"Весна в провинции" - читать интересную книгу автора (Харт Джессика)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Утром в понедельник Мак зашел к Джорджии в кабинет.

— Ты выиграла, — грустно сказал он. — Поздравляю.

Но ей совсем не хотелось праздновать. Она устало посмотрела на него и спросила:

— Когда ты собираешься уезжать?

— Завтра.

— Так скоро? — Джорджии не удалось скрыть своего разочарования.

— Не вижу смысла задерживаться, — угрюмо произнес Мак. — Не беспокойся, теперь Гарри прекрасно справится. У него меткий глаз.

— Ты попрощаешься с Тоби?

— Разумеется. Я, пожалуй, встречу его сегодня из школы. Если ты не против.

У Джорджии задрожали руки. Чтобы скрыть это, она сложила их перед собой, как школьница.

— Я позвоню в школу, предупрежу. Тоби расстроится, когда узнает, что ты уезжаешь, — сказала Джорджия и затем задала вопрос, от которого ей самой стало жутко: — Я… я еще увижу тебя?

— Конечно. — Неожиданно для себя Мак обнажил зубы в широкой улыбке. — Я ведь должен еще подписать документы на развод. Я побуду с Тоби, пока ты не вернешься домой сегодня вечером.

Сегодня у Джорджии был назначен ланч с Гриффом Карвером. И она уже не знала, радоваться ей этому или огорчаться. Сейчас ей совсем не хотелось думать о газете. Но был ли у нее выбор?

Итак, Джорджия обновила помаду на губах и отправилась в дом к Гриффу Карверу. Грифф продержал ее в своем загородном доме до самого вечера. Когда она вышла на улицу, было уже около шести. Джорджия устала, и голова ее раскалывалась от боли. Она решила, что зайдет в редакцию только для того, чтобы проверить сообщения, и тут же отправится домой.

На столе лежала записка, которую Роуз пометила грифом: «Срочно». В записке говорилось о том, что Мак весь день пытался дозвониться Джорджии на сотовый телефон, так что не могла бы она перезвонить ему сразу же после того, как вернется. «Сразу же» было подчеркнуто три раза.

— Я звонил тебе весь день, — гневно сообщил Мак, когда она перезвонила ему на мобильный. — Почему ты не отвечала?

— Я встречалась с Гриффом Карвером. Он ненавидит, когда его прерывают. Я вынуждена была отключить телефон.

— Где ты сейчас?

— У себя в кабинете.

— Уже шесть часов, — продолжал возмущаться Мак. — Ты должна быть дома. Ты нужна Тоби. Джорджия похолодела.

— Что случилось? Он заболел?

— Нет, но у него проблема. Его забирали в полицию. Он что-то украл в магазине.

Джорджия доехала до дома за рекордно короткое время.

— Где Тоби? — спросила она Мака, который одиноко сидел в гостиной.

— Он у себя в комнате. — Джорджия быстро побежала по ступенькам. — Подожди! — крикнул ей вдогонку Мак. — Он не хочет видеть тебя. Не кричи на него.

— Я не собираюсь на него кричать, — холодно ответила Джорджия.

— А что ты собираешься делать? — спросил Мак, догнав ее на лестнице.

— Не знаю. Я просто хочу увидеть его.

— Послушай, тебе нужно успокоиться и выяснить, что же произошло.

Мак подождал, пока Джорджия села в кресло, и рассказал ей то немногое, что ему удалось узнать.

— Судя по всему, Тоби кто-то запугивал.

— Я думаю, это было неизбежно, — сказал Мак. — Тоби умный мальчик, немного замкнутый. Он не похож на других. У него нет родителей. К тому же он живет с женщиной, которая настроила против себя определенную часть города, вынудив предыдущего редактора местной газеты покинуть свою работу.

Джорджия вспыхнула и стиснула зубы.

— Я догадывалась, что у него не складываются отношения в школе, но он никогда не говорил об этом.

— Ты бы тоже не говорила, если бы тебя запугивали.

— Так, значит, ты знаешь, в чем дело? — Джорджия сцепила пальцы. — Как получилось, что он что-то украл?

— Мальчик, который его запугивал, заставил его пойти в магазин во время перемены и принести для них конфет.

У бедняги Тоби не было денег, а мальчишки стояли возле магазина и ждали его. Продавец газет видел, как он украл конфеты, и позвонил в полицию. Тоби бы, наверное, ничего не сказал, но, к счастью, полицейский сам все понял. Он дал Тоби возможность высказаться и потом сам отвел его в школу. Учителя, разумеется, дозванивались до тебя весь день. Я как раз поднял телефонную трубку, когда директриса звонила в редакцию, пытаясь найти тебя. Я пошел в школу.

— Как он себя чувствовал? — спросила Джорджия, коря себя за то, что отключила сотовый телефон.

— Он был очень запуган, но скорее детьми, чем полицией, — сказал Мак. — Сначала он ничего не хотел говорить, но мне удалось разговорить его. Я думаю, директор примет меры. Ты наверняка захочешь поговорить с ней сама. Если, конечно, сумеешь оторваться от своей драгоценной газеты. Кто знает, может, ты сможешь написать об этом громкую передовицу. Что-нибудь вроде «Скандал вокруг маленького воришки».

— Это низко! — вспыхнула Джорджия.

— Вот как? Ты так много говорила о моей безответственности. Джорджия. Но тебе тоже не помешает посмотреть на себя долгим критическим взглядом. Ты выросла в приличной семье, получила хорошее образование, ты со вкусом одеваешься, ездишь в красивой машине, имеешь дело с разумными людьми. Ты считаешь, что ведешь себя ответственно по отношению к Тоби, и в то же самое время спокойно оставляешь его на продленке, чтобы продвинуть свою карьеру. Ты даже не подумала о том, что он может подвергаться насилию со стороны других детей.

— Постой, — возмущенно начала Джорджия, но Мака было уже невозможно сдержать.

— Ты проводишь дни напролет в газете, думая только о том, чтобы она была интересной и современной. Но ты могла бы проводить больше времени с Тоби. Если бы ты побеспокоилась о том, чтобы поговорить с ним, поинтересовалась бы тем, как он себя чувствует, чем интересуется, счастлив он или нет, он наверняка рассказал бы тебе, что его запугивают. Но нет! Для Джорджии Мэйтлэнд всегда карьера была на первом месте. Ты постоянно твердила мне об этом, когда мы были женаты. Работа для тебя всегда была важнее детей. И ты совсем не изменилась с тех пор.

— Как ты смеешь? — Побледнев от гнева, Джорджия поднялась со стула. — Как ты смеешь читать мне нравоучения? Ради Тоби я бросила работу и уехала из Лондона! А ты когда-нибудь от чего-нибудь отказывался? Конечно, ты один раз сходил в школу и уже почувствовал себя героем. Но на самом деле ты понятия не имеешь о том, как нужно воспитывать детей. Возможно, я тоже не знаю всего об этом, но определенно знаю больше тебя. Мне ничего от тебя не нужно. И Тоби тоже!

— В таком случае где документы на развод? Если я тебе не нужен, давай, я подпишу документы.

— Отлично! — лицо Джорджии снова вспыхнуло гневом. Она открыла ящик и бросила документы на стол. — Вот тебе ручка. Подписывай!

Она указала место, где нужно было расписаться. Мак взглянул на нее с ненавистью, поставил подпись и швырнул на стол ручку.

— Пожалуйста, — сказал он. — Наслаждайся своей тихой, размеренной жизнью.

Мак сдернул с крючка куртку, подхватил фотоаппарат и вышел из дома.

Джорджия застыла на месте. Она слышала, как дверь открылась, потом с шумом захлопнулась. В следующую секунду ее пронзила острая, жгучая боль. Будто кто-то сильно пнул ее ногой в живот. Джорджия скорчилась, обхватив себя руками. Она глотала воздух открытым ртом, но говорила себе, что не заплачет. Нет! Не сейчас. Она будет плакать позже, вспоминая, с каким презрением и ненавистью смотрел на нее Мак. Но это будет потом. Сейчас она должна идти к Тоби.

Джорджия медленно поднялась по лестнице. Ей было очень тяжело, будто она постарела лет на двадцать. Тоби сидел на своей кровати. Обняв колени, он сжался в комок, чтобы стать как можно меньше.

Джорджия вошла в комнату, села рядом и обняла Тоби за худенькие плечи.

— Прости меня, пожалуйста, — тихо сказал Тоби.

— Ты тоже меня прости, — сказала Джорджия, едва сдерживая рыдания.

— Мак был здесь, но сейчас он уже ушел, — всхлипывая, пробормотал Тоби. — Это из-за того, что я сделал?

— Нет! Нет, Тоби! — Джорджия была в отчаянии. — Конечно, нет. Мак не должен был делать этого. И к тебе это не имеет никакого отношения!

Тоби поднял заплаканное лицо.

— Тогда почему он ушел?

— Он ушел из-за меня. Это моя вина, Тоби, — сказала Джорджия и тоже начала плакать.

В субботу пришла посылка.

— Это фотоаппарат! — сказал Тоби, разворачивая бумагу. — Это от Мака!

Джорджия не отрываясь смотрела на папку, предназначенную ей. Очень медленно она открыла ее и вытянула оттуда открытку. «Это Джорджия, которую я знал» было написано на открытке.

— Что это? — спросил Тоби с любопытством.

— Фотографии.

— Смотри, Джорджия! Ты на всех фотографиях. Она даже не подозревала о том, что Мак успел сделать так много ее снимков. Здесь были фотографии, запечатлевшие ее в первые годы их брака, когда они, молодые и счастливые, вместе были в командировке в Африке. Потом был Лондон. Вот Джорджия в деловом костюме. Вот — спит в постели, рука закинута за голову, спутавшиеся волосы разметались по лицу. Джорджия смеется. Джорджия хмурится. Джорджия в нерешительности рассматривает противень, который только что достала из духовки. Джорджия — кокетка. Джорджия — профессионал.

А вот снимки, сделанные Маком уже здесь, в Аскерби. Джорджия собирает игрушки, разбросанные Тоби. И когда только Мак успел щелкнуть ее! Вот она в редакции — строгая, в очках — разговаривает с кем-то, не подозревая о том, что ее фотографируют. Свернулась калачиком на диване. А это на балу в том самом платье…

К горлу подкатил комок. Мак нашел ее слабое место. Он сумел увидеть ее такой, какой никто другой ее не видел. Фотографии были сделаны с любовью. Это было очевидно. Но это была трезвая, а не слепая любовь. На одних фотографиях она была красивой, на других — усталой и растерянной.

Глядя на эти фотографии, Джорджия поняла, что была не права, когда обвиняла Мака в том, что он ее совсем не знает. Он знал ее лучше ее самой.

— Я скучаю по Маку, — вздохнув, сказал Тоби.

Всю жизнь Джорджия была осторожна и рассудительна. Она заранее тщательно обдумывала все свои поступки. Но сейчас неожиданно для себя самой бросилась к телефону, ни секунды не раздумывая о последствиях.

Она позвонила художественному редактору крупной национальной газеты, в которой многие годы подряд публиковались фотографии Мака.

— Да, Джорджия, сегодня он уезжает в командировку, — услышала она в трубке знакомый голос.

— Куда он уезжает? — спросила Джорджия.

— В Буркина-Фасо.

— В Буркина-Фасо? — Сердце Джорджии сжалось от боли. — Когда?

— По-моему, сегодня вечером. — В трубке послышался шелест страниц. — Да. В шесть тридцать. Я вижу, ты по нему соскучилась. Если он позвонит мне прежде, чем уедет, ты не хочешь, чтобы я сказал ему о том, что ты звонила?

— Нет. Пожалуйста, не делай этого. — Джорджия посмотрела на часы. Мак должен будет зарегистрироваться в четыре тридцать. У нее есть четыре часа, чтобы добраться до аэропорта Хитроу. — Я сама с ним поговорю.

— Ну, давай же, давай, — шептала Джорджия, когда электричка на Пикадилли-лайн медленно вползала на очередную станцию метро и дрожа останавливалась у платформы. Почему так медленно? Джорджии казалось, что все происходит в каком-то неестественном, замедленном темпе. Двери открывались мучительно долго, издавая при этом то ли вздохи, то ли стоны, а закрывались еще медленнее. И, как назло, поезд останавливался в каждом туннеле, будто боялся встретиться со светом на другом конце.

Ее время истекло. А начиналось все так хорошо… Роуз, услышав волнение в голосе Джорджии, сразу же согласилась приютить у себя Тоби на весь день, даже не спросив, куда Джорджия так торопится.

— Просто завези его ко мне по пути на вокзал, — сказала Роуз.

Джорджия успела вскочить в поезд, идущий до Йорка, буквально в последнюю секунду перед отправлением. Это означало, что она сможет спокойно пересесть в поезд до Лондона в нужное ей время. Вздохнув с облегчением, Джорджия поздравила себя с тем, что она сумела сделать это.

Но, как оказалось, слишком рано. Поезд, шедший перед ними, сломался. Это означало, что они прибудут на Кингз-Кросс как минимум на час позже. А теперь она застряла в этом жутком метро. Она могла бы сделать заявку на рекорд за самую долгую поездку в аэропорт Хитроу. У нее были все шансы на победу.

Южный Илинг, Северные поля, Бостон. Мэнор… Джорджия всматривалась в названия станций, с нетерпением ожидая окончания путешествия. Было уже около пяти часов. Она опаздывала. Она могла не увидеть его. Он мог улететь в Буркина-Фасо и больше никогда не вернуться. Джорджия чувствовала, как в душе нарастает отчаяние, которое вот-вот готово взорвать ее изнутри. Она может упустить свой шанс и уже никогда не скажет ему о том, как она виновата перед ним, как она скучает по нему… еще сильнее, чем Тоби.

Теперь единственное, на что могла надеяться Джорджия, — это то, что Мак, как обычно, сам приедет позже. Если бы она купила билет до Буркина-Фасо, она не успокоилась бы до тех пор, пока не прошла бы регистрацию и паспортный контроль. Причем она сделала бы это, имея в запасе добрых три часа. Привычка, которая выводила Мака из себя, когда они путешествовали вместе. Но сейчас легкомыслие Мака могло сыграть ей на руку. А, вот наконец-то и приехали! Джорджия выскочила из поезда и побежала по, как ей сейчас казалось, бесконечному переходу, ведущему к Третьему терминалу. Люди с любопытством смотрели на бегущую женщину с красным лицом и растрепанными волосами. Но Джорджии было все равно.

Перед глазами у нее была одна и та же картина. Мак с фотоаппаратом наперевес проходит паспортный контроль, показывает билет, протягивает паспорт и исчезает в зале ожидания… А потом?

Что она будет делать? Покорившись судьбе, вернется в Аскерби? Она может взять билет на следующий рейс до Буркина-Фасо! Эта дикая мысль промелькнула в голове у Джорджии. Но для этого ей понадобится не один день. О, пожалуйста, пожалуйста, Мак, опоздай!

Слава богу! Вот и вход в зал ожидания! Пассажиры выстроились в очередь и медленно проходят по длинному трапу, предъявляя билеты. Если Мак еще не прошел, она сможет перехватить его здесь. Это ее последний, ее единственный шанс.

Джорджия резко остановилась. Ей трудно было дышать. Она согнулась, чтобы перевести дыхание, и подумала о том, что впредь обязательно будет выкраивать время для занятий спортом. Вокруг нее было много людей. Люди посылали друг другу воздушные поцелуи, обнимались и даже плакали, расставаясь с близкими. Джорджия протиснулась ближе к заграждению, чтобы лучше рассмотреть очередь. Боже мой! Вон он! Сердце остановилось, но Джорджия ринулась вперед к знакомой до боли фигуре.

— Мак! — задыхаясь от волнения, позвала Джорджия.

Но он не мог ее услышать. Ее охватило отчаяние. Откашлявшись, чтобы вернуть себе голос, она снова позвала:

— Мак!

Один или два человека в самом конце очереди повернули головы и посмотрели на нее. Мак был почти у самого выхода на посадку. Он держал в руках посадочный талон и уже готов был протянуть его служащему аэропорта. Джорджия заставила себя набрать в легкие как можно больше воздуха и изо всех сил крикнула:

— Мак!

На секунду все люди, находившиеся в терминале, замерли и посмотрели в ее сторону. Но Джорджия даже не заметила их. Только одна пара глаз, как магнитом, притягивала ее взгляд. Мак заметил ее!

У нее едва хватило сил, чтобы помахать ему рукой.

— Мак, — прошептала она, не в силах сказать что-то еще.

В какой-то момент Джорджии показалось, что Мак собирается отвернуться от нее, протянуть служащему посадочный талон и раствориться среди других пассажиров в зале ожидания, и сердце ее чуть не разорвалось от ужаса. Но он повернулся и начал протискиваться сквозь толпу с удивлением смотревших на него людей. Он шел к ней.

— Я прошу прощенья… извините… прошу простить…. — Джорджия слышала, как Мак бормотал извинения, пробираясь к ней.

Наконец-то препятствие было преодолено, и он остановился, не решаясь приблизиться к ней вплотную.

Джорджия едва не упала в обморок. Она схватилась за поручень ограждения и с силой сжала его пальцами. Она знала, что ужасно выглядит. Сумасшедшая сорокалетняя баба с красным лицом и всклокоченными волосами.

— Джорджия, что ты здесь делаешь? — спросил Мак.

— Я… я хотела поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь, — по-прежнему тяжело дыша, проговорила она.

— Я понял. — Уголки его рта слегка дрогнули. — В следующий раз кричи громче, а то в Нью-Йорке тебя наверняка никто не услышал!

— Прости меня, Мак… — Джорджия заставила себя сделать глубокий вдох, пытаясь успокоить трепетное дыхание. — Я просто не хочу, чтобы ты уехал, не услышав от меня… Мне нужно сказать тебе… Просто… — О боже! Почему она не подумала о том, что должна сказать ему, когда этот проклятый поезд застрял в туннеле? — Когда ты должен сесть в самолет?

Мак взглянул на расписание полетов, которое находилось прямо над их головами. Напротив номера его рейса сигналила зеленая лампочка.

— Сейчас, — тихо сказал он.

— О, значит, у нас нет времени, — обреченно произнесла Джорджия.

Но Мак просто взял ее за руку и подвел к неудобным сиденьям какого-то особенно непривлекательного темно-красного оттенка.

— Время есть, — сказал Мак. — Если тебе удалось приехать сюда вовремя, преодолев такое огромное расстояние, ты успеешь сказать, зачем приехала..

Ноги Джорджии стали ватными, и она почти упала на сиденье. Она так стремилась попасть сюда вовремя, но сейчас не знала, как вести себя.

Она была похожа на неуклюжую застенчивую девочку, не способную объяснить своих чувств. Слишком поздно она вспомнила о том, какая горечь была в его глазах в тот день, когда он уходил из ее дома. Тогда они наговорили друг другу много ужасных вещей. Сейчас все, что она сказала ему тогда, казалось ей несправедливым.

Но она проделала такой долгий путь. Она должна дойти до конца.

— Я хотела… — пересохшие губы не слушались Джорджию. — Я хотела поблагодарить тебя.

— Поблагодарить? — Мак не мог поверить своим ушам. — Тебе не за что меня благодарить.

— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для Тоби, — сказала Джорджия. — И за все, что ты сделал для нашей газеты. Но больше всего я благодарна тебе за то, что ты напомнил мне о том, как нужно жить полной жизнью.

Джорджия замолчала, вздохнула и посмотрела Маку в глаза.

— Я хочу сказать тебе, что я сожалею, Мак, — продолжила она. — Сожалею о том, что наговорила тебе; сожалею о том, что разочаровала тебя, что лгала тебе. Я заставила тебя поверить в то, что ты проиграл пари. Но на самом деле ты его выиграл.

В глубине синих глаз Мака вспыхнул огонек надежды.

— Значит, мне удалось убедить тебя в том, что я люблю тебя? — спросил он.

— Да. — Джорджия распрямила плечи. — Ты был прав еще в одном. Ты был прав, когда утверждал, что я все еще люблю тебя, но боюсь этого чувства. И этот страх мешает мне быть счастливой, А мне бы так этого хотелось! — Вдруг Джорджия заговорила быстро и взволнованно: — Я даже не знаю, зачем приехала. Я понимаю, что слишком поздно спохватилась, что тебе все это уже надоело. Мне просто…

— Что просто? — тихо спросил Мак.

— Мне просто невыносимо думать о том, что в моей жизни больше никогда не будет тебя. — С ужасом для себя Джорджия поняла, что из глаз ее катятся слезы. — Четыре года я жила без тебя. Каждое утро я просыпалась, зная, что тебя нет рядом. Я разучилась радоваться. Я забыла о том, что это такое. Все это время я жила с этим ужасным чувством. Даже самый солнечный день был без тебя пустым и хмурым.

Слезы душили Джорджию, но она продолжала говорить.

— Каждый раз, когда я думаю о тебе, мне так больно, что я просто задыхаюсь. Постепенно я свыклась с этой болью и научилась жить с ней. И вот, ты снова появился в Аскерби. Я испугалась. Невыносимо было думать о том, что мне снова придется теребить старые раны. Ты был прав: я старалась спрятаться. Я очень боялась новых страданий и не в состоянии была понять, что жизнь предоставила мне еще один шанс стать счастливой. Я упустила его.

Джорджия замолчала. Она яростно прикусила нижнюю губу, которая предательски дрожала все это время.

— Я знаю, что теперь слишком поздно, — всхлипывая, сказала она. — Но я хочу, чтобы ты знал, что ты был прав. Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. И никогда не смогу полюбить никого другого.

Джорджия вытащила из сумочки конверт. Он был порядочно потрепан после путешествия в Африку и обратно. Она вспомнила о нем и положила его в сумку в самую последнюю минуту перед своей поездкой в Лондон.

— Это документы, которые ты подписал. Возьми их, если хочешь. Отправь их сам. Я не хочу делать этого.

— Понимаю, — Мак кивнул и протянул руку. — В таком случае я возьму их.

Что ж, стоило ли ей ожидать чего-то еще? Он предлагал ей свою любовь. У нее было много шансов принять ее. Но она упустила их все. Теперь было слишком поздно. С болью в сердце Джорджия передала Маку конверт.

Мак достал документы и пробежал по ним глазами.

— Да, все правильно. Это действительно документы для нашего развода. Все подписано и готово к отправлению, — спокойно сказал Мак и… порвал их.

Маленькие кусочки бумаги медленно падали на ковер. Джорджия следила за их полетом как завороженная. После того как последний кусочек бумаги опустился на землю, она подняла голову и посмотрела на Мака.

— Только не ругай меня за то, что я снова намусорил, — шутя, сказал он.

Губы Джорджии снова задрожали. Она не знала, чти ей делать: смеяться или плакать.

— Что ж, раз уж мы любим друг друга, какой нам смысл разводиться? — рассудительно произнес Мак.

— Согласна. — В глазах Джорджии блестели слезы. — Раз ты так считаешь. — Наконец-то она оказалась у него в объятиях. — Прости меня, прости меня, — шептала она, задыхаясь от слез и поцелуев. — Я так ужасно вела себя. Я не могла поверить в то, что ты все еще любишь меня, ведь я такая противная. Я зациклена на порядке и совсем не умею готовить.

— Еще ты не умеешь водить машину, — добавил Мак, крепко обнимая ее и смеясь. — Не забывай об этом!

— Хорошо, — всхлипывая, пообещала Джорджия. — Ты уверен, что сможешь вынести меня?

Мак обнял лицо Джорджии ладонями и посмотрел ей в глаза:

— Дело в том, Джорджия, что ты ужасно упрямая, гордая и колючая. Ты зациклена на пунктуальности и порядке. Но ты также красивая и добрая, честная и умная, нежная и сексуальная. И я не смогу вынести жизни без тебя. Я знаю, как трудно тебе пришлось в последние четыре года, — продолжал Мак. — Моя жизнь в эти четыре года тоже была унылой и бессмысленной. — Мак взял Джорджию за руки. — Ты права, я был слишком самонадеян. Я не ценил того, что ты для меня делала. Теперь я это понимаю. Только после того, как я потерял тебя, я понял, как сильно я тебя люблю. Каким же я был дураком, когда позволил тебе уйти от меня. Я заставил тебя страдать. Джорджия. Я очень сожалею об этом. Обещаю тебе, что никогда больше — никогда! — не заставлю тебя страдать.

Джорджия прикоснулась пальцем к его губам.

— Будь осторожен с обещаниями, Мак!

— Ты говорила, что не хочешь больше рисковать, — напомнил он Джорджии.

— Да, я так считала раньше, но с тех пор, как ты уехал из Аскерби, я поняла одну важную вещь. Нельзя любить, если ты боишься снова испытать душевную боль. Да, дела снова могут пойти плохо, но они никогда не пойдут хорошо, если я не позволю себе снова рискнуть. Я пыталась жить без любви. И это была слишком высокая плата за спокойствие.

— А как же Тоби? — спросил Мак.

— Я думаю, Тоби никогда не простил бы мне, если бы узнал, что я отказалась от тебя из-за него. Он так любит тебя, так доверяет тебе! У тебя он научится тому, как преодолевать трудности и жить полной жизнью. Для него ты будешь лучшим образцом для подражания, чем тот, кто все время заботится только о своей безопасности.

Мак улыбнулся и крепче прижал к себе Джорджию.

— Кстати, Джеффри знает, что ты здесь?

— Пока нет. Но мне кажется, его это совершенно не волнует. Сразу после того, как ты уехал, он пришел ко мне домой, чтобы сказать, что без ума влюбился в Франсис.

— О, мой план сработал! — с удовлетворением произнес Мак.

— Какой план? — спросила Джорджия с удивлением.

— А зачем я, по-твоему, пригласил Франсис на бал? Она замечательная женщина и просто создана для Джеффри. Мой коварный план заключался в том, чтобы познакомить их в надежде на то, что Франсис отобьет у тебя Джеффри и я снова смогу занять свое законное место рядом с тобой.

— Вот как? — Джорджия вспомнила, как на балу она ревновала Мака к Франсис. — Так значит, если бы я не догнала тебя, ты бы спокойно улетел в свою Африку, оставив меня в Аскерби совершенно одну, зная, что даже Джеффри мне теперь не поможет?

— Я уезжаю всего на неделю.

— На неделю! А я-то думала, что ты уезжаешь навсегда.

— Когда мы расставались, я был очень зол и хотел уехать навсегда. Но вскоре я понял, что слишком сильно скучаю по Аскерби. Мне так понравилось работать в местной газете, что я просто жизни себе не могу без нее представить. Я скучаю по Тоби. Но больше всего я скучаю по тебе, Джорджия.

Мак снова поцеловал ее. Это был медленный, долгий, сладкий поцелуй. Он растопил последние сомнения Джорджии и заставил ее почувствовать себя кораблем, приставшим к желанному берегу.

— Я люблю тебя, — сказал Мак, когда в последний раз объявили посадку на рейс до Уагадуду.

— Это твой рейс? — спросила Джорджия. — Тебе нужно спешить.

— Я пойду после того, как ты скажешь мне, что тоже любишь меня и будешь ждать моего возвращения через неделю.

Джорджия улыбнулась.

— Мы вместе с Тоби будем ждать тебя. Я люблю тебя. — Джорджия нежно поцеловала Мака на прощанье. — Я очень сильно тебя люблю. А теперь иди, или ты опоздаешь на самолет!

Мак еще раз поцеловал ее на прощанье и побежал в зал ожидания. Протянув посадочный талон служащему, он обернулся и улыбнулся Джорджии. Она послала ему воздушный поцелуй. Глаза ее светились счастьем.

Когда Мак скрылся из виду, она повернулась, чтобы уйти. Обрывки бракоразводного документа были разбросаны по ковру. Джорджия остановилась и подобрала их. Она знала, что Маку это не понравилось бы. Но беспорядок всегда раздражал ее.

Джорджия подошла к мусорному ведру, выбросила в него смятые клочки бумаги и отправилась обратно в Аскерби.