"Доктор Z" - читать интересную книгу автора (Хеллер Франк)

4

Вилла была приблизительно такой, какой ее представлял себе доктор: большое кирпичное здание — подражание голландскому ренессансу — с красными стенами и орнаментами из песчаника; остроконечную крышу дома срезывал купол — это была обсерватория. Так вот куда стекались со всех концов мира письма бедных, наивных или любопытных людей, письма с надеждой на помощь от Джеймса Фиц-Роя, письма, полные сомнений, упований, и — денежные переводы! Сюда стекались они, в знаменитый почтовый ящик 526! Каков был текст объявления, напечатанного в газетах всего мира, не стоящих на особенно высоком культурном уровне? «Хотите приподнять завесу будущего? Хотите знать, какие удачи ожидают вас, какие опасности и несчастья подстерегают вас на пути, — напишите сегодня же Джеймсу Фиц-Рою, почтовый ящик 526, Амстердам. Сообщите день и год вашего рождения, приложите три гульдена — больше ничего. Рука Джеймса Фиц-Роя подымет для вас эту завесу…». Равнодушный, наглый мошенник? Доктор всегда был такого мнения, пока молодой человек с тонкими чертами лица не назвал фамилии отца… А теперь отец лежал мертвым в своей обсерватории, а сын… Комиссар похлопал доктора по плечу.

— Вот что: прежде чем мы войдем туда, я покажу вам одну вещь, для того чтобы вы знали все обстоятельства этого дела. Что вы скажете об этом?

Он вынул клочок бумаги из своего бумажника. Это был вырванный листок из записной книжки. Поперек его крупным размашистым почерком было нацарапано следующее: «Звезды предсказывают мое соединение с бесконечностью уже сегодня ночью!»

Доктор внимательно прочел листок.

— Это его почерк?

— Возможно; но возможно также, что это грубая подделка. Каково ваше мнение? Ложный след или…

— Если это не так, — ответил доктор, — то остается только один вывод.

— Какой же?

— Нам придется изменить наше мнение об этом человеке. Выходит, что он был искренен в своих убеждениях.

— Искренен в своих убеждениях?

— Да, искренен в англосаксонском духе: у них Бог и мамона без труда уживаются друг с другом. Был ли Брайям Йонг обманщиком? Несомненно. Но не будь он при этом искренним, разве мог бы он увлечь за собой целый Израиль на материк, в пятьдесят раз более опасный, чем Синайский полуостров? Ну что, идем?

Они вошли. Уже в холле они столкнулись с молодым пациентом доктора. Доктор вздрогнул. Какая перемена! Мечтательное, но открытое лицо стало жестким и замкнутым, взор потух. Появление доктора вернуло ему жизнь.

Почти не здороваясь, он подошел к ученому и спросил:

— Зачем вы здесь?

Доктор жестом указал на комиссара. Аллан Фиц-Рой, не останавливаясь, продолжал:

— Мне надо поговорить с вами кое о чем. Я бы пришел к вам, если бы не… если бы не… Что означал тот вопрос, который вы мне задали на приеме?

— Какой вопрос? — пролепетал доктор. Он предчувствовал, что будет.

— Вы спросили меня, не читал ли я какую-нибудь книгу из области вашей науки. Я не читал. Почему вы спросили меня об этом?

Взгляд его был жесткий и пронизывающий; казалось, ему хотелось проникнуть в сокровенную глубину души доктора… Почему доктор спросил? Доктор помнил это, и вместе с тем он понял, понял даже чересчур ясно, насколько глупо было задавать такой вопрос! Он высказал подозрение, что юноша прочитал в числе всяких других книг какую-нибудь книгу по психоанализу и захотел порисоваться каким-то симптомом, на который он натолкнулся, — обычный, весьма обычный случай. И вот этот экзальтированный юноша бросается домой, находит какую-то книгу в отцовской библиотеке, прочитывает ее и, — как это говорится в той, другой книге, — видит, что он наг… Теперь надо во что бы то ни стало добиться одного: закрыть глаза, которые раскрылись наполовину. Юноша не должен думать, что случаи, о которых он прочитал, аналогичны тому, который он пережил; надо отвлечь его мысли от этого предмета: под влиянием пережитого ужаса он впредь наверняка будет избегать касаться его…

Когда доктор стал отвечать юноше, его лицо сияло дядюшкиным добродушием:

— Почему я спросил это? Да просто потому, чтобы предостеречь вас от чтения таких книг.

— Предостеречь меня? Вы считаете меня ребенком, который…

— Нет, вы не ребенок, вы очень развитой молодой человек, но если где особенно нужна строгая научная подготовка, так это для чтения таких книг. Вы знаете, что делается с человеком, читающим без надлежащей подготовки лечебник: ему кажется, что он болен всеми болезнями, какие только есть на белом свете. А что такое болезнь тела с ее ясными симптомами в сравнении с душевной болезнью? Вот что, дружок: если я тогда забыл дать вам совет, то даю его сейчас: не читайте такого рода книг до тех пор, пока не накопите достаточно умственного багажа для их понимания!

Во время речи доктора глаза Аллана Фиц-Роя потухли. Он опустил их и, по-видимому, о чем-то интенсивно думал. Вдруг, тяжело вздохнув, он поднял глаза. «Слава Богу, — пробормотал про себя доктор, — он верит мне. Эта сторона дела улажена». Но оставалась еще другая сторона, и она…

— Где это? — спросил он комиссара.

Хроот повел его вверх по лестнице. Аллан автоматически следовал за ними, но у входа в обсерваторию остановился. Комиссар, посмотрев в окно на входную лестницу, ввел доктора. Вход охранялся двумя людьми. Никто не мог скрыться.

— Вот здесь, — коротко проговорил он. — Хотя то, что вы надеетесь обнаружить…

— Друг мой! Позвольте мне спросить вас, — оборвал его доктор, — вы-то верите в его виновность?

Комиссар замялся.

— Видите ли, после того как он поговорил с вами, он не кажется мне уже таким странным, — согласился Хроот. — До этого я готов был поклясться в его виновности, но…

А затем он продолжал уже совершенно другим голосом:

— Но я уверую в его невиновность только тогда, когда вы мне докажете, кто убил Джеймса Фиц-Роя! Никто посторонний не проникал в дом, никого, кроме него, не было в комнате, ни у кого другого, кроме него, не было каких-либо вероятных побуждений для убийства, и он был последним человеком, который видел живым Джеймса Фиц-Роя! Найдите мне преступника, который может войти через запертые двери, который убивает без причины и исчезает, не оставив следа, — и я поверю вам!

Доктор мрачно кивнул головой. Комиссар, разумеется, прав, и — во всяком случае, во всяком случае, — с того момента, как он увидел Аллана, он был убежден, что тот не совершил этого ужасного поступка, убежден в этом так же, как в том, что он сам не был повинен в этом. Но если Аллан не сделал этого, то кто же это мог быть? И вырвав чуть не половину волос из своего скудного запаса у висков, он начал осмотр.

Комната была пятиугольная со стеклянным куполом, стекла которого можно было выдвигать. По стенам стояли полки с чучелами животных, препаратами в стеклянных сосудах, раковинами и камнями разной величины… Настоящая лаборатория астролога в старинном стиле… Посредине пола на подвижной подставке стояла подзорная труба, а около нее лежал сам «астроном», покрытый белым покрывалом… Доктор приподнял покрывало, взглянул несколько раз на открывшееся его взгляду лицо, наклонился и приступил к делу.

Комиссар с нетерпением следил за ним. По временам он неслышными шагами подходил к двери и прислушивался. Аллан Фиц-Рой ходил взад и вперед. Предчувствовал ли он, что его ожидает? Юноша ходил слишком спокойно и размеренно, как не ходят преступники. Комиссар слышал походку многих преступников, но эта походка не укладывалась в рамки его системы. Уж не прав ли доктор? Не упустил ли он сам из виду какого-нибудь обстоятельства, какой-либо лазейки, через которую оставшийся неизвестным преступник мог проникнуть в дом и выйти из него? Нет! Этого быть не могло! Об этом нечего и говорить! Теперь оставалось только одно — схватить виновника и позаботиться о том, чтобы он понес наказание. А все другое — это только потеря времени…

— Послушайте, — начал комиссар, — кто его знает, а вдруг он замышляет самоубийство? Я пойду и арес…

Он не окончил фразы. Доктор поднял руку со своеобразной торжественностью. Его глаза горели как фосфор.

— Тшш! — прошептал он. — Ради бога, не делайте глупостей! Скажите мне: когда вы его нашли мертвым, окно в крыше было открыто?

— Глупостей? — раздраженно переспросил комиссар. — Нетрудно пересчитать те глупости, которые я сделал на протяжении моей карьеры, а теперь…

— Да я имею в виду вовсе не вашу карьеру, — хриплым голосом прошептал доктор, — а будущность юноши. Как вы думаете? Каково быть несправедливо обвиненным в смерти своего собственного отца? Ответьте мне, было ли окно в крыше открыто, когда вы нашли его мертвым?

— Если вы хотите знать, — проворчал комиссар, — оно было открыто. Но если вы думаете, что кто-нибудь мог проникнуть в дом таким путем, не оставив следа на сырой земле внизу, или по крыше, или через окно…

— Кто-то проник сюда! — воскликнул доктор. — Скажите мне, не заметил ли кто-нибудь из неспавших обитателей дома сияния в воздухе?

— Уж не вошел ли кто-нибудь, не оставив следа? — повторил комиссар. — Осмелюсь спросить вас: а ушел он таким же путем?

— Да он и не уходил вовсе, — ответил доктор. — Ответьте на мой вопрос: не заметил ли кто-нибудь сияния в воздухе?

— Нет, насколько мне известно. Уж не прилетел ли убийца на аэроплане? Объясните же мне: каким…

Но доктор уже не слушал его. Он выхватил из кармана газету — одну из вчерашних газет с сообщением подробностей смерти. Но не ими интересовался он. Его глаза стремительно бегали по строчкам, напечатанным мельчайшим петитом, которыми заполняют несколько пустых квадратных миллиметров. Коротенькая заметка: «Ночное небесное явление».

— Есть! Есть! — вскричал он.

Цветущее лицо комиссара было пропитано иронией, как роза медом, когда он ответил ему:

— Вот как! Нашли? Вы, конечно, нашли и виновника, который проходит сквозь запертые двери, убивает без всякого повода и исчезает, не оставив следа? Кто же это? На какую фамилию прикажете написать ордер об аресте?

Доктор поднял с пола какую-то вещь, что заставило его спутника непроизвольно отступить.

— Я никогда не утверждал, что преступник исчез, — ответил он. — Знаете ли вы, что покажет химическое исследование этого камня? А то, что он состоит из силиката с вкрапленными в него осколками самородков никеля. На чье же имя вы выпишете ордер об аресте? Я не знаю. Можете выписать его на имя громовержца Юпитера или на какой-либо из разлетевшихся вдребезги астероидов, — как вам будет угодно.

Глаза комиссара стали круглыми, как флорины.

— Вы думаете, — пробормотал он, — вы действительно думаете, что…

— Я думаю, что Джеймса Фиц-Роя постигла достойная его смерть, — ответил доктор Циммертюр, кладя обратно предмет, поднятый им с пола. — Любой химик в какие-нибудь пять минут установит, что этот камень не что иное, как обломок метеорита. Из глубин небесного пространства этот камень со свистящим шумом ударил в человека, который своим неопытным умом пытался постичь бездну. Если не ошибаюсь, это первый удостоверенный случай смерти от действительно сверхъестественной причины. Но загадка решена. Пойдемте. Я устал, надо чем-нибудь подкрепиться.