11

Железо грохотало по брусчатке, когда Миа вышвыривала доспехи в дверь несущейся кареты — наручи, панцирь, "юбку"… крики позади затихли быстро — хотя разъяренные мордовороты и пытались нас преследовать. Я избавился от всего этого хозяйства с непередаваемой радостью — мне уже несколько раз казалось, что в этом железе меня и похоронят. Обошлось.

Обошлось ли? Миа молчала, помогая мне снимать доспехи, только на губах играла улыбка. И я все никак не мог понять смысл этой улыбки — сдерживает она смех или ярость? Равновероятно… А учитывая, что я смылся из-под венца, второе — даже скорее всего.

Наконец, поддоспешник упал на пол мокрой, пахнущей крепким потом кучей. Я осмотрел свою одежду — блин… несмотря на то, что рубашка и штаны были еще влажными, на них уже начали проступать белесые пятна — сколько во мне, оказывается, соли…

Все так же молча Миа сунула мне "Регенератор", а следом — литровую флягу воды, чистой и холодной, словно только что из самых дальних глубин земли. Даже зубы заломило, но я все равно выхлебал ее досуха — ратные подвиги привели к серьезному обезвоживанию организма. И пусть лучше болят зубы от "Регенератора", чем все остальное тело — без него! Впрочем, мерзкий вкус водой залить удалось не полностью.

Наконец, он подействовал… Я потер начинающую ныть челюсть, стараясь не встречаться взглядом с моей молчаливой спасительницей.

— Ну что… Я должен сказать тебе "спасибо".

— Не за что. Баш на баш… где твое кольцо, дорогой? — я порылся в карманах, сердце екнуло — "Потерял!" — но кольцо все же отыскалось. Я вопросительно посмотрел на нее. — Ну, надень, не смущай супругу!

Я надел кольцо; чувство было такое, словно сунул голову в капкан. Она смотрела все с той же улыбкой; потом — не удержалась и рассмеялась в голос. Я невольно заслушался — ее смех напоминал звук серебряного колокольчика. Все-таки, что ни говори, а жена мне на голову свалилась высшего класса!

— Ну что ты на меня так затравленно смотришь, революционер?

— Революционер?

— Ну а кто сверг власть канцлера? Я? — у меня даже в глазах помутилось.

— Постой-постой… А я причем? — мое недоумение снова вызвало у нее приступ веселья.

— Ты причем, еще как причем! За двести лет ты первый додумался притащить к камню достаточно мощный магический артефакт. Нет, как же все оказалось просто!.. У бедного камушка все силы ушли на нейтрализацию твоего ковра, не осталось энергии даже на то, чтобы противостоять натиску этого бычары! — она снова рассмеялась. — Так что новый король тебе обязан по гроб жизни! Впрочем, на твоем месте я не стала бы ему об этом сообщать.

— Почему? — я все еще туго соображал.

— Да по той простой причине, что с мечом он обращается гораздо лучше, чем со своими мозгами. И когда до него, наконец, дойдет, во что его втравили, то у него останется лишь одно желание — найти тебя и сделать так, чтобы ты больше ничего и никуда не притащил. Не говоря уже о том, что ты у народа отнял мечту. Ведь каждый второй такой бык думал — обязательно стану королем, сворочу камень, до меня только слабаки пытались… Сволочь ты, в общем.

Я подавленно молчал. Она хлопнула меня по колену.

— Ладно ты, не переживай так! У тебя масса других поводов для беспокойства… ну, например, шмон, который сейчас проводится в университете. Папуля рвет и мечет, все хочет раскрыть тайну личности моего мужа. Ты ведь импа с собой забрал?..

Еще несколько минут назад я думал, что все самое худшее позади. Неужели я НАСТОЛЬКО ошибался? Я только за голову схватился, даже зубная боль, набирающая обороты, отступила куда-то.

Во-от… теперь я в заднице. Хотя… Тут я с надеждой посмотрел на Миа. С безумной такой надеждой.

— Ладно тебе, не переживай. С этой бедой я тебе помогу справиться. Но — не за так, отработаешь.

— Ну и что от меня требуется?

— Не сейчас… Сейчас я удовольствуюсь принесением клятвы. Клянись, что ты выполнишь одну мою просьбу в нужный момент.

— Какую просьбу?

— Так тебе моя помощь нужна? — Я призадумался. Нет, не было у меня другого выхода. Не мог я избавиться от импа так, чтобы это прошло незамеченным. Я мог бы выдать его за учебное пособие, достаточно лишь бирку к уху прикрепить — но даже отдаленно не представлял, как освободить его от Святых Оков — контрзаклинания в книге не оказалось, это я хорошо помнил. Ведь учишь всегда в паре — заклинание и контрзаклинание…

Эту книгу вообще составлял какой-то изувер — больше всего фолиант напоминал книжку загадок, из которой вырвали все ответы. Перепилить цепь? Долго, муторно и, главное, я на все сто уверен, что ничего у меня не выйдет — не простая это цепь.

А стоит сэру Грёфферу ее увидеть — пиши пропало. Ладно… Допустим, он увидел. Узнал меня. Ну и чем мне это грозит?

Ну, смотря насколько он разозлен. Максимум — изгнанием из университета с позором или вообще на каторгу отправят — наш ректор имеет определенный вес и в магическом обществе, и в светском.

Судя по тому, что он спозаранок устроил шмон — он разозлен до предела. Да плюс еще — на мне угон ковра. То есть — я и так и так влип.

— Ну? — поторопила меня Миа. Я только тяжело вздохнул — новоиспеченная жена загнала меня в угол.

— Клянусь, что я выполню одну твою просьбу в нужный тебе момент… — я сделал ударение на слове "одну". Она улыбнулась.

— Ну вот и славненько… Кстати, мы уже приехали.

Словно услышав ее, возница затормозил. Миа распахнула дверь кареты… Мы остановились напротив входа в университетский городок.

Я выбрался первым, подал руку супруге… Вот блин, а? Если бы кто-нибудь сказал мне всего лишь два дня назад, что я буду женат на дочери ректора (Я! Женат!! На его дочери!!!) — не поверил бы. Еще бы и нафиг послал — чтоб не каркали.

Да я вообще только ночью узнал, что у него, оказывается, есть дочь!

Миа взяла меня под руку и мы двинулись к небольшой двери в стене, рядом с воротами. За нашими спинами застучали копыта — карета отъехала.

За дверью нас встретили старые знакомые — два Стража, пиетета ради одетые в рыцарские доспехи. Чисто магические создания — неподкупные, неусыпные, способные доставить массу проблем непрошенным гостям. В доспехи их обрядили для того, чтобы не испытывать нервы гостей универа — скажем, приехавших на вручение посохов родителей, которые могут и вовсе не иметь отношения к магии — такое тоже бывает. Страж без доспехов — зрелище не для слабаков…

— Мужчина! — голоса в доспехи не обрядишь… Я, хотя и привык, все же дернулся.

— Витар Смитесгар, студент.

— Можете пройти. Женщина?

— Миа Дисатоваде.

— Вы не можете пройти.

— А вот это ты видел, болван?! — Миа сунула под забрало руку с обручальным кольцом. В ее голосе зазвенела такая ярость, что у меня по спине продернуло морозцем. Кольцо вспыхнуло, точно так же полыхнуло и в смотровых щелях — страж считал информацию.

— Можете пройти, Миа Смитесгар.

— То-то же! — Победно вскинув голову, она потащила меня за собой. Это что же получается — дочь ректора не имеет доступа в университетский городок?! Стражи пропустили ее только тогда, когда выяснилось, что мы официально женаты. Интересные дела творятся. Мне почему-то стало казаться, что я поторопился с клятвой — не оставляло ощущение, что я все глубже увязаю в чьих-то делах, которые меня ну совершенно не касаются. Увы, поздно — клятва мага нерушима. Нет, на самом деле. Жить хочется.

Человек — хозяин своему слову, захотел — дал, захотел — назад забрал; маг — раб своих слов. Нарушивший клятву маг покрывает позором весь свой род до последнего колена — а у магов несколько иная система ценностей, чем у людей. И если многие люди о таких вещах даже не задумываются, то маги так жить просто не смогут.

Выполнение клятвы, кстати, является смягчающим обстоятельством при разборе дела на Верховном Совете. Если же удается доказать, что клятва получена обманом — это полностью оправдывает обвиняемого.

Но я ничего такого не докажу. Я ясно сформулировал: "одну просьбу". То есть — любую.

Это я рассказываю для того, чтобы вы поняли, на какой крючок я сам себя повесил. А моя дражайшая супруга, как видно, меня просто вываживает перед тем как подсечь.

Мы уже подходили к моему корпусу, когда Миа вдруг развернулась, приникла ко мне и впилась в мои губы страстным поцелуем. Я обалдел.

Все же начал отвечать, быстро вошел во вкус… Что-что, а целоваться она умела не хуже, чем колдовать. Даже, кажется, лучше!

И тут на дорожке послышались шаги — множество ног. Черт, это же комиссия! Я даже целоваться забыл от ужаса, у Миа нервы оказались крепче — она довольно чувствительно укусила меня за нижнюю губу, я едва вопль подавил… Рот наполнился соленым, однако теперь уже я повел в поцелуе — лишь бы не видеть комиссии. У меня же все мои косяки на лбу написаны!

Кто-то из профессуры буркнул — что-то вроде "совсем распоясались", кто-то вздохнул мечтательно — видимо, свою молодость вспомнил…

Наконец, грохнула дверь. Фу…

Мы, наконец, разлепились. Посмотрели друг на друга… И скорчились в беззвучном хохоте. Я сумел остановиться лишь тогда, когда начал икать. Мне даже пришло на ум — каким именно образом мы можем не допустить комиссию в мою комнату, я уже раскрыл рот, чтобы предложить Миа идею… И — захлопнул. Ее лицо уже стало серьезным и собранным.

— Пошли, пошли!..

Тихо, как мышки, мы проникли в холл. Никого! Взбежали на мой этаж, только тогда перешли на шаг. Я произнес открывающее заклятие. Пропустил Миа вперед… А когда входил сам, успел заметить, как над верхней ступенькой показалась лысая крысоподобная голова проректора. Что, они уже идут сюда?

Из конца коридора донесся громкий уверенный стук в чью-то дверь…

У меня ноги отнялись.

— Они уже здесь!

Дверь скрипнула, раздались голоса. Сразу же — новый стук, эта дверь уже ближе. Черт, как же я не сообразил?! На нижних этажах одни преподаватели, студенты только здесь! Они только зашли к коменданту, и сразу сюда.

Миа подошла к стене, что-то прошептала, сделала пассы… стена словно бы лопнула, раздвинулась абсолютно бесшумно. В проеме — лестничная клетка, освещенная "свечой Дри". Потайной ход! Оттуда пахнуло сыростью. Я тут же сообразил, что в комнате стоит ядреный запах серы…

Новый стук — уже в соседнюю дверь. Я сделал пасс руками. Ощутимый порыв ветра рванул из тайного хода в комнату. Ветер разбросал листы бумаги, рванул занавески. Теперь в комнате запахло как в старом склепе. Зато не серой!

— Где твой имп?! — я выволок несчастную бестию из-под кровати, швырнул в проем, Миа вошла следом; края разлома начали срастаться.

Стук ко мне.

Я лихорадочно сгреб под кровать рассыпавшиеся стопки конспектов, нацепил на лицо радушное выражение и пошел открывать. Они уже, было, собрались ломать мое заклятье — торопились куда, что ли? Сердце у меня стучало в горле — заметят?!

Не заметили. Проректор оттеснил меня вглубь комнаты, ни "здравствуйте", ничего… повел носом — я-то чувствовал, что он видит всю мою комнату насквозь; рявкнул в коридор — "Чисто!"…

И ушел. И — стук в следующую дверь.

Я без сил рухнул на кровать. Твою маму так, едва успели!.. Фу…

Стена бесшумно расселась, оттуда вышла Миа и подмигнула мне.

— Ну что, испугался?

— Есть маленько… — я все еще дрожал, как овечий хвост. Нервы у меня не железные, в конце концов! Но радость омрачалась одним обстоятельством — я в долгу перед Миа. Она свою часть выполнила честно.

— Скажи… Что я должен сделать и когда?

— Ух, какой ты шустрый! Ну, так и быть… Когда? Сегодня ночью. Что? — она выдержала театральную паузу. — Сегодня ночью мы с тобой вломимся в кабинет моего отца. Там находится кое-что, что принадлежит мне.

Я бы с радостью грохнулся в обморок — только сил даже на это не осталось.