Александр МАТЛИН МЕДИЦИНСКАЯ ИСТОРИЯ

Мы часто слышим критические, и даже негодующие возгласы в адрес нашей медицины. Вот, дескать, в Америке врачи только и думают о том, как бы побольше заработать, а к больному не проявляют ни малейшей чуткости. Они, понимаете ли, заводят себе по десять кабинетов, сажают в каждый такой кабинет по пациенту, и бегают от одного к другому со скоростью света. Чем быстрее этот бессовестный врач пробежит и чем меньше времени проведёт с пациентом, тем больше он, значит, заработает. Стыд, да и только. Это так у нас принято считать. Но я, честно вам признаюсь, с этой беспощадной критикой не совсем согласен. Мне кажется, что такая конвейерная технология обслуживания пациентов даже имеет свои достоинства. Вот, например, история моего друга Миши. Случилось однажды так, что у Миши заболела коленка. Почему-то слово “коленка” у многих моих знакомых вызывает улыбку, хотя я не понимаю, что может быть такого смешного в обыкновенной коленке, особенно если она болит. Пошёл Миша, а вернее сказать, похромал к врачу-ортопеду. Его, конечно, как полагается, сначала приняла медсестра. Она отвела его в один из десяти кабинетов, померила ему температуру и давление, взвесила, записала все жалобы и сказала, что сейчас придёт врач и будет его лечить. Но врач, к Мишиному удивлению, в кабинет не зашёл, а, только, пробегая мимо, выкрикнул:

— На рентген его!

И помчался дальше, даже не оглянувшись на больную коленку своего несчастного пациента. Медсестра же вовсе не удивилась, а велела Мише раздеться до нижнего белья, надеть этакий инфантильный халатик с завязками на спине и проследовать за ней на рентген. Что он и выполнил. По завершении процесса медсестра говорит:

— Теперь, мистер, идите обратно в свой кабинет и ждите врача.

— Спасибо, до свиданья, — говорит Миша и, как велено, хромает обратно.

И тут он замечает, что коридор этот довольно длинный, дверей в нём тьма, и которая из них ведёт в его кабинет, Миша понятия не имеет. Оглядывается, чтобы спросить у медсестры, а её уже и след простыл. У неё тоже, видать, пациентов много, и всех надо успеть обслужить. Тогда Миша напрягает свою немолодую память, и ему начинает казаться, что медсестра сказала что-то вроде “третья дверь налево”. И, решив так, он открывает эту самую третью дверь налево и входит в кабинет.

Я понимаю, что тут вы, дорогой читатель, наверно, ждёте чего-то неожиданного. Но я вас должен разочаровать. Ничего такого неожиданного не происходит, а всё, наоборот, очень даже буднично, и кабинет этот — совершенно обыкновенный кабинет, точно такой же, как тот, который Миша недавно покинул. Единственное отличие — что в нём сидит на стуле какая-то барышня в таком же, как на Мише, голубом халатике с завязками на спине. Барышня вполне солидная, полноватая, можно даже сказать не барышня, а дама, которой на вид лет сорок. Ну, может, сорок с небольшим, но уж в любом случае никак не больше шестидесяти. В общем, дама — как дама, только в халатике.

Миша, конечно, говорит:

— Ох, извините!

И хочет немедленно ретироваться. Но дамочка почему-то нисколько не пугается, а наоборот, встаёт со стула и говорит с приятной улыбкой:

— Ничего, ничего, я не спешу.

И протягивает Мише руку и называет себя по имени — то ли Нэнси, то ли Кэрол. Он, бедняга, от смущения плохо соображает, но, как вежливый человек, трясёт ей руку и тоже называет себя по имени. И просит её сесть, потому что его благородное воспитание не позволяет, чтобы дама стояла в его присутствии. Дама садится и тут же, ни с того, ни с сего, заводит разговор о том, что у неё уже давно болит коленка. Она очень красочно описывает эту нестерпимую боль. И предлагает Мише свою больную коленку пощупать. Он, конечно, как вежливый человек, коленку пощупал и говорит:

— Подумайте, — говорит — какое совпадение! И у меня тоже коленка болит. И, представьте, тоже левая.

И, конечно, как вежливый человек, предлагает даме, в свою очередь, пощупать эту свою коленку. Тут эта дамочка, то ли Нэнси, то ли Кэрол, почему-то страшно развеселилась. Уж не знаю, что смешного она нашла в Мишиной коленке. Хохочет прямо до слёз.

— Ох, — говорит, — какой вы, право шутник! Прямо, как мой гинеколог!

Миша хотел было спросить, над чем это её гинеколог так замечательно шутит, но потом решил эту тему на всякий случай не развивать. А дамочка пока что продолжает подробный рассказ о своей левой коленке. И время от времени предлагает Мише эту коленку щупать, что он и делает, конечно, из вежливости, но и не без некоторого удовольствия. Однако чем тщательнее он щупает её коленку, тем яснее до него доходит, что дамочка эта не иначе, как приняла его за доктора. Что, между прочим, вполне можно понять: с какой стати посторонняя личность, да ещё мужского пола, стала бы заходить в кабинет к полуодетой даме? При этом её почему-то не удивляет, что доктор ходит в таком же, как на ней, инфантильном халатике, из-под которого очень не эстетично торчат голые мужские ноги.

Когда Миша осознал всю неудобоваримость этой ситуации, его прямо холодным потом прошибло, и боль в коленке прошла. Вернее, ему стало не до коленки. А дамочка, между тем, спрашивает, не хочет ли Миша, чтобы она легла на стол, и тогда ему будет её ещё удобнее осматривать.

— Да, да, конечно, располагайтесь поудобнее, — говорит Миша вежливо. А сам думает: ну, влип! Может, думает, признаться, что никакой он не доктор? Представляете, какой тогда скандал дама поднимет после всех этих ощупываний, и какие страшные обвинения ему предъявит? Может, ничего не говорить и продолжать щупать ей коленку? Тогда вообще не известно, до чего можно дощупаться. В общем, думает Миша, надо мотать отсюда, пока настоящий врач не пришёл. Он говорит:

— Вы тут немного полежите, а я тем временем ненадолго отлучусь.

И берётся за ручку двери, чтоб смыться. Но дверь эта сама открывается, и в кабинет вбегает врач. Принесла его нелёгкая в самый неподходящий момент. Ну, думает Миша, всё. Начинается.

Но врач этот на него почти никакого внимания не обратил. С дамой он поздоровался за руку, а Мише просто кивнул. И начинает даму осматривать и щупать за коленку, не смущаясь Мишиного присутствия. Вот болван, думает Миша. Не иначе, как совсем свихнулся от своей потогонной работы. Но тут до него начинает доходить, что врач вовсе не свихнулся, а просто принял его за мужа пациентки. Это бывает, что мужья и жёны сопровождают свою половину при визитах к врачам. Вот и Миша, значит, за такого любящего супруга сошёл.

Ну ладно, дальше думает Миша, а дамочка-то почему молчит? Почему она на эту позорную ситуацию никак не реагирует? Вроде бы, должна была закричать, забиться в истерике, вызвать полицию. Что вот, дескать, нахал какой, вовсе, оказывается не врач, а меня за коленки хватает. Но нет, молчит дамочка и даже улыбается, когда смотрит в Мишину сторону. Тут до него опять начинает доходить, что она, дура, не иначе, как принимает его за ассистента доктора или просто за медсестру. Что, впрочем, тоже можно понять: раз доктор его не выгоняет, наверно думает она, значит он тут законный работник. И тогда Миша, чтобы поддержать репутацию, начинает хмыкать, кивать головой, в общем, показывать, что он тоже участвует в осмотре коленки и с диагнозом врача полностью согласен. А потом, окончательно осмелев, спрашивает врача, не нужна ли ему его, Мишина, помощь в ощупывании пациентки. Врач бормочет:

— Нет, нет, спасибо, я сам справлюсь.

И продолжает это своё непристойное занятие. А Миша начинает чувствовать нечто вроде ревности. С какой стати, думает он, этот грубиян, совершенно посторонний человек, так бесцеремонно обращается с его знакомой, а ему не позволяет? Он говорит, обидевшись:

— Извините, мне надо отлучиться.

И опять берётся за ручку двери. Но дверь эта, опять же, сама открывается, и в кабинет входит медсестра. Та самая, что Мише рентген делала. Только этого ещё не хватало. Ну, думает Миша, теперь точно хана. Эта меня в два счёта раскусит.

Но опять происходит чудо. Медсестра, вместо того, чтобы схватить Мишу за шиворот и вытолкать из кабинета, наоборот, улыбается ему, как старому знакомому, и говорит:

— А, вы тоже здесь!

Значит, она тоже явно думает что-то такое, чего нет на самом деле, но что Мишу вполне устраивает.

— Да, — с достоинством отвечает он. — Я тоже здесь.

В общем, ситуация создалась довольно несуразная. Находятся в кабинете, можно сказать в четырёх стенах, четыре человека, и все думают по-разному.

Пациентка думает, что Миша — ассистент доктора, потому что доктор его не выгоняет.

Доктор думает, что Миша — муж пациентки, потому что она его не выгоняет.

Медсестра думает, что Миша — то ли друг, то ли родственник, то ли пациентки, то ли доктора, потому что ни та, ни другой его не выгоняет.

А бедный Миша ничего такого идиотского не думает. Он один знает страшную правду. И тихо соображает, как бы так осторожно смыться, не нарушая своей сложившейся репутации мужа, медработника, друга и родственника. Он говорит, с достоинством и даже с оттенком развязности:

— Вы тут, ребята, давайте, работайте, а мне надо ненадолго отлучиться.

И, наконец, благополучно покидает этот зловещий кабинет и оказывается в коридоре. Тут уж ему не до врача и не до коленки, только бы одеться и рвать когти. Но где осталась его одежда, он по-прежнему не знает. От отчаяния он начинает заглядывать во все кабинеты подряд, и в каждом из них обнаруживает по дамочке, которой Миша, конечно, говорит “Ах, извините”, а дамочка, конечно, взвизгивает, как полагается каждой порядочной женщине. С четвёртой попытки Миша, наконец, попадает в свой кабинет, в котором, слава Богу, женщины нет, но зато сидит этот проклятый врач. Врач говорит:

— А, старый знакомый! А я вас тут уже целую минуту жду.

Он трясёт Мише руку, при этом одновременно щупает Мишину коленку, выписывает ему лекарство и стремглав убегает.

Тут, дорогой читатель, мы, вроде бы, можем вместе с Мишей перевести дух, поскольку опасность разоблачения миновала. Миша так и делает. Он переводит дух, не спеша одевается, выходит из кабинета и направляется домой. Но в этот момент и происходит самое пакостное: в коридоре он нос к носу сталкивается с той самой дамой, чью коленку он только что щупал под видом медсестры. Дама эта, уже одетая, тоже направляется домой. И надо сказать, что в одежде она выглядит ещё привлекательнее, чем в халате с завязками. Миша пытается сделать вид, что он — это не он, но даму, похоже, не проведёшь. Она говорит:

— Ах, как хорошо, что вы ещё здесь! У меня, понимаете, машина в ремонте, и меня сюда привезла подруга. Не могли бы вы меня подкинуть домой, чтобы её снова не беспокоить? Это совсем недалеко.

Ну, тут Миша не сплоховал и говорит:

— Как же, как же, конечно, конечно, я как раз закончил свою смену.

Это он так специально говорит, чтобы дама продолжала не сомневаться, будто он медсестра или что-нибудь в этом роде, в общем — лицо официальное, которому при исполнении обязанностей позволяется щупать чужие коленки.

И вот Миша привозит даму, то есть, вроде бы, свою пациентку, домой, галантно раскланивается и хочет уехать. Дама, конечно, горячо благодарит Мишу за его бескорыстную помощь и, в порыве благодарности, предлагает ему зайти к ней и выпить чашечку кофе, на что Миша, поколебавшись для вида, соглашается.

Тут, дорогой читатель, я не стану описывать дальнейшие события, потому что ваше испорченное воображение с успехом может за меня это сделать, и, стало быть, незачем зря изводить бумагу. Скажу только, что чашечка кофе затянулась на долгие месяцы.

В процессе этого продолжительного кофепития Мишина дама сердца, которая в недавнем прошлом была дамой его левой коленки и которая оказалась вовсе не Нэнси и не Кэрол, а, наоборот, Глория, призналась Мише, что два года назад потеряла мужа и всё ещё тоскует по нему, но теперь уже не так сильно. Миша, в свою очередь, тоже признался — с горечью, но без особого сожаления, — что недавно развёлся с женой.

В общем, они довольно щедро обменивались признаниями, а всякое признание, как известно, облегчает душу. Только в одном у Миши не хватало мужества признаться: что он никакой не медик, а обыкновенный инженер-строитель. Но однажды он, наконец, собрался с силами и, втянув голову в плечи, выдавил из себя это страшное признание. Он ожидал бурной негодующей реакции, и она последовала незамедлительно.

— Как, инженер? — закричала Глория. — А я всегда думала, что ты — скрипач. У тебя такие тонкие, чувствительные пальцы!

Мишино кофепитие с Глорией продолжается по сей день, и ещё неизвестно, к какому счастливому концу может нас привести. Как видите, положительный исход может быть даже у такого ужасного явления, как поточная американская медицина.

November 2007

Westfield, New Jersey