"Скипетр Дракона" - читать интересную книгу автора (Гринвуд Эд)

7 СКИПЕТРЫ, ЛЕТУЧИЕ МЫШИ И СТЕРВЯТНИКИ

В ТЕНИСТОЙ ЛОЩИНЕ было прохладно, в сумраке маняще журчал ручей. Ролин смотрел на мирный лес вокруг и с трудом верил в то, что где-то в Аглирте сейчас идут в битву целые армии, что люди сражаются, кричат и умирают. Он потряс головой, но пятеро его угрюмых спутников не заметили этого движения.

Краер, как всегда, вещал:

— По крайней мере, на данный момент мы должны оставить охоту за Дваерами! Сначала нужно справиться с Кровавым Мечом — в конце концов, если он продолжит убивать баронов, то уже неважно, кто из них прячет Камень. Дваер или будет потерян, или же захватчик завладеет им, когда явится к этому барону с целой армией за спиной!

— И как же ты собираешься «справиться» с Кровавым Мечом? — тихо спросила Эмбра. — Да, конечно, мы Высочайшие Князья, с нами барон и бард, но нас всего шестеро против армии — или, судя по всему, что мы знаем, целых армий!

Квартирмейстер улыбнулся и поклонился, выражая ей насмешливое почтение.

— Что ж, леди Серебряное Древо, я намереваюсь справиться с Кровавым Мечом, неукоснительно следуя той блестящей стратегии, в которую, я надеюсь, вы намерены нас посвятить!

— Без сомнения, — ехидно отозвалась Эмбра.

Все пятеро мужчин — включая Ролина и Гларсимбера — подались вперед, чтобы уловить, что она скажет дальше.

Эмбра вздохнула. «О Трое Вышних, почему я?»

А затем она услышала свои слова, быстрые и уверенные, как будто она знала, о чем говорить. Быть может, боги наконец услышали ее!

— Мы должны отправиться на остров Плывущей Пены так быстро, как только сможем. Если у меня получится призвать силу Дваера Чер… силу Дваера моего отца, быть может, мы найдем Кровавого Меча. Затем при помощи Дваера мы придадим Ястребу внешность этого мерзавца, перенесемся к настоящему Кровавому Мечу при помощи заклинаний, убьем его — и Хоукрил притворится им. Правильно отдавая команды, Ястреб может заставить воинство Кровавого Меча сражаться с самим собой и тем самым остановить посягательства на трон.

Послышались возгласы одобрения, и даже Сараспер улыбнулся и покачал головой.

— Невозможно, — сказал он. — Настолько очевидно невозможно, что может даже сработать.

— Правильно, мы это сделаем! — оживленно подхватил Краер. — Достаточно блуждать окольными путями — нам нужно спасти королевство, посмеяться над баронами и посадить в лужу магов-отступников!

— Привлекательная стратегия, — согласился барон Яркое Знамя. — Вы ведь возьмете меня с собой, да?

Последовало недолгое молчание, во время которого Высочайшие Князья обменивались быстрыми угрюмыми взглядами.

— У нас небольшие трудности, — осторожно произнесла Эмбра. — Прямо сейчас я не могу перенести на остров Плывущей Пены даже себя саму, не говоря уж о ком-нибудь другом. Слишком мало магии.

Глаза Гларсимбера сузились.

— А какая магия вам нужна?

Госпожа Серебряное Древо вздохнула.

— Все, что несет чары достаточной силы и что можно принести в жертву, ибо мои заклинания вычерпают все досуха.

Улыбающийся Волк Сарта усмехнулся и отстегнул свой латный воротник.

Взявшись за висящую на шее цепь, он с торжеством продемонстрировал что-то маленькое и блестящее, а потом протянул этот предмет Эмбре.

— Мой маленький трофей в битве при Доме Безмолвия, где Орнентар превратился в змею, а Чер… лорд-регент открыл, что он является Громовой Арфой.

Высочайшие Князья столкнулись лбами, пытаясь получше рассмотреть то, что лежало на ладони барона. Даже Ролин уставился на этот предмет — маленькую подвеску наподобие тех, что носят высокорожденные леди до того, как обзавестись мужем или любовником и сменить кулон на медальон с локоном и портретом любимого. Подвеска была изящной формы и казалась почти новой: ярко блестящая ладонь, отлитая из меди.

Яркое Знамя отстегнул вещицу от цепочки и отдал Эмбре.

— Ее носил один из баронов — тот, что оказался змеиным жрецом. Если прикоснуться ею к металлу, она поет, и по тону понятно, не фальшивый ли это металл.

— Змеиная магия — и ты ее носил? — с подозрением насупился Краер, но Сараспер покачал головой.

— Эта вещь, парень, куда стариннее и куда ценнее.

Эмбра кивнула и вздохнула, держа высоко над собой медную руку, чтобы начать творить переносящее заклинание.

— Она делает куда больше, нежели проверяет, действительно ли золото является золотом, — пробормотала она. — Да, кое-что, что мне хотелось бы изучить и сохранить… но… — Она поморщилась и сомкнула пальцы вокруг подвески. — Все уйдет, сгорит в мгновение ока, чтобы помочь нашей нужде.

Ролин задохнулся от изумления, когда Краер приступил к действию. Эмбра начала бормотать слова заклятия и подняла свободную руку в характерном призывном жесте, словно собираясь выхватить что-то прямо из воздуха, а коротышка спокойно вытащил подол ее туники из ее брюк и положил руку на обнаженную спину женщины, так высоко, как только мог дотянуться, задрав край одежды Эмбры. Все остальные мужчины склонились, чтобы коснуться ее кожи.

Гларсимбер ухмыльнулся, покачал головой и тоже протянул свою волосатую руку. Ролин осторожно и нерешительно последовал его примеру. Кожа Эмбры была бархатно-мягкой, теплой и гладкой.

Синее сияние возникло на краю поля зрения. Ролин повернул голову, чтобы получше рассмотреть его, но увидел лишь деревья. Он почувствовал, как что-то зашевелилось под кожей госпожи Серебряное Древо, как по его собственным пальцам побежали мурашки…

Заклинание завершилось отчетливо произнесенными строками, в которых Эмбра повторила уже высказанное ею:

— Этой магией, выплеснутой, чтобы выполнить наше деяние, выгоревшей в мгновение ока, чтобы помочь нам в нашей нужде.

— Аглирта сжигает так много вещей, девочка, — проворчал Сараспер. — Драгоценную магию, мечты, иллюзии, веру… и людей.

Ролин неожиданно обнаружил, что едва не плачет. Моргая, он посмотрел на тщедушного старого целителя.

— Прекрати утешать меня, — проворчал у его плеча Гларсимбер. — Самое время кого-нибудь убить.

— Разве так бывает не всегда? — пробормотала Эмбра, соединяя обе руки у себя над головой и чувствуя, как вокруг них свивается магия. — Разве так бывает не всегда?

А тем временем…

Скипетр в руке Флаероса был успокаивающе гладким и тяжелым. Делкампер не имел ни малейшего представления, как пробудить или направить магию, которая, вероятно, дремала внутри скипетра — иначе зачем эта штука, была ли она драконьим скипетром или нет, могла понадобиться регенту? — однако, держа ее в руках, он чувствовал себя намного лучше, даже если где-то далеко-далеко позади были Тающие.

Сжимая скипетр, Флаерос опустился на колени среди влажных гниющих листьев, упавших с деревьев веток и губчатых грибов и стал осторожно всматриваться сквозь заросли папоротника в вереницу вооруженных всадников, скачущих по дороге.

— Король должен пробудиться, — пробормотал он, видя, как плещутся на ветру баронские знамена, древки которых держали закованные в металлические перчатки руки. Вымпелы, раскрашенные в цвета Гончих Псов, Орнентара и Тарлагара, трепетали на копьях, всадники один за другим проносились мимо, и земля содрогалась от топота копыт.

Нет сомнений, война пришла в Аглирту, ибо эти латники из трех баронств мчались галопом но дороге, ведущей к причалам Серебряного Древа — короткому пути на остров Плывущей Пены.

И вдруг — неожиданная вспышка света, крики. Последовало замешательство — лошади ржали и били копытами, пытаясь остановиться на полном ходу. Флаерос моргнул и рискнул податься чуть вперед и высунуться из-за куста папоротника, стараясь разглядеть что-нибудь, хотя от яркой вспышки в глазах все еще прыгали пятна.

Из воздуха в нескольких футах от земли появился человек. Должно быть, это был маг — высокий, стройный и, похоже, чем-то очень разозленный. Вокруг его рук вихрилось синевато-зеленое пламя.

— Я — Джаварр Радужный Дракон! — закричал он. — Да не будет никто столь глуп, чтобы нацелить на меня лук! Я ищу лишь одного человека!

Латник-ветеран, все еще пытавшийся усмирить свою испуганную лошадь, рявкнул в ответ:

— Ну и кого?

— Есть ли среди вас регент Черные Земли? Я не нашел его на острове.

— Его тут нет, — ответил другой рыцарь. — Мы слышали, что он отправился на битву против предводителя мятежников Кровавого Меча, на юг владений Серебряного Древа.

Волшебник зарычал от ярости, затем распростер руки и исчез в вихре пламени.

— И короли падут, — пробормотал Флаерос, отпустив папоротник и отодвинувшись назад. Его глазам стало намного лучше.

Продолжая наблюдать за дорогой, он увидел, как воины размахивают руками, споря на повышенных тонах. Все, кроме старого латника, остановившегося у самой обочины. Тот просто пробормотал тоном глубокого отвращения:

— Колдуны!

Человек в блестящих доспехах, с гербом Тарлагара, вышитым на явно новенькой тунике, сопровождаемый двумя телохранителями с такими же гербами, появился в поле зрения барда.

— Орнентар! — позвал этот человек глубоким, полным сознания собственной важности голосом. — Авангард, должно быть, уже у причалов. Мы отплываем или так и будем стоять на месте?

— Да-да! — отозвался почти столь же самодовольный голос. — Мы должны спешить, пусть даже из воздуха вываливаются сумасшедшие волшебники! У нас никогда не будет лучшего шанса захватить трон — а у Аглирты никогда не будет большей необходимости в этом!

Должно быть, после этих слов предводитель, которого Флаеросу не было видно, подал сигнал, потому что миг спустя все всадники вновь пустили коней в галоп.

— А кто из вас будет править, когда вы это сделаете? — пробормотал Флаерос.

Когда последний всадник проехал мимо него, бард вскочил на ноги и бросился вслед за кавалькадой, держась под прикрытием деревьев.

— Задачка не нова, милорды, — с осуждением вещал он в пустой воздух, топча башмаками сухие ветки, — и если ее не решить вовремя, вас поджидают далеко не новые неприятности.

И с этими словами Флаерос Делкампер споткнулся о древесный корень и рухнул ничком в палую листву. Что-то прошипело над ним и ударилось о ствол дерева в нескольких футах выше его головы. Флаерос приподнялся и уставился на… стрелу? Нет, о боги, на деревянно-жесткую змею! Клыки ее вонзились в кору дерева, а глаза, вращаясь в глазницах, следили за ним! Флаерос резко развернулся, чтобы посмотреть, откуда прилетела убийственная штука, — и обнаружил, что примерно через пять деревьев от него стоит и ухмыляется какой-то человек в длинном одеянии. Жрец Змеи! Затем улыбка жреца стала шире, он вытянул из рукава еще одну змею, прямую, словно древко, и занес ее над головой, чтобы метнуть.

Флаерос икнул и выхватил единственную вещь, пригодную для того, чтобы при некоторой удаче отбить летящую змею, — драконий скипетр.

И тут вдруг ухмылка на лице жреца превратилась в выражение небывалого ужаса, а сам он повернулся и ринулся очертя голову через лес. Он мчался так быстро и отчаянно, как Флаерос не бегал никогда в жизни, даже во время самого панического бегства.

Некоторое время бард Делкамперов с изумлением пялился туда, где скрылся из виду змеиный жрец, а затем перевел взгляд на скипетр, пожал плечами и снова порысил следом за баронским воинством. На этот раз ему удалось благополучно миновать первые несколько древесных корней.

В башне, далеко-далеко от реки Серебряной, мчащихся галопом рыцарей и сошедшихся на поле сражения армий, у открытого стрельчатого окна стоял человек. Летучие мыши парами, тройками и десятками слетали с неба и ныряли в это окно, но человек не удостаивал их взглядом — даже тогда, когда они опускались ему на плечи, словно птицы, усаживающиеся на насест. Они напоминали живой черный плащ — безмолвный и все более тяжелый. Повелитель Летучих Мышей смотрел лишь на парящий в воздухе узор из вертикальных мерцающих овалов, почти целиком заполнявший комнату вокруг него. Один овал показывал смеющегося человека, сидящего на троне в окружении молчаливых воинов, чья плоть складками ниспадала с тела, словно воск на старом подсвечнике. В другом овале видны были скачущие галопом рыцари с вымпелами трех баронств, а в третьем — яростная битва между сотнями кричащих, рубящих и колющих друг друга мечами воинов, пытающихся не оступиться на земле, устланной телами убитых и раненых людей и коней. Там были и другие сцены: залы аудиенций, где царила напряженная атмосфера, размышляющие в одиночестве женщины, юные маги, столпившиеся вокруг магических стеклянных шаров…

Повелитель Летучих Мышей угрюмо покачал головой, переводя взгляд с одной сцены на другую.

— Слишком много игроков, — пробормотал он и потер щеку, к которой прижималась летучая мышь, негромко вереща что-то ему в ухо.

Нет, он не собирался вмешиваться в схватку между Ингрилом Амбелтером, бароном Черные Земли и его ручными героями, Кровавым Мечом, который желал стать королем, и служителями Змеи. Это было слишком опасно. Лучше терпеливо выждать своего часа. Два года назад он не смог держаться в тени — ему нужно было вмешаться и обжечься на этом. Именно так он и поступил. Однако иногда — медленно и неохотно — даже могучие чародеи способны усваивать уроки. Он будет просто тихо сидеть здесь, в своей башне, и наблюдать. Конечно, любая магия, оброненная кем-либо убитым в этой битве или кем-нибудь серьезно раненным в схватке, кого может застигнуть врасплох правильно подготовленный волшебник, — будет честной ставкой в игре. Но сейчас нужно лишь выжидать, войдя в роль кружащего над полем битвы стервятника.

Эзендор Черные Земли смутно воспринимал происходящее вокруг. Лошадь под ним ржала и приплясывала на месте, а люди, на протяжении многих лет служившие ему, отбивали удары, несущие ему смерть, поднимали щиты, чтобы заслонить его, и оставляли без прикрытия собственные уязвимые места.

А он не мог собраться с мыслями и сделать что-либо, кроме как бороться против грызущего червя в своей голове, этой когтистой твари, этой боли, что пожирала его мозг, проедая в нем дыру и раздирая его в клочья.

Он понимал, что всхлипывает и кричит какую-то бессмыслицу — в те секунды, когда не отхаркивал рвоту, дрожа в ознобе и пытаясь уйти от посланного волшебником заклятия боли. Он знал, кто это сделал. О да, он знал, что по другую сторону раздирающего его заклятия злорадствует Ингрил Амбелтер… он чувствовал, как Повелитель Заклинаний ухмыляется, наслаждаясь его криками и рвотными спазмами, высматривая воспоминания, которые мог увидеть во время этой битвы в мозгу регента, — Черные Земли уходил от этого взгляда, и маг наносил новый удар. Милостивые Трое, что же нужно, чтобы убить Амбелтера? Этот колдун должен был быть мертв вот уже несколько раз — и заслуживал смерти сотню раз сверх того, — и все же он был жив, ухмылялся и запускал выжигающие мозг заклинания в того, кого был рад помучить, используя…

«Во имя рогов Владычицы! Он сидит на троне и собирает силу этого трона для своих проклятых заклинаний!» Зарычав от всепоглощающей ярости, Черные Земли воззвал к самому трону, используя связующие чары, которые наложил на него Келграэль. Это была тоненькая ниточка, готовая порваться под напором воли любого сильного существа, сидящего на троне, не говоря уже об архимаге, но яростное усилие регента остановило грызущие чары Повелителя Заклинаний, пусть даже на миг. И этого было достаточно.

Выхватив Дваеры из мешочка, регент подбросил их в воздух, воззвав при этом к их силе — и сила вскипела в нем, подобно раскаленно-белому пламени, яростной молнии, которая прошла прямо сквозь него, пронзая тело и разум болью и очищая его мозг и от грызущего червя, и от его злорадствующего хозяина. С безумной усмешкой Черные Земли послал эту гневную силу прямо вдоль нити заклинания Амбелтера, в мгновение ока преодолев мили пути, отделяющие Сартскую равнину от тронного зала на острове Плывущей Пены. Он нанес безжалостный удар по рассудку Повелителя Заклинаний, выжигая и поджаривая его так же жестоко, как обжигало его самого заклятие Ингрила.

— Сдохни, подлый колдун! — прорычал он. — Проклятье тебе… проклятье тебе!

Однако Амбелтер мог каким-то образом пережить и такую атаку; регент уже знал это, выкрикивая свое яростное проклятие. Волшебники всегда выживают. Черные Земли нанес новый неистовый удар по корчащемуся, дрожащему сознанию, не зная в точности, что делает, но тем не менее стараясь причинить как можно больше вреда.

Слишком быстро — вероятно, всего несколько мгновений спустя после его первого торжествующего контрудара по темному извращенному сознанию, но в точности сказать было невозможно — Черные Земли почувствовал, что бурлящая сил Дваеров отклонилась вбок, отраженная словно удар клинка, столкнувшегося со щитом противника.

Неясно воспринимая раздающиеся вокруг крики и смутно осознавая, что Дваеры вращаются над его головой, в небе, где пролетают копья и гудят стрелы, регент призвал обратно свою силу и неожиданно вновь оказался на вершине холма над Сартской равниной. И Огненные Всадники уничтожали вокруг него последних его воинов, с жестокими улыбками стремясь вперед и убивая, убивая…

Регент Аглирты ответил им такой же яростной усмешкой, и глаза его полыхнули мрачно и угрожающе. Кто-то застонал от внезапного страха — даже до того, как Эзендор Черные Земли поднялся на стременах и подал всем истинный повод для ужаса.

— За Черные Земли! — проревел он голосом, который раскатился эхом по всему полю сражения. — За Аглирту-у-у!

И над холмом взметнулось белое пламя, настолько яркое, что затмило солнечный свет. Ослепленные этим сиянием люди закричали — еще прежде, чем пламя хлынуло на них. Оба Дваера едва ли не пели, неистово вращаясь в воздухе один вокруг другого, и враги умирали тысячами.

Саринданские шелка обратились в ничто в мгновение ока — и саринданская плоть вскипела и рассыпалась в прах секундой позже. Черные Земли снова издал громовой яростный крик, и там, куда падал его взгляд, умирали люди, но дрожь, нарастающая у него внутри, подсказывала ему, что он вскоре должен будет остановиться, иначе его разорвет на части та самая сила Камней, которую он сейчас использовал…

Его спас только щит, воздвигнутый против магического взора. Слабая защита, которой он окутал себя вопреки обычаю, чтобы скрыться от ищущего ока любого волшебника, который пожелает проследить за ним на расстоянии. Теперь он видел, что эта защита была соткана неправильно, что в ней зияли две огромные дыры, а значит, она уже ни от кого его не скрывала.

И все же она спасла ему жизнь. За миг до того, как его сознание было бы выжжено навеки, Ингрил ухитрился пригнуться, прежде чем направленная разумом регента стрела силы пролетела над ним. Он держался за трон, словно за якорь в бушующем шторме волшебства, и даже отразил стрелу, направив ее в поставленный регентом щит от подсматривания.

Он мог надеяться удержать ее там лишь на краткий миг, словно пойманный в сеть огненный шар, но когда она взорвалась, разбрасывая во все стороны яркую, искристую энергию, Ингрил использовал ее для превращения своей слабой защиты в куда более крепкое оборонное заклятие.

Не прошло и нескольких секунд, как остров Плывущей Пены был обнесен щитом, блокировавшим всю магию. Этот щит отразил пришедший следом удар регента и должен был не дать любому затаившемуся врагу или честолюбивому магу-недоучке нанести по Ингрилу удар сейчас, когда он был слишком слаб.

Его не зря назвали Повелителем Заклинаний.

Мрачно улыбнувшись — ибо он знал, насколько близок был на этот раз к смерти и насколько оказался удачлив, если ему удалось обмануть ее, — Ингрил Амбелтер протянул руку к уху и переломил драконий клык, который прятал в волосах, под тонкой сетчатой шапочкой, отобранной много лет назад у какой-то испуганной девушки благородного происхождения.

Это был единственный клык, который Амбелтер видел в своей жизни, и чары, которые он соткал на основе его силы, отняли много времени, ибо плести их приходилось очень тщательно и осторожно. Он знал, что если ему когда-нибудь понадобится использовать эти чары, значит, положение будет воистину отчаянным.

Клык легко сломался, тут же полностью истаяв, как, если верить легендам, всегда исчезают драконьи клыки. До того как Ингрил уснет или снова воспользуется магией, для любого волшебства он будет невидим и недостижим, как будто его и нет вовсе.

Клинок стражника по-прежнему мог бы убить его, но ни одно заклятие не могло обнаружить или коснуться его — вне зависимости от того, каким оно было. Или, по крайней мере, так гласило сотворенное им заклинание.

Задыхаясь от боли, Ингрил Амбелтер бессильно соскользнул с трона и боком упал на холодный, гладкий мрамор. Тающие стояли вокруг него, словно безмолвные статуи. Он преодолел очередной приступ дрожи и медленно пополз на четвереньках между ними, к потайному входу на северную лестницу, которая приведет его вниз, глубоко вниз, к темным галереям острова, где ждет Гадастер.

Освобожденные от контроля Амбелтера, Тающие начали двигаться, бесцельно бродя вокруг, оступаясь и то и дело падая. Вздрогнув — если один из зомби упадет на него, он окажется беспомощен, прижат к полу и, быть может, даже убит ненароком, — Повелитель Заклинаний пополз дальше, тихонько всхлипывая от боли в раздробленных пальцах. У него были сломаны не только пальцы, не говоря уже о сознании, которое неотвязно являло ему неожиданные, ослепительно яркие сцены событий, произошедших годы назад, и образы людей, давным-давно умерших… и большинство из них были убиты им самим.

Стеная, Ингрил Амбелтер полз к выходу из тронной залы. Одним из убитых был Гадастер — Гадастер Мулкин, его учитель и, вероятно, самый хладнокровно-жестокий архимаг, которого когда-либо встречал Ингрил. Теперь он должен был добраться до костей Гадастера, и прижаться к ним, и впитать ту жизненную силу, которую он сам заключил в них при помощи чар, предназначив для таких трудных минут, какая настала для него сейчас. Он поступал так и прежде… после столь же тяжких поражений.

Ингрил не желал думать об этих поражениях ни сейчас, ни когда-либо еще, но они преподали ему один весьма своевременный урок: Аглирта может подождать, пока он не соберется с силами, чтобы снова захватить власть над нею. О да… Он долго лежал, привалившись к двери, ведущей на лестницу, сотрясаясь в ознобе, слишком слабый, чтобы двигаться дальше. На счастье, ни одного любопытного придворного или бдительного стражника не осталось в живых, и никто не мог обнаружить его здесь. Весь остров Плывущей Пены был в его распоряжении — именно так, как он желал в течение долгих лет. Великий остров весь принадлежал ему, каждая могила, каждый тайник и башня, каждая забытая книга заклинаний и зачарованная безделушка, вся магия, которую создали, похитили или собрали алчные члены семейства Серебряное Древо с тех пор, как избежали проклятия Дома Безмолвия. Теперь все это принадлежит ему — все, кроме этой шлюхи Эмбры, которая проскользнула у него между пальцами. Она должна была стать его любовницей и к тому же — «живым замком», частью дворца на острове, еще одним Гадастером, из которого можно было бы пить силу в любой момент… но она сбежала от него.

Но это не повторится. Когда он вновь обретет цельность, он выследит ее. Прежде всего — Владычица Самоцветов! Не ее Камни Мира, не трон Аглирты, они могут подождать, пусть их захватят хоть бароны, хоть служители Змеи — когда придет время, все это будет принадлежать ему.

Сначала он должен найти Эмбру Серебряное Древо и заставить ее полностью подчиниться ему. Да…

Синее сияние завихрилось, вспыхнуло и угасло, растворившись прямо у них перед глазами, и неожиданно шесть человек обнаружили, что стоят на причалах Серебряного Древа. Головы у всех шестерых слегка кружились.

— Эмбра, — заметил Краер тоном резким, словно учитель, обнаруживший ошибку ученицы, — остров Плывущей Пены вон там. Зачем ты перенесла нас сюда?

Эмбра коснулась рукой лба и тихо промолвила:

— Ингрил Амбелтер. Он только что коснулся моего сознания. Он ищет меня. О, как он хочет найти меня!

Она покачнулась, стоя на выбеленных непогодой досках причала, окруженного качающимися на волнах смолеными баржами, и сильные руки Хоукрила подхватили ее. Прижав девушку к груди, воин начал слегка покачивать ее, успокаивая. Она глубоко вздохнула и вновь обратилась к Краеру:

— Какой-то барьер — я никогда не ощущала более сильной магии — блокирует волшебство на всем острове и вокруг него. Этот барьер и отбросил нас сюда, когда мое переносящее заклинание ударилось о него.

— То, что она сказала, Острый Язык, — устало отметил Сараспер, — означает, что ты должен быть признателен за то, что еще жив.

— Так что же этот магический барьер меняет в наших… э-э… великих планах? — спросил барон Яркое Знамя, щурясь и глядя на Эмбру. — Ваш отец находится там вместе со своими Дваерами или где-то еще? И что нам делать теперь?

Эмбра беспомощно развела руками, чувствуя, как в душе Хоукрила нарастает гнев. Она успокаивающе погладила латника по руке и с улыбкой спросила:

— Ролин, что чаще всего делают барды, когда дела идут совершенно не так, как хочется?

Ролин Дворцовый Плащ оторвал полный изумления взгляд от острова Плывущей Пены и ответил ей неожиданной ухмылкой:

— Обычно, леди, мы идем вперед, беспечно насвистывая, и притворяемся, что все происходит именно так, как мы планировали. И в результате немало народу оставляем в дураках.

— Только до тех пор, пока этот народ позволяет себя дурачить, парень, — проворчал в ответ Гларсимбер. — Только до тех пор, пока это позволяют.