Глава 14. Тусклый свет истины

Взвизгнула протестующим звуком насилуемой стали козья ножка, с придушенным скрипом напряглись пружины, и наконец тетива взведённого арбалета легла в прорезь.

— Болт вкладывается как обычно, ваша милость. Или поочерёдно семь штук вот в эту прорезь в обойме, — Питт призадумался о чём-то, но стряхнул с себя посторонние мысли.

Деловито и каким-то будничным тоном он показывал особенности конструкции гномьего оружия. Вот этот винт поправка на боковой ветер, а этим выставляется расстояние. Вот на этот лоток любой толковый магик наложит заклятье ускорения — и тогда, при правильном прицеле, снайперский арбалет способен поразить цель на тысячу шагов.

— А вот на эту полку под болтом накладывается второе заклятье — мы еле разобрались, — Питт ткнул пальцем в тускло блеснувшую площадку. — Можно огненное или…

Сержант сунул нос в свои записи, поводил по строкам пальцем и наконец кивнул головой.

— Ага, или дробления. Пёс его знает что оно такое, ваша милость — но по всему выходит, что с тысячи шагов можно одним удачным выстрелом вынести крепостные ворота или превратить в мясной фарш отряд тяжелобронированных рыцарей в полном облачении.

Барон слушал пояснения внимательно, и всё же можно было заметить, что порою мысли его витали очень далеко от этого грозного и прекрасного оружия. Вот и сейчас, налетевший порыв ветерка тронул волосы дворянина и вернул из каких-то довольно приятных, судя по мечтательному блеску в синих глазах, воспоминаний.

Здесь, на макушке башни, солнце хоть и палило по-летнему усердно, однако ветерок с лихвой компенсировал все эти неприятности. На расстеленной холстине блистал затаённой мощью гномий арбалет, верный сержант пояснял своему барону его устройство и принципы работы — а рядом, в ведёрке с колотым льдом из погребов исходил слезами запотелый кувшинчик лёгкого вина. И жизнь казалась если не прекрасной, то очень и очень к тому близкой.

— Чародейских болтов всего восемь, — Питт сокрушённо почесал в затылке.

А затем добавил, что хотя кузнец и магики из гильдии клялись, что ничего подобного они изготовить не сумеют, сходил он по совету мастера Ридда к такому себе ювелиру из переулка. Тот долго крутил своим примечательным шнобелем, рвал на себе волосы и рубашку, но!

— Он не сказал, что не сможет — он в конце концов назвал цену за каждый болт, который сумеет сделать. Но я таки выбил из него обещание первый, на пробу сделать к утру.

С этими словами сержант развернул вынутую из-за кольчужной пазухи тряпицу и осторожно развернул её. Барон нахмурился, когда под полуденным солнцем блеснуло чернёное серебро. Да уж, цена тут и в самом деле будет немалая… но что такое деньги, если удастся сэкономить нечто куда более ценное — человеческие жизни? По крайней мере, своих людей.

Руки барона осторожно вложили новенькое изделие в лоток уже взведённого арбалета, а сам он вопросительно взглянул на сержанта.

— Всё верно. А теперь, ваша милость, я распорядился на самой дальней отсюда башне сколотить из досок что-то вроде мишени, — хмурый Питт указал на возвышавшееся с противоположной стороны замка мощное сооружение со следами недавних ремонтов, на зубчатой верхней площадке которого и в самом деле виднелось что-то большое и несуразное. И хотя стрелять пришлось бы между шпилями дворца, риск для привыкшего иногда заглядывать смерти в глаза человека представлялся вполне умеренным.

Питт подсказал расстояние — четыреста пятьдесят шагов, плюс один щелчок поправки вправо на лёгкий ветерок. Барон выставил винты прицела и, заметно волнуясь, уложил приклад арбалета на плечо. Миг-другой, пока в т-образном прицеле появилась верхушка башни и выросла вдруг до непонятных размеров, а пальцы мягко вжали спусковой рычаг.

Казалось, время замерло мухой в этом вязком мареве расплавленного и неистового солнечного света. Но уже крутанулся увлекаемый рычагом орех, прорезь которого удерживала тетивой молчаливую ярость пружин. Искоркой, словно от кресала, вспыхнуло первое из наложенных старичком-целителем заклятий — и вся эта могучая сила с радостным рёвом выплюнула вперёд недлинный и какой-то даже несерьёзный серебряный стержень…

— Ого! — приложив ладонь ко лбу козырьком, барон с радостным изумлением смотрел, как на вершине противоположной башни сам собою вспух огненный цветок, а по сторонам его величественно разлетелись обломки досок и какие-то чадящие тряпки.

Спустя миг в тело толкнул удар, а по ушам хлопнул донёсшийся грохот далёкого взрыва. По двору испуганными тараканами заметались солдаты; теряя свежепостиранное бельё из корзины, вприпрыжку пробежала Камилла в белом чепце и переднике, а в окнах дворца замаячили бледные лица испуганных челядинцев.

Грозный и величественный барон Шарто хохотал заливисто и задорно, словно удачно попавший комком грязи в соперника мальчишка.

— Да, вот теперь я верю, что у нас что-то и получится!

Он утёр выступившие слёзы радости и поперхнулся, глядя в хмурое лицо своего верного друга. Мало того, на загорелом лице вельможи, ещё только что лучившемся неподдельной радостью, проступила некоторая бледность — Питт с каменным выражением, пряча глаза, отцепил со своего плеча сержантский значок и положил его перед своим бароном.

Мало того, вояка вынул из чехла блистательную булаву гномьей работы. Погладил её нежно, словно навсегда прощающийся с возлюбленной мужчина, а потом резко, выворачивающим движением крутанул за рукоять.

Если оружие умеет плакать и рыдать, то наверняка в застывшем полуденном воздухе раздался именно этот стон. Пролетел в вязкой недоумённой тишине — с тем, чтобы угасло обернувшее булаву сияние. И уже пустое, погасшее и никого не считающее своим хозяином оружие мягко легло на холстину рядом с арбалетом.

— Я сделал всё, что обещал. А теперь… Я более не желаю служить у вас, господин барон Шарто, — голос Питта звучал глухо, искажённо, а глаза предательски заблестели, когда он всё же пересилил себя и наконец оторвал ладони от столь великолепного и успевшего полюбиться оружия.

С яростным рычаним барон затряс того за могучие плечи, словно безвольно обмякшую куклу.

— Что? Из-за какой-то бабы… ты предал меня, Питт!

Однако из бледных, стиснутых губ бывшего сержанта не донеслось ни звука, ни обвинения, ни стона измученной души. И в конце концов барон оставил его, отвернулся с искажённым от ярости лицом, задрал его вверх — так, что солнце высекло золотые искры из глаз и казалось, ударило ими прямо во вспыхнувший от того мозг. И немало прошло времени, пока с вершины башни в проём отворённого люка вниз не раздался зычный и невозмутимый как прежде голос полновластного сюзерена.

— Эй, стража! Посадите бывшего сержанта Питта в подвалы — пусть немного остынет в холодке!

Взгляд старого чародея лучился ожиданием и иронией. Здесь, под развалинами дворца какого-то гоблинского князька, подвалы были хоть и поскромнее подземной крепости гномов, однако недра земли тоже оказались неплохо источены ходами наподобие хорошего сыра.

Верхние ярусы приятно радовали пустотой и прохладой, после душной жары наверху здесь показалось даже приятно. Ридд поначалу огляделся и признал, что тут немного теснее, чем у бородачей — возможно, оттого, что гоблины и сами по себе народ мелковатый. Да и чувствовалось куда более низкое мастерство строителей. Кое-где огрехи пробитых в камне тоннелей и залов выправлялись грубой, местами выкрошившейся от времени кладкой. И сырость… стоило только прислушаться, как из темноты доносилась неумолчная капель.

— Да уж, с гномами им не равняться, — Рид с любопытством обозрел уродливую статую какого-то гоблина в пластинчатых доспехах и с двумя кривыми мечами в руках, и отвернулся. — Убожество какое-то.

Он поймал на себе оценивающий взгляд замершего в ожидании чародея, который опёрся на свой слабо мерцающий посох и, казалось, чего-то ждал.

— А, вы думали, мэтр Шим, что я удеру? — парень усмехнулся. — Нет, этого даже и бояться не стоит — смирный.

В самом деле, из шуршащей всякими звуками и эхом темноты вскоре выступил и первый здешний скелет. Ростом и комплекцией потщедушнее гномьего, он тем не менее точно так же брёл себе куда-то в своих бесцельных и, похоже, бесконечных поисках.

— Стоять, солдат! Награда за верную службу, — Ридд порылся в кармане и добыл оттуда светилку — одну из дешёвых мерцающих побрякушек из лавки магиков.

Кожаная тесёмочка, нарезанная тонкой длинной лапшой и пропитанная льняным маслом против сырости, у парня при себе имелась всегда. Вот и сейчас, он отхватил от мотка пару локтей, во мгновение ока соорудил из светилки медальон и ловко накинул его на костлявую шею.

Казалось, скелет горделиво выпрямился. Его челюсть пару раз щёлкнула, выкрикивая неслышное и неизбывное во все времена "рад стараться, ваше-ство!" А затем костяк всё так же бессмысленно уковылял во тьму, разбавляя её алым мерцанием дарёной побрякушки.

— Вам бы шутом работать, мастер Ридд, — едко заметил чародей, которого результат первого испытания, похоже, полностью удовлетворил. Несколько раз он приводил сюда своих редких гостей — по их просьбе, естественно. То ли хотелось им испытать свою храбрость, то ли просто пощекотать себе нервишки — чтобы потом за кружкой эля или чаркой вина поражать собеседников рассказами о своей смелости. И как слыхал волшебник, чем больше времени проходило, тем более в воспоминаниях оной смелости прибавлялось…

Но обычно дальше этой косо уходящей вниз галереи с многочисленными ответвлениями никто спускаться не отваживался. Или бросались на редких неупокоенных, размахивая оружием и себя не помня от удали, либо жались за спину и вдруг вспоминали о каких-то совершенно неотложных делах наверху. А у этого — хм! — даже и голос не задрожал.

— Ну что ж, тогда пойдёмте ниже, мастер Ридд.

Чародей сделал чуть поярче сияние навершия своего посоха. И всё так же размеренно, прогулочным шагом направился дальше. Иногда он поглядывал на молодого спутника, который озаботился каким-то калечным, явно перенятым от полуграмотного деревенского колдуна заклятьем ночного зрения и спокойно вышагивал рядом.

— Ну хорошо. Допустим, допустим — что вы и в самом деле обладаете опытом шастать в таких местах. Но я не представляю, как вы могли преодолеть дыхание мрака, — голос волшебника отражался от сырых стен и лишь потом увязал в темноте где-то впереди.

Ридд косо ухмыльнулся и дёрнул плечом. По правде говоря, он и сам толком не понял, как то получилось. И как потом ни раздумывал, оставалось только пожать плечами да помянуть добрым словом всех светлых богов оптом и в розницу. Живы остались, и то спасибо… Чародей слушал внимательно и легонько кивал.

— Наверху, в более спокойной обстановке я попробую вспомнить в деталях и пересказать вам всю цепочку событий, мэтр Шим. Быть может, ваше внимание сумеет найти некую зацепку и приметить то, что по неопытности упускаю я?

Чародей заметил в ответ, что это здравая мысль. Двое путешественников остановились на узком уступе, куда их привёл подземный ход, а внизу открылась большая пещера естественного происхождения. Когда-то руки гоблинских шахтёров и камнетёсов чуть подправили её (вернее, изуродовали), но даже и сейчас она радовала взоры своим великолепием.

— Что вы всё время морщитесь, мастер Ридд? У вас что-то болит? — голос чёрного мага гулким эхом поплыл в стылом подземном воздухе.

Парень едва сдержал снова выползшую на лицо гримасу и пробормотал, что у него какие-то нехорошие предчувствия — словно что-то произошло в баронских землях.

— Оставьте эти глупости, молодой человек, — снисходительно отозвался старый чародей, который перегнувшись через низенькие каменные перила пристально всматривался вниз. — Если в баронстве Шарто произойдёт что-то достойное внимания, я узнаю о том максимум через четверть часа…

Он сокрушённо признал, что внизу как-то не так. На что Ридд поинтересовался, есть ли уровни ещё ниже? И получил тот ответ, что в своё время рывшие эти ходы гоблины наткнулись на хороший пласт каменной соли — и у них даже хватило ума разрабатывать его.

— Давайте для очистки совести осмотрим уж всё, мэтр Шим? — заметил Ридд и решительно направился к уводившим вниз каменным ступеням сбоку.

Чёрный маг счёл то разумным — манера молодого человека делать всё пусть неспешно, однако на совесть, ему откровенно понравилась. И вот так, мило беседуя о том, о сём, парочка авантюристов спустилась на дно пещеры. А потом и свернула в один из штреков, красиво блиставший словно инеем мелкими соляными кристаллами.

Здесь повсюду валялись кости погибших некогда гоблинов, изъеденные временем инструменты и непонятные уже предметы. Ридд поковырял ногой в груде хлама и извлёк оттуда неплохо сохранившуюся шахтёрскую кирку. После короткого осмотра он определил её себе в ношу.

— Отец моего приятеля занимается кузнечными ремёслами, и у него неплохая коллекция образчиков разных эпох и народов, — пояснил он недоумённо присматривавшемуся чародею. — Я тоже кое-что подкинул из гномьего, последнее время тот кузнец подумывает даже перенести собрание в гильдию и даже организовать что-то вроде музея.

Однако не успел Ридд рассказать об отце своего приятеля Питта, как словно мерзкий крик разнёсся по подземельям, заставив ощетиниться всё существо. Уныло валявшиеся кости зашевелились, словно по пеплу промчался порыв ветерка, вскипели. Миг — и из разрозненных останков соткался целый костяк. Молча, без подготовки или малейшего раздумья, не успевший даже подняться скелет прямо с четверенек прыгнул на насторожившуюся парочку.

Время словно спрессовалось в тугие пласты, через которые продирался отчаянно борющийся Ридд. Казалось, он не успевает… и всё же, через показавшиеся нестерпимо долгими мгновения он дёрнул назад зазевавшегося чародея, заслонил своим плечом — и всё что успевал, это в жесте защиты вскинуть левую руку.

— Аррргх! — в скрежете остреньких гоблинских зубов, сдуру вцепившихся в подставленный серебряный наруч, послышался даже не голос, а сплошной злобный и разочарованный вопль.

Скелета отбросило назад в неяркой вспышке, однако из груды костей один за одним вставали новые. И мерцающий в их глазницах огонёк ненависти показался что-то уж очень знакомым. Но правая ладонь Ридда уже охватила рукоять затрепетавшего от радости двуручника, и через мгновение в руке парня зашипела разрезаемым воздухом прекрасная стальная молния.

— Ах вы, с-суки! — Ридд в несколько ударов развалил ближайших и самых настырных, и привычно ухватился за пузырёк с каменным ядом. Сейчас, сейчас — напоить клинок поверх чародейства ещё и этой отравой, и тогда можно будет устроить мертвякам хороший урок.

Однако сзади ударило таким могучим ледяным дыханием, что не ожидавший такого парень в судорогах упал на колени. Ох, мать моя женщина!

— Посторонитесь, мастер Ридд, теперь моя очередь! — загремел неожиданно властный голос, и мимо парня шагнул вперёд чернокнижник со своим чёрным посохом.

Только, сейчас навершие пылало гневным мутным пламенем, и исходившие из этого багрового сияния волны очень пришлись не по вкусу кувыркнувшемуся прочь с дороги парню. Впрочем, это мелочи — скелетов этот незримый смерч и вовсе валил и разбрасывал словно кучи сухих листьев. Да уж, приятно посмотреть на работу профессионала! А чародей что-то проскрежетал сухим от ненависти голосом, высоко воздел посох и величественно ударил им оземь.

Да мать вашу за ноги, предупреждать надо! — бедную дриаду скрутило от боли так, что она не разобравшись сыпанула такими словечками, за которые сам Ридд запросто мог бы сделать ай-яй-яй.

По всему естеству сыпануло морозно-приторными искрами, желудок протестующе заворочался, когда из-под ударившего посоха во все стороны разлетелась эта гневная и необоримая волна. Да вот только, это оказалось только начало… в центре невидимого, но прекрасно бьющего наотмашь урагана возвышался словно непобедимый исполин с блистающим взором. Не тела, духа — и парень с радостным изумлением смотрел на истинную сущность чёрного мага.

Да уж, великан, каких мало. Все эти скелеты такому что деревенские шавки решившему подзакусить мясцом горному медведю. И хотя самого Ридда едва не выворачивало наизнанку, он заботливо обернул вниманием корчившуюся от боли дриаду и мягко упрятал куда-то на самое донышко своей души.

"Так лучше?"

Ответом донеслось благодарное хнык-хнык, а лучащийся зелёным серебром голосок пискнул, что вполне терпимо.

Но парень уже поднялся на дрожавшие и ставшие словно ватными ноги и настороженно, с мечом в руках, прилежно обследовал все направления.

— В том отнорке ещё кто-то шевелится, мэтр Шим, — крикнул он, и вылизывающая подземные ходы грозная сила радостно устремилась в том направлении. Из бокового прохода тотчас донёсся тихий скрежет, шуршащий перестук осыпавшихся костей, и всё стихло.

— Отходим, мэтр — не приведи святой Динас у вас хоть царапина появится, мне потом ваша дочь и вовсе голову открутит!

Невидимая сила чуть поумерила своё присутствие, а замерший с посохом чернокнижник, который высился посреди пещеры словно необоримый утёс, ожил.

— У вас найдётся ещё одна светилка, молодой человек? Или что-то подобное…

Следуя указаниям грозного чародея, Ридд привязал к кончику растущей из свода вниз каменной сосульки кусок тесёмки, а к той прицепил завалявшееся в кармане дешёвое серебряное колечко с заклятьем от комарья. И потом легонько раскачал наподобие маятника. Ага, незримо реющая в пространстве сила обратила сюда внимание! Постепенно эту нехитрую конструкцию охватило тусклое сияние, стало чуть отчётливее, а потом окрасилось нежным сиреневым светом.

— Теперь я буду незримо присматривать за этим местом, — устало пояснил чародей. — Но вы правы, мастер Ридд — наша эскапада и в самом деле без должной подготовки выглядит несколько э-э… легкомысленной.

Ридд по своей весьма похвальной привычке неплохо запомнил дорогу сюда. Во всяком случае, в голове сами собою всплывали приметные ориентиры, направления поворотов в этих таких же запутанных, как и мысли гоблинов, лабиринтах. Он шёл впереди, в полной готовности в любой миг обрушить на преграду всю ярость своего мощного клинка — а за ним словно величавый линкор за разведывательным корветом шествовал настороженный и недоверчивый чародей.

"А ведь, всё верно" — мысленно сообразил Ридд, вдумчиво приценившись к широкому проходу в другую часть дворцовых подземелий и потрогав почти успокоившийся талисман на груди. — "Я быстрее, но куда слабее — а у некромансера сила умопомрачительная, но уж больно неспешная"

Из уголка естества с затаившейся там дриадой донеслись весёлые ругательства и бодрые проклятия в адрес этих мужчин, вечно шляющихся по самым мрачным и даже подозрительным местам, но парень на то особого внимания не обратил. Каждый занят своим делом — означенные мужчины держат мир на своих плечах, а женщины вовсю молотят языками и втихомолку тоже карабкаются на эти самые плечи. А что, всё нормально, жизнь идёт, наши шеи всё стерпят… "Да утихомирься ж ты!" Парень крест-накрест рубанул выскочившую наперерез тварь, более похожую на помесь крысы с бородавчатым мухомором, и продолжил свой путь…

Никогда ещё Ридд так не радовался нежному серебристому сиянию Белль и смущённо потускневшему в её присутствии взгляду рыжей Соль. Он так искренне обнял нежно изливающийся с небес поток света обеих лун, что вышедший вслед за ним из развалин чародей сочувственно потрепал парня по плечу.

— Завидую я вам, молодой человек — у вас ещё впереди все нежные и волнующие открытия, горести и укрепляющие душу разочарования.

Искоса взглянувший в ответ парень быстро отцепил с пояса свою флягу и предложил не озаботившемуся такой ношей волшебнику пару глотков воды.

— Мэтр Шим, а зачем вы развели вокруг это безобразие? — Ридд едва дождался своей очереди, а затем и сам с наслаждением отхлебнул сейчас показавшейся неимоверно вкусною воды из нагревшейся на поясе фляги.

В самом деле, тускло отсвечивавший под светом лун чёрный лес изуродованных деревьев выглядел настолько угрюмо, что едва отхлынувшее воспоминание о происшествии в подземельях грызануло с новой силой. Едва проявляющиеся из-под сухой и жёсткой, словно проволока, травы камни старых развалин неестественно белели под светом. Рядом неуверенно отозвался конь, который хоть и брезговал есть этакую пакость, но и на стороживших его лунных волков посматривал со вполне понятной неприязнью.

— Эх, мастер Ридд — отчасти это последствие древнего проклятия. Здесь оно проявилось особенно сильно, — пояснил с блаженным вздохом усевшийся на рухнувшую колонну чародей и снова глотнул воды. — А частично уже и я озаботился, принял меры на случай нападения эльфов.

Очищавший клинок двуручника от какой-то липкой и откровенно попахивавшей тухлятиной пакости парень едва не порезался — настолько не понравились ему слова собеседника.

— А с остроухими-то вы что не поделили, мэтр Шим?

Ридд меланхолично посмотрел вбок, где заскучавший чёрный жеребец, обиженный полным невниманием к своей драгоценной персоне со стороны волков, наконец в присутствии хозяина решился. Вытянутая вперёд конская морда всё же придвинулась вплотную к нежившемуся в лунном сиянии неестественно белому зверю, осторожно его обнюхала. Затем конь отпрыгнул, игриво взбрыкнув задними ногами, когда лежащий волк величаво повернул в сторону жеребца голову и лениво зевнул, продемонстрировав великолепную коллекцию клыков.

Ну да, лунный волк это не какой-то там его серый и более мелкий собрат! Жеребец трусливо дёрнул шкурой и тоскливо, на пробу заржал…

— Ну, перворождённые всегда относились к чёрной магии с омерзением и частенько пытались пристроить меж лопаток носителю таких способностей что-нибудь острое и быстролетящее, — невесело пошутил чародей и затем со вздохом признал, что ноги у него подрагивают от усталости и даже почти не держат.

В голове у парня что-то со звоном щёлкнуло, и к угомонившейся дриаде оно ни малейшего отношения не имело.

— Мэтр Шим, а что, если найдётся средство и повод вам если не замириться с перворождёнными, то положить начало новым отношениям?

Чародей в ответ снова покосился этак как на умалишённого, но его взгляд быстро прояснился.

— После прошедшего дня я уже готов поверить во что угодно. Даже в чудо…

Он с сомнением отнёсся к идее попробовать проехаться на коне мастера Ридда, но между делом признал, что если некий молодой человек сыщет нечто этакое для урегулирования вопроса с эльфами, то его благодарность не будет иметь пределов.

Парень предложил усталому волшебнику взойти чуть повыше по полого высившейся упавшей колонне, а к верхнему, нелепо белеющему под лунным сиянием концу подвёл, словно к помосту, своего откровенно занервничавшего коня.

— О, мой быстроногий чёрный красавец. Быстрокрылый посланец ночи, легконогий ураган моей любви — прошу, помоги. Как вернёмся, я куплю тебе самую красивую кобылку по твоему выбору… — самым проникновенным голосом и ласками Ридд принялся уговаривать коня.

При упоминании о подруге жеребец быстро навострил столь же чёрные, как и он сам, уши и таки позволил похохатывающему некроманту забраться в своё седло.

— Нет, мэтр Шим — никаких слов о плате или долгах.

Ответный взгляд усталого мага полоснул словно бритва.

— Вижу, не верите вы в людскую благодарность? Возможно, вы и правы, молодой человек.

Ридд уже вёл под уздцы фыркающего коня. Шагал и шагал по услужливо разворачивавшейся перед ним тропинке, словно кто-то невидимый разматывал её из волшебного клубка, а сам с горечью думал, что и в самом деле не верит. Ни в благодарность людей, ни не-людей. И уж вовсе верхом наивности было бы полагаться на щедрость тех, кого называют сильными мира сего. О нет, сказки то всё для детей или наивной, обманутой сказочными мечтами толпы! Если в мире где и существует справедливость, то лишь та, которую обеспечил ты сам, силою своего разума или оружия.

На всём так ничем и не запомнившемся пути обратно к замку что-то нашёптывало ему, что он прав — мало того, вскоре получит тому новые подтверждения. И разумеется, то была не угрюмо примолкшая дриада…

Умереть-не-встать — иль всё же победить и выжить? Погибнуть с честью в битве и пасть словно подрезанный косою спелый колос — или же стиснуть зубы и наступить на горло своей гордости, уже распахнувшей обьятия навстречу неизбежному? Взять в союзницы самоё смерть и в безумии битвы найти одну-единственную тропочку, проводящую тебя на ту сторону. Огибающую и снежно-белые пики чести, и бездонную трясину предательства. Лишь с тем, чтобы пройти, балансируя на зыбкой и зачастую даже не видимой, а всего лишь осознаваемой грани меж бытиём и не-. Меж жизнью и не-.

Меж собою — и нею, прекрасной, иногда желанной и неназываемой…

Ридд вывалился из кошмарного и липкого сна с пересохшим горлом, из которого вырывался сдавленных хрип, и резко открыл глаза. Ах ну да, всё тот же нижний этаж башни чернокнижника и его вредливой козюли-дочери! И хотел бы он уехать отсюда поскорее, но мэтр Шим ещё не закончил свои расчёты и, соответственно, ответ барону Шарто.

Чем бы сейчас ни представлялась недавняя вылазка в гоблинские подземелья, однако по возвращении устало сгорбленный старый волшебник невесело признал, что никогда ещё он не сталкивался с таким всплеском активности нежити.

— Могу заверить лишь в одном — это не чья-то злая воля, мастер Ридд, — заключил он перед тем, когда смертельно усталые мужчины кое-как расползлись спать…

"Эй, а это ещё что такое?" — кончик носа лежавшего на спине парня определённо светился. То ли откуда-то упал лучик света, то ли умылся небрежно, и теперь там догорало какое-нибудь заклятье. Однако Ридд, прежде чем потереть означенное место, старательно скосил туда глаза и тихо выругался.

На кончике его носа вольготно развалилась цветочная феечка. Мало того, эта едва мерцающая малявка безмятежно посапывала, лишь иногда подрагивали во сне её стрекозиные крылышки.

Это хороший признак, мастер Ридд!

Конечно, парень не стал бы ловить и давить меж пальцев это надоедливое иной раз до чрезвычайности существо — уж больно феечки своими крохотными фигурками походили на девчонок. Кышкнул бы просто, стряхнул и отогнал прочь. Но одна только мысль, что эта мелюзга появилась не где-нибудь, а в глубине владений грозного чернокнижника — мало того, в башне его, в святая святых — весьма Ридда позабавила.

"Думаешь?" — с сомнением поинтересовался он, одновременно прикидывая, проснулся ли он прежде утра или же можно ещё прихватить сна этак минуток по сто на каждый глаз.

Утро, утро, — подтвердила неугомонная дриада и сделала что-то такое, отчего спящяая феечка потянулась, со вкусом зевнула и ленивым огоньком взлетела в темноту.

Немало подивившийся тому Ридд подумал чуть, да и себе сделал то же самое и в той же последовательности. Потянулся с хрустом в костях и блаженным подвыванием, зевнул так, что едва не вывихнул челюсть, и довольно бодро выбрался из соломы.

— Отдыхай, Черныш, — он ласково погладил спавшего как обычно стоя чёрного жеребца и огляделся.

Как ни мало было света от дерзкой феечки, но всё же его хватило, чтобы хоть как-то развеять темноту внутри башни и позволить рассмотреть окружение. Впрочем, оно уже хорошо было парню знакомо. Потому он добыл из колодца пару вёдер и весело поплескался, беззаботно хлюпая водой наземь. Быстро обтёрся жёстким полотенцем и оделся, с удовольствием ощущая, как привычная одежда согрела загоревшееся огнём тело.

"Кстати, дорогуша, а отчего это на мне нет ни единого синяка или царапины после вчерашнего?" — поинтересовался Ридд, уже примерно догадываясь об ответе. Так оно и оказалось. Дриада заметила, что хомо хоть и устроен изнутри куда сложнее, чем дерево — примерно как медведь — но она уже разобралась почти со всем.

Так что, мастер Ридд, я намерена устроить тебе и себе как можно более комфортное существование!

"Это как?" — подумав, парень оставил на месте повешенный на столб двуручник, который вчера показал себя столь блестяще, а на сгиб локтя привесил за рукоять свою неразлучную трость.

Дриада в ответ заметила, что исцеление всяких увечий и отравлений за ней — лишь бы мастер Ридд голову уберёг.

Остальное я выращу!

И тут парень опять совершил одну из тех ошибок, за которые потом себя корил или же посмеивался — в зависимости от настроения. Уже подымаясь по лестнице в сопровождении старательно сияющей феечки, он весьма опрометчиво поинтересовался, с чем же это дриада ещё не разобралась?

Динь-динь! — весело объявила негодница, и тут Ридд к стыду своему вдруг почувствовал, как у него шевельнулось то, что оставил ему отец.

В смысле, не трость, а… ну понятно, надеюсь!

— Эй, это не твоё! — опасливо заявил он, чувствуя как заполыхали щёки, словно у услыхавшей крепкое словцо юной леди. Дриада в ответ расхохоталась серебряным колокольчиком и пообещала, что хулиганить больше не будет. По крайней мере в ближайшее время.

И вот так, в весёлом и даже опасно шутливом настроении вся честная компания ввалилась на второй ярус башни. Феечка дерзко обследовала каждую попадавшуюся по дороге достопримечательность и даже сунулась было внутрь здоровенной напольной вазы изумительной работы — разумеется, аспидно-чёрного цвета. Удивительно было наблюдать, как из этой мрачноватой красоты полился свет… но малышка вынырнула оттуда несколько разочарованная.

— Это что ещё за насекомые тут? — появившаяся из-за поворота девица выглядела весьма рассерженной.

Но феечка дерзко изобразила той неприличный жест ручонками у пояса, а затем стремглав спряталась под прикрытие уже давившегося от хохота парня.

— Это значит, леди Морти, что кто-то из светлых небожителей желает осмотреть вашу обитель и её обитателей. И возможно даже…

Девица, будь она иного пола, при её росте запросто попала бы в ряды королевских кирасир, куда всегда отбирали рослых и крепких парней. И тем забавнее оказывалось наблюдать на её лице настолько откровенное удививление, что на неприличную выходку нахалки-феечки эта леди Морти внимание едва ли обратила.

Ридд посоветовал найти для малышки несколько цветов естественного происхождения — и хорошенько тем самым накормить. Стоит признать, что дочь некромансера намёк поняла.

И спустя всего лишь четверть часа Ридд блаженствовал над завтраком, а феечка с достойным лучшего применения усердием обносила притащенный горшочек с цветущей мохнатой фиалкой.

— Замрите и постарайтесь быть настоящей леди, — тихо посоветовал парень, когда довольно погладившая себя по животку феечка принялась задумчиво кружить вокруг девицы. Разумеется, та привычно насторожилась и даже поморщилась — однако слова парня насчёт леди всё же возымели своё непонятное действие.

Малышка словно принюхивалась к той, то приникала поближе, то отскакивала опять — но всё же, наконец уселась в копне рыжих волос над левым ухом и угомонилась там.

— В зеркало посмотритесь, — шепнул Ридд, и эта зловредная в ответ одарила таким взглядом, что кто другой на месте парня непременно удавился бы.

Но девица всё же пальцем очертила в воздухе большой светящийся круг, дунула туда, а затем осторожно заглянула в получившееся зеркало. Судя по смягчившимся чертам лица, увиденное ей понравилось. А феечка усердно работала живой брошью-украшением, светила и мягко переливалась разными цветами, пока на строго поджатых губах девицы не мелькнуло подобие улыбки.

— Ладно. Только, в лабораторию отца и в подвалы чтоб и носа не совала!

Выглянувшая среди рыжих локонов феечка усердно закивала с такой уморительной рожицей, что тут вовсе не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — эти две шалуньи несомненно споются.

"Кстати, а откуда она взялась, подруга?"

Лучше посоветуй этой кирасир-девице развести вокруг башни луга с цветами и травами. Да и внутри зелени побольше. Красиво и запах будет лучше, чем этот… бррр!

Внутри башни и в самом деле ощущеньице было примерно как в старинном склепе. Вроде и ничего такого, однако нет-нет, а продирало по спине чем-то этаким нехорошим. Словно просыпалось вдоль позвоночника ледяное крошево, от которого ощетинивалась вся сущность.

В осторожных выражениях Ридд заметил, что с этого дня вполне возможны некоторые изменения приоритетов, но подробности — у хозяина башни, великого, могучего и ужасного волшебника, лорда Шима.

Понятное дело, девица в ответ воззрилась как на сумасшедшего. Но помявшись немного, так и не решилась отвесить очередную дерзость, лишь поинтересовалась:

— Чем ты так вчера настолько очаровал или подкупил моего отца? Ни за что не поверю, будто ты и в самом деле спас ему жизнь, пройдоха…

По правде говоря, Ридд ни о чём таком не думал тогда, во время той короткой и безумной схватки с неупокоенными. Просто делал, что считал нужным — и всё. Впрочем, он частенько доверял своему глубинному я и поступал так, как подсказывал неумолчный внутренний голос.

О, ты был просто великолепен, мастер Ридд!

"Не хвали, а то зазнаюсь, малышка"

В ответ дриада разразилась длиннющей тирадой, из которой парень узнал, что ей очень понравилось прилежание, с которым её новый друг крошил порождения тьмы. И вообще,

мне было бы жаль, если бы в те кости вернулись души их прежних обладателей. Однако то вовсе не так. Тёмная магия всего лишь придала им видимость жизни — но, не более того. И да — меня зовут Флора, мастер Ридд.

Парень едва не сел от неожиданности, уж в присутствии этой Морти то было бы непростительной ошибкой. И всё же, и всё же… чтобы дриада священной рощи вдруг открыла смертному своё истинное имя? Воистину, свет положительно сошёл с ума!

"Тогда, никаких мастер Ридд отныне — Ридд или Риддерик. Очень приятно познакомиться, Флора. У тебя красивое имя, чем-то напоминающее о всякой зелени, цветах и… весне"

В ответ дриада весело рассмеялась и заметила, что так оно и есть. Именно всякая зелень, цветы

и вечная весна, мой друг Ридд!

В другое время парень пропустил бы мимо ушей слово вечная. Но только он собрался полюбопытствовать, как потерявшая терпение от его молчания рыжая девица гневно осведомилась:

— Это что же, какой-то пронырливый мерзавец с ловко подвешенным языком, обманом втёршийся в доверие к моему отцу, не собирается отвечать на прямо поставленный вопрос?

В голосе этой молодой леди Морти уже отчётливо звучали стремительно приближающиеся громы и молнии… но Ридд прекрасно знал эти симптомы и неплохо умел их гасить. Куда только и делись манеры грубоватого рубаки, слегка обтёсанного знакомством с приличным обществом — прямо на округлившихся от такого зрелища зелёных глазах парень отвесил нахалке изящный лёгкий поклон и непринуждённо уселся в кресло. Мало того, он закинул ногу на ногу и с самой благожелательной улыбкой покивал оторопевшей девице.

— Между прочим — вам, юная и весьма дурно воспитанная особа, придётся испросить разрешения, прежде чем сесть в нашем присутствии.

В зелёных глазах Морти отчётливо заплескалось сомнение, но Ридд вовсе и не думал останавливаться на достигнутом. С увёртками прожжённого светского льва он снял с локтя висевшую на нём элегантную трость и кончиком указал на замершую девицу.

— Если наша милость не ошибается, вы обещали отцу, что принесёте нашей милости извинение за ту опрометчиво отвешенную пощёчину? Так знайте, леди — мы его не примем.

Взгляд Ридда самым нахальным образом прошёлся по обладательнице светло-зелёного сарафана. Сверху вниз, а потом обратно. Неспешно и с такой пристальностью во взоре, что Морти вспыхнула… и лишь неимоверным усилием воли промолчала.

— Не будь вы девицей, мы с неизъяснимым удовольствием нанизали бы вас в поединке на добрый фут благородной стали. Или ввиду малолетства просто пощадили бы и приказали отстегать на конюшне розгами…

Видя, что девица сейчас взорвётся, Ридд ещё усилил нажим.

— Невыносимо дерзким поведением вы опорочили свой род, леди Морти! Мало того, вы бросили тень на доброе имя своего отца — а ведь, лорду Шиму стоит немалых трудов его поддерживать, ввиду цвета своего мастерства…

Эй, полегче, Ридд!

— И не надо нам изображать тут обмороков или девичьих слёз, леди Морти. Всё равно наша милость не поверит этим уловкам, — парень сделал вид, что задумался, а потом с этаким благородным негодованием покивал. — Среди титулов нашего отца имелся и баронский — но разве думала наша милость, что придётся однажды вразумлять юных нахалок?

Упоминание баронского титула мгновенно заставило девицу прикусить язычок, когда неспешно вставший Ридд отложил трость и небрежно-элегантным манером скрутил ту, едва не завязав на узел. Она лишь страдальчески вздрагивала (дриада ойкала), когда ладонь парня со смачными шлепками впечатывалась в понятно какое место пониже спины.

— Это за неуважение к отцу… это за дерзость… это за длинный язык…

В принципе, список можно было весьма долго продолжать ещё и ещё — эта строптивица уже и в самом деле довела Ридда до холодной ярости. Но растерянно кружившая над сценой наказания феечка вдруг круто спикировала вниз и смело накрыла собой сжавшиеся в ожидании очередного шлепка девичьи прелести.

— Ну-ну, малышка — слишком уж ты добрая… Встаньте, юная леди, и соизвольте привести лицо в соответствие с правилами приличия.

Пока Морти поднялась с четверенек и кое-как утёрла зарёванную мордашку, Ридд уже вернулся в кресло и даже чуть помассажировал отбитую ладонь.

— По закону наша милость имела полное право требовать удовлетворения в соответствии с традициями дворянского уложения. Но мы решили не доводить дело до большой крови и решить всё в тесном домашнем кругу. Претензии или жалобы по сему поводу имеются, леди Морти?

Похоже, именно равнодушный голос парня окончательно добил девицу, и она отрицательно затрясла головой, роняя с красных как помидоры щёк влажные блёстки.

— И запомните, юная и дерзкая особа — не все окажутся столь же покладистыми, как наша милость. В большом мире за пределами этих земель даже половины ваших выходок хватило бы, чтобы подписать смертный приговор и себе, и вашему благородному отцу.

Трость задумчиво покрутилась в ладони, роняя с серебряной рукояти блестящие отблески, и Ридд наконец кивнул.

— И скажите спасибо феечке, что спасла вас от полного позора. А теперь оставьте нашу милость. Ступайте в свои покои, леди Морти — и хорошенько обдумайте своё недостойное поведение.

Ну ты даёшь, Ридд!

Но парень проводил пристальным взглядом удалившуюся и непривычно смирную девицу, а затем озадаченно почесал рукоятью трости спину.

"Главное, чтоб сейчас папенька оной особы не дал мне самому!"

Примерное внутреннее устройство башни чародея Ридд уже неплохо себе представлял. Потому, недолго побродив, он нашёл хозяина в библиотеке, поразившей воображение количеством собранных здесь книг и свитков. Конечно, порядок и чистота здесь соблюдались неукоснительно — и всё же оказывалось заметно, что собрание текстов тут устроено не для моды и не для того, чтобы не прослыть невеждой. По всему было видно, что библиотекой часто пользуются, и пользуются с удовольствием…

Старый чародей обнаружился у окна за уютным столиком, на котором виднелись письменные принадлежности. Он отложил в сторонку перо и некоторое время взирал на замершего в дверях парня непонятным взглядом тёмных глаз.

— Спасибо, мастер Ридд — у меня никогда не доставало твёрдости воспитывать дочь должным образом. Да и времени тоже, — чародей молча покивал, глядя куда-то внутрь себя, а затем совершенно непоследовательно поинтересовался: — Те слова насчёт баронского титула покойного отца — не пустая оговорка ради пущего страха?

Да уж, плохой был бы из дядечки волшебник, если бы не знал, что творится в его собственной башне! Ридд меланхолично погладил на полке толстый том со следами былой позолоты и лишь тогда вполголоса подтвердил, что вовсе не оговорка. Он запнулся, когда чародей с кряхтением принялся вставать из кресла в присутствии столь высокородной особы, но тут же показал тому головой — нет.

— У меня есть веские причины пока скрывать своё происхождение, мэтр Шим — и я надеюсь, что вы тоже не станете о том оповещать прилюдно.

И такая нотка до сих пор не улёгшейся горечи проскользнула в его голосе, что чародей лишь вздохнул и печально покивал.

— Да, прошлое хранит немало тайн, иным из которых лучше бы навсегда там и остаться…

Он повернулся к столу и жестом показал своему гостю — присаживайтесь напротив. Ридд с удовольствием составил компанию столь необычному человеку и в таком наводящем должный пиетет месте. А волшебник ещё раз перечёл уже составленное послание и раздражённо уронил его на стол. И весь его вид, словно постаревшего и осунувшегося, мрачно набивавшего трубку, очень парню не понравился.

— Что-то не так, мэтр Шим? — поинтересовался он, старательно не дая растечься по душе холодку нехорошего предчувствия.

— Всё не так, мастер Ридд, — брюзгливо заметил тот, отчего-то отводя глаза.

Однако не успел парень полезть за пояс, где в особом кармашке хранилась его гордость — гномьей конструкции поджигалка, старательно отчищенная и заправленная огненной магией — как чародей со вздохом очнулся и прикурил от собственного пальца. Некоторое время он так и сидел, задумчиво пуская сизый дымок в окно, и лишь затем повернулся к гостю. И вот тут-то Ридд окончательно уверился, что дела совсем плохи.

— Я только сейчас сообразил. Да и вы, молодой человек, вовсе не так умны, сколь нахальны. У вас были все нити, вы просто обязаны были соединить разрозненные части мозаики вместе…

Словно утомившись, волшебник некоторое время пыхкал своей трубкой и меланхолично перебирал разбросанные на столике письменные принадлежности. А затем вновь поднял глаза на собеседника.

— Всё верно вам сообщила баронесса — основная линия королевской династии прервана благодаря сумасбродству блудливой королевы в алом. Но, мастер Ридд, существует ещё несколько побочных ветвей, которые скоро сцепятся в борьбе за обладание короной. И одну из них представляет… угадайте с трёх раз, кто?

Библиотека поплыла перед взором Ридда, а в виски забухал холодный туман. Неверными руками нащупав ворот, парень рванул его, ощущая, как в голове вдруг поселилась гулкая пустота. И уж совсем подвигом оказалось вернуться к удобному библиотечному креслу с подлокотниками и кое-как, чуть ли не боком, рухнуть в него. А голос чернокнижника звучал странно гулко в этой пустоте, словно глас всеведущего оракула:

— Ведь вы своими руками преподнесли ему меч древних королей — и сам по себе символ огромной сокрушительной силы. Да ещё и попавший к носителю истинной крови…

Дальнейшие слова уже были, собственно, и не нужны. Пелена, доселе скрывавшая от разума вертлявую и всё время ускользавшую истину, вдруг исчезла, и похолодевший Ридд внезапно осознал, над какой же пропастью он оказался в один миг.

Барон Шарто и его матушка прокладывали себе дорогу к королевскому трону!