"The Gathering Storm" - читать интересную книгу автора (Джордан Роберт)

Глава 28.

– Чтоб тебе сгореть, Мэт! – выругался Талманес, высвобождая свой меч из брюха скорчившегося горожанина. А Талманес почти никогда не ругался. – Чтоб тебе дважды сгореть и потом еще раз!

– Мне? – выпалил Мэт, уворачиваясь. Его ашандарей сверкнул, подрезав поджилки паре мужчин в светло-зеленых жилетах. Они рухнули на утоптанную землю улицы, выпучив глаза в приступе ярости, рыча и брызгая слюной. – Мне? Это же не я пытаюсь тебя убить, Талманес. Их и вини!

Талманес умудрился забраться в седло.

– Они просили нас уйти!

– Ага, – сказал Мэт, за поводья оттаскивая Типуна от «Пьяного Мерина». – А теперь они пытаются нас убить. Нельзя же меня винить за их недружественное поведение!

Вой, крики и вопли доносились со всех сторон городка. Некоторые были свирепыми, некоторые – криками ужаса, остальные – полными боли.

Из таверны с воплями и рычанием выскакивали все новые и новые жители, и каждый изо всех сил старался прикончить всех вокруг. Несколько из них бросились на Мэта, Талманеса и Красноруких. Но в основном они нападали на своих товарищей, раздирая руками им кожу и царапая ногтями лица. Они дрались очень безыскусно, мало кто догадался воспользоваться в качестве оружия камнями, кружками или куском доски.

Это не было похоже на обычную драку в баре. Эти люди пытались убить друг друга. На улице уже можно было насчитать полдюжины трупов или полутрупов, и, насколько мог судить Мэт, схватка внутри таверны была не менее жестокой.

Мэт бок о бок с Типуном попытался пробиться ближе к фургону с провизией. Его сундук с золотом всё еще лежал на улице. Дерущиеся не обращали внимания ни на деньги, ни на еду, сосредоточившись друг на друге.

Талманес, как и два его солдата Гарнан и Деларн, отступали вместе с ним, нервно таща следом собственных лошадей. Группа разъяренных людей уже добралась до двоих горожан, раненых Мэтом, принявшись бить их головами о землю снова и снова, пока они не перестали шевелиться. Потом толпа заметила Мэта и его людей. Их глаза были затуманены жаждой крови – совершенно неподходящее выражение для чистых лиц этих людей с причесанными волосами и в аккуратных жилетах.

– Кровь и проклятый пепел! – выпалил Мэт, запрыгивая в седло. – По коням!

Гарнану и Деларну не нужно было повторять дважды. Они выругались и, вбросив мечи в ножны, взлетели в седла. Полдюжины горожан бросились в атаку, но Мэт с Талманесом сумели ее отразить. Мэт старался не наносить смертельных ран, но горожане были удивительно сильными и быстрыми. И скоро он понял, что он отбивается уже только для того, чтобы его не стащили с лошади. Он выругался и против собственного желания перешел на смертельные удары, взмахами ашандарея достав двоих нападавших по шеям. Типун лягнулся и вырубил еще одного, засветив ему копытом по лбу. Спустя пару мгновений Гарнан с Деларном присоединились к схватке.

Горожане и не думали отступать. Они продолжали драться в приступе бешенства, пока все восемь не пали. Краснорукие сражались с полными ужаса глазами, и Мэт не мог их за это винить. Было нечто ужасающе зловещее в подобном поведении обычных горожан! Видимо, в них не осталось ничего человеческого. Они не говорили, только издавали крики, шипение и вопли. Их лица были налиты гневом и жаждой крови. Теперь прочие горожане, те, что еще не нападали на товарищей Мэта, собравшись в отряды, стали уничтожать группы поменьше, громя их дубинками, даже пустив в ход ногти и зубы. Это пугало.

Мэт увидел, как одно из тел вылетело на улицу, пробив оконную раму таверны. Труп со сломанной шеей покатился по земле. По другую сторону окна стоял Барлден с дикими, почти потерявшими все человеческое глазами. Он издал вопль, затем заметил Мэта и всего на секунду в его глазах промелькнула тень узнавания. Потом все пропало, мэр снова завопил и, выпрыгнув через выбитое окно, набросился на пару людей, неосторожно повернувшихся к нему спинами.

– Ходу! – крикнул Мэт, подняв Типуна на дыбы – другая группа горожан заметила их.

– Золото! – напомнил Талманес.

– Чтоб оно сгорело! – ответил Мэт. – Выиграем еще, и еда тоже не стоит наших жизней. Ходу!

Талманес с бойцами повернули лошадей следом и помчались галопом по улице. Мэт, бросив и золото, и фургон, пришпорил Типуна, чтобы от них не отстать. Это действительно не стоило их жизней. Возможно, завтра он вернется сюда с войском, чтобы забрать брошенные вещи. Но прежде им нужно выбраться живыми.

Некоторое время они скакали во весь опор, и на ближайшем перекрестке Мэт подал отряду знак притормозить, подняв руку. Он оглянулся через плечо. Жители все прибывали, но галопом отряд сумел от них оторваться.

– И тем не менее, я виню во всем тебя, – заявил Талманес.

– А мне казалось, тебе нравятся драки, – парировал Мэт.

– Мне нравятся только некоторые драки, – ответил Талманес. – Когда это происходит на поле боя или в баре. А это… какое-то безумие, – несколько горожан бросилось к четверке беглецов, передвигаясь странными скачками. Талманес явственно вздрогнул.

Было недостаточно светло, чтобы хорошенько осмотреться. Теперь, когда солнце окончательно зашло, горы и низкая облачность закрыли собой последний источник света. На улицах имелись фонари, но было не похоже, чтоб кто-нибудь озаботился тем, чтобы их зажечь.

– Мэт, они приближаются, – сказал Талманес, держа меч наготове.

– Нельзя отнести это только на наш счет, – ответил Мэт, прислушиваясь к крикам и воплям. Они раздавались по всей округе. Ниже по улице из верхнего окна дома вылетела пара борющихся тел. Это оказались женщины, которые рвали и царапали друг друга в полете и ударились о землю с неприятным стуком. Больше они не двигались.

– Вперед, – сказал Мэт, поворачивая Типуна. – Нужно разыскать Тома и женщин.

Они поскакали дальше по боковой улице, которая должна была пересекать основной тракт, миновав группы мужчин и женщин, дерущихся в канавах. Какой-то толстяк с окровавленными щеками заслонил им дорогу, и Мэту пришлось сбить его лошадью. Вокруг было слишком много дерущихся по обеим сторонам дороги, чтобы рисковать своими людьми и пытаться объехать безмозглого беднягу. Мэт заметил даже детей, кусающих за ноги старших, душащих своих ровесников.

– Весь треклятый город сошел с ума, – мрачно пробормотал Мэт, когда их небольшой отряд вылетел на главную улицу и свернул к дорогому постоялому двору. Они заберут Айз Седай, а затем махнут на восток искать Тома. Выбранный им кабак был самым дальним.

К сожалению, главная улица оказалась даже хуже той, с которой выбрался Мэт. К этому времени уже окончательно стемнело. На самом деле, ему показалось, что темнота в здешних краях наступает слишком быстро. Неестественно. Вся улица была наполнена сражающимися тенями, визжащими, сцепившимися в яростной борьбе в сгущающемся мраке. В темноте каждая группа дерущихся порой походила на единое существо – ужасающего монстра с дюжиной извивающихся щупалец и сотней кричащих из тьмы глоток.

Мэт погнал Типуна вперед. Ничего не оставалось, только прорываться прямо по центру этого монстра.

– Свет! – завопил Талманес, мчась к постоялому двору. – Свет!

Мэт сжал зубы, склонился к шее Типуна, прижав копье к боку, и помчался навстречу кошмару. Ночную тьму потрясало рычание, по улице катались тела. Мэт содрогнулся от ужаса и выругался себе под нос. Казалось, сама ночь пыталась смять, задушить их и отдать на растерзание своим кровожадным чудовищам из тьмы.

Типун и другие лошади были хорошо вышколены, и четверо животных ринулись напролом прямо посреди улицы. Мэт чудом ухитрился не вылететь из седла, когда темные фигуры хватали его за ноги и пытались стащить вниз. Они кричали и шипели, словно легионы утопленников, пытающихся сбросить его с коня в глубокое, таинственное море.

Рядом с Мэтом конь Деларна внезапно встал, как вкопанный. Прямо перед ним возникли темные фигуры, и мерин от страха взвился на дыбы, сбросив седока.

Мэт натянул поводья, поворачиваясь на вопль парня, единственный членораздельный и человеческий в общем море криков.

– Мэт! – закричал Талманес, пролетая мимо. – Не останавливайся! Нельзя останавливаться!

«Нет», – решил Мэт, справляясь с паникой. – «Нет. Я никого не оставлю в этом кошмаре».

Он вздохнул поглубже, не обращая внимания на Талманеса, пришпорил Типуна и ринулся к темной куче тел, в которую свалился Деларн. Со лба ручьем тек пот, остужаемый на скаку встречным ветром. Казалось, все стоны, крики и шипение обрушились прямо на него.

Мэт заорал и соскочил со спины Типуна. Он не мог дальше ехать верхом из страха затоптать того, кого хотел спасти. Он ненавидел сражаться в темноте – зверски ненавидел. Он атаковал темные фигуры, чьих лиц не было видно, за исключением редкого отблеска зубов или безумных глаз в угасающем свете. Это внезапно напомнило ему другую ночь, во время битвы с созданиями Тени. Только эти фигуры, с которыми приходилось сражаться, не обладали грацией мурдраалов. Они не обладали даже координацией троллоков.

На секунду показалось, что он сражается именно с тенями, порожденными взвившимся пламенем, хаотичными и бешеными, но очень опасными, поскольку он не мог предугадать их удары. Ему едва не размозжили голову серией беспорядочных ударов. Днем подобные удары были бы смешны, но наносимые из темноты группой мужчин и женщин, которым было наплевать, кого, как и за что бить, эти удары были ошеломительными. Мэт чувствовал, что бьется за жизнь, вращая ашандарей по широкой дуге и совершая им подсечки не реже, чем наносил смертельные удары. Если он замечал в темноте движение, он бил туда. Как, во имя Света, ему разыскать в этой сумятице Деларна!

Неподалеку метнулась какая-то тень, и Мэт внезапно узнал фехтовальный прием. «Крыса Грызет Зерно»? Вряд ли простому крестьянину он известен. Молодчина!

Мэт метнулся навстречу этой тени, рубанул две другие тени поперек груди и услышал стоны и вопли боли. Фигура Деларна повалилась под массой других теней. Мэт взревел, отказываясь принять поражение, и перепрыгнул через свалившиеся тела, широко взмахнув копьем. Там, где оно достигло теней, пролилась кровь – всего лишь еще один кусочек тьмы, и Мэт использовал пятку древка для того, чтобы сбить с ног других. Он нагнулся и поднял одну из теней на ноги, услышав в ответ проклятья. Это был Деларн.

– Пойдем, – сказал Мэт, подтолкнув его к Типуну, который, пофыркивая, смирно стоял в темноте. Атакующие словно не замечали животных, что было только на руку. Мэт потащил спотыкающегося Деларна к лошади, затем обернулся и контратаковал группу, которая, как он знал, наверняка бросится следом. И снова Мэту пришлось потанцевать с тьмой, вновь и вновь нанося удары, пытаясь расчистить путь, чтобы забраться в седло. Он рискнул обернуться и заметил, что Деларн сумел забраться на спину Типуна, но неуклюже осел, сгорбившись. Как тяжело он ранен? Похоже, что он едва может держаться прямо. Кровь и проклятый пепел!

Мэт развернулся к атакующим, вращая копье, пытаясь отогнать их дальше. Но они не боялись ранений и не понимали, насколько Мэт был опасен. Они просто продолжали идти, постепенно окружая! Они наступали со всех сторон. Проклятый пепел! Он развернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как темная фигура напала со спины.

Что-то сверкнуло в ночи, отразив какой-то далекий свет.

Темная фигура за спиной Мэта повалилась на землю. Следующая вспышка и другая – впереди – тоже упала. Внезапно мимо пронеслась фигура на белой лошади, и в воздухе сверкнул третий нож, повалив третьего противника.

– Том! – крикнул Мэт, узнав плащ.

– Забирайся на лошадь! – донесся голос Тома. – У меня кончаются ножи!

Мэт взмахнул копьем, свалив еще двоих горожан, а затем бросился вперед и запрыгнул в седло, позволяя Тому прикрывать ему спину. И действительно услышал, как сзади кричат от боли. Мгновение спустя громовой топот на дороге возвестил о приближении группы всадников. Мэт как раз успел взобраться в седло, когда в черную массу, раскидывая горожан, вломились лошади.

– Мэт, ты идиот! – заорали с одной из лошадей голосом Талманеса. Он был едва видимым силуэтом в ночи.

Мэт благодарно ему улыбнулся, развернул Типуна и едва успел подхватить Деларна – тот готов был упасть. Краснорукий был жив, так как слабо шевелился, но на боку расплывалось пятно. Мэт старался удерживать парня перед собой, бросив в темноте поводья и управляя Типуном только коленями. Сам он не знал искусства управления конем в бою, но ему помогли эти треклятые воспоминания, и он обучил Типуна повиноваться.

Том проскакал мимо, и Мэт пристроил Типуна позади, удерживая одной рукой Деларна, а другой – копье. Талманес и Гарнан пристроились по бокам, пробиваясь сквозь коридор безумия к постоялому двору на другом конце улицы.

– Давай, парень, – шептал Мэт Деларну. – Держись. Айз Седай уже рядом. Они тебя подлатают.

Деларн что-то прошептал в ответ.

Мэт наклонился поближе: – Ты о чем?

– … и кости мы метнем, ну а потом скорей, на танец с Джаком-из-Теней… – шептал Деларн.

– Отлично, – пробормотал Мэт. Впереди были видны огни, и он заметил, что они горят со стороны постоялого двора. Возможно, они нашли во всем треклятом городке единственное место, где у людей ум не зашел за разум.

Хотя нет. Эти вспышки света были ему знакомы. Огненные шары, которые сверкали на верхнем этаже гостиницы.

– Что ж, – заметил слева от Мэта Талманес. – Похоже, Айз Седай еще живы. Хоть что-то хорошее.

Перед зданием толпились дерущиеся в темноте фигуры, изредка озаряемые вспышками в окнах верхнего этажа.

– Поворачиваем к задней двери, – предложил Том.

– Идем, – приказал Мэт, проскакивая мимо дерущихся. Талманес, Том и Гарнан не отставали от Типуна. Мэт поблагодарил свое везение, что они не свалились в яму или канаву, пока перебирались по рыхлой земле на задворки постоялого двора. Лошади легко могли оступиться и сломать ногу, из-за чего ужасающие последствия не заставили бы себя ждать.

На заднем дворе гостиницы было тихо, и Мэт натянул поводья. Том спрыгнул с коня – зря он жаловался на потерю ловкости с возрастом. Он занял позицию сбоку от здания, и выглянул, чтобы посмотреть, не появились ли преследователи.

– Гарнан! – сказал Мэт, ткнув копьем в сторону конюшни. – Выводи лошадей для Айз Седай и подготовь их. Оседлай, если получится, но будь готов при необходимости отправляться, как есть. Если угодно Свету, нам не придется скакать далеко, всего милю-другую, чтобы просто выбраться из этого городка, подальше от этого безумия.

Гарнан отсалютовал в темноте, потом спешился и бросился к конюшне. Мэт выждал ровно столько, чтобы убедиться, что никто не собирается набрасываться на них из темноты, затем обратился к Деларну впереди себя: – Ты еще с нами?

Деларн слабо кивнул: – Да, Мэт, но я заработал дырку в брюхе. И я…

– Мы доберемся до Айз Седай, – ответил Мэт. – Все, что от тебя требуется – сидеть смирно. Просто держись в седле, ладно?

Деларн снова кивнул. Мэта беспокоила его слабость, но Деларн подхватил поводья Типуна и, казалось, был полон решимости. Поэтому Мэт соскользнул из седла, держа ашандарей наготове.

– Мэт, – позвал его Деларн.

Мэт обернулся.

– Спасибо, что вернулся за мной.

– Я не собираюсь никого бросать в этом кошмаре – вздрогнув, ответил Мэт. – Погибнуть в бою – это одно дело, но сдохнуть тут, в темноте… Не позволю такого. Талманес! Посмотри, нельзя ли раздобыть где-нибудь света.

– Уже думаю над этим, – откликнулся кайриэнец от задней двери. Он нашел висевший над дверью фонарь. Пара ударов огнива, и маленький мягкий огонек осветил задний двор гостиницы. Талманес быстро закрыл щиток, почти перекрыв поток света.

К ним вернулся Том.

– За нами никто не пошел, Мэт, – сообщил он.

Мэт кивнул. При свете фонаря он заметил, что Деларн очень плох. Он был ранен не только в живот, у него было расцарапано все лицо, вся форма разодрана в клочья, заплыл один глаз.

Мэт вытащил носовой платок и, встав рядом с раненым у Типуна, прижал платок к ране в животе.

– Держи крепче. Как это случилось? Я не видел у них оружия.

– Одному удалось отобрать мой собственный меч, – со стоном ответил Деларн. – Он довольно ловко им воспользовался.

Талманес распахнул заднюю дверь гостиницы. Он оглянулся на Мэта и кивнул. Путь чист.

– Мы скоро вернемся, – пообещал Мэт Деларну. Перехватив ашандарей посвободней, он быстро пересек двор по направлению к двери и кивнул Талманесу с Томом. Они втроем вошли внутрь.

Дверь вела на кухню. Мэт оглядел темное помещение, Талманес толкнул его, указав на несколько бугорков на полу. Свет фонаря выхватил пару мертвых поварят едва ли десяти лет, лежавших со свернутыми шеями. Мэт отвернулся, скрепя сердце, и прошел внутрь. Свет! Они же еще дети, и теперь они мертвы из-за всего этого безумия.

Том мрачно покачал головой, и они втроем поспешили дальше. В следующем коридоре они наткнулись на повара с ворчанием молотившего по голове кого-то, кто мог быть хозяином гостиницы. По крайней мере, он был в белом фартуке. Он уже был мертв. Толстяк-повар с диким бешенством в глазах повернулся навстречу Мэту с Талманесом, едва они вошли. Мэт неохотно ударил, утихомирив безумца прежде, чем тот смог закричать и привлечь внимание остальных.

– На лестнице драка, – сказал Талманес, кивнув вперед.

– Спорю, там есть лестница для слуг, – отметил Том. – По мне, ей как раз там место.

И точно, срезав путь через два коридора на задворках гостиницы, они отыскали узкую, крутую лестницу, ведущую наверх во тьму. Мэт глубоко вздохнул и стал подниматься, держа наготове свой ашандарей. Постоялый двор был двухэтажным, и вспышки света исходили со второго этажа, ближе к фасадной части здания.

Они добрались до второго этажа и открыли дверь, из которой остро несло сгоревшей плотью. Здесь стены коридоров были деревянными, скрытыми под толстым слоем белой краски. На полу лежал толстый ковер каштанового цвета. Мэт кивнул Талманесу с Томом, и – с оружием наготове – они пробежали от лестницы в коридор.

В их сторону немедленно полетел огненный шар. Мэт выругался, отшатнувшись, врезался в Талманеса, чудом избежав попадания. Том, проявив менестрельскую ловкость, распростерся на полу, проскочив под огнем. Мэт же с Талманесом едва не скатились по лестнице.

– Проклятый пепел! – завопил Мэт в коридор. – Вы что, сдурели?

Сперва было тихо. Наконец, раздался голос Джолин: – Коутон?

– А кто, так твою растак, ты думаешь, это может быть? – крикнул он в ответ.

– Не знаю! – ответила она. – Вы так быстро вошли, с оружием наперевес. Пытались умереть?

– Пытались вас спасти! – завопил в ответ Мэт.

– Разве похоже, что нас нужно спасать? – последовал ответ.

– Что ж, вы всё еще здесь, не так ли? – парировал Мэт.

В ответ – тишина.

– О, ради Света! Ты выберешься оттуда? – наконец отозвалась Джолин.

– А ты не собираешься снова запустить в меня огненным шаром? – пробормотал Мэт, выходя в коридор, как раз когда Том поднимался на ноги. Талманес последовал за ним. Он обнаружил троих Айз Седай стоящими у большой широкой лестницы на другом конце коридора. Теслин с Эдесиной продолжали швыряться огнем в невидимых горожан внизу. Волосы женщин были мокрыми, одежда в беспорядке, словно одевались в страшной спешке. На Джолин была одна только белая сорочка, её симпатичное лицо сохраняло спокойное выражение, влажные темные волосы были расчесаны и перекинуты через правое плечо. Верх сорочки был слегка порван, приоткрывая то, что под ней пряталось. Талманес тихонько присвистнул.

– Она не женщина, Талманес, – предупреждая, прошептал Мэт. – Она Айз Седай. Даже не думай о ней как о женщине.

– Пытаюсь, Мэт, – ответил Талманес. – Но это сложно, – он помедлил и добавил: – Чтоб я сгорел.

– Поаккуратней при ней с желаниями. Иначе она их исполнит, – сказал Мэт, поглубже надвинув шляпу на глаза. – На самом деле, так едва не случилось мгновение назад.

Талманес вздохнул, и они втроем пошли навстречу женщинам. Двое Стражей Джолин с оружием наготове стояли прямо внутри ванной комнаты. Дюжина, или около того, слуг были связаны в углу комнаты: пара молоденьких девиц, возможно банщиц, и несколько мужчин в штанах с жилетами. Видимо платье Джолин было разорвано на полосы, которыми были связаны пленники. Шелк подходит лучше шерстяных полотенец. Рядом с верхним пролетом, прямо у ног Айз Седай, Мэт смог различить сваленные тела, павшие от мечей, а не сожженные огнем.

Джолин внимательно наблюдала за подходящим Мэтом. Ее взгляд подсказывал, что она решила, что каким-то образом он виновен во всем происходящем. Она сложила руки на груди, прикрыв верх сорочки, хотя он не был уверен, было ли это в ответ на взгляды Талманеса или просто случайный жест.

– Нам нужно уходить, – обратился Мэт к женщинам. – Город весь сбрендил.

– Мы не можем, – ответила Джолин. – Мы не оставим этих слуг безумной толпе. Кроме того, нам нужно разыскать мастера Тобрада и убедиться, что он в безопасности.

– Мастер Тобрад – это хозяин гостиницы? – уточнил Мэт. Вниз к подножию лестницы прожужжал огненный шар.

– Да, – ответила Джолин.

– Слишком поздно, – ответил Мэт. – Его мозги уже украшают стены внизу. Послушай, как я уже говорил, весь город спятил. Эти слуги пытались вас убить, не так ли?

Джолин заколебалась: – Да.

– Бросьте их, – ответил Мэт. – Мы ничем им не поможем.

– Но если мы дождемся рассвета… – неуверенно сказала Джолин.

– И что тогда? Спалите дотла любого, кто попытается подняться по лестнице? Вы тут наделали шуму, он привлекает все больше и больше людей. Чтобы это прекратить, вам придется убить всех.

Джолин посмотрела на двух других женщин.

– Слушай. У меня внизу раненый Краснорукий, и я намерен вытащить его отсюда живым. Вы не можете помочь этим людям. Подозреваю, что ваши Стражи зарубили этих на лестнице еще до того, как вы почувствовали достаточную угрозу своим жизням, чтобы воспользоваться Силой. Вам известно, насколько решительно они настроены.

– Ладно, – сказала Джолин. – Я иду. Но мы захватим двух служанок. Их могут нести Блэрик и Фен.

Мэт вздохнул. Он предпочел бы оставить руки Стражей свободными для мечей на случай неприятностей, но ничего не сказал. Он кивнул Талманесу с Томом и нетерпеливо дождался, пока Стражи не подхватят связанных служанок, взвалив их себе на плечи. После этого вся группа двинулась по служебной лестнице. Талманес показывал путь, Мэт замыкал шествие. Он услышал вопли – наполовину яростные, наполовину радостные – когда горожане у подножия лестницы поняли, что в них перестали лететь огненные шары. Послышались удары, крики и стук дверей, и Мэт вздрогнул, представив, как связанные слуги, оставшиеся в ванной, попали в руки толпы.

Мэт с остальными выскочили из двери на задний двор, где обнаружили лежащего на земле возле Типуна Деларна. Рядом с ним стоял на коленях Гарнан. Бородатый солдат выглядел взволнованным: – Мэт! Он упал с лошади, и я…

Эдесина оборвала его, метнувшись к Деларну, и опустилась рядом с ним на колени. Она прикрыла глаза, и Мэт почувствовал холод, повеявший от медальона. Он поежился, представив, как от женщины исходит Единая Сила и втекает в раненого мужчину. Это не намного лучше смерти. Проклятый пепел, но это так! Он сжал медальон под рубахой.

Деларн напрягся, но затем с широко распахнутыми глазами начал ловить воздух ртом.

– Сделано, – сказала Эдесина, поднимаясь. – Он будет чувствовать слабость после Исцеления, но я успела вовремя.

Слава Свету, Гарнан собрал и оседлал всех лошадей. Молодчина. Женщины сели в седла и бросили через плечо прощальный взгляд на постоялый двор.

– Кажется, будто их отравляет сама тьма, – заметил Том, пока Мэт помогал Деларну подняться в седло. – Словно их отверг сам Свет, оставив им только Тень…

– Мы ничего не можем поделать, – сказал Мэт, втаскивая себя в седло позади Дерлана. Боец был слишком слаб после Исцеления, чтобы ехать в одиночку. Мэт оглянулся на связанных служанок, которых Стражи перекинули через луку седел. Они извивались в путах, их глаза горели от ненависти. Он повернулся и кивнул Талманесу, который, привязав фонарь к палке, прилаживал его к седлу. Кайриэнец снял щиток, осветив всю конюшню. Дорога уходила со двора во тьму, на север. Она уводила прочь от армии, но зато прямо прочь из поселения к холмам. Мэта это вполне устраивало.

– Поехали, – сказал он, пришпорив Типуна. Остальные последовали за ним.

– Я говорил тебе, что пора уходить, но ты настаивал на последнем броске, – через плечо заметил Талманес, едущий слева от Мэта.

Мэт не оглянулся:

– В этом нет моей вины, Талманес. Откуда мне было знать, что если мы останемся, они примутся рвать друг другу глотки?

– Что? – уставился на него Талманес. – Разве это не обычная реакция людей на твои намерения провести ночь в городе?

Мэт закатил глаза, но был не в состоянии смеяться, пока они выбирались прочь из города.

Часом позже Мэт сидел на камне, торчащем из склона темного холма, глядя на лежащий внизу Хиндерстап. В поселении было темно. Ни единого огонька. Было невозможно сказать, что происходит там, но он продолжал наблюдать. Как можно спать после всего случившегося?

Но бойцы в самом деле уснули. Он не мог винить Деларна. Исцеление Айз Седай способно иссушить кого угодно. Мэт несколько раз по случаю испытал его ледяное прикосновение на себе и не собирался повторять такой опыт. Талманеса с Гарнаном Исцеление не оправдывало, но они были солдатами. Солдаты умеют спать всегда, когда выпадает свободная минутка, и ночное происшествие ничуть этому не помешало, не то, что Мэту. О, они волновались, пока были в центре заварушки, но теперь для них это была всего лишь еще одна прошедшая битва. Еще один бой, в котором они выжили. Даже здоровяк Гарнан шутил и улыбался, пока они укладывались спать.

Но Мэт так не мог. Он чувствовал некую странную неправильность в этом происшествии. Мог ли комендантский час каким-то образом помочь избежать всего этого? Не мог ли Мэт, оставшись, спровоцировать все эти смерти? Кровь и проклятый пепел! Неужели весь мир сошел с ума?

– Мэт, паренек, – обратился к нему Том, подходя ближе, знакомо прихрамывая. У него оказалась сломана рука, хотя он не сказал об этом, пока Эдесина не заметила, что он морщится от боли, и не настояла на Исцелении. – Тебе нужно поспать, – теперь, после восхода луны, скрытой облаками, стало достаточно светло, чтобы заметить его озабоченность.

Их отряд разместился в небольшой лощине в стороне от тракта. Она давала отличный обзор в сторону города, и, – что важнее, – с неё просматривалась дорога, по которой спутники Мэта оттуда выбрались. Эта лощина находилась на крутом склоне холма, и единственный подход к ней был снизу. Один часовой был способен просматривать все подходы, с которых кто-то мог подобраться к их стоянке.

Айз Седай улеглись спать рядом со стеной котловины, хотя Мэт не был уверен, что они в самом деле уснули. Стражи Джолин догадались захватить скатки с постелями, просто на всякий случай. В этом все Стражи. У бойцов Мэта не было ничего, кроме плащей, но это не помешало им уснуть. Талманес, несмотря на весенний холод, даже тихо похрапывал. Мэт запретил разжигать огонь. Было не так холодно, чтобы нужно было его разводить, в противном случае он выдал бы их с головой.

– Я в порядке, Том, – ответил Мэт, подвинувшись, освобождая для менестреля местечко на камне. – А вот тебе стоит немного поспать.

Том покачал головой: – Что хорошего я нахожу в старости, это то, что тело все меньше нуждается во сне. Полагаю, умирание требует меньше сил, чем рост.

– Только не заводи эту песню заново, – ответил Мэт. – Может мне тебе напомнить, как ты только недавно вытащил мою тощую задницу из неприятностей? Об этом ты так беспокоился? О том, что больше мне не нужен? Если б тебя не было сегодня рядом, если б ты не появился в тот момент, то я бы погиб в том городке. И Деларн тоже.

Том улыбнулся, сверкнув глазами в лунном свете: – Ладно, Мэт. Обещаю, я больше не буду.

Мэт кивнул. Какое-то время они вдвоем молча сидели рядом на камне, глядя на лежащий внизу городок: – Меня не оставят в покое, Том, – наконец произнес Мэт.

– Что?

– Я про все это, – устало пояснил Мэт. – Проклятый Темный и его твари. Они преследуют меня с той самой ночи в Двуречье, и ничто их не останавливает.

– Думаешь, это все из-за него?

– А что еще это может быть – если тихие сельские жители вдруг превратились в жутких безумцев? – спросил Мэт. – Это работа Темного, и ты сам это знаешь.

Том промолчал.

– Да, – сказал он наконец. – Полагаю, так и есть.

– Они преследуют меня, – яростно продолжил Мэт. – Этот проклятый голам где-то рядом, уверен, но он лишь часть остального. Мурддраалы, Приспешники Темного, чудища и даже призраки. Преследуют меня и охотятся. Я влипаю в одну напасть за другой, с самого начала едва ухитряясь держаться на плаву. Я твержу, что всего лишь хочу найти где-нибудь безопасную нору, чтобы выпить и поиграть, но это не останавливает их. И ничто не остановит.

– Ты та’верен, парень, – ответил Том.

– Я не напрашивался. Чтоб я сгорел, пусть они все надоедают Ранду. Ему это нравится, – он покачал головой, отмахиваясь от возникшего видения: Ранд спал в кровати, Мин лежала, свернувшись калачиком, рядом.

– Ты в самом деле так думаешь? – спросил Том.

Мэт помедлил.

– Хотел бы, – признался он. – Все стало бы проще.

– В итоге, ложь никогда не делает жизнь проще. Если только она не сказана подходящему лицу – обычно женщине – в подходящее время. А если ты лжешь сам себе, то только навлекаешь на себя больше неприятностей.

– Я уже навлек большие неприятности на тех людей. В городе, – он оглянулся на их небольшой лагерь, где сидели двое Стражей, сторожившие связанных служанок. Они продолжали бороться. Свет! Откуда в них только берутся силы? В этом было что-то нечеловеческое.

– Не думаю, что ты был тому виной, Мэт, – задумчиво произнес Том. – О, я не отрицаю, что тебя преследуют неприятности – и их причина в Темном. Но в Хиндерстапе… что ж, когда я пел в таверне, я кое-что слышал. Казалось, им ничего не нравится. Но постаравшись вспомнить, я поразился: они ожидали, что это случится! Или что-то вроде того.

– Как это может быть? Если такое случалось и прежде, они все должны быть мертвы, – сказал Мэт.

– Не знаю, – задумчиво сказал Том. Потом его вдруг пронзила какая-то мысль. Он принялся рыться в карманах плаща. – О, как я забыл. Может быть и есть кое-какая связь между тобой и происшествием. Я стащил это у одного пьяного вдрызг бедолаги, – менестрель вытащил свернутый листок бумаги и протянул его Мэту.

Мэт, нахмурившись, взял его и развернул. Он повернулся к свету, поднес поближе к глазам, и охнул, поняв, что там было – не слова, а очень точный портрет Мэта в шляпе. Был даже нарисован висевший на шее медальон с лисьей головой. Проклятый пепел.

Он сдержал досаду: – Милый парень. Прямой нос, ровные зубы, модная шляпа.

Том фыркнул.

– Я видел, как пара типов совали мэру под нос какую-то бумагу, – сказал Мэт, сворачивая рисунок. – Я не разглядел, что в ней было, но ручаюсь, что то же самое. А что об этом говорил тот парень, у которого ты ее увел?

– Их раздавала чужеземка в какой-то деревне к северу отсюда, предлагая награду всем, кто тебя опознает. Он получил листовку от своего приятеля, поэтому он не знает, ни как она выглядела, ни названия деревни. Либо его приятель не хотел ему говорить, чтобы получить награду самому, либо он был слишком пьян, чтобы вспомнить.

Мэт запихнул листовку в карман кафтана. На востоке засветились зарницы ложного рассвета. Он просидел всю ночь напролет, но не чувствовал себя уставшим. Только… будто бы выжатым.

– Я возвращаюсь, – сказал он.

– Что? – удивленно переспросил Том. – В Хиндерстап?

Мэт кивнул, поднимаясь на ноги.

– С первым светом. Я должен…

Его прервали раздавшиеся приглушенные ругательства. Он быстро повернулся за своим ашандареем. У Тома в мгновение ока в руках наготове очутилась пара ножей. Ругался Фен, Страж Джолин из Салдэйи. Он стоял, рассматривая землю под ногами, схватившись за меч. Блэрик стоял с обнаженным оружием, прикрывая Айз Седай.

– Что? – сухо спросил Мэт.

– Пленницы, – ответил Фен.

Мэт вздрогнул, заметив, что связанные, как кули, пленницы, лежавшие возле Стражей, исчезли. С проклятьями он метнулся туда. Храп Талманеса смолк. Видимо, происшествие его разбудило, и он сел. Путы, сделанные из полос платья Джолин, валялись на земле, но служанки исчезли.

– Что случилось? – оглядываясь, уточнил Мэт.

– Я… – темноволосый Страж выглядел озадаченным. – Не имею понятия. Они были тут всего мгновение назад!

– Ты точно не задремал? – уточнил Мэт.

– Фен ни за что бы не задремал, – ответила вместо него Джолин, садясь на постели. Ее тон был холоден. На ней по-прежнему была только нижняя рубашка.

– Парень, – сказал Том. – Мы оба видели этих девушек на месте всего минуту назад.

Талманес выругался и разбудил двух Красноруких. Деларн выглядел гораздо лучше. Судя по тому, как уверенно он поднялся на ноги, слабость от Исцеления уже почти не беспокоила его. Стражи занялись было поисками, но Мэт повернулся в сторону города: – Все ответы там, – сказал он. – Том, ты идешь со мной. Талманес, присмотри за женщинами.

– За нами не нужно «присматривать», Мэтрим, – сердито ответила Джолин.

– Отлично, – выпалил он. – Том, ты идешь со мной. Джолин, ты присмотришь за бойцами. В любом случае, вы все останетесь здесь. Я сейчас не в том настроении, чтобы переживать за весь отряд.

Он не дал им и шанса оспорить свое решение. Спустя минуту они с Томом уже были в седлах, спускаясь по тропе обратно к Хиндерстапу.

– Парень, – сказал Том. – Что ты надеешься найти?

– Не знаю, – ответил Мэт. – Но если б знал, не думаю, что захотел бы искать.

– Честный ответ, – тихо сказал Том.

Мэт немедленно заметил странность. Козы на западном лугу. Он не мог сказать с полной уверенностью, но ему показалось, что их кто-то пасет. И откуда появились все эти мерцающие огни? Целую ночь не было ни единого. Он пришпорил Типуна, Том молча последовал за ним.

На дорогу ушел почти час – Мэт не решился останавливаться на ночлег слишком близко, хоть и не был расположен плутать в темноте в поисках вставшей лагерем армии. Когда они попали обратно на конюшню гостиного двора, уже рассвело, хотя было еще очень рано. Пара людей в серых куртках возились с задней дверью, которая была сорвана с петель уже после ухода Мэта с остальными. Один из парней, увидев подъезжающих Мэта с Томом, заметно занервничал и снял шапку. Ни в одном из мужчин не было ни намека на опасность.

Мэт остановил Типуна. Один из слуг что-то прошептал другому, и тот вбежал внутрь. Мгновение спустя из дверей вышел лысый человек в белом фартуке. Мэт почувствовал, что бледнеет.

– Трактирщик! Чтоб мне сгореть, я видел, как ты умер! – заявил Мэт.

– Тебе лучше сходить за мэром, сынок, – обратился хозяин к одному из работников. Он посмотрел на Мэта и добавил. – Быстро!

– Что, во имя проклятой левой руки Ястребиного Крыла, здесь происходит? – спросил Мэт. – Что это было за извращенное представление? Вы…

В дверной проем из-за спины хозяина высунулась голова и уставилась на Мэта. Пухлое лицо венчали кудрявые светлые волосы. В последний раз, когда Мэт видел повара, ему пришлось перерезать ему горло.

– Эй, ты! – сказал он, ткнув в него пальцем. – Я же тебя убил!

– А теперь успокойся, сынок, – обратился к нему хозяин гостиницы. – Пойдем, выпьем чайку, а потом…

– Я с тобой никуда не пойду, ты, привидение, – ответил Мэт. – Том, ты их видишь?

Менестрель поскреб подбородок: – Возможно, нам стоит его выслушать, Мэт.

– Одни духи и привидения, – пробормотал Мэт, разворачивая Типуна. – Едем, – он свернул за угол, поехав к фасаду таверны. Том последовал за ним. Здесь он заметил, что внутри снует множество рабочих, таскающих ведра с белой краской. Видимо, чтобы закрасить отметины, оставленные огнем Айз Седай.

Том встал рядом с Мэтом:

– Никогда не видел ничего подобного, Мэт, – заявил он. – Зачем привидениям красить стены и чинить двери?

Мэт покачал головой. Он заметил место, где он сражался с горожанами, спасая Деларна. Он натянул поводья, задержав Типуна, и Тому с проклятьями пришлось разворачиваться, чтобы к нему присоединиться.

– Ну что еще? – спросил Том.

Мэт показал. На земле и на придорожных камнях были видны пятна крови.

– Здесь ранили Деларна, – пояснил он.

– Ладно, – сказал Том. Вокруг них, отводя глаза, по улице шли люди. При этом они старались держаться от Мэта с Томом подальше.

«Кровь и проклятый пепел! – подумал Мэт. – Я снова позволил нас окружить. Что если они набросятся разом? Проклятый идиот!»

– Значит, здесь кровь, – продолжил Том. – А чего ты еще ожидал?

– А где же остальная кровь, Том? – прорычал Мэт. – Я убил здесь дюжину людей и видел, как пролилась их кровь. А ты убил здесь троих своими ножами. И где же кровь?

– Исчезла, – произнес чей-то голос.

Мэт повернул Типуна и увидел стоявшего неподалеку здоровяка мэра с волосатыми руками. Он, должно быть, уже был где-то поблизости. Невозможно, чтобы рабочие позвали его так быстро. Конечно, если учесть, что творится в этом городке, кто может быть уверен, что возможно, а что нет? На плаще и рубашке Барлдена красовались несколько свежих прорех.

– Кровь исчезает, – повторил он устало. – Никто из нас ее не видит. Мы просыпаемся, и она исчезает.

Мэт помедлил, оглядываясь по сторонам. Из домов выходили женщины, держа на руках детей. Мужчины направлялись в поле с мотыгами и пастушьими посохами в руках. Если не учитывать нервную атмосферу вокруг Мэта с Томом, никто бы не подумал, что в этом городке что-то не так.

– Мы не хотели причинить вам вреда, – продолжил мэр, отворачиваясь от Мэта. – Так что не нужно так беспокоиться. По крайней мере, до заката. Я все объясню, если пожелаешь. Либо ступай следом и выслушай, либо уходи. Мне все равно, лишь бы ты оставил мой город в покое. У нас много работы. И благодаря тебе, ее стало больше обычного.

Мэт покосился на Тома, который пожал плечами:

– Не будет вреда, если мы послушаем, – сказал менестрель.

– Даже не знаю, – ответил Мэт, разглядывая Барлдена. – Если только ты не считаешь, что нам не повредит быть окруженными безумными горцами-убийцами.

– Значит, уходим?

Мэт медленно покачал головой: – Нет. Чтоб меня, но у них осталось мое золото. Давай послушаем, есть ли ему, что сказать.

– Все началось несколько месяцев назад, – начал рассказ мэр, встав у окна. Они расположились в аккуратной, хотя и простенькой гостиной особняка мэра. Занавески и ковер были светло-зелеными, почти одного тона с листом бычьего глаза, а стены отделаны деревянными панелями цвета бронзы. Жена мэра подала им чай из сушеных ягод. Мэт решил ничего не пить и предпочел расположиться у стеночки рядом с дверью, ведущей на улицу. Копье он поставил рядом.

Жена Барлдена оказалась невысокой, немного полноватой темноволосой женщиной с материнским лицом. Она вернулась из кухни, неся в руках чашу меда для чая, но, увидев прислонившегося к стене Мэта, заколебалась. Покосилась на копье, поставила чашу на стол и удалилась.

– Что случилось? – спросил Мэт, посмотрев в сторону Тома, который тоже не стал садиться. Старый менестрель стоял рядом с дверью в кухню, скрестив руки на груди. Он кивнул Мэту: женщина не осталась подслушивать у двери. Он сделает знак, если услышит, что кто-то собирается войти.

– Мы не уверены, стали виной всему наши проступки или это просто жестокое проклятие Темного, – ответил мэр. – Был обычный день, в самом начале года, прямо перед Днем Эбрама. Насколько я помню, в нем не было ничего особенного. Погода к тому времени уже испортилась, но снега еще не было. На следующее утро многие, как обычно, собирались по своим делам, ни о чем не догадываясь.

Были, знаете ли, некоторые странности: сломанная дверь, порванная одежда – и никто ни о чем не помнит. И кошмары. Они были у всех. Кошмары о смертях и убийствах. Несколько женщин начали было болтать и поняли, что не могут припомнить, чем закончился предыдущий вечер. Они помнили, как проснулись в целости и сохранности в собственных уютных постелях, но мало кто помнил, как в них ложился. Те, кто помнил, легли спать рано, до заката. Для остальных вечер остался смутным воспоминанием.

Он замолчал. Мэт посмотрел на Тома, который никак не прокомментировал рассказ. По выражению его голубых глаз Мэт догадался, что менестрель тщательно запоминает историю. – «Раз он решил впихнуть меня в балладу, лучше бы ему постараться, – подумал Мэт, сложив руки на груди. – И не забыть про шляпу. Проклятье, это отличная шляпа!»

– В ту ночь я был на пастбище, – продолжил мэр. – Помогал старику Гаркину со сломанной оградой. А потом… ничего. Муть. Следующим утром я проснулся рядом с женой в собственной кровати. Мы чувствовали усталость, словно плохо выспались, – он вновь замолчал, затем тише добавил: – И мне снились кошмары. Они были нечеткими и тусклыми. Но я вспомнил один яркий образ. Мертвый старик Гаркин, лежащий у моих ног, словно убитый диким зверем.

Барлден стоял, уставившись в окно, у восточной стены напротив Мэта: – Но я решил навестить Гаркина на следующий день, и с ним все было в порядке. Мы закончили ограду. Но едва я успел добраться до города, как услышал пересуды. Все обсуждали кошмары и выпавшее из памяти время после заката. Мы собрались вместе, все обсудили, и потом все случилось снова. Солнце зашло, потом взошло, и я проснулся в своей кровати уставшим, с головой забитой кошмарами.

Он поежился, потом подошел к столу и налил себе чай.

– Мы не знаем, что происходит ночью, – продолжил мэр, размешивая в чашке мед.

– Как не знаете? – спросил Мэт. – Да я могу рассказать, что творится вашей проклятой ночью. Вы…

– Мы не знаем, что происходит, – перебил его мэр, пронзив Мэта взглядом. – И знать не желаем.

– Но…

– Нам не нужно знать это, чужеземец, – резко сказал мэр. – Мы желаем жить своей собственной жизнью так, как можем. Многие из нас возвращаются рано и ложатся спать до заката. В таком случае никаких провалов в памяти не случается. Мы ложимся и просыпаемся в одной и той же кровати. Случаются кошмары, порой приходится чинить дом, но ничего такого, чего нельзя было бы исправить. Другие предпочитают идти в таверну и напиться до захода солнца. Полагаю, в этом есть какое-то счастье. Пить, сколько хочешь, и не беспокоиться о том, как вернуться домой. Всякий раз просыпаешься целым и невредимым в собственной кровати.

– Вы не можете полностью этого не замечать, – тихо сказал Том. – Вы не можете делать вид, что ничего не изменилось.

– Мы и не делаем, – ответил Барлден, отхлебнув чай. – У нас есть правила. Те самые, которые вы нарушили. Не зажигать огня после заката, нам не нужен ночной пожар, потому что его некому будет тушить. И мы запретили чужакам оставаться в городе после заката. Мы быстро усвоили этот урок. Первыми людьми, попавшими здесь в ловушку после заката, были родственники бондаря Саммри. Следующим утром мы обнаружили кровь на стенах его дома. Но его сестра с семьей преспокойно спали в предоставленных кроватях, – мэр сделал паузу. – Теперь у них те же кошмары, что и у нас.

– Так уезжайте, – предложил Мэт. – Просто бросьте это проклятое место и куда-нибудь уезжайте!

– Мы уже пытались, – ответил мэр. – Но мы снова просыпаемся здесь, как бы далеко мы ни уехали. Некоторые пытались покончить с жизнью. Мы хоронили тела. На следующее утро они просыпались в своих кроватях.

В комнате повисла тишина.

– Кровь и проклятый пепел, – прошептал Мэт. Его бросило в дрожь.

– Вы выжили ночью, – отхлебнув чай, продолжил мэр. – Я думал, вы не справились, когда увидел ту кровь. Нам было интересно посмотреть, где вы проснетесь. Большая часть комнат в гостином дворе заполнена путешественниками, которые на благо или на беду теперь стали частью нашего города. Мы не можем выбирать, где кому просыпаться. Это просто случается. Пустая кровать сама находит владельца, и потом он просыпается на ней каждое утро.

– Все равно. Когда я услышал, как вы рассказываете то, что видели, я понял, что вам удалось спастись. Вы слишком ясно запомнили ночные события. Другие, кто… присоединились к нам, помнят одни кошмары. Так что считайте, что вам повезло. Я предлагаю вам двигаться дальше и забыть про Хиндерстап.

– С нами есть Айз Седай, – сказал Том. – Может они смогут вам чем-нибудь помочь? Мы можем передать весть Белой Башне, они пришлют…

– Нет! – резко ответил мэр. – Наша жизнь не так уж плоха, раз мы знаем, как справляться с ситуацией. Нам не нужно здесь внимание Айз Седай, – он отвернулся. – Мы чуть не прогнали вас. Мы иногда так поступаем, когда чувствуем, что путешественники не станут следовать нашим правилам. Но с вами были Айз Седай. Они задавали вопросы и заинтересовались. Мы испугались, если мы вас прогоним, они что-то заподозрят и потребуют остаться.

– Заставляя их уехать до заката, вы еще больше их заинтересовали, – сказал Мэт. – А если служанки пытаются убить вас прямо во время купания, то это тоже не лучший способ сохранить секрет.

Мэр побледнел:

– Некоторые хотели… ну, чтоб вы остались. Они думали, раз Айз Седай окажутся привязаны к этому месту, они найдут способ нас спасти. Мы не пришли к согласию. В любом случае, это наша проблема. Пожалуйста, просто… Просто уезжайте.

– Хорошо, – Мэт выпрямился и взял копье. – Но сперва скажи, откуда взялось это.

Он вытащил из кармана листовку со своим портретом.

Барлден взглянул: – Их можно найти по всем окрестным деревням, – ответил он. – Вас кто-то ищет. Как я объяснил прошлой ночью Ледрону, я не собираюсь продавать своих гостей. Я не собирался вас похищать, рискуя задержать на ночь за какое-то вознаграждение.

– Кто меня ищет? – повторил Мэт.

– Где-то лигах в двадцати к северо-востоку отсюда есть небольшой городок под названием Трустейр. По слухам, если хочешь подзаработать, нужно туда передать новости про человека, похожего на этот портрет или на другой. Зайдите в Трустейре в таверну «Трясущийся кулак» и найдете того, кто вас ищет.

– Другой портрет? – переспросил Мэт, нахмурясь.

– Да. Крупный парень с бородой. В пометке на картинке значилось, что у него золотые глаза.

Мэт посмотрел на Тома, который выгнул косматую бровь.

– Кровь и проклятый пепел, – пробормотал Мэт и натянул шляпу. Кто же ищет их с Перрином, и чего они хотят? – Полагаю, нам пора, – сказал он и взглянул на Барлдена. Бедняга. Ведь это творится со всем городом. Но что Мэт может с этим поделать? Есть то, с чем можно справиться, и то, что нужно оставить на кого-то другого.

– Ваше золото на улице в фургоне, – сказал мэр. – Мы ничего не взяли из вашего выигрыша. Еда там же, – он взглянул Мэту в глаза. – Мы держим слово. Все остальное мы контролировать не в состоянии, особенно для тех, кто не прислушивается к нашим правилам. Но мы не собираемся никого грабить просто потому, что он чужестранец.

– Вы очень снисходительны, – спокойно сказал Мэт, отворяя дверь. – Хорошего вам дня, и, когда настанет ночь, постарайтесь не убивать никого, кого не стал бы убивать я. Том, ты идешь?

Том последовал за ним, слегка прихрамывая из-за старой раны. Мэт оглянулся на Барлдена, стоявшего посреди гостиной с закатанными рукавами, уставившись в чашку. Казалось, что он желал бы обнаружить в ней нечто покрепче.

– Бедолага, – сказал Мэт, выходя на свет следом за Томом, и захлопнул дверь.

– Полагаю, дальше мы займемся тем, что поищем того, кто распространяет твои портреты? – спросил Том.

– Точно, как Свет. Так и поступим, – ответил Мэт, привязывая ашандарей к седлу Типуна. – Все равно это по дороге к Четырем Королям. Я поведу твою лошадь, если ты справишься с фургоном.

Том кивнул. Он разглядывал дом мэра.

– Ну, что? – спросил Мэт.

– Ничего, парень, – ответил менестрель. – Просто… получается печальная история. Что-то не так в этом мире. В Узоре появилась прореха. Ночью город распускается, и каждое утро мир переделывает всё заново, пытаясь привести его в порядок.

– Что ж, им следовало бы быть пооткровенней, – сказал Мэт. Пока они беседовали с мэром, горожане подогнали фургон с едой. В него были впряжены две поджарые лошади рыжего цвета с широкими копытами.

– Пооткровенней? – спросил Том. – И как? Мэр прав. Они действительно нас предупреждали.

Мэт хмыкнул и направился к сундуку проверить золото. Все было на месте, как и обещал мэр.

– Не знаю, – ответил он. – Может им нужно повесить предупреждение или что-то еще. Привет. Добро пожаловать в Хиндерстап. Мы убьем вас ночью и сожрем ваше треклятое лицо, если посмеете остаться после заката. Попробуйте наши пирожки. Марта Бейли печет их каждый день.

Том даже не улыбнулся: – Дурной вкус, парень. В этом месте слишком много несчастья, чтобы над этим шутить.

– Забавно, – сказал Мэт. Он отсчитал приблизительно столько золота, сколько бы стоила еда вместе с фургоном и лошадьми. Потом, спустя миг, он добавил сверху десять серебряных крон. Он оставил деньги в кошельке на крыльце мэра и захлопнул сундук. – Чем печальнее идут дела, тем больше мне хочется смеяться.

– Ты в самом деле хочешь забрать этот фургон?

– Нам нужна еда, – ответил Мэт, привязывая сундук позади фургона. Рядом с бочонками эля многообещающе лежали несколько огромных головок сыра и полдюжины бараньих ног. Еда пахла нормально, и его желудок заурчал. – Я все это честно выиграл.

Он оглянулся на идущих по улице горожан. Когда он впервые увидел их вчера, он решил, что их вялые движения соответствуют ленивой натуре жителей гор. Теперь он понял, что все иначе.

Он вернулся к проверке лошадиной упряжи:

– И мне нисколько не жаль забирать у них фургон с лошадьми. Сомневаюсь, что эти ребята в будущем собираются путешествовать…