"Петрович" - читать интересную книгу автора (Антонов Сергей Петрович)

15

Бюро было назначено на шесть часов вечера.

Без четверти шесть Столетов вошел в клуб.

Скамейки стояли у стен, и в большом зале было пусто и гулко.

Растянув по половицам красное стираное полотнище, Светлана раскрашивала лозунг.

Она сидела на полу в широком комбинезоне. Рядом стояла консервная банка с краской. Фигурка дочери в грязном, не по росту комбинезоне выглядела в пустом зале жалкой и одинокой. Столетов остановился у двери и спокойно спросил издали, о чем она говорила с Балашовым.

Светлана взглянула на него снизу и ответила:

— Он сказал, в Московской области ливни.

Потом обмакнула кисть, соскребла лишнюю краску с края банки и принялась аккуратно выводить букву в слове «Приблизим…»

Столетов не уходил.

— Вы опоздаете на бюро, — сказала Светлана.

— Чтобы идти на бюро, мне надо знать — сказали ли вы… — Он поперхнулся и кашлянул. — Сказала ли ты, что ты моя дочь.

Светлана положила кисть и посмотрела на него долгим, загадочным взглядом.

— Нет. Все?

— Ну, а я могу сказать?

— А вы мне докладывали, что вы мой отец?

Столетов ответил что-то, но она не расслышала. Он никак не мог соразмерить голоса в гулком зале.

— Ну я — ладно, — продолжала Светлана. — Я для вас штатная единица. Но зачем вы издеваетесь над мамой? К чему это шутовство?

Столетов подошел к ней и сказал тихо:

— Понимаешь, глянул на нее — и как кувалдой по черепу.

— А почему она стала такая? — Светлана бросила кисточку. — Еще неизвестно, кому было легче — вам по ту сторону колючей проволоки или ей — по эту.

Столетов вздохнул и сказал виновато:

— Другие женщины держались, Светлана.

— Я тоже держалась… — Светлана горько усмехнулась. — В школе врала — папа погиб на войне, в техникум биографию писала — пропал без вести, здесь придумала — погиб в Испании… жила, как заразная, во лжи по самую макушку. Сама себя уверила, что заразная. Унизилась до полного унижения… Представляете: иду ночью с мальчиком. Первая любовь, все как полагается… Луна… Отец у него, между прочим, шишка, секретарь райкома в Ленинграде. Идем по Марсову полю и целуемся… Если бы ты знал, с кем идешь, — думаю. И такая у меня тогда сладкая злость была и на него, и на весь мир, на всех… А когда его отца посадили, чуть не вслух думала: «Так тебе и надо, так и надо…»

Она обмакнула кисть, попробовала красить, но линия получилась кривая и волнистая.

Вошла Катя, сказала, что Захара Петровича ждут на бюро.

— Ступай, я сейчас, — бросил Столетов через плечо.

И когда Катя ушла, спросил снова:

— Так могу я сказать, что ты моя дочь?

— Вам не нужна мама, так зачем мне отец, — дерзко глядя ему в глаза, отрезала Светлана. — Какой вы отец? У вас искалечили семью, а вы?.. Вам известно, кто вас оклеветал?

— Известно.

— Кто?

— Это не имеет значения.

— Если бы ваша воля, что бы вы с ним сделали?

— Дурацкий вопрос. Ничего бы не сделал.

— Колоссально! — Светлана отошла и опустилась на пол возле лозунга. — Так я и знала. У вас на душе ограничитель. До сих пор думать разрешено, а сверх того не положено…

Столетов вздохнул и пошел к выходу.

Светлана прислушивалась к его медленным шагам, и ей вдруг страшно захотелось, чтобы он не уходил так, молча, чтобы он сказал что-нибудь, хоть бы выругал.

А Столетов шел мимо портретов Докучаева, Зои, Мичурина, мимо полок, над которыми красовалась надпись «Библиотека „Совесть“». На полочках под табличками «Что читать доярке, трактористу, полеводу» красовались брошюры с картинками на обложках. Столетов предложил комсомольцам купить и антирелигиозные книги, брошюры о вреде пьянства, и теперь по его совету на полках появились надписи «Что читать верующему», «Что читать выпивающему»…

Он шел мимо стеклянного шкафа с надписью «Музей колхоза». Музей был поручен пионерам. Здесь были кубки, вымпелы — награды местной физкультурной команде, немецкая каска, гильза снаряда. Тут же стояло чучело ласточки с надписью «Меня убил Тихон Парамонов, 53 лет, будучи выпивши»… Этот Тихон уже неделю упрашивает Захара Петровича убрать ласточку. Но Столетов выдерживает — больно мужик ненадежный, хулиганистый.

«Неужели вот так и уйдет молча», — подумала Светлана.

И, словно услыхав ее мысли, Столетов остановился и сказал:

— Он сейчас работает, и пускай работает. Надо не назад смотреть, а вперед. В будущее.

— А вы тоже верите в пришествие коммунизма? — спросила Светлана с искренним интересом.

— Сейчас и верить не надо. Надо только уметь видеть.

— Странно. Может быть, вам удобно верить? Выгодно?

— Какая ты порченая, — поморщился Столетов. — Какие у тебя грязные мысли.

— Не сердитесь. Я просто не понимаю. Вас загнали на каторгу, а вы верите.

— Конечно, верю.

— После того, как вам выбили зубы?

— Если мне выбили зубы, почему у меня должна пропасть охота работать, чтобы людям жилось лучше. Таким, как Зоя, Варя, Ниловна. Даже таким, как ты, — добавил он с презрением и отвернулся. Он стоял у полок с книгами, и спина у него была сутулая, усталая. — Что бы ни решили на бюро по поводу огорода, — проговорил он, подумав, — считаю себя правым, а тебя виноватой… А за то, что ударил, прошу простить…

Неловким движением он уронил какую-то книжонку, поднял ее дрожащими пальцами, приладил на место. Она снова упала. Он махнул рукой и направился к выходу.

— Одну минутку, — сказала Светлана. Она настрочила что-то и протянула голубой листок Столетову. — Вы просили справку. Вот. Может, пригодится.

Столетов прочел и сказал сердито:

— «Пользовалась наемным трудом». Зачем так резко?

— Вчера бы это не показалось вам резким, — понимающе улыбнулась Светлана.

Не глядя на нее, Столетов больно сжал ее руку, отпустил и вышел.