что они тут просто для подстраховки, и для того чтобы Грем убедился в каких-то своих расчетах, о которых он говорил с Вунвортом.

Я покачала головой, мол не бери к вниманию, но Калеба это не обмануло. Когда рядом не оказалось никого, он встал и одним легким и плавным прыжком перемахнул реку и поднялся к водопаду, которого я раньше не замечала, хотя могла бы и догадаться по звуку, а оттуда принес за раз несколько скользких камней.

Так мы сделали нехитрый костер, и часок другой вместе с остальными просидели возле него. Прекрасный день неумолимо темнел, на небе начали сгущаться почти снежные тучи, хотя по прогнозу погоды, должна была пройти всего лишь гроза. Когда все начали собираться к нам подошел мистер Чан.

— Вы на своей машине, — говорил он исключительно с Калебом, и как мне шепнула на ухо Бет, потому что Калеб был его любимым учеником.

— Да, сер, — вежливо отозвался Калеб. Его голос был учтив, и я отметила, что он всегда бывал таким, когда говорил со старшими, хотя если так подумать, он был старше мистера Чана лет на 40. Но воспитание не позволяло ему вести себя иначе.

— Тогда потушите костер, потому как мы бы хотели собрать еще тех, кто едет в автобусе, — под словом «мы» мистер Чан очевидно подразумевал остальных учителей.

Нам было не сложно, потому Калеб и согласился, для начала мы немного пособирали за собой мусор, тот, что не подобрали учителя, а уже потом, хотели затушить костер.

Внезапно меня замутило, перед глазами поплыло. Я выпрямилась и осторожно прислонилась к соседнему дереву.

Волк!

Я задышала медленнее, Калеб внимательно смотрел на меня но я ничего не могла объяснить, будто бы подглядывая, я не желая того сама пробиралась в чужое сознание, так внезапно, что чуть не теряла нить со своим сознанием. Картинки урывками появлялись перед глазами пока я всецело не начала думать вместе с чужаком…

Волк, с красными глазами идет в темноте по следу. Вот он замедлил шаг, остановился, неподвижно постоял, поднял морду и принюхался. Нас он увидел, но остановился, его заинтересовали Бет и Теренс, а может от страха мне так лишь показалось.

Горящие глаза…

Калеб не сказал мне ни слова, совершенно ничего. Он действовал молниеносно. Ни тени сомнения, он оттолкнул меня, отчего я вернулась в себя, снова смотря на все своими глазами, и бросился на волка, так быстро, что вряд ли наши друзья это заметили. Я хотела было подбежать к Еве, но дорогу мне преградил еще один волк, и тогда оглядевшись, я поняла, что меня и Еву окружают, отрезая от Калеба. Еще двое накинулись на Бет и Теренса, но я перестала волноваться за них, когда одна серо-сребристая тень метнулась на Еву, так же быстро, как и он, я схватила горящее полено и не думая о себе, набросилась на волка, совершенно забыв о страхе.

«Дура, глупая смертная дура», — въедливо пронеслось в моей голове, но я не остановилась, волк взвыл от боли, когда искры попали на морду и глаза. В любое другое время, мне стало бы жаль животное, только не теперь, когда жизнь моей подруги зависела от этого. Почему-то другой волк со странным спокойствием наблюдал со стороны за тем, что происходит, и, остановившись на миг, я увидела его глаза, не глаза животного, но человека. Воспользовавшись моей заминкой, раненое животное с еще большим усердием бросилось к Еве, и тогда я напугалась в полную силу, это поведение не было инстинктивным, волк действовал, будто по приказу. Я остановилась как вкопанная, будто в замедленной съемке наблюдая за тем как Калеб разбросал и, по всей видимости, убил волков напавших на Бет с Теренсом, и поспешил к Еве. Она истекала кровью, и ее лицо от страха напомнило маску, но до меня все еще не доходила какая-то важная вещь, от которой мой мозг плохо соображал. Я в исступлении повернулась к вожаку волков и посмотрела в его глаза горящие ненавистью и болью.

«Что ты натворил?» — взмолилась я, посылая к нему импульс и свою волю к его мыслям, так как учил меня Прат, и чуть не потеряла сознание когда увидела что он понял.

Было страшно видеть сознание и страх на морде волка с умными человеческими глазами.

«Ты не простой человек, а мы выбрали не тех…» — мелькнуло в моей голове, и я упала на колени от боли пронзившей меня от этих злых непонятных слов. И тут я поняла, что мыслю уже не как Рейн, а как он — вожак, собрат. Я оглядела своих собратьев, но, ни боль, ни что не могли меня удержать здесь, мы сделали, что должны были, жаль подружка вампира не станет нашей. Такой прекрасный экземпляр…

И все вдруг исчезло, когда чьи-то грубые и настойчивые руки растормошили меня, заставляя вернуть сознание в свое тело. Первым что я увидели, были серебристо-серые глаза Калеба полные страха и отчаяния. Он порывисто обнял меня и принялся оглядывать всю с ног до головы, я отчужденно видела, как он морщится и сглатывает от запаха моей крови с опаленных и израненных рук, но никак не могла, ни чего сказать, будто бы мое горло разучилось выдавать звуки. Видя мое полное отсутствие реакции, он немного растормошил меня и что-то сказал, но я не поняла, могла лишь видеть, как его взгляд становится виноватым. Видя, как его рука поднялась в воздухе, и приближается, я чувствовала себя так, будто вовсе не присутствую здесь. Но пощечина вышла настолько сильной, что я не просто пришла в себя, а заголосила:

— Ты сдурел?!!!

У Калеба на лице проскользнула такая мрачная улыбка, что мышцы на моем горле свело судорогой. Он закрывал своей спиной от меня поляну и, видя его страшные глаза, налитые болью, испугалась.

— Что со всеми?

Калеб молчал. Никогда еще его молчание не было таким красноречивым и одновременно страшным. Все что я могла сейчас, это лишь бормотать глухое — нет, нет, нет…

Я вырвалась из его рук и кинулась к Еве, она уже почти не дышала, кровь хлестала из шеи, отовсюду заливала ее одежду, лицо, глаза стали почти стеклянными.

Я просто не могла подняться и подойти к Теренсу, и Бет уже зная, что меня ждет: кровь. Мысль страшная и болезненная, но спасительная пришла так внезапно, как и Калеб, вихрем оказавшийся рядом.

— Ты должен, — я еще никогда прежде не говорила с такой твердостью, — Бет и Теренс, тоже, помоги им, они наши друзья…

Калеб опустился рядом со мной на колени и опустошенно отозвался:

— Им не нужно, только Ева.

Я в недоумении оглянулась и увидела как двое моих друзей окровавленные и искалеченные рыдают, обняв друг друга, мне хотелось бежать к ним, но не сейчас, я видела, что Ева умирает… ее дыхание, уже почти не доносилось… глаза смотрели на нас безжизненно и непонимающе.

— Чего ты ждешь? — взорвалась я на Калеба, отчаянно заламывая руки, но он смотрел на меня спокойно с горькой старостью в глазах.

— Она меня не простит за это…

Я зарыдала, понимая, как близко Калеб может быть к правде, но вампиром или нет, Ева должна жить. Он обнял меня, страстно и болезненно все понимая из моего страдания.

— Уходи и забери Теренса и Бет, я не знаю смогу ли удержаться, — он порывисто поцеловал меня и оттолкнул. Дважды говорить мне не нужно было. Я полностью пришла в себя, а может, сработал инстинкт самосохранения, еще никогда раньше я не была такой собранной и холоднокровной. Я побежала к друзьям и заставила их подняться на ноги, еще толком не соображающих, но видимо моя агрессия и страх перед новой опасностью заставил их пойти за мной, возможно, они просто еще не могли ничего спрашивать, а только крепко вцепившись друг в друга следовали за мной.

Когда нас увидели другие, я впервые вспомнила, что мы здесь были не одни, и сразу же поняла, что волки побывали и здесь, но настолько сильно пострадавших как трое моих друзей не было. Сразу подбежало несколько учеников накидывая одеяла, кто-то дал мне в руки стакан с чем-то и машинально выпив его я подавилась, понимая, что это алкоголь, но выпила его, жадно чувствуя как тепло от спиртного заставляет мое тело расслабится.

— Где Калеб и Ева, — обратился ко мне один из учителей которого я, безусловно, знала, но имени сейчас вспомнить не могла. Я кивнула головой в чащу, откуда мы пришли и поняла, что сделала глупость — ведь там был сейчас Калеб и Ева. Но внезапно Калеб вышел из леса один, как и мы в крови, и хотя я знала, что не в своей, мое сердце болезненно сжалось. Евы с ним не было. Тот же учитель что расспрашивал меня, кинулся к нему, наверняка желая знать то же что и все. То же что и я.

— Кажется, волки утащили ее с собой, я не знаю… но ее там нет.

Его голос звучал искренне и убедительно, в то же время Калеб выглядел таким же удивленным и осоловевшим, как и мы. И когда учитель бросился в лес, я действительно поняла, что Евы там нет. Я попробовала сосредоточиться, но от усталости и перенапряжения смогла прочесть в голове Калеба лишь «Грем», и этого было достаточно, не знаю как, но Калеб сделал все что нужно и связался с Гремом, а кто-то из них двоих замел следы. Теперь я могла расслабиться и упасть в объятья Калеба, совершенно не о чем ни думая и хоть я понимала, что его все еще что-то тревожит, позволила себе ни о чем не задумываться. Я безучастно смотрела, как из леса вернулся учитель растерянный и начал звонить по телефону, отчаянно жестикулируя и крича. Я понимала некоторые слова, но их суть до меня не доходила. Я не сопротивлялась, когда Калеб, подняв меня на руки, отнес в машину Евы — просторный минивен, и, ненадолго оставив, ушел, кажется, на мгновенье я отключилась, потому что внезапно рядом оказались Бет и Теренс, а другой учитель, кажется мистер Дейтон, строго осмотрев Калеба, разрешил ему нас увезти. Только вот куда?

Я снова заснула, или задремала, в моей голове начали мелькать картинки волка бегущего через лес злобно поскуливающего, я знала, что не хочу знать его мысли, но мне было просто необходимо узнать их, чтобы понять что случилось….

«Дрек перестарался, вот и поплатился», думала я теперь уже мыслями волка, «зато двое других сделали все как нужно, но плата слишком велика за двоих новых членов семьи трое опытных волков, нужно было остановится, когда мы услышали запах вампира, но соблазн убить его был так велик… волчица меня не пощадит». Я чествовала, что он сожалел о смерти своих соплеменников, но ему не хотелось долго их оплакивать, ведь он не был к ним привязан, всегда нужно быть умнее, они же умными не оказались. «Жаль мы не смогли заполучить девчонку, такой прекрасный образец, чудесная талантливая самка, а ведь пока еще только человек, и к ней теперь не подобраться, запах вампира был на ней, больше чем на других. Видимо его пара. Вот чего бы волчице хотелось видеть в своей стае, безусловно, стоит постараться подобраться к девушке, если конечно вампир не захочет подарить ей свое бессмертие. Но я все равно попытаюсь….»

Машину занесло на кочках, и легонько стукнувшись об стекло, я очнулась. Калеб не отрываясь от дороги, обернулся ко мне проверить все ли в порядке, я же еле удержалась на месте, чтобы не обнять его, но побоялась, на мне было слишком много крови. Я смогла лишь глазами выразить ему все что хотела сейчас сделать и сказать, Калеб глухо зарычал и отвернулся, но я знала что он хочет того же. Сегодня я поняла, как это, когда он всегда переживал за меня, сердце мое сжалось, когда я вспомнила, как он боролся с волками, пусть я понимала что он сильнее их, но все же,… наверное, невозможно любить сильнее, чем я сейчас любила его.

Тихий вдох сбоку отвлек меня от Калеба. Бет спала в объятьях Теренса, но его глаза были открыты. Видимо он еще плохо соображал, смотрел вперед отстраненно, совершенно не замечая меня и судорожно цеплялся за Бет, безусловно, самое ценное, что у него было. Но я видела, ему становится хуже, его начинало лихорадить, руки тряслись и перебегали нервной судорогой, а лицо дергалось будто бы ему больно, но не настолько, чтобы он пришел в себя.

— Что с ним? — я и не поняла как прошептала это, но Калеб посмотрел на меня задумчиво, с плохо скрываемым переживанием. Я не сразу поняла, что Калеб испуган, и от этого испугалась и сама, и страх мой стал еще хуже, когда я заметила что и Бет начало трясти. Она просто пылала, лицо ее горело и по нему сбегал пот. Я могла лишь смотреть, а страх и понимание тонкой ледяной струйкой ползли по моему позвоночнику.

— Волки их чем-то заразили… — выдохнула ошеломленно я, и обратила свои испуганные глаза к Калебу, надеясь, что он опровергнет мою догадку. Но его глаза были безжалостны и холодны. Он упрямо молчал несколько долгих мгновений, а когда заговорил, его слова заставили меня задохнутся:

— Они не волки…

«Не волки», — эхом отозвалось в моей голове и тогда все встало на места. Но мой воспаленный и утомленный мозг просто не хотел сейчас воспринимать эту информацию, но напоследок, перед тем как отключится, я еще смогла спросить:

— Как же теперь Ева?

— Для всех от сегодняшнего дня Ева мертва…

«Да, Ева теперь для всех мертва, но не для нас», — отупев от усталости, подумала я. И наконец, поддалась спасительной темноте.

В сознание я возвращалась рывками, свет…голоса…шаги…усталый смех…темнота… Тени, смех, шаги…и Калеб был здесь, со мной, я чувствовала… снова свет просиял передо мной, и я поняла, что это не просто свет, а врачебный фонарик, который водят перед моими глазами. Наконец я смогла сфокусироваться на нем, морщась от боли пред светом, а потом посмотреть на знакомого мне уже врача. Где я видела его раньше, не могла понять, но точно знала, что он врач, потом очертания комнаты начали более четко вырисовываться передо мной, рядом стоял Калеб с отрешенным лицом, около него мой отец, но не было мамы и сейчас меня это волновало больше всего. Я проигнорировала какой-то вопрос врача и прошептала:

— Мама?

Вышло тихо и хрипло, но Калеб понял меня и отозвался достаточно громко чтобы я услышала:

— С Гремом.

Даже в своем болезненном, застывшем состоянии я поняла, что это как-то связано с моей кровью, ее жаждой и Евой, но объединить в четкую мысль не могла, пока что. Осознанность приходила ко мне постепенно, наконец-то я обратила внимание на врача и его подрагивающий нос, видимо от того что он мне что-то говорил.

— …У тебя шок, но скоро все будет в порядке… ничего не болит?

Я затихла на секунду задумавшись, болит ли что-то? Но боли не было, и я отрицательно покачала головой. Врач нахмурился.

— Шок еще не прошел, поэтому тебе не больно, но когда станет, ты должна сказать — у тебя серьезные ожоги.

Я качнула головой, хотя смысл его озабоченных слов не совсем дошел до меня. Я могла лишь смотреть на озабоченные лица отца и Калеба. Заметив это, врач видимо подумал, что я хочу побыть с ними наедине и, выходя, бросил отцу:

— Профессор не больше пяти минут, она все еще не в себе.

— Конечно, — не стал спорить Терцо, и когда врач вышел просто сел рядом ничего не говоря. Я потянулась к нему, и когда он обнял меня, расплакалась. Я начинала все понимать, и страх что заставлял действовать меня в лесу рационально, наконец, нашел выход. Я разрыдалась так, что не могла успокоиться, видимо Калеба это испугало и по его зову, в палате появилась медсестра, она покрутила что-то на моей капельнице и через несколько мгновений, мне стало спокойней, я даже не успела посмотреть на Калеба, а темнота вновь завладела мной.

В следующий раз я проснулась ночью. Моя голова была ясна и свежа после сна, зуд и жжение в руке заставили меня посмотреть на повязки от кисти до локтей, и боль все нарастала по мере того как я отходила от сна. Ожоги, вспомнила я, и хоть боль становилось все тяжелее игнорировать, я поднялась с кровати, порадовавшись, что с меня сняли капельницу, и направилась в коридор. В больнице было тихо, ничто не нарушало ночной покой, и я беспрепятственно пошла по коридору, до конца не понимая куда иду. Меня немного тревожило, почему со мной не было Калеба, но догадывалась что сейчас он нужнее в другом месте, а мне ничего не грозит. Проходя мимо одной из палат я увидела родителей Бет склонившихся друг к другу и видимо уснувших, сморенных тяжелым днем, или днями, я не знала который час и сколько времени прошло с того происшествия в лесу. Как странно как горе сближает. Со слов Бет я знала, что сейчас родители находились на грани развода, и чуть не заплакала, увидев заснувшую, склонившуюся к кровати Бет, ее сестру Грейс, в пальто, а рядом чемодан, брошенный в угол, видимо она была прямо с самолета. Странно было видеть ее здесь, всегда такую занятую и раздражительную когда Бет о чем-либо ее просила. Видимо и она не догадывалась, как любит свою сестру.

Я прошла в палату подруги ни кем не замеченная и, не потревожив сон родителей и сестры Бет. Когда я подошла ближе к изголовью, то просто ужаснулась — такой Бет выглядел истерзанной, больной и усталой. Лихорадка не спадала, кажется, ей было еще жарче, чем я помнила ее в машине. Лицо искажали судороги, так же как и руки, просто раньше этого я не замечала. Я хотела было потрогать ее лоб, как вдруг больничную тишину разорвали громкие разговоры, споры и шаги. Несколько человек приближались к этой палате, и я так и не смогла двинуться с места, так как была еще слишком слаба, чтобы реагировать быстро. Я не боялась, и отчаянно хотела знать, что случилось. От громких звуков проснулась родня Бет, и Грейс усталыми и осоловевшими глазами тупо уставилась на меня, видимо не узнав. Вдруг сознание резко вернулась к ней и, испугавшись, она подскочила на кресле и бросилась к сестре с криком ужаса:

— Что-то случилось? Ей хуже?

Я стала успокаивать Грейс, и подумала, что сейчас нужно будет успокаивать еще и родителей Бет. Но меня спасли главврач и несколько человек в темных костюмах, вошедших в палату. Они замолчали и опешили, увидев меня в больничной рубашке стоящей около кровати Бет.

— Марш в свою палату, нечего бродить ночью по больнице, — в ужасе скомандовал врач.

Я скривилась настолько жалостливо, насколько позволяли мои ноющие мышцы лица:

— Я просто хотела знать, что с моими друзьями.

Один из незнакомцев окинул меня странным взглядом, и я подумала, что где-то его уже видела, но точно не в городе. Мы померились с ним глазами, и я поняла, что угрозы он мне не нес, также как и Бет.

— Теперь с твоими друзьями будет все хорошо, их забирают в специальную больницу, где есть все для того чтобы поднять их на ноги, — отозвался незнакомец, и я удивилась что он сказал поднять на ноги, а не вылечить. Вновь посмотрев на него, я поняла, что он все знает. Он знает, чем больны Бет и Теренс, и кем они становятся. Тогда я и вспомнила, что видела этого мужчину на фотографиях с Гремом, тот, что я встречала в Лутоне, его старый друг, военный врач Вунворт.

Родители Бет, окончательно проснувшись, сразу же потребовали объяснений, они переживали, что это какое-то экспериментальное лечение. Но Вунворт говорил с ними мягко и все терпеливо объяснял, а я же понимала что все это операция, разработанная моими родителями, Гремом и Калебом чтобы помочь нашим друзьям. Несомненно, в больнице никто не будет знать что делать, а я понимала, что Терцо уже воспользовался старыми связями, а Грем поговорил с всезнающим Вунвортом, и он наверняка объяснил, что же теперь происходит.

— Мы будем обязаны изолировать детей на военной базе, так как есть разновидность волчьего бешенства, что несет в себе опасность инфекционного заражения. К сожалению, на неделю все посещения будут запрещены, зато ровно через семь дней, максимум девять, я вам обещаю, дети будут дома, и вы сможете отпаивать их куриным бульоном. Но и вам придется пройти легкий курс терапии, что обезопасить вас, надеемся, что болезнь еще не достигла пика, когда переносится…

Я поморщилась от сухого и официального тона Вунворта, но понимала что так лучше, родители успокоились, ведь он обещал полное выздоровление. В больнице наверняка вообще ничего не могли толком сказать. За объяснениями Вунворта главврач совсем забыл обо мне, и я могла присутствовать при обсуждении, хотя и так знала, что буду в курсе всего намного больше, чем родители Бет. Поэтому, никем не замеченная, я выскользнула из палаты, чтобы найти Теренса.

Его палата шла следующая после Бет и его родители уже выскакивали на шум, видимо тоже разбуженные. Мать Теренса, Лив, увидев меня, остановилась, пропуская мужа и двоих сыновей. Она схватила меня за руку и встревожено потащила прочь причитая:

— Нельзя тебе еще вставать, завтра зайдешь к Теренсу.

Я подчинилась, понимая, что она тревожится не просто так, да и сил сопротивляться уже не было.

— Завтра Теренса уже не будет в больнице… — устало сказала я на ее слова, залезая на свою койку, и она, опешив села рядом.

— Как это? — удивилась она, совсем не воспринимая мои слова всерьез, видимо через мою усталость.

— Те люди, — ответила я, стараясь говорить, как можно более уверено, — из военной больницы, хотят забрать их на базу и лечить, говорят это разновидность волчьего бешенства, возможно заразного. Верьте им, это друг мистера Грема Гровера, он очень хороший врач.

Видимо я говорило достаточно серьезно и убедительно, так как ее лицо просияло, должно быть, она переживала, что болезнь может быть неизвестной или неизлечимой. Мать Теренса укрыла меня и обняла.

— Спи, и не тревожься.

Она еще несколько минут посидела возле меня, хотя я чувствовала, что ей не терпится поскорее поговорить с врачами. Я слышала, как она прошла к дверям и, выходя, закрыла их. Звуки из коридора стали почти не слышны, но теперь я совершенно не тревожилась, даже за Еву, мне казалось, то что случилось даже не страшно. Проваливаясь в сон, или пребывая на грани полудремы, вновь сама того нехотя я перенеслась своим сознанием в чужие мысли. Я смотрела чужими глазами на больничные окна и чуяла запах новых молодых волков, созревающих где-то там, в больничных палатах, и запах девушки, окутанной запахами уже двоих вампиров. Ситуация осложнялась. Один вампир не так страшно как два, а если их и еще больше, все планы на счет девушки придется отменить. Но риск и опасность, делали из нее более интересную жертву, чем раньше. Тело волка покрылось дрожью в предвкушении игры и разработки плана.

Он отступил в тень. Ему пора уходить.

Нарастающее беспокойство захватывало его все больше, вытесняя все другие чувства. Начинало светать и у него нет с собой одежды, чтобы принять человеческий облик, а на волков теперь наверняка объявят охоту. Он ведь слышал разговоры, что волк утащил девушку, и это наверняка испугало людей больше, чем само нападение. Это наверняка дело рук вампира, кто еще может быть так умен и расчетлив, чтобы, не марая своих рук, избавится от нас. Хотя они не откажут себе в удовольствии, поохотится на нас.

«Как все усложнялось,» — почти с мазохистским удовольствием подумал волк, и кинув еще раз удовлетворенный взгляд на больничные окна, побежал прочь…

Я резко подскочила на кровати от страха, я знала, кого выслеживал теперь волк, — меня. Волка захватила игра, и даже страх перед кланом вампиров теперь его не остановит. Я не знала, кем была Волчица, но, если раньше он переживал, что она скажет, то теперь не боялся ее. Возможно, он пообещал ей меня. Я поняла, что должна боятся, но почему-то не могла. Теперь я знала кто они эти странные волки, и кем станут Бет и Теренс, которые даже оборотнями останутся моими друзьями. Как странно, оборотни и вампиры, — в моей жизни не хватает лишь драконов и ведьм для полного набора неприятностей и странных сказочных существ.

Я откинулась на подушку, боясь засыпать, чтобы не увидеть или не услышать, чего-нибудь более пугающего, но усталость взяла свое, и сны меня в эту ночь не посещали.