"Обещай мне" - читать интересную книгу автора (Кобен Харлан)

Глава 5

Майрон приехал к Эли в семь часов.

Уайлдеры жили в Касселтоне — небольшом городке в пятнадцати милях от Ливингстона. Перед отъездом Майрон немало помучился со сборами. Побрызгаться ли одеколоном? Это решилось просто — никакого одеколона. Белые трусы в обтяжку или боксеры? Он выбрал нечто среднее — на коробке было написано «Шорты» — и остановился на сером цвете. Затем он натянул черную футболку, а поверх нее легкий рыжеватый пуловер, надел джинсы и стильные легкие кожаные мокасины из магазина Тода, где продавался нужный ему сорок шестой размер. В результате он добился желаемого — вид у него был не парадный, а очень приличный повседневный.

Эли открыла дверь — свет в комнатах был приглушен. На ней было черное платье с вырезом спереди, волосы убраны и заколоты сзади. Майрону это нравилось. Большинство мужчин предпочитают распущенные волосы, но Майрон любил, чтобы лицо было открыто.

Он долго смотрел на нее и наконец произнес:

— Нет слов!

— А еще хвастался своими способностями сделать женщине приятное.

— Я просто сдерживаюсь.

— Но зачем?

— Если я не буду держать себя в руках, то женщины просто начнут сразу раздеваться. Приходится себя сдерживать и усмирять.

— Тогда мне сильно повезло. Входи.

Раньше он никогда не проходил дальше передней. Эли направилась на кухню. Майрон почувствовал, как внутри у него все сжалось. На стене висели семейные фотографии, и он быстро пробежал по ним взглядом. По крайней мере на четырех был Кевин. Майрон не хотел задерживаться, но на одном снимке увидел Эрин. Они с отцом рыбачили. Она радостно улыбалась. Он попытался представить ее с такой же улыбкой у себя в подвале, но из этого ничего не вышло.

Он взглянул на Эли — по ее лицу пробежала тень.

— А что ты готовишь? — Он втянул носом воздух.

— Котлеты по-киевски.

— Пахнет замечательно!

— Ты не против, если мы сначала поговорим?

— Конечно.

Они прошли в гостиную. Майрон старался не нервничать. Он осмотрелся и заметил свадебную фотографию в рамке. На его взгляд, прическа у Эли на ней была слишком пышная, но, может, тогда так было модно. Он решил, что сейчас она гораздо привлекательнее. С некоторыми женщинами такое случается. Там была и фотография пяти мужчин в одинаковых смокингах и галстуках-бабочках. Наверное, шаферы. Эли перехватила его взгляд, подошла и взяла фотографию в руки.

— Это брат Кевина, — сказала она, показывая на второго мужчину справа.

Майрон кивнул.

— Остальные работали с Кевином в компании «Карсон Уилки». Они очень дружили.

— А они… — начал Кевин.

— Все погибли, — ответила она, не дожидаясь вопроса. — Все были женаты, у всех дети.

Неожиданно Майрон почувствовал себя так, будто все на него указывают пальцем.

— Ты ничего не должна объяснять, — сказал он.

— Должна, Майрон, должна.

Они сели.

— Когда Клэр решила нас познакомить, — начала она, — я просила ее, чтобы ты поднял вопрос об одиннадцатом сентября. Она тебе это передала?

— Да.

— Но ты его не поднял.

— А как ты это представляла? Привет, рад познакомиться, я слышал, вы остались вдовой после событий одиннадцатого сентября, а кухню какую предпочитаете — итальянскую или китайскую?

Эли кивнула:

— Справедливо.

Огромные напольные часы, стоявшие в углу, начали бить. Майрон задумался, откуда они у Эли, откуда у нее вообще все, что было в этом доме. Сколько вещей, принадлежавших Кевину, следили за ними сейчас? В его доме?

— Мы с Кевином начали встречаться, когда учились последний год в школе. Мы решили, что на первом курсе видеться не будем. Я поступила в Нью-Йоркский университет, а он должен был уехать в школу бизнеса Уортон Пенсильванского университета. Мы считали, что это было бы ответственным поступком и серьезной проверкой чувств. Но на День благодарения мы приехали домой, а когда увидели друг друга… — Она пожала плечами. — Я никогда не была с другим мужчиной. Никогда. Ну вот, я это и произнесла! Не знаю, правильно ли мы поступали или нет. Правда, странно? Мне кажется, что мы оба все постигали и всему учились вместе.

Майрон сидел не шевелясь. Эли была совсем рядом — их разделяло не больше фута. Он не знал, как сейчас правильно поступить, — его вечная проблема! Майрон подвинул руку поближе к ней — она взяла ее и сжала.

— Я не знаю, когда почувствовала, что могу снова встречаться. У меня на это ушло больше времени, чем у многих других вдов. Мы, конечно, обсуждаем это, в смысле — вдовы. Мы много говорим об этом. Но однажды я сказала себе, что, наверное, время пришло. Я сообщила об этом Клэр, и когда она предложила познакомить с тобой, знаешь, что подумала?

Майрон покачал головой.

— Мы с ним совсем не пара, но для разнообразия… Я подумала — это может звучать глупо, но, пожалуйста, помни, что я тебя тогда совсем не знала, — что ты вполне годишься для переходного периода.

— Переходного периода?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты был профессиональным спортсменом. У тебя наверняка было много женщин. Я подумала, что, возможно, ты вполне мог бы подойти. Чисто физически. А потом, впоследствии, я могу встретить кого-нибудь настоящего. Ты меня понимаешь?

— Думаю, что да, — ответил Майрон. — Твой интерес был связан с моим телом.

— Наверное.

— Я чувствую себя совсем дешевкой. Или приятно удивленным? Давай остановимся на «приятно удивленным».

Его слова заставили ее улыбнуться.

— Пожалуйста, не обижайся.

— Я не обижаюсь, — заверил он и добавил: — Негодяйка!

Она засмеялась — звук ее голоса был очень мелодичным.

— И что случилось с твоим планом? — поинтересовался он.

— Ты оказался совсем не таким, как я себе представляла.

— Это хорошо или плохо?

— Сама не знаю. Ты встречался с Джессикой Калвер. Я читала об этом в журнале «Пипл».

— Это правда.

— У вас были серьезные отношения?

— Да.

— Она замечательная писательница.

Майрон кивнул.

— И потрясающе красива.

— Это ты потрясающе красива.

— Не так, как она.

Он хотел возразить, но решил, что это будет звучать неубедительно.

— Когда ты впервые пригласил меня на свидание, я подумала, что твоим мотивом было… ну, не знаю, но что-то другое.

— Что именно?

— Мне очень не хочется в этом признаваться, но потеря мужа из-за событий одиннадцатого сентября вдруг придала мне какую-то особую, извращенную значимость.

Майрон понимал, что она имела в виду. Он помнил слова Уина о том, какая мысль приходит в голову первой при упоминании ее имени.

— И я решила — опять-таки не будучи знакома с тобой лично, но зная, что ты привлекательный мужчина, бывший спортсмен-профессионал, который встречается с женщинами, похожими на супермоделей, — что тебе просто интересно добавить меня к списку своих трофеев.

— Потому что ты осталась вдовой после теракта одиннадцатого сентября?

— Да.

— У тебя больное воображение.

— Не думаю.

— Нет?

— Я ведь уже объясняла. Эти вдовы вдруг стали модными. Люди, которые раньше меня просто не замечали, неожиданно захотели со мной познакомиться. И это происходит до сих пор. Примерно месяц назад я стала ходить играть в теннис в клубе. Так вот: одна из завсегдатаек — богатая и высокомерная особа, которая раньше в упор меня не замечала, — вдруг подходит ко мне и делает какашкино лицо.

— Какашкино лицо?

Эли показала, какое именно: надула губы, нахмурила лоб и заморгала глазами.

— Ты похожа на Дональда Трампа, на которого прыснули слезоточивым газом.

— Это и есть какашкино лицо. После смерти Кевина я вижу такое выражение постоянно. Я не жалуюсь. Это очень естественно. Но эта женщина с какашкиным лицом подходит ко мне, берет за руки, заглядывает в глаза с таким серьезным выражением, что мне хочется закричать, и при этом говорит: «Это вы Эли Уайлдер? О-о, я так давно хотела с вами познакомиться. Как вы?» Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

Эли посмотрела на него.

— Что?

— Ты стал ухажерской разновидностью какашкиного лица.

— Не понял?

— Ты не устаешь повторять, какая я красивая.

— Так и есть.

— Мы раньше встречались три раза.

Майрон промолчал.

— Тогда ты тоже считал меня красивой?

— Я стараюсь не думать о замужних женщинах в таком ключе.

— Ты хоть помнишь, где это было?

— Не уверен.

— А если бы я выглядела как Джессика Калвер, ты бы наверняка запомнил, даже если бы я была замужем.

Она ждала.

— Что ты хочешь от меня услышать, Эли?

— Ничего. Просто пора перестать воспринимать меня с какашкиным лицом. Не важно, почему ты начал встречаться со мной. Важно, почему ты здесь сейчас.

— Я могу это сделать?

— Сделать — что?

— Сказать, почему я здесь сейчас?

Эли с трудом проглотила слюну, впервые почувствовав себя неуверенно, и в знак согласия махнула рукой.

Он этим воспользовался.

— Я здесь потому, что ты мне очень нравишься. Потому, что, наверное, у меня действительно полная каша в голове. Я не исключаю, что в твоих словах о какашкином лице есть доля истины, но все дело в том, что я здесь потому, что не могу о тебе не думать. Я думаю о тебе постоянно и при этом обязательно глупо улыбаюсь. Вот так. — Настала его очередь продемонстрировать, что он имел в виду. — Теперь понятно, почему я здесь?

— Это, — отозвалась Эли, с трудом подавляя улыбку, — чудесный ответ.

Он хотел пошутить, но удержался. Вместе со зрелостью приходит сдержанность.

— Майрон?

— Да?

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Хочу, чтобы ты меня обнял. Хочу, чтобы ты отвел меня наверх и занялся со мной любовью. Я хочу, чтобы ты все это сделал, и ни на что не рассчитываю, потому что не питаю никаких иллюзий. У наших отношений может не быть будущего, если так захочу я или решишь ты. Но это не важно. Я не хрупкая и не стану тебе описывать ужас последних пяти лет: я гораздо сильнее, чем ты можешь это представить. Но если после сегодняшней ночи наши отношения продлятся, сильным предстоит быть тебе, а не мне. Это предложение не является освобождением от обязательств. Я знаю, как тебе хочется проявить себя благородным рыцарем, но мне нужно не это. Сегодня мне нужен только ты.

Эли наклонилась к нему и поцеловала в губы. Сначала робко, потом с большей страстью. Майрон чувствовал, как им овладевает желание.

Она снова поцеловала его, и он потянулся к ней…

Через час — а может, прошло всего минут двадцать — обессиленный Майрон откинулся на спину.

— Ну? — спросила Эли.

— Ого!

— А подробнее?

— Дай отдышаться.

Эли засмеялась и прильнула к нему.

— Руки и ноги меня не слушаются, — сказал он.

— Вообще ничего не чувствуешь?

— Все онемело.

— Не думаю, что все. И ты был па высоте!

— Как сказал однажды Вуди Ален, я часто упражняюсь в одиночку.

Она положила голову ему на грудь. Его бешено бившееся сердце стало сбавлять обороты. Он смотрел в потолок.

— Майрон?

— Слушаю.

— В моей жизни он будет всегда. Как и в жизни Эрин и Джека.

— Я знаю.

— Большинство мужчин с этим не могут смириться.

— Я тоже не знаю, смогу ли.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Что?

— Ты честен, и мне это нравится, — ответила она. — Больше никаких какашкиных лиц?

— Я избавился от него двадцать минут назад.

Он вытянул губы, насупился и захлопал глазами.

— Подожди, кажется, оно возвращается.

Она снова положила ему голову на грудь.

— Майрон?

— Да?

— Он никогда не уйдет из моей жизни. Но сейчас его в ней нет. Сейчас в ней только мы двое.