"Новобранцы" - читать интересную книгу автора (Баталов Сергей Александрович)

Ирина сбила «однорукого бандита» со второй атаки.

В её действиях не было ни жалости, ни пощады. Курсантка, как оказалось, внимательно следила за боями своих предшественников, обратила внимание, что богомолы, прямо скажем, не очень «баловали» звездных рекрутов разнообразием тактических приемов воздушного боя. Насекомые были искуснее молодых землян в технике пилотирования, но в бою применяли, по сути, одну и ту же тактическую схему — атака с ходу. Если истребитель человека по какой-то причине не был поврежден фатально, у него появлялся шанс. Ирина заметила, что Заречнев разгадал эту нехитрую уловку богомолов, нашел «противоядие» и тоже применила его против своего соперника.

Залп сразу четырьмя ракетами не заставил отвернуть в сторону пилота насекомых. Для него, вместе с рукой потерявшего и честь, смерть в бою была лучшим исходом. То, что он не свернет в сторону ни при каких обстоятельствах. Ирина почувствовала сразу, как только увидела траекторию полета «альбатроса». Впрочем, как говорят на Земле, на хитрую задницу всегда найдется кое-что с винтом. Из четырех ракет — три попали в цель.

У «богомольного» истребителя отломилась часть крыла, вдребезги развалился фонарь кабины, но главное — повредился один их двигателей.

Курсантка не стала искушать судьбу в надежде, что богомол все-таки отвернет. Удар ракеты по кабине был так силен, что жук вполне мог потерять сознание.

Она слегка накренила самолет, смещаясь с траектории «альбатроса», а потом — совершенно неожиданно для всех землян — ушла вниз.

— Что она делает!? Что делает!? — явно разнервничался Николай Платонович, совершенно не обращая внимания на то, что его окружает большое число курсантов. Впрочем, их роман с Ириной для всех давно уже перестал быть тайной. Седой это понял, и решил не «городить огород», не делать вид, что между ним и девушкой ничего нет — в дальнейшем это могло выглядеть только смешно и даже глупо. Выглядеть глупым Николай Платонович не хотел.

— Ну, зачем она пошла вниз? — еще больше разнервничался седой, хватая микрофон. — Надо было разворачиваться и добивать! Курсантка, кажется, его услышала.

Она зашла снизу, яркими трассерами из пушек определила, как полетят ракеты, тотчас же, не мешкая, врезала парой НУРСов в «дно» «альбатроса».

Истребитель богомола задымил уже основательно. Даже с земли было видно, что «альбатрос» поддерживает в воздухе единственный двигатель — верхний.

Все ждали, что Ирина, подражая Заречневу, даст богомолу спокойно «уйти» — снизиться, приземлиться на воду и попытаться покинуть самолет. Но вышло все наоборот.

Под изумленное молчание звездных рекрутов и её наставника она мощными залпами из всех четырех пушек «загнала» «альбатроса» к самому верху защитного «кокона», где недрогнувшей рукой всего за две атаки... развалила самолет противника на части.

На стереоэкране было хорошо видно, как стал падать вниз пилот-богомол. Довольно быстро он перестал хаотично вращаться, его полет вниз обрел признаки парения, причем — весьма квалифицированного. Этот богомол явно имел опыт покорения воздушного океана. Ирину это не смутило.

Сначала она сделала «пробный» заход на падающего вниз противника. Сделала, но не выстрелила.

Трудно сказать, какие эмоции отразились в этот момент на «лице» насекомого. Было видно, как он энергично крутил головой в шлеме, непрерывно следил за своим противником. Надеялся на лучшее?

«Интересно, а если у них прочность тела такова, что при ударе о воду с такой большой высоты он не погибают, в отличие от людей? Кто сказал, что такого не может быть»? — Думал Сашка, как и все, не отрываясь от того, что сейчас происходило в небе. — «Возьмем, например, кузнечика. Если его сбросить вниз с десятого этажа, то что ему будет? Да ничего! Крепкие они, кузнечики! Не то, что мы, люди. Вдруг и этот — такой же»?

Кажется, его мысли прочитала Ирина. Она в очередной раз развернулась, зашла на жука...

От однорукого пилота остались только мелкие части, которые, как дождь, усыпали собой довольно большой кусок озера чуть в стороне от того места, где в воду все еще продолжали падать обломки «альбатроса».

Ирина сделала круг над «могилой» пилота, словно не веря, что раздробленный ею на части богомол — мертв. Она развернулась, снизилась, потом вдруг зачем-то форсировала двигатели и почти сразу превратилась в точку, быстро приближающуюся к... космолету насекомых.

Николай Платонович побледнел, хотел что-то крикнуть в микрофон, но не смог. У него в горле что-то булькнуло, он поперхнулся, закашлялся... Все прильнули к стереовизорам. Землянка сделала «горку» перед транспортным кораблем, спикировала вниз.

Темные точки, скопившиеся вокруг «альбатросов», бросились врассыпную. Часть курсантов-богомолов заскочила в открытый люк космолета, часть — попадала на песок и стала быстро-быстро... закапываться в него.

Ирина не выстрелила. Ни ракетами, ни из пушек. Она задрала вверх нос своего истребителя, практически остановилась в воздухе над космолетом соперников...

Открылся фонарь кабины самолета землянки, зависшей почти над транспортником, она сняла шлем, встряхнула своими великолепными волосами...

— Показывает, что она — девушка! — раздался рядом голос кого-то из курсантов. — Теперь роду этого пилота никогда не отмыться от позора.

— А почему? — не удержался от вопроса кто-то другой.

— Люди для них вообще — низшие существа. Слабые, трусливые, хрупкие, с замедленной реакцией. Причем они знают, что женщины — слабее мужчин. А тут их пилота победила — женщина. Позор! Причем не просто победила, а играла с ним, как хотела. Не знаю. Но мне кажется, сегодня что-то будет.

— Ты думаешь, они сейчас её убьют? Или нападут на всех нас?

— Дурак ты, Заречнев. Не обижайся, конечно, но — дурак. Если не понимаешь — то молчи. Молчи и смотри. Скоро сам все увидишь.

Ирина «повисела» над площадкой богомолов еще несколько секунд, потом показала кому-то из них средний палец (парни на площадке глумливо заржали), нажала на рычаг, закрывающий фонарь...

— У тебя все нормально, ты не ранена? — трясущимся от волнения голосом спрашивал Николай Платонович, практически поймав на руки девушку, только что приземлившую свой самолет и скатившуюся вниз по крылу.

— Все нормально, Коля! — ответила девушка, с улыбкой глядя в лицо седого. Тот больше ничего не спросил, по его лицу потекли слезы. Он осторожно поставил девушку на ноги.

Неожиданно на площадке стало яснее. Рекруты закрутили головами, ища источник света. Его не было. Свет шел со всех сторон «кокона», усиливаясь с каждой секундой.

— Они улетают! — сообразил кто-то из курсантов. — Они улетают!

«Кто улетает»? — хотел спросить Александр, но вспомнил недавнее замечание, промолчал. Он поднял голову, увидел, как стремительно редеет уже не сплошная темная масса зрителей, плотным панцирем закрывавшая «дыню» с восточной и западной стороны.

— Что это значит? — спросил он, обращаясь к седому. Тот оторвал взгляд от лица любимой девушка, осмотрелся, ответил:

— День Патруля на сегодня закончен. Да и не только на сегодня. Видимо, зрителям сообщили что-то такое, из-за чего они не видят смысла больше находиться здесь.

— И что?

— Например, то, что богомолы отказываются от продолжения воздушных поединков.

— Как такое возможно?

— Да, легко. Представь себе такую ситуацию. Где-то во дворе живет мальчик. Хулиган. Он каждый день бьет безнаказанно одного соседского мальчишку. День бьет, два бьет, три. Год, два, десять лет. Привык.

Но в один прекрасный момент это мальчишка дает ему сдачи. Хорошо дает, по-взрослому. Как ты думаешь, какая будет первая реакция у этого хулигана?

— Понятно какая. Убежать, обдумать, что случилось...

— Вот и сегодня произошло то же самое. Я думаю, наши противники поняли, что вот эта последняя жертва — она была не последняя.

Кстати, Ириша, а зачем ты так нехорошо с пилотом-то обошлась? Зачем надо было его — мелкие кусочки?

— Настя — ну, та девушка, которую четвертовали — она была моей подругой...

— Вот оно что... Ладно, я подойду к Дите, уточню, какие будут приказы в связи с новой ситуацией.

Стало совсем светло. Внешняя сторона «кокона» полностью очистилась от зрителей. Защитной поле стало мерцать, пульсировать, по нему побежали длинные голубоватые полосы...

На дальней стороне озера над землей поднялась продолговатая тень космолета богомолов. Синими точками обозначились включенные на полную мощность все пять атмосферных двигателей, транспорт развернулся, ушел в сторону океана, быстро набирая высоту.

По трапу сошла Дита, подождала, когда к ней подойдут и обступят все курсанты.

— Ну, вот что, ребята-демократы! — не скрывая своего довольного вида, сказала она. — На этом День Патруля закончен. Наши соперники отказались от дальнейшего участия в воздушных боях. По крайней мере — нынешнего года. Так что вы все остались живы и вернетесь на базу.

Теперь вот что. Согласно регламента Дня Патруля вы можете находиться на этой планете еще одни сутки. Защитное поле, как вы видите, снято. Но это не значит, что вы можете делать, что угодно. Если кто-то из вас залетит не туда, куда можно, его сразу собьют. Поскольку вся планета видела, что здесь произошло, а почти все пилоты патрульных истребителей — богомолы, я думаю, вам не нужно объяснять, что сделают они это с большим удовольствием.

Так вот. Вы можете летать, но только над морем. И только в пределах прямой видимости от космолета. Но я вам все же не советую делать даже это. У богомолов — много сочувствующих. Могут отомстить. А с оружием, как вы понимаете, на этой планете вам никто не позволит летать. Так что, если хотите вернуться в летную школу — дальше этого озера никуда не летайте. Можете отдыхать, купаться, загорать. Вечером — устройте дискотеку под открытым небом. С вами останется Николай. А я вернусь завтра днем, перед отправлением в летную школу. С удовольствием присоединилась бы к вам, но — дела.

До завтра! — она помахала рукой, направилась к своему самолету, уже подготовленному к полету.

Сашка тоскливым взглядом проводил истребитель Диты, обернулся к Ар'рахху, положившему ему на плечо свою страшную лапу.

— Что? Намекаешь, что мы собирались сегодня на рыбалку? — спросил он у зеленого верзилы, пристально глядя ему в глаза. Тот улыбнулся, с довольным видом, откуда-то из-за спины достал свой страшный стреломет и колчан со стрелами. (И когда сходить-то успел? Не иначе — пока бессмертная рассказывала о том, куда им не нужно летать, и почему).

— Надо же, угадал! На меня после всех этих переживаний напал страшный жор. Хочу жаренной рыбки...

— Уже есть мысли, куда пойдем?

— Разумеется! На дальней стороне озера я заметил многообещающий ручей...

— С виду явно богатый рыбой...

— О богатстве мне судить пока сложно, но одно я знаю точно — рыба в нем есть. Так как, полетим и побежим?

— Нет уж. Сегодня я налетался. Давай — ногами?

— Давай! Только я смотаюсь в нашу каюту, захвачу хлеб, соль и зажигалку. Хорошо?

— Давай! Одна нога здесь, другая... — тоже здесь! И мою амуницию не забудь, лады?

— Лады!

— А меня возьмете? — раздался рядом бодрый голос Дягилева.

— Почему — нет? С удовольствием! У тебя есть чем ловить рыбу?

— Нет! Да мне рыбы и не надо. Я — за компанию!

— Не жалеешь, что не заключила со мной пари на исход Дня Патруля? — Джаддафф насмешливо посмотрел на Диту, присевшую в кресло у его стола, нарисовал какую-то закорючку у себя в крохотном блокноте. Сенатор среди других аристократов отличался не просто редким, но — редчайшим консерватизмом. Уже не одну тысячу лет элои не пользовались ручкой и листком бумаги для ведения записей или сохранения какой-либо информации. Они предпочитали пластиковый планшет, но чаще всего — диктофон-распознаватель. Очень удобную вещь — произносишь слова, и они тут же появляются на пластике.

Но глава самого могущественного клана Города Богов этих «штучек» не любил.

— Все, что попало на пластик, может попасть и к нашим врагам. — любил говорить он, когда у него спрашивали, почему бумагу он предпочитает более современным средствам записи. — А бумага лишена этих недостатков. Она хорошо хранится, но при случае её легко уничтожить.

Дита подозревала, что Джаддафф искренен не до конца. Скорее всего, ему было просто удобнее или привычнее чиркать наметки своих мыслей карандашиком на белоснежной бумаге, чем посвящать в тайну своих замыслов кого-то еще, даже если этот «кто-то» — бездушный кусочек пластика.

— Нет, я ни о чем не жалею, Сенатор! — не скрывая своего хорошего настроения, ответила она, с любопытством рассматривая внутреннее убранство его кабинета. В прошлый визит ей было не до этого.

— А я жалею! Потому что все случилось именно так, как я и предполагал.

— Неужели ты подкупил богомолов, чтобы они «отдали» нам нескольких своих курсантов?

— Это — лишнее! Скажу больше того — нынче с их стороны были действительно лучшие из лучших.

— Зачем тебе это?

— Как зачем? Я же говорил тебе, что у меня на этих твоих рекрутов — свои планы. Задача, которую я хочу поручить этим двум — очень сложна. Её не выполнить, если в их подготовке обнаружатся какие-то изъяны. Зачем сейчас играть с ними в поддавки, если завтра это выльется в срыв задания и я не достигну своих целей? Мне нужно, чтобы они научились выживать и выполнять приказы в любых условиях. А хорошая летная подготовка — не мне это тебе объяснять — одно из важных составляющих умений и навыков звездного рейнджера. Чтобы снять с себя все твои подозрения, я хочу попросить тебя устроить им еще одно испытание.

— Что за испытание?

— Очень простое. Тебе нужно только попросить их доставить некий груз из пункта «А» в пункт «Б». И все. Остальное — мои заботы.

— Что с ними будет, если они не справятся?

— Глупый вопрос, очень глупый. Ты не хуже меня знаешь, какова судьба отработанного материала... Так как?

— Я согласна. Но при одном условии — я сообщу им, что их ждет очередной экзамен.

— Это исключено. Суть задания в том и состоит, чтобы проверить этих парней — как они себя поведут в критической ситуации, не зная, что это — очередное испытание. Для них все должно быть по-настоящему.

— Все понятно. Могу я задать тебе еще один вопрос?

— Время твоего визита истекло, но для тебя я готов сделать исключение. Спрашивай!

— Куда ты хочешь направить рекрутов, если они справятся и на этот раз?

— А я-то думал лучше о тебе, считал, что ты давно догадалась сама. Разумеется, на поиски препарата, который вернёт мне руку и ногу, а тебе — твоего отца — таким, какой он был.

— Они же совершенно не знают Вселенную!

— Зато её знаешь ты! Никто не собирается поручать такое серьезное задание одним смертным. Я думаю, ты охотно составишь им компанию.

— Какой же ты мерзавец, Джаддафф! Ты давно и все уже просчитал и за всех всё решил? Почему мы уверен, что я соглашусь?

— А у тебя выхода нет. Тебе нужно помочь клону твоего отца отдать долг, вернуть к жизни самого отца. И на все это у тебя всего-то год! Один-единственный год! Для такой экспедиции — это очень короткий срок. Так как, ты согласна?

— Да, ты прав! Выхода у меня, действительно, нет. Когда можно отправлять рекрутов из «пункта «А»?

— Не спеши! Пусть они отдохнут хотя бы день! Тем паче, они, как мне кажется, вот-вот что-то найдут!

— Что?

— Узнаешь, когда вернешься к космолету.

— Если вы не против, я все-таки полечу на самолете! — произнес Дягилев, озадаченно рассматривая снаряжение бывших гладиаторов. — Поход вы затеяли, судя по всему, нешуточный, а я к таким долгом переходам, прямо скажем, не привык. Давайте договоримся так: как только вы найдете подходящее для рыбалки место, вы дадите мне знать.

— А чем? У нас ничего нет!

— А я вам дам один или даже парочку сигнальных патронов. Их видно километров за двадцать. Надеюсь, вы так далеко не собираетесь?

— Не знаю, как получится. Ар'рахх видел на той стороне озера глубокий ручей. Мы надеемся, что рыба там есть.

— А чё вы не хотите порыбачить где-нибудь на берегу озера?

— Самая лучшая рыба ловится в проточной воде! — вступил в разговор драк, терпеливо ожидающий конца разговора между людьми.

— Да, что есть — то есть! — согласился Евгений, направляясь к своему штурмовику. — Я буду ждать вашего сигнала. А пока, если никто не против, я вздремну.

— Сигнал не проспишь?

— Нет. Это исключено.

Шли недолго. Унылое однообразие песчаной косы, лишенное какой-либо растительности, быстро утомило.

Лучше — бегом! — не сговариваясь, решили бывшие гладиаторы. Они двинулись вдоль кромки озера трусцой, изредка переходящей на быстрый шаг, и примерно через полтора часа достигли противоположной оконечности озера.

Жребий, или воля хозяев Города Богов распорядились так, что площадка богомолов располагалась в ближней от мегаполиса части, а людей — соответственно — в дальней.

Для воздушных поединков это принципиального значения не имело, но в остальном...

Вокруг площадки богомолов росли травы, плотной стеной поднимался довольно густой кустарник. А еще — недалеко протекал тот самый ручей, который успел заметить остроглазый молодой следопыт во время своего воздушного поединка с насекомым.

Бывшие гладиаторы на всякий случай напрямую не поперли, они осторожно обошли стороной место бытования богомолов. Углубились в кустарник, и довольно скоро наткнулись тропинку, уводящую в сторону от озера и возможного местоположения ручья.

Бывшие охотники за артефактами остановились, присели около дорожки, рассматривая следы. Присутствие посторонних не входило в ближайшие планы друзей. Однако тропинка недвусмысленно о них говорила: если есть дорожка, причем — утоптанная, то наверняка есть те, кто по этой тропе ходит, и часто, иначе она не выглядела такой твердой.

Кто ходит здесь — друг или враг? На этот вопрос невозможно было ответить, не увидев тех, кто проложил в кустарниках эту дорожку.

Разведка много времени не заняла. Примерно через час неторопливой ходьбы тропа стала шире, на ней кое-где обозначились следы колес. Вскоре кусты расступились, дорожка вышла на край большого поля, засаженного каким-то желтым растением. Поле имело квадратную форму, оно со всех сторон было окружено деревьями и кустарниками.

«Гектаров двести, не больше!» — «на глазок» определил землянин, останавливаясь у самого края пахотного поля.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил он у Ар'рахха, не забывая внимательно осматривать поле перед собой и заросли кустарника — позади.

— Наверное, какое-то сельское хозяйство. — ответил зеленый верзила, наклонившись и сорвав желтый венчик с ближайшего растения. — А что, у вас на планете такого — нет?

— Сельское хозяйство — есть, но вот таких растений я что-то не припомню. Думаю, где-то там, за полями есть деревня или село, в котором живут те, кто обрабатывает эти поля. Оттуда сюда ведет вот эта самая тропинка. Наверное, по ней жители деревни ходят на берег озера, или еще дальше — на побережье моря. Для нас они опасности не представляют. Скоро — вечер, и насколько я знаю деревенских жителей, на ночь глядя никто из них купаться или рыбачить в такую даль не пойдет. Ну, разве что за исключением какой-нибудь сумасшедшей влюбленной парочки. Эти нам и вовсе не страшны — им не до нас. Возвращаемся обратно.

— Ты, конечно, следопыт опытный...

— Слышь, хорош прикалываться! Говори прямо, с чем не согласен!

— Мы как-то с тобой ночевали в пещере. Даже сигнальные нити толком не натянули. Ты помнишь, чем это все закончилось?

— Разумеется, помню. Мы с тобой добыли карту Дракии и чуть не разорили Гнездо Э'го.

— Ага! Только перед этим меня едва не сожрали эти твари.

— Зато мы нашли способ, с помощью которого потом довольно легко добыли Око Богов.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

— К тому, что пути Господни — неисповедимы и никогда не знаешь, что хорошо, а что — плохо в тот момент, когда это «что» происходит.

— То есть я должен понимать тебя так, что сегодня мы с тобой тоже не будем ничего предпринимать для нашей безопасности?

— Ты меня неправильно понимаешь. На Земле есть поговорка — «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай!».

— А кто такие аллах и верблюд? И почему на одного нужно надеяться, но при этом надо обязательно привязывать второго?

— Слушай, пошли лучше порыбачим, хорошо? Объяснять слишком долго. Это просто поговорка такая. Насчет безопасности я уже придумал кое-что...

Вода оказалась настолько прозрачной, что видны были даже самые мелкие камешки на дне небольшой речки. (Это с высоты пяти километров она казалась небольшим ручьем. Но стоило выйти на берег, густо заросший кустарниками и деревьями...)

Ар'рахх долго всматривался в рыб и рыбешек, беспечно снующих у него под ногами. Но тетивник так и не достал.

— Пойдем искать омут! — так он объяснил свое решение другу. — Здесь — одна мелочь.

Омут искали недолго. Первый же поворот речушки явил собой чудесную темную заводь под невысоким, но крутым обрывом. Над омутком склонилась длинная и крепкая ветла — прекрасная позиция для подводной охоты. Но зеленый верзила на дерево не полез.

— Отец Богов слишком высоко. Рыба увидит меня, уйдет. Надо ждать вечера.

Чтобы не терять время зря, решили продолжить разведку, «на всякий пожарный» поискать заводи еще...

К вечеру бывшие охотники за сокровищами вернулись обратно, немного уставшие, но довольные. Речушка представляла из себя целую россыпь заводей, омутов и перекатов, накрепко стянутых водной «бичевой» русла.

Длинные темные спины обманчиво-спокойных рыб, затаившихся в глубине речки прямо под ветлой, заметил даже человек. Повинуясь повелительному жесту драка, он присел на корточки поодаль от обрыва, с интересом стал наблюдать, как готовится к «рыбалке» его друг. Зрелище было для него не ново, однако всякий раз Сашка испытывал что-то вроде священного трепета, глядя на то, как могучий драк своими могучими лапами натягивает тетиву на могучие рога своего тетивника.

«Рыбачил» зеленый верзила, как всегда, очень недолго. Мягко ступая, он с кошачьей грацией подкрался к краешку обрыва, на секундочку выглянул, снова присел... Переместился на пару шагов влево, опять приподнялся...

Тенькнула тетива, отпуская в полет стрелу. Под обрывом что-то громко булькнуло. Зашумела вода, послышались частые мощные всплески. «Попал»! — обрадовался Александр, пробираясь к берегу.

Большая белобокая рыбина слабо шевелила хвостом посреди большого темного пятна. Пятно постепенно расползалось по поверхности воды, угрожая поглотить рыбину целиком.

Ар'рахх ловко пробрался вперед по дереву, зацепился за ствол рукой и ногой, повис над водой, цепляя клешней хвост своей добычи.

Рыба оказалась такой тяжелой, что бывшие гладиаторы, не сговариваясь, решили нести её вдвоем.

Сашка срезал длинную тонкую палку, заострил конец, просунул его в жабры... Жарить рыбу решили на берегу озера.

— Женьку когда звать будем? — этот вопрос давно уже вертелся у Заречнева на языке, но вслух его произнести он отважился только тогда, когда добыча заняла свое законное место — на вертеле над костром.

— А надо? — ответил молодой охотник, медленно поворачивая рыбу над жаркими углями.

— Да надо, если по-хорошему. Мы же обещали. А слово надо держать. Слушай, а почему ты её не чистишь перед тем, как готовить?

— Так вкуснее. Человека пригласим, когда рыба полностью пожарится. Ты согласен?

— Да, конечно.

Полчаса пролетели незаметно. Ар'рахх в очередной раз наклонился, понюхал рыбу, удовлетворенно кивнул головой. Друзья осторожно сняли ужин, полезли в ножны за кинжалами.

Темный куст за головой Александра качнулся, из вечерней полутьмы показалась темная ветка. Ветка медленно перемещалась к костру и заканчивалась... крохотным трофейным лучеметом — таким, какой у Сашки торчал сейчас за поясом, сзади.

Следом за «веткой», оказавшейся рукой богомола показалась фигура хозяина бластера. Была эта фигурка щупла и невысока ростом — точь-в-точь как у девушки, потерявшей свой самолет в бою над озером. (Заречнев готов был поклясться, что щуплый богомол, «шарящийся» ночью по кустам на неродной для него планете — именно она). Одежду девушки-богомолки составлял темный плотный облегающий костюм, на ногах отсвечивали крохотные ботиночки со шнуровкой. Богомолка что-то проскрежетала на своем языке.

Сашка демонстративно пожал плечами, совершенно не обращая внимания на лучемет, маячивший в опасной близости от головы, на дракском поинтересовался у зеленого верзилы:

— Ты не знаешь, чего она хочет? Может, эта рыба — её? Драк принял игру человека, повторил его движение плечами. Насекомое перетупило с ноги на ногу, повторило свой вопрос.

Заречнев с трудом сдерживал смех. Ситуация была сюрреалистической. На берегу водоема в черте знает каком краю Галактике сидят человек и драк, а к ним пристает с расспросами разумный жук с планеты богомолов.

Девушка, кажется, разглядела движение его лицевых мышц, осторожно подошла к человеку, ткнула его в плечо стволом бластера.

— Ну, чё те надо? — довольно громко уже спросил Александр у нависшей над ним щупленькой фигурки. Богомолка вздрогнула от его голоса, как от выстрела, её палец на спусковом крючке лучемета задрожал.

— Слышь, а эта особа в тебя с дури не пальнет? — спросил Ар'рахх у друга, незаметно вытаскивая из-за спины свое оружие.

— Не должна! — на родном языке зеленого верзилы ответил ему Сашка. Не спуская, однако, взгляда с многосуставчатого пальчика его сегодняшней соперницы. — Мне кажется, что она нас не узнала. Одежда была другая, ситуация...

Богомолка послушала незнакомые звуки, перевела бластер на зеленого верзилу, сделала пару шагов к нему.

— Давай с ней что-нибудь сделаем, а? — жалобно попросил зеленый верзила, прикрывая туловищем руку со стрелометом. — Рыба стынет. Да и жрать охота — спасу нет!

— Слушай, а может, она просто рыбы хочет? Давай поделимся? Может, она тогда отстанет?

— Давай попробуем!

Заречнев потянулся вперед. Насекомое мгновенно отреагировало на его движение. Ствол лучемета соприкоснулся с его головой.

— Ну вот, дождался! — укоризненно сказал зеленый верзила, доставая из-за спины тетивник. — С такого расстояния никому не увернутся! Даже тебе!

— Хочешь проверить? Тогда смотри!

Богомолка почувствовала что-то в интонации слов, сказанных человеком, потянула спусковой крючок на себя... Из бластера вырвался тонкий луч, прожег песок под ногами драка. Головы человека на линии выстрела почему-то не оказалось.

Дальнейшее насекомое воспринимало не очень четко. Её что-то резко дернуло за руку, потом сильно ударило в грудную клетку.

Очухалась она на песке. Над ней стояли два самых ужасных существа во вселенной — элой, чем-то похожий на человека, который нанес ей несмываемый позор сегодня днем во время воздушного боя и его домашнее животное — огромное хвостатое пресмыкающееся — смышленое настолько, что даже смогло овладеть простейшим из видов оружия.

— Ну, и что теперь с тобой делать? — уже на русском обратился к девушке Александр, размахивая отобранным у неё бластером.

— Члжвк? — проскрипело насекомое. — Т — члжвк? Оржж!

— Вернуть тебе оружие? Опять в меня стрелять начнешь?

— Нт.

— Ладно, попробуем поверить еще раз. Тебе какой — старый или новый? — Сашка достал из-за спины трофейный бластер, показал оба богомолке. Она посмотрела на оружие, потом — на Сашку, потом — снова на оружие.

— Тт? — заскрипела она. Её ручки сжались, она сунула их за спину... В руках насекомого засверкали не очень внушительные, но, видимо, острые ножи. Она подпрыгнула высоко вверх, взмахнула ножами...

— Только не убивай! — успел крикнуть Сашка, заметив, как драк молниеносно достал из колчана стрелу.

Он поймал богомолку за ноги, резко дернул их на себя. Насекомое упало на спину, но быстро вскочило на ноги, прияла оборонительную стойку. Однако человек и его «животное» не напали на неё, они почти спокойно стояли и ждали, что предпримет она. Они её совершенно не боялись. И не хотели убивать.

Девушке потребовалось какое-то время, чтобы осознать это. Она вернула ножи в ножны за спиной, повернулась боком к бывшим соперникам, показывая, что намерена покинуть полянку на берегу озера. Её никто не удерживал.

Она повернулась спиной к свои врагам, внутренне сжалась, ежесекундно ожидая выстрела или удара в спину, медленно пошла в темноту.

— Рыбы хочешь? — более глупого вопроса в такой ситуации богомолка услышать не могла. Невинный, на первый взгляд, вопрос окончательно вывел её из терпения, она резко обернулась, без разбега прыгнула на грудь человека.

Её бывший соперник даже не шелохнулся. Потому что сбоку, из темноты, выскочила палка и больно ударила девушку в грудь. Она снова упала на песок, согнулась калачиком в приступе боли.

— Зря ты её так! — посетовал Александр своему другу. — Надо было просто поймать её на лету.

— Да надоело уже все! Сколько же можно! Прыгает, и прыгает! Нет, чтобы поговорить сначала, сказать, чего хочет.

— Это она пилотировала «альбатрос», который я сбил. Наверное, из-за этого её просто выбросили из космолета, оставили умирать на берегу озера, над которым она потерпела поражение.

— Ты уверен в этом?

— Не до конца, конечно, но в целом...

— Что планируешь делать?

— Не знаю. Не убивать же её. Хотя она, похоже, добивается именно этого. Может, все-таки сначала попробуем поговорить?

— Давай попробуем! Только, как я уже заметил, она не очень-то расположена к длинным задушевным беседам. Может, её связать?

— Идея хорошая. Но неперспективная. Связанный человек ощущает себя пленником. Наверняка у богомолов такой же или похожий взгляд на искусственное ограничение подвижности. Давай сначала попробуем так, без веревки, а?

— Давай! А что спрашивать будем?

— Например, то, откуда она знает русский язык.

— А она знает?

— Конечно! Все понимает, пытается говорить отдельные слова.

— Ну, тогда давай спросим. Драк подошел к богомолке, помог ей сесть.

— Ты понимаешь меня? — спросил землянин, стараясь не наклоняться слишком близко к девушке. Как он успел уже заметить, что от вида его лица девушка почему-то едва не впадает в истерику. — Ты меня понимаешь? — Повторил он свой вопрос.

— Пнжм! — ответила она, качнув головой сверху вниз.

— Зачем тебе это?

— Члжвк — врг! Врг — знт!

— А говорить по-нашему ты где научилась?

— Шкл. Плт.

— Меня зовут Александр. Саша! — Заречнев кулаком ударил себя по груди. А как зовут тебя?

В ответ богомолка прожужжала нечто человеческим ухом совершенно не воспринимаемое и не произносимое.

— Ладно! Я все равно ничего не понял, что ты только что сказала. Имя твое повторить — тоже не смогу. Речевой аппарат, знаешь ли, совсем другой. Давай договоримся так: я буду звать тебя Машей! Согласна?

— Мшш?

— Ну да, Машей. Тебе нравится это имя? Насекомое немного подумало, потом согласно кивнуло головой.

— А это мой друг. Его зовут Ар'рахх! Запомнишь?

— Рхх! — старательно прошелестела богомолка.

— Вот и отлично! Щас устроим небольшую проверочку. Как зовут меня?

— Сшш!

— Правильно! А моего друга?

— Рхх!

— Отлично! А как мы будем называть тебя?

— Мшш.

— Вот и договорились. Рыбу кушать будешь?

— Нлз. Кшт вмст — нлз смерт.

— Ты умрешь?

— Нт. Мн нлз смрт — т!

— Тебе нельзя меня убивать, если мы вместе покушаем?

— Д.

— Ты хочешь убить меня?

Богомолка промолчала, пожала плечами. Она прошла вперед, подсела к костру, потянулась к рыбине.

— Погоди, я сам! — двинулся вперед Ар'рахх, доставая свой кинжал. Насекомое вздрогнуло, увидев страшное оружие в огромных ручищах драка, но от костра не отошло.

Зеленый верзила стянул рыбину с палки, положил на бок, с размаху чиркнул по белому брюху.

Из рыбьего пуза на землю посыпалась требуха, молодой следопыт сдвинул кишки в сторону, ножом продолжил очищать её внутренности.

Неожиданно рядом раздался утробный звук. Ар'рахх и богомолка обернулись. Человек сидел на корточках и громко... блевал.

— Что случилось? — тревожно поинтересовался зеленый верзила, вспомнив, что в последний раз такое с Сашкой случилось в замке воинов-«невидимок», вскоре после того как он получил сильное сотрясение мозга.

— Палец! — сдавленно произнес Александр, показывая на что-то среди кишок рыбины. — Человеческий палец!

Ар'рахх кончиком ножа разворошил требуху. В сторону откатился белый кусочек. Это была первая фаланга человеческого пальца. Даже ноготь был целым. Заречнев быстро глянул на палец, опять согнулся в сильнейшем спазме.

— Сшш — блт? — спросила богомолка, показывая на землянина.

— Нет! — ответил зеленый верзила. — Этот фрагмент принадлежит человеку, который погиб. Рыба скушала этот фрагмент. Мы хотели кушать эту рыбу.

— Рб — плх?

— Рыба тут не при чем. Люде не едят таких, какие они сами. У них даже слово считается бранным — каннибализм. Саш'ша мог скушать частичку чел'века. Для него это очень плохо. Очень.

— Нм гврл, лд — врвр. Кшт пдбнх.

— Врали. Сто процентов — врали! — подал голос «больной». — Ладно. Ужин, судя по всему, на этом закончился. Будем возвращаться к кораблю.

— А её куда?

— Пусть сама решает! Хочет — пусть остается здесь. Не хочет — может полететь с нами!

— Дита вряд ли одобрит эту идею.

— Все может быть. Зачем гадать? Давай у неё сами и спросим!

— Ты хочешь насекомое забрать с собой на корабль?

— Если она не против, то — да! А что, оставить её подыхать на этом берегу — лучше? Тем паче в том, что с ней произошло, есть и моя вина.

— А как мы её доставим к космолету?

— Да есть одна идейка! — Сашка поднял с земли палку, размахнулся и бросил её в сторону тропы. Шест скользнул по веткам, глухо стукнулся о землю.

В небо со свистом ушла ярко-желтая ракета, заметно напугав и драка, и богомолку.

— Так это и была твоя хваленая идея начет «сторожевичка»? — раздраженно спросил у землянина драк, укладывая стрелы с колчан, снимая тетиву с рогов тетивника.

— Да! А что? Не нравится?

— Нравится! Но только в следующий раз предупреждай, хорошо?

— Хорошо! Вон, видишь огонек? Это Женька Дягилев за нами летит! Причем, летит — не один. Интересно, кто это с ним еще?

Вторым штурмовиком управляла... Дита. Бессмертная выпрыгнула из кабины, критически осмотрела почти потухший костер, неначатую трапезу (даже кусок человеческого пальца, заметила, кажется), самую нелепую троицу, какую она могла только увидеть здесь и сейчас, тяжело вздохнула. «Проблемный» человек остался верен себе. Не прошло и половины дня, как она оставила его и его зеленого друга без присмотра, а они уже успели наломать таких дров...

Ну, куда она денет эту несчастную богомолку? Куда? Где она будет жить? Чем её кормить? И вообще, она и Николай с таким трудом смогли пристроить на базе этого его хвостатого друга, как тут — это!

Она подошла к насекомому, о чем-то довольно долго скрежетала с ней на её родном языке. Вернулась к рекрутам слегка повеселевшая.

— Вот что я вас скажу. Эта девушка, которую вы уже успели назвать Машей (Она впервые за вечер улыбнулась), действительно, оставлена своими сородичами на берегу этого озера умирать. Искупить, так сказать, свою неудачу. Она — из довольно большого Улья, муравейника, термитника — называйте это как хотите; словом, из большого сообщества богомолов, занимающего что-то вроде отдельного холма, изрытого ходами. Они вообще так живут. Холмы-термитники — они разные. Есть — побольше, есть — поменьше. Эта ммм... Маша — из одного из самых больших. Паче того — она младшая дочка Царицы Улья — не в буквальном смысле конечно, но смысл приметно такой — главной самки-богомолки этого изрытого ходами большого термитника. В переводе на человеческий язык — принцесса.

— А сколько всего богомолов живет в этом «термитнике»?

— Около двух миллионов особей.

— Ни хрена себе, муравейник!

— В моем присутствии ругаться не нужно! Хорошо?! Договорились? Да, «муравейник», как ты заметил, действительно, большой...

— А почему тогда, если у неё мама такая крутая, её отправили участвовать в воздушных схватках.

— У богомолов считается, что молодая особь сама должна пробивать себе дорогу. И потом. До сегодняшнего дня День Патруля для богомолов был чем-то вроде развлечения. Никто же не ожидал, что их пилоты посыплются с неба, словно спелые желуди.

— Ты возьмешь её с нами?

— А ты этого хочешь?

— Не знаю, если честно. Но мне её жалко. Здесь она точно погибнет. А сама она что говорит?

— Она не против того, чтобы лететь с нами на летную базу. Новые знания всяко лучше, чем смерть. Ты обещаешь помогать ей, если я заберу её с собой?

— Обещаю! Коль уж я не убил её в бою... Как говорят на Земле — мы в ответе за того, кого приручили.

— Ну, ты и циник, Заречнев! Кого ты приручил? Её? Или своего друга? Это Аррах, скорее, тебя приручил, чем ты его. Что бы ты делал без него? Что? Сидел бы на той планете? Или тебя давно бы уже скушали какие-нибудь местные твари? Так что не болтай попусту, прикуси свой язычок. Ты же ничего не знаешь о богомолах, очень мало — о драках. Ты не допускаешь, что они — намного умнее, чем — ты?

— Ну... Наверное...

— Вот-вот! Если сомневаешься, лучше промолчи. И тебе спокойнее, и друзей не обидишь. Да и мне настроение не испортишь. Ну, все! Возвращаемся на базу! Маша полетит со мной, один из вас двоих — выбирайте кто — с Дягилевым. Бывшие гладиаторы переглянулись.

— А можно мы оба вернемся обратно так же, как и попали сюда?

— А действительно, как вы здесь оказались?

— Бегом прибежали.

— Не набегались за день? Как хотите! Можете возвращаться по берегу своим ходом. Но имейте в виду — утром вас ждет задание. Никаких скидок на то, что вы сегодня много бегали и ходили, не предвидится. Так как?

— Мы — свом ходом! — ответил за двоих зеленый верзила, закидывая на плечо стреломет.

Дита пожала плечами, махнула рукой богомолке, чтобы та забиралась в кабину её штурмовика.

— Если что — сигнальте! — вступил в разговор Дягилев. — Насколько я помню, у вас должен остаться еще один сигнальный патрон. Я — подскочу! Сашка с теплотой посмотрел на Евгения, кивнул. Штурмовики синхронно взлетели, с ревом ушли в сторону озера.

Окончательно стемнело. Над головой показалась целая россыпь звезд, яркими клубками обозначились шаровые скопления.

На побережье озера стало светло так же, как и в яркую зимнюю ночь — на Земле. В озере стали слышны приглушенные хлопки о поверхность воды — чего-то крупного и тяжелого. «Останки людей жрут»! — хотел сказать Александр, но промолчал. Он вспомнил, что люди падали в озеро далеко от этого места. К тому же сегодня в этот водоем попали части тел не только людей...

Он прибавил шаг, поравнялся с зеленым верзилой. Драк глубоко задумался о чем-то своем. Сашка вздохнул, ничего не спросил. Весь путь до космолета они так и не проронили ни одного слова.