Наталия Осояну
Go Down, Moses

Незнакомец в униформе портового грузчика, лучезарно улыбаясь, протянул Сефоре фляжку: "Выпьем за победу, малышка?" — на что она устало отмахнулась, не в силах даже произнести вслух короткое слово "отвали". Слишком многие хотели поделиться с ней своим счастьем, ценой которого стали жизни детей. Сама виновата — не следовало приходить сюда, в кают-компанию. Но пассажиры "Ковчега" избегали одиночества…

Испуг, охвативший людей в самом начале, прошел, его место заняла радость, близкая к истерике; теперь они смотрели только вперед, забыв обо всем, что произошло на Терции — на их родной планете, которую они больше никогда не увидят.

Но Сефора не могла забыть. "Я ненавижу тебя, Моуз. Ненавижу".

— Выпьем?..

"Нас больше тысячи, и мы, испуганные до полусмерти, болтаемся посреди космоса в огромной консервной банке. Банка зовется "Ковчег"… впереди нас ждет новый дом. Мы, отверженные, будем жить на планете под названием Ностальгия".

— Я выпью, если только ты ответишь мне на один вопрос.

— Слушаю, радость моя!

— Скажи мне… — Сефора сглотнула комок в горле. — Как ты считаешь, Моуз поступил… правильно?

— Правильно? — грузчик вытаращил глаза от удивления. — Эй, ребята, тут есть человек, который сомневается в честности Моуза!

Кто-то недоверчиво заулыбался, кто-то нахмурился…

— Да что ты о себе возомнила, девчонка? Тоскуешь по Терции, да? Видать, ни разу не бывала в резервации? А, может, у тебя был дружок из этих, с Секунды?

Сефора закрыла глаза. Сейчас начнется драка, и её убьют.

"И это будет справедливо…" — Я приветствую вас, граждане Ностальгии!

Раздались восторженные крики, аплодисменты. Сефора натянула куртку на голову: нет, только не сейчас. Пусть это всего лишь внутренняя связь, но только не его голос, нет, пусть это будет Эррон, но не Моуз, не этот подонок… пусть она не видела его с начала полета, но отчетливо может представить себе и горделивую осанку, и ухмыляющуюся физиономию, и густые непослушные черные волосы… испытания не изменили его, он остался красавцем, как и был — а это казалось Сефоре несправедливым. Подлость и предательство не могут быть красивыми.

— Я хочу вам сообщить…

"Эррон!" — … что мы приближаемся к Порталу! Примите мои поздравления!!

Собравшиеся в кают-компании грянули "ура"… … ликуя, они не сразу услышали, как речь Эррона прервали.

— Моуз, нас преследуют. Их много.

— Выведи изображение на монитор.

И всё-таки он там.

"Они не выключили связь, — прошептал грузчик, разом выпустив из памяти произошедшее минуту назад. — Забыли…"

— Да. Я знал, что так будет.

— Они выходят на связь. Ответить?

Видимо, он кивнул — потому что сразу вслед за этим раздалось:

— Я приветствую тебя, Моуз! — знакомый голос прогремел на весь зал, и Сефора невольно зажмурилась, как и многие другие люди вокруг неё.

Крейнон. Сам правитель Терции преследует их корабль… — … Моуз-изгнанник, Моуз-предатель. Как тебя теперь называть? Моуз-патриарх? Или, может, основатель?

— Лучше так: просто Моуз. А я тебя буду звать просто Крейнон. Идет?

От такой наглости их должны были испепелить на месте…

Но Крейнон только рассмеялся.

— Вблизи Портала запрещено применять оружие, и мы оба это знаем, Моуз-насмешник. Однако очень скоро мы окажемся на той стороне… что ж, закончим играть словами и перейдем к делу.

— Я весь внимание.

— Предлагаю вам вернуться.

— Очень хорошо. Вернуться — куда? На планету, которая когда-то была нашей и которую вы изгадили, воспользовавшись гостеприимством?

— Ты забываешься. Моему терпению тоже есть предел.

— А-а, я понял. На планету, которую вы считаете своей колонией, потому как мы и в самом деле потомки ваших колонистов… о которых вы забыли на тысячу лет — и, естественно, вы имели полное право заселить Терцию после того, как довели Секунду до экологической катастрофы…

— Как говорит, а?! — восхищенно прошептал грузчик, и люди были с ним согласны.

— … вернуться в муравейник из пластика и стали, под которым похоронены поля и леса… вернуться в резервации — или "зоны поселения аборигенов", да?

Крейнон молчал.

— Нам нечего делать на этой планете. Она давно не наша. И я догадываюсь, зачем мы вам нужны.

— Тебя будут судить за распространение смертельно опасного вируса, Моуз, — голос правителя изменился. — И за убийство детей… ведь ваши дети были вакцинированы, так? И ещё тебя будут судить за диверсию на атомной станции. А, и еще за угон "Ковчега"… мне перечислить все "подвиги" — твои и твоих соратников? Даю последний шанс… да, координаты Ностальгии мы всё равно узнаем. Она и в самом деле так красива?

— Она — Рай. Но он для вас потерян навсегда. Прощай, Крейнон. Прощай, Секунда. Конец связи.

— Проходим через Портал, Моуз.

… Сефора ничего не почувствовала.

"Что теперь будет? — послышался чей-то шепот. — Что помешает им последовать за нами? Мы же не сможем вечно висеть возле Портала…" Но связь всё еще была включена, и они прислушались.

— Развернуть бортовые орудия в сторону Портала.

— Что?!

Это Эррон. Он один находит в себе силы и наглость противоречить Моузу. Сефора всегда завидовала рыжему нахалу…

Мужчины начали тревожно озираться, и она вдруг поняла, что происходит что-то нехорошее.

— Развернуть бортовые орудия. Цель — Портал. Огонь по моей команде.

— Моуз…

— Не надо мне перечить, брат. Иначе мы можем прямо сейчас вернуться на Терцию.

— Я… я надеюсь, ты этого не сделаешь.

"Портал, — зашептали вокруг. — Что он собирается делать? Возле Порталов нельзя применять оружие…" — Крейнон проходит, Моуз — сейчас они будут здесь.

— Огонь!

И Сефора потеряла сознание.

… кто-то бил её по щекам.

— Эррон?

Рыжий выглядел изможденным и больным, и взгляд у него был убитый.

— Это… Эррон, это был не бред?

— Он уничтожил Портал. И восемь кораблей Секунды — почти весь их флот. Теперь ещё лет двадцать им просто не на чем будет нас искать.

Девушка задрожала.

— Столько жизней, Эррон… у него руки по локоть в крови. Я этого не вынесу…

— Я ещё кое-что тебе не рассказал…

— Моуз, открой! Открой, подлец, гадина, или я процарапаю эту дверь, я её прогрызу… открой!!

Дверная панель мягко отъехала в сторону, и Сефора кубарем влетела в каюту капитана.

Там было темно.

— Чего ты хочешь?

В эту минуту ей больше всего хотелось рвануться на голос и разорвать ему горло.

— Это правда? Скажи мне, это правда?! Эти сорок лет — это…

— Да, — просто ответил он, и это короткое слово ошеломило её.

— Ты убил меня, — наконец произнесла девушка. — И всех нас. Мы не увидим Ностальгию, не доживем…

— Иначе нас бы выследили, Сефора. Я должен был найти обходной путь.

Она не сразу поняла, что значат эти слова.

— Что? Ты не… ты не мог. Нет, — она отступила назад и прижалась к стене. — Ты не мог это все спланировать заранее, я не верю…

"Я хочу убить этот голос из темноты!" — Погоди, я включу свет, а то споткнешься…

— Какая забота, — язвительно пробормотала девушка. — Скажи ещё, что… — свет загорелся, и она осеклась. — О-о… Моуз, что… как это… что с тобой?

В человеке, стоявшем перед ней, от былого Моуза осталась только осанка — все тот же разворот плеч… но голову он держал слегка набок, и кривая усмешка делала его лицо похожим на маску Мома, которая украшала фасад хорошо знакомого ей театра, который остался на Терции.

Театра, откуда выгнали её отца — за то, что все его предки до седьмого колена родились именно на Терции, а не на Секунде… … и этот человек был совершенно седым.

— Ты о чем?

Вместо ответа Сефора подвела его к зеркалу.

Моуз бросил короткий взгляд на своё отражение, хмыкнул и отвернулся…

— Всё очень просто. Здесь нас никто не станет искать, и мы сможем добраться до Ностальгии незамеченными. Сорок лет, да. Не забывай, мы все в одинаковом положении.

— Мы? Среди нас есть и старики. Годы, Моуз — тягучие, как сироп. Опасности космоса — мы ведь не были готовы к такому…

Он вздохнул.

— Мой отец был бортовым врачом в экспедиции, открывшей Ностальгию — тогда это ещё позволялось. Когда он понял, что это за планета… он подделал данные в компьютере корабля и выпустил из лаборатории один из вирусов, против которых не было вакцины. Я увидел его уже почти мертвым. Почти. Он сообщил мне подлинные координаты и только после этого позволил себе умереть… зачем я тебе это рассказываю?

— Вероятно, затем, чтобы я поняла, откуда у тебя такие наклонности. Я сейчас уйду… потому что мне очень хочется тебя убить.

— Очень просто, Сефора, когда кто-то все решает за тебя, — он продолжал говорить, словно не слышал её. — Кто-то приходит и всё делает… а ты можешь стоять в стороне и смотреть. Или даже помогать. Но ты никогда не скажешь: "Я сделал это ПО СВОЕМУ ВЫБОРУ, каким бы он ни был!" А если решиться, Сефора? Разве есть что-то невозможное для человека, который твердо уверен в том, что хочет достичь своей цели?

Шагнув через порог, Сефора обернулась.

— В кого ты превратился, Моуз? — она вытерла слезы. — Неужели ты уже был чудовищем, когда я полюбила тебя? И… разве я всё ещё люблю тебя?

Двери закрылись, и она не услышала ответ.

— Ты же здесь…

… в каюте полумрак; тихая музыка крадется вдоль стен — хриплый голос певца рассказывает о том, как в незапамятные времена на далекой планете Приме, прародительнице всех Обитаемых миров, произошла очень похожая история.

Человек сидит в кресле — закрыв глаза, он слушает музыку, пытаясь избавиться от смертельной усталости.

Ещё несколько часов назад он был почти молод, а теперь стал совсем седым…

"Я увижу Ностальгию, Сефора — что бы ты обо мне ни думала, я взялся за это дело и доведу его до конца. Дети — они ещё не родились и даже не были зачаты, но я уже вижу каждого из них, знаю их имена, — будут жить в раю, который никто у них не отнимет.

Но я знаю, что сам отнял рай у тебя.

Сорок лет — долгий срок, Сефора. Ты успеешь передумать.

А пока — пожелай мне спокойной ночи… или нет, не надо. Я всё равно почти не сплю с того самого дня, как мы покинули Терцию.

У меня теперь всё равно нет пути назад, Сефора. Завтра будет тяжелый день, а я так устал…"

Но всё это уже было, было…