"Начало" - читать интересную книгу автора (Андриенко Владимир)

Глава 5

Первая схватка: смерть фараона

1558 год до н. э.


Из летописи князей Юга
Папирус из храма Амона в Фивах

Фараон Секененра повел отряд колесничих вперед.

Легкие колесницы, изготовленные по приказу фараона в Фивах, в каждую из которых были запряжены по две лошади, быстро перемещались и обладали хорошей маневренностью при условии наличия хороших возниц.

И такие возницы были подготовлены азиатскими соратниками Миноса из египтян. И они справлялись с лошадьми не хуже чем кочевники хуриты, что с раннего детства обучались этому искусству.

Многие придворные не советовали Секененра тратиться на это. Они говорили, что у Миноса и его слуг ничего не получиться. "Разве из египтянина получиться колесничий? На это потребуются годы и годы, а времени нет!". Но Минос утверждал обратное, и обещал фараону сделать из молодых египетских юношей отличных возниц.

"Колесница — оружие нападения! — говорил Минос. — Этот тот самый инструмент, что принес победу гиксам и сейчас самое время использовать его против них самих! Если у нас будут колесницы, то у нас будет победа!"

И Секененра II поверил критянину. Он не поскупился и делал все, что потребует Минос и отряд был создан…


Армия фараона Юга Секененра II


Фараон стоял позади своего возницы и держался за поручни. Старость отступила перед царем в этот период. Все его силы мобилизовались и он жил только жаждой схватки и победы. Показать египтянам, что гиксов можно победить, это не значит достичь полной победы, но это значит сделать первый шаг к ней. А дальше даже если он и не успеет разгромить гиксов окончательно, то это доделают его сыновья.

Позади фараона ехал на своей колеснице его сын Камос. Он уже вполне уверено правил двумя горячими лошадьми и его рука крепко сжимала поводья. Второго ездока с ним не было. Камос всегда хотел быть в колеснице один. Минос часто рассказывал ему, что многие военачальники гиксов показывали свое умение тем, что ездили без возниц. И тогда он дал себе слово овладеть этим искусством в полной мере.

За сыном фараона мчались 300 боевых колесниц. И еще 500 были у Миноса в Абидосе. Таких конных сил Фивы еще не выставляли никогда.

"Мы достигли многого за такой короткий срок, — мелькали мысли в голове фараона, — и создали армию, что способна бросить вызов гиксам и их могущественной коннице. Это своими колесницами они тогда разгромили армии египетских номов и покорили Дельту. И с тех пор прошло столько лет и сменилось столько князей в Фивах. Но почему никто не пробовал использовать силу гиксов против них самих? Почему они не хотели осваивать колесницы? Неужели никто из князей до меня не думал об этом? Думали! Думали! Но обстоятельства не давали им этого, и вот сейчас пришло время для этого. Просто пришло время. Они боролись за власть, и грызлись между собой, деля княжескую корону, они копили средства, и склоняли головы пред гиксами, они готовили почву для борьбы, на которой я стою теперь. Но крепки ли мои ноги? Выстою ли я от их первого удара? Вот что гложет меня день и ночь. Не ввергну ли я мой народ в новую бездну горя и унижения? Если будет так, то мое имя проклянут все. Проклянут и будут правы. Но неужели боги могут дать мне проиграть? Боги Египта стоят за меня. Так говорили жрецы. О, Амон! Великий отец богов и повелитель Солнца! Дай мне победу! И я восславлю имя твое во многих землях и сотни храмов поднимутся в твою честь в стране Кемет!"

— Отец! — Камос догнал фараона и повел свою колесницу рядом. — Ты видел, как держаться наши молодые воины?!

— Видел. И что ты хочешь сказать, сын?!

— Только то, что получается неплохо, и мы можем ударить по врагу!

— Мы для этого и идем в Абидос. Но недооценивать нашего врага нельзя. Гиксы сильны в бою и ведут их отличные военачальники!

— Ты знаешь кто?!

— Нет пока, но скоро это будет нам известно!

И фараон похлопал по спине возницы, чтобы тот оторвался от сына. Он показал, что более вести разговор на ходу не желает.

"Мой сын Камос, станет достойным моим приемником и продолжит мою войну. Счастлив отец, что имеет такого сына. Яхмос не так настойчив и умен как его брат. Но он младший сын и это не так страшно. И Камос и Яхмос дружны и не станут вредить друг другу. Яхмос признает брата господином и мое царство не развалиться после моей смерти".

Фараон улыбнулся про себя. Его распирала гордость за своих сыновей. И он был прав. И Камос и Яхмос были не просто его детьми, но и его единомышленниками. Его уроки не пропали даром, и он сумел внушить сыновьям жажду борьбы и жажду величия, которое невозможно без борьбы с гиксами.

Впереди показалась колесница. Она мчалась прямо на них.

— Смотри туда, о, великий фараон! — возница указал рукой вперед.

— Я уже вижу, что к нам едет посланец от Миноса. Над ним знак в виде диска Амона!

— Ты видишь это, государь? — удивился возница. — Воистину ты равен богам и они наделили тебя сверхсилой!

Но вскоре и он сам увидел на большом шесте знак бога солнца. Это были египтяне. Встречал фараона сам Минос, новый правитель Асиута. Когда колесницы поравнялись, они были остановлены.

— Привет тебе великий фараон, повелитель Юга!

— Привет и тебе, мой верный слуга Минос! Как все прошло? Моей воле никто не противился?

— Нет, государь, но номарх, тобою смещенный сбежал. Скорее всего, он отправился к гиксам. Я велел его поймать, но мои люди не сумели этого сделать. Он ушел к Гермополю, а затем дальше на север.

— И ты мне не доложил об этом? Уже месяц прошел, как ты стал наместником. Почему не послал гонца известить меня о предательстве?

— Я не хотел тебя расстраивать, повелитель. У тебя и так много забот было в последнее время. Прости меня, государь.

— Ничего, — произнес фараон. — В принципе ничего страшного и не произошло. Что он может сообщить гиксам? О том, что ты по моему приказу взял его город? Так это нам только на руку. Они станут быстрее идти к нам в гости. А мы уже готовы к встрече. Но в будущем всегда извещай меня о таких делах, Минос!

— Да, государь!

— Завтра выступаем!

— Уже завтра? — удивился Минос.

— Да. Не станем ждать. Где встретим первый отряд гиксов там, и дадим им бой. А у тебя другое мнение, Минос?

— Я бы посоветовал сначала дождаться лазутчиков и побольше узнать о противнике.

— А ты думаешь, противник много знает о нас? — спросил фараон критянина.

— Смотря кто их ведет, государь. Если князь Нубти-Сет, то он сразу же ринется в бой. Если князь Ваджед, то о разведке он позаботиться, но медлить также не станет. А если сам царь Апопи, то он станет осторожничать.

— Но кто для нас лучше Нубти-Сет, Ваджед, или царь? Что больше гарантирует нам победу?

— Гарантировать победу нельзя вообще, государь. Но для нас лучше Нубти-Сет. Слишком самоуверен.

— А что ты скажешь о нашей армии? Мы насколько готовы к решительной схватке?

— Если честно, то мы к ней еще не готовы. Наша пехота еще слишком рыхлая и в деле не проверена. Хотя секироносцы у тебя, государь, неплохи. Но у гиксов половина солдат испытанные ветераны.

— Вот и пора и нашим стать ветеранами. А для этого стоит вступить войну, Минос. Ты набрал тысячу солдат в Абидосе, как тебе было приказано?

— Да, но они пока совсем не солдаты. Это плохо вооруженная толпа.

— Ничего. У тех, кто останется жив будет шанс стать солдатами. Твои колесницы пусть присоединяются к моим.

— Государь, позволь мне возглавить пехоту в первой схватке.

— Пехоту? Разве некому повести пехотинцев кроме тебя?

— Есть кому, но я бы хотел быть с секироносцами…


Армия великого гика Апопи II, под командованием князя Нубти-Сета


Князь Нубти-Сет получивший командование благодаря великому жрецу Сутеха вел за собой 500 колесниц. Первоначально планировалось отправить против Секененра 1000, но затем Апопи передумал. Его больше волновал Север.

Он, будучи на пиру, заявил князю, перед тем как тот выступил:

— На северных границах зашевелились маитане и мне придется послать к пограничным крепостям большое конное войско. Сам понимаешь, князь, что подданные царя Митанни сражаются на колесницах. И колесниц у них много, не то, что у фиванского князя. Так что тебе придется довольствоваться 500-стами. Но зато пехоты у тебя будет предостаточно.

— Но решаться ли они напасть, государь? Не думаю, что царь Митанни отвадиться вот так просто напасть на наше царство. У нас много крепостей, а они не решаться утомлять себя долгой осадой.

— Ты считаешь мое решение укрепить северные границы неверным? — Апопи сдвинул брови.

— Оно верно, государь, и укреплять северную границу нужно. Но, по моему мнению, первый удар стоит нанести на Фивы.

Но царь все-таки настоял на своем. И больше не дал Нубти-Сету ни одной колесницы. Пришлось двигаться с тем, что дали.

Они вдвоем с Якубхером ехали в одной колеснице и беседовали о предстоящей схватке.

— Как думаешь, Якубхер, почему царь не дал мне колесниц? Неужели он и правда верит в то, что Митании начнет войну?

— Ни во что он не верит, князь. Апопи хитер, и умеет добиваться своего, если не силой то хитростью. Он понимает, что князья шасу стоят за войну с Египтом, а за князьями стоят жрецы Сутеха и Апопа.

— Вот именно, Якубхер! И Апопи решил для вида согласиться на войну. Но вести он её думает нерешительно, ибо ему не нужно сильно ослаблять и унижать Фивы. Сейчас он желает, чтобы Секененра отрекся от титула фараона и снова стал князем.

— Это понятно каждому умному человеку, что, унизив Фивы, он унизит египтян и их богов. А тогда ни о каком соединении народов, о котором он так мечтает не получиться.

— И подмена царского письма ничего нам не дала. И он дал мне небольшие силы, чтобы я не мог как следует примерно наказать зарвавшихся фиванцев.

— Князь, я скажу тебе правду, и ни станут притворяться. Если у нас есть наследник, что мыслит, так же как и большинство князей и военачальников гиксов, то почему не поступить проще?

— Тихо, — голос князя понизился. — Не стоит произносить такие слова столь опрометчиво, друг мой. Это уже государственный заговор.

— Я уже говорил тебе это и раньше, князь. И ты тогда не дал мне прямого ответа. Но то, что делает наш царь есть заговор против нашего народа и наших богов!

— Может и так, но судить царя могут лишь боги, а нас с тобой может судить царь. Не забывай об этом Якубхер. Да и зачем действовать столь грубо и примитивно? Мы возьмем пример с нашего государя и станем делать все вроде бы и по его приказу, но в то же время и по-своему. Но это потом, друг мой. Сначала стоит обсудить план сражения.

— Ударим по врагу вот и весь план. Или ты сомневаешься в наших колесницах, князь?

— Ты хочешь сказать без пехоты? — князь посмотрел на друга. Он и сам был такого же мнения.

— Станем мы разве ждать пехотинцев? Пока они подойдут, мы три раза сумеем разгромить фиванцев.

— Я сам склоняюсь к такому решению, Якубхер. Хотя ливийская пехота нам бы не помешала. Это отличные солдаты и издавна сражались с египтянами.

— Ты знаешь, князь, мое отношение к наемникам. Они не сражаются за честь великого гика, а только за плату. Я бы понадеялся на наших стрелков из лука, что идут на кораблях. Но они понадобятся, если мы не сумеем их смести колесницами с первого натиска.

Пехотные полки действительно подзадержались в пути и заметно отстали от колесниц. Приказы Нубти-Сета поторопиться не помогали, ибо командиры не могли их выполнить физически. Солдаты ливийского корпуса и так начали роптать, а это недовольство могло перекинуться и на другие части, и из него мог произойти бунт, совершенно не нужный в преддверии сражения с Фивами.


Лагерь наемников ливийского корпуса неподалеку от Гераклеополя


— Эй ты! — солдаты грубо окликнули Яхотепа. — Стоять! Чего здесь шатаешься? Кто такой?

Яхотеп остановился и низко полонился воинам. На них были только набедренные юбки и широкие кожаные пояса, к которым крепились кинжалы и мечи. В руках воины держали копья и щиты. Ни шлемов, ни иных доспехов у них не было.

"Вооружены по старинке, — мелькнула мысль в голове у Яхотепа. — Но по могучим торсам сразу видно опытных солдат, привыкших к оружию".

— Ты почему здесь шатаешься?

— Я слуга ливийского купца, что стоит в той деревеньке. Он ваш соотечественник и желает двигаться за вашим корпусом. С вами ему будет легче торговать после победы.

— И он приказал тебе здесь тереться?

— Да, господин. Он желает получить разрешение вашего командира отправиться вслед за вами. Я должен предать ему, где ваш командир может принять его?

— И считаешь, египетское чучело, что твоему купцу все можно? — усмехнулся один из солдат.

— Но он ливиец. И сделает это не за просто так. У него приготовлено для воинов отличное пиво.

— Пиво? Хорошо бы выпить пива, а то брюхо распирает от воды и от проклятой жары.

— И то верно. Стоит доложить нашему сотнику, а тот пусть думает. Где твой купец?

— Он совсем рядом. Я могу его позвать. А пот вам, господа воины, небольшое подношение, — и с этими словами Яхотеп протянул им кувшин с отличным красным пивом.

Воины стали жадно пить, и рука египтянина легла на рукоять кинжала. Он двумя точными ударами прикончил наемников, так, что они не смогли даже вскрикнуть.

Яхотеп оттащил трупы в сторону и быстро забросал их песком. Теперь можно было приблизиться к лагерю наемников и наблюдать, за тем какое количество войск у противника. Часовых хвататься не ранее чем через полчаса.

Он незаметно пробрался в лагерь. Спали там не все. Многие воины жарили на кострах мясо и разговаривали.

— С чего они так торопятся? — услышал Яхотеп. — Гонят нас словно подлых рабов.

— Хотят наказать правителя Фив за то, что провозгласил себя фараоном, — ответил кто-то.

— И чего так спешить? Куда фиванцы от нас денутся?

— У нас уже носильщики дохнут и бегут. Скоро нам придется тащить все на себе.

— А вот и нет! Стану ли я таскать мешки? Это не дело для воина!

— И я не стану! Мы солдаты и у нас должны быть силы для битвы. Ведь город придется брать штурмом. Их колесничие на стены не въедут. Вот так.

— А говорят там добра сколько угодно!

Разговор перекинулся на извечную тему грабежа.

— Да, в Фивах всего в достатке и девки какие! Пальчики оближешь! Я там бывал и все видел!

— Чего ты мог видеть? Снова врешь!

— Я вру?! Да путь твой поганый язык распухнет в гортани, за такие слова. Я служил в нубийском корпусе три года назад и у тамошнего гиксовского наместника. И мы на кораблях проплавали через Фивы. Я тогда целый день бродил по городу и его базарам. А в порту я был у местных шлюх, и говорю вам, я бы от пары таких рабынь бы не отказался. Что они не вытворяют с тобой и берут не дорого.

— Ты же женат и уже не молод, а все на шлюх смотришь. Смотри мясо сгорит.

Воина захохотали. Тот, к которому они обращались, стал чавкать, поедая горелый шашлык, а затем, прожевав, ответил:

— И что с того? Я и молодому не уступлю в этом деле. Хорошие девки горячат кровь настоящему воину. Тебе этого не понять, ибо ты молод и не разу не сражался по настоящему. А ещё собрался грабить Фивы.

— Мы все станем их грабить! — поддержали его другие.

— Ты сперва на стены взойди и ворвись в город, грабитель! Если не знаешь, что такое брать крепости, то и молчи.

— Да никто её не станет штурмом брать, успокойся. Город окружат и наш командующий Нубти-Сет станет жать, когда город не сдаться сам.

— И долго же ему придется жать, — захохотал старый воин. — Такая крепость, как Фивы продержится не менее года, а то и поболее…

Больше Яхотеп слушать не стал. Эти ничего нового ему не скажут. Он узнал все, что ему было нужно. Носильщики недовольны и потихоньку разбегаются.

Он вернулся в деревню и проник в домик где они с Атлой расположились. Девушка спала, раскинувшись на ложе, и он осторожно тронул её за плечо рукой:

— Атла, ты слышишь меня, Атла?

Девушка открыла глаза и увидела в полумраке лицо Яхотепа.

— Что? — спросила он. — Что-то случилось?

— Случилось. Большой отряд ливийских наемников стоит лагерем недалеко отсюда. Здесь не менее двух тысяч воинов. Хотя вооружение у них и устаревшее, но по ним видно, что это ветераны испытанные не в одном сражении.

— Ну и что? Для этого ты меня разбудил? Я и так знаю, что у них в армии много ветеранов. Чего ты всполошился?

— У меня возник план как их задержать.

— Задержать? Две тысячи наемников? Ты в своем уме, Яхотеп?

— В своем. С ними идут слуги, и рабы носильщики что тащат тяжелую поклажу. Там запасы пищи, и различное военное снаряжение. Я придумал, как нам разогнать их.

— О, боги! Ты точно спятил.

— Да погоди. Выслушай сначала. Я слышал, как носильщики возмущались тем, что им не дают отдыха. Они уже готовы дезертировать, если только нам с тобой подбросить им такую идею.

— И что это даст?

— Ты разве не понимаешь? Это задержит пехоту и к сражению они не успеют. Что толку от нашей с тобой миссии, если мы не принесем пользы Фивам? Сведения, конечно, также кое-чего стоят, но реальная помощь армии многократно больше.

— И что ты хочешь? — она подползла к нему.

— Я принес вот эти тряпки, что носят рабы. Мы наденем их и присоединимся к носильщикам. Сейчас они сидят и жарят мясо на кострах вон там. Предложим им выпить, благо купец, не поскупился на пиво и сделаем свое дело.

— Но если на нас обратят внимание часовые?

— Там такое столпотворение, что никто ничего не разберет. Но сам я не справлюсь, мне нужна твоя помощь.

— Идем, — она с отвращением протянула руку к мерзким и дурно пахнущим одеждам рабов…


Среди носильщиков были люди различных племен, и все они страшно устали. За последние пять дней им досталось.

— Вчера двое сбежало, — проговорил один из них. — И их никто не поймал.

— Пока не поймали, — возразил кто-то. — А если поймают, то им не позавидует никто. Помнишь того, кто сбежал в самом начале похода?

— Что ты вспоминаешь? Тогда все только начиналось. А теперь войска идут все быстрее и быстрее и ловить беглых им некогда.

— А за нами идут корпуса гиксов. И если мы попадемся им, то наша долю будет еще незавидней. Эти церемониться не станут и казнят так, что…

— Если так дрожать, то подохнешь под ношей и тебя выбросят как падаль шакалам и крокодилам. Нужно уходить. Сейчас это можно.

— Уходить?

— Но как?

— Тихо! Вдруг солдаты услышат.

— Они далеко. Караулят только по черте нашего лагеря.

— И как пройти сквозь эти караулы? Кто нам скажет?

— Я! — к носильщикам вышел Яхотеп.

Те при виде незнакомого человека вздрогнули. Послышались голоса:

— Кто это?

— Шпион!

— Он подослан следить за нами!

— Да, тихо вы. Скажи нам молодой человек, кто ты такой? — спросил пожилой раб.

— Я такой же как и вы носильщик, но из другого отряда. И могу вам показать как отсюда уйти так, что вас никакой солдат не заметит.

— Вот как? Но откуда тебе это известно?

— И зачем тебе спасть нас? Бежал бы сам.

— Он точно подослан.

— Да замолчите вы. Снова заголосили. Дайте человеку сказать. Может из этого что-нибудь и выйдет. Пусть говорит.

Яхотеп продолжил:

— Я нуждаюсь в вас. Там у реки стоят два корабля, и мы можем их угнать и пройти к Южным городам свободным от власти гиксов.

— И что нас ждет там? — спросил кто-то.

— Свобода, — ответил кто-то. — И жизнь. А это совсем не мало.

Мне нужны люди для управления кораблями. И много людей.

Это не проблема. Мы сумеем поднять сколько нужно. Подыхать никому не охота. Но меня волнует, откуда ты знаешь про корабли? Скажи, друг, если ты такой же носильщик, то откуда тебе это известно?

— Я встретил здесь знакомую рабыню. Я видел её ранее, и она служит у купца на этих самых судах. Её хозяин сошел на берег и торгует с одним ливийским торговцем, что стоит здесь лагерем и собирается идти за армией. Вся его охрана сошла на берег и такой возможности уже завтра не будет.

— Но как быть с охраной нашего лагеря? Там ливийские караулы! Кто нас выпустит?

— Не бойтесь за караулы, — к Яхотепу подошла Атла. — Они попробовали отличного красного пива. Подарок от купца. И теперь все будут спать до утра. Но терять времени не стоит. Решайтесь!

— Я готов!

— И я!

— И я!

— Стоит рискнуть! Сейчас солдаты отдыхают, и если нет караулов, то все может получиться.

— Идем!

И они пошли…


В каюте капитана Яхотеп увидел спящую незнакомую девушку. Она была молода, не старше 16 лет, но весьма крепка телом, сразу видно дочь воина. Её длинные черные волосы разметались по подушке, а тонкая крепкая рука лежала на рукояти кинжала.

— Это женщина из племени израильтян, — прошептала Атла. — Спит крепко и ничего не слышит.

— Но руку держит на оружии. Сразу видно женщину-воина. Придержи её. Стоит разбудить, связать и заткнуть рот кляпом, а то еще поднимет шум в самый неподходящий момент.

Атла взяла незнакомку за руку, а Яхотеп толкнул её и рукой зажал ей рот. Незнакомка проснулась и хотела закричать, увидев посторонних людей, но не смогла.

— Лежи спокойно, девушка, — упокоил её египтянин. — Мы не причиним тебе зла. В том случае если ты не станешь делать глупости.

— А если дернешься хоть раз, я сама тебя зарежу без всякой жалости, — прошипела Атла.

— Ты хочешь знать кто мы такие? Я и восставшие рабы ливийцев бежим от них на захваченных кораблях. Мы бы не стали брать тебя с собой, но ты не сошла на берег с командой, а осталась на корабле. Так что это твоя судьба, девушка.

Незнакомку быстро связали, и Атла изготовила кляп, но та глазами попросила не закрывать ей рот. Яхотеп разрешил.

— Я не стану кричать, финикиянка, не старайся, — произнесла она. — Ты ведь из Финикии?

— Да, израильтянка, я из Финикии.

— А я египтянин и меня зовут Яхотеп. А она — Атла. Не бойся нас, девушка. Мы не причиним тебе вреда. Ты назовешь нам свое имя?

— Сара, — произнесла девушка.

— Кто ты такая, Сара и что делаешь на этом корабле?

— Я еду к своему отцу. Он военачальник в армии великого гика. Командует отрядами колесничих. Они уже громят вас египтян.

— Громят? Не спеши так, Сара. Навстречу твоим гиксам идет сам фараон Секененра II, — спокойно ответил Яхотеп. Так что посмотрим, кто кого переиграет в этот раз.

— Армия гиксов непобедима. Князья шасу прирожденные воины и наш союз племен разгромит любого врага! — заявила израильтянка.

— Ты слишком самоуверенна, израильтянка! — возразила ей Атла.

— Я из великого племени! Я не какая-нибудь финикиянка, что лижут пятка каждому кто сильнее их!

— Что? — Атла хотела ударить Сару но, Яхотеп не дал. Он перехватил руку подруги.

— Стыдить, Атла. Она связана. Не унижай себя.

— Но эта девка унижает мой народ! И твой также.

— Не стоит спорить, кто сильнее, — ответил Яхотеп. — Скоро мы выясним это, и после битвы будем знать наверняка.

— Я уже это знаю, египтянин! — снова с вызовом заявила израильтянка. — Армия гиксов и их союзников раздавит армию Секененра. А ты что почитаешь себя за воина? Ты хоть раз дрался хоть в одной схватке?

— Но ливийского корпуса в сражении не будет и это моя и Атлы заслуга. Так что, даже если мы и не будем драться, то пользу своему народу мы принесли и пользу немалую. Вот так-то, Сара…


В окрестностях Асиута: начало битвы


Колесницы Нубти-Сета достигли Асиута, и князь даже не задумался о том, что его пехота была далеко позади. Он послал им три приказа торопиться, но сам совсем не жалел, что их нет.

Князь заразился от Якубхера идеей показать свою удаль и разбить египтян малыми силами. Это подняло бы его воинский престиж.

— Сегодня во имя Сутеха, мы покажем, на что способны воины гиксов. И ты, князь, после этой победы станешь водить в бой армии. Ты станешь первым военачальником в армии великого гика, а может и наместником богатой провинции. Например, Нубии.

— Нубии? Богатая земля и власть над ней даст многое. Я бы не отказался от такого поста.

— Так сегодня сделай первый шаг к своему успеху, князь. А я стану тебе помогать. Кстати, князь, я приказал привезти сюда Сару, мою любимую дочь.

Нубти-Сет внутренне поморщился, но внешне ничем не показал своего неудовольствия. Князь хорошо знал эту главную слабость Якубхера. Он любил свою дочь и прочил её в жены князю.

"Как не вовремя она едет сюда, — подумал Нубти-Сет. — Якубхер ждет от меня, что я стану просить отдать мне её в жены. И обидеть его нельзя. Тогда он сразу же станет моим врагом. Но и торопиться не следует".

— Ты не рад этому, князь? Я совершил ошибку, приказав ей прибыть сюда? — голос Якубхера дрогнул.

— С чего ты взял? Красавица — награда для героя. Видеть Сару наслаждение. Такой девушки я не встречал уже давно, хотя повидал их немало.

— И моя дочь желает видеть тебя, князь. И я рад, что сумел тебе угодить.

"Чтоб ты пропал вместе с ней", — мысленно проговорил князь.

— И тебе представиться возможность взять её своей женой, князь. Сара дочь воина и не последнего человека в племени гиксов.

"А, он достаточно откровенен. И прямо говорит о том, чего ждет от меня. Но не так все скоро делается. Вот бы хорошо, если бы корабль на котором она сюда плывет захватили люди Секененра".

Но вслух князь произнес иное:

— Так и будет Якубхер, клянусь головой Апопа, так и будет! А вот наши разведчики вернулись. Что там?

— Они на колесницах, князь! — донес разведчик.

— И много их? — спокойно, без тени сомнения, спросил Нубти-Сет.

— Кто знает? Похоже, что где-то тысяча.

— Что? Удивился Якубхер? Тысяча? А ты ничего не мог напутать?

— Я точно не мог определить численность, но у них не менее 700 колесниц.

Якубхер посмотрел на князя. Глаза Нубти-Сета по-прежнему горели решительностью.

— Князь, что станем делать? Если разведка не ошиблась, то…

— Наступать, и еще раз наступать! Меня не пугает их число. Мои воины горят желанием битвы! Разве ты не видишь?

— Вижу, но…

Князь не стал дальше слушать и отдал приказ двигаться вперед. Он шел туда, где его ждал враг. Теперь каждый их них самостоятельно правил своей отдельной колесницей. Полководцы показывали воинам свое высокое искусство…


Секенера также уверенно шел вперед. Он указал рукой на облако пыли вдалеке. Это были колесницы врага.

— Смотри, сын! — фараон обратился к принцу Камосу на приближающиеся колесницы гиксов. — Вон там наши враги! И сейчас пришел час показать им кто хозяин в стране Кемет!

— Я готов следовать за тобой, отец и государь!

— Ты не боишься? Это твой первый бой.

— Нет, отец. Боя первый, но схватка уже далеко не первая. Я умею смотреть в лицо опасности.

— Но не стоит тебе понапрасну совать голову в пасть смерти. Сражайся мужественно, но сохрани свою жизнь. Она еще будет нужна Египту после моей смерти, сын. Вперед!

И масса египетских колесниц, сохраняя дистанцию, устремилась в свой первый бой. Фараон приготовил лук, и его пальцы крепко впились в древко стрелы. Он сам волновался.

Нет! Секененра не боялся за собственную жизнь. Он был готов принять смерть, но ему было нужно видеть победу его молодой армии, и знать, что борьба после его смерти продолжиться.

"Главное чтобы наши воины не дрогнули! Ведь мы еще не побеждали гиксов до этого!"

Секененра посмотрел на своего возницу и увидел, что тот совершенно спокоен и не проявляет признаков страха.

Колесницы сближались! И когда эти грохочущие повозки столкнуться, на песке появляться пятна крови и будут лежать окровавленные и исковерканные тела людей и лошадей.

Новая война была жестокой. И жертв теперь будет много.

Фараон прицелился, и острие его стрелы было направлено в грудь мчавшемуся вперед гиксу в ярком и дорогом шлеме. Стрела была выпущена и устремилась к цели! Мгновение! Второе!

Но гикс отразил её щитом, что был прикреплен к его левой руке. Он увидел стрелявшего, и при сближении, метнул в него дротик. Но на этот раз фараон уклонился, и смертоносное острие не задело его.

Колесницы проскочили мимо друг друга, и битва разделили их. Позади послышались крики, и ярость битвы выплеснулась наружу вместе с предсмертными криками, надрывным ржанием лошадей, возгласами ярости, уханием, стонами раненных и умирающих.

Теперь командовать боем уже было нельзя. Каждый воин на колеснице сражался сам за себя и стирался выжить.

Принц Камос поначалу старался держаться подле отца и оказать ему помощь если нужно. Но первое же столкновение разделило их. Камос сражался копьем и сумел поразить вражеского возницу. Колесница гикса перевернулась!

Второй дротик! И снова удача! На это раз был сбит стрелок

— В бой! — послышались крики египтян.

— Смерть гиксам!

Мимо жужжали стрелы. Вражеские войска соединились. Они летели мимо друг друга и старались убивать ибо знали, что победит в этой схватке та сторона, которая поразит больше врагов. Без участия пехоты такое сражение не могло продолжаться слишком долго.

Но пехоты пока не было ни у гиксов, ни у египтян. Хотя пешие воины фараона Секененра уже были недалеко и готовились вступить в сражение…


Пехота перешла на бег. Воины с боевыми секирами не имели защитных доспехов, что еще не вошли в обиход, и могли прикрыться лишь легким щитом. Шлемов они также не имели и их головы прикрывали только парики стянутые медными обручами. Эти парики и выделяли секироносцев от остальных пехотинцев армии фараона Секененра.

Их вел в бой сам Минос.

— Офицеры! Держите строй и не дайте солдатам отступить даже на шаг! Мы ударим гиксам во фланг!

Прозвучали слова команд и штандарты с золотыми символами египетских богов указывали частям путь.

— Вперед!

— Держаться стойко и крепко!

— Во имя богов Кемета!

Воины с топорами быстрее всех достигли врага. Это были лучшие солдаты Секененра, и Минос давно их выделил. Меченосцы еще недостаточно хорошо владели оружием и не держали строй. Но топоры, в отличие от мечей, были древним оружием египетской пехоты, и здесь было немало виртуозов, что умели с ними обращаться.

Они, умело прикрываясь щитами, бесстрашно пошли на колесницы. Топоры грозно взметнулись вверх, словно повинуясь команде, и опустились. Брызнула кровь.

Гиксы стонали от ярости! Вражеская пехота осмелилась напасть! Такого не было уже много лет. Момент для атаки секироносцы выбрали удачный и быстро стали теснить врага.

Сам Минос был среди бойцов, и умело орудовал топором. Он был на этот раз одет, как и любой рядовой воин и военачальника в нем выдавал только бронзовый шлем. За ним шел воин со штандартом, и золотой диск колебался над головой полководца.

— Держаться крепко! — кричал он.

Он нанес свой удар! Вражеский солдат выпал из повозки практически рассеченный надвое.

Вторым движением он выбросил возницу из колесницы под ноги своих солдат и те его тут же прикончили топорами. Затем Минос запрыгнул в колесницу, ставшую его боевым трофеем.

Его рука сжала поводья и лошади почувствовав властную руку повиновались новому владельцу.

— Рубите их, воины фараона! Боги Кемета наблюдают за вашей храбростью!

Солдаты не отставали от своего военачальника. Но убить много врагов им было в тот день не суждено. Гиксы стали отходить.

Поле боя было уже за египтянами. Численный перевес решил дело. Гиксы разворачивали колесницы. Сдержать натиск с двух сторон они были не в силах. Минос увидел вдали силуэт фараона и направил колесницу к нему.

— Минос! Ты снова на колеснице? — вскричал Секенера. — А твои люди?

— Я возглавил атаку и захватил эту колесницу у гиксов, государь. Но я хотел тебя предупредить, чтобы наши колесничие не увлекались погоней. Смотри, некоторые уже втягиваются в неё! Это опасно. А вдруг подойдут их пехотинцы?

— Ты думаешь, что их пехота близко? — удивился фараон.

— Кто знает? Может некоторые части и приближаются, государь. Хватит нам пока и того, что они отступают.

— Но это совсем не разгром их войска. Они перегруппируются, подтянут подкрепления и вернуться. Разве не так, Минос?

— Так, государь. И завтра мы продолжим сражение начатое сегодня…


— Князь! Поворачивай лошадей! — Якубхер прикрыл князя от вражеского воина и разрубил его своим мечом. — Куда ты лезешь?! Наши воины уже поворачивают!

— Мне отступать?! — Нубти-Сет был взбешен. — Этого не будет!

— Брось, князь! Битва впереди! У нас сейчас не выгодное положение. Они лучше нас подготовились к этой схватке! Что толку если тебя сейчас убьют?! — убеждал князя Якубхер. — Наших пало не много, и ничего нет позорного в том что мы отступим! А завтра вместе с пехотой мы ударим по ним снова! И завтра ты сможешь себя показать по настоящему!

Нубти-Сет понял, что Якубхер прав. Глупо умирать не победив. Завтра он вернется на поле боя и добудет победу…


Идут корабли


Яхотеп собрал всех кто бежал вместе с ним на палубе и обратился к вчерашним слугам и рабам с такой речью:

— Друзья! Вы вернули себе свободу! Но за нами к Фивам идет армия гиксов с намерением покорить город и весь Юг!

Послышались возгласы:

— Мы это знаем!

— И что с того?

— Мы более не слуги гиксам и все!

— Пусть сами ливийские наемники тащат свои вещи на своих плечах!

Яхмос поднял руки, требуя тишины.

— Друзья! Вы более не слуги и не рабы! Это так, но если гиксы покорят Фивы, то они легко доберутся и до вас! Фараон Юга Секенера II выступил с войском против них и у вас есть шанс стать его свободными солдатами! Это даст вам возможность поднять оружие против гиксов!

Большого воодушевления эти слова Яхотепа не вызвали. Но он не сдавался.

— Вы помогли фараону тем, что корпус ливийцев может не успеть к генеральному сражению. И это хорошо! Но давайте продолжим начатое! Неужели вы откажетесь помочь фараону-египтянину?!

— А нам что будет с того? — спросил кто-то. — Ради чего полезем вы в битву?

— Верно! Что даст нам твой фараон? Не он нас освободил, а мы сами вернули себе свободу!

— Верно! Не подуем мы служить в армию!

— А можно добыть себе средства, ограбив купеческий караван, что идет на Юг! — предложил кто-то.

Эта идея вызвала целый взрыв одобрительных криков:

— Правильно!

— Ограбим купцов!

— Настрадались!

— Пора начинать жить по иному!

Но Яхотеп был настойчив:

— И это говорят египтяне? Ведь многие среди вас египтяне? Разве нет? Ведь гиксы сделали вас рабами! А раб который не желает сражаться за свою свободу не достоин её! Вы хоть понимаете, что сейчас началось? Это начало большой войны с завоевателями за наше освобождение!

— А без нас Сеукененра не обойдется? — кто-то из толпы пошутил.

— Не важно обойдется или нет, — продолжал Яхотеп. — Важно иное! Мы присоединившись к солдатам окажем фараону неоценимую услугу. А наш великий фараон и его сыновья это услуги никогда не забудет.

— А кто ты такой, что говоришь от имени фараона? Откуда ты знаешь что он сделает?

— Или тебя принимали в его дворец? — пошутил кто-то.

— Там всегда принимают черных слуг!

Яхотеп снова потребовал тишины:

— Я не слуга и эта одежда всего лишь маскировка, друзья! Я офицер армии фараона! И меня специально послали в тыл врага! И сейчас я говорю с вами от имени принцев Камоса и Яхмоса! А значит и от имени самого фараона Секененра II!

Толпа на этот раз безмолвствовала. Было похоже что этот сильный и высокий юноша говорит правду. Хотя Яхмос соврал, что он уже был офицером в армии Секененра. Но насчет полномочий от принцев все было верно.

— Я предлагаю вам атаковать не купеческие суда, но корабли что везут стрелков к армии гиксов. Там также много чего можно взять и этим вы покажете себя не грабителями, но воинами новой армии фараона Юга! Что скажете?!

— Но на купеческих судах нет столько воинов!

— На военном судне солдаты!

— Они нас расстреляют из луков!

— Но используем хитрость! — прокричал Яхотеп. — И подойдем к ним под видом друзей. Это даст нам преимущества! Итак, кто хочет пойти за мной? Я Яхотеп, офицер армии фараона Юга. Кто желает стать солдатом?


В каюте его ждала Атла.

— Ты говорил смело и решительно. Они согласились все?

— Да, но с тем условием, что после захвата кораблей, тем кто поделает я дам свободно уйти. Я это обещал! Как вела себя Сара?

— Не произнесла ни слова, мерзавка. Скажи, зачем мы тащим её за собой?

— Но я не могу убить девушку, только за то, что она из племени гиксов. Мы сейчас не можем её отпустить, Атла. Как она доберется до своих одна? Её могут обидеть.

— Ты со всеми так любезен, египтянин? — подала голос Сара.

— Я не сражаюсь с женщинами, Сара. И ты здесь не пленница.

— Вот как? — усмехнулась та. — Тогда почему у меня связаны руки?

Для твоей же безопасности. Если ты сцепишься с Атлой, и на шум придут люди, то тебя отсюда просто заберут. Здесь содрались самые разные люди. Они знают, что Атла моя женщина и на неё не посягнут, но, увидев здесь тебя, они потребуют выдать тебя им.

— И знаешь, что эти рабы с тобой сделают? — спросила Атла Сару. — У них так давно не было женщины. А ты красотка!

— Я могу умереть сражаясь, защищая свою честь, финикиянка. Тебе это не понять.

— Мне? — Атла снова была готова броситься на пленницу. — Что ты хотела этим сказать?

— Только то, что у финикиянок отсутствует понятие чести. Все они шлюхи!

— Ах ты, тварь! — Атла схватилась за кинжал.

— Тихо! — Яхотеп призвал женщин к спокойствию. — Вы что хотите скандала? Вам двоим нужно сидеть, тихо в каюте и не высовывать носа отсюда. И тебя Атла это также касается. Не смущай моих людей.

— Она могла бы обслужить здесь многих, — съязвила Сара.

— И тебе Сара стоит попридержать язык. Если тебе дорога твоя жизнь и честь, то посиди в молчании, как сидела до этого. Если вы не можете найти общей темы для разговора и только ссоритесь, то молите! Я не могу находиться с вами слишком долго. Кстати, Сара, ты сказала, что твой отец командует колесничими в армии Нубти-Сета?

— Да! Что из того?

— Я отправлю тебя к отцу при первой же возможности. Но уже после нашей победы. И при том условии, что твой отец останется жив…


В окрестностях Асиута: битва фиванцев с гиксами


Битва началась только через два дня после первой схватки. Теперь и Нубти-Сет, и Сененра дождались подкреплений.

Минос осмотрел позиции армии гиксов и указал фараону на центр их войска.

— Смотри, государь, они выстроились для традиционной атаки. Так гиксы воюют уже не одно поколение. В центре ударная группа колесничих, позади них отборная пехота. Но я не вижу там ливийцев, которых они могли бы использовать для этого. Там стоят гиксовские копьеносцы.

— Но лазутчики доносили, что к ним идет ливийский корпус, Минос, — встревожился фараон.

— Может быть еще не дошел, государь. Мало ли что могло случиться. Но у них и так достаточно сил. Вон корпуса из наемников, что были сформированы наместником Мемфиса. А вон там, справа, солдаты из Палестины. Эти жаждут победы и грабежа. Нельзя допустить их в Фивы.

— И как они станут атаковать? Сначала колесницы ударят по центру? Так?

— Именно так, государь, — согласился Минос. — Они должны опрокинуть наш центр и в прорыв войдет их пехота, а затем ударят и фланги.

— И что предлагаешь ты? Как мы станем действовать? Ты не поставил наши колесницы в центре. Я дал свое согласие на это, но зачем ты так сделал, Минос?

— Государь, твое доверие для меня большая честь. Но это единственно правильный выбор расположения войск. В нашем центре пешие отряды секироносцев и пешие стрелки из луков. Они должны хоть на немного задержать врага. Скорее всего, гиксы все равно прорвут наш центр, и вот здесь мы нанесем по ним мощные фланговые удары. Справа пойдут в бой наши колесницы. Они должны опрокинуть наемников мемфисского наместника. А справа пехоты из новых корпусов Амона из копьеносцев и меченосцев.

— Рискованная стратегия. Но я тебе доверяю, Минос. И потому командовать сражением станешь ты, — произнес Секенера II.

— Я, государь? — удивился Минос. — Но я хотел возглавить наш центр лично…

— Это сделают и без тебя. Ты станешь под моим личным штандартом, и будешь руководить битвой. Отныне ты получаешь высокий титул, что были при фараонах 12-й династии. Ты великий надсмотрщик над войском фараона.

— Спасибо за великую честь, о, великий фараон! Но если в войсках находиться сам повелитель, то… А ты, государь? Не можешь же ты стать под мою команду.

— Я лично поведу моих колесничих в бой!

— Ты? — удивились многие военачальники и принц Камос.

— Я! Это поднимет боевой дух солдат, если их атаку возглавит сам фараон. Да и почему я не могу этого сделать? Кто-то сомневается в моих талантах колесничего?

— Нет, государь, — ответил фараону принц Камос. — Но ты подвергаешь свою жизнь опасности, отец.

— А разве сегодня тысячи сынов Египта не сделают того же самого? — спросил фараон сына. — И разве ты не идешь в бой рядом со мной?

— Иду, отец, но твоя жизнь…

— Хватит! — прервал Камоса Секененра. — Довольно споров! Я все решил и будет так как сказал фараон!

— Внимание и повиновение! — хором ответили военачальники…


Колесница фараона была особенной и отличалась от других.

Его две великолепные белые лошади были покрыты тяжелыми попонами из стеганной кожи. Эти попоны надежно прикрывали коней от стрел противника. Но такая защита пока была только у колесницы самого фараона и более ни у кого, хотя впоследствии это станет применяться в широких масштабах.

Сам Секенра и его сын Камос были в непривычных для египетского воина защитных рубашках и прочной ткани с нашитыми медными тонкими платинами. Их головы прикрывали шлемы, а их щиты были также утяжелены медными полированными накладками.

— Сын мы станем жать сигнала от великого надсмотрщика над войском и только по его приказу двинемся в бой.

— Да, отец, — согласился Камос. — Минос опытный военачальник и он достоин того отличия, что ты ему пожаловал. У нас отличные солдаты из "храбрецов фараона". И они у нас есть благодаря Миносу.

"Храбрецы" стояли на своих колесницах позади фараона и его наследника и выглядели внушительно. На лицах солдат читалась решимость вести бой до победы. Они уже прошли первое боевое крещение и знали силу и поражающую способность новых составных луков. Это новое оружие сильно отличалось от того, что было на вооружении у них ранее.

Египетский лук долгое представлял собой незамысловатое сооружение из куска пружинящего дерева. Стрела была с деревянным наконечником, и потому такое оружие было не так опасно для быстрой кавалерии гиков.

Теперь все изменилось. Новые луки и новые стелы с медными и бронзовыми наконечниками. Такой стрелковый удар отразить было уже не так просто.

— Отец! Гиксы пошли в атаку на наш центр! — Камос заметил движение вражеских колесниц.

— Точно! Битва началась!

— Красиво идут! Трудно выстоят пехотинцу, когда на тебя мучиться так много этих смертоносных повозок. Смог бы я сам такое выдержать? Не могу ответить на этот вопрос, хоть мне и стыдно, отец.

— В этом нет ничего постыдного, сын. Любой человек биться и смелость состоит не в том, чтобы не бояться. Она в том, чтобы преодолевать свой страх когда нужно…


Якубхер повел колесницы в бой! Теперь он не сомневался победе гиксов. Теперь они сомнут войска мятежников и двинуться на Фивы.

Тугой лук старого солдата легко поддавался его сильным рукам, и стрелы Якубхера не знали промаха. Он выбирал себе в качестве цели только командиров армии Секененра. Понимал, без них войска противника дрогнут и побегут.

Еще одна стрела взвилась в воздух и вонзилась прямо в грудь высокого воина стоявшего под золотым знаком. Гикс видел как тот взмахнул руками и упал.

Египтяне-стрелки из состава пехоты пока не произвели по приближавшемуся врагу ни одного выстрела. Они ждали, когда колесницы гиксов подойдут ближе…


Князь Нубти-Сет смотрел как развернулись его войска и как Якубхер начал атаку. В его сердце поселилась тревога. Египтяне не выставили впереди своих колесниц. Якубхер воспринял это как признак их страха и слабости и заявил, что он поведет атаку по центру сам. Князь согласился, но теперь стал сомневаться.

"Они сосредоточили свои колесницы с фланга, — думал полководец. — И непременно ударят на наши силы с той стороны, где они слабее. Но такое возможно лишь при неудаче нашей атаки по центру. А может ли Якубхер не суметь выполнить то, что должен?"

Этот вопрос его мучил и Нубти-Сет не мог успокоиться.

Он подозвал своего дежурного офицера, что передавал приказы командующего частям через специальных гонцов.

— Немедленно послать навстречу ливийцам двух гонцов! Пусть их командиры ведут к бою своих людей! Пусть бросят все что им мешает идти!

— Но, они могут быть очень далеко, господин. Мы даже не знаем где сейчас ливийский корпус.

— Все равно шли гонцов! И узнай где наши корабли!

— Уже высланы лодки их встречать, но пока они не вернулись, господин.

Офицер удивился нервозности князя и подумал:

"Неужели он сомневается в нашей победе? Ведь еще вчера на совете, он заявил, что наших неявных сил хватит для разгрома врага. Да и войск у него много, не менее чем у египтян. Единственное в чем мы отстаем, это в количестве колесниц".

— Исполняй! — крикнул князь, и офицер отправился отослать гонцов.

Князь наблюдал за атакой.

"Колесницы приблизились и сейчас по ним выпустят стрелы! Проклятые египетские пехотинцы пока не дрогнули и не разбежались от одного вида наших колесниц, как говорил Якубхер. Полководец у фиванцев хороший".

Князь видел, как египтяне выстрелили и передние колесницы опрокинулись. Но остальные продолжали атаку…


Передние колесницы гиксов опрокинулись. Выстрел египетских стрелков был более чем удачным.

Минос с удовольствием отметил про себя, что египтяне научились правильно вести битвы.

"Молодцы! Стоят не хуже добротной ассирийской пехоты! А мне еще говорили, что сделать из них воинов не получиться. Хотя это еще не победа и даже не половина победы. Их командир ведет своих солдат в бой с готовностью опрокинуть наш центр".

Якубхер схватил первое копье и когда его лошади приблизились к самому строю пехотинцев, нанес удар. Его копье пробило щит и поразило египтянина в грудь. Он выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев. Прикрытые прочными попонами его лошади мчались вперед давя пехоту врага.

За ним в строй ворвались и другие колесницы. Строй подался как при ударе молота. Секироносцы хоть и поддались нажиму, но стали бить топорами лошадей врага. Минос многому их научил за короткое время и главное что они восприняли, это необходимость побеждать свой страх.

Грохот и крики слились воедино и шум битвы был слышен далеко.

— Молодцы! Секироносцы фараона отлично сражаются! — вскричал Минос. — Вот если так станут сражаться все египетские воины, мы не только разгромим гиксов, но завоюем весь мир! Смотрите!

Офицеры ничего не сказали полководцу и только одобрительно закивали.

— Но это еще не победа! — продолжил командующий. — Битва только началась!

На правом фланге египтян начали наступление пехотинцы гиксов. Они шли вперед стройными рядами и была видна отличная строевая выучка. По команде командиров воины дружно склонили копья и повернули щиты, создав преграду для стрел противника.


Битва на реке: Атла и Сара

Яхотеп приказал своим людям подойти к кораблям противника вплотную. Они шли под флагами Финикии и никто не мог заподозрить что два торговых судна решатся напасть на корабли что везут войска.

Сосед Яхотепа волновался.

— Там полно воинов, — прошептал он. — О, великие боги Кемета, не оставьте нас!

— Они совершенно не готовы дать нам отпор, — повернулся к нему молодой воин. — И сейчас их численность им ничего не даст. Главное чтобы наши люди дрались отчаянно и не струсили.

— В этом можешь не сомневаться, вождь. Они умеют быть смелыми. Я многих из них знаю, хоть они и не воины. Я и сам молюсь богам просто так, не из страха.

— Тогда все в порядке. По моему сигналу пусть кидают крючья! Сумеют?

— Сумеют! Среди нас много бывших рабов, что были осуждены за пиратство на море. Я таких назначил в метальщики.

Первое судно поравнялось с транспортом гиксов и когда они максимально сблизились Яхотеп отдал приказ:

— Давай! Время пришло!

Человек позади него отдал приказ знаком и к судну полетели крючья. Три из них впились в борта вражеского корабля и беспокойная вольница из вчерашних рабов и слуг стали тянуть за канаты, притягивая судно к себе.

— Стрелки! — Яхотеп приказал лучникам дать первый выстрел.

Полетели стрелы и смели с палубы не менее тридцати воинов. На военном корабле послышались крики боли и вопли недоумения. Там засуетились люди. Но второй выстрел смел еще человек двадцать.

Суда сблизились.

— Теперь на борт! — Яхотеп достал меч.

— Время пришло! — отозвался воин и перехватил свой топор. — Идем первыми!

Лучники сделали еще один залп и убрали стрелы.

Яхотеп первым перепрыгнул на борт вражеского судна.

человек двадцать ольница из вчерашних рабов и слуг противника. Палестину, строй подался как при ударе молота. колесницы. выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев.

Он бросился на первого врага и одним ударом снес ему голову. Его обдало фонтаном крови, но на это молодой воин не обратил внимания. Более Яхотеп не смотрел на то, кто следует за ним.

Еще один удар и новый враг пал от его удара.

За Яхотепом шел его товарищ с топором. Молодой солдат фараона даже не узнал его имени, но он знал, что этот вчерашний раб пользуется авторитетом среди своих товарищей, и потому выбрал его себе в помощники.

Он с яростным криком, размахивая громадным топором, крушил солдат гиксов и те отступили пред неистовым натиском этого воина. А был он человеком крупного сложения и возвышался над врагами на целую голову.

За ним на вражеский корабль перебрались вчерашние пираты и вступили в битву. Они были рады оказаться в привычной атмосфере водного боя на шаткой палубе корабля.

Поначалу их было всего пятнадцать! Это были те, кто рискнул броситься на абордаж. Остальные замешкались и с опаской поглядывали на палубу соседнего судна.

Врагов было в десятки раз больше, но они растерялись и практически не оказывали сопротивления смелым пиратам.

— Не увлекайся вождь! — высокий воин с топором спас молодого Яхотепа от удара с боку. Тот едва не пронзил его живот своим копьем. — Так могут убить, ибо нас мало!

— Враги начинают очухиваться от потрясения, а наши неохотно прыгают за ними!

— Не бойся, вождь! Сейчас они пойдут за ними. Для людей все это внове! Знай сражайся!

И он снова стал наносить удары. Еще два врага пали под его натиском. Яхотеп пошел за ним и убил еще одного.

— Как твое имя, отважный воин?

— Я, Харати, вождь! Вчерашний раб, спина которого исполосована ударами! Но когда-то, лет десять назад я служил в армии и много путешествовал по миру!

— Такой воин понадобиться фараону!

— Не стану я служить князю Секененра, вождь! Я служил великим государям и не стану под знамена простого князя. Раз! — и его топор разрубил очередного врага.

— Ты не прав, насчет Секенера, Харати! Он великий повелитель! И еще покажет себя. Может быть в этот самый момент он уже сражается с гиксами!

Успех первых вдохновил остальных и люди Яхотепа стали понемногу перебираться на палубу вражеского судна. Тоже самое происходило и со вторым кораблем гиксов. План Яхотепа сработал…


Атла смотрела на схватку из узкого окошка. Сара, которая была уже развязана, стояла рядом.

— Безумцы! — прошептала она. — Что они делают? Там столько солдат!

— Их ведет Яхотеп! — восторженно проговорила Атла, не глядя на израильтянку. — А он способен на многое. Я сразу поняла, что это великий воин!

— Они перепрыгнули на корабль! Сейчас их прикончат! — Сара испугалась за смельчаков.

Но произошло чудо! Они стали теснить врагов и их трупы валились словно колосья словно колосья спелой пшеницы под серпом крестьянина.

— Они теснят гиксов! Смотри! А ты говорила — убьют! И за ними пошли другие!

— Эти двое настоявшие герои! — пробормотала Сара. — А Яхотеп еще такой молодой! Он мог бы стать офицером а армии царя.

— Он и так служит в армии царя. Но не вашего, а царя из города Фивы.

— Он достоин стать солдатом великого царя, финикиянка. А разве царь Секененра, что незаконно присвоил себе титул фараона — великий?

— Он будет великим, израильтянка. Я могу тебе обещать, что время гиксов прошло. Они потеряют свое царство!

— Ты слишком самоуверенна, финикиянка. Не боишься, что народ гиксов станет тебе мстить?

— Я умею рисковать, израильтянка.

— Но что тебе до Египта? Ты же не египтянка. Зачем тебе свобода этой страны?

— Я здесь из-за вон того молодого воина, что сейчас так хорошо сражается на корабле гиксов, — глаза Атлы горели, и он не могла оторвать взгляда от Яхотепа.

— Он достоин любви хорошей женщины. Такие воины по смелости и изобретательности встречаются не часто, — молвила Сара. — И я бы смогла влюбиться в такого.

— Этот уже занят, израильтянка. Он уже любит и любим.

— Любим? — Сара усмехнулась. — Но он не знает, как могут любить женщины нашего народа.

Атла поле этих слов обернулась и посмотрела на Сару. Взгляды красавиц встретились как клинки, и финикиянка поняла, что эта пленница станет её соперницей в любви. Израильтянке, как и ей самой недавно, хватило малого промежутка времени, чтобы увлечься Яхотепом…


Битва: смерть фараона

Центр египетского войска поддался и гиксы прорвали его. Вслед за коленцами в бой вступила пехота. Они одолевали, и исход сражения стал определяться.

Минос понял, что пора задействовать египетские колесницы и отдал приказ наступать.

Фараон и его старший сын смело возглавили атаку. Они быстро ворвались в ряды солдат наместника Мемфиса и опрокинули их. Наемники побежали под натиском и яростью египтян…


Князь Нубти-Сет неистовствовал:

— Проклятые наемники! Они хуже фиванцев! Они открыли им мой фланг! Резерв!

— Прикажешь бросить в битву последние пятьдесят колесниц, господин?

— Я сам их поведу в бой! Иначе они откроют наш фланг и противник прорвется к моей ставке. Если я сумею их задержать, то, у отступающих полков будет время для перестроения.

И Нубти-Сет приказал подать колесницу.

— Но, князь, ты не можешь бросить командование…

— Я иду спасать положение армии! Битва вошла в решающую стадию.

Он вытолкнул возницу и сам сел в повозку. Князь обмотал поводья вокруг своей талии, дабы его руки были свободны в битве. Такой способ управления колесницей требовал большого умения и долголетней практики. И все это у князя было.

Нубти-Сет теперь понял, что гиксы могут эту битву проиграть. Они явно недооценили с Якубхером силу фиванского князя. Если так пойдет и далее то их власти в Египте придет конец. Нужно вырвать у них победу!

— Вперед! Всем идти за мной, и никто не имеет права отступать! Гиксы или побеждают или умирают! Во имя Сутеха!

— Во имя Сутеха!

Воины поддержали своего вождя громким кличем и колесницы резерва двинулись в бой.

Князь не церемонился с бегущими воинами и давил тех, кто попадал по ноги его коней. Он размахивал копьем и громко кричал, заглушая своим громоподобным голосом шум битвы:

— Остановитесь, подлые трусы! Вы бросили знамена, под которыми гиксы побеждали и покоряли народы! Стоять!

Пехотинцы, увидев своего полководца идущего в гущу битвы, стали останавливаться.

— Назад! Поворачивайте назад! — кричал князь. — Я, ваш полководец, иду вам на выручку! Вы не посмеете бросить своего вождя!

Колесницы прошли сквозь ряды бежавшей пехоты и встретились с египтянами. Нубти-Сет налетел на колесницу принца Камоса и опрокинул её. Но молодой принц сумел вовремя спрыгнуть, и не был даже ранен. Затем князь поразил копьем вражеского возницу, и вторая колесница врагов перевернулась.

Он принял на свой щит две стрелы, и продолжить движение вперед. За ним шли отборные солдаты великого гика. Они ворвались в ряды египтян и стали рассекать их строй, но их было слишком мало.

Фараон Секенера был впереди своих людей и не видел, что колесница его сына опрокинулась.

Он убил уже троих гиксов и кричал своим лучникам:

— Перебейте их стрелами! Не дайте им нас задержать!

Но эти слова не возымели действия. Египтяне растерялись, и о массированной атаке уже говорить не приходилось. Наступательный порыв был утрачен.

Отброшенная пехота перегруппировалась и снова стала вступать в бой…


Минос, увидев, что атака колесниц захлебнулась, сразу же отправил свой последний резерв в опасный участок. Он приказал гонцу:

— Двинуть в бой пехотный резерв и пусть лучники остановят их наступление с левого фланга. Во чтобы то ни стало спасти фараона и его сына!

— Будет исполнено, господин!


В центре колесницы Якубхера вынуждены были повернуть в сторону. Атака колесниц врага на левом фланге создавала угрозу ставке полководца. И если не помочь в этой ситуации князю, то сражение могло быть проиграно.

— Господин! — закричал офицер, указывая рукой в сторону. — Они атаковали наших и мемфисский корпус побежал!

— Вижу! Поворачивать колесницы в ту сторону!

— Прекратить атаку? Но после перестроения, мы можем…

— Нет! Здесь справиться пехота! Они закрепят наши позиции, а колесницы пойдут на помощь мемфисскому корпусу!

Якубхер решил нанести удар во фланг наступающему врагу и задержать его движение…


На левом фланге сражения битва стала особенно неистовой и кровопролитной. Здесь рубились воины, и битва перешла в иную фазу. Многие теперь сражались пешими, ибо около 100 колесниц с обеих сторон было потеряно.

Бились пехотинцы и спешенные колесничие. Командовать такой битвой уже было нельзя. Отряды распались на отдельные группы. Теперь каждый сражался как мог. Секенра был среди своих воинов и уже давно потерял свой боевой шлем. Его одежда была изодрана и защитная рубаха висела клочьями.

Рядом с фараоном был его сын Камос. Юноша был трижды ранен, но сражался вместе с отцом и не думал об отступлении.

— Они одолевают нас, отец! Смотри!

— Вижу, сын! — ответил фараон. — Но мы сегодня сражались так, что эту битву египтяне запомнят надолго, и мы даже если проиграем, то сделаем это с честью!

— Тебя стоит уйти, отец! Твоя жизнь нужна Египту.

— Нет! Это твоя жизнь, Камос, нужна Египту, ибо ты молод! И ты мой наследник!


Князь Нубти-Сет также был в первых рядах и сражался с неистовством обреченного. Колесницы Якубхера подоспели вовремя, и победа стала близка. Еще одно усилие и они сомнут египтян!

— Князь! — Якубхер тронул его за плечо. — Хватит тебе рисковать своей жизнью! Выходи из боя. Ты свое дело сделал! Место полководца не гуще сражения!

— Оставь, Якубхер! Я буду сражаться до тех пор пока они не побегут! Они должны склониться пред могуществом нашего народа!

— Но они сражаются как одержимые и…

Но Нубти-Сет более не стал слушать Якубхера. Он снова пошел вперед.

— Секененра! — прозвучал его голос, покрывший шум битвы. — Где ты, Секененра?! Это обращаюсь к тебе я, твой враг Нубти-Сет, один из князей шасу!

Фараон отозвался:

— Я здесь, Нубти-Сет! Я фараон Юга!

— Я желаю сразиться с тобой в единоборстве! Выходи если ты не трус!

— Желаешь со мной сразиться, князь? Но я фараон и только равный мне может вызвать меня на бой! Ты же только слуга своего царя!

— Не отговаривайся, Секененра! Я один из пяти князей шасу! Но ты трус и не выйдешь на бой со мной!

— Выйду! Хотя не много чести для тебя вызвать на бой старика!

— Но тебя же охраняют твои боги, Секененра?! Или ты не уверен в помощи твоего Амона?! Я же стану сражаться во имя Сутеха!

Секененра вышел вперед и бросился на своего врага. Нубти-Сет отбросил щит и с громким криком также пошел вперед.

Он метнул копье, но Секененра увернулся, и острие вонзилось в песок. Затем метнул свое копье фараон, но также неудачно.

Они сошли в схватке на мечах. Битва в том месте где сражались вожди немного поутихла. Сейчас решался вопрос, чей бог сильнее Амон или Сутех!

Секененра понял, что эту битву ему не выиграть. Князь был моложе и сильнее его. И усталость его не брала, а фараон был крайне измотан. Смерти он не боялся, но сейчас на кон был поставлен престиж великого бога Фив. И уронить его было невозможно.

— Что, старик? — спросил князь. — Не помогает тебе твой бог?

Секененра молчал. Он решил использовать хитрость. Чем больше схватка затянется, тем меньше у него шансов на победу.

— Молчишь? Экономишь силы, старик? Верно делаешь! Они тебе понадобятся!

Фараон резко отпрянул в строну и подался назад. Меч Нубти-Сета провалился в пустоту. Секененра резко полоснул князя по ногам и его клинок окрасился кровью.

Князь закричал от ярости и вторым ударом хотел добить врага, но фараон отразил удар щитом, который раскололся при этом.

— Ты действовал не как воин! Это подлый удар! Удар труса и предателя!

— Как и ты, князь! — ответил фараон. — ты вызвал на бой человека что много старше тебя!

— Умри во имя Сутеха!

Нубти-Сет захотел нанести еще один удар, но не удержался на ногах. Его рана сильно кровоточила, и он упал. Гиксы кинулись спасать его, и фараону пришлось отступить.

Принц Камос обнял его и произнес:

— Отец, ты великий герой!

— Меня защитил Амон! Воины Кемета! Великий бог Амон с нами!

Египтяне ответили на это грозным военным кличем и с удвоенной силой бросились в битву…


Князя отнесли подальше от битвы, и воины сделали ему перевязку и остановили кровь.

— Якубхер!

— Я здесь, князь.

— Меня ранили, и я не могу более драться. Оставайся здесь и заставь их отступить. Сделать это нужно не считаясь с жертвами. Любой ценой. Любой! Гиксы должны оставить поле боя за собой!

— Будь уверен, князь, что все так и будет! Мы уже одолеваем их! А тебя сейчас отнесут к тому месту, где тебе и надлежало находиться во время сражения.

— Не дай рухнуть чести нашего народа! Прошу тебя друг!

— Неужели ты думаешь, что они смогут нас победить? Опомнись, князь.

— Они сражаются великолепно и я даже не думал, что они так могут. Мы недооценили противника, Якубхер!

— Мне пора в битву, князь…


Гиксы напирали, и много египтян уже погибло. Они еще слишком слабо были подготовлены для большой войны с такими хорошими воинами как властители Дельты. Но в этой битве они показали себя достойными победы.

Фараон вдохновлял своих солдат личным мужеством, и многое в той битве решилось его умением и его самоотверженностью. Камос был рядом с отцом и показал себя достойным наследником фараона Юга.

— Отец! Тебе стоит уходить! Враг напирает! Мы их не сдержим.

— Я останусь на поле боя, Камос! Но тебя я приказываю тебе отступать и уводи людей! Я прикрою отход с моим личным отрядом. Не теряй времени! Они могут окружить нас и тогда все будет потеряно!

— Нет, отец! На этот раз я не исполню твоего приказа!

— Камос!

— В бой, повелитель!

И они снова попали в гущу сражения, ибо два египтянина перед ними пали пронзенные мечами. Отряды Гиксов практически окружили небольшой отряд, что сражался вокруг фараона, и стали оттеснять их от основных сил.

Секененра убил врага прямым ударом в живот и быстро выдернул свой клинок. Новый удар! И снова враг пал с рассеченной шеей к его ногам.

— Отец! — закричал Камос, желая его предупредить об опасности. — Обернись влево!

Но фараон не успел отразить новый удар. Воин-гикс нанес ему удар в голову боевым топором. Фараон пошатнулся. Его лицевая кость и зубы были обнажены — это последствия страшного удара. Но последовал второй удар и на этот раз топор врага поразил его прямо в лоб.

— Фараон мертв! — заорали гиксы. — Во имя Сутеха!

— Победа наша!

— Фараон мертв!

Якубхер услышав это, заорал:

— Захватите его тело! Мне нужна его голова! Наш царь дарует гору золота за голову предателя!


Принц Камос бросился к телу отца. Ярость утроила его силы и враги падали пред его натиском как снопы под серпом. Гиксы отступили пред натиском и, тем более, что египтяне последовали за своим принцем.

Гиксы Якубхера вынуждены были окатиться назад и перегруппироваться. Сам израильтянин, как не кипел ненавистью, понимал, что битву строит прекратить. Тем более что египтяне были готовы сами отойти, но было нужно дать такую возможность.

— Выстроиться! И держать строй! — приказал он своим солдатам. — Никому не трогаться с места!

— Мы не пойдем в атаку, господин? — спросил его один из офицеров. — сейчас самое время…

— Нет. Никаких атак. На сегодня все! Пусть уходят!

— Мы дадим египтянам отступить?

— Именно так. Поле битвы будет за нами, но это досталось нам слишком дорогой ценой. Хот их фараон и умер и заплатил за свое отступничество, но сколько трупов вокруг! Такого еще не было со времен царя Шалика!