"Убик" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)Глава 8Дневной свет заливал элегантный номер. Щуря глаза, Джо рассматривал внутреннюю отделку: неошелковые экраны с ручной росписью, изображающей восхождение человека от кембрийской амебы до пилота первого аэроплана. Прекрасный стол под красное дерево, четыре пестрых кресла с откидывающимися спинками; их хромированные детали выглядят серебряными… Спросонок Джо пришел в восторг от роскоши номера, а потом его настиг укол острого разочарования: Венди так и не пришла. Не постучала в его дверь… или постучала, а он не услышал? Слишком крепко спал? Планам основания новой империи не суждено было сбыться… Преодолевая боль во всем теле – последствие вчерашних приключений – он сполз с необъятного ложа, нашел свою одежду и натянул ее на себя. Было почему-то страшно холодно. Позвонить в сервис, какого черта… Он взял трубку и вдруг услышал знакомый голос. – …отплатить ему, если это возможно. Во-первых, конечно, установить, замешан ли в этом деле сам Стэнтон Мик, или поскольку в акции против нас участвовал его муляж, то почему и как… – голос был монотонен, говорящий явно не обращался к собеседнику. – …поскольку обычно Мик действует легальными и законными средствами, что и отражено в докладах. В свете этого… Джо бросил трубку. Голова его кружилась. Голос Рансайтера. Без сомнения – голос мертвого Рансайтера. Он снова поднес трубку к уху. – …потому что для Мика процессы такого масштаба – дело привычное. Следует привлечь наших юристов, пусть как следует подумают, прежде чем подавать официальный рапорт Объединению. Не следует давать поводов для возможных обвинений в клевете, а такое развитие событий вполне возможно, если… – Рансайтер! – позвал Джо. – …в конце концов, возможно доказать… Джо положил трубку. Ничего не понимаю. В ванной он умылся ледяной водой и причесался бесплатной дезинфицированной расческой. Потом подумал и побрился бесплатной одноразовой бритвой, намазал лицо бесплатным кремом и попил из бесплатного одноразового стаканчика. Может быть, эти ребята из мораториума все-таки оживили его? О-полу-живили? И подсоединили к моему фону? Ну да, Рансайтер в первую очередь решил поговорить со мной. Но раз так, то почему он меня не слышит? Односторонняя связь? Или какая-то техническая накладка? Он в третий раз снял трубку. – …далеко не лучший кандидат на пост директора, особенно если учесть некоторые сложности в личной жизни… В мораториум мне не позвонить, подумал Джо. Даже горничную не вызвать… В углу звякнул звоночек, и тонкий механический голосок сказал: – Здравствуйте! Я ваша бесплатная домашняя газета. Только в номерах-люкс «Раут-отеля» – и больше нигде в мире такого не бывает. Скажите, какие новости вас интересуют, – и через минуту вы получите свежую газету, изготовленную только для вас. Позвольте напомнить – услуга абсолютно бесплатная. – Отлично. – Джо подошел к машине. Может быть, новость об убийстве Рансайтера уже попала к газетчикам… они же следят за мораториумами… Он нажал клавишу «Важнейшие межпланетные новости». Из машины немедленно пополз отпечатанный лист. Та-ак… Никаких упоминаний о Рансайтере. Может быть еще рано? Или Объединению удалось как-то скрыть это? Или Эл сунул хозяину мораториума сколько-то поскредов?.. Нет, все это ерунда… да и деньги он отдал все… Раздался стук в дверь. Уронив газету, Джо подкрался к двери. Может быть, это Пат? Поздравляю с добычей, Пат… А может быть, кто-то из Нью-Йорка – прилетел забрать меня. Или даже Венди, хотя это маловероятно. Уже так поздно… А может быть, это убийца, нанятый Холлисом. Будет убивать нас одного за другим… Он открыл дверь. За дверью стоял, нервно сцепив руки, Герберт Шэнхайт фон Фогельзанг. От самой двери он начал говорить. – Я не могу этого понять, мистер Чип. Мы бились над ним всю ночь. Ни единой искорки. Но когда мы подключили электроэнцефалограф, то зафиксировали слабую, но устойчивую работу мозга. Какая-то форма полужизни есть, однако использовать ее мы не в состоянии. Мы взяли пробы из всех участков коры. Я не знаю, что мы еще можем сделать, сэр. – То есть метаболизм мозга вы зафиксировали? – Да, сэр. Мы пригласили эксперта из другого мораториума, и он подтвердил это. Метаболизм мозга протекает так, как это обычно бывает после смерти. – Как вы узнали, где я? – спросил Джо. – Я позвонил в Нью-Йорк мистеру Хэммонду. Потом я несколько раз пытался дозвониться до вас, но ваш номер был занят все утро. Мне не оставалось ничего другого, как лично… – Он сломан, – сказал Джо. – Мой видеофон сломан. Я тоже никуда не могу позвонить. – Мистер Хэммонд не мог связаться с вами, поэтому попросил меня передать вам следующее: он считает, что вы должны кое-что еще сделать в Цюрихе. – Напоминает, чтобы я проконсультировался с Эллой, – сказал Джо. – И сообщили ей о трагической и безвременной кончине ее мужа. – Не могли бы вы одолжить мне несколько поскредов – позавтракать? – попросил Джо. – Мистер Хэммонд предупредил меня, что вы будете просить деньги в долг, и сказал, что уже обеспечил вас достаточной суммой… – Эл не рассчитывал, что я возьму номер-люкс, – сказал Джо. – А других уже не было. Поставьте эту сумму в счет, который вы предъявляете Ассоциации. Как вы знаете, наверное, теперь я исполняю обязанности директора фирмы. Вы имеете дело с позитивно мыслящим и наделенным полномочиями человеком, который упорно поднимался по служебной лестнице – и вот достиг вершины. И вы должны понимать, что я имею все возможности пересмотреть политику фирмы в области выбора мораториума. Мы могли бы подумать о мораториумах поближе к Нью-Йорку. Сморщившись, фон Фогельзанг достал из недр своей твидовой тоги бумажник из искусственной крокодиловой кожи и раскрыл его. – Мы живем в безжалостном мире, – сказал Джо, забирая деньги. – Здесь человек человеку волк… – Мистер Хэммонд просил передать еще одно сообщение, – сказал фон Фогельзанг. – Корабль будет в Цюрихе через два часа. Приблизительно. – Великолепно, – сказал Джо. – Чтобы предоставить вам достаточно времени на совещание с Эллой Рансайтер, мистер Хэммонд пришлет корабль непосредственно к мораториуму. В связи с этим мистер Хэммонд предложил мне забрать вас с собой. Мой трансформер припаркован на крыше отеля. – Так сказал Эл Хэммонд? Что я должен вернуться в мораториум с вами? – Совершенно верно. – Высокий сутуловатый негр лет тридцати? Передние зубы золотые, с рисунком, слева направо: черви, трефы, бубны… – Тот самый человек, с которым вы вчера вместе были в мораториуме. – А были ли на нем зеленые вельветовые штаны, серые гольфы, короткая куртка из барсучьего меха и лакированные туфли? – Этого я видеть не мог, потому что на экране видеофона было только лицо. – Он не произносил каких-нибудь кодовых слов, чтобы я знал, что имею дело именно с ним? – Я не понимаю, в чем ваши затруднения, мистер Чип, – сказал хозяин мораториума, с трудом сдерживая раздражение. – Человек, разговаривавший со мной, – это тот же самый человек, который был вчера с вами. – Я не могу рисковать, отправляясь с вами на вашем трансформере, – сказал Джо. – А вдруг вас подослал Холлис? Ведь именно Холлис убил Рансайтера. С остекленевшими глазами, фон Фогельзанг спросил: – Вы проинформировали Объединение Предупреждающих Организаций? – Проинформируем в свое время. Пока мы должны соблюдать крайнюю осторожность. Холлис уже пытался убить нас – там, на Луне. – Тогда вам нужна охрана, – сказал фон Фогельзанг. – Позвоните в полицию, они выделят телохранителя, я вам настоятельно советую это сделать… – Я же сказал – мой фон неисправен. В нем голос мистера Рансайтера. Именно поэтому никто не может до меня дозвониться. – Не может быть… – фон Фогельзанг обогнул Джо и покатился к видеофону. – Я могу послушать? – Он поднял трубку и вопросительно посмотрел на Джо. – Один поскред, – сказал Джо. Раздраженно сунув руку в карман, владелец мораториума извлек горсть монет, несколько из них подал Джо и покачал головой в летном пурпурном шлеме. – Столько здесь стоит чашечка кофе, – сказал Джо. – И хорошо, что не больше. – Он вспомнил, что давным-давно не ел и что в таком вот виде должен встретиться с Эллой. Лучше принять амфетамин, подумал он, наверное, это здесь бесплатно… – Ничего не слышно, – сказал фон Фогельзанг. – Ничего абсолютно. Нет даже сигнала. Только какие-то помехи, но очень слабые – как будто на огромном расстоянии. – Он протянул трубку Джо. Джо взял ее и стал слушать. Далекие статические разряды. За тысячи миль отсюда. Жутко. Так же жутко, как и голос Рансайтера – если только он действительно был. – Придется вернуть вам ваш поскред, – сказал Джо, опуская трубку. – Это не имеет значения, – сказал фон Фогельзанг. – Но вы же не услышали голоса. – Давайте вернемся в мораториум. Как нам рекомендовал сделать мистер Хэммонд. – Мистер Хэммонд – мой подчиненный. Это я формирую политику фирмы. И я считаю, что мне следует вернуться в Нью-Йорк немедленно, до беседы с Эллой, потому что составление рапорта Объединению – более важное дело. Когда вы разговаривали с Хэммондом, не сказал ли он: Цюрих покинули все инерциалы или нет? – Все, за исключением девушки, проведшей ночь в этом отеле с вами, – сказал фон Фогельзанг, в недоумении озираясь. – Но… где же она? Ее здесь нет? – Какой девушки? – похолодел Джо. – Мистер Хэммонд не сообщил мне ее имени. Он был уверен, что вы знаете. Кроме того, упоминание имени в данных обстоятельствах было бы нетактичным… – Здесь никого не было, – сказал Джо. Кто это был, Пат или Венди, в панике думал он. Господи, сделай так, чтобы это была Пат… – В шкафу, – сказал фон Фогельзанг. – Что? – Попробуйте заглянуть туда. В этих дорогих апартаментах огромные стенные шкафы… Джо нажал кнопку, и пружинный механизм распахнул дверцу шкафа. На полу, свернувшись калачиком, лежало маленькое тельце. Высохшее, мумифицированное, прикрытое истлевшими клочьями одежды. Спутанные черные волосы прикрывали лицо. Оно такое маленькое, в ужасе подумал Джо, что не может принадлежать взрослому человеку. Наклонившись, он перевернул мумию. С шелестом, будто были бумажными, скрюченные конечности распрямились. Волосы продолжали прикрывать лицо, и Джо замер, не имея мужества посмотреть наконец, кто перед ним. – Это старые останки, – сказал фон Фогельзанг. – Совершенно обезвоженные. Будто лежат здесь целый век. Я спущусь вниз и сообщу управляющему. – Невозможно, чтобы это была взрослая женщина, – убеждая себя, сказал Джо. – Какой-то ребенок. Не Пат и не Венди… – Такое впечатление, что труп сушили в печи для обжига кирпича. Под воздействием высокой температуры в течение долгого времени… Это взрыв, подумал Джо. Термическая волна от взрыва бомбы… Джо откинул волосы и молча вгляделся в маленькое, сморщенное, потемневшее от жара лицо. Он узнал, кто это. С трудом, но узнал. Венди Райт. Она вошла в комнату ко мне, думал Джо, и вдруг с ней что-то стало происходить, и она почувствовала это и спряталась в шкафу, чтобы я не услышал… в свои последние минуты – или часы? – она не издала ни звука, только чтобы не разбудить меня… а может быть, она не могла разбудить меня, пыталась и не могла, и только когда убедилась, что не может разбудить меня, она укрылась в этом шкафу… Господи, только бы это не длилось долго… – Вы можете сделать что-нибудь? – спросил он фон Фогельзанга. – В вашем мораториуме? – Очень поздно. При столь полном обезвоживании никаких проявлений полужизни в ней остаться не могло. Это что – та девушка? – Да. – Тогда вам необходимо немедленно покинуть этот отель. Для вашей же безопасности. Иначе Холлис – ведь это Холлис, не так ли? – сделает с вами то же самое. – Сигареты истлели, – сказал Джо. – Телефонная книга оказалась двухлетней давности. Прокисшие сливки и заплесневелый кофе. Устаревшие деньги. Старение, везде старение… И Венди говорила о старении – еще там, на Луне. Она сказала: я чувствую себя такой старой… – И этот голос по фону, подумал он. Что бы все это могло значить? Страх, давно уже сидевший в нем, стремительно распухал, превращаясь в неудержимый ужас. Все это не лезло ни в какие ворота, а главное – голос, который он слышал – совершенно точно, слышал – в трубке видеофона… – Радиация, – сказал фон Фогельзанг. – Это похоже на последствия сильного радиационного облучения. Чрезвычайно высокая доза радиации, говорю вам совершенно ответственно. – Ее убило тем взрывом, – сказал Джо. – Тем самым, что и Рансайтера… – Радиоактивный кобальт, подумал он, частицы кобальта, горячая пыль, осевшая в легких. Значит, всех нас ждет такая вот смерть, и уже не открутиться… поздно. Да, об этом мы не подумали. Никому и в голову прийти не могло, что взрыв был микроядерный… Вот почему Холлис позволил нам улететь. Впрочем… Да, это объясняло высыхание сигарет и смерть Венди. Но не голос в трубке, не устаревшие монеты и не кофе с плесенью. Главное – голос, который пропал, когда его попытался услышать кто-то другой… В Нью-Йорк, причем немедленно, подумал Джо. Встретиться там с теми, кто пережил взрыв. Обсудить все, что происходит. Успеть раньше, чем мы все по очереди превратимся в мумии – как Венди. Если не случится чего похуже… – Вы не могли бы добыть у управляющего простой пластиковый пакет? – попросил Джо Фогельзанга. – Я заберу останки в Нью-Йорк. – Мне кажется, следует дать знать полиции, – сказал фон Фогельзанг. – Такое кошмарное убийство. – Добудьте пакет, – повторил Джо. – Как хотите. Это ваша служащая, – фон Фогельзанг повернулся и вышел. – Однажды она попыталась мне услужить, – тихо сказал Джо. – И все… – Ты была первая, Венди, подумал он. Может быть, это и к лучшему. Венди, мы едем домой. Я забираю тебя с собой… Маленькая Венди. Я так хотел забрать тебя с собой – по-настоящему… Все сидели вокруг массивного дубового стола и молчали. Эл Хэммонд посмотрел на часы. Казалось, часы стоят. – Джо прилетит с минуты на минуту, – сказал он, только чтобы нарушить тяжелое сосредоточенное молчание. – Давайте пока посмотрим полуденные новости, – сказала Пат. – В фирме Холлиса тоже случаются утечки информации… – В газетах не было ничего, – сказала Эди Дорн. – ТВ всегда успевает раньше – сказала Пат. Она подала Элу монету в пятьдесят центов, чтобы включить телевизор, стоящий в дальнем углу кабинета. Этот наиновейший полифонический, с объемным изображением аппарат тоже был предметом гордости Рансайтера. – Хотите, я включу? – Сэмми Мэндо в нетерпении потянулся за монеткой. – Валяй, – сказал Эл. Уолтер У. Уэйлис, адвокат Рансайтера, беспокойно ворочался в кресле. Его тонкие пальцы терзали замочек кейса. – Вам не следовало оставлять мистера Чипа в Цюрихе, – сказал наконец он. – До его возвращения мы не можем ничего предпринять, а неотложных вопросов множество. – Вы читали завещание, – сказал Эл. – Джо его тоже читал. Мы знаем, кого Рансайтер хотел видеть во главе фирмы. – Но формальности должны быть соблюдены! – Ждать уже недолго, – сказал Эл. Чтобы отвлечься, он стал рисовать орнамент на листке бумаги, лежащем перед ним. Какое-то время он был погружен в это занятие. Потом отложил ручку и перечитал то, что было написано на листке. – Давайте попробуем еще раз, – сказал Эл. – Может быть, удастся сообразить, что объединяет эти пять… называйте их как угодно. Пять этих самых… – он махнул рукой. – Глюков, – подсказал Йон Илд. – Четыре первых объединить легко, – сказала Пат. – Но спички сюда не помещаются. Выпадают. – Дайте-ка еще посмотреть на эту коробку, – попросил Эл, протягивая руку. Пат подала ему спички. Эл в который раз перечитал рекламу: М-р Глен Рансайтер из Мораториума Возлюбленных Собратьев, Цюрих, удвоил за неделю свой доход – как только получил наши бесплатные выкройки и описания, как изготовить и продать ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ МОКАСИНЫ ИЗ ИСКУССТВЕННОЙ КОЖИ!!! Хотя м-р Рансайтер ЗАМОРОЖЕН – он заработал четыреста… Эл не стал читать дальше. Постукивая по зубам ногтем большого пальца, он глубоко задумался. Да, эта рекламка из другой области. Там были распад и тлен, а здесь… – Интересно, – сказал он наконец, – а если нам попробовать написать этим, – он встряхнул коробку. – Почтовый ящик такой-то, Де-Мойн, Айова. – Получим бесплатные выкройки и инструкции, как самим изготовить и продать замечательные… – начала Пат, но Эл перебил ее: – Я думаю, что таким образом мы смогли бы вступить в контакт с мистером Рансайтером. – Все, включая адвоката, уставились на Эла. – Я абсолютно серьезен. Держи, – он подал коробку Типпи Джексон. – Напиши им экспресс-письмо. – А что написать? – Наш адрес. Эди, – Эл повернулся к Эди Дорн, – ты уверена, что купила эти спички на прошлой неделе? Не могла коробка попасть к тебе сегодня? – В прошлую среду я купила несколько коробок и бросила их в сумку. А утром по дороге сюда мне захотелось выкурить сигарету. И я увидела это… Эл, я ведь все это уже говорила. Коробка лежала в моей сумке с прошлой недели, я купила ее задолго до нашего полета на Луну. – С этой самой рекламкой? – спросил Эл. – Никогда не обращала внимания на то, что пишут на спичках. Заметила я это только сегодня, а было ли написано раньше – не знаю. Да и может ли кто знать? – Никто не может, – сказал Дон Денни. – Слушай, Эл, а вдруг это какие-то шуточки Рансайтера? Взял и напечатал зачем-то? Или – Холлиса? Этакая бравада – он ведь знал, что готовит ловушку для Рансайтера. Намек: через пару дней Рансайтер будет лежать в цюрихском рефрижераторе. – А как он мог узнать, что мы поместим Рансайтера в цюрихский мораториум? А не в нью-йоркский? – спросил Тито Апостос. – Там Элла, – сказал Дон. Сэмми Мэндо, стоя около телевизора, молча рассматривал монету, которую ему дал Эл. Узенький его лобик был весь сморщен от умственных усилий. – Что там, Сэм? – повернулся к нему Эл Хэммонд. Его вдруг охватила внутренняя дрожь: он понял, что сейчас произойдет что-то еще. – Разве на пятидесятицентовой монете изображен не Уолт Дисней? – спросил Сэмми. – Обычно Дисней – сказал Эл. – А если монета старая, то Фидель Кастро. Дай-ка посмотреть. – Еще одна старая монета? – спросила Пат. – Нет – сказал Эл. – Отчеканена в прошлом году. Ее принял бы любой автомат… – Так в чем же дело? – сглотнув, сказала Эди Дорн. – Сэм все сказал. На ней изображен не тот человек. – Эл встал, подошел к Эди и положил монету на ее внезапно вспотевшую ладонь. – Кто это? – Я… я не знаю… – после долгого молчания сказала Эди. – Знаешь. – Ну, знаю, – с раздражением, будто ее вынудили сознаться в чем-то постыдном, сказала Эди. – Это Рансайтер, – сказал Эл, обводя всех взглядом. – Занеси и это в свой список, – тихим голосом сказала Типпи Джексон. – Я думаю, мы имеем дело с двумя независимыми процессами, – деловито заговорила Пат. – Один из них – это процесс старения и разложения. Все согласны? – А второй? – спросил Эл, подняв голову. – Я не совсем уверена… – заколебалась Пат. – Но это что-то, связанное с мистером Рансайтером. Я думаю, мы увидим его и на других монетах… Проверьте пока свои деньги, а я еще подумаю. Все, один за другим, стали доставать кошельки и бумажники, рыться в карманах. – Пять поскредов с великолепным портретом мистера Рансайтера, – провозгласил Йон Илд. – Остальные… нет, остальные обычные. Хотите посмотреть, мистер Хэммонд? – У меня два таких, – сказал Эл. – Пока. У кого еще? – Поднялось шесть рук. Эл долго задумчиво смотрел на них. – Ну что ж… У восьмерых из нас завелись деньги Рансайтера – назовем их так. Думаю, к концу дня все наши наличные превратятся в них. Или завтра. Или еще через день… Главное, что мы можем ими пользоваться: их принимают автоматы, примут и в погашение кредита. – А вдруг нет? – сказал Дон Денни. – Откуда ты это знаешь? Эти, как ты их назвал, деньги Рансайтера… – он помахал банкнотой. – По какой причине банки должны принимать их? Они не были пущены в оборот правительством. Это игрушечные, ненастоящие деньги. – Допустим – сказал Эл. – Допустим, они не настоящие. Допустим, банк их реквизирует. Ну и что? В этом ли проблема? – Проблема в том, – сказала Пат, – что мы не понимаем, в чем суть этого процесса, этих – Ты правильно сказала, – подхватил Дон Денни. – «Проявления Рансайтера» – это и есть второй процесс. Одни монеты исчезают, выходят из оборота – на других появляется Рансайтер. Процессы идут в противоположных направлениях. Один основан на уходе, на исчезновении из мира чего-то – другой на появлении в мире того, чего никогда не существовало. – На исполнении желаний, – сказала Эди Дорн тихо. – Что-о? – удивился Эл. – А вдруг это было тайной мечтой мистера Рансайтера – чтобы его портрет был на государственных денежных знаках? Это грандиозно… – А на спичечных коробках? – прищурился Тито Апостос. – Наверное, нет, – сказала Эди. – Это не очень грандиозно. – Вообще-то реклама фирмы была и на спичечных коробках, – размышляя, заговорил Дон Денни. – На коробках, в газетах, по ТВ, в журналах. Рекламные бюллетени рассылались по почте. Этим всем занимался наш отдел по связям с общественностью. Рансайтер в его дела не вникал. Спичечные коробки не интересовали его и подавно. Так что, будь это все реализацией его скрытых стремлений, мы скорее увидели бы его лицо на экране телевизора, а не на деньгах или спичечных коробках. – Может быть, он есть и на экране, – сказал Эл. – Точно, – подхватила Пат. – Мы ведь так и не включили телевизор. – Сэмми, – сказал Эл, подавая монету, – включи этот ящик. – Не знаю, хочу ли я все это смотреть, – сказала Эди Дорн, когда Сэмми, опустив монету, стал манипулировать с кнопками. Открылась дверь, и вошел Джо Чип. Эл увидел его лицо. – Выключи, – скомандовал Эл и встал. Остальные молча смотрели, как он шел к Чипу. – Джо, что случилось? В чем дело? – Я взял корабль в Цюрихе, чтобы прилететь сюда, – сказал Джо. – Ты с Венди? – Выпиши чек, надо расплатиться. Корабль ждет на крыше. У меня не хватило денег. – Вы можете это уладить? – спросил Эл Уэйлиса. – Да, конечно… – Прихватив кейс, тот вышел. Джо так и стоял у дверей. Элу он показался постаревшим на сотню лет. – В моем кабинете… – он отвернулся от стола и заморгал. – Я не знаю… вам не стоит смотреть на это… Человек из мораториума сказал, что не может ничего сделать, потому что прошло слишком много времени. Годы… – Годы? – сказал Эл, холодея. – Пойдем со мной, – сказал Джо. Вместе с Элом они вышли из конференц-зала и пересекли холл по направлению к лифту. – Я наглотался таблеток на корабле. Их тоже включили в счет. Теперь вот ничего не чувствую. Наверное, потом почувствую опять… Подошел лифт. Они спустились на четвертый этаж, где находился кабинет Джо. – Никому не пожелал бы увидеть такое, – сказал Джо. – Но, думаю, ты выдержишь. Раз уж я выдержал, то ты как-нибудь… – он включил свет. – Боже всевышний! – выдохнул Эл. – Не открывай, – сказал Джо. – Конечно… Утром или ночью? – Я думаю, все произошло быстро. У дверей в мой номер я нашел клочья одежды, а через холл она прошла нормально, никто ничего не заметил. То есть то, что она добралась до номера… – Джо замолчал. – Свидетельствует о том, что передвигалась она самостоятельно – ты это хочешь сказать? – Я думаю о нас. Об оставшихся. – Не понял? – Что-то такое… случается с нами… – Вот это? С нами? С чего бы? – А с ней – с чего? Это все взрыв, говорю тебе. Мы все перемрем один за другим. По очереди. Пока не останется ни одного. Пока от каждого не останется по десять фунтов волос и кожи и по паре тонких косточек… – Ты прав, – сказал Эл. – Какая-то сила страшно ускоряет распад. И она начала действовать с момента взрыва. Или была им вызвана… Это мы уже знаем. Кроме того, мы знаем – надеемся, что знаем, – что существует и противоположно направленная сила. И она как-то связана с Рансайтером. На деньгах стали появляться его портреты. На коробке спичек… – Рансайтер появился в моем видеофоне. – Как это? – Не знаю. Просто он там был. Не на экране, не изображение. Голос. – И что он сказал? – Ничего существенного. – А тебя он слышал? – Нет. Я кричал, но… Односторонняя связь. – Так вот почему я не мог до тебя дозвониться. – Да. – Мы хотели включить телевизор, когда ты вошел. Понимаешь, о смерти Рансайтера ничего не было в газетах. Такая путаница… – Элу не нравилось, как Джо выглядит. Он казался гораздо старше, ниже и худее, чем был. Вот так это и начинается, подумал Эл. Нет, надо установить контакт с Рансайтером. Надо как-то постараться услышать его; наверняка и он пытается прорваться к нам с той стороны… И если мы намерены выжить, мы должны пробиваться навстречу ему. – Ну, увидим мы его, – сказал Джо. – Ничего это не даст. Будет, как у меня, – односторонняя связь. Хотя, может быть, он сможет сообщить нам, как с ним общаться? Может быть, он понимает, что происходит? – По крайней мере, он должен знать, что произошло с ним самим. То, чего не знаем мы. – Понятно, что он жив, подумал Эл, хотя в мораториуме не могут наладить с ним связь. Хотя над клиентом такого калибра трудились, наверное, из последних сил… – А фон Фогельзанг слышал его голос? – Попытался. Но в трубке была тишина. Я потом послушал – тишина и далекие разряды. Звук абсолютной пустоты. Очень странный звук. – Не нравится мне все это, – сказал Эл. Он и сам не знал почему. – Было бы лучше, чтобы и Фогельзанг его слышал. Тогда бы мы точно знали, что это не твои галлюцинации. Или, если уж на то пошло, не наши общие галлюцинации… взять ту спичечную коробку… Но кое-что галлюцинациями быть не могло. Автоматы отказывались принимать монеты – непредвзятые автоматы, понимающие только присутствие или отсутствие тех или иных физических свойств. Воображения у автоматов нет, галлюцинировать они не умеют. – Сделаем так, – сказал Эл. – Сейчас я выйду… Назови наугад какой-нибудь город, в котором ты не был. В котором никто из нас не был… – Балтимор – сказал Джо. – Балтимор… Отлично. Еду в Балтимор. Посмотрим, можно ли там что-нибудь купить на «деньги Рансайтера». – Купи сигарет – сказал Джо. – Ладно. Заодно посмотрим, не окажутся ли трухой сигареты, купленные в Балтиморе. Заодно проверю другие продукты. Давай поедем вместе? Или хочешь подняться наверх и рассказать нашим о Венди? – Поедем вместе, – сказал Джо. – Может быть, лучше вообще не говорить им? – Надо сказать. Пока это не случилось еще раз. А может быть, это произойдет еще до нашего возвращения. Или уже происходит?.. – Тогда едем, и немедленно. – Эл решительно шагнул к дверям. Джо двинулся за ним. |
|
|