"Мафия заказывает" - читать интересную книгу автора (Ильичёв Валерий Аркадьевич)

V. Конец карьеры

Сапожника Леонид Петрович вышел в фойе и остановился в нерешительности: уйти после первого действия или остаться, чтобы досмотреть спектакль, начало которого ему не понравилось, несмотря на успех у зрителей и хвалебные отзывы в прессе. На его взгляд, и завязка сюжета была стандартна, и актеры пережимали в проявлении чувств, что ещё более подчеркивало неестественность их игры и самого развития действия. Не спасало положения и появление молодой талантливой актрисы практически в костюме Евы, и раскованные выражения героев, заимствованные из уличного фольклора. Да и попал Леонид Петрович сюда, в театр, случайно. Ему срочно нужно было получить подпись одного важного чиновника и передать при этом деньги «в знак благодарности» от «солидных» людей. Сумма по нынешним временам довольно мизерная, но чиновник уж очень осторожный оказался. В последний момент назначил встречу в театре, оставив для Леонида Петровича билет у администратора, видимо рассчитывая избежать ловушки и создать дополнительные затруднения милиции, если передача денег подстроена сыщиками. Ну, конечно, на спектакль все билеты проданы, и, чтобы перед началом представления попасть в здание театра, ментам придется «засветиться», предъявляя свои удостоверения. А администратор, давнишний приятель чиновника, должен был предупредить об опасности, так как без его разрешения в зал без билетов никого не впускали. Но вокруг все было спокойно, и чиновник, отчаянно нервничая, дрожащей рукой сунул пухлый конверт во внутренний карман пиджака и подписал нужный Леониду Петровичу документ прямо на стойке пустующего в летний период гардероба. «Трусливая сволочь, — подумал Леонид Петрович, но без особой злобы, — взял деньги за то, что и так должен был сделать по своим служебным обязанностям, и к тому же не нарушая инструкции. Впрочем, все сейчас жить хотят, и притом безбедно».

Благополучно получив деньги, чиновник несколько успокоился и любезно предложил Леониду Петровичу, сочетая приятное с полезным, заодно посмотреть нашумевший на всю Москву спектакль. И Леонид Петрович решил остаться.

Он не ходил с женой в театр уже года три, с того времени как ввязался в этот умопомрачительный бизнес, отнимающий у него и силы, и время. Он был ученым, хорошо знающим свое дело и умеющим организовать производство на основе передовых, наиболее эффективных технологий. И судьба распорядилась так, что его талант был востребован в этот период, и, встав во главе преуспевающей фирмы, он быстро попал под «крышу» влиятельной группировки. Поначалу ему казалось, что он лишь раз-другой нарушит закон, а потом все наладится. Но он заблуждался, да ещё как! Постепенно его вовлекли в орбиту вращения больших денег, и он уже никак не мог добровольно «уйти в тину». Успокоив себя утверждениями «с волками жить — по-волчьи выть» и «все так поступают», он вскоре отбросил в сторону свое прежнее неприятие сомнительных махинаций. И только боязнь расплаты за содеянное иногда выбивала его из равновесия. И тогда он, жалея и ненавидя самого себя, задавался вопросом, почему вдруг, вот так незаметно, он оказался втянутым в грязное дело и теперь вынужден совершать поступки, которых не допускал для себя ещё несколько лет назад.

Но сейчас, всучив самую настоящую взятку негодяю чиновнику, он, ничуть не смущенный содеянным, остался смотреть спектакль. Впрочем, словно в наказание за недостойный поступок, вопреки ожиданиям, пьеса его разочаровала. Нет, сегодня он явно не получит удовольствия от посещения храма искусства.

Леонид Петрович уже совсем было решился уйти, когда внезапно увидел её. Вернее, сначала обратил внимание на стройные, идеальной формы ноги и в меру полные бедра, прикрытые черным шелком платья, которое, пожалуй, было приподнято чуть выше, чем требовала поза сидящей женщины. Он посмотрел на её лицо и невольно смутился, встретившись с ней взглядом, она смотрела на него с явным поощрением к активным действиям. И он, словно повинуясь безмолвному приказу, подошел и, удивляясь собственной раскованности, спросил:

— Вам нравится спектакль?

И женщина, ничуть не удивившись, ответила обыденно просто:

— Нет, совсем не нравится.

И Леонид Петрович вдруг с азартом пригласил:

— Ну тогда пойдемте в буфет. Может быть, он компенсирует плохое впечатление от спектакля.

И она сразу, без всякого жеманства согласилась, легко встала и уверенно двинулась к буфету, увлекая за собой нового знакомого.

Взяв два бокала шампанского, коробку конфет и пирожные, Леонид Петрович занял освободившийся в углу столик. И тут сумел наконец рассмотреть лицо своей новой знакомой: красавицей она, пожалуй, не была, но в овале её лица и в глазах с длинными ресницами было что-то такое, что придавало её внешности своеобразие и привлекательность. Леонид Петрович вдруг засмущался и потому коротко бухнул:

— Ну, со знакомством! — и отпил большой глоток шампанского. Глоток был большой, пузырьки сдавили горло, и он позорно закашлялся. Еле заметная улыбка тронула пухлые губки женщины, и она дружески посоветовала:

— Не сдерживайтесь, дышите глубже, давайте я похлопаю вас по спине, и все пройдет. Кстати, меня зовут Инна!

С этими словами она встала, зашла к нему за спину и, не обращая внимания на окружающих, пару раз хлопнула его по спине.

Казалось, женщине наплевать на окружающих. Она вела себя так, словно они с Леонидом Петровичем были одни. И эти естественность и спокойная уверенность внезапно передались ему. Он уже не мог вспомнить, как втянулся в беседу, а уж потом все пошло как по маслу…

Она с легкостью и без лишнего кокетства ответила согласием на его предложение покинуть спектакль. Свою машину Леонид Петрович оставил за углом, и пока они шли по тротуару, он вновь и вновь окидывал взглядом стройную фигурку своей очаровательной спутницы, грациозно покачивающей бедрами; ему очень хотелось увлечь её в постель. Помимо этого нужно было ещё решить, куда Инну везти. Конечно, можно было пригласить и к себе домой: жена с сыном находились на даче. Но даже один шанс из тысячи, что жене вдруг взбредет в голову вернуться в этот вечер домой, пугал его разоблачением и скандалом. С другой стороны, не везти же такую роскошную даму в какой-нибудь сарай или в сауну, куда он с приятелями иногда заезжал расслабиться после удачной сделки! И Леонид Петрович решил пойти на риск и пригласить её к себе домой на чашку кофе. Он очень боялся отказа, но, к его изумлению и огромной радости, женщина снова согласилась. И быстрое согласие, и то, что она даже не спросила, куда они едут, немного его озадачили и насторожили. Но он тут же отогнал все сомнения в предвкушении возможной близости с этой прелестницей.

Ночь с ней превзошла все его ожидания. Темперамент женщины поистине был неиссякаем. И Леонид Петрович всем своим существом ощущал прилив сил и необыкновенную гордость, что в свои сорок семь может заставить женщину так трепетать в любовном экстазе.

Естественно, он решил продолжить их отношения. Встречались они теперь раз в неделю на квартире у её подруги. Примерно через месяц она в разговоре с ним вскользь сообщила, что в их институте зарплату не платят уже полгода. Леонид Петрович и сам не раз подумывал о том, как предложить Инне материальную помощь, но не решался, боясь её оскорбить. Да и теперь он не знал, как бы подойти поделикатнее. Но Инна с присущей ей непринужденностью сама все устроила, предложив ему ежемесячно платить деньги её подруге за пользование квартирой, где они регулярно встречались. Сумма была завышена по меньшей мере в два раза. К тому же Леонид Петрович обоснованно подозревал, что одинокая подруга дает ключи от своей квартиры Инне бесплатно, в знак простой женской солидарности. Но ему-то что за дело: он теперь помогал любимой женщине и делал это в пристойной форме, не омрачая их отношений корыстными мотивами.

В последнее время его начали мучить совсем иные сомнения: несколько раз она отказывала ему в свиданиях, и он начал подозревать, что является не единственным её спонсором.

Однажды он решился поставить вопрос ребром и был просто ошарашен известием, что, конечно же, она никогда и не думала ограничиться одним мужчиной и у неё по крайней мере есть ещё три постоянных почитателя. Леонид Петрович сгоряча начал скандалить и, когда она на его вопрос, оказывают ли другие поклонники ей материальную помощь, ответила утвердительно, сразу догадался, что в театре выбор на него пал неспроста.

— А как ты меня вычислила там, в театре?

— А очень просто! Во-первых, ты был один, без дамы, а, во-вторых, я обычно определяю материальное положение мужчины не по костюму, а по ботинкам и часам. Простой обыватель, идя в театр, может надеть дорогой, но единственный костюм, а вот ботинки для театров у него редко припасены, да и часы он для этих случаев про запас не держит. У тебя с этим все было в порядке. К тому же и заколка для галстука соответствующая.

Ее обезоруживающая откровенность больно задела самолюбие Леонида Петровича.

— Так ты по театрам ходишь, чтобы клиентов подцепить побогаче?

— А что такого? — искренне удивилась Инна. — Мне государство честно заработанные деньги не платит. Я — молодая женщина и хочу жить сегодня, сейчас, а не когда пройдут лучшие годы моей жизни. Я свободна, ни мужа, ни детей. Это вы, мужики, по-воровски втайне от семьи ищете наслаждений на стороне, вам и стыдиться надо, а не мне!

После этой отповеди Леонид Петрович, который ещё минуту назад хотел оскорбить Инну, определив её поведение как скрытую форму проституции, вынужден был сдержаться, не желая окончательно потерять эту женщину. Более того, он тут же с горячностью предложил:

— Слушай, я буду давать тебе на безбедную жизнь в пять раз больше, чем прежде, только дай отставку всем остальным!

— Ну уж нет, дорогой Леонид Петрович, — хмыкнула дива, — об этом ты меня и не проси. Неужели не ясно, что деньги для меня не главное? Они мне, естественно, нужны для независимости, но и только. Конечно, я могла бы недоедать и штопать колготки, как многие мои подруги. И вот тогда я, материально зависимая от своего мужчины, принадлежала бы ему, как рабыня. А сейчас, когда у меня несколько поклонников, я могу любому дать отставку, поскольку, потеряв одного, в бедственном положении не окажусь. Но самое главное, Леонид Петрович, это то, что мне нравится менять мужчин. Мне интересно создать ситуацию, я наблюдаю, как он решается на знакомство, как ухаживает, как издалека заходит, приближаясь к решающему моменту, как ведет себя в постели и как показывает свой характер после того, как главное, по его мнению, позади. Поверь, это очень интересно, и в театр ходить не надо. А мне тем более есть с чем сравнивать!

Леонид Петрович был шокирован. Инна же мирно улыбнулась:

— Не сердись! Все женщины изучают и сравнивают. А разве мужчины поступают по-другому? Так что я вовсе не исчадие ада, как ты, наверное, подумал. Я обыкновенная женщина, только, в отличие от других, не поддерживаю в мужчинах их сладостных заблуждений и самообольщений. Так, на мой взгляд, и честнее, и проще. А теперь решай сам, устраивает тебя такой вариант, или мы расстанемся.

Леонид Петрович, уехав в тот вечер домой в полной растерянности, через два дня уже вновь позвонил Инне и назначил очередное свидание. Больше к этой теме они не возвращались, значит — сделала вывод Инна, он, как и многие до него, смирился. Правда, теперь они виделись реже: он звонил ей когда уж совсем не мог превозмочь страстное желание обладать этой и ненавистной, и притягательной женщиной.

По-прежнему они встречались в однокомнатной квартире подруги, которая и не сомневалась, что Инна встречается исключительно с одним мужчиной, не желающим оставлять свою семью из-за детей, но помогающим ей выжить в тяжелых условиях. Подруга эта завидовала Инне и из любопытства хотела познакомиться с её другом. Но та отказывала, ссылаясь на то, что подруга его отобьет.

И все же подруга решила хотя бы раз взглянуть на поклонника Инны. По стечению обстоятельств у неё в тот день было назначено свидание с Леонидом Петровичем.

Подруга встретила Инну за час до прихода любовника. Полчаса они болтали о всяких пустяках, а затем хозяйка заторопилась к своим знакомым. Инне она отпустила на развлечения три часа. Если их встреча закончится раньше, Инна может её не ждать, а уйти, просто захлопнув дверь.

Подруга вышла и тотчас зашла за угол, в надежде увидеть поклонника Инны, который, как ей было известно, должен был подъехать на машине. Минут через пятнадцать к дому подкатила светлая иномарка. Любопытная подруга Инны во все глаза уставилась на машину. Но оттуда никто не выходил, за тонированными стеклами не видно было даже лица водителя. Откуда ей было знать, что в машине сидит наемный убийца, так же, как и она, с нетерпением ожидающий приезда Леонида Петровича?

А началось все три месяца назад с доброго поступка Леонида Петровича. Обратился к нему один знакомый бизнесмен, попавший в переплет: не поставили ему товар на крупную сумму. И «кинули» его не в силу злонамеренности, а потому что его поставщика самого обманули где-то там, в другом регионе. А тех, в свою очередь, «наколола» какая-то липовая фирма. Короче, хорошо налаженная система дала сбой. И вот уже пошла по всем звеньям волна взаимных претензий и банкротств. Этому несчастному бизнесмену и выставили «счет», явились «крутые» ребятки и дали сутки на размышление, а потом обещали «включить счетчик». Ну и прибежал он к Леониду Петровичу. Сначала и Леонид Петрович хотел отказать, но мужик рыдал в голос, опасаясь уже не за себя, а за свою семью. Бизнесмен поклялся, что не забудет добро до конца жизни, написал расписку и заверил, что вернет деньги точно в трехмесячный срок.

Полученная сумма спасла от «крутых», но не помогла встать на ноги: бизнес вскоре совсем захирел и парень никак не мог вернуть деньги Леониду Петровичу. А тот все настойчивее требовал возвращения долга, так как деньги ему понадобились раньше, чем он предполагал. Во время последнего разговора с должником он даже имел неосторожность припугнуть того, намекнув, что «крутые» ребята могут и вернуться, но уже по его просьбе.

Ужас, испытанный бизнесменом-неудачником со времени последней встречи с тремя татуированными парнями, заставил его решиться. Ему уже не раз приходило в голову нанять человека за сумму в десять раз меньшую, чем долг, и убить благодетеля-кредитора. Это было, конечно, подло и гадко, но чего не сделаешь ради семьи!

По совету одного из своих знакомых он обратился именно к Сапожнику, вокруг которого и без того становилось жарко: милицейские ищейки сновали совсем рядом и авторитеты решили убрать опасного фигуранта.

Сапожник уже почуял неладное, стал осторожнее и вообще решил на время свалить из столицы. Но ему надо было провернуть в Москве ещё одно дельце: купить крупную партию наркотика. Этой сделкой он предполагал решить сразу две задачи: выгодно вложить деньги и удовлетворить свое пристрастие к наркоте. Так и только так он теперь заглушал страх перед разоблачением и арестом. Еще больше он боялся, что его ликвидируют по указанию прежних заказчиков.

На покупку партии «порошка» должны были уйти почти все его деньги, и потому, когда к нему с очередным заказом обратился человек со стороны, Сапожник долго не раздумывал. Он согласился, несмотря на дурные предчувствия, и вот теперь подъехал к нужному дому. Ожидая появления Леонида Петровича, любопытная подруга Инны от нечего делать стала рассматривать стоящую недалеко иномарку. Вдруг её блуждающий взгляд упал на номера. Она даже вздрогнула и решила, что это счастливое для неё предзнаменование: номер машины полностью совпадал с годом её рождения.

Тем временем подъехал Леонид Петрович, не задерживаясь, быстро пересек двор и вошел в подъезд. Подруга Инны, посмотрев на часы, решила, что это наверняка тот самый мужчина, и осталась довольна: его внешний вид вполне соответствовал её представлениям о солидном человеке респектабельной внеш-ности, имеющем возможности помимо семьи содержать ещё и любовницу. Теперь, удовлетворив свое любопытство, она могла уходить. Уже сворачивая за угол, она оглянулась и заметила, как вслед за Леонидом Петровичем в подъезд быстро юркнул какой-то высокий молодой человек. Она видела его только со спины. Почему-то она ощутила легкую тревогу и беспокойство, но после некоторых колебаний все же решила идти по своим делам.

Вернувшись домой через условленные три часа, она узнала об убийстве и рассказала милиции о том, что видела во дворе дома. Особенно сыщиков заинтересовал номер машины, из которой долго никто не выходил. Установить владельца было делом нескольких минут.

— И что, вы думаете, мы узнали, заполучив сведения о личности хозяина иномарки? — здесь Антонов, докладывающий обстоятельства нового убийства, сделал эффектную паузу. — Ладно, не буду томить! Эти данные полностью совпали с той информацей, которая была выужена нами из компьютера оперативных учетов. Таким образом, Сапожник — это Миронов Анатолий Сергеевич, тридцати лет от роду, образование медицинское, незаконченное высшее, не судим. Сомнений нет, мы вышли на нужного человека.

— Ну так взяли его? — спросил Кондратов.

— Нет, не взяли, и брать пока незачем. Я возражаю, — вмешался Павлов, — все дело в том, что все изложенное Антоновым склеено из обрывков косвенных показаний. Посудите сами: по прежним убийствам прямых свидетелей нет. Жильцова, видевшая сверху из окна своей квартиры парня, сидящего в песочнице, опознать никак его не может: расстояние было велико, а она полуслепая. А по свежему убийству бизнесмена у нас реально имеется пока одно: подруга этой Инны видела только автомашину Миронова. Даже то, что именно Миронов вошел вслед за жертвой в подъезд, она твердо сказать не может, так как видела его со стороны. Остается уповать лишь на везение — может быть, обнаружим при аресте шило, используемое как орудие убийства, и добьемся признания у Миронова. А вот тут как раз особых надежд у нас нет. Миронов всегда может заявить, что машину у него угнали и он сам возле подъезда, где убили бизнесмена, не был. Ну и придется отпустить преступника.

— У меня есть ещё один свидетель, — вмешался Ильин, решив, что самое время рассказать о водителе автобуса и парне, бежавшем за его машиной, чтобы проехать всего одну остановку. Но сообщенная им информация не произвела большого впечатления.

— Опять-таки, даже если в тот день именно Миронов вскочил в отправляющийся автобус на остановке рядом с домом, где была убита Турбина, и водитель его опознает, — все равно это всего лишь косвенная улика, и прямым свидетельством его вины являться не будет.

— Да вы совсем с ума посходили со своей законностью! — не скрыл своего раздражения Кондратов. — По мне, так его надо задержать и тряхнуть как следует. Он не из традиционных уголовников, так себе, любитель. Я его биографию видел: маменькин сынок, можно сказать. «Расколем» за один день.

Антонов кивнул, соглашаясь:

— Я полностью разделяю твое мнение, Валентин, полностью согласен. Что, думаешь, стал бы я слушать даже уважаемого мною Павлова? Да давно бы этот Миронов у меня в кабинете на Шаболовке сидел. Но тут вся загвоздка в том, что нам повезло: в отделе по борьбе с незаконным сбытом наркотиков есть сведения, что наш Миронов договорился о продаже ему крупной партии «порошка». Сделка должна состояться завтра в четырнадцать часов в баре в центре Москвы. Я договорился с начальством, что в операции будут участвовать Кондратов с Ильиным. А то вкалываем с утра до ночи, а премии другие получают.

Антонов сделал паузу, видимо ожидая благодарности, но Ильин промолчал, а Кондратов, наверное, уже знал о предстоящем. И Антонов вынужден был продолжать, разъясняя:

— Возьмем его с наркотиком, арестуем и будем работать спокойно по нераскрытым убийствам. Тогда уж он никуда не денется.

Павлов кивнул:

— Дело говоришь! Весьма профессионально. А то наладились брать и «колоть» в надежде на слабый характер задержанного! Ну что же, давайте примем этот вариант с покупкой наркотика. Там мне, старику, делать нечего, а вы, молодежь, уж расстарайтесь, возьмите киллера на «порошке», а потом и я подключусь.

Ильин остался доволен началом дня: новости были действительно хорошие и появился реальный шанс раскрыть убийство Турбиной. Завтра все должно наконец-то решиться.

В баре, несмотря на время и будний день, было довольно много народу. Ильин, как и было запланировано, занял место с краю, подальше от стойки буфета, чтобы исключить возможность отхода Сапожника через главный вход. Он окинул взглядом зал и решил, что удобнее всего будет занять место за столиком, где уже сидели двое мужчин. Так Ильин убивал сразу нескольких зайцев: выбрать удобную позицию для наблюдения, скоротать время за приятной беседой и к тому же раствориться среди обычных посетителей, тем более что напарница явно не походила на ментов своим типично богемным видом. Один из них, в очках с тонкой оправой, короткими усиками и в рубашке с галстуком, постоянно жестикулировал, доказывая что-то своему собеседнику с широкой бородой и пышными черными волосами, из-за которых казалось, что он в разгар летней жары сидит в зимней шапке и потому постоянно вынужден вытирать пот намокшим носовым платком, который даже не убирал в карман, а оставлял прямо на столе, чтобы сподручнее было им пользоваться.

«Да, компания для маскировки подходящая!» — утвердился в своем решении Ильин и направился к выбранному им месту. На его вопрос, можно ли занять свободное место, тот, что был в очках с тонкой оправой, продолжая свою взволнованную речь, лишь благосклонно махнул рукой, разрешая к ним присоединиться. Его бородатый сосед слушал адресуемую ему речь снисходительно, с иронической полуулыбкой, демонстрируя всем своим видом скептическое отношение к словам случайного собеседника. Говоривший, заметив это, остановился на полуслове и раздраженно спросил:

— Если не секрет, вы кто по профессии?

— Творческий работник, тружусь уже более двадцати лет в кинодокументалистике. Самостоятельно снял более пятнадцати фильмов. Фамилию называть не буду. Не хочу! Здесь, в баре, как и в бане, все равны. Ну а вы сами-то из каких? — И это представление бородатого мужика, сделанное не без тайного бахвальства, показало, что он чрезвычайно гордится и своей профессией, и своим вкладом в документальное кино.

— А я профессиональный психолог. Специалист в области социальной психологии. Фамилию тоже называть не стану. Она известна лишь узкому кругу посвященных. Да и потом, вы правы: здесь, в баре, мы все равны.

И по тому, каким тоном это было сказано и как многозначительно очкарик произнес последнюю фразу, Ильин понял, насколько тот, в свою очередь, горд своей профессией и ощущает превосходство над другими людьми, не способными так же, как он, разбираться в сложных механизмах человеческих поступков.

Невольно поймав себя на тщеславном желании похвастаться своей принадлежностью к редкой и романтичной с первого взгляда профессии сотрудника уголовного розыска, Ильин внимательно обвел взглядом собравшихся в зале посетителей.

И тут его словно током ударило: в зале спиной к нему сидела его жена Ольга. Ильин почувствовал привычное волнение, когда увидел её гладкую прическу и локоны, кокетливо заведенные за маленькие изящные ушки, и тонкую шею, склоненную чуть вперед и набок, словно она не только внимательно слушает собеседника, но и исподволь наблюдает за его реакцией. Она, идя в этот бар, надела розовую блузку, купленную им два года назад на ярмарке в день её рождения. Напротив неё сидел полноватый мужчина, и его аккуратно подстриженные кудрявые бакенбарды вызвали острое раздражение Ильина, сразу определившего этот тип самовлюбленного и удачливого завоевателя женщин.

Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, женщина обернулась. Ильин облегченно вздохнул: нет, это не Ольга. Надо же так обознаться! Ильин поразился удивительному совпадению и прически, и манеры держать голову, и даже фасона розовой кофточки, плотно облегающей её тонкую гибкую фигуру. Но как бы то ни было, Ильин испытал облегчение от того, что ошибся и присутствие в баре близкого ему человека не отвлечет его от задержания опасного преступника.

До появления Сапожника оставалось сорок минут, и все сотрудники, задействованные в операции, были уже на местах. Ильин отдал должное Антонову, сумевшему так рационально рассадить своих людей, что фактически все самые важные участки зала были взяты под контроль. Теперь остается только ждать условного сигнала Антонова.

Прошло полчаса, и Антонов стал интенсивно тереть лоб носовым платком, сигнализируя, что появился продавец наркотика. Это был бедновато одетый молодой парень с утиным носом и широко расставленными глазами, что придавало его скуластому лицу сходство с утенком Дональдом из мультипликационного фильма.

«Курьера, пешку послали, — подумал Ильин, — сами-то не рискуют! Хотя, возможно, хозяева уже здесь и тоже наблюдают за развитием событий. Но для нас сегодня главная цель — Сапожник! Его надо обязательно взять с поличным».

С осторожностью лавируя между столиками, курьер прошел в глубь зала и сел за дальний столик недалеко от буфетной стойки. Бережно поставив и прижав ногой «дипломат», он стал ждать появления покупателя, настороженно рассматривая посетителей. Ильин быстро отвернулся в сторону и, используя сложившуюся ситуацию, вслушался в разговор своих соседей по столику.

Говорил кинодокументалист, кляня и ругая наглых и глупых спонсоров, не дающих денег на воплощение его замыслов и съемку нового фильма. Он вспоминал, как хорошо было, когда государство целиком поддерживало культуру и искусство.

— Вот тут я с вами согласен, но с маленькой оговоркой, — поспешил перехватить инициативу психолог, — искусство надо поддерживать в разумных пределах. А то серую посредственность начнем, как в застойные времена, подкармливать, а все новое, оригинальное душить. Сколько я знаю художников, сценаристов, литераторов — все в старые доперестроечные времена говорили: «Меня затирают, не понимают, вот дайте мне свободу творчества, и я такое создам, что все ахнут и наконец-то поймут, какой перед ними гений». Ну дали сейчас свободу — и что? Либо вообще ничего, либо откровенно слабые вещи создают, на одной «чернухе», сексе и насилии вылезают. Вот, помяните мои слова — самое кассовое произведение сотворит тот, кто первым поймет желание людей увидеть любовь и нормальные человеческие взаимоотношения, и главным героем станет не преступник, и даже не благородный мститель, а обыкновенный человек, сохраняющий большую любовь вопреки всему тому бардаку, который вокруг нас сейчас творится. Ну, конечно, нелишне подогреть интерес публики — позволить ему достойно противостоять домогательствам той же мафии, например, но надо же знать разумную меру.

Кинодокументалист кивнул:

— Согласен, «чернухи» хватает. Если человека все время называть свиньей, он действительно захрюкает. Но тут недавно попробовал я сделать ленту о хорошем, что у нас ещё осталось, так мои же друзья меня охаяли: ты, говорят, к новым властям подлизываешься. А один из уважаемых критиков мне и говорит: «Ты создал светлый, обнадеживающий фильм, а душа русского человека страдания требует!»

Дальнейших рассуждений Ильин уже не слышал, поскольку к столику курьера подсел хорошо одетый стройный молодой человек. Подметив его странную манеру постоянно играть желваками, сыщик подумал: «Нервный, истеричный тип с плохо сдерживаемыми эмоциями. Такие всегда опасны, поскольку абсолютно непредсказуемы, да и сами не знают, что могут выкинуть в следующий момент».

Он продолжил наблюдение.

Пока они только разговаривают. Плохо, если не сойдутся в цене. Теперь надо быть особенно внимательным и не пропустить момент «купли-продажи». Когда обмен состоится, Антонов должен подать ещё один условный сигнал. Как медленно текут минуты. Ну вот, наконец-то! Антонов достает пенальчик с сигарой, извлекает ароматное изделие, маленьким косметическим ножичком аккуратно срезает кончик и с наслаждением закуривает. Видно, последний час дался Антонову нелегко, но теперь все позади. И когда они только успели? Наверное, все произошло незаметно для окружающих под крышкой стола. Главное, теперь партия наркотика оказалась у Сапожника. Надо только выждать, когда он попытается уйти из бара, и взять его с поличным. А Сапожник не спешит, выжидает, понимая, что пока он не протянул руку и не взялся за кейс с драгоценным товаром, его к уголовной ответственности не привлечешь. Но вечно так сидеть в баре не будешь. И, решившись, Сапожник наклоняется, забирает «дипломат» и встает.

Ильин оценивающе взглянул на его фигуру: худощав, но плечи широкие. Наркотик, по-видимому, ещё не разрушил его организм. А может быть, он купил «порошок» для продажи, выгодно вложив деньги, полученные за выполнение последних заказов. Такого надо крушить сразу, чтобы обезопасить себя и окружающих. Ильин теперь внимательно наблюдал за сидящим неподалеку раскрасневшимся от выпивки Гришей. Тот сложил указательный и большой пальцы в колечко, демонстрируя, что у него все в порядке и он готов действовать.

Теперь все зависит от того, каким путем пойдет Сапожник к выходу. В какой-то момент Ильину показалось, что Сапожник взял курс в сторону Григория, но внезапно резко свернул и направился к двери мимо Ильина. Редкая удача. Ильин выставил левую ногу чуть вперед, так как именно на неё он должен будет перенести тяжесть тела в момент атаки, и вновь мысленно прочертил траекторию движения правой руки, которая через несколько мгновений обрушится на голову Сапожника так, чтобы ребро ладони угодило чуть выше уха. Главное тут — поймать момент и не ошибиться в расстоянии, точно определив глубину своего выпада, траекторию руки, рост и скорость движения Сапожника. Все и произошло как на тренировке, и вот уже сбитый с ног «объект» мешковато падает на грязный пол. Вместе с подоспевшими сотрудниками Ильин проворно обыскивает задержанного и намертво крепит наручниками его запястье к своей руке. Оружия при Сапожнике не нашли.

Ильин пальцем указал на лежащий на полу «дипломат» и приказал:

— Подними чемоданчик, и пойдем в комнату администратора, продолжим разговор там.

Сапожник медлил. Подошедший Антонов с деланно добродушной улыбкой похлопал его по плечу:

— Лучше подними. Это сохранит тебе здоровье!

Атлетическая фигура Антонова явно произвела на Сапожника сильное впечатление, но он все ещё колебался. Тогда Ильин с силой махнул рукой, и Сапожник, прикованный наручниками, словно собачка на поводке, дернулся всем телом.

— Зря сомневаешься! Купец уже задержан и ждет тебя в комнате администратора. А здесь десятки людей видели, как ты шел с этим кейсом к выходу. Вон и мои соседи по столику данный факт подтвердить могут.

Сапожник, подняв кейс с наркотиком, покорно двинулся к комнате администратора.

Реализация дела Сапожника началась.