"Скипетр Дракона" - читать интересную книгу автора (Гринвуд Эд)

6

КОРОЛЬ ДОЛЖЕН ПРОБУДИТЬСЯ

ДОРОГА ВИЛАСЬ через заброшенные, заросшие фермерские поля. Краер недовольно ворчал: высокие травы были великолепным прикрытием для шныряющих по стране бандитов. Затем дорога нырнула в тенистую лощину, пересекла маленький ручей и наконец привела к лесу. Всматриваясь в полумрак, путники могли разглядеть лишь несколько ярких солнечных пятен где-то в глубине чащи.

— Ну как, Ролин? — тихо спросил Краер, шедший во главе маленького отряда.

— Ничего, кроме мух и бабочек, — отозвался бард, двигавшийся в арьергарде и внимательно глядевший назад.

Краер посмотрел на Хоукрила:

— Жутковато как-то. Если только тут не погуляла чума, о которой мы ничего не слышали, или вчера не явился десяток голодных драконов, то сельская местность не должна быть такой пустынной.

Высокий латник развел закованными в металл руками и беспомощно пожал плечами.

— Может быть, они увидели, что ты идешь, и решили спрятать все самое ценное.

Краер фыркнул:

— Здесь самое ценное — это разве что корова.

Сараспер покачал головой:

— Нет, господин Высочайший Князь, когда настают тяжелые времена, единственной ценностью остается только сам крестьянин.

Квартирмейстер издал неопределенный звук, означавший усмешку.

— Так значит, они выкопали из потайных местечек сундуки, залезли внутрь, захлопнули крышки, столкнули сами себя в ямы и заставили выкопанную землю аккуратненько засыпать их, так?

— Потише, — успокаивающе произнес Сараспер, — и смотри вперед: мне кажется, я видел что-то движущееся среди деревьев, вон там.

— Знаю я, что там двигалось среди деревьев, — проворчал Краер, — если…

Его ехидное замечание оборвалось на полуслове, когда он увидел, что же именно там двигалось: массивного телосложения человек в доспехах, с обнаженным мечом в руке. Этот воин, похоже, был один… и это широкоскулое, обрамленное длинными бакенбардами лицо выглядело отчего-то знакомым…

— Яркое Знамя! — позвал Краер. — Улыбающийся Волк!

Человек вскинул голову и рванулся к ним через лес. Он явно уже некоторое время шел вдоль дороги, не приближаясь к ней и не обращая на нее особого внимания. Теперь он проламывался к Банде Четырех сквозь заросли папоротника и терновника, бросая неодобрительные взгляды по сторонам.

— Добрый день, Высочайшие Князья, — поприветствовал он их. — Вы не видели, здесь не пробегал молодой дурень-бард?

Четыре головы одновременно повернулись к Родину, который в замешательстве уставился на Гларсимбера Белкларавуса.

Барон приподнял брови и напрямую обратился к парнишке:

— Так ты видел?

— Вот он — бард, — объяснил Сараспер, ткнув пальцем в Ролина.

Брови Гларсимбера сошлись на переносице.

— Нет, нет — я ищу Флаероса Делкампера! Этот паренек тоже бард, что ли?

— Ну, мой отец был бардом, — тихо ответил Ролин. — Что происходит, господин барон?

Гларсимбер быстро перевел взгляд с юноши на Высочайших Князей. Эмбра улыбнулась и промурлыкала:

— Прошу тебя, говори свободно. У нас нет секретов друг от друга — или от регента, если на то пошло. Что происходит?

Барон Яркое Знамя помрачнел.

— Много чего, но в первую очередь вот что: некий наемник по прозвищу Кровавый Меч собрал армию, и, пока мы тут беседуем, он направляется на остров Плывущей Пены, чтобы стать королем Аглирты — пройдя по трупам тех, кто будет ему противостоять.

У слушателей отвисли челюсти.

— Прошу прощения, Гларсимбер, — резко произнес Краер, — но… вы видели этого Кровавого Меча своими глазами?

Барон покачал головой:

— Нет, и я сам с трудом поверил в это. Однако я доверяю тому, от кого это услышал.

— И кто это был? — без обиняков поинтересовался Сараспер.

Судя по виду, Гларсимбер чувствовал себя неуютно.

— Сам король Келграэль, — ответил он, наклонившись к ним поближе и понижая голос. — Понимаете, словно призрак — мерцал, как пламя свечи, и я видел сквозь него все.

— Это мог быть король, верно, — медленно промолвил Хоукрил, покачивая головой с недоверием — и с тревогой.

Как все в Долине могло настолько быстро пойти вкривь и вкось? Что было не так с королевством, которое он любил, которое называл домом и которому теперь служил? Появился узурпатор — которого видел Пробужденный король, а они не видели? Как это может быть?

Он и остальные Высочайшие Князья обменялись мрачными взорами, и остальные тоже покачали головами.

— Прошу прощения, лорды, — осмелился сказать Ролин, — но почему у вас столь озадаченный вид? Вы верите господину барону и не верите его вестям?

В ответной усмешке Краера не было ни капли веселья.

— Верно, парень… именно так.

Сараспер добавил:

— Понимаешь, наемники не действуют таким образом. Зачем совать голову в петлю и становиться правителем, если можно получать деньги без счета, затевая мелкие стычки и избегая всех трудов и опасностей, которые связаны с сидением на троне. Так что ж происходит в действительности?

— Король должен пробудиться… — процитировал Сараспер старинную балладу — и теперь уже Ролин нахмурился, поскольку обнаружил, что не может вспомнить остальные слова баллады. А это был очень нехороший знак.

— Король должен пробудиться, — прозвучал мягкий голос в комнате, где темнота вдруг чуть рассеялась, когда из огромного, наклонно стоящего зеркала полилось сияние. Сначала там просто переливались яркие движущиеся сполохи, а затем зеркало внезапно прояснилось: в нем начали просматриваться стены замка на острове Плывущей Пены и какое-то шевеление в речных волнах… вот оттуда появились воины и начали медленно, но целенаправленно карабкаться по камням вверх. — И пора бы…

Проходя по залу, мужчина в роскошном одеянии, увешанном блестящими золотыми цепями, старательно придал своему лицу выражение скуки. Насвистывая более немелодично, нежели ему самому казалось, он небрежно осмотрел позолоту на своих ногтях — да, облупилась, как он и опасался, — и остановился, чтобы поглядеться в одно из овальных зеркал, стоящих по бокам от статуи короля Олаурима, который правил Аглиртой так давно, что в ту пору в стране еще не было даже баронств.

— Во дни, когда Трое ходили по земле, а деревья были укоренены в воздухе, плавая свободно и носясь туда и сюда во время бури, — напыщенно процитировал придворный, помахивая рукой, словно великий оратор, — в те дни родилась Аглирта, король создал королевство, и велики были война и разорение при основании его. Звери были вытеснены прочь, и дороги были проложены, и деяния были воистину значительны… в отличие от этой бесконечной, утомительной скуки…

— Если для тебя это не столь трудно, Саредрин, — неожиданно сказал бесстрастный страж, стоящий у дверей в конце зала, — не можешь ли ты чуток подвигать своими утомленными скукой ногами и пройти в тронный зал? Первый Меч Гаржар ждет твоего доклада.

Телмерт Саредрин вскинул голову.

— А что, если и ждет? Я не привык получать приказы от старых дураков в плохо подогнанных доспехах — или от стражников, если уж на то пошло!

— Нам всем под силу усвоить хорошие привычки, пока мы живы, Саредрин, — зловеще промолвил страж. — Даже если наша смерть не так уж далеко… — Он положил руку на рукоять меча и многозначительно вытащил клинок из ножен на ширину трех пальцев.

— Угрозы, угрозы, — фыркнул придворный. — Это все, на что способна твоя стальная голова, да? Вас тут целый десяток, негодных стариканов, разгуливаете по дворцу, словно напыщенные петухи, в то время как регент уехал на войну.

— Верно, — согласился страж, — на войну. Именно поэтому твоя клятва верности трону обязывает тебя повиноваться Гаржару так же, как ты повиновался регенту, и так же, как повиновался бы самому королю! А теперь бегом, или война придет во дворец раньше, чем сюда доберется Кровавый Меч!

Саредрин сделал оскорбительный жест.

— Я уже весь дрожу, — поддразнил он стражника, подходя к двери. — Видишь?

Двери широко распахнулись, открытые умелой рукой, придворный выпрямился, в последний раз фыркнув в сторону стража — и в бок Саредрину крепко впечатался башмак, заставив его растянуться на полированном мраморном полу тронного зала.

— Ты чего… — возопил придворный, голос его срывался от невыразимой ярости.

Прежде чем он смог придумать подходящие к случаю проклятия или даже подняться на ноги, сухой старческий голос произнес:

— Твоя поспешность похвальна, Саредрин. Ты наконец принес мне все расчеты? Я не могу ждать вечно — ты же знаешь, я уже не так молод.

Придворный встал и с темным от ярости лицом заорал:

— Кому есть дело до того, сколько бочонков соленой рыбы и кругов сыра у нас в кладовых? Регент уехал на войну, а мы все болтаем о…

— Приготовлениях к осаде, если нам понадобится ее выдержать, — закончил за него Первый Меч Гаржар холодным, словно сталь, голосом. — Утром, Телмерт Саредрин, на тебя подгонят доспехи, а еще тебя научат держать меч. Я надеюсь, что уже через день ты сможешь взмахнуть им и при этом не упасть.

— Что? — едва ли не взвыл придворный. Встретив ледяной взгляд Гаржара, он проглотил то, что уже намеревался высказать, и вместо этого саркастически спросил: — А каких подвигов ты ожидаешь от меня еще через день?

— Я не думаю, что у нас будет еще день после этого, — негромко ответил Гаржар, — у любого из нас.

Придворный с недоверием уставился на него. Согбенный старик в доспехах провел дрожащей мозолистой рукой по нескольким оставшимся на его голове прядям седых волос и угрюмо промолвил:

— Я никаким способом не смогу удержать этот остров против какой бы то ни было атаки, когда у меня есть только двенадцать престарелых воинов, три десятка толстых, ленивых и совершенно необученных придворных, двадцать горничных и столько же поваров. Даже если на нас нападут только в одной точке и мы все, по великому благословению Троих, окажемся именно там, готовые к бою — вместо того чтобы бежать через весь остров, — мы все равно обречены. Несколько секунд развлечения для горстки хороших воинов, и мы превратимся в корм для мух.

— Что? — снова вскричал Саредрин, на этот раз уже гораздо громче, так что голос его эхом разнесся по тронному залу и заставил других придворных поднять голову и начать подбираться поближе, оторвавшись от тех колонн, о которые они опирались прежде. — Тогда… тогда… почему мы все еще здесь?

— Я и стражники, находящиеся под моей командой, остались здесь потому, что нам так было приказано, — медленно и холодно произнес Гаржар, — и именно это подразумевают верность и клятва Короне. Что же касается вас, красавчики, то если вы не понимаете смысла принесенных вами клятв и не намереваетесь соблюдать их, я не понимаю, почему вы все еще остаетесь здесь и громко разглагольствуете о том, как вам скучно. Ради бесплатной кормежки?

— Я в возмущении, — заявил еще один придворный величественным, глубоким басом. — Почему за все годы я…

— Меч Гаржар! — закричал стражник у двери. — Тающие! Десятки Тающих! Они перелезли через стену у Северной башни и уже у Садовых ворот! Даерут просит о помощи!

— Спасибо, Илибар! Охраняй трон! — Гаржар пробирался, оскальзываясь, по полированному мрамору, на ходу вытягивая меч из ножен. — Тарт!

— Здесь, лорд! — Юный паж уже был рядом с Гаржаром. Он подал старому воину шлем, потом протянул фляжку с вином.

Старик похлопал мальчика по плечу.

— Благодарю тебя. Отошли служанок и поварих прочь, немедленно.

И Гаржар двинулся дальше.

— Что? — вскричал басовитый придворный. — У вас еще есть лодки? Я думал, что регент забрал их все! Где они?

— Иди на свой пост, Нилварр! — с отвращением прорычал Гаржар, даже не замедлив шаг.

Придворный не обратил внимания на его слова.

— Мальчик… мальчик! Я требую, чтобы ты…

— Тарт! — бросил через плечо Первый Меч. — Выполняй приказ, который я отдал тебе вчера!

— С удовольствием, лорд! — крикнул паж, бросаясь к другой двери.

Саредрин и Нилварр помчались за ним, крича, чтобы он остановился. Саредрин был быстрее, но Нилварр оказался ближе. Его тяжелая рука опустилась на плечо мальчика, когда тот был уже на пороге.

— Стой, ты, непослушный маленький щенок! — зарычал Нилварр, разворачивая Тарта. — Я придворный лорд, и я отдал тебе приказ! У тебя уже неприятности, и их будет еще больше, если…

— …Я сделаю это! — неожиданно воскликнул Тарт, взмахом руки отбрасывая в сторону украшенную серебряной филигранью полу камзола Нилварра, — и, резко вскинув острое колено, изо всех сил ударил придворного точно в то место, где сходятся вместе ноги, переходя в туловище.

Рослый, румянолицый Нилварр издал высокий вопль, напоминающий крик испуганной птицы, отлетел назад, несколько раз взмахнул руками, словно пытаясь схватиться за воздух, — и рухнул ничком без чувств прямо под ноги бегущему следом Саредрину.

Телмерт Саредрин оступился и тоже растянулся на гладком полу — а к тому времени, как он снова поднялся на ноги и присоединился к другим придворным, сгрудившимся у двери, на пути у них уже встал Илибар Квелвер. Он стоял спиной к двери, за которой скрылся Тарт, с мечом в руке и с холодной улыбкой на лице.

— У меня нет иного выбора, — язвительно-мягким голосом произнес он, — кроме как признать любого, кто попытается пройти мимо меня, предателем Короны и лазутчиком Кровавого Меча. И будьте уверены — я поступлю с этим человеком соответственно.

Кончик его меча чуть приподнялся в знак угрозы.

Придворные колебались, не желая повернуть прочь и не осмеливаясь взглянуть друг на друга, — и в этот момент нерешительности они услышали крики боли и предсмертные стоны, звучащие где-то в дальних залах дворца, а следом — слабое клацанье оружия.

После вспыхнувшей вдруг суматохи Илибар Квелвер снова остался один, глядя вслед придворным, удирающим по лестницам и балконам. Несомненно, каждый направлялся к своему любимому будуару или шкафу, чтобы спрятаться.

— Им будет так одиноко в их уютных тайниках, — пробормотал он, несколько раз взмахнув мечом в воздухе и приготовившись принять смерть, — в отсутствие обычной компании горничных. Надеюсь, они все не умрут от скуки — или умрут не от скуки.

Крики и звон мечей стали громче. Илибар сглотнул. «Милостивые Трое, мы быстро сдаем позиции!»

Он хорошо знал, что только самые старые и немощные стражники остались на острове — да еще эта кучка болтливых придворных, которые не нужны были нигде и никому. Все остальные присоединились к барону Черные Земли, чтобы отбросить прочь Кровавого Меча… если смогут. Даже вкупе с силптарскими наемниками их сил, вероятно, будет недостаточно. Если завоеватель действительно сокрушал баронства, словно мальчишка, топчущий песочные замки на берегу реки, и если все оставшиеся в живых воины этих баронств теперь встали под его знамена…

Ну что ж, по крайней мере, сам Илибар умрет за правое дело, защищая то, что действительно важнее всего. Он быстро занял пост перед пустым троном, держа в руке обнаженный меч, и произнес вслух в безлюдном, гулком зале:

— Рогатая Владычица, даруй нам победу! Праотец Дуб, помоги мне выстоять. Темный Сарг, направь удар моего меча. Будьте со мною, о Трое, если вы любите Аглирту хотя бы вполовину так, как люблю ее я!

Последние слова были сказаны почти шепотом, но они отчетливо прозвучали в пустом зале — и когда последнее эхо этого шепота замерло, Илибар услышал отчаянный крик из-за самых дверей. Потом раздались звон меча, ругань и громкий удар; двери, которые он прежде охранял, распахнулись настежь.

Первый Меч Гаржар — без шлема, с наплечником, бесполезно болтавшимся на одном ремешке, — и еще двое стражников, пятясь, ввалились в зал, тяжело дыша. Медлительные, слабые, шатающиеся от изнеможения, они были бы уже давно мертвы, если бы их противниками были молодые, полные сил люди.

Однако Тающие в каком-то смысле были еще худшими воинами. Не разбирающие дороги, непоколебимые, нечувствительные к боли, они шли вперед… Илибар вздрогнул, когда два клинка ударили с разных сторон. Старый Гаржар вскинул меч в отчаянной попытке парировать, отдернул голову, и, когда сталь встретилась со сталью, полетели яростные белые искры. Не задетый вражеским мечом, старый воин тем не менее отступил назад, пошатнулся и едва не упал. Илибар больше не мог вынести этого.

— Гаржар! — крикнул он. — Ко мне! К трону! Отдохните и дайте мне немного поразвлечься!

Старик удивленно обратил к нему изборожденное морщинами лицо, а затем выдавил слабую улыбку. Первый Меч устало взмахнул клинком, когда двое Тающих шагнули вперед.

— Будь моим… гостем, добрый Илибар, — прохрипел он, и его слова едва не потонули в крике одного из стражников, пронзенного двумя мечами. — Я… почти закончил…

Илибар бросился в схватку, едва не поскользнувшись на полированном мраморе. Поэтому он оказался в бою быстрее, чем намеревался; теряя равновесие, уклонился от рубящего удара одного из Тающих — они были слепы, но всегда знали, где находится враг, — и с размаху уселся на пол, ударившись о конечности одного из ходячих трупов. Тающий, оступившись, рухнул, и Илибар, поднимаясь, отсек ему голову, руку и ногу, а потом отступил назад под напором следующего Тающего. Потом шагнул вбок, чтобы два зомби не могли зажать его в «клещи», а затем глянул на двери, увидел целый легион неуклюже марширующих к ним Тающих и понял, что его судьба скоро свершится.

— Трое да будут со мной! — прорычал он и, не рассуждая, бросился на ближайшего Тающего. Клинок удачно разрубил горло зомби, развернув того вокруг оси, голова ходячего трупа заболталась на перерубленной шее — но Тающий нанес ответный удар, как будто не замечая раны.

— Назад! — хрипло прокричал Гаржар, пытаясь совладать с неслушающимся голосом. — Назад, к трону, парни!

Оставшийся в живых стражник — кажется, это был Келдерт, хотя у Илибара не было времени присмотреться, чтобы понять, кто же это, — застонал, когда лезвие вошло ему в живот. У него уже не было возможности выполнить приказ. Илибар увидел, как Тающие точными безжалостными ударами добивают раненого, и бросился по скользкому мраморному полу обратно, туда, где стоял старый Гаржар, ожидая приближения врага.

— Мы последние, — прохрипел старый вояка, когда Илибар присоединился к нему. Они обогнули трон, чтобы он защищал их с одного бока, и встали спиной к спине. — Я надеюсь, что ты в мире с Троими.

Илибар кивнул.

— В мире. А ты?

Гаржар усмехнулся.

— Есть одна девчонка, на которой я все собирался жениться, да так и не женился, — пропыхтел он, нанося рубящие и колющие удары, — но кажется, сейчас это уже не имеет значения… так что полагаю, что и я в мире с ними. — Обезглавив Тающего неистовым ударом меча, он закричал: — За Аглирту!

— За Аглирту! — подхватил Илибар, и они рубили и рубили, словно взбесившиеся мясники, еще долгое время, прежде чем старый Гаржар не повалился беззвучно на пол.

И тогда Илибар сделал то, на что никогда не осмелился бы прежде, — он вспрыгнул на трон и принялся наносить удары сверху вниз, выкрикивая боевой клич над казавшимися бесконечными рядами ходячих мертвецов.

У мерцающего зеркала раздалось негромкое шипение, полное недовольства, а затем несколько неразборчивых слов. Зеркало сверкнуло ослепительной вспышкой.

Тающие вокруг него внезапно воспламенились, и Илибар закричал от боли — закричал и прыгнул вперед, завывая и вслепую рубя в этом огненном аду, где были лишь распадающиеся на угли мертвецы. Он знал, что новые и новые зомби входят в зал через двери, которые он поставлен был охранять, — не тронутые огнем зомби, идущие, чтобы искромсать его на куски. Ничего не видя, Илибар взмахнул мечом, делая шаг туда, где, как он знал, должны быть двери. Запах его собственных горящих волос и обожженной плоти захлестнул волной, заставил задохнуться… Что-то тяжелое и твердое обрушилось на его ребра, и он зашатался, теряя меч где-то среди ревущего пламени, а потом еще один удар оборвал все это, и Илибар Квелвер рухнул куда-то вниз, в ожидающую его прохладную темноту…

Мягкий смех раздался над мерцающим зеркалом. Оно показало угасающее пламя в тронном зале дворца на острове Плывущей Пены, затем десятки Тающих, карабкающихся на трон Аглирты, а потом пустые галереи и пиршественные залы, покинутые кухни и вновь ходячих мертвецов, проникающих во все комнаты дворца, наводняющих все вокруг, пока наконец даже летучие мыши не умчались оттуда прочь.

— Интересно, — произнес тогда мягкий голос. — Повелитель Летучих Мышей? Он еще жив?

Обладатель магического зеркала хмыкнул, прогоняя от себя эту мысль, и провел рукой над зеркальной поверхностью, которая мгновенно сделалась темной. Зашуршали одеяния — их носитель повернулся, быстрым шагом пошел по коридору и, дойдя до лениво вращающегося водоворота магии в конце этого коридора, ступил в него.

Тот же самый мягкий смех послышался вновь, эхом отдаваясь в тронном зале дворца. Почти небрежный жест рукой, и в молчаливом повиновении Тающие отступили, освобождая путь к высокому постаменту. Тени окутывали человека в длинных одеждах, стоящего лицом к трону, — тени защитных заклятий, вплетенных в мантию. Человек поднял руки и тщательно сотворил новое заклинание. Из окутывавших его теней хлынуло яркое сияние, прокатилось по мраморному полу, поднялось на тронное возвышение и медленно окружило само сиденье. На троне не было ни короны, ни скипетра, и сияние словно бы рыскало вокруг в поисках чего-то, прежде чем медленно угаснуть.

Наступила тишина, а потом человек, окутанный тенью, снова произнес заклинание. Еще одна волна ищущего сияния поднялась над возвышением и над троном, к самому потолку — однако никакой сокрытой магии найти не удалось. Да, сам трон был обвит магией, глубокой и многослойной, но никаких спусковых механизмов для нее не обнаружилось, и ничто не разбудило дремлющую силу. Со смешком облегчения человек в длинных одеяниях взошел на помост — и сел на трон.

Окутывавшие его тени в мгновение ока растворились, и Ингрил Амбелтер, Повелитель Заклинаний, вскинул голову и расхохотался. Сама корона, должно быть, украшает голову этого дурака Черные Земли, но Речной Трон хранит еще более сильные чары и может быть использован для создания поистине могучих заклятий. Король он или нет, знают об этом или нет, но у Аглирты теперь новый правитель.

Амбелтер напряг волю, и почти сотня зомби одновременно опустились на колени вокруг него. С мягкой, зловещей улыбкой Ингрил обозрел своих Тающих и вцепился пальцами в подлокотники трона, а потом собрал силы для того, чтобы сотворить заклинание, которое уже давно ждало своего часа, чтобы быть спущенным с поводка.

И лишь несколько мгновений спустя оно родилось в вихре искр.

Повелитель Заклинаний издал возглас торжества и ликования — и далеко отсюда, в гуще битвы, регент Аглирты пошатнулся в седле и схватился за голову, пронзенную неожиданной болью — болью от заклинания, которое, казалось, выжигало его мозг огнем.