"Начало" - читать интересную книгу автора (Андриенко Владимир)

Глава 4

Борьба и интриги

1558 год до н. э.

От Авара до Фив и дальше в Нубию

Северный (Нижний) Египет. В окрестностях Авара

Царь Апопи в полном военном снаряжении ехал на колеснице, которой управлял князь Ваджед. Он осматривал свои войска после учений и остался доволен своими колесницами. Такие могут противостоять и хеттам.

Царь Апопи на этот раз выглядел не как египтянин, а как чистокровный гикс. Его длинные волосы, отброшенные назад, были заколоты золотыми гребнями, как у первых покорителей Египта, что пришли сюда вместе с царем Шаликом. На Апопи были богатые и ярко расшитые узорами длинные одежды гиксов. На широком золотом поясе были ножны с мечом и кинжал.

Войска дружно приветствовали своего повелителя и грозно потрясали оружием. В нем, в великом гике, объединилось все то, что делало гиксов великими. С его именем они были готовы побеждать. И это отлично понимали жрецы Сутеха и жрецы Апопа.

Сейчас они смотрели на войска издали, и великий жрец Сутеха стоял рядом с великим жрецом Апопа.

— Видишь, почтенный жрец, как его любит войско, — прошептал жрец Сутеха. — Убрать такого будет непросто.

— Все можно сделать, если поступать осторожно, а не идти напролом. Ты, почтенный жрец Сутеха, недооцениваешь наши с тобой возможности. Войско и народ сейчас боготворят своего царя, но завтра может оказаться и так, что эти же люди станут не менее горячо его проклинать.

— Это сделать непросто. Ох, как непросто. Нам сейчас нужно единство, а не раскол нашего народа. А то, что ты предлагаешь, может привести к расколу. Если они усомнятся в своем царе? Что тогда будет? Ты можешь с точностью это предсказать, почтенный жрец Апопа?

— Но ты, наверное, тогда знаешь, как нам достичь своей цели?

— Мы станем действовать умнее. Твоя информация от князя Ваджеда пригодилась. Скоро царь напишет письмо фиванскому князю.

— Это известно, почтенный, но что это нам даст? Царь напишет князю мягко и строго ничего не потребует. Я прекрасно знаю Апопи.

— Он напишет мягко, но мы напишем по-другому.

— Мы? Ты не ошибся, почтенный жрец Сутеха? Мы пока не имеем права писать князю Фив от своего имени.

— Ты снова меня не понял, почтенный жрец Апопа. Мы подменим письмо царя на другое. Нужно только добиться, чтобы посланцем в Фивы стал наш человек.

— Умно, — покачал головой жрец Апопа. — Может получиться. Но кого стоит послать? Царь настоит на кандидатуре одного из князей шасу.

— А я скажу царю, что это слишком большая честь для Фив, посылать к ним послом князя шасу. Пусть едет обычный военачальник. Например, Якубхер. Этот офицер уже давно удалился от двора и не живет в столице. Пора ему дать ответственное поручение.

— Тем более, что он друг князя Нубти-Сета, нашего верного союзника среди князей шасу.

— Но подменой должен заняться именно ты, почтенный жрец Апопа.

В это время колесница царя развернулась, и было объявлено, что войска могут расходиться и отдыхать.

— Великий царь, мой друг, — князь Ваджед повернулся к Апопи. — С этими колесницами я готов, хоть завтра выступить в поход. Дай мне тысячу колесниц, и я смету армию города Фивы! Или ты больше не веришь в мои военные таланты, повелитель?

— Нет, Ваджед, в твои таланты я верю, но что будет, если Секененра не выставить свою армию за ворота города? Да и тысячи колесниц для боя с ними будет мало. Нужна армия поболее для такого дальнего похода.

— Значит, ты не доверишь мне армию, государь?

— Сначала скажи, что будет, если ты столкнешься со стенами города, Ваджед? Ты разве умеешь брать штурмом города? На колесницах крепости не будет, а Фивы крепость. Мы гиксы не умеем брать крепости и в этом наш большой недостаток. Жаль, что не все мои военачальники это понимают.

— Государь…, — попробовал возразить Ваджед, но царь оборвал его.

— Хватит. Останови колесницу. Я желаю пересесть в носилки и удалиться обратно во дворец. Устал от этого военного смотра. Старость догнала меня, князь.

— Нет, государь, ты еще крепок и принесешь немало пользы нашему народу.

— Ты пойдешь со мной. Нужно написать письмо князю Секененра. И я желаю, чтобы ты исполнял обязанности моего писца.

— Как велишь, так и будет, государь, — Ваджед остановил колесницу и к ним тут же подбежал десяток слуг.

Царю помогли сойти с повозки.

— Дать армии три дня отдыха! — провозгласил Апопи. — Три дня никаких учений! И все эти три дня угощать моих солдат вином из царских погребов! Это моя воля!

Военачальники и вельможи склонили головы в знак покорности, хотя царский виночерпий остался явно недоволен такой щедростью царя, и в уме стал подсчитывать, во сколько это обойдется государственной казне.

— Ваджед, ты сядешь вместе со мной в мои носилки, — приказал царь. — Мне нужно с тобой поговорить.

Уже в носилках, когда восемь дюжих рабов подняли их, Апопи обратился к Ваджеду:

— В стенах дворца стало невозможно разговаривать, друг мой. Жрецы узнают обо всем, что я говорю.

— Но жрецы Сутеха и других богов нам не враги, государь. Они твои верные слуги.

— Да, Ваджед, но они жаждут войны, которой я бы не хотел допустить. Вот я и не желаю делиться с ними своими мыслями. Они не желают меня понимать, хотя я сейчас единственный здравомыслящей человек во всей этой стране.

— Единственный? А меня ты таковым не считаешь, государь?

— Ты обманут и сбит с толку жрецами, как и многие другие, друг мой…

На корабле финикийского купца. Из Южного Египта в Северный

На корабле финикийского купца Яхотеп переговорил в Дагоном о порченном ему деле. Купец был явно не в восторге от задания князя Секененра, и его наследника принца Яхотепа, но ослушаться не посмел.

— Тебе не стоит сходить с корабля слишком часто, юноша. Мало ли что и вдруг тебя сумеют опознать.

— Не столь я знаменитая личность в Дельте, почтенный купец. А сходить с корабля я стану в каждом городе, ибо мне даны поручения не исполнить которые я не могу.

— Но зачем тебе сходить? Этим ты поставишь под удар меня и мой корабль! Я сам стану тебе все сообщать.

— Почтенный купец, ты не воин.

— Юноша, хоть я и не воин, но прожил гораздо больше, чем ты и многое знаю. И не стоит тебе заноситься предо мной! — гневно ответил купец. — Сам-то ты дано стал воином? Или у тебя за спиной десяток сражений?

Яхотеп потупил голову. Купец был прав.

— Но не стоит тебе обижаться, юноша, — Дагона подкупила покорность Яхотепа. — Я не желал тебя обидеть. И я хочу тебе только добра. А сейчас иди в свою каюту и сиди там. Тебя никто не должен видеть. Чем меньше слуг о тебе знают, тем лучше.

— Но я не могу все время сидеть взаперти, Дагон.

— Я не говорю все время, юноша. Но пока стоит ничем не выдавать себя.

Яхотеп удалился к себе. А Дагон стал думать.

Ранее он часто выполнял поручения фиванского князя. И вот недавно его агенты доставили большой табун лошадей в Фивы. И купец заработал на этом деле столь много, что в следующем году у него уже будет не один, а три корабля. И он построит в родном Тире вместо старого дома новый. Да и стоит завести постоянную торговую точку в Фивах. Оттуда открывается прямой путь в Нубию. А если наладить поставки черного дерева, страусовых перьев и золота, слоновой кости через Фивы в Саис, а оттуда в города Финикии и на Крит, то все пойдет через его руки.

Нет. Не стоит портить отношения с фиванским повелителем. Но и с гисксами связываться опасно. Они не мешают ему в торговле, и ему нет дела до амбиций князя из Фив, что желает самостоятельности. Но политику в торговле стоит учитывать. Только тот купец будет всегда с прибылью, кто знает, чего хочет каждый правитель.

Главное чтобы этот мальчишка Яхотеп не попался в руки гиксов, а то князь подумает, что это он, Дагон, его выдал. Стоит беречь юношу как зеницу ока. А он стал врагом самого Якубхера. Этот гикс конечно не в большой милости при дворе в Аваре, но человек все равно влиятельный. К тому же боевой товарищ и друг самого князя Нубти-Сета.

"И это я привел его в Фивы! — ругал себя Дагон. — Конечно, меня за это поблагодарили в Фивах и дали продать все, что я привез по самой выгодной цене. Княжеский наследник Камос меня наградил и назвал своим другом. Но что будет, если об этом узнают гиксы? Хотя откуда им узнать? Мой разговор с принцем был тайным. И все эта девчонка Атла! Что за характер. Своевольна и чрезмерно горда. Такая же как и её покойная мать".

Но кто пойдет вместо Яхотепа в города, в которые ему повелел зайти Секененра? Кому можно довериться на корабле из слуг? Никому. Разве такое можно доверить постороннему? А вдруг кто-то предаст? Нет. Только его дочь Атла может помочь. Тем более что из-за неё это все заварилось. Пусть помогает. И об этом же просил меня и принц. Девчонка всем нравиться.

"А если она поможет князю и принц Яхмос возьмет её в жены? А я хотел выдать её за купца. Может быть, стоит и подождать? Хотя о чем это я? Принц, и, может быть, будущий фараон и дочь финикийского купца. Нет. Но,…а если? Ведь бывали же подобные случаи в истории Египта и ранее. Стоит подождать с замужеством Атлы. Скажу, что она еще слишком молода или совру еще что-нибудь. Так можно протянуть год или полтора, а затем видно будет, как стоит поступить".

В двери каюты постучали. Три условных стука. Яхотеп отпер бронзовую задвижку и открыл двери. Перед ним была Атла.

— Атла? Ты? Я ждал твоего отца!

— Так ты мне не рад, Яхотеп? — она закрыла за собой двери и заперла задвижку.

— Еще как рад! Я просто тебя не ждал и даже и предполагать не мог, что твой отец разрешить тебе прийти в мою каюту.

— Ему пришлось это сделать, ибо он не доверяет никому из своих слуг. Дело слишком щепетильное.

— Так ты уже все знаешь?

— Конечно, ведь я должна тебе помогать. Но сейчас я пришла к тебе не за этим.

— Не за этим? — Яхотеп опешил. — А зачем?

— Скажи мне, Яхотеп, — девушка посмотрела прямо ему в глаза. — Ты уже пробовал как это?

— Что?

— Ну, ты уже был с девушкой раньше?

Юноша отвернулся, не выдержав её пристального взгляда.

— Значит, нет, — сделала вывод Атла. — Странные вы египтяне. Ты стесняешься как 14 летняя девушка. У нас в Тире мужчины много смелее. Да и девушки знают, что это такое с 12 лет.

— Я жил с отцом и матерью в селении и там мы много работали, но отец не женил ни меня, ни моего старшего брата.

— А при чем здесь женитьба? — они приблизилась к нему, и он почувствовал аромат волос девушки. — Я говорю не о том. В тот раз ты был здесь не один. Но сейчас мы одни и никто нам не помешает больше часа.

— И что мы станем…

— А ты не знаешь? — она обняла его за шею своими крепкими руками. — Разве я тебе не нравлюсь? Разве ты не думал обо мне после нашей встречи? Разве не хотел мной овладеть? Ведь я видела огонь желания в твоих глазах. Но ты молчишь, ибо этого еще не было в твоей жизни, Яхотеп.

— А в твоей было? — решился спросить он.

— И не раз. Финикиянки рано созревают и служат богине любви с преданностью истинных жриц…

Северный (Нижний) Египет. Царский дворец великого гика в городе Авар

Царь Апопи II приказал Ваджеду писать:

"Князю и номарху священного города Фивы, могущественному Секененра II от повелителя Египта фараона Апопи II.

Почтенный друг, шлю тебе пожелания долгой жизни и свое благоволение. До меня дошли слухи, что ты, князь, позволил себе сомневаться в божественной природе моей власти и мое праве повелевать царством Египетским. Но я не поверил этим слухам, ибо знаю, что князь Фив не посмел бы выступить против фараона Египта.

Но наши с тобой враги сеют слухи, что могут испортить отношения между нами и мне придется послать армию к твоим границам. К этому меня уже сейчас вынуждают многие мои советники. Я же желаю мира между нами, ибо спокойствие всего Египта дорого мне, и я верю в то, что скоро вражда между народами шасу и египтянами закончиться.

Пришли мне заверения в своей искренней покорности, и я успокою тех, кто желает войны".

— Написал, все, как было сказано? — спросил Апопи, когда увидел как Ваджед отложил свой стил.

— Да, государь, но не слишком ли это мягко?

— Нет. Это обращение сильного государя к своему сильному подданному. И это письмо должно быть отправлено с государственным посланцем. Папирус запечатаешь в золотой футляр и опечатаешь особыми печатями. И сделать это должен ты! Никому не доверяй! Жрецы не должны узнать текста моего послания. Для них достаточно, что я скажу им, что отправил письмо к моему подданному князю Секененра.

— Будет исполнено, как ты сказал, государь! Разреши мне уйти сейчас, дабы я мог выполнить твою волю?

— Иди!

— А кого повелишь избрать гонцом? Я мог бы и сам отвезти это письмо в Фивы.

— Ты? Нет. Пусть везет кто-то попроще, дабы не унижать моей царственности. В этом жрецы Сутеха правы. Чем проще посланец, тем лучше. Сам выбери надежного человека.

Князь Ваджед поклонился и покинул покои повелителя гиксов.

В своих личных апартаментах он положил папирус на стол и задумался. В душе князя шла борьба, и он страшно терзался. Он предал своего друга и господина. Предал! Ибо он открыл жрецам Апопа тайны, что ему доверил царь.

Но разве он это сделал для себя? Нет! Он верен своему царю и желает ему долгого и счастливого царствования. И сейчас предавая его, он действует в интересах самого Апопи.

Эти жрецы мрачного Великого змея могли составить заговор против царя. Ведь мало кто при дворе поддерживает идею великого гика объединить египтян и гиксов в один народ. А так начнется война и царю придется выслать армию против Фив.

"Отдать письмо жрецам? — думал Ваджед. — Или отправить его в Фивы? Но я обещал жрецу ничего не предпринимать без его совета. И он ждет моего сигнала".

В этот момент его размышления были прерваны слугой.

— Господин! — произнес он. — К тебе желает войти какой-то человек. Говорит по срочному делу!

— Что? — Ваджед был в ярости. — Как посмел ты прервать мои размышления? Разве я не сказал, что никто не должен меня беспокоить?

Слуга задрожал от страха и пролепетал:

— Прости меня, великий господин, но тот человек, сказал, что ты должен его принять.

— Должен? — еще более изумился князь. — Мне первому советнику царя отдают приказы некие проходимцы? Мне подчинены все стражи дворца и города! Я волею царя властен над жизнью и смертью!

За спиной слуги показался человек в черном. Его голова была прикрыта куском ткани. Ваджед тем не менее сразу узнал его. Это был жрец Великого змея.

— Удались! — бросил он слуге. — И более никого не пускать в мои апартаменты. Отвечаешь за это головой!

— Повинуюсь, мой господин!

Когда они остались вдвоем, человек в черном обнажил голову и произнес:

— Не стоит тебе гневаться на своего слугу, князь. Он не мог мне перечить. Я могу сделать так, что он будет говорить моими словами. Моя власть по воле бога Апопа велика. Например, я знаю, что царь уже передал тебе письмо к князю Фив.

— Да, — согласился Ваджед.

— И ты колебался, думая передавать его мне или нет. Не так ли? И потому чтобы не вводить тебя в искушение я пришел к тебе сам.

— Но тебя многие видели, почтенный жрец. И это не послужит к моей пользе. Царь может узнать о нашей встрече.

— Не беспокойся об этом, князь, ничего он не узнает. Где письмо?

— На столе!

Жрец без разрешения схватил папирус и развернул его. Ваджеду это не понравилось, но он смолчал. Черного жреца он боялся.

— Я так и знал! Он написал не то, что нужно было написать! Но мы сейчас это исправим. Ты будешь писать то, что я тебе скажу во имя бога Апопа.

— Жрец, ты забываешь кто я. Я могу быть писцом только у фараона.

Черные глаза служителя культа уставились на князя и тот покорно сел за стол и придвинул к себе чистый папирус, стил и краски.

— Ты, князь Ваджед, пишешь, используя египетскую письменность, не хуже жреца храма Птаха. Это похвально. Такая образованность в наше время воинов.

— Меня этому учили с самого детства, почтенный жрец. Но давай прейдем к тому, что нужно писать.

— Напиши следующее:

"Повелитель Авариса, великий гик, царь царей, повелитель стран, владыка народов, Апопи II, своему даннику князю фиванскому Секененра II шлет пожелания долгой жизни и свое благоволение!

Я, великий повелитель народа гиксов, в последнее время не могу спокойно спасть по ночам. И виной тому ты, мой верный подданный, князь Секененра.

В твоем городе есть бассейн с гиппопотамами. И они своим ревом не дают мне спасть по ночам. Больше того они раздражают меня и днем и потому я желаю, чтобы этот бассейн был закрыт.

Исполни мое повеление сразу же, как только подучишь это послание и пришли мне весть!"

Ваджед изобразил все, что ему было продиктовано в точности, и прекрасно понял смысл этого послания. Гиппопотамы, конечно, не могли мешать повелителю гиксов спать, ибо Авар от Фив отделало громадное расстояние (482 километра). Это был повод начать войну. Это был явный вызов. И правителю Фив оставалось либо унизиться, либо отказать Апопи и начать военные действия против гиксов.

— Это письмо вызовет войну, почтенный жрец. Гиппопотам для них священное животное. Самка гиппопотама это форма фиванской богини Таурт.

— Вызовет. Непременно вызовет. Но, не смотря на это, именно его ты запечатаешь в футляр из чистого золота и отправишь в Фивы с гонцом. Кстати, кого царь пожелал назначить?

— Выбор гонца поручен мне лично, — ответил Ваджед.

— Отлично! Все складывается просто отлично! Тогда послом ты назначишь военачальника Якубхера, смелого воина и верного подданного нашего царя. Он все сделает, так как нужно.

— Как нужно тебе, почтенный жрец?

— Мне? При чем здесь я? Что значат мои личные амбиции и желания? Я всего лишь маленький человек и знаю свое место, и никогда не возносился сверх меры. Я только выполняю волю бога Апопа, а бог Апоп заботиться обо всем нашем народе…

Граница Нижнего и Верхнего Египта. Улицы города Мемфис

Утром Яхотеп проснулся и соскочил с кровати. Сегодня он был намерен сойти с корабли на берег. Вчера они обо все договорились с Атлой, и та обещала убедить своего отца отпустить их вместе.

Яхотеп надел новую юбку до колен и застегнул собственноручно новенькие сандалии, что прислал ему в подарок Дагон. Его туалет дополнили два медных браслета на запястьях и широкое нагрудное ожерелье из шести рядов бус с застежками в форме голов сокола.

В двери каюты постучали. Три условных стука.

На пороге стоял сам Дагон.

— Моя дочь рассказала мне о твоей просьбе, и я согласился. Ты можешь сойти на берег и можешь показаться моим матросам. Хотя мне это не нравиться. Тебя представят как фиванского купца, моего компаньона. Так будет лучше и для тебя и для меня.

— Но я должен был назваться начальником твоей охраны. Какой я купец, почтенный Дагон? Разве я что-нибудь понимаю в торговле?

— Так будет лучше. Моя дочь станет тебя сопровождать, и она знает, что такое торговля. Но будь осторожен. В городе Мемфис в древней столице Египта сейчас полно соглядатаев. Если в вас заподозрят шпионов, то никто вас из рук палача не вырвет.

В порту священного города Египта Мемфиса царила характерная для этого места сутолока. Здесь было много народу, что сгружали и загружали корабли.

Яхотеп и Атла поспешили уйти из толпы и затерялись у узких улочках беднейших старых кварталов города. При гиксах многие ремесленники обеднели и были не в силах платить высокие налоги. Беднели и храмы, ибо богатая река приношений и посвящений при правлении гиксов попросту иссякла.

Захирел даже древний царский дворец, хотя там проживал сейчас наместник великого гика. Яхотеп издали посмотрел на резиденцию некогда грозных фараонов, и они с Атлой пошли к храму Птаха.

— Говорят, жрецы Птаха пошли на сговор с гиксами, — прошептала Атла.

— Слишком ты много знаешь, для молодой женщины.

— У меня же есть глаза и уши, Яхотеп. Богослужения идут непрерывно и их посещают сам наместник и его чиновники. Неужели верховный жрец продался гиксам?

— Похоже на то. Хотя этот город Птаха был некогда тем центром, где жили великие повелители, от одного имени которых трепетали азиаты. Жрецы Птаха, похоже, мечтают вернуть себе первые роли в стране Кемет.

Большая прецессия жрецов прошла мимо, распевая религиозные гимны.

Яхотеп внимательно присматривался ко всему, и особенно его поразило большое количество гиксовских солдат, что сновали по рынкам и сидели во множестве питейных заведений города.

— Ты заметил, сколько здесь гиксов? — тихо спросила его Атла.

— Еще бы не заметить. В основном отряды пехотинцев. Это не воины с колесниц. И в доках строятся транспортные корабли. Они готовятся к походу на Юг.

— Давай уйдем отсюда в кварталы ремесленников. Там гиксов меньше и попытаемся что-нибудь узнать.

Яхотеп согласился с Атлой и они свернули с центральной улицы в проулок, что вывел их к западной окраине Мемфиса. Здесь по пути им пришлось преодолеть несколько узких переулков, плотно застроенных небольшими домиками с низкими крышами.

Когда они проходили мимо мастерской горшечника, то навстречу им вышел сам хозяин.

— Привет вам, почтенные чужестранцы, — проговорил он с поклоном. — Если вам нужен отличный товар, то его можно найти в этом доме и не ходить в лавку на большом базаре.

— С чего ты взял, что мы чужестранцы, почтенный матер? — спросил горшечника Яхотеп.

— О том что вы не здешние не трудно догадаться, господа. А разве я ошибся?

— Нет. Мы прибыли в достославный город Мемфис только сегодня. Но я египтянин, почтенный мастер и верный слуга богов Кемета.

— Да славиться их имя. Так вам нужны кувшины? Сейчас ужасно плохая торговля. Только кирпичные мастерские процветают.

— С чего это у них наступил период процветания? — спросила Атла.

— Наместник требует кирпичей для починки городских стен. Они занялись восстановлением крепости. Не скажете ли вы мне с чего это гиксам её восстанавливать? Неужто опасаются, что к нам придет армия с Юга?

— Кто знает, почтенный мастер, кто знает. А горшки нам не требуются.

И они прошли мимо мастерской.

— Слыхал? — спросила Атла. — Гиксы ремонтируют стены крепости. Неужели и вправду опасаются, что южане станут осаждать её? Но тогда зачем они готовят армию для похода?

— Наместник делает это на всякий случай, Атла. Все равно ремонт производиться за счет города и выплаты кирпичникам идут минимальные. Многое можно узнать, бродя по городу, но это все не совсем то, что нужно.

— Тебе нужна численность войска?

— Вот именно. Нужно знать, сколько солдат выдвинется из Мемфиса в поход по слову их царя из Авара.

— А вон и линия хозяйства кирпичников. Смотри, какие длинные ряды мастерских.

У кирпичной мастерской суетились не менее ста человек. Одни формировали при помощи специальных форм из глиняного раствора кирпичи и оставляли их для просушки. Другие грузили уже готовую продукцию на носилки и носильщики то и дело уносили их куда-то.

Специальный чиновник скрупулезно считал количество и делал пометки на деревянной дощечке. Он был египтянином.

— Нам стоит кое-что купить, Яхотеп, — прошептала Атла. — А то на нас уже с подозрением косятся. Сейчас в Мемфисе полно соглядатаев.

— Ты права. Когда увидим, где продают сосуды из алебастра, я приобрету пару.

— Сосуды? А на что они нам? Лучше купим красивое изукрашенное оружие.

— Оружие вызовет еще больше подозрений. А кувшины мы подарим одному из храмов. Например, храму Исиды…

Якубхер прибыл в Мемфис в тот же день, что и Яхотеп. Его большой корабль плыл под знаменами самого царя, и всякому было понятно, что едет уполномоченный представитель великого гика.

В порту его встретили чиновники наместника и для Якубхера принесли носилки, на которых рабы отнесли его во дворец.

В покоях для приемов посланника царя Апопи принял наместник Мемфиса. Оба были одеты по гиксовской моде в яркие длинные одежды, богатых расцветок.

— Привет тебе, посланник великого гика, повелителя повелителей, владыки стран, царя Апопи. Я думаю, ты задержишься, чтобы оценить всю полноту моего гостеприимства.

— Привет и тебе наместник царя в Мемфисе. Наш повелитель, его величество царь Апопи, повелитель шасу, шлет тебе знаки своего благоволения. Однако, задержаться я не имею возможности. У меня повеление самого государя, срочно отбыть в Фивы с поручением и приказом царя князю Секененра.

— Повеление царя требует исполнения. Твой корабль получит все, что необходимо для дальнейшего похода. А пока не соблаговолишь ли разделить со мной трапезу?

— Охотно, почтенный, наместник. Для трапезы время у меня надеется.

— И я бы хотел тебе показать, как исполняется воля царя по набору войск. По приказу повелителя из Авара я готов выдвинуть три тысячи солдат пехотинцев. Все они будут посажены на суда и прибудут туда, куда прикажет царь.

— Я доложу государю о твоем усердии и исполнительности, почтенный наместник.

После того как Якубхер побывал на настоящем пиру со множеством яств и вин, он отправился к себе на корабль. Его снова несли в носилках рабы наместника.

Он, когда его проносили по площади, выглянул из-за занавеси и увидел рядом в толпе странного египтянина. А рядом с ним был совсем молоденький юноша, явно финикийского типа. И этот второй показался ему знакомым.

"Я видел этого юнца ранее. Определенно видел. Но вот где? — мелькали мысли в его голове затуманенной винными парами. — Ба! Это же один из моих крестьян! Я его видел в имении. Хотя могу и ошибаться. Все эти египтяне на одно лицо. Но как он оказался здесь? И не тот ли это мятежник, которого не сумели поймать мои люди? А рядом с ним… Да это дочь купца Дагона! Она и ранее часто любила выряжаться мальчишкой. Но что это она делает в Мемфисе? И почему она с египтянином из моего поместья? Кто он для неё? Любовник? Финикиянки отличаются свободой нравов, еще более мощной чем здесь в Египте. Хотя лицо этого египтянина мне почему-то не нравиться".

— Стоять! — приказал он рабам. — Опустите носилки! Живо!

Рыбы повиновались и носилки опустились вниз. Якубхер вышел из них и подозвал сопровождавших стражников.

— Эй! Приведите ко мне вон тех двоих! Того египтянина с ожерельем на шее и его молодого спутника…

Яхотеп и Атла снова попали на широкую и многолюдную улицу Мемфиса. Вокруг было множество торговцев и множество покупателей. Они кричали и торговались до хрипоты. Продавцы убеждали прохожих, что лучшего товара им более нигде не найти и не стоит им терять свое время.

— Вам нужны сосуды? — торговец ухватил Яхотепа за руку. — Я вижу это! И у меня вы найдете то, что нужно! Алебастровые чаши и кувшины. Сосуды для вина! И даже финикийское стекло! Его доставили только вчера! И такого нет еще здесь ни у кого.

— Нам не нужно финикийское стекло, — произнесла Атла.

— А алебастровые сосуды с росписью лучших мастеров? Таких здесь нет ни у кого, ибо я покупаю все самое лучшее и не скуплюсь на плату и мастера меня уважают.

— Пожалуй, это можно присмотреть, — ответил Яхотеп.

— Тогда смотри, господин! Смотри и выбирай!

Алта в этот момент тронула Яхотепа за плечо. Тот обернулся к ней.

— Смотри! Не твой ли это старый знакомый?

— Где? — не понял, куда она указывает юноша.

— Да смотри на вон те носилки.

Яхотеп посмотрел на богатый кортеж знатного вельможи и стражу, что его окружала. Внутри носилок сидел вельможа и смотрел прямо на него!

— Якубхер! — вскричал он. — Это мой враг! И он нас заметил!

— Точно показывает на нас. Рабы опускают носилки! Мы попались, Яхотеп!

— Погоди! Он вряд ли…

— И его слуги направляются к нам! Он тебя узнал! Бежим!

Девушка потянула Яхотепа прочь. Но слуги гикса действовали быстро. Они живо растолкали толпу и стали нагонять бегущих. Один из них, особенно прыткий нагнали девушку. Он схватил её за руку.

— Постой-ка, милашка. Не торопись. Куда это ты бросились бежать.

Атла попыталась вырваться на не сумела. Яхотеп обернулся и увидел, что произошло. Дальше бежать он не стал, хотя имел возможность затеряться в толпе и уйти от слуг врага.

Он бросился к воину, что держал девушку. Остальные слуги гикса были в пяти-шести шагах от них.

— А вот и второй! Эй! Сюда! Они здесь! — заорал воин, что вцепился в Атлу.

Яхотеп вытащил свой кинжал, который подарил ему принц Яхмос и нанес точный удар врагу в шею. Тот не успел ничего предпринять для своей защиты, ибо юноша действовал молниеносно.

— Бежим! — Яхотеп схватил Атлу за руку и потащил за собой.

— О, великие боги моего народа! Ты убил его! На мне кровь!

— Не причитай, Атла! Если мы не унесем отсюда ноги, то наша кровь будет на палачах Якубхера!

Но преследователи не отставали:

— Именем великого гика! Приказываю задержать этих людей! — орал позади них стражник. — Задержите этих людей! Стража!

Рыночные стражники, услышав крики, стали оглядываться по сторонам. Они еще не поняли в чем дело. В их обязанности входил надзор за общественным порядком и они неохотно вмешивались в политические дела, связанные с оскорблением величия великого гика. Ведь большинство из них были египтянами.

— Стоять!

Еще один воин нагнал Яхотепа и схватил его рукой за плечо. Это была его последняя ошибка в жизни. Он схватил не простого юнца, а тренированного солдата. Яхотеп одним ударом пронзил ему кинжалом сердце.

— Убит солдат великого гика! — заорал кто-то из гиксов. — Задержать убийцу!

Но египетские стражи восприняли это по-своему. Они более не стали помогать в ловле преступника. И Яхотепу с Атлой удалось скрыться в проулке. Двери одного из домов распахнулись при их приближении и старик-египтянин позвал их:

— Сюда! Я спрячу вас и помогу бежать!

Беглецы сразу же доверились ему и нырнули в дом. Двери захлопнулись.

— Здесь вас никто не побеспокоит, — произнес старик. — Стражники не станут стучать в каждый дом.

— Мы тебе благодарны, почтенный хозяин, хоть и не знаем твоего имени, — произнес Яхотеп.

— А вам и не стоит знать мое имя, как мне не стоит знать ваших имен. Главное в том, что я желаю вам помочь. Вы спросите почему? Я египтянин и вы те, кто борется за свободу Египта. И потому я на вашей стороне.

— Но если гиксы узнают, что ты помог нам, то тебе будет плохо.

— Я не боюсь гиксов. Я тар и чем они могут меня напугать? Смертью? Она и так придет ко мне через три-четыре месяца. Семьи у меня нет. Все мои сыновья умерли. Так что будьте спокойны, господа. Я помогу вам.

Дом египтянина был самым обычным, в каких жили тысячи ремесленников страны Кемет. У отца Яхотепа был такой же. Мебель состояла из нескольких грубых стульев, большого стола и широкого ложа. Понятно, что все эти изделия совсем не походили на те, что Яхотеп видел в домах знатных господ. Здесь не было ни золота, ни резьбы, ни инкрустации.

На узком окне сушились листья лотоса а под потолком дома висели длинные вязанки сушенной рыбы.

— Вы прибыли в город на купеческом корабле? — спросил старик.

— С чего ты взял, почтенный хозяин? — Яхотеп не решался еще полностью довериться этому человеку.

— Послушай меня, юноша. Тебе стоит научиться доверять людям. Я не хочу вам зла с девушкой. И я вижу по её лицу, что она финикиянка. А сегодня в порт вошел финикийский корабль купца Дагона. Разве не так?

— Так, почтенный старец, — произнесла Атла. — Мы прибыли в Мемфис на этом корабле. Я дочь Дагона и он щедро наградит тебя, если ты нам поможешь.

— Мне не нужна награда, девушка, одетая как мужчина, но столь прекрасная что каждый, кто имеет глаза, разглядит кто ты на самом деле. Я помогу вам просто так. Но вы можете сказать, почему за вами охотились, и почему поднялся такой переполох на рыночной площади?

— Я убил двух гиксов, — честно признался Яхотеп.

— Это не трудно узнать, выйдя на площадь, юноша. Но зачем ты это сделал?

— Они напали на нас и хотели схватить. И приказал им это сделать мой давний враг, гиксовский вельможа по имени Якубхер.

— Якубхер? Я не знаю такого вельможи. Он не из Мемфиса? — поинтересовался старик.

— Нет. Я и сам был удивлен, встретив его здесь.

— Должно быть, он с корабля, что идет из Авара и везет посла великого гика в Фивы, — пробормотал старик.

— Посла? — удивился на это раз Яхотеп.

— Да. Об этом знают многие в Мемфисе. Посол из Авара едет в Фивы и многие честные египтяне надеяться, что после этого начнется война с гиксами. Наместник царя Апопи в Мемфисе уже месяц как собирает войска. Учения проходят ежедневно. Гиксы и их союзники готовиться к новому походу.

— Ты так много знаешь, почтенный хозяин? — спросила его Атла.

— У меня есть глаза, и есть уши, дочь Дагона. За свою жизнь я научился смотреть и слушать. Я хоть и живу бедно, но всю жизнь был купцом и много путешествовал. И поднакопил за жизнь немало. Хотя сейчас раздал свои богатства бедным. Мне более ничего не нужно. Я оплатил свое погребение и оплатил труд мумификаторов, заказал Книгу мертвых. А остальное мне не нужно. Я не верю в то, что покойнику нужны, там земные богатства.

— Как? — изумилась Атла. — Но все, кто имеет кое-что в этой жизни, берут с собой золотые чаши и ожерелья, оружие, кувшины, одежду, статуэтки и многие другое.

— Это не нужный спор, дочь Дагона. Тебя не понять моих мотивов. Может быть, если боги даруют тебе долгую жизнь, ты и сама все поймешь.

Вскоре старик оставил своих гостей одних и оправился в порт разведать обстановку.

Атла посмотрела на Яхотепа, когда они остались одни, и спросила его:

— Ты веришь этому человеку?

— Да. Хотя вначале я сомневался. Он теперь внушает мне доверие. Он не может предать.

— Я тоже как думаю. Но твой враг прикажет искать тебя по всему Мемфису. И стража обложит порт со всех сторон.

— Может и так, Атла. Но времени у Якубхера нет, если он и вправду посол великого гика. В иных обстоятельствах он бы не упустил меня, но сейчас он царский посланец.

— Но он знает и меня и моего отца. Он прикажет арестовать наш корабль!

— Нет. Гиксы не трогают купцов, тем более иностранных. А твой отец, подданный Финикии, независимой от гиксов державы. Может, в иное время Якубхер и нарушил бы этот запрет, но не сейчас. Скоро война и царю в Аваре не нужны проблемы.

— Пусть боги услышат тебя, Яхотеп…

Но Яхотеп плохо знал Якубхера. Гикс был мстителен и жаждал крови врага. Он догадался что в его руки едва не попал один из тех самых египтян, отца которых он казнил.

Вельможа возвратился во дворец наместника и потребовал от него широкомасштабной облавы.

— Нет, — решительно тряхнул головой наместник. — Это может вызвать нежелательные последствия. А город доверен мне великим царем, и я отвечаю своей головой. Скоро может начаться война.

— Но этот человек преступник и шпион!

— Может и так, но его захватить не удалось, а в Мемфисе тьма народу. Где прикажешь его искать?

— Я знаю, как на него выйти. С ним была девчонка, дочь Дагона, финикийского купца. Я со своими людьми захвачу этот корабль…

— Что ты, почтенный Якубхер, сошел с ума? Напасть на финикийский корабль из Тира, который оплатил все торговые пошлины, по такому ничтожному поводу? Да все финикийские купцы возмутятся этому. Они пожалуются царю Апопи и пригрозят прекратить торговлю с Египтом. А кто будет виноват? Я?

— Но этот купец привез в Мемфис шпиона.

— И что с того? Купец мог взять пассажира и не знать кто он такой. Многие торговые суда перевозят тех, кто заплатил за проезд. А то, что с этим египтянином была дочь Дагона, так что из того? Если она просто его любовница, или вообще случайная знакомая? Какие доказательства есть у тебя против Дагна, чтобы врываться на его корабль?

— Я посланец царя! И я все могу! Если ты как наместник не желаешь, то я могу сам…

— Подумай, о чем говоришь! С тем ли царь послал тебя из Авара? Он велел тебе поссориться с Финикией? Если так, то ты на верном пути.

Якубхер понял, что он погорячился и наместник прав. За нападение на купца его царь не похвалит. Да и жрецы его пославшие будет крайне недовольны, тем, что он дал волю своей личной ненависти. С местью придется подождать.

— Скоро война, почтенный Якубхер, и ты еще будешь иметь возможность отомстить. Ведь твои враги прятались в Фивах? И, скорее всего, они вернуться туда.

— Там! — кулаки гикса сжались. — Эти два мерзких крестьянина сумели ускользнуть от моих людей!

— Но скоро туда двинется армия нашего царя. И тогда тебя уже никто и ни что не станет сдерживать.

— Ты прав, наместник. Прав. Я подожду с местью.

— А что до того, что этот шпион узнает о нашей подготовке к войне, так это даже хорошо. Пусть в Фивах знают, что возмездие близко…

Южный (Верхний) Египет. Город Фивы

Узнав о прибытии посла царя, Секененра II распорядился военных учений в городе не проводить. Отряды воинов были временно распущены и могли насладиться отдыхом.

— Никто не должен видеть наших военных приготовлений, — сообщил он военачальникам и сыновьям.

— Но великий князь их лазутчики наверняка уже донесли о том, что мы готовим армию.

— Донесли, — согласился князь. — И что из того? Якубхер, что прибыл к нам послом, опытный воин. Ему не нужны слухи и домыслы. Он захочет увидеть нашу армию. А если не увидит, то будет думать, что мы слабы.

— Отец, он может догадаться, что мы хотим его обмануть, — произнес принц Камос.

— И пусть себе догадывается. Догадка в военном деле вещь крайне ненадежная. Побеждает тот, у кого есть точная информация. А сам Якубхер ничего не увидит. Вернее увидит старые отряды, что вооружены прежним оружием. Пусть увидит плохо организованную толпу и пусть увериться в своей легкой победе.

— Выставить перед ним отряды новобранцев последнего набора?

— Именно так. Вооружите их наспех и пусть покажутся во всей своей крессе перед Якубхером.

Все после этих слов князя покорно склонили головы…

Секененра II в который раз внимательно прочитал послание царя Апопи, врученное ему царским посланцем Якубхером, три дня назад. Это был вызов.

"Ему мешают мои священные гиппопотамы из бассейна великой богини Таурт! И я должен исполнить его повеление. А если я это сделаю, то стану посмешищем в глазах каждого крестьянина. Скажут, что я не уважаю богов Кемета. И более того великую богиню местного панетона. Что делать? — с сотый раз спрашивал он себя. — Моя армия еще не готова. И нужно еще немного времени. Но посланник гиксов ждет ответа и не покинет Фивы просто так. Нужно посоветоваться со служителями культа Амона".

И как раз в этот момент ему доложили, что верховный жрец Амона ждет его в приемном покое для иностранных послов. Князь поспешил к нему.

— Привет тебя великий князь, — поклонился жрец.

— Привет тебе, великий жрец Амона. Ты прибыл дать мне совет?

— Если ты в нем нуждаешься.

— Еще как нуждаюсь. Вот прочти, что написал мне царь Апопи.

— Я знаю текст этого послания слово в слово. И мне нет нужды его читать, князь. Апопи вызвал тебя на бой. Вернее не только тебя, но все твое княжество.

— Но мы еще не готовы. Мне нужно еще немного времени. У меня сейчас есть армия в 6 тысяч человек. Но её подготовка незакончена. Особенно это касается отряда колесничих.

— И сколько же времени тебе нужно? — спросил жрец.

— Не менее чем три месяца, хотя еще лучше полгода, а совсем хорошо — год.

— Тогда стоит затянуть переговоры.

— Но посланец царя ждет моего быстрого ответа.

— А ты напиши ему так "Я согласен поступить по твоей воле, царь гиксов. И даю тебе слово князя, что повеление царя будет выполнено". Этот ответ ничуть тебя не унизит, государь. И после вручения послу ответа, ты имеешь право вежливо выставить его вон из города.

— И что даст мне такой ответ царю?

— Время, которого тебе не хватает. Ведь они, там в Аваре, ждут резкого ответа и такое послание их озадачит. И они пришлю к тебе нового посла с более конкретными предложениями.

— Но если я уничтожу свои бассейны с гиппопотамами богини Таурт, то унижу свой город и свой народ. И бога Амона в том числе. Ведь судя по тексту того посланию, что ты посоветовал, я согласен выполнить волю царя гиксов. Могу ли я нарушить свое слово?

— В одном случае сможешь, — решительно ответил жрец.

— Это, в каком же? Договаривай.

— Если ты за то время, что посланцы Апопи будет ездить туда и обратно, превратишься из князя Фив в фараона Юга или Верхнего Египта. И тогда ты как царь Юга, станешь равным царю Севера, или Нижнего Египта.

— Надеть корону? — спросил Секененра. — Ты считаешь, что пришло время?

— Сами боги диктуют тебе такое решение. Мы все приготовим, и в храме будет объявлено о новых откровениях самого бога Амона. И ровно через месяц все подданные будут умолять тебя, князь, стать фараоном Юга.

— Ты столь в этом уверен, жрец?

— Больше чем уверен, князь.

— Но не вызовет ли это противодействия номархов Юга? Ведь в преддверии нашествия гиксов это нам крайне невыгодно. Что скажут князья Эдфу и Элефантины?

— Номархи, конечно, будут от такого не в восторге, но поначалу займут выжидательную позицию. Я хорошо знаю этих полунезависимых князьков. А после того как ты одержишь первые победы, твоя слава и твое могущество возрастут и они просто не посмеют противоречить тебе.

— Я, если боги дадут мне силы, отниму у них номы и отниму у них власть! Такого как было при 11-й и 12-й династиях более не будет. Номархи должны зависеть от фараона и только от него. Ни о какой самостоятельности они не смогут даже подумать.

— Как это верно, государь. Боги воистину избрали тебя фараоном Кемета…

На следующий день в большом старого зале княжеского дворца князь Секененра II в сопровождении царицы Яххотеп и своих сыновей Камоса и Яхмоса объявил свою волю.

В зале собралось не менее сотни придворных и чиновников, и был приглашен посланец Якубхер со свитой из пяти человек. Больше ему взять на княжеский прием не позволили.

Все гиксы были одеты в одежды своих предков, чем желали подчеркнуть свое отношение к египтянам. Хотя многие при дворе самого царя в Аваре уже давно носили одеяния по египетской моде.

Якубхер в своем длинном платье подпоясанным широким золотым поясом, на котором висел богато инкрустированный драгоценными камнями меч, держался гордо и едва склонил голову при виде князя Фив. Также вели себя и его свитские.

— Ты приготовил ответ, нашему повелителю, великому гику Апопи II? — спросил Якубхер, когда ему дали возможность говорить.

— Ответ твоему повелителю готов, царский посланец, — спокойно ответил Секененра, подчеркнув слова "твоему повелителю". — Я велел записать его на папирусе. И вот он.

Секененра кивнул своему писцу и тот развернув папирус громко прочитал послание:

— Великий князь, Секененра II, милостью бога Амона, повелитель Фив, шлет фараону Нижнего Египта, Апопи II, пожелания долгой жизни и счастливого царствования.

Князь говорит царю такие слова:

Я согласен поступить по твоей воле, царь гиксов. И даю тебе слово князя, что твое повеление как царя будет выполнено.

Писец после этого свернул папирус и вложил его в золоченный футляр из черного дерева. Затем он приблизился к Якубхеру и вручил ему ответ князя.

Якубхер опешил. Не таких слов он ждал от Секененра, и уже приготовленная им грозная отповедь так и не слетела с его уст. Князь соглашался выполнить волю царя, и давал в том свое слово. Что тут скажешь?

— Тебе стоит отправиться в обратный путь уже сегодня, посланец царя, — произнес Секененра. — Ведь твой повелитель ждет моего ответа, не так ли?

— Так, великий князь. Наш царь ждет твоего ответа, и повелел мне не медлить, — Якубхер снова сделал акцент на словах "наш царь"…

Нубия. Город Напата

В городе Напата князь Анатхер, любивший называть себя повелитель шасу, беседовал в прекрасном саду своего дворца с тремя нубийскими чиновниками.

Анатхер был одет в одеяние принятое в Наптае и ничем не подчеркивал, превосходства гиксов над нубийцами. До Авара далеко и рука великого гика сюда не дотягивалась, а если и дотягивалась то крайне редко. И потому гиксовским повелителям Нубии приходилось считаться с местными князьями и местными обычаями.

Натхла, отдавший в жены Анатхеру свою дочь, произнес:

— Настало наше время, государь. Пока Юг и Север станут драться, мы сможем обрести истинную независимость. Ведь Нубия это царство и царство великое.

— И ты государь, сможешь надеть корону на свою голову. Великую корону Нубии, — поддержал Натхлу второй чиновник по имени Зар. — И никто не посмеет тебе возразить. Апопи будет не до того. Хватит ему величать себя твоим господином.

— Но, а если Апопи разгромит Фивы быстро? Вы об этом подумали, советники? Тогда его армия легко окажется у самых наших границ.

— А вот этого нам нельзя допустить, государь. И потому тебе стоит оказать небольшую помощь фиванскому князю. Для того чтобы он не проиграл войну сразу. Но эта помощь и не должна быть явной и не должна привести к усилению Фив. Они должны взаимно ослабить друг друга, чтобы дать Нубии возможность возвыситься под твоим правлением.

— Но я пока всего лишь наместник моего царя хоть и с наследственными правами. Я обязан повиноваться царю Апопи.

— До тех пор пока тебя не коронуют царем Нубии. А если ты станешь царем, то ты, государь, будешь не обязан повиноваться никому. А Нубия это такая страна, что может благодаря торговле стать сильнейшей державой этой части мира, — Натхла посмотрел на князя Ататхера и понял, что его слова достигли желаемого.

Князь загорелся идеей своей коронации. Они затронули нужные струны в душе этого честолюбивого гикса.

— Я давно говорил о выгодности торговли! — вскричал Анатхер в котором проснулся купец. — Ведь все что мы поставляем в Дельту, идет практически даром. Что мы имеем с таких товаров как драгоценное эбеновое дерево, что идет в Финикии и на Крите на вес золота, или со страусовых перьев, или слоновой кости? В Аваре берут с нас дань, и мы её честно платим. Так еще и цены на наши товары стоит у них половинные и купцы обогащаются и платят новую дань великому гику, и так снова обогащается он.

После этих слов прорвало и вельмож:

— Ты прав, государь. Трижды прав.

— Нужно положить конец несправедливости.

— И для этого тебе стоит надеть корону Нубии и провозгласить себя царем равным царю Апопи.

Анатхер вскочил со стула, на котором сидел и спросил:

— Но когда мне короноваться? Какое время будет наиболее благоприятным?

— Когда начнется война между Фивами и Аваром. И желательно это сделать после первой победы фиванцев. Это сделает Апопи более сговорчивым.

— Верно, но как сделать так чтобы эта победа была?

— Пошли к ним свои корабли с товарами, государь. Мы уже все приготовили. Фиванцам нужен скот, масла, благовония, золото. Вот и дай им это.

— А если об этом узнает царь Апопи? — встревожился Анатхер. — Если он победит и узнает о том, что я его предал? Меня станут судить все князья шасу.

— Но мы сделаем все так, что князья шасу ничего не узнают.

— И как скрыть большой караван судов с товарами? — спросил князь. — Как сделать так чтобы этого никто не заметил?

— Мы оправим караван к Фивам, а там все организуем так, что он попадет к людям князя Секененра. А если он проиграет, то мы обвиним Секененра в том, что он ограбил наши суда.

— А вот это умно, советник, — Анатхер похвалил Натхлу. — Так я согласен помогать Фивам.

— И стоит посоветовать князю Секененра, послать подарки к царю Митанни в великий город и столицу Вашшукканн. Царь Тарратарна весьма настроен против гиксов…

Северный (Нижний) Египет. Город Авар. Дворец великого гика

Царь Апопи II собрал большой совет в большом посольском зале своего мрачного дворца. Собралась князья шасу, знать и военачальники гиксы, жречество Сутеха и Апопа, принц-наследник.

Якубхер и князь Нубти-Сет доложили царю о результатах миссии в Фивы.

Якубхер при дворе был в полном военном облачении гиксовского военачальника. Меч был укреплен у него на левой руке. В правой руке он держал боевой бронзовый шлем.

— Великий царь, мы можем выступать, ибо город Фивы слаб! Я видел, что они не готовы, и не нужно давать им время для подготовки!

Князь Нубти-Сет также был в военном облачении и поддержал Якубхера:

— Наш народ готов двинуться в битву, как и сто лет назад! Слава великому гику! Слава покорителю народов и стран!

— Слава! — подхватили клич военачальники и жрецы. — Веди наш народ в бой, великий гик!

— Спасибо за верность мои военачальники, князья и жрецы! — торжественно ответил царь Апопи II. — Я вижу, что мой народ также готов к войне, как и при великом царе Шалике! И это наполняет мое сердце радостью!

— Так прикажи своим колесницам двинуться на Юг! — загремел великий жрец Сутеха.

— Так мы и поступим, жрец, — холодно ответил на призыв Апопи. — Но князь Секененра II выразил нам свое почтение и готов повиноваться приказу своего царя. За что же наказывать его? Фивы и так признают нашу власть! И войну начинать рано.

— Но послание князя Секененра полно неопределенности, великий гик! — решился возразить царю князь Нубти-Сет.

— Не вижу я в нем никакой неопределенности. Там сказано, что он готов выполнить мою волю. А я просил его уважать культ бога Сутеха. И князь дал мне в том свое слово, государя. Разве не так?

Апопи пока так и не узнал, что князья и жрецы подменили его письмо, и потому не мог понять истинного смысла ответа Секененра II.

— Государь, — на подмогу Нубти-Сету пришел верховный жрец Апопа. — Секененра хитрит и желает выгадать время. Он усиленно готовиться к войне. Об этом доносят наши лазутчики.

— Но разве не сказал наш полководец Якубхер, что их армия слаба? Или я ослышался? — царь посмотрел на жреца Апопа с ненавистью.

— Якубхер был обманут Секененра, государь. Они не стали ему показывать истинное положение вещей. И это еще раз подчеркивает его хитрость и ум.

— Якубхер, скажи нам, что ты видел в Фивах? — Апопи снова обратился к посланцу.

— Их армия несколько увеличилась в объеме, но плохо обучена и плохо организована. Дай мне три тысячи твоих воинов, и я возьму Фивы.

— Всего три тысячи? — удивился Апопи.

— Да. Этого хватит, — уверенно заявил Якубхер.

— Ты слышал военачальника, почтенный жрец Апопа?

— Слышал, государь, но продолжаю настаивать на том, что почтенного Якубхера обманули. Лазутчики доносят, что армия князя тренируется ежедневно и обучает её опытный в военном деле наемник с Крита по имени Минос. Уже создан отряд в триста колесниц и для них Секененра закупил больше тысячи лошадей.

— У Секененра есть боевые колесницы? — недоверчиво спросил царь. — Но этого не может быть. Откуда у них на Юге колесницы? Кто станет ими управлять? Египтяне никогда не справятся с этим.

— Но, тем не менее, отряды колесничих они создают и обучают своих солдат управлять ими. Скажу более, в Фивах, мастера освоили выпуск повозок и могут наделать их хоть целую тысячу.

— Якубхер, ты видел в Фивах хоть одну боевую колесницу? — Апопи снова обратился к военачальнику.

— Нет, великий гик.

— Ты слышал, почтенный жрец? — царь посмотрел на жреца.

— Но лазутчики…

— Твои лазутчики были или обмануты или подкуплены. Они намеренно преувеличивают мощь Фив. И я считаю, что начинать боевые действия рано. Но чтобы успокоить почтенных князей и военачальников мы пошлем в Фивы нового гонца. Он отвезет Секененра от меня новое письмо.

Князь Нубти-Сет с Якубхером с опаской посмотрели на великого жреца Апопа. Их уловки ни к чему не привели.

— Твоя миссия, Якубхер, и наша хитрость ничего не дала. Царь снова не верит в силу Секененра и в необходимость срочно начинать войну с Югом, проговорил жрец спокойно.

— Я доложил царю правду. Боеспособных войск в Фивах нет.

— Это не так, Якубхер. Войска у них есть, но ты их не видел. Ты видел только то, что они хотели тебе показать.

— Не думаю, что Секененра столь умен, жрец. Но, так или иначе, нам стоит начать войну, — молвил князь Нубти-Сет. — Стоит нанести по Фивам сокрушительный удар такой силы, чтобы город этот пребывал в мрачном состоянии последующие сто лет.

— Это так. Но нам придется теперь хорошо подумать, как убедить в этом царя.

— А чего здесь думать? Пошлите меня в Фивы во второй раз и я привезу вам войну! — решительно заявил Якубхер.

— Но захотел ли царь Апопи послать тебя во второй раз? Да и решишься ли ты нарушить указания царя, Якубхер? — спросил жрец. — Знаешь, чем это может тебе грозить?

— Знаю и не боюсь. А что до моего назначения, то похлопочи об этом почтенный жрец. И если тебе и другим гиксам нужна война, то вы её получите, клянусь богом Апопом!

— Так почему ты не сделал этого в первый раз!

— Мне были даны четкие указания. Вы сами полагались на реакцию Секененра. Вы думали, что он сорвется и сам вызовет войну. Но Секененра II повел себя совсем не так. Он посоветовался со своими советниками и принял решение. Что я мог ему сказать? Ведь он согласился выполнить волю великого гика.

— Все верно, — поддержал Якубхера Нубти-Сет. — И здесь мы думали, что слова Якубхера о слабости Фив подтолкнут его к войне. Но наш царь по прежнему стоит на своем…

Южный (Верхний) Египет. Город Фивы. Дворец князя Секененра

Фараон Секененра II стал полноправным повелителем Юга Египта. Нечистые азиаты встретили эту весть возгласами гнева и стали требовать от своего повелителя отомстить дерзкому.

А нечестивый царь гиксов Апопи сидел в Аваре. И гисксы навязывали свою волю всей стране, и многие князья платили им дань. Они наслаждались всем хорошим, что есть в Египте. По приказу великого гика везде стали возводить храмы злому богу пустыни Сутеху, врагу Осириса. Он даже заставляли многих верных богам египтян поклоняться Врагу и жестоко казнили недовольных.

И так случалось в Дельте. Но гиксы могли сделать также и на Юге страны…

Секененра сидел на своем троне в торжественном облачении, в каком ходил только фараоны, и на его голове была белая корона Юга — главная царская регалия — высокая конической формы шапка. Правая нога повелителя была выставлена немного вперед и усыпанная драгоценными камнями сандалия сверкала и переливалась многоцветной радугой, слепя придворных.

Подданные собравшиеся у подножия трона после того как великий жрец Амона провозгласил волю божества, пали ниц перед троном и слуги прокричали:

— Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон!

— И пусть правит наш владыка, избранник Амона, живой бог Юга, вечно на благо народу страны Кемет и пусть направят великие боги и, прежде всего, великий Амон деяния его и во всем покровительствует ему! Славься фараон Секененра II!

— Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон!

Старый князь, ставший фараоном, видел склоненные головы и понимал, что свершилось великие дело, которое или приведет страну к новому подъему или низвергнет её в прах. Схватка с гиксами теперь была предрешена. Скоро стоит ждать нового посла из Авара.

Фараон велел все подняться и объявил, что намерен говорить с подданными по важному вопросу.

— Вы все знаете, что нам предстоит большая вона с завоевателями из Авара. Такова воля всемогущих богов страны Кемет. Я назначаю моего сына и наследника престола принца Камоса командиром корпуса Амона.

— Слово и воля фараона! — вскричали все.

— Внимание и повиновение!

Когда приветственные крики улеглись, фараон продолжил:

— Моего второго сына Яхмоса я назначаю хранителем города Фивы.

— Слово и воля фараона!

— Внимание и повиновение!

— Минос! — фараон позвал своего военачальника.

Тот выступил вперед и склонился пред повелителем Юга.

— Готовь войска к большому смотру. Пусть покажут то, чему ты их научил.

— Будет исполнено о, владыка Верхнего Египта.

— Если они мне понравятся, то ты получишь титул князя и моего наместника в одном из номов южного царства.

Минос пал ниц пред фараоном и поцеловал прах у его ног.

— Поднимись, Минос. Ты верно служишь нам и потому достоин награды. Как тебе нравиться титул наместника Абидоса? Мне нужен там свой верный человек.

— Я буду счастлив служить тебе, мой государь. Но мое место рядом с тобой в битве. Не лишай меня возможности защищать тебя от оружия врагов.

— Пока нет, Минос. Пока ты нужен мне для другого. И твое задание будет много сложнее. Сражаться могут многие, а кто будет готовить новые войска?

Смотр войска прошел успешно. И фараону и жрецам понравилась слаженность действий подразделений и пробная атака 100 колесниц. Минос за короткий срок выполнил свою задачу и превратил египетских солдат в Фивах в настоящую армию.

— Ты доволен, мой государь? — спросил Минос после смотра, когда фараон сошел со своей колесницы.

— Да, Минос и прямо сейчас я даю тебе под начало 500 колесниц и тысячу пехотинцев. С ними ты выступишь в Асиут и займешь город от моего имени. Теперь ты номарх этого нома.

— А тамошний князь? — поинтересовался критянин.

— Он моим указом отстранен о власти и лишен своего титула.

Это озадачило Миноса, и он осмелился возразить:

— Но, государь, такое решение может возбудить против нас населения нома. Хорошо ли это в преддверии войны с таким врагом как гиксы?

— А ты думал я стану с ними шутить? Я теперь фараон. Повелитель не только фиванского нома, но всего Южного царства и князья-номархи мои подданные. Иди в свой ном и управляй им от моего имени справедливо. И по первому моему слову выдвигай войска к месту сбора, которое я укажу. Тебе надлежит призвать в ряды моей армии от твоего нома две тысячи солдат.

— Мне отправляться прямо сейчас? — спросил Минос.

— Да. Не теряя ни минуты. Шпионы не должны донести о происшедшем здесь ранее, чем в Асиут вступят твои солдаты.

Минос поклонился фараону.

— Ты что-то задумал, повелитель? — встревожился жрец Амона. — Я не могу понять к чему этот приказ Миносу?

— Все просто, великий жрец, я решил действовать так, как они от меня не ждут. Мы не станем ждать, когда войска гиксов соберутся, а нанесем удар по части их армии первыми.

— Первыми? Значит, ты решил, государь, двинуть наши войска на врага? Это хорошее и мудрое решение.

— Я и мой сын Камос через время сами выступим с войсками против гиксов! Я принял решение как ваш фараон, и мы поступим не так, как того ожидают гиксы.

Все склонили головы в знак покорности воле владыки. Секененра продолжил:

— Гиксы наверняка отправят второе посольство, и ты, Минос, встретишь его у Асиута как мой наместник. Послов ждать следует не раньше чем через месяц.

— И что мне делать с послами? — Минос посмотрел на повелителя.

— Не пропускай их в Фивы. Отправь обратно и скажи, что я как фараон не намерен более выслушивать приказы великого гика. Но отвечай послам вежливо, не стоит проявлять грубости и никакого насилия. Пусть думают, что мы их по-прежнему боимся. Хотя кто может сказать, что это не так? Гиксы опасный враг. Но у нас есть одно бесспорное преимущество. Их командиры нас явно недооценивают и потому отряды колесничих не станут ждать пехоту и пойдут вперед.

— Ты намерен разбить их по частям, государь?

— Да. Мы вначале попытаемся уничтожить колесницы, а затем и пехоту и стрелков. Главное чтобы они разделились.

— Это необычно и… умно! Но нам не стоит отрываться от города слишком далеко.

— Наоборот, почтенный жрец, мы встретим врага не у стен Фив, а у стен Ассиута. А Минос тем временем укрепиться в Асиуте и этот город первым станет на пути гиксов, если мои отряды разгромят. Теперь ты понял суть моего приказа?

— Понял, государь. Даже если твой план по разгрому гиксов по частям не удастся, то у нас будет в запасе немного времени…

Северный (Нижний Египет) Дельта

Дагон распекал свою дочь в своей каюте:

— Ты хоть понимаешь, что наделала? Ты поссорила меня с гиксами. И сейчас ни твоя и ни моя жизнь не стоят ничего.

— Но ты мог повернуть в Фивы, отец, вместо того чтобы плыть на Север, — возразила девушка.

— А кто поручиться, что Якубхер не оставил засады? Ведь и он мог подумать, что шпионы захотят вернуться обратно. А все те районы контролируют гиксы. Не стоит забывать об этом. А мы сейчас идем туда, где нас никто не станет искать. Да и товаров у меня много нужно все успеть сбыть в числе первых.

— Сколько можно твердить о своих товарах? Надоело мне это! Я хочу борьбы и интересной жизни. А с Яхотепом мы выполняем ответственную миссию.

— Я не ободряю твоего увлечения этим крестьянином, Атла. Ты столь восторженно говоришь о нем, словно влюблена в него, — Дагон внимательно посмотрел в глаза дочери. — Неужели это так?

— А разве он не достоин того, чтобы такая девушка как я могла полюбить его? Он красив и силен. Настоящий воин. И отличный любовник. Этого мало? — девушка с вызовом посмотрела на купца.

— Тебе и это уже известно, Атла. Ты слишком похожа на свою мать. Та также искала сильных ощущений и не дожила до старости. Я никогда тебе ничего не запрещал, дочь, и давал тебе свободу. Разве не так?

— Так, отец. И что из того? Сейчас ты намерен запретить мне любить?

— Любить нет. Но любовь состояние временное. Она не длиться вечно, Атла.

— В этой жизни нет ничего вечного, отец. И сама наша жизнь рано или поздно кончается.

— Это так. Но быть счастливым в этой жизни может тот, кто мудр. И поддаваться чувствам не стоит. Ты со своей красотой сможешь получить в мужья кого угодно.

— Купца? — презрительно скривила свои красивые полные губки Атла.

— Зачем обязательно купца? Можно взять и выше. У фиванского фараона есть дети. Сыновья. И ты можешь очаровать любого из них. А если судьба улыбнется им, то они станут основателями новой великой династии фараонов. Играть так по крупному. Что скажешь на это?

— Я пока хочу только Яхотепа.

— Тогда почему ты мне об этом ничего не говорила?

— Боялась, что ты станешь нам мешать, отец.

— Мы финикийские мужчины не столь большие тираны, какими являются гиксы, маитане, или жители междуречья. Ты знаешь это, дочь. И я легко сдался, когда ты отказалась выйти замуж за купца.

— Сдался? Ты никогда не сдаешься просто так, отец. У тебя были свои соображения на этот счет. Я также тебя хорошо знаю. К тому же ты не отказал совсем моему жениху, а только немного отсрочил свадьбу.

— Кто знает? А вдруг бы ты сама передумала?

— Я? — Атла хохотнула. — Ты знаешь, отец, что я люблю сильных мужчин.

— А твой жених и есть сильный, но я не стану тебя ни в чем убеждать, Атла. Не хочу терять времени понапрасну. Сейчас я хочу знать, что ты собираешься делать? Вернее что вы собираетесь делать с Яхотепом?

— Мы сойдем с корабля и отравимся на Юг присоединившись к одному их купеческих караванов. И не стоит тебе убеждать меня этого не делать. Я поеду вместе с Яхотепом.

— Хорошо. Если тебе слишком хочется рисковать жизнью неизвестно во имя чего — то рискуй. Но он египтянин и борется за свободу Египта. А что тебе в этой борьбе? Ты не египтянка.

— Ну и что? Я желаю связать свою жизнь с египтянами и их борьбой. Близиться большая война.

— А ты видела войну, что так восторженно рассуждаешь о ней, дочь? Что ты знаешь о войне? В ней нет ничего восхитительного, кроме грязи, крови и страданий.

— Я не боюсь крови, отец. Я боюсь скучной жизни в женской половине тирского купца.

— И давно этот юноша сумел так покорить тебя? Когда вы успели так спеться?

— Отец, я его еще не так хорошо знаю, но сейчас он мне стал дорог. Я не могу сказать почему. Да разве женщина может сказать, за что ей этот мужчина нравиться, а тот не нравиться? Моя мать говорила тебе, за что ей нравился ты?

— Твоя мать, — задумчиво проговорил Дагон. — Твоя мать была загадкой для меня и загадкой осталась до сих пор. Но тогда я был молод и был другим. И я был влюблен без памяти в эту женщину. Её смерть поразила меня в самое сердцу. И тогда я понял, что горе может убить, не хуже чем кинжал или яд. Но затем дела, торговля и возраст сделал меня равнодушным к женской красоте…

Ливийский купец, давний знакомец и компаньон Дагона, с радостью взялся ему помочь.

— Я отвезу твою дочь и этого египтянина в самые Фивы, Дагон.

— Но неужели ты осмелишься пойти на Юг, после того, что я тебе рассказал? Я бы на твоем месте не шел ниже Мемфиса, а продал все в Дельте.

— В Дельте? Мой путь в Нубию, Дагон. В самую Нубию ибо там тот товар что мне нужен. Что я могу купить в Дельте?

— Но начинается война, и дороги станут опасны.

— И потому многие купцы не пойдут на Юг, и я продам все, что сумею купить по тройной цене. А это значит, что я через год-два стану владельцем трех кораблей, и они пойдут на Крит и далее.

— Но риск…

— Риск в жизни купца дело обычное. А за жизнь Атлы не беспокойся. Я доставлю её живой и здоровой. Но понятно, что за дальнейшее я ручаться не могу.

— И на том спасибо.

Атла наблюдала за отцом издали, и сказала Яхотепу:

— Ты выполнил свою миссию? Узнал все что нужно?

— И даже больше. Гиксы готовятся к войне и их армии могут двинуться на Фивы в любой момент. Ждать более нельзя. Нужно идти к принцу и предупредить его.

— Думаешь, он без тебя не знает всего что происходит? У него много глаз и ушей.

— Может и так, а может и нет. Но неужели ты рискнешь поехать со мной, Атла? Это опасно.

— А скажи, Яхотеп, ты сам хочешь, чтобы я была рядом с тобой?

— Хочу, — сразу же ответил он, — Хочу, но должен тебе сказать, что быть со мной опасно.

— А меня возбуждает именно опасность. Неужели ты до сих пор не понял, что я за женщина? Именно такая жизнь мне и нравиться. А в Египте предвидится большая война…

Южный Египет. В окрестностях Абидоса

Более сотни воинов встретили посольство гиксов и остановили его. К удивлению князя Нубти-Сета и Якубхера их остановили египетские колесницы. Их было 30. Хотя управляли ими наемники-азиаты.

Минос поднял руку и произнес:

— Я наместник фараона Юга Секененра II в Асиуте. Кто вы такие?

— Я посол царя Апопи II, князь Нубти-Сет, один из повелителей шасу! — гордо ответил гикс. — И я послан моим государем к князю Фиванскому! О каком фараоне ты только что говорил?

— Его святейшество, фараон Юга, избранник Амона, Секененра II, волею богов Кемета теперь наш всемилостивейший фараон. Он коронован белой короной Юга по воле бессмертного Амона!

— Как?! — вскричал Якубхер. — Князя короновали без ведома великого гика? Но вы данники Аварского царя и обязаны ему повиноваться!

— Теперь нет! — гордо ответил Минос. — Теперь наш царь равен вашему царю по своему положению. Он фараон на троне Юга. А великий гик не носит титула царя царей.

— Что?! — практически заорал Нубти-Сет. — Наш царь носит титулы повелитель стран и владыка народов! И я сегодня же отправлю гонцов в Авар! И клянусь, что скоро сюда придут наши войска и тогда Секененра запоет по иному!

— На все воля богов, но наши боги не допустят, чтобы мы погибли окончательно.

— Дерзость твоя велика, наемник! Я видел тебя и раньше. Ты выбрал для себя плохого господина. И ты за это поплатишься.

— Та будет видно…