ТИМУР АЛИЕВ, ЕВГЕНИЙ ГАРКУШЕВ МУЛЬТИТРЕГЕРЫ

Огни большого города ярко сияли где-то вдалеке, изредка взблескивая, преломленные едва заметной трещиной на линзе очков. Я никуда не спешил, и все же два типа, идущие навстречу, мне не понравились. Активисты, не иначе. А что может быть хуже активиста-мультика?

— Привет, — поздоровался со мной один из них, рыжий, с торчащими дыбом волосами.

— Добрый вечер, — с нейтральной интонацией ответил я.

— Разрешите задать вам вопрос? — приступил к делу второй молодой человек, брюнет.

— Отчего нет? Спрашивайте.

— Что у вас на носу?

— Не понял.

— Какое устройство вы используете для корректировки зрения?

— А вы с какой целью спрашиваете?

— Можно подумать, вы не знаете, — фыркнул рыжий.

Знаю, отчего же не знаю? Патруль мультиков только и делает, что цепляется к прохожим, стремясь уличить их во всех смертных грехах. И часто удается — был бы человек, а статья найдется.

Я скосил глаза в сторону, размышляя, успею ли убежать. Узкая полоска старомодного асфальта между домами была почти не освещена. Крупные световые инфотабло с проспектов редко заглядывали сюда, а пара рекламных фонарей скорее создавала причудливые тени, чем освещала проулок.

Парни, которые меня остановили, явно ожидали подвоха.

Нарукавные рации-повязки, кроссовки на роликах, наносети в чехлах. Нет, убегать не стоит.

— Если вас так волнует устройство, которым я пользуюсь, и ваши базы данных не позволяют его идентифицировать, сообщу, что это диоптрический увеличитель, — я решил сымпровизировать на ходу.

Лица ребят, на первый взгляд, не блистали интеллектом, на настоящих инноваторов они не тянули. Максимум, активисты цезаристов. Так что у меня имелись приличные шансы запудрить им мозги. Правда, меня несколько смущал брюнет. Задав вопрос, он словно спрятался за спину рыжего и будто даже смотрел в сторону, но по его напряженной спине было видно: он внимательно прислушивается к беседе.

— Простое какое-то устройство, — проворчал рыжий, протягивая руку к моим очкам и явно намереваясь стянуть их с моего носа. — Примитивное.

— Полегче на поворотах, — я попятился. — Он настроен на мои биоритмы. Снимешь, вся настройка полетит. Два часа потом возиться. Жалобу подам за самоуправство.

— Жалобу, — скривился брюнет.

— Ну, если вы по-другому не понимаете?

Рыжий между тем разглядывал очки.

— Тонкая техника, — заметил он. — А с виду почти обычные стекляшки — я такие у своей бабушки помню.

— В этом вся фишка — под старину, — небрежно бросил я. — Стиль ретро.

Мультик почти поверил.

— Хочу себе такой же. Ты где его брал?

— Налоговую декларацию тоже тебе подавать? — поинтересовался я.

— Сказать жалко, что ли?

— В Сети посмотришь. Может, тот портал уже и закрылся. Увеличителю год. Старенький…

— Действительно древность, — согласился рыжий. — Менять пора.

— Ты, видать, любитель старины? — поинтересовался брюнет.

— Есть немного, — как бы смущенно признал я.

— Так недолго и в лапы отщепенцам попасть. Они любят таких заманивать. Кстати, мне почему-то лицо твое знакомо. Не в ориентировках ли я его видел?

— А ты проверь, — поморщился я. — Только поторопись, недосуг мне.

— Ладно, иди уж…

Я и пошел. Незачем лишний раз давать им возможность узнать мой профессиональный скилл. Тут уже не отделаешься пустыми угрозами и блефом. Очки запотели, но я не хотел на виду у патрульных снимать их и протирать стекла. Мультики никогда бы не поверили, что такой дорогой гаджет производится без антизапотевающего покрытия.

— Постойте!

Крик раздался сзади, и я слегка вздрогнул. Первой реакцией вновь оказалось желание задать стрекача. До арки-металлоискателя оставалась всего пара шагов, а за нее патрульных сразу не пропустят. Пока искин арки распознает гостей, я успею скрыться в лабиринтах офисных стоэтажек. Сами по себе мультики, конечно, не страшны, но незачем попадать к ним на заметку как потенциальному антику. Не пользуешься мультифункциональными гаджетами и имплантированными мультиустройствами — значит, враг общества. А быть врагом общества всегда плохо…

— Пепел Клааса стучит в мое сердце! — продолжил преследователь.

— Что вы сказали? — с оттенком недоумения поинтересовался я, обернувшись.

— Пепел Клааса стучит в мое сердце, — снова повторил брюнет. — Я свой.

— Не понимаю. Какой еще «свой»?

— Все вы понимаете, — усмехнулся тот. — Я просто подошел, чтобы предупредить — не рискуйте больше с очками. Не все такие дубины, как мой напарник. И не всегда с ними в паре ходит традиционалист.

— Не понимаю, о чем вы.

— Что же вы остановились на пассворд?

— Какой еще «пассворд»?

— На «пепел».

— Я остановился, поскольку вы кричали «постойте». Последнюю фразу я вовсе не расслышал, — мой тон стал ледяным.

— Ладно, не настаиваю. Но будьте внимательны. Бдительны! Словом, будьте… Кстати, если бы я хотел доставить вам неприятности, то просто проверил бы мобильный идентификатор, которого у вас нет.

На душе у меня стало тоскливо. Действительно ли второй патрульный из антиков или он провоцировал меня? Но откуда ему известен пароль на этот месяц? Неужели у нас завелся «крот»? Занятно…

Кабинет Дантиста находился на шестидесятом этаже. Не слишком высоко, поэтому дорогому скоростному лифту с компенсатором я предпочел бесплатный муниципальный. К сожалению, он оказался под самую завязку загружен социальными роликами о вреде примитивного отношения к вещам.

Ты — то, чем ты пользуешься. Будь инновационным, — навязчивый долби-звук, казалось, ввинчивался в каждую косточку, заставляя ее вибрировать в такт голосу.

Цезаристы были достойными преемниками своих предшественников пропагандистов — их агитация отличалась назойливостью и была всепроникающей. Подъем в лифте занял около двух минут, и за это время я успел привести мысли в порядок, отгородившись от рекламы ментальным щитом. Когда дежурный на этаже радушно здоровался со мной, я был уже практически весел и жизнерадостен.

— Здравствуйте, господин… — тут он замялся, глядя на экран перед собой. Сканер имени ничем не мог помочь ему, ведь у меня не было при себе идентификатора. Нехорошо, молодой дежурный легко мог насторожиться. — Вы к кому?

Необходимости в присутствии человека на этаже не было. Электроника легко справлялась с обязанностями консьержа, просто само существование живого портье существенно повышало престижность бизнес-центра.

— Добрый вечер, Роман, — мне сканер не требовался, в отличие от нынешней молодежи я имел хорошую память на имена. — Я, как обычно по средам, к дантисту.

То, что я без труда назвал его имя, сразу успокоило парня, решившего, видимо, что его прибор барахлит, не поддерживает двустороннюю связь. Досадно, конечно, но случается часто.

— Рад вас видеть, — Роман снова широко улыбнулся. — Слышали новости о новом указе президента?

С тех пор как климат стал более или менее регулируемым, характер вежливых разговоров между незнакомыми людьми сместился из области погоды в сферу политики.

— О статусе инноваций? — уточнил я. Мне не очень хотелось болтать с ним, но приличия требовали.

— Он самый, — закивал Роман. — Ох, и прижмем мы сейчас вражин! Я сам давно хочу записаться в добровольную дружину.

— Так вроде бы указ пока не принят. Ходят разговоры, что будет объявлен референдум, — осторожно заметил я, благоразумно решив не уточнять, кого имел в виду дежурный под «врагами». — Да и вы вроде бы не подросток, чтобы подаваться в патрульные.

— Мне всего двадцать пять, — с некоторой обидой в голосе заметил Роман. — Да и возраст не главное в этом деле, важно душевное единение. Ведь так?

— Конечно. Так и есть, — с готовностью подтвердил я.

— Вот и я говорю, — удовлетворенно заметил дежурный. Он хотел сказать что-то еще, но я уже уходил по коридору. Останавливать меня портье не решился.

По большому счету, парень был прав. В правительстве давно обсуждался законопроект о стратификации населения по так называемому модернизационному критерию. Те жители страны, что активно поддерживали усилия государства по внедрению инноваций, получали ряд социально-экономических привилегий. Зато пассивно относящиеся к нововведениям и тем более противодействующие им лишались каких-либо дотаций и даже частично поражались в гражданских правах. Закон усиленно лоббировался мультиками, и термин «обсуждался» вряд ли можно было применять к нему. Вся политическая верхушка поддерживала его единогласно, задержка была лишь стандартно-процедурной.

Дантист открыл дверь, едва я подошел к ней. Видимо, сработало емкостное реле.

— Доктор, кажется, у меня снова воспалилась десна, — сказал я, держась за щеку и подбородок.

Круглое добродушное лицо Дантиста исказилось в фальшивой гримасе сочувствия к моей боли.

— Проходите, проходите в кабинет! — приторно-участливо предложил он. — Я сейчас включу аппаратуру.

Вздумай кто подслушать наш разговор, он бы непременно решил, что под словом «аппаратура» речь идет о зубоврачебном оборудовании. На самом деле Дантист запускал сразу два независимых друг от друга устройства. Первым была действительно нанобормашина, а вот второе с давних пор носило название «глушилка».

Дантист всегда отслеживал свою квартиру на наличие «жучков», но тем не менее до входа в его кабинет мы говорили исключительно на зубные темы. Встроенные стенные экраны в кабинете позволяли общаться на любые темы. «Воспаление десны» же означало, что у меня крайне серьезный разговор. Обычно в таких случаях он включал еще одну степень защиты.

— Что стряслось? — на сей раз тревога в голосе Дантиста не была напускной.

Я полулежал в зубном кресле, он присел на стульчик рядом со мной. Нанобормашины едва слышно жужжали, обрабатывая челюсти какого-то бедолаги, скелет которого уже давно был экспонатом медкабинетов. Последним его владельцем стал наш Дантист, активно эксплуатировавший его в деле конспирации.

— Дантист, среди нас завелся «крот», — я внимательно смотрел на его реакцию. — Дело такое, что нельзя доверять даже проверенным товарищам.

— С чего ты взял? — поморщился доктор. Реакция была нормальной — любители поискать врагов внутри своей организации уже успели достать. Очередные возможные проверки не радовали никого.

Я пересказал ему историю моей недавней встречи с патрульными.

— Крайне странное совпадение, что в нашем переулке прямо накануне очередного сбора вдруг оказываются двое мультиков из патруля, которые останавливают именно меня. Тебе так не кажется?

— Если их цель — совещание и они так много знают о нас, то гораздо логичнее было бы дождаться сбора и накрыть всех нас скопом, — резонно заметил Дантист, скептически качая головой. — Может, это был наш агент?

— Исключено. Я помню всех наших.

— Ты, кстати, не проверял, он тебе «жучков» не подвесил? — вдруг всполошился Дантист.

Я отрицательно помотал головой:

— Вряд ли. Сканер молчит. Да и я такие вещи чувствую. Ты лучше загляни в Сеть, посмотри — что там по сбору?

Дантист сунул руку под свой стул, вытянул оттуда старенький коммуникатор и защелкал по клавишам, входя в Сеть.

— Что, пользуешься мультизадачниками? — улыбнулся я.

— Да какой там мультизадачник? — слегка смутился Дантист. — Разве что в Сеть выхожу с него, а звонить-фотать — ни-ни. Телевизора и вовсе нет. Ты же сам знаешь, обычного мобильника сейчас не достать, раритеты, бешеных денег стоят, — начал жаловаться он. — Примитивнее коммуникатора ничего не найдешь.

Дантист вошел на форум любителей фаянсовых унитазов. На текущий месяц этот сайт стал местом нашей коммуникации. К сожалению, дольше нескольких недель скрываться на подобных форумах не получалось. Какие бы экзотические интересы мы ни придумывали, сайт неизбежно привлекал внимание. Казалось бы, кто может зайти на интернет-страницу болельщиков женской ватерпольной команды из Кокчетава? Но нет, всего через полгода после регистрации там уже околачивалось более полутысячи посторонних. Они все время пытались влезть в закрытые разделы, а это совсем ни к чему…

Форум унитазов, однако, пока еще держался. И в разделе «контакты» для зарегистрированных пользователей мигало всплывающее объявление: «Площадь Дружбы, возле фонтана, 21:00». Это и было объявление о начале сбора Организации.

Именно так — с большой буквы. И это не потому, что мы хотели придать себе солидности. Напротив, мы обезличили нашу группу, стремясь к полной анонимности, как любые подпольщики.

До встречи с соратниками оставалось около часа.

— Ну что, пойдем? — спросил я.

— Подожди, Нано. Скажу пару слов. Ты должен поддержать меня на сегодняшнем обсуждении. Мне кажется, что наша встреча станет определяющей. Мы должны дать ответ правительству. Иначе последствия станут необратимыми.

— Правительству? — скептически сощурился я. — Именно так? И никак иначе?

— А ты что предлагаешь?

— Полагаю, правительству нет дела до нашего ответа.

— Но есть дело до наших возможных действий! — воскликнул Дантист. — Мы можем сколько угодно вести агитацию за простоту и естественность, твердить, что в мире не осталось простых предметов, что люди занимаются всем сразу. На наши доводы всем плевать — и простым людям, и правителям. Но если мы заявим, что изменим методы борьбы, что будем твердить не о возвращении к корням, а об опасности мультифункциональности — это может сработать. Сейчас «мульти» в моде, но ситуацию можно изменить.

— Наверное, — не стал спорить я.

— Значит, ты меня поддержишь?

— Почему нет?

— Ну и отлично! — он довольно засмеялся.

Стало легче на душе и у меня. Было бы совсем нехорошо, если бы «кротом», сдавшим нашу организацию, стал Дантист. Я слишком хорошо к нему относился. Но сейчас понял — не он.

Казалось бы, приличный человек остался приличным — что такого? А как приятно…

Из квартиры мы выходили порознь. Очки я сунул в карман, для маскировки нацепил на голову кепку-фонарь и двинулся пешком в сторону центра города. Чтобы не попасть в метропробку, пошел поверху. Если не шествовать по проспектам, а передвигаться дворами, идущий на «своих двоих» человек не вызовет подозрений — мало ли, может, только что из метро вышел на поверхность.

Конечно, можно было остановить одно из офисных такси, медленно скользящих по дороге. В последние несколько лет этот вид транспорта приобрел широкую популярность, и даже я им время от времени пользовался. Но у меня оставалось не так много времени, пешком все-таки гораздо быстрее. По дороге я обогнал не один автоофис.

Клерк, совмещающий обязанности таксиста — казалось бы, идиотское сочетание. Словно морская свинка — и не морская, и не свинка. А вот выходит такой работник из дома, садится за руль, включает на лобовом стекле офисную панель — и решает свои рабочие задачи, и везет по кругу пассажиров. Пусть медленно везет, пусть плохо решает — но ведь выполняет мультизадачу! А если еще и улицу подметает? Тогда и зарплата ему втройне идет, ударнику-многостаночнику! Точнее, мультизадачнику.

В свое время я и сам едва не стал передовиком-мультизадачником. Подвизался на ниве шпионских технологий. Тогда я был молод и верил в прогресс, в успехи инноваций. Меня ставили в пример и даже хотели сделать лицом Модернизации. На плакатах рисовали в золотом шлеме, почти как у Цезаря. А потом забыли, конечно. Как это случается со многими в наше время.

Но меня постарались забыть еще и потому, что я сам отошел. Одумался. Не из-за гаджетов-шпионов. Железка и есть железка. Но я огляделся по сторонам и понял, что для большинства инновации — только мода. Увлечение для поколения «от шестнадцати и старше». А быть одним из сотен тысяч представителей «наукообразной» или, как тогда говорили, «инновационной» молодежи я не хотел. Пусть даже первым из них. Мне хотелось большего…

За сорок минут я добрел до площади Дружбы. Пробираться закоулками было унизительно, но отчасти приятно. Романтика! Без нее никуда…

Когда я уже готов был вырваться из тесного двора на площадь, позади послышались свист, шорох и хихиканье. Молодежь узнаешь по звуку. Действительно, мимо промчалась стайка девочек в разноцветных энергокостюмах и на роликах-самокрутах. Одна из девчонок внезапно отделилась от группы и, заложив крутой вираж, рыбкой метнулась ко мне, загородив дорогу. Неужели и она активистка?

— Привет, взрослый!

— И тебе привет, юная поросль.

— Чего-чего?

— Да ничего. Без обид, просто поздоровался. Что хотела?

— Спросить. Ты, случаем, не «жучок»?

— Что?

— Ну, билеты на фильм не толкаешь? — пояснила она. — Ты во дворе ведь неспроста околачиваешься? Есть в первую зону? С танцполом?

Ну да, ну да. На площади же премьера «Меча в камне» — очередной бесстыдной попытки популяризировать и осовременить легенды о рыцарях Круглого стола… И я на нее иду. То есть не на нее, конечно, но билет купил. Правда, он у меня один.

— А я тебе за него десять киловатт-часов дам. Сбор за три дня!

Я внимательно оглядел девочку. Лет пятнадцать на вид, вместо косметики на лице голографические стакеры по нынешней моде. К лацкану прилеплен мемори-стик в виде значка с изображением головы в венке. Даже не вглядываясь в подпись, я знал, что на нем изображен пресловутый римский император и девиз: «Будь как Юлий Цезарь!» — знак принадлежности к организации мультиков.

— Нет, не «жучок», — усмехнулся я. — А десять киловатт-часов за три дня — приличный сбор. Хорошо работает костюм, наверное?

— А то.

— И активистка? — кивком головы я указал на значок.

Девочка гордо задрала подбородок:

— Инноватор.

— Ого! — я улыбнулся. — Чтобы в столь молодом возрасте получить степень, нужно совершить что-то действительно важное.

— Победительница городской олимпиады по сетевому ориентированию, — похвасталась девочка.

— Но вот сейчас ты сориентировалась неправильно. Так что не всегда многозадачность полезна. Если ты не Цезарь, конечно.

— Типа наезд? — поинтересовалась девочка.

— Суровая правда жизни.

— Тогда прощаю. Еще одно предложение — купи хотя бы пару киловатт-часов? Может, я все-таки найду настоящего «жучка», ему кэш предпочтительнее.

— Настоящего вряд ли, — засмеялся я. — А вот охранника или дворника, которые жучат понемногу — легко.

— Ну вот. Так купите энергию! Дешево!

Она даже на «вы» перешла, хоть это сейчас и не очень-то принято… Видно, интуитивно почувствовала во мне человека старой закалки. И разжалобила, конечно. Рядом с ней я себя просто каким-то мастодонтом почувствовал.

— Ладно, я дам тебе десять кредитов. Просто так, без всякой энергии.

— Нет, так не пойдет, — девочка покачала головой. — Бесплатный сыр в мышеловке. Давайте сконнектимся через идентификатор, я энергию и солью. Пара секунд. А тогда вы уж и кредиты перечислите.

Сам я пока с такой формой расчетов не сталкивался, но слышал, что в молодежной среде она активно используется. Значит, в будущем энергетическая валюта и заменит денежные знаки. Осталось дождаться, когда нынешние дети подрастут.

— Ты знаешь, а у меня нет идентификатора, — я развел руками.

— Нет?! — она даже слегка отпрыгнула от меня. Ролики забавно щелкнули. — А как же… Или вы против инноваций?

— Да нет, только за. Старый я уже просто. Забываю всё. Вот и идентификатор дома оставил.

— Так надо имплант запоминающий поставить… Или кредитов нет?

— Времени у меня нет.

— Ну, тогда ладно…

Девчонка попятилась от меня, а потом припустила на своих самокрутах, будто я мог за ней погнаться. Действительно, странный тип. Идентификатора нет, кредиты просто так предлагает. Я бы своей дочери предложил при встрече с таким сразу в полицию звонить — благо, «горячая линия» в коммуникаторе всегда активна. Вот только дочери у меня нет.

Когда я, предъявив билет в третью зону, оказался возле летнего кинофонтана на Дружбе, фильм уже начинался. Стационарные инфотабло были погашены, мобильные блокировались на подлете к площади. Объемные фигуры двигались в светящейся водной пелене. Вот бежит куда-то босоногий мальчишка Артур… За ним наблюдает седобородый Мерлин…

Да, фонтан на площади давно перестал быть примитивным пучком водяных струй из моего детства. Сейчас он был основой, а еще правильнее — «подложкой» для голографического шоу. И нашим прикрытием.

Стратегически встреча у фонтана была очень удобной. Ничего странного в том, что люди пришли на представление, нет. И никто не обращает на них внимания — всех занимает голопостановка.

Пробраться к центру кинофонтана оказалось непросто — несколько тысяч зрителей окружали его плотным кольцом. Зато внутри было совершенно свободно — картинка отсюда была сильно искажена, и потому никто не стремился подобраться близко.

Я сел на бортик. Мужчина в коричневом пиджаке достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул оттуда один столбик, воткнул в рот — автосигарета затлела, пошел дымок.

— Не слишком рискуешь, Кедр? — спросил я.

— А что такое? — лениво протянул он. — Сижу, курю, никого не трогаю. Даже сигаретка с автоматикой. Все как у людей…

— Людям запретили курить еще три года назад — даже сигареты с автоматикой. Пережиток. Где ты вообще их достаешь?

— Места знать надо, — Кедра вывести из равновесия было невозможно. — Ты лучше скажи, почему поздно пришел?

— С молодежью беседовал.

— И как молодежь?

— Процветает.

— Ну-ну…

Рядом с нами, пробившись сквозь толпу, остановилась шикарная блондинка в ярко-зеленом мини-платье. В руке она держала супермодную в текущем сезоне сумку-кокон. Лето в этом году дождливое, зонтик часто нужен. Вот производители и выпустили новинку, которая в случае активации полностью покрывала тело защитной пленкой. Вещи же болтались при этом в мешочке на уровне живота — совсем как в сумке у кенгуру.

— Какая красавица! — вздохнул я.

— Никогда таких не видел, — поддержал меня Кедр. — Уникум.

Блондинка повернулась к нам и сверкнула улыбкой:

— Смотрите, пока позволяют.

Кроме белоснежных зубов на ее лице не было видно ничего — его закрывала черная маска 3D-навигатора. Впрочем, мы и так знали, что перед нами малышка Жаклин, надежный товарищ и стойкий боец.

У фонтана мы собрались ввосьмером — руководители ячеек, члены президиума Организации.

Яркая блондинка Жаклин — ей не требовались пластические коррекции, чтобы быть лицом крупного телеканала. Сейчас, правда, ей пришлось наложить на него навигатор. Но он выполнял маскирующие функции — зачем Жаклин навигатор в родном городе?

Рядом с Жаклин отирался Круз — владелец пейнтбольного клуба и большой любитель оружия. Его ребята-боевики занимались не самым законным промыслом, этаким современным «луддизмом» — разбивали мультизадачники цезаристов, к примеру. Работали и по заказу, да… Но что поделать? Идейных борцов встретишь нечасто… Сейчас бойцы Круза крутились в толпе, их можно было вычислить по чересчур расслабленному и беспечному виду, которым они напоминали карманников.

Овощеед, который, конечно же, на самом деле был вегетарианцем, но предпочитал более «русское» прозвище, болтал с Лукманом — неунывающим молодым человеком с волосами, собранными в хвост. Унылый Химик мрачно смотрел себе под ноги. Дантист держался поодаль, будто бы и не с нами. Подошел он только тогда, когда Кедр поманил его пальцем.

— Итак, мы должны принять решение, глядя друг другу в глаза, — объявил Кедр. — Взрывать или не взрывать — вот в чем вопрос? Есть новые аргументы? Соображения?

— Да какие аргументы? Бабахнуть, и все дела, — заявила Жаклин.

— Бабахнуть. Тебе все бы бабахать, — проблеял Овощеед. — Сенсации тебе подавай.

Я не слишком любил вегетарианца — слишком уж прагматичным он был, но не поддержать его не мог:

— Взвесить все «за» и «против» мы обязаны. Не только в правительстве дело. О людях надо думать.

— В каком смысле? — спросил Лукман. — Мы что, о них не думаем? Только о них и заботимся…

— Дело в том, что искренние энтузиасты есть и среди мультиков, — заметил я.

— Кто бы спорил, — поморщился Дантист. — Проходу нет от энтузиастов. И что?

— То, что мультики не нравятся нам, не значит, что они не имеют права на существование.

— Мы имеем право на существование! — горячо воскликнула Жаклин. — Речь лишь об этом. А взрыв. Что взрыв? Современные технологии позволяют предотвратить жертвы среди людей. Страдает только неорганика. Химик, подтверди.

Деликатный Химик, по версии Круза, тайно влюбленный в девушку, согласно кивнул.

— Но теракт вызовет репрессии. Да и сам взрыв… Представляете, сколько пострадает невинных людей? — возражал Овощеед. — Идея нашего движения будет скомпрометирована.

— Всем хорош не будешь, — заявил Круз. — Пусть знают. Задумаются.

Задуматься, конечно, нужно было всем. Пока не поздно. Взять тех же официантов, таксистов, уборщиков. Кто сейчас о них помнит? Есть многофункциональные подаватели, офисные таксисты и операторы роботов-уборщиков.

А все потому, что не все официанты, таксисты и уборщики вовремя спохватились. Только некоторые протестовали, жгли машины, били витрины, захватывали административные здания. Отец Жаклин, водитель автобуса по профессии, был одним из забастовщиков. Он погиб тогда же на баррикадах: грузовик, за которым он прятался, взорвал робокоп — один из первых опытных образцов. С тех пор Жаклин ненавидела гаджеты и мультиков. Именно по этой причине она попала к нам. Но борцов насчитывалось мало, и они были обречены на поражение.

На короткое мгновение грохот музыки из фильма вдруг прервала звуковая помеха. Сигнал был почти неслышным, но я насторожился и попросил:

— Дантист, подойди-ка.

Тот удивленно воззрился на меня:

— Зачем?

— Кажется, тебе подвесили «паучка».

— Прямо сейчас? Или раньше? Ты вроде ничего не заметил прежде. Да и сам я постоянно проверяюсь.

Но я уже выудил из рукава шокопарализатор широкого спектра действия. Дантист замер с поднятой ногой.

— Ты что творишь, Нано? — спросил пораженный Кедр. Случись это в иной ситуации, я бы порадовался — мне удалось вывести из себя всегда невозмутимого подпольщика. Но сейчас не до него.

— Дантист подпал под ментальный контроль мультиков или полиции — что, собственно, почти одно и то же. Внутри него сидит «нано-паучок», который программирует его на определенное поведение. И включился он совсем недавно, иначе я бы распознал его еще в кабинете Дантиста. Чую такие вещи. Я потер лоб.

— Тогда, думаю, нам осталось всего несколько минут, пока не пожаловали робокопы, — к Кедру уже вернулось его спокойствие.

И в этот момент Круз вдруг скомандовал:

— Жаклин, давай!

Блондинка одним движением сорвала с лица маску и сжала ее в вытянутой руке. Черный глянцевый комок на ее ладони стремительно начал стягиваться в шар, превращаясь в ту самую «бомбу», о необходимости взрыва которой мы только что говорили.

— Вы все решили заранее? — нахмурился Кедр.

— Да, — процедил наш главный «луддит». Он как-то подобрался, словно готовясь к прыжку. Краем глаза я видел, как к нам подтягиваются все его боевики. Но мы и так не могли бы успеть помешать им — я знал этот тип «гуманной» взрывчатки: с момента активации бомбы до ее взрыва обычно проходило всего несколько секунд.

Внезапно стоявший прямо возле Жаклин интеллигент Химик молниеносным движением руки рубанул ее по кисти. Шар выпал из раскрывшейся ладони и мягко покатился по земле. Активация заряда была прервана за какое-то мгновение до окончания. Порывом из ветроуборщика смертоносное оружие, словно пакет из-под попкорна, было унесено в мусорную корзину.

Визг Жаклин, которой мощный удар, кажется, сломал руку, не смог заглушить слов Химика:

— Пепел Клааса стучит в мое сердце.

Как знакомо они прозвучали… Так вот кто тогда патрулировал переулок! А я все искал «крота», подозревал то Дантиста, то Жаклин.

— И зачем ты прикидывался дружинником?! — я постарался, чтобы удивление в моем голосе звучало искренне. — Следил за мной?

— Не будь таким эгоцентриком, Нано, — попрекнул меня лже-Химик. — Думаешь, что весь мир крутится только вокруг тебя? Ты попался нам случайно. На самом деле мы шли от Дантиста. Как раз и встроили ему этого «паучка», вернее, устройство ментального контроля.

— Место сбора у фонтана — тоже ваших рук дело? — спросил я.

— Конечно. Идеальное место для западни, — усмехнулся полицейский. — Его ввел на сайт Дантист — под нашим контролем, когда мы тестировали «паучка».

— Что ж, я рад, что он не «крот», а жертва, — мне это действительно было приятно. — Но кто тогда ты?

— Я действительный детектив первого класса. Антики, между прочим, мой профиль. Вы у меня третьи, — усмехнулся бывший Химик. — Помнишь дело Снигфлица?

Еще бы забыть! Нашумевший скандал с так называемой «античной бригадой Снигфлица». От них потом и пошло прозвище антик. Они пытались одновременно подорвать Эйфелеву башню и египетские пирамиды.

Все поражались их цинизму — покуситься на святое, на Чудеса света. Помню, было даже несколько погромов после судебного процесса — традиционалистов избивали прямо на улицах.

— Мои подопечные. Три года вел, — в тон мне ответил лже-Химик. — А скольких трудов мне стоило убедить их, что башни и пирамиды являются нанопередатчиками излучения, подавляющего все мозговые процессы. Мол, стоит только подорвать их, как все люди придут в себя.

— Не помню таких свидетельств в ходе судебного разбирательства, — нахмурился я. — Речь вроде бы шла о вандализме по отношению к памятникам культуры.

— Конечно, — ухмыльнулся лже-Химик. — Зачем выдавать внутренние секреты? Антики — не люди, а дикое зверье. Так они должны позиционироваться в общественном сознании.

— Не слишком много своих профессиональных провокаторских секретов раскрываете? Не боитесь огласки? — спросил я.

— Нет, — отрезал он, подойдя почти вплотную ко мне. — Вы пойманы с поличным при попытке организации теракта и покушении на государственный переворот и будете арестованы через пару минут — площадь окружена. Суд признает всех виновными, и вас надолго упрячут за решетку… Но дело даже не в этом. Вы — безумцы, и относиться к вам будут, как к безумцам.

— Что ж, зато и вы не сможете раздуть из нашего дела судебный процесс масштаба дела Снигфлица, — заметил я. — Мелковато. Кинофонтан — не пирамида.

— Ничего, не каждый день мясо есть. Иногда можно ограничиться и бобами, — философски отреагировал полицейский. — Мне и обычной премии на работе за вашу поимку будет достаточно.

Лже-Химик вытащил из моей ладони парализатор, включил его в режим разморозки и направил на Дантиста. Тело последнего сразу осело на землю, за время недолгой заморозки оно успело задеревенеть и теперь не держалось на ногах. Сам Дантист, моментально придя в сознание, тем не менее непонимающе смотрел на нас снизу вверх.

Я огляделся по сторонам. Все заговорщики, не исключая и всхлипывающую Жаклин, завороженно смотрели на детектива, так долго выдававшего себя за нашего товарища. Даже Круз не делал попыток как-то вмешаться. Его боевики и вовсе растворились в толпе. Ну конечно, с полицией драться — не коммуникаторы у подростков разбивать.

Лже-Химик выглядел довольным. Но только сейчас я понял, что его мимика неестественна. То, что мы принимали за робость, оказалось скованностью, невыразительность обернулась малоподвижностью.

— Пластика? — поинтересовался я, указывая на его лицо.

— Она, — согласился тот, кого мы считали Химиком. — Высшего качества. Новейшая разработка.

— Любишь носить маски?

— Как и все, — отозвался он. — Не исключая и тебя, Гай. Ведь так тебя зовут на самом деле? Ты был одним из главных идеологов цезаризма…

Да уж. А куда мне было податься с таким именем? Будь как Цезарь…

— Я давно перестал быть тем человеком. Я вообще уже не человек, — заявил я.

— Да? И кто же ты? — иронически хмыкнул полицейский. Он поднял руку к лицу, желая, видимо, выключить демаскирующий элемент и вернуть себе свою внешность. Мы все с интересом ждали. Кем он окажется? Молоденьким активистом, поборником справедливости? Мускулистым и циничным суперагентом, мужчиной в самом расцвете сил? «Блондинкой на задании», страшненькой полной девушкой?

И в этот момент Круз вдруг прыгнул в фонтан…

Когда я говорил, что «чувствую такие вещи», то не бравировал. Интегрированный в мою нервную систему детектор электронных устройств определяет наличие «жучков» практически безошибочно. Маска лже-Химика была прочитана мною, как только он появился в поле зрения Организации. Но я объяснил ее присутствие скромностью, желанием понравиться Жаклин. Самоуспокоение? Да… Но кто из нас без греха?

А с Крузом я прокололся — слишком глубоким оказалось его «второе дно». Мне всегда казалось, что он просто тупой боевик, а он вел собственную игру. Пусть не слишком умную, но достаточно эффективную.

Оказавшись в фонтане, Круз закричал:

— Умрите все! Я человек-бомба. И сейчас я разнесу к чертовой матери этот мир вместе со всем античным отребьем!

Было ясно, что он не блефует. Какой уж тут блеф? Он и правда «тикал». Пора и мне было переключаться…

— Зачем ты это делаешь? — спокойно спросил я. А чего мне переживать, если мои жизненные процессы ускорились в три раза.

— Мы получим реальный резонанс. Настоящий всплеск общественного негодования против подлых террористов-антиков. Примитивисты будут сметены народным гневом. Останутся лишь настоящие люди. Такие, как я! — продекларировал Круз.

— Провокаторы? — гримасничая всем лицом и едва сдерживая боль в поврежденной руке, поинтересовалась Жаклин.

Круз побагровел от гнева.

— Не смей так со мной говорить! Я не наивный стукачок Дантист и не работаю на государство. Я не просто живая бомба, я человекогаджет. Наступает эра новых сверхлюдей с мультиспособностями. Скоро их станет много, за мной придут другие… А вас нужно уничтожить, как плесень.

Однако… Очередная гадость во имя светлого будущего. Вернее, того, как думают о нем романтики от революции. Руки по локоть в крови, зато дети будут жить в раю. Не понимаю такой логики. Да еще и пафосный Круз, выступающий с проповедями о сверхчеловеке, — такое зрелище стоило испорченных нервов. Хотя всему есть предел. Пожалуй, стоит прервать его.

— Не слишком ли долго говоришь, Круз? — спросил я и щелкнул пальцами. — Почему не взрываешься?

Круз недоуменно поглядел на меня, побагровел, потом напрягся, словно пытался что-то включить внутри себя. Но ничего не произошло.

— Не старайся, бомба обезврежена, — мягко произнес я. — Лучше посмотри по сторонам.

Боевик обвел взглядом пространство вокруг фонтана. Все замерли — Жаклин, Кедр, лже-Химик, сотни зрителей. Застыли даже фигуры голопостановки, капельки воды кинофонтана словно повисли в воздухе.

— Что произошло?

— Ты проиграл, Круз. Бомба внутри тебя никогда не взорвется. Ее уже нет.

— Это сделал ты? Как? Кто ты?

— Хороший вопрос… Ты разве не заметил моего щелчка пальцами? Я приостановил все процессы в радиусе нескольких десятков метров. Как ты думаешь, по силам ли такой трюк бедному примитивисту Нано? А легенде мультимира Гаю? Внутри него и тогда были встроены десятки приборов с сотнями функций — и парализатор широкого спектра действия, и сканер, и коммуникаторы, и много чего еще. Но Гай — это я.

— Что? — Круз недоверчиво посмотрел на меня. Соображал он явно туго. — Ты — мультичеловек?

— Конечно, — кивнул я. — А ты — нет. Ты гусеница, которая считает себя бабочкой. И вовсе не сверхчеловек, как хочешь думать, а жертва пропаганды мультидеи. Глупо мнить себя крутым, вживив в тело пару гаджетов и научившись презирать людей, не сделавших этого. Ты в лучшем случае куколка мультичеловека. А я уже на следующей ступеньке.

— На какой же? — Круз не скрывал своей ярости.

— Я уже давно «переварил» свою электронную начинку, став с ней одним целым. Мы сегодня общались с бедолагой Дантистом, и я сказал ему, что люди не изменились. Но это не так… Да, пока человек остается самим собой, общество еще можно изменить. Но мы уже стали другими. И ты станешь, Круз. Поработай над собой, и у тебя все получится. А пока ты еще самый обычный андроид — получеловек-полугаджет.

— То есть моя жертва была бы принесена зря? — обиженно проговорил громила.

— Оставь планирование тем, кто в нем силен… Не рвись в герои. А жертв я не принимаю.

— Ну, если ты такой могучий и всепонимающий, как говоришь, то зачем тебе вообще эти игры в примитивистов?

— Я придумал мультижизнь. Я создал и антиидею. Лучше возглавить оппозицию, чем бороться с ней. Классика… Просто иногда и боги сходят на землю, чтобы пожить среди людей. Было даже интересно почувствовать себя рядовым заговорщиком со всеми вашими страхами и комплексами… Однако я слишком заигрался. Пора завершать возню.

— И ты не боишься, что они начнут противодействовать тебе? Догадаются о том, что произошло? Сам-то я, естественно, буду молчать…

— Конечно, будешь, — согласился я. — Потому что я сотру вашу память, как только мы прекратим беседу. И все запомнят лишь то, что хотели взорвать фонтан. А полиция получит очередное «дело Снигфлица». Хотя нет, — я остановил сам себя, вспомнив девочку на роликах с ее энергорасчетами, — не получит. В таких провокациях уже нет никакой необходимости. Процесс изменения общества необратим.

Круз обалдело взглянул на меня.

— Но зачем тебе это нужно?

— Мне? — я улыбнулся наивности боевика. — Вам! Ведь это вы не можете без общественных потрясений. Вам кажется, что только революция несет изменения. Вовсе нет, — моя улыбка непроизвольно стала еще шире. — Мы все хотим взорвать этот мир. Только причины и методы у каждого свои. Теракт — универсальный инструмент. Многофункциональный, если желаешь. Жаклин хотела с его помощью надавить на власть, ты — изменить общество. Но цели быстрее всего достигает тот, кто меняет самого человека. Даже если он при этом ничего не взрывает…

И я щелкнул пальцами.