"Крадущийся в тени" - читать интересную книгу автора (Пехов Алексей)

Глава 11 Город серых снов

Привалившись к грязно-серой потрескавшейся стене дома на Людской улице, я застонал. Боль поселилась где-то посредине грудной клетки. Я помассировал рукой это место. Боль тихо отступала, забирая к себе в невольные попутчики мой страшный сон. Я до сих пор находился там — на покрытой снежным ковром улице Сонной Кошки, возле статуи Сагота. Все еще не верится, что я живой, что не лежу мертвым на занесенной снегом мостовой старого Авендума.

— Я всего лишь Гаррет, Гаррет, получивший в Авендуме прозвище Тень, а не погибший несколько веков назад архимаг Вальдер, — прошептал я.

Погружение в призрачно-зыбкую паутину сонной яви, тяжелой волной внезапно упавшей на меня, было резким и мгновенным. Я быстро шел по Людской улице, и в этот момент, подобно падающей звезде кошмара, появилось видение. Я продолжал оставаться собой и в то же время стал Вальдером. Сознание разделилось, двоясь и ломаясь, как нежная кромка молодого ноябрьского ледка. Существуя где-то там, на Закрытой территории, безвольно привалившись к стене, вор Гаррет прожил новую жизнь, точнее кусочек чужой жизни, которая оказалась на удивление слишком реальной и ощутимой. Не знаю, сколько прошло времени, Фор не зря предупреждал меня о странностях, происходящих на Закрытой территории, но до сих пор, даже проснувшись и вырвавшись из липкой паутины кошмарных событий прошлого, я ощущал тупую боль в груди от попадания магии волшебника-шамана, а на лице ласково обжигающий холод не существующего сейчас январского снега.

Слишком реален был этот странный сон. Или не сон? Может, что-то или кто-то специально рассказал мне трагедию, разыгравшуюся здесь более двухсот лет назад? Кто знает? Я дрожащей рукой вытер пот, выступивший на лбу, и потряс головой, стараясь выветрить из нее последние свинцовые крупицы сна, ставшего моим маленьким персональным кошмаром.

Неприятные ощущения, но теперь я хотя бы понимаю, каково это умирать. И знаю, что же на самом деле произошло в ту ужасную январскую ночь в старой башне Ордена и каким образом появилось уже ставшее легендой проклятие Авендума — Закрытая территория.

Виной возникшей гекатомбы оказался этот непонятный Хозяин, который смог искусить Земмела властью и бессмертием. Хозяин. Кто же ты такой? Я уже несколько раз слышал за последнюю неделю это имя — Хозяин. Таинственная личность, большая загадка и головная боль уже не только для меня, но и для заинтересовавшегося его персоной Арцивуса, а следовательно, и Ордена. Правда, я уже точно знал, что этот Хозяин и Неназываемый — абсолютно разные субъекты. Слишком уж разнится отношение у Земмела и демонов к Хозяину и Неназываемому. Но демоны — существа загадочные, а насчет существования Земмела мне ничего не известно, ведь все, что я видел, было сном, так что вполне могу ошибаться. Хватит! Об истинной сущности Хозяина пусть думает Орден, а я пока должен сделать дело и выбраться из Запретной, или Закрытой — это уже кому как нравится, — территории.

Я поднялся на ноги и пошел прочь от дома, возле которого просуществовал (проспал?), пока видел морок.

Странное это место — Закрытая территория. Все же можно было сказать, что я был приятно разочарован. Столько слухов и ужасов бродило о ней в Авендуме, и на тебе! Тут было вполне мирно и тихо. Почти как в уютном парке короля, хотя во владения Сталкона я так и не дерзнул забраться. У серо-синих гвардейцев довольно плохое чувство юмора. Они вначале мелко шинкуют неизвестного, а потом уже интересуются, кто это к ним зашел на огонек. Дворяне, одним словом.

Из-за тишины и спокойствия на Людской появлялось искушение идти не скрываясь прямо по центру улицы.

Перемахнув через стену и оказавшись на Запретной территории, я немного не рассчитал и наступил на труп мертвого доралиссца, которого Гигант перекинул сюда с помощью пики. Пришлось тихо выругаться и тщательно вытереть кровь козлочеловека с подошв сапог. Нечего было привлекать к себе здешних обитателей раньше времени. Хотя теперь, после этого необъяснимого видения, после того как пройдена половина длинной и извилистой Людской улицы, я стал немного сомневаться в отношении слухов о заселенности Закрытой территории всякой нечистью и необъяснимыми, но жутко голодными тварями.

Планы старой части города, сделанные старательными карликами и добытые мной в Королевской библиотеке, оказались гениально точны. Я действительно очутился на широкой, полутемной Людской улице возле низенького здания со сгнившей деревянной дверью. То ли лавка, то ли дом цирюльника — по ржавой поблекшей вывеске судить было трудно. Я собрался с духом, на всякий случай воззвал к Саготу и пошел вперед, сверяясь с картой, находящейся у меня в голове.

Улица, как я и ожидал, была пустынна. Пустынна и… абсолютно нереальна, что ли. Да, в безликих щербинах окон тихо сопел задремавший летний ветерок, иногда скрипела и качалась насквозь проржавевшая вывеска на какой-нибудь из полуразвалившихся лавок. Возле одного из домов стояли сгнившие зимние сани, громоздились кучи мусора на мостовых — в основном части разрушившихся от времени жилищ и их кровель, — но вот жизни не было. Ни души, даже ни одного самого завалявшего скелета не то что человека, но даже лошади или собаки. Серый тусклый свет и бледное серебро полной луны создавали картину мертвого, давно покинутого мира. И еще одно — отсутствовал уже успевший стать привычным за три недели июня туман.

К моему неприятному изумлению, магическое зрение вдруг наотрез отказалось работать, как только я прошел по Людской пару десятков ярдов. Краски погасли, мир мигнул и распался на тени и тьму. Возникло сильное желание повернуть назад, я вдруг почувствовал себя беспомощным слепым котенком, заблудившимся в конуре злой собаки. Но с довольно ощутимым усилием призрак нежданно нагрянувшего малодушия я загнал далеко-далеко, в самую непосещаемую область головы, откуда он, тихонько протестуя и пища, попытался вернуться, но потерпел неудачу и заткнулся.

Очень надеюсь, что в Храд Спайне со мной такого не случится, иначе я пропал. Самое страшное, что вообще может случиться с человеком, — это вдруг оказаться в кромешной темноте в глубоких подземных залах, где неизвестно кто живет и неизвестно чего этот кто хочет от мирного путника.

Итак, я попал в мертвое и безлюдное королевство-кладбище оттенков серого и серебряного сна. Тихий звук ветра, поющего колыбельную домам-мертвецам, и запах затхлой старости были моими спутниками на Людской улице. Иногда, скорее инстинктивно, я резко оборачивался назад и, внутренне холодея, ожидал увидеть кого-то или что-то идущее за мной по пятам, но все было мертвенно-спокойно. Я шел, стараясь не шуметь, до предела обострившимся слухом ловя звуки летней ночи. Оглушающе давящая тишина в самый неожиданный момент вдруг вспыхивала и разлеталась огнем от просыпавшегося вдруг ветра. Только ветер, всего лишь ветер дул в черных провалах мертвых домов, с таинственным свистом выскакивал из подворотен, раскачивал хлопающие о стены домов сорванные ставни, дразнил дребезжащую жестяную кровлю и вновь смолкал, погружаясь в свой неспокойный и чуткий летний сон.

Лишь один раз непонятный, а оттого пугающий звук заставил покрыться спину холодными мурашками. Проходя мимо некогда богатого, покрашенного выцветшей зеленой краской дома, я услышал тоненький и сразу же оборвавшийся детский плач. Я замер, отпрянув к противоположной стороне улицы, слился с тенью и стал с тихим ужасом слушать. Окна первого этажа дома, откуда мне послышался плач, были заколочены, и звук, почудившийся мне, шел откуда-то со второго этажа. Я ждал, сердце учащенно колотилось, будто свободолюбивая птица, молящая, чтобы ее выпустили из тесной клетки. Ждал, слушал и боялся услышать этот детский плач, злой отчаянный крик голодного младенца, оставленного матерью на произвол судьбы, плач, которому не место в мертвом и страшном месте. Но было тихо, и я, выждав еще несколько минут, направился своей дорогой. Шел, поминутно оглядываясь, боясь поверить в то, что слышал. Постепенно страх отпустил и забылся под гнетом тревоги: как бы не случилась неприятность.

Я старался не выходить на середину освещенной луной улицы, но в то же время и не слишком сильно прижиматься к стенам мертвых домов. Они вызывали во мне какой-то инстинктивный детский страх, скорбно смотря своими разбитыми глазницами-окнами, скорбно зияющими на меня со всех сторон. Я ощущал, что дома были мертвы, именно мертвы.

В то же время они смотрели. По коже все время пробегали вереницы мурашек от буравящих меня взглядов. А может, взглядов и не было, а все это просто мое разыгравшееся воображение?

Очень хотелось плюнуть на все: на короля, Храд Спайн, карту и исчезнуть не только отсюда, но и из города. Меня сдерживала только угроза нарушения договора. Находящаяся по правую руку, за домами, Кладбищенская улица, шедшая параллельно Людской, не добавляла мне ни капли оптимизма. Я ежесекундно ждал чего-то, но это самое что-то не сильно спешило выползти на лунный свет, дабы напугать, а затем и сожрать невесть как забредшего сюда Гаррета.

Наконец-то я увидел дом судьи. Уж не знаю, действительно ли в этом здании жил судья или просто к дому приклеилось такое название из-за какого-то случая, но на городских планах эта серая трехэтажная громадина называлась домом судьи.

Вполне вероятно, что дом вправду был судейским, особенно если учесть, какие взятки брали в былые времена королевские судьи. Теперь все совсем по-другому. Сталкон прижал парочку нечистых на руку судей, еще парочку отправил в Серые камни, а самых невезучих — на эшафот. С тех пор судьи стали работать, как замысловатые механизмы карликов, — быстро и точно, а главное — честно.

Сразу за судейским домом, если верить тем же планам, находился узенький переулок, выводящий на улицу Сонной Кошки. Она, как и Кладбищенская, шла параллельно Людской, но по левую от меня руку. В принципе, можно было пройти дальше по Людской и выйти на Сонную по широкому Овсяному переулку, но до него надо было идти и идти, а Запретная территория являлась не тем местом, что располагает к долгим и приятным ночным прогулкам. Клянусь Тихими временами! Отсюда чем быстрее исчезнешь, тем лучше для здоровья, поэтому узкий переулочек как нельзя кстати срезал мой путь и сокращал опасное путешествие вдвое.

— Сожри меня Х'сан'кор! — выругался я вполголоса.

Стоявший по соседству с судейским жилищем дом развалился, и одна из рухнувших стен заполнила переулок, перекрыв мне дорогу на Сонную Кошку. К сожалению, я не был горным козлом, чтобы перебраться через все эти завалы. Тут и не к ночи упомянутый Вухджааз ногу сломит. Придется идти дальней дорогой. Мой взгляд упал туда, где в ночи таяли стены мрачных домов. Сколько еще идти до Овсяного переулка? Сколько раз придется сыграть с судьбой в кости, рискуя нарваться на неизвестно кого?

Я понимал, что на улице тихо, что тут абсолютно никого нет, а все же… Ну не горю я пылким желанием идти по Людской улице! Вот хоть режьте меня, не пойду, и все тут! Та же самая интуиция, спасшая меня в ночь вылазки в дом герцога Патийского, вцепилась руками в плечи и не пускала вперед. Но тогда как же мне попасть на Сонную? Единственный выход — пройти насквозь один из мрачных домов, находящихся слева от меня. Хотя бы через ближайший ко мне — судейский.

Находясь в густой, как сливки, тени, я мучительно медлил, решая, какое из зол меньше — пройти по Людской дальше или сунуть нос в мертвый дом? Ни тот, ни другой вариант меня не очень-то устраивал, но стоять вот так и ничего не предпринимать было не менее опасно, чем просто продолжать путь.

В доме напротив судейского вновь раздался тихий детский плач, и я вздрогнул, расширенными глазами ища источник звука. Опять откуда-то со второго этажа. Скорее всего, вон из того черного зияющего окна с истлевшей грязной тряпкой, которая раньше была занавеской. Если в первый раз, когда я услышал эти всхлипы, можно было сослаться на разгулявшееся воображение, то второй раз деваться было некуда — я действительно слышал это. И сие открытие нисколько не наполняло мое сердце благодатью и спокойствием. Призраки? Души умерших? Проклятие Рога Радуги? Что-то еще? Не знаю, что это было и что оно хотело от меня, но я уж точно не куплюсь на детский плач и не понесусь сломя голову, как какой-нибудь сказочный дурачок-рыцарь, спасать невинную душу. Эта «невинная душа», вполне вероятно, пару сотен лет ничегошеньки не кушала и теперь представляет для меня нешуточную опасность. А поэтому нам лучше избежать встречи. Нет тут никаких детей, вот уже двести лет нет. Во всяком случае, живых.

Я аккуратно отстегнул арбалет и зарядил вместо одного из обычных болтов огненный. Он был точно такой же, как и боевой, лишь красная полоска помогала отличить его от своих неволшебных собратьев. Да еще наконечник светился во мраке тусклым светом скованного заклинанием огня. Да, конечно, свет ночью очень мешает, но с такой штукой, как огненный болт, все же чувствуешь себя немного спокойнее и увереннее. При попадании в цель из него высвобождалась разрушительная магия огня.

Прошло всего-то несколько мгновений, за которые мое сердце успело провалиться в пропасть и запутаться где-то в кишках, а жуткий плач замолк так же неожиданно, как и возник. Секундная тишина… А затем я услышал тихое хихиканье. Злой детский смешок. Так мог смеяться ребенок, который мучает кошку и знает, что взрослые его за это не накажут.

Волосы на голове зашевелились, спина покрылась холодным потом, и мне чуть ли не впервые в жизни захотелось заорать во весь голос от ослепляющего животного страха, взорвавшегося внутри моего «я». Так меня ничто не пугало. Зомби старых Штолен Ола[13] и даже парочка знакомых демонов с непроизносимыми именами казались добрыми пушистыми щенками перед этим тихим зловещим смехом невидимого существа.

Неизвестность всегда страшит. Пора было делать ноги, причем быстро, смех не располагал к вежливой и неспешной беседе с его таинственным обладателем. У меня уже не возникало сомнений, что этот неизвестный устроил охоту за бедным Гарретом. Иначе как этот смех оказался за пару кварталов от того места, где я его услышал впервые?

Когда хихиканье раздалось уже с первого этажа здания, я отбросил сомнения и колебания. Серым вихрем взлетел по высоким ступеням крыльца дома судьи и ворвался в древний мрак. Лишь малюсенький алый круг света, исходивший от наконечника волшебного болта, разгонял тьму и давал мне скудный обзор. Видно было ровно настолько, чтобы не врезаться в ближайшую стену или мебель и найти старую, покосившуюся от времени дверь, ведущую во внутренние помещения дома. Времени не было даже на то, чтобы достать один из «огоньков» — магических и ярких источников света, купленных мной у старины Хонхеля. Смех уже раздавался на улице, перед дверью, ведущей в дом, где я до этого искал убежища.

Другой бы на моем месте пальнул по неизвестному хохотуну-плакальщику огненным болтом, но я слишком осторожен — так уж меня воспитал Фор. Не стоит рисковать раньше времени. А вдруг огненная магия для смеющейся твари все равно что для огра запах свежей человеческой крови? И в итоге я не убью, а только еще сильнее разозлю неизвестное мне существо.

Я резко отворил дверь из и'альяльской ивы, над которой, как известно, время не имеет никакой власти, влетел в темный зал, стены которого растворялись в кромешной тьме, захлопнул за собой дверь, пронесся по залу, чуть ли не спотыкаясь о поломанную мебель, разбросанную здесь в полнейшем беспорядке. Топот моих шагов, наверное, был слышен за лигу от этого места.

Краем глаза отметил распластанный на полу скелет в истлевшей от времени одежде. Еще дверь — и следующий зал. И еще, и еще. Я несся по заброшенным комнатам, разрезая мрак тусклым светом, исходящим от огненного болта. Кровь стучала в висках, в животе расползались холодные и не желающие таять льдинки страха. Я молился Саготу, чтобы не споткнуться в темноте и не сломать ноги.

Так я и запомнил свою попытку спрятаться. Мельтешение стен, огромные тени на них, игра света и тьмы, дрожащий красный круг от света болта. Впереди замаячила очередная дверь. Распахнув ее, я сорвал с левой руки перчатку, кинул во тьму, развернулся и побежал в обратном направлении. Свернул налево, чудом избежал встречи со столом, проскользнул в едва приметную дверь для слуг. Захлопнул ее, прижался спиной к стене, стараясь удержать судорожное дыхание, накрыл наконечник волшебного болта рукой, чтобы исходящий от него свет не пробивался сквозь щель под дверью и не выдал моего присутствия.

Теперь робкий красноватый свет проходил сквозь пальцы и озарял мне лицо. Нет, так дело не пойдет, свет все равно виден. Я вытащил болт из арбалетного ложа и спрятал обратно в сумку. Мир погрузился во мрак, и я слился со стеной в единое целое, стараясь дышать как можно тише.

Прошли века, прежде чем ухо расслышало тихие шаги. Больше всего они походили на легкие шажки разутых ног ребенка. Они приближались, я сунул руку в сумку, надеясь в темноте отыскать подходящую колбу с заклятием. Шаги замерли перед дверью. И опять раздался тихий довольный смешок. Неужели меня нашли?

Лишь прилагая страшные усилия, я не побежал, а застыл, как застывает испуганный заяц в минуту опасности, надеясь, что хищник не заметит его в снегу. Дверь резко отворилась, чуть не ударив меня, но я даже не пошевелился, молча вознося молитвы всем богам Сиалы. Рука так и осталась в сумке, судорожно сжимая один из взятых мною наугад пузырьков. Хохотун-плакальщик так и не вошел в комнату, остановившись на пороге.

Послышалось сопение. По-моему, неизвестное мне существо пыталось найти меня по запаху, и непонятно, чего тварь не входила в комнату, она прекрасно видела в кромешной темноте (во всяком случае, я не слышал, чтобы, бродя по залам, она хотя бы раз споткнулась). Еще один хохоток, морозом отозвавшийся у меня в животе. Тварь не уходила, понимая, что я где-то рядом, но в комнату войти не решалась, так как дальняя дверь, куда я бросил перчатку, тоже была открыта и вполне вероятно, что я мог быть там, дожидаясь момента, чтобы сбежать.

Медленно тянулись песчинки времени. За этот срок я успел проклясть свою глупую идею — спрятаться в доме. Надо было бежать по улице, может, тогда мне бы и удалось скрыться. А теперь я ощущал себя гоблином, запертым в лабиринте орков.

Наконец я услышал очередной тихий смешок, а секунду спустя удаляющиеся шлепки босых маленьких ножек. Ориентируясь по затихающему звуку, я рисовал в голове следующую картину: вот существо прошло зал, вошло в дальнюю комнату, замерло… Опять шаги, победный хохоток — видно, оно обнаружило мою перчатку, — и быстрые удаляющиеся торопливые шажки, которые поглотила тишина.

Я медленно сполз по стене на пол. Руки едва ощутимо дрожали, очень хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Например, знаменитого самогона Гозмо.

Ни в коем случае нельзя было оставаться тут, тварь могла вернуться назад, поняв, что ее надули самым примитивным образом. Возвратиться обратно на Людскую или все же рискнуть — пройти сквозь мрак и выйти из дома на противоположную улицу? Я пару раз бывал в домах подобной постройки, видно, у них был один и тот же архитектор, поэтому свободно ориентировался в доме. Сейчас я заскочил в крыло слуг, и если пройти прямо, а затем через две двери направо, то я окажусь на задней половине первого этажа дома. Там должна быть дверь на кухню, а с кухни попасть на Сонную Кошку — дело одной минуты. Я вновь достал огненный болт, не рискуя зажигать «огонек», и, держа импровизированный источник света в руке, двинулся по мрачному дому.

Переступив через упавший шкафчик с разбитой стенкой, толкнул дверь в нужную мне комнату. По привычке закрыл ее за собой. Тусклый красноватый свет выхватил из сгустка мрака стол, находящуюся на нем сиреневую вазу низинских мастеров[14] с засохшим веником цветов. Лепестки давно осыпались и тонким коричневым слоем увядания и смерти покрывали полированную поверхность стола. Стул с резной спинкой, стилизованной под паутинку, — не иначе как творение карликов, хотя те и не очень любят работать с деревом. Пара картин; увы, я не смог рассмотреть, что на них изображено, — от времени холст потемнел, и теперь проступали лишь отдельные штрихи. Небольшие стеллажи с рядами запыленных книг. Наверное, я попал в кабинет управляющего или эстета-дворецкого. Сам дворецкий лежал на полу, возле стола. Лицом вниз. Старый, заросший паутиной и покрытый пылью скелет. Я осторожно подошел и наклонился над ним. Кости ног у него были раздроблены, скорее, разгрызены, как будто кто-то пытался добраться до сладкого костного мозга. Гхолы?

«Непохоже. Не тот след, не те отпечатки зубов».

Я изумленно тряхнул головой. Какой след? Какие отпечатки зубов? О чем это я? Я ведь в этом ничего не понимаю! Как будто кто-то другой подумал и мысленно произнес эти слова. Кто-то очень хорошо знающий повадки этих существ, кто-то разбирающийся в остатках магических следов. Например, тот, кем я недавно был в захватившем меня сне. Архимаг Вальдер. Да нет, чушь! Я сам себе не верю. Моя голова — это моя голова, и никаких слов мертвого волшебника там быть просто не может!

Я поспешно отошел от мертвеца, вызвавшего у меня чьи-то, совершенно непонятные мне, мысли, и взглянул в окно.

Взглянул и чуть было совершенно по-детски не ойкнул. Рано я стал радоваться, рано. Странностей на Запретной территории набиралось все больше. Прямо как снежный ком.

За окном стояла зимняя ночь. Дома напротив были покрыты снегом. Как и улица. В некоторых местах даже намело неплохие сугробы. Что за чушь? Десять минут назад за окнами было лето, а теперь самая настоящая зима! С криками и хохотом по улице пробежала пара мальчишек, чуть не сбив закутанного в шубу толстяка в старинной одежде.

Улица была жива от десятков снующих по ней туда-сюда людей. Горели огни в домах напротив, да и сами дома выглядели очень уж новыми. Там ночь только наступала.

— Последняя ночь, — прошептал у меня в голове такой знакомый голос архимага Вальдера. — Ночь, когда я умер.

Я подскочил от неожиданности, плюнул на все эти чудеса и, чуть ли не выбив дверь, вылетел из помещения.

Стол посреди комнаты, ваза с засохшим веником, который раньше был цветами, картины, книги, стул, скелет на полу. Окно. Зима. Люди, жившие двести лет назад и не подозревающие, что там у них произойдет через несколько часов. Я вновь оказался в комнате с видом на зимнюю улицу. Что за ерунда?! Очередное наваждение Запретной территории? Затем опять прошел в странную дверь и на этот раз не стал закрывать ее за собой.

Стол, ваза, цветы, мертвец, окно, зима. Оглянулся назад, в комнату, где я только что был.

Стол, ваза, цветы, книги, скелет с измочаленными костями и белый, медленно опускающийся на улицу снег. Влип. Замкнутый круг какой-то.

Я попробовал повторить эпизод прохождения сквозь дверь еще два десятка раз, но с железным постоянством оказывался в одной и той же комнате. Вот было бы забавно, если хохотун-плакальщик попал сюда вместе со мной. Тут от него долго не попрячешься.

— Гонки по одной и той же комнате, тысячу раз отразившейся в реальности. — Вновь тот же тихий и усталый голос.

— Кто ты? — испуганно прошептал я, вслушиваясь в себя и уже зная ответ.

— Не знаю… — через некоторое время раздался ответ. — Я это я. Я жив благодаря тебе. Даже не я, а частичка моего Я. Слабая искорка подобия жизни.

— Ты в моей голове! — выкрикнул я.

— Не бойся, я уйду, как только ты покинешь эту проклятую магией землю, а пока позволь мне жить, хоть немного. — Голос был молящим, и я на миг дрогнул, но совладал со своими чувствами.

— Нет! Убирайся из моей головы!

— Ты знаешь меня, ты был мной тогда, когда все это случилось. Ты должен знать, что я не причиню тебе вреда, а даже помогу.

Плевать я хотел на помощь кого-то поселившегося в голове, тем более без всякого разрешения с моей стороны! Очень хотелось завыть и выскрести голос проклятого архимага из ушей.

— Я помогу тебе выбраться и завершить твое дело. — Голос был тихим, приходилось напряженно вслушиваться, чтобы разобрать слова.

— Какое дело?

— Ты был мной, а я стал тобой. Ты знал всю мою жизнь, а теперь я знаю всю твою. Все твои дела, все твои задачи. Мы целое.

— Мы не целое! — Я зло пнул ногой по черепу мертвеца, и тот откатился к стене. — Это мое тело!

— Пусть так. — Вальдер не собирался спорить. — Позволь мне просто уснуть, когда все это кончится, и я помогу тебе выбраться отсюда.

— Уснуть? Как уснуть? В моей голове?

— Да, я хочу покоя и забвения.

— Нет! Тысячу раз нет, сожри меня Х'сан'кор! Это моя, и только моя голова!

— Хорошо, — ответил Вальдер после молчания. — Я помогу тебе просто так, а затем уйду. Ты попал в зеркало времени. Окно. Выходи в окно. Просто прыгай и ни о чем не думай.

Голос замолчал, и я прислушался к себе. Тихо, Вальдер заснул или действительно ушел.

Окно? Попробовать выйти в окно и оказаться в зимнем мире? Но что мне делать, если я вдруг попаду на двести лет назад? Смогу ли я выбраться обратно или мне придется всю оставшуюся жизнь проторчать в совершенно незнакомом для меня месте? Архимаг молчал, и мне в общем-то не оставалось ничего другого, как последовать его совету — вылезти из проклятой комнаты через не менее проклятое окно. Время пролетало незаметно, еще пара-тройка часов — и начнется рассвет. Надо успеть убраться из этого паршивого места до того, как розовым светом окрасят горизонт первые солнечные лучи.

Я подошел к окну, которое было, как и тысячи других окон Закрытой территории, разбитым, выглянул наружу. Лицо обдало легким морозным ветерком. Как там говорил архимаг — конечно, если это говорил он, а не мое свихнувшееся изображение:

— Просто прыгай и ни о чем не думай.

Легко сказать! Разбежаться и сигануть в это окошко с покосившейся рамой и осколками старого стекла по краям! Хотя из некоторых навещаемых мною домов богатеев я уходил еще менее изящно и топорно. Когда на пятки наступает десяток ретивых стражников, только и мечтающих порубить тебя в капусту, не то что через окно, через дымоход сбежишь.

Я убрал огненный болт, света от луны, падающего в окно и отраженного от снега, вполне хватало, чтобы сносно видеть. Подумав, достал арбалет, направил в сторону окна и нажал на спуск. Тетива щелкнула, посылая болт вперед, но он исчез, так и не ударившись о стену дома, находящегося на противоположной стороне улицы. Просто исчез, и все.

— Грызи мою печень демон бездны! — сплюнул я и, разбежавшись, прыгнул в неизвестность.

Мелькнуло окно, лениво плывущая по небу луна, снег, тихо падающий на землю. Я со всего разлета ударился подошвами сапог о каменную мостовую, не удержался, стал заваливаться набок и сделал перекат через правое плечо.

Встал. Плечо и бок саднили после удара о землю, но в данный момент я не обратил должного внимания на боль.

Морок исчез, растворился, унесенный ветром времени. Ни снега, ни новых домов с приветливо горящими окнами, ни людей, спешащих по своим делам. Мертвая улица Сонной Кошки. Мертвые дома с мертвыми окнами. И летняя ночь. Значит, я попал куда надо.

Все же архимаг, поселившийся в моей голове, оказался прав. Выход был через окно. Я оглянулся назад, на дом судьи. Вот окно, в которое я прыгнул. Меня разобрало любопытство. Я подошел к нему, заглянул в комнату, где только что находился. Стол, ваза, скелет. Дверь. А дальше — темная кишка коридора, уводящая куда-то в мрачные глубины судейского дома.

— Пойду-ка я отсюда! — пробормотал я, закидывая арбалет за спину.

В дома больше заходить не буду, а то точно застряну в них на веки вечные. Я огляделся по сторонам и, сверяясь по памяти с картой, устремился к улице Магов.

Улица Сонной Кошки ничем не отличалась от Людской. Все то же запустение, все те же тысячи несуществующих глаз, наблюдающих за мной из рваных ран окон. Улица разве что была поуже да потемней, плюс дома здесь были беднее, а те, что побогаче, фасадами смотрели на Людскую. Я шел быстро, стараясь держаться в тени и полумраке, настороженно вслушиваясь в тишину ночи и песнь унылого ветерка. Пару раз ветерок доносил рваные, скомканные расстоянием звуки детского плача, но они были такими призрачно-далекими, что я постарался не обращать на них внимания.

Шли минуты, мелькали слева и справа мертвые дома. Однажды я напоролся на скелет лошади, лежащий поперек улицы. Ее кости, как и останки безымянного мертвеца в нескончаемой комнате с вазой, были раздроблены или, точнее, разгрызены чьими-то зубами. Уж не мой ли это знакомый хохотун-плакальщик? Я обошел скелет, не отрывая глаз от чего-то белого, вдруг появившегося далеко впереди.

— У-у-у-у, — как сотня грешников, тоскливо завывал ветер в мертвых остовах домов.

Тут пахло затхлостью и пылью, как под кроватью скряги. (Поверьте, я знаю, о чем говорю. Один разок пришлось пролежать под такой кроватью битых два часа, дожидаясь, пока невесть откуда нагрянувший хозяин не захрапел рыкающим храпом здорового и довольного жизнью человека.)

В одном из домов справа от меня зияла огромная черная дыра, и я поспешно перешел на другую сторону улицы — нечего искушать судьбу, ведь неизвестно, какая образина может там коротать эту ночку.

Вскоре я довольно близко подкрался к непонятному белому пятну и с интересом стал его изучать.

Возле деревянного и порядком развалившегося дома, скорее всего трактира, с вычурной вывеской в виде толстого кота мне путь преградило облако прозрачного серебристо-белого тумана. Круглое, пушистое, такое ласковое, похожее на безобидную овечку, облачко зависло прямо посреди улицы, не касаясь своими краями окружающих домов. Возникло стойкое впечатление, что какой-то гигантский разжиревший паук не доделал паутину, бросив ее на произвол судьбы. Края облака колебались и дрожали под ветерком, создавали впечатление вялой жизни. Туман нисколько не напоминал июньский туман Авендума — тот был желтым и непроглядно густым, а этот… Туман как туман, разве что странной формы и прозрачный. Но вот в его волшебном происхождении я почему-то ни на минуту не сомневался.

Остановившись в десяти ярдах от неожиданной преграды, я решал, что делать дальше. Фор посоветовал мне путешествовать по крышам, но кто знает, выдержат ли они после долгого простоя человеческий вес? Попробовать проскочить? Под покровом тени, прижавшись к стене здания? Попробовать, конечно, можно, но вот только чем мне это грозит? А вдруг это непонятное решит приблизиться и проверить, кто залез в его вотчину?

За серебристой марью странного облака проглядывались очертания человеческого силуэта. Судя по росту, это был какой-то великан, не иначе. Голова силуэта достигала второго этажа стоящих рядом с ним зданий.

Статуя. Статуя Сагота. Что же, Фор и тут оказался прав, вот только как добраться до изваяния бога?

Как, как? Молча!

Я уже занес ногу, чтобы подойти к стене и проскочить в тени мимо облачка, когда меня остановил резкий голос, вновь зазвучавший в голове:

«Стой! Не двигайся, если тебе дорога жизнь!»

Гаррет — парень послушный, я застыл не хуже пугала на деревенском огороде. Только через несколько томительных ударов сердца до меня стало доходить, что это вновь говорит объявившийся архимаг. Я собрался ответить проклятому Вальдеру, когда он, видно поняв, что я хочу устроить ему отповедь, рявкнул:

«Молчи! Ни звука! Эта тварь слепа, но со слухом у нее все в порядке! Говори мысленно, я тебя прекрасно услышу».

«Ты обещал исчезнуть!» — Как вы понимаете, я в данный момент больше думал не о непонятном туманном облаке, а о накрепко сидящем в голове голосе.

«А если бы я исчез? Где бы ты тогда был? В пасти Ириллы?» — резонно возразил мне он.

«И что же это такое?»

«Никто не знает. Порождение Кронк-а-Мора. Я видел записи в древнейших фолиантах, когда… — голос помедлил, — когда еще был жив. Старые гравюры вот таких созданий. Они слепы и, как пауки, замирают на заброшенных дорогах, ожидая случайных прохожих вроде тебя. Ждут, если надо, веками».

«Как же они охотятся?» — недоумевающе спросил я. Слепой охотник — это что-то новенькое.

«У них, как говорят, прекрасный слух».

«Что-то не верится. Давно бы уже схватил, если бы все было так, как ты говоришь», — недоверчиво подумал я.

«Не обольщайся, Ирилла услышал тебя ярдов за двести. Он просто все еще ждет, что ты подойдешь к нему».

«Не дождется. Нашел дурака. Придется искать другой путь».

«Как только ты отойдешь назад, Ирилла нападет, — раздался поспешный голос архимага. — Лучше не шевелись. Надо его обмануть».

«Интересно как? — фыркнул я, не отрывая настороженного взгляда от безмятежно колышущегося облачка. — И тебе-то какое дело, если оно меня сожрет?»

Вальдер долго молчал. Я уже было начинал подумывать, что все эти до невозможности странные голоса — лишь разыгравшееся воображение.

«Я вновь получил жизнь. Жизнь без мук. Жизнь, а не серое ничто, из которого нельзя попасть ни во тьму, ни в свет. Пусть жизнь в чужом теле, где я всего лишь незваный гость, но жизнь. Позволь мне уснуть, я не буду тебе мешать, а, может, иногда и смогу помочь. Не прогоняй… Прошу!» Голос мертвого архимага излучал мольбу и смертельную тоску.

«Ладно, по рукам. Пока можешь оставаться там, где сидишь». — Я все же пришел к выводу, что помощь архимага может быть полезной.

Будет у меня свой импровизированный покровитель. И что страшного, что в голове звучит чей-то голос? У многих в Авендуме, особенно у тех, кто находится во втором крыле больницы Десяти мучеников[15], в голове живут постоянные голоса, и ничего. Правда, у тех, кто слышит таинственные голоса, с умишком не все в порядке, но покажите мне хотя бы одного нормального в этом безумном мире!

«Ты можешь остаться. Но только до тех пор, пока я не покину Запретную территорию. Договорились?»

«Да! Спасибо!» — В голосе послышалось облегчение.

Создавалось впечатление, что я подарил архимагу новую жизнь.

«Так как же мне обмануть это существо?»

«Попробуй поднять камень и кинуть куда-нибудь подальше от себя. А затем беги».

Замечательный, гениальный план! А я, грешным делом, подумал, что мне действительно посоветуют что-нибудь дельное. Хотя может и сработать. Если быстро побежать, то вскоре я окажусь возле статуи Сагота, а Фор говорил, что там абсолютно безопасно и никакая тварь меня не посмеет тронуть. Рискну.

Я поднял с земли мелкий круглый камешек и швырнул его в ближайшее от тумана окно. Камешек влетел во мрак, стукнул о стенку, и мышеловка сработала. Облако, как спущенная с лука эльфа стрела, метнулось на неожиданный звук в окно, куда за несколько секунд до этого упал камень. Видно, что этот Ирилла был очень голодным. Туман скрылся внутри дома, и я бегом пролетел опасный участок улицы, уголком зрения замечая, что моя уловка не очень удалась — белый сгусток, теперь так напоминающий какого-то слепого волшебного червя, отродясь не видавшего солнца, стремительно вытекал из здания на ночную улицу. Миг — и червь вновь стал облаком, еще миг — и облако решило поиграть в догонялки с моей испуганной и сосредоточенной на отчаянном галопе персоной. Я прибавил ходу, благо до статуи Сагота оставалось всего лишь с десяток ярдов. Воздух со свистом вырвался из легких, когда я поднажал из последних сил, ощущая за своей спиной безликие пальцы Ириллы.

«Быстрее!» — совсем не под руку посоветовал вновь возникший из ничего Вальдер.

Я и так выжимал из своего тела все без остатка.

Затормозить я не успел и с разлету врезался в гранитный постамент. Воздух от удара вылетел из легких, я спиной упал на пыльную мостовую, успевая разглядеть бездушное облако тумана, которое на полном ходу, как озверевший от голода гхол, летит на меня. Миг — и Ирилла, издав воистину мелодичный и никак не вписывающийся в ситуацию хрустальный звон, разлетается на тысячу маленьких клочков, багровым огнем сгорающих в воздухе. Пустота и тишина.

В ушах еще стоял звон разбитого магией статуи тумана. Что же, учитель Фор, ты, как всегда, оказался прав. Статуя Сагота — действительно безопасное место.

— Слушай, маг! Ты можешь пока торчать в моей голове, но не надо говорить под руку! Прекрати разговаривать, если только мне не угрожает опасность! Заткнись или убирайся! — зло просипел я.

Архимаг молчал. Чудесно! На этот раз победа на моей стороне, хотя, если честно, не захоти он уходить из моей головы, я ничего бы не смог с этим поделать, по крайней мере до тех пор, пока поблизости не окажется маг Ордена.

Я встал с земли, отряхнулся от пыли, покрывающей мой черный камзол и штаны. После такой вот чистки я повернулся, представ перед очами своего бога. И задохнулся. Статуя действительно была большой — неизвестный мастер хорошо постарался, изображая бога воров. Он сидел на гранитной тумбе, скрестив обутые в башмаки ноги. Сагот выглядел чуть-чуть усталым, как будто путник после долгой, но все же приятной дороги. Руки с изящными тонкими пальцами лежали на коленях. Я перевел взгляд на его лицо. Обычное лицо сорокалетнего мужчины. Острый нос, высокий лоб. Скульптору даже удалось отобразить недельную щетину на лице бога. Лукавые глаза и улыбка. Улыбка одновременно умудренного опытом старика и озорного мальчишки. Улыбка, излучающая доброту лани и хитрость лисицы. Я знал этого человека. По крайней мере, видел. И даже заплатил золотой за его нелепый и глупый совет. Передо мной был тот самый нищий из Собора, сидевший на пустом постаменте.

Удивляться не приходилось. Я слышал несколько легенд и десяток мифов о том, что Сагот любит иногда вот так побродить по земле и поговорить с теми, кто взывает к нему в трудные минуты. Помочь, посоветовать, наказать, разыграть.

— Видишь, я исполняю Заказ, — громко сказал я статуе. — Вот только твой дурацкий совет про Селену так и остался непонятен. Что ж, радуйся! Ты смог облапошить меня на целый золотой!

Но бог молчал, глядя на меня насмешливым взглядом. Больно ему надо отзываться на дерзости какой-то букашки по имени Гаррет. Я вздохнул. Что ж, Сагот защитил меня от Ириллы, но пора было отправляться дальше, тем более что до улицы Магов еще идти и идти.

— Интересно, — пробормотал я себе под нос. — Как раненому и умирающему Вальдеру удалось пройти такое расстояние от башни Ордена до статуи Сагота?

Но поселившийся в голове архимаг ничего не сказал.

Я осмотрелся, помня о том, что маг умер рядом со статуей, но никаких костей не обнаружил. Ну и Сагот с ним, хорошо бы, чтобы он и из моей головы вот так исчез! Тихо и незаметно.

— Прощай, Сагот. — Я умерил свою дерзость и поклонился. Передо мной все же был бог. — Я достану этот Рог. Даже несмотря на твой непонятный совет.

Я молча развернулся и пошел по застывшей в ночной мгле Сонной Кошке, оставив статую бога воров за спиной. Побывав возле изваяния, я вдруг ощутил какую-то волшебную уверенность и спокойствие. Уверенность в том, что Заказ выполню во что бы то ни стало. Казалось, что я получил одобрение от бога, пусть он и не сказал мне ни слова.

Улица была так же бесконечна, как ненависть эльфов к оркам. Я шел по ней уже минут двадцать, а до выхода на соседнюю улицу Магов все еще надо было топать и топать. Сколько еще бродить по этому миру мертвого отчаяния, я не знал. Хотелось побыстрее отсюда свалить в более приветливые и безопасные места. Потому как интуиция мне подсказывала, что, чем дольше я тут буду находиться, тем больше наживу неприятностей.

Сперва я почувствовал запах. Запах, который ни с чем нельзя спутать. Запах, способный ввести голодного гхола в экстаз и безумие одновременно. Так пахнут трупы. Сладковатый аромат смерти и разложения. Я стал дышать ртом, попытался не обращать внимания на нестерпимую вонь, думая о том, что изо рта Вухджааза и его братца пахнет намного хуже.

Спустя пару мгновений я услышал звук раздираемой плоти. А затем хруст и чавканье. Потом раздалось знакомое для тех, кто занимается разорением древних могил, тяжелое хрипение из полусгнивших легких. Именно по этому хрипу всегда можно вычислить проклятых тварей. Я знал, кто издает такие звуки. Зомби. Мертвецы, оживленные оставшимся от огров черным шаманством, так и не исчезнувшим за тысячелетия из мира Сиалы, мертвецы, которые нет-нет да появляются в различных, в основном заброшенных и, к счастью, редко посещаемых людьми местах. И этому появлению не могут воспрепятствовать даже могучие ордена волшебников, маги светлых эльфов и шаманы орков, гоблинов и темных эльфов. Слишком сильно и до сегодняшнего момента не понято шаманство зловещей и таинственной расы огров, держащееся в мире с тех времен, когда эти существа еще не превратились в тупых кровожадных людоедов, а правили всеми Северными землями.

Магия, оживляющая трупы, препятствует их гниению, и мертвецы вполне в состоянии просуществовать несколько десятков лет, прежде чем время сжалится и убьет их плоть. Они не выносят солнечного света, от него их тела испаряются, как куски сахара в горячей воде. Поэтому основное место обитания зомби — это заброшенные пещеры, штольни, выработки, склепы, подвалы старых домов. Лишь ночью они выползают из своих убежищ в поисках поживы. Убить тварей можно. В принципе, немного попотев, с рядовым зомби способен справиться, изрубив в капусту, хороший мечник. Отлично действуют волшебные световые кристаллы, разрушающие их плоть, огонь да много еще чего. Вот только обычно всего этого не бывает при себе, когда наталкиваешься на ходячий труп.

К счастью, у меня с собой были и огненные болты, и световые кристаллы, но пользоваться ими я не спешил, приберегая на Храд Спайн.

Зомби не так страшны, как о них рассказывают у ночных костров или за столом в трактирах. Это я вам заявляю со всей ответственностью. Однажды, еще в молодости, бродя по заброшенным старым Штольням Ола, находящимся недалеко к востоку от Авендума, в поисках несуществующих сокровищ, я наткнулся на два таких создания. Тупые, голодные, неповоротливые твари, которым спокойно не лежится в могилах. Убежать от них обычно довольно просто, особенно если это не так называемый «свежак», а полусгнившие останки, которые еле-еле передвигаются из-за отсутствия большей части мышц, сухожилий, а то и костей. Главное — не попасться в их руки-крюки, иначе живым не уйдешь, точно. В тело добычи зомби впиваются не хуже имперских собак.

Чавканье раздалось с новой силой, и меня передернуло от отвращения. Да и кто на моем месте остался бы хладнокровным? Не очень-то приятно услышать такое, и не важно, кто ты — добрый булочник, храбрый солдат, безжалостный убийца или обычный вор. Я не понимал, откуда здесь взялись зомби. До Кладбищенской улицы довольно далеко. У тварей вечерняя прогулка перед сном? Да и какие тут зомби после двухсот лет? За это время каждый порядочный оживший мертвец, хочет он того или нет, должен превратиться в прах. Ан нет! Что ж, спишем гуляющих здесь мертвецов на странности Запретной территории.

В левую руку я взял припасенное мясо, а в правую — короткий клинок. Если что, серебряная окантовка лезвия на время меня защитит. Нет, зомби не дохли от серебра, просто они становились менее поворотливыми и очень ленивыми. Порой тварь, получившая серебряную стрелу в грудь, даже не обращала внимания на проходящего мимо человека. Какое-то время. Пока какой-нибудь смельчак не решится завладеть ценной стрелой и не выдернет ее из якобы вновь умершего мертвеца. Обычно такие ребята кончали плохо, и их останки даже не хоронили, потому что хоронить, собственно говоря, было нечего.

Хрипение раздавалось из-за угла крепкого здания из красного кирпича. Окна дома были закрыты массивными стальными ставнями, а тяжелая стальная дверь могла выдержать прямое попадание ядра из пушки гномов. На фасаде огромными буквами было написано:

Б…НК ХИРГЗ…Н и СЫ…О…ЬЯ.

Буквы отсутствовали, но и доралиссцу понятно, что здесь было написано: «Банк Хиргзан и сыновья». Довольно известный и богатый род гномов.

Значит, вот он, гномий банк. Именно до этого места дошел Фор, но не смог проникнуть в здание и вернулся назад. Я подошел к банку и аккуратно, стараясь не шуметь, заглянул за угол. В нос ударил все убивающий запах гниющей плоти, а мой взгляд уперся в точно так же выглядывающего из-за угла, только с противоположной стороны, мертвяка.

Возникла немая сцена, как в лучших спектаклях на Рыночной площади. Столкнувшись нос к носу с ожившим мертвецом, я поступил как маленький и беззащитный зверек, когда тот сталкивается с лесным хищником, — я замер.

Тварь уже была не первой свежести. Одной руки как не бывало, ребра справа обнажены и тускло белеют в туманном лунном свете, кожа грязно-серо-зеленого цвета, одно глазное яблоко отсутствует, губы давно сгнили, а покрытые свежей кровью редкие зубы оскалены в сардонической улыбке деревенского дурачка. Еще одна тварь стояла спиной ко мне, я прекрасно видел ее сгнившее тело и выступающие сквозь черное мясо белые пятна позвонков. Дальний зомби еще не успел отобедать и с превеликим энтузиазмом был занят важным делом: он, хрипя и чавкая, запихивал в рот куски мяса, которые вырывал из распростертого в переулке тела человека.

Ну, я предполагал, что это был человек, потому как по тем отдельным костям, рваным тряпкам и разбросанному мясу точно определить было нельзя. Но вот в том, что еще сегодня утром это мясо было живо, не возникало никаких сомнений. Быть заживо съеденным такими тварями… Малоприятная смерть.

Как и в хорошем спектакле, с молчанием надо не переборщить. Тварь, увидевшая меня, наконец сообразила, что немая сцена так долго продолжаться не может, отпрянула на шаг назад и, взмахнув полусгнившей рукой, ударила по тому месту, где я только что находился. Меня, естественно, давно там не было, я уже выскочил на середину Сонной Кошки, лихорадочно стараясь развернуть дрокр, чтобы достать мясо. Зомби довольно резво двинулся в моем направлении, выставив вперед единственную руку и натужно хрипя. Второй тоже оторвался от десерта и, запихивая в пасть мясо, пошел на подмогу собрату. Зомби — не хохотун-плакальщик, тут нужно быть спокойным, иметь трезвую голову, капельку проворства, и тогда у тебя есть шансы выжить.

— Будем считать это маленькой тренировкой перед Храд Спайном, — пробормотал я, стараясь не замечать, что у дальнего мертвеца в зубах застрял не самый маленький кусок свежего мяса.

Твари приближались, и я отбежал еще на десяток ярдов, выманивая их на широкую улицу из темного переулка. Все же, когда просторно, есть возможность для маневрирования и увертывания от лап-веток мертвецов. Проклятый узел наконец-то поддался, я развернул эльфийскую ткань и кинул мясо в морду однорукого.

Тварь поймала кусок на лету и, на время потеряв ко мне всякий интерес, принялась с остервенением рвать нежданно-негаданно свалившуюся на нее добычу. Зомби, как известно, ненасытны, и то, что мертвец совсем недавно откушал, вырвав от ныне лежащего в переулке бедняги приличный кусок, нисколько не умерило аппетит твари.

Свободной левой рукой я выхватил из-за пояса волшебную эльфийскую веревку-паутинку. С ее помощью можно было преодолеть почти любое препятствие. Она не требовала трехзубчатой «кошки» на свободном конце и спокойно прилипала к любой поверхности так, что не оторвешь. А волшебное свойство самостоятельно поднимать хозяина вверх только добавляло ей популярности среди любителей преодолевать неожиданные преграды. Правда, и цена была высока. Не так-то просто добыть веревку, которую использовали разведчики темных эльфов.

Я взмахнул паутинкой, и свободный конец улетел в сторону крыши банка гномов, как будто к нему был привязан тяжелый груз. Держа свободный конец паутинки в руке, я ждал, когда чудо эльфийской магии самостоятельно закрепится где-то там наверху и поднимет меня подальше от голодных созданий. Первый зомби уже доедал мясо, и я успел пожалеть, что взял с собой так мало. Второй поравнялся с первым, но не остановился, чтобы присоединиться к пиршеству, а продолжил упорный путь в мою сторону. Походка у него была как у пьяницы из Портового города — того и гляди упадет. Однако мертвяк не падал, а с упорством гнома, вгрызающегося в тело земли, пер на меня.

Я почувствовал резкий рывок, волшебная веревка стала поднимать меня вверх. Зомби разочарованно захрипел, попробовал подпрыгнуть и достать меня руками, но не дотянулся и с тупым стуком шлепнулся на землю, чуть не придавив подошедшего однорукого собрата. Мне, если честно, было не до них. Упираясь ногами в стену банка, я помогал веревке тянуть меня наверх.

Тяжело отдуваясь, закинул ногу на гранитный карниз, проходящий по всему зданию чуть ниже крыши, и резким рывком перекинул себя на него. Перевернулся на спину, разглядывая звездное небо.

До рассвета осталось чуть больше двух часов, и звезды поблекли перед еще не проснувшимся, но уже таким близким утром. Лучник уходил за горизонт, Камень терял волшебную яркость, Свинопас приблизился к Луне. Созвездия еще были на ночном небе, но потихоньку тускнели, советуя мне поторопиться и до рассвета убраться из этого места.

Мертвяки рассерженно хрипели где-то внизу, тупо и бесконечно ударяясь в стену здания в тщетной попытке достать убежавшего от них человека. Я издал абсолютно безумное хихиканье. Напряжение от только что пережитого все еще не прошло. Кровь дробью боевых барабанов орков стучала в ушах, наполняя летнюю ночь хоть каким-то подобием ритма жизни.

Вот ведь работа! Дернула меня тьма быть вором! Был бы обычным лавочником или кузнецом каким-нибудь. Жил бы себе и жил, в ус не дул, хлопот не знал и голову бы дурную не совал в неприятности.

Ладно! Предаваться унынию будем несколько позже. Если доживем до этого «позже». Я встал, перемахнул на ребристую черепицу крыши, отцепил веревку, впившуюся в нее, как голодная пиявка впивается в неосторожного гулену, свалившегося в реку Хрустальной Мечты[16]. Затем смотал паутинку в тугой моток и прикрепил к ремню, убрал так и не понадобившийся клинок, огляделся.

Луна топила весь мир в волшебном серебристом свете. Перед моим взором лежали крыши домов. Тут неоткуда взяться тени, и свет залил все вокруг, превращая крыши в какую-то сказочную равнину черепицы, ржавых труб и поломанных флюгеров. Светло как днем, и, если смотреть на крыши откуда-то с ночного неба, я буду виден, как обожравшийся таракан на хозяйском столе при свете дня.

Дома плотно подступали друг к другу, и расстояние между соседними крышами было мизерное — даже паралитик способен перепрыгнуть с одной на другую, не поломав себе костей. Что ж, пойду как по центральной улице. Легко и быстро, тем более что почти все крыши были плоские, старой постройки, а не покатые, какие стали делать последние сто лет. Я вновь достал огненный болт и зарядил его в арбалет, где он лег по соседству с обычным братом. Прятаться не было смысла, я и так находился на виду из-за лунного света, захватившего в свою власть все крыши и загнавшего пугливую соперницу-тень в самые дальние уголки чердаков, а то и вовсе прогнавшего ее вниз, туда, где она могла бы жить благодаря стенам домов. Так что тусклый свет от волшебного болта в данный момент мне нисколько не мешал.

Зомби все еще хрипели внизу, и я ухмыльнулся, видя как Однорукий с остервенением пытается выбить прочную дверь гномов, чтобы проникнуть внутрь дома и добраться до меня. Что ж, у него есть все шансы слопать Гаррета. Лет через шестьсот. Я еще раз хмыкнул, перебросил арбалет из одной руки в другую и уже собрался идти по крышам домов, как заметил ярдах в двенадцати от того места, где я стоял, здоровенную рваную дыру в крыше.

Все же время прогрызло безжалостными, не знающими усталости зубами то, что не смогли сделать все воры Авендума. Время пробило брешь в надежной защите банка. Возник соблазн спуститься вниз и узнать, так ли богат клан Хиргзан, как о нем говорит людская молва. Но на данный момент деньги мне бы только мешали, да и лезть в темное жерло дыры не особо хотелось, тем более что крыша рядом с ней, скорее всего, была не толще крылышек мотылька, а следовательно, могла рухнуть подо мной в любой момент и отправить незадачливого Гаррета в мрачную неизвестность.

— Что ж, следующему смельчаку, решившему проведать банк, очень даже повезет, — пробормотал я и отправился своей дорогой.

Время сейчас — самое дорогое, что у меня есть, и стоило поспешить, дабы не встречать первые копья лучей солнца на Запретной территории.

Разбежался и перепрыгнул на крышу соседнего здания. Разбежался, перепрыгнул. Разбежался — снова прыжок. Квартала через два я уже дышал как возбужденный кабан.

Один раз из-под ног поехала плохо закрепленная черепица, я каким-то чудом успел вцепиться в карниз, изящной волной огибающий крышу, и повиснуть на руках. Слава Саготу, вылез. В другой раз одряхлевшая от времени покатая крыша одного из домов начала рушиться прямо под ногами. Я бросился скорее на соседнюю, чувствуя, как подо мной все ходит ходуном, а за спиной раздается грохот падающей черепицы и досок. Я успел, сильно оттолкнулся и перепрыгнул на соседнюю крышу, сбив сапогами несколько продолговатых, ярко-красных и не потускневших от времени черепиц.

— Ну-ну, — довольно мрачно высказался я, наблюдая, как из дома, на крыше которого я только что находился, поднимается вековая пыль, поднятая упавшими досками.

Крыши у дома больше не было, и дом сиротливо сверкал обнаженными стенами.

Пыль, вяло клубясь в лунном свете, как-то незаметно стала принимать черты гигантского человеческого черепа, и я, решив не дожидаться, что тут произойдет дальше, поспешил к улице Магов, благо до нее было уже недалеко.

За время своего путешествия по ночным крышам я пару раз видел зомби, вяло ходящих по Сонной. В первый раз я заслышал тварь за сотню ярдов от себя. Мертвец хрипел внизу, вальяжной и немного подпрыгивающей птичьей походкой прогуливаясь по полутемной улице из угла в угол. По счастью, тварь не задирала вверх голову, чтобы полюбоваться полной луной, поэтому и не заметила прыгающий с крыши на крышу человеческий силуэт. Вторая встреча произошла немного позже. Пятерка мертвецов на удивление молча стояла вокруг фонтана, тупо уставившись в только им видимую точку. Казалось, их взор приковало к себе что-то пленительное и потрясающее, от чего просто невозможно отвести взгляд мертвых глаз. Не знаю, может, так оно и было. Зомби напоминали какие-то ужасные статуи, созданные эстетствующим безумцем из больницы Десяти мучеников. Я еще раз возблагодарил Сагота, что решил идти оставшийся путь по крышам зданий, а не по улице, иначе, нарвавшись на такое количество ходячих мертвяков, замучился бы от них избавляться.

Последний высокий прыжок — и я оказался на крыше здания, выходящего фасадом на улицу Магов. Улица была не в пример короче Сонной и Людской, так что цель моей ночной вылазки уже очень-очень близка. Вся проблема в том, что домов по соседству с тем, на крыше которого я стоял, не было. Создавалось ощущение, что чей-то гигантский язык просто слизнул их из этого мира. Пустые черные квадраты на месте отсутствующих зданий казались сиротливыми островками в мире таинственного и затхлого сна Закрытой территории.

Я облокотился на потемневшую от времени дымовую трубу, снял наконец с руки оставшуюся перчатку и, не глядя, отбросил в сторону. Одна мне она уже все равно не нужна, ведь ее несчастная сестра так и осталась в качестве трофея у хохотуна-плакальщика.

У меня было два варианта дальнейшего продвижения к своей цели. Первый — это спуститься вниз и, рискуя шкурой, пробежать короткую улочку до башни Ордена. Второй — это, рискуя шеей, перепрыгнуть на здание, находящееся на противоположной стороне улицы. Несмотря на глупость затеи, второй вариант был предпочтительнее первого. На крышах намного безопаснее, потому как бегать по полутемным улицам — все равно что танцевать джангу на тонком льду. Чтобы перекинуть веревку через широкую улицу, мне потребовалось две попытки. Со второй свободный конец достал до крыши нужного мне здания и основательно прилип к ней.

Я для спокойствия собственной души подергал за веревку пару раз, проверяя ее надежность. Что ж, вполне устраивает. Теперь я должен был совершить одно из самых больших и самоубийственных безумств. А именно прыгнуть с крыши здания, пролететь над улицей и оказаться на противоположном доме. Пару раз в жизни я уже выполнял подобный трюк, правда тогда немножечко был моложе. Но паутинке я доверял.

Шаг в пропасть, мостовая сделала резкий скачок в моем направлении, и вот я уже лечу над ней, вцепившись обеими руками в веревку, которая показалась вдруг такой тонкой и ненадежной. Стена здания с темными жерлами окон с катастрофической скоростью приближалась, грозя расплющить меня в лепешку. Я инстинктивно выставил вперед ноги в безуспешной попытке смягчить удар, но паутинка напряглась, превратившись вдруг из гибкой и податливой веревки во что-то совершенно непонятное. Прямой жесткий штырь, который завис вместе со мной в воздухе, а затем медленно-медленно стал приближаться к зданию. Как только я коснулся ногами серой стены, жесткость веревки исчезла, она вновь стала сама собой и мягко, незатейливо вытянула меня на крышу здания.

— Вот и все, — прошипел я, пытаясь рассмотреть руки.

Без перчаток все же было не очень приятно, я вцепился руками в веревку так, что на ладонях остались красные полосы. Ладно, жить буду.

Дома на улице Магов казались более новой постройки, во всяком случае настил крыш подо мной не стонал от натуги и старости, грозя обвалиться в самый неожиданный и неподходящий момент. Я продолжил путь, благо надо было торопиться — до наступления утра рукой подать.

Извилистая, петляющая, как пьяная змея, улица Магов нисколько не напоминала идеально прямые, словно вычерченные по линейке карликов Сонную Кошку, Людскую и Кладбищенскую. Да и дома здесь казались богаче, несмотря на кривую улочку и не самый престижный район города. Чуть ли не на каждой второй крыше стояли изящные флюгера в виде какой-нибудь волшебной зверушки или попросту пичужки или белочки.

На паре фасадов я мельком заметил вычурные статуи, украшающие стены домов. Но что изображали эти поделки скульпторов прошлого, я разглядывать не стал, все внимание направив на то, чтобы не свалиться с очередной покатой крыши.

Вверх. Вниз. Прыжок. Приземление. Вверх. Вниз. Прыжок. Приземление. Снова вверх! Рутина! Я двигался, как механизм карликов, — четко, точно, не тратя лишней капли сил. Прыгал по крышам, абсолютно уверенный в том, что ничего такого теперь уже просто не может случиться.

Эта уверенность меня и подвела. Во время очередного приземления на кажущуюся такой прочной крышу я остановился перевести дух и с тревогой посмотрел на звезды. Не успеваю, чтоб мне танцевать джангу с Неназываемым!

Вот тут-то это и произошло. Под моими ногами раздался тоскливый скрип — так скрипят старые двери в покинутых жильцами домах. Крыша ходуном заходила под ногами, я замахал руками, стараясь сохранить равновесие и не грохнуться с высоты третьего этажа на каменную мостовую и одновременно отпрыгнуть подальше от рушащегося настила. Но безуспешно. Крыша ушла из-под ног вниз, и я вслед за ней. Мелькнули стены, пыль, поднимающаяся от рушащейся кровли, звездное небо. Темнота…