"Наследники сына Солнца" - читать интересную книгу автора (Андриенко Владимир)

1351 год до новой эры. Двенадцатый год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)

Нехези гнал свою колесницу по широкой долине вверх по течению Нила.

И вот, наконец, перед ним вдали раскинулся великий город. Сейчас чиновник великого господина Эйе, которого называли тенью фараона, уже не чувствовал себя песчинкой в океане времени и пространства великой страны именуемой Кеметом. Он был вершителем судеб этой страны!

Ахетатон был удивительным городом, единственным в Египте в своем роде. Он был выстроен на совершенно пустом месте и планировка его была такова, что места здесь не жалели и улицы были широкими и вместительными. Громадные улицы, раскинувшиеся вдали вмещали массу домов усадебного типа. А храмы города были видны далеко и производили впечатление грандиозности и величия.

Солнце поднималось над горами, замыкавшими долину, и первые его лучи коснулись величественного храма Атона. Затем лучи коснулись плоских крыш города фараона. В городе по давно заведенной традиции в этот момент зазвучали гимны в честь божественного Солнца — Атона.

Сам фараон иногда участвовал в этих песнопениях. Он в сопровождении жены Нефертити и своих дочерей входил в храм и простирал руки к небу. В храмах Атону никогда не было крыш — солнце должно было быть в них полным хозяином.

Многоголосый хор голосов начинал славить Солнце:

Нехези отлично был знаком с таким ритуалом, ибо сам много раз принимал в подобных шествиях и песнопениях участие.

"Лучшее время для проникновения в город, — подумал Нехези. — Именно сейчас я проникну в город. И если Эйе поможет, то проберусь и во дворец фараона. Если все получиться, то фараон будет в моих руках. Если нет, то моей жизни придет конец. Но вот согласиться ли Эйе? Не передумает ли? Может быть, Мерира успел напугать его? Но нет! Под Мерира Эйе не станет. Они враги и Эйе прекрасно понимает, что если Мерира возьмет верх, то сожрет Эйе".

Он направил колесницу к воротам, но на полпути остановил лошадей. Колесничего проверят стражники, а его знали в лицо. Конечно, прямого приказа о его аресте не было, но светиться не стоило.

Он побрел пешком и укрылся среди валунов поставленных домиком. Отличное место для засады. Здесь его никто не увидит, зато ему видно всех. Стоит присоединиться к первой же группе паломников. В последнее время массы нищих приходят в Ахетатон и надежде разжиться милостыней и получить бесплатную еду, что фараон раздавал верным последователям нового культа.

Сам он в своей измятой и грязной юбке с поцарапанными руками и телом вполне мог сойти за нищего. Вот только его крепкое и мускулистое тело могло его выдать. Но тело не скроешь, и новое на возьмешь на время. Он всмотрелся вдаль и увидел на дороге именно то, что нужно.

Вдали показались паломники. Впереди шли слепой старик и молодой юноша поводырь. Нехези пронзила догадка:

"Вот к кому стоит присоединиться. Прикинусь слепым и стану идти за этими людьми. Кто заподозрит слепого и увечного воина. Мало ли таких бродит нищими по дорогам Египта. И тело мое ни у кого не вызовет подозрений".

Нищие приблизились. Нехези позвал мальчишку к себе:

— Эй, мальчик! Юноша!

Тот огляделся и заметил его среди камней.

— Не бойся меня, мальчик. Подойди ко мне.

Тот остановился и что-то шепнул слепому старику.

— Да приблизьтесь ко мне. Я отдам вам свое ожерелье из изумрудов. Вот оно. Мне это уже не нужно, а вам хватит на десяток лет безбедной жизни.

Мальчик пошел к нему. На нем были надеты какие-то бесформенные тряпки, и под ними было трудно разобрать сколько ему лет и какова его фигура.

— Неужели это ты? — спросил мальчишка подойдя к Нехези. — Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это тебя!

Нехези опешил. Нищий мальчишка узнал его! Но почему он обратился к нему как к старому знакомому?

— Ты не узнал меня, Нехези? — снова спросил мальчик, и его лицо расплылось в улыбке.

— Мерани? — наконец то его осенило. — Это ты, Мерани?

— Я! Давно не виделись, мой господин Нехези! Ты стал большим господином!

— Был им но недолгое время. Теперь можешь видеть в каком я состоянии. Но как ты оказалась здесь? Неужели идешь ко мне?

— А ты против? — спросила она.

— Я? Нет, но находиться подле меня сейчас стало опасно. Меня вот-вот могут схватить люди Верховного жреца. Ты разве не знаешь об этом?

— Нет. Это новость для меня, Нехези. Но что ты успел натворить?

— В придворной борьбе и не такое бывает. И творить здесь ничего не нужно. Просто оступился и все. И я на грани смерти. В последние два дня меня уже спасли самым чудесным образом. И вот теперь встреча с тобой. Ты идешь в Ахетатон?

— Да. У меня поручение предать кое-что господину Пэнтоэру.

— Пэнтоэеру? Он служит у меня. А что ты хотела ему предать?

— Вот это! — Мерани протянула Нехези предмет, завернутый в лист папируса.

Он быстро развернул его и увидел кинжал "зубы змеи". Точно такой же как у него отняли на берегу Нила. Вот только зубья его были значительно длиннее. Он поднял глаза на девушку.

— Что это?

— А ты забыл, как выглядят "зубы змеи"? Это кинжал в полостях которого смертельный яд. Если нанести им укол, то человек умрет.

— Но кто предал тебе это, Мерани? Это они!

— Да кто они? У меня поручение для Пэнтоэра. От того, о ком ты ничего знать не можешь, Нехези.

— Я заберу это у тебя, Мерани. Я сам предам его кому нужно.

— Ты? Но я…

— Я сам все предам. Эти жрецы все подстроили великолепно. Они все сделали так как им нужно. И у меня теперь нет никакого выбора.

Мерани была искренне удивлена тем, что говорил Нехези.

— Значит те, кто послал меня знали, что я встречу здесь тебя? — спросила она.

— Знали! Все подстроено заранее. Но, не смотря ни на что, я страшно рад тебя видеть, Мерани.

— И я рада тебе, Нехези.

— Как много хотелось бы у тебя расспросить. Мы так долго не виделись, но времени сейчас нет. Если я останусь в живых, то найди меня.

— Тебе грозит такая опасность? — встревожилась она. — А твой господин Эйе?

— Об этом после. Мне пора. Вот подошли паломники. Я иду с ними. А тебе лучше убраться из города подалее. Забирай своего слепого спутника, и идите прочь. Я опасный спутник.

Нехези сунул ей в руку изумрудное ожерелье и бросился к толпе паломников…

Нехези удалился с толпой паломников, а Мерани и слепой старик остались стоять и смотрели им вслед.

— Ты думаешь, он догадался? — спросила Мерини своего спутника.

— Нет. Ты сыграла свою роль вполне естественно. Не беспокойся. Сейчас Нехези занимает совсем не то, как ты играла свою роль. Сейчас наступает такой момент, что изменит судьбы нашей страны на долгие годы вперед.

— Ты думаешь у него получиться? Ну, я имею в виду убить фараона?

— Это будущее сокрыто от меня, Мерани. Наша с тобой задача блестяще выполнена. Мы должны были предать ему кинжал, и мы это сделали. Теперь нам нужно жать смерти фараона, чтобы выполнить вторую часть нашей миссии.

— А есть и вторая часть? — искренне удивилась Мерани. — Но я ничего не знаю о ней.

— И неудивительно. Пока о ней известно только мне. Нам с тобой предстоит снова погрузиться в толщу каменной гробницы и на этот раз слуги Анубиса не станут нам мешать.

— Вот как? Неужели мир перевернется?

— Мир? — старик покачал головой. — Мир стоял, стоит и будет стоять после нас с тобой, Мерани. Человеческая жизнь коротка и что она в сравнении с отрезком вечности?

Старик посмотрел на небо, резко повернулся и зашагал прочь от города. Женщина последовала за ним. Они более не изображали слепого и поводыря…

Во дворце среди толп разодетых придворных сновали слуги фараона, надевая на пришедших пышные гирлянды цветов. Придворные стремились в большой приемный покой Эхнатона, где сегодня в честь праздника Солнца собралась вся знать, все принцы, и где фараон снова обрушит поток своих милостей на верных.

В большом зале до выхода фараона придворные музыканты услаждали слух гостей игрой на арфах, лирах и двойных свирелях.

Героем дня был, конечно, Хоремхеб, победитель варваров. Полководец, одетый по случаю праздника с редкой для него торжественностью, выглядел чрезвычайно помпезно.

На нем была традиционная для военных юбка с золотыми накладками и высокий пояс богато украшенный драгоценностями. Торс военачальника был голым, но на шее было пышное ожерелья из восьми рядов драгоценных камней. На его запястьях красовались золотые браслеты. На ногах были сандалии из золоченой кожи, также украшенные драгоценными камнями. На голове Хоремхеба был традиционный калаф с золотыми обручами и знаком высшего военачальника страны. Этот знак прислал ему вчера фараон и повелел носить на завтрашнем приеме.

Его окружали офицеры, что прибыли с ним из Азии.

— Роскошь дворца фараона просто потрясает воображение, — прошептал молодой египтянин Рамсес. — Разве это можно сравнить с дворцами номархов в провинциях?

— Ты впервые здесь, юноша? — снисходительно посмотрел на него один из придворных гвардейцев.

— Да. Я с детства в армии и дворцов видал в своей жизни мало.

Рамсес уже в 14 летнем возрасте стал колесничим Хоремхеба и прошел с ним немало кампаний в Азии. Тело его покрывали шрамами как тело старого воина ветерана.

— Так не справедливо делит судьба свои дары, — усмехнулся придворный гвардеец. — Я вот сразу же попал во дворец и уже 10 лет служу в придворной гвардии в личной охране Его святейшества.

— Он еще молод и у него все впереди, — вступился за своего молодого спутника Хоремхеб. — Может, будут и в его жизни дворцы и почести.

Офицеры засмеялись, и стали хлопать юношу по плечам, желая ему достичь в жизни наивысших ступеней. Если бы они могли заглянуть в будущее, то нимало бы удивились. В свое время уже в преклонном возрасте, он взойдет на трон Египта под именем Рамсеса I, и станет основателем новой 19-й династии фараонов. И знаменитый фараон Рамсес II Великий будет его внуком и при нем слава завоеваний Тутмоса III и честь Египта будет восстановлены. Снова египетские колесницы появятся под стенами сирийских городов. Но сейчас никто не мог этого знать и поэтому все смеялись, видя смущение юноши.

К Хоремхебу приблизилась блестящая процессия жрецов во главе с самим Мерира верховным жрецом Атона и самым влиятельным вельможей в Египте.

— Рад приветствовать тебя, господин Хоремхеб, при дворе Его святейшества, фараона Верхнего и Нижнего Египта, живущего в правде, Эхнатона. Ты спас страну от нашествия ливийцев и вернул спокойствие нашим северным границам.

— Это был мой долг, почтенный Мерира. Я обещал фараону сложить голову но отстоять наши границы.

— Похвально. Верность владыке будет награждена Атоном. И Солнечный вседержитель распространит свои милости на тебя и твое семейство.

— Я слуга фараона. И готов, как и прежде, разить врагов Египта и моего владыки, живущего в правде, фараона Эхнатона.

В одно мгновение музыка и разговоры стихли. В зале в сопровождении десяти слуг появился главный церемониймейстер фараона господин Меритенса. В руках у него был золоченный посох — знак его должности.

Он четко и громко произнес все титулы Эхнатона и провозгласил его выход к верноподданным.

Вслед за этим загремели литавры и показался фараон В сопровождении целого отряда слуг и офицеров гвардии. Все рухнули ниц пред лицом земного величия. Громко прозвучала традиционная формула приветствия царя:

— Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон!

Он уселся на трон и позволил придворным подняться с колен.

— В честь Атона! В честь великого животворящего Солнца мы собрались в и возносим ему вечную хвалу! — прогремел глосс верховного жреца Мерира и все запели благодарственней гимн богу Солнца.

Затем, когда все смолкло, Эхнатон поднял символы царской власти и торжественно произнес:

— Хоремхеб!

Военачальник ждал этого зова и вышел на зов фараон и простерся ниц пред троном.

— Встань, Хоремхеб! Ты сумел за короткое время отразить нашествие ливийцев, что вторглись в наши границы и привести к покорности девять вождей племен девяти луков! За этот подвиг я дарую тебе право впредь и до конца твоих дней именоваться титулом "Величайший из великих, могущественный из могущественнейших, великий владыка народа, царский глашатай во главе армии Юга и Севера, избранник фараона, военачальник над военачальниками Владыки Обеих Стран"!

Все ахнули. Такого титула не носил никогда ни один из офицеров фараона. Полномочия он получал воистину царские и это давало ему право самому набирать войска, налагать контрибуции на все города подчиненные Египту, отдавать приказы командирам гарнизонов всех крепостей, вести переговоры от имени фараона самостоятельно!

Хоремхеб такого никак не ожидал и снова рухнул ниц пред троном.

— Тебе на суд отдаю нерадивого нашего слугу, военачальника Маи. Ты волен миловать или казнить его! — добавил фараон. — Этот непотребный жирный хряк уверял меня в том, что северная граница крепка, и что я увидел? Ливийцы прошли по городам моего царства как по своим собственным, и никто не оказал им сопротивления! Суди его, Хоремхеб.

Новый главнокомандующий армиями Египта поднялся и снова поблагодарил владыку за милости. Фараон разрешил ему занять место среди придворных.

— Где Эйе? — фараон окинул взглядом зал.

Вперед выступил чати фараона и пал ниц пред владыкой.

— Ты говорил мне правду, мой верный Эйе! — громко произнес Эхнатон. — А я не склонил своего слуха к твоим словам. И это моя вина! Поднимись!

— Кто может винить фараона? — произнес Эйе вставая на ноги.

— Солнце может винить каждого! Мерира!

— Я здесь о великий, — ответил фараону Мерира.

— Ты верный слуга, но твоя вражда с Эйе мне не нравиться. Вы оба вершите дела по моей воле, так почему же вы не миритесь между собой? Что вам мешает и что стоит между вами? Разве мало я дал каждому из вас?

— Владыка чрезмерно щедр к своим слугам, — в один голос произнесли и Эйе и Мерира.

— Тогда тем более все это странно. Эйе всегда выполнял волю фараона! И Мерира также. Где чиновник Нехези? Ты доставил его в столицу?

Фараон грозно посмотрел на великого жреца Атона.

Тот втянул голову в плечи и ответил:

— К сожалению нет, о владыка. На моих людей напали и всех их перебили. Нехези сбежал.

— Что? — не поверил фараон. — Как это сбежал? Разве его кто-нибудь посмел объявить врагом фараона?

— Нет о великий, — ответил Эйе, — но наш почтенный Меира послал своих слуг и так напугал бедного Нехези, что тот, наверное, решил, что на него обрушился твой гнев.

— И ты посмел это сделать? — фараон приблизился к Мерира.

— Не, о великий. Я ничего такого не приказывал. Но мой слуга Эюб нарушил мою волю и сделал то, чего делать не имел права. Они с Нехези давно не любили друг друга.

— Где Эюб? — прохрипел фараон.

— Убит. Но кто это сделал пока выяснить не удалось.

— Я, фараон Верхнего и Нижнего Египта, Эхнатон, хотел снять с него все несправедливые обвинения, которые ты повесил на него, Мерира. Кстати, а где тот толстый жрец, что обвинил Нехези? Как там его зовут?

— Небра, о великий, но только он совсем не жрец.

— Он здесь?

— Нет, о великий, он пребывает в Фивах.

— Жаль! Я бы выдал его с головой Нехези. Пусть лично сдерет шкуру с этого предателя. Оклеветать такого верного слугу, что построил столько храмов и столько сделал для возвеличения культа Атона. А ты поверил? Ты мой верховный жрец Меира?

— Я был обманут подлым клеветником, о великий!

Если бы Нехези мог сейчас слышать эти слова! Как многое могло бы в этом случае измениться!

— Принесли мне роспись для строительства нового храма Атону в Саисе? Я хотел бы поручить это Нехези. Пусть его найдут! Ты меня понял?

— Да, о великий! Мои люди станут искать господина Нехези.

Вперед выступил главный царский архитектор Бек. Он чинно развернул папирус что держал в руках и прочитал:

— Для удовлетворения нужд строителей храма в славном городе Саис повелел Его святейшество, фараон Верхнего и Нижнего Египта, живущий в правде, Эхнатон выделить:

Довольствие мясом — десть туш каждые 10 дней на каждые 25 человек,

Медовых пирожков — каждому работнику по 10 штук каждый день,

Пива — каждому работнику по кувшину каждый день,

Масла — каждым 10 работникам по большому кувшину каждые три дня,

Овощей разных в достатке подвозить каждые три дня…

— Хватит! Об этом ты позаботился! Вижу! — прервал его фараон. — Сколько ты выделил работников для строительства?

Бек предал слуге первый папирус и развернул второй:

— Для строительства нового храма Атону в славном городе Саис выделено повелением владыки фараона Верхнего и Нижнего Египта, живущего в правде, Эхнатона, людей общими числом 8368 человек. Из них 5 начальников, 6 скульпторов, 102 камнесечца, 3 художника и остальных по счету черных рабочих.

— Хватит ли для строительства? — спросил фараон.

— Даже с избытком, о великий.

— Строительство должно начаться в ближайшее время и люди и обозы должны выдвинуться к месту не позднее, чем завтра.

— Будет исполнено, о великий!

— Для меня заботы о строителях всегда стоят на первом месте. И у них всегда все должно быть! Послание для номарха Саиса с моими приказами заготовлено?

Вперед выступил главный писец фараона Абдхиба:

— Да, о великий! Отряд специальных гонцов уже выдвинулся из Ахетатона с твоим письмом к номарху Саиса!

— Это хорошо! Я доволен вами!

Затем фараон наградил еще 12 человек и перевал на это торжественную встречу. Он велел все отправлять в храм Атона, и возносить славу великому Солнцу…

Эхнатон вошел в покои царицы в сопровождении 10 придворных. Это было сигналом, того что дни царицы Нефертити в качестве первой госпожи Верхнего и Нижнего Египта сочтены. Ранее фараон входил к ней один и слуг всегда оставлял у дверей её покоев.

Царица Нефертити был возмущена желанием мужа взять себе в качестве новой наложницы свою собственную дочь. С этого и начались ссоры и скандалы в царском семействе.

При появлении фараона царица подняла со своего кресла и жестом приказала служанкам удалиться.

— Государь лишил меня права присутствовать на празднике Солнца, но почтил своим посещением? — с вызовом спросила она.

— Да, Нефертити, но я пришёл не ссориться с тобой, — фараон попытался примириться с царицей. — Почему ты не хочешь меня понять и следовать моим приказам? Разве это достойный путь жены фараона, которая должна подавать другим подданным империи пример послушания и повиновения.

— Государь снова начал тот же разговор. Я уже высказала свое мнение и против того чтобы наша дочь которой едва исполнилось 13 лет стала твоей наложницей! Я мечтала об иной судьбе для неё и о хорошем женихе, что обеспечит её счастье.

— Не наложницей, но женой фараона Египта! Нефертити, что может быть почетнее для девочки, чем положение жены царя!

— Я не желаю делить ложе повелителя с моей собственной дочерью.

— Нефертити! Ты желаешь вывести меня из себя!

— Нет, государь! Я только хочу тебе сказать, что твой поступок некрасив! Твой царственный отец Аменхотеп III до конца дней любил твою мать царицу Ти. Почему ты не такой? Они любили друг друга и подавали благостный пример для всего Египта. Подданные смотрели тогда на своего царя и царицу и радовались! А что делаешь ты?

— Но я не нарушаю обычаев моей страны, Нефертити. Фараоны часто брали в жены своих сестер. Такое ведется с древних времен!

— Но ты сам отменил почитание древних несправедливых обычаев, государь! Ты забыл, что это было при господстве культа Амона-Ра и других богов. Но ты запретил их культы, а Атон поощряет ли такие отношения? Ты говорил, государь, о том, что старые традиции следует позабыть и более не вспоминать! Но теперь ты сам возрождаешь их! Это ли благородный пример для подданных?

— Нефертити! Ты забыла вечное и нерушимое правило Египта! Во главе государства всегда фараон и он один источник права! Единовластие и фараона — источник славы и благосостояния страны! И если я решил что для нашей дочери такое будущее лучше — то так оно и есть!

— Это твое последнее слово, повелитель? — на лице красавицы было презрение к мужу.

— Да. Завтра моя дочь станет одной из моих жен. А может быть и первой госпожой Верхнего и Нижнего Египта.

Эхнатон резко повернулся и вышел из покое царицы. Он хотел вразумить её и думал, что его официальный приход в сопровождении свиты образумит Нефертити, но она повела себя еще хуже чем во время их предыдущего разговора.

Фараон был взбешен и никого не хотел видеть. Он прошел в собственные покои и приказал слугам оставить его.

— Всем прочь! Я желаю остаться один! Идите!

Слуги и придворные молча поклонились владыке и покинули его. Они знали, что в таком состоянии Эхнатон дважды приказов не повторяет…

Фараон подошел к столику с золотой крышкой и схватил рукой деревянный жезл с вырезанными знаками Атона. Им он пользовался во время религиозных церемоний, в которых принимал участие лично.

— Что значит власть, данная мне тобой, Отец, если никто не слушает меня? — спросил Эхнатон то ли самого себя, то ли кого-то невидимого в комнате. — Даже царица мне противоречит! Не я ли поднял её за редкую красоту из безвестности сделал Первой госпожой страны? Почему все так? Почему нет всеобщей гармонии и взаимопонимания, какое должно было наступить в Египте, после того как я покрыл твоими храмами страну? Почему? Что я сделал неверно?

— Ты почти погубил Египет, фараон.

Раздался голос прямо за спиной у Эхнатона. Тот резко обернулся и задрожал всем телом. На мгновение о подумал, что слышит голос вечности.

— Кто ты? Нехези! Это ты? Здесь? Ты страшно напугал меня.

— А разве бога можно напугать? Того, кто является ставленником самого Солнца? — спокойно спросил придворный. — Разве можно напугать тебя, фараон?

— О чем ты говоришь, Нехези? — Эхнатон пришел в себя и успокоился. — И ты не ответил, как попал сюда?

— Ты удивлен этому обстоятельству, фараон? — усмехнулся Нехези. — Ты никак не ожидал меня здесь увидеть? Конечно! Ты думаешь что я уношу ноги подальше от твоего дворца. И так же думает твой жрец Мерира. Но оказался умнее вас. Я пошел туда где меня не станут искать — в твои покои фараон.

— Но кто пустил тебя сюда?

— Ты не поверишь, фараон, как это было легко. Здесь настолько бояться твоего гнева, что у охраны и мысли не возникло проверять те места, куда фараон запретил соваться. Это сослужило тебе плохую службу.

— О чем ты, Нехези? — Эхнатон был поражен лицом своего придворного. — Ты Друг фараона?

— Ты правильно меня боишься, Эхнатон. Я пришел тебя убить! Пришел твой час! И твой великий ясновидящий, верховный жрец Мерира не сумел тебя предупредить. Знаешь почему? Потому что он жрец ложного бога!

— Замолчи! Нечестивец! Верно, мне говорили, что ты предатель! Эй, стража! — закричал фараон и попытался бежать.

Но Нехези бросился за ним. Все чувства его были обострены, и он понимал, что одно движение может решить его судьбу. Вначале он хотел просто убить фараона со спины, но затем опомнился. Он не трусливый убийца и не станет поступать как презренный трус. Он выскажет все фараону в лицо. Так он и сделал!

Эхнатон опрокинул столик, думая задержать убийцу, в руках которого блеснули лезвия страшного кинжала. Один такой он уже видел, и знал, какими свойствами это оружие обладает.

Нехези ловко отпрыгнул от падающего столика и снова бросился на фараона! Он ухватился за плечо государя и взмахнул кинжалом.

— Нехези! Не делай этого!

— Твоя смерть предрешена, фараон!

— Предрешена? Кем? Ты продался тем, что служит тьме, но великий Атон…

— Фараон! Ты разве не видишь того, что происходит в нашей стране? Где благоденствие, что ты обещал Египту? За время твоего царствования всем стало много хуже чем при твоем отце. Только кучка твоих приближенных живет и славит твое царствование.

— Предатель! Эй, стража! — попытался закричать фараон, но вместо крика из его уст вырвался только хрип. Однако, Нехези понял, что нужно кончать с ним. Он уже и так несколько раз испытывал судьбу.

— Прощай, фараон!

— Нет…

"Зубы змеи" вонзились в его шею и смертоносный яд вошел в тело повелителя Верхнего и Нижнего Египта. Эхнатон захрипел и стал хватать руками воздух. Он хотел закричать и призвать проклятие на своего убийцу, но не сумел. По его шее словно разлился горячий металл. Пришла его смерть!

" Глупо…", — промелькнула последняя мысль в его голове, и он провалился в небытие.

Нехези выдернул кинжал из шеи фараона и спрятал его. Он огляделся по сторонам. Никого! Никто не видел как он убил фараона! Слуги не пришли на зов повелителя. Слишком гневен был повелитель и такие приступы с ним случались часто и поэтому все знали, что лучше Эхнатона пока не беспокоить. Отлично знал это и сам Нехези.

Он понял, что ему лучше всего уйти из покоев повелителя незамеченным и укрыться в доме у Эйе. Теперь после смерти фараона он и Мерира стали самыми могущественными людьми в Ахетатоне…

Нехези спокойно выскользнул из дворца в одеянии младшего жреца. Их в честь праздника Солнца было во дворце очень много. И страже было приказано не препятствовать жрецам Атона приходить и уходить из дворца.

Он отправился к Хоремхебу. Скоро военачальник вернется домой и он сумет с ним переговорить.

— Эй, почтенный жрец, — его окликнул подвыпивший воин. — Выпей с нами!

— Что? Ты уже изрядно набрался пива, воин, и тебе не стоит расхаживать в таком виде у дворца Его святейшества.

— Но моя смена давно закончилась и мне сегодня не заступать в караул. А мои товарищи, что сидят здесь неподалеку, хотят знать кое-что об Атоне и его пророках. А кто же может нам о них лучше рассказать, чем жрец? Идем! — воин грубо схватил Нехези за руку.

Сопротивляться нельзя. Это вызовет скандал, и его могут в таком случае опознать. Стоит пойти вслед за этим пьяным гвардейцем.

— Идем, жрец! Вон в том доме у моих товарищей веселая пирушка. Конечно, это рядом с дворцом, но что из того, если мы не на службе.

— Ты не чинишь традиций Египта, воин. И это плохо.

— Но я не египтянин, жрец. Я сириец и могу позволить себе не чтить ваших традиций. А фараону нужна моя служба и моя верность в обмен за плату, что я поучил от него, и буду получать! А вот в этом повелитель может не сомневаться. Наша верность доказана многократно!

— Верность фараону — долг солдата! — произнес Нехези с пафосом, как это обычно делают жрецы.

— Погоди! — в этот момент воина словно осенило. — А я тебя знаю! Ты ведь не жрец! Ты Нехези? Да? Ты личный писец великого господина Эйе! Как же это я так смог обознаться? Прости меня господин.

Воин выпустил его руку и почтительно поклонился и хмель в одно мгновение слетел с него.

— Ты узнал меня?

— Да, господин. Я твой слуга!

Нехези понял, что фараон не отдавал приказа о его аресте и он по-прежнему для воинов чиновник фараона и личный писец чати по иностранным делам. Странно! Неужели Эхнатон не объявил его врагом государства? Это странно.

"Оставлять в живых этого солдата нельзя, — подумал Нехези. — Он видел меня у дворца и может распустить язык. А пока никто не должен знать, что я уже прибыл в Ахетатон".

Он незаметно вытащил свой кинжал и ударил солдата в грудь. Тот охнул и с удивлением посмотрел на с чиновника:

— Ты что, господин? Я же попросил у тебя прошение… Что это? Я…

Воин рухнул бы на каменные плиты, но Нхези поддержал его.

— Спокойно, — прошептал он. — Спокойно, воин. Сейчас все кончиться.

— Больно…

— Боль пройдет и тебя окутает покой смерти. Твоя беда в том, что ты знал меня, воин. Меня никто не должен здесь видеть. Меня еще здесь нет. Я за городом.

— Больно… — снова захрипел воин и Нехези опустил его вниз. Он уперся спиной в стену дома и второй удар прервал его страдания…

Эйе бросился к Нехези и схватил его за плечи.

— Ну? Что молчишь? Язык проглотил?!!!

— Все кончено, господин.

— Он умер?

— Да. Кинжал "зубы змеи" сделал свое дело, и фараона Эхнатона более нет среди живых.

— Свершилось! — Эйе закатил глаза к потолку. — Свершилось! Теперь нам стоит поторопиться и обогнать Мерира. Если мы коронуем Тутанхатона, то считай что дело удалось.

— Господин, — Нехези посмотрел в глаза Эйе. — А вы действительно хотите коронации принца Тутанхатона?

— Конечно. Я стою за него, как Мерира стоит за Семенхкару.

Нехези понял, что сейчас Эйе не выдаст ему своих истинных замыслов. Да и не это было сейчас главное для молодого писца.

— Вы не предадите меня, господин, если что случиться? — прямо спросил Нехези.

— В том порукой мое слово. Ты можешь мне доверять. Тебя спрячут понадежнее в моем доме. Но не думаю, что тебя станут искать. Не такой Мерира дурак, чтобы объявить от чего на деле умер фараон. Убийцу искать никто не станет…