"Двуглавый орел" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн)

День 254

Тэда. Южная ВВБ, 04.10

Дежурство Каминского должно было начаться только в шесть утра, но шум, доносящийся с аэродрома, все никак не давал ему уснуть. Он уже привык засыпать под мерный ритм реактивных двигателей местных самолетов, чье тарахтение не прекращалась ни на минуту за последние девять месяцев, но новые звуки, которые принесли с собой машины Космического Флота, представляли собой нечто совсем иное. Пронзительные завывания самолетов с направляемым вектором тяги каждый раз раздавались внезапно и чередовались с глухим прерывистым рычанием, так что привыкнуть к ним и заставить себя не обращать на них внимания было крайне сложно.

К тому же… Трон! Не слишком ли они стали активны? Каминский за эту ночь насчитал по меньшей мере три групповых вылета на задание, не считая того сумасшедшего переполоха, который начался около полуночи, когда, как он предположил, на базу для развертывания прибыли самолеты новой авиабригады.

Судя по всему, наступали горячие деньки. До Каминского дошли слухи — кто-то кому-то сказал, что слышал об этом от механика космофлотчиков, — что уже произошло несколько воздушных сражений по эту сторону горной гряды. Какой-то инцидент произошел вчера над долиной реки Лида, а некоторые даже говорили, что видели «летучих мышей» в небе над Полуостровом. Последнее, впрочем, вряд ли соответствовало действительности. Во всяком случае, Каминскому очень хотелось так думать, потому что иначе это значило бы, что все они уже находятся на краю гибели. Но то, что касалось долины Лиды, вполне могло оказаться правдой. И надо сказать, довольно горькой. Если «летучие мыши» доберутся до побережья, возможно, даже хваленые авиабригады Имперского Космического Флота не смогут остановить их.

Хотя они и стараются, конечно. Каминский встал с койки в казарменной спальне Муниторума и прошел по тускло освещенному коридору, толстые стены которого, пожалуй, могли бы выдержать любой артобстрел, к расположенному на выходе дежурному посту. Все пятеро парней, которым полагалось сейчас нести дежурную вахту, спали мертвым сном, развалившись в креслах, причем рев реактивных моторов ничуть не мешал им. Все они были прирожденными, потомственными шоферами Муниторума, и незначительные изменения в шумовом фоне аэродрома никак не могли сказаться на них.

Каминский снял чайник с установленной на вахте плиты и налил себе немного кофеина, после чего вышел в парк техобслуживания. На улице было довольно холодно и все еще очень темно. В дальнем углу парка несколько техножрецов колдовали над грузоперевозчиком «Карго-8», в то время как их сварочные пруты и кадила загадочно мерцали во тьме.

Потягивая кофеин, Каминский не спеша стал подниматься по насыпи периметра аэродрома, пока все главное поле не предстало перед ним. Полосы посадочных огней ярко горели в ночи, обволакивая окрестности мягким изумрудным светом. Благодаря такому освещению водитель разглядел на западе ряд горбатых «Гро мовых стрел», укрытых маскировочной сеткой. Его догадка оказалось верной. Вчера их здесь не было. Еще одна авиабригада. Свежее подкрепление.

Громыхающие раскаты донеслись с юга, и, обернувшись, Каминский увидел, как самолеты очередной бригады подлетают к аэродрому, возвращаясь с боевого задания. Опять «Громовые стрелы». Вообще-то, ему нравился вид этих монстров. Интересно, как они ведут себя в воздухе? Все двенадцать машин пошли на снижение, точно опускаясь на отмеченную огнями посадочную полосу. При приземлении они переориентировали сопла векторных реактивных двигателей и перешли с мощного горизонтального движения на легкое парение над специально предназначенными для посадки амортизационными настилами. Чудовищный вой сразу двенадцати авиамоторов заставил содрогнуться даже Каминского.

— Как дела, ребята? — громко закричал он, как только они сели. — Много сбитых?

В знак приветствия шофер поднял в сторону далеких самолетов чашку с кофеином. Он все еще слишком хорошо помнил удивительное состояние пилота, когда тот возвращается на базу: весь боекомплект уже израсходован и он, не ощущая своего тела, летит домой, прокручивая в голове ход недавнего сражения.

Оглушительный шум мощных вентиляционных турбин стал понемногу стихать, и до Каминского неожиданно донеслись голоса из технопарка. Слегка озадаченный, он той же дорогой побрел обратно и, не доходя нескольких шагов, увидел сениора Пинчона, разговаривающего с каким-то летчиком Космического Флота.

Пинчон выглядел немного возбужденным, что ни для кого не предвещало ничего доброго. Сениор заметил приближающегося Каминского и тут же окликнул его:

— Мне срочно нужен шофер!

— Всегда к вашим услугам, сениор, — ответил тот. Хотя его дежурство еще и не началось, он знал, что все равно теперь не уснет. Кто знает, может быть, это задание позволит ему немного развеяться. Кроме того, он совсем не хотел, чтобы за разговором они подошли к дежурному посту, где Пинчон, конечно, обнаружил бы спящих вахтенных. Бедолаги отрабатывали бы штрафные смены до конца своих дней. Который, с другой стороны, мог наступить уже совсем скоро…

— Я принимаю заказ, — сказал он.

— Хорошо. Перевозка пассажиров. Кое-кого нужно доставить в Старый Квартал и затем вернуться с ним назад. Заполните здесь.

Каминский взял предложенный ему планшет и занес туда номер своего транспорта и прочие данные. Он писал так быстро и аккуратно, как только позволяла ему неумелая рука.

— Мне нужно попасть в бар «Гидра», — сказал летчик космических ВВС. — Вы знаете, где это?

Каминский, услышав этот голос, поднял голову и с изумлением увидел, что высокий пилот — женщина. Та самая женщина, чью группу он доставил сюда два дня назад.

— Так точно, мамзель… простите, командир. Я знаю, где это.

— Хорошо, — сказала она.

Женщина раскланялась с Пинчоном и зашагала вслед за Каминским к его транспорту.

— Вы сядете в кабину? — спросил он.

— Спасибо, не откажусь.

Каминский открыл перед ней дверь кабины, и летчица забралась наверх. Затем он обошел машину и, сев на водительское место, завел мотор.

Сначала они поехали навстречу сияющим фонарям, установленным по периметру аэродрома, а затем, прогрохотав по насыпи, покинули пределы авиабазы и выехали на пустынную в этот час главную магистраль, ведущую в город. Спутница Каминского ничего не го ворила, а лишь молча провожала взглядом затемненные сверху фонари авиабазы, которые теперь удалялись от них.

Это оказалось довольно необычно и забавно — находиться в кабине еще с кем-то. Обычно, когда он перевозил личный состав, пассажиры помещались в кузове и кабина оставалась его личным пространством. Неожиданно Каминский почувствовал некоторую неловкость за россыпи использованных одноразовых чашек на полу кабины. При виде их кое-кто мог бы догадаться, что одна из его рук, крепко вцепившаяся в баранку руля, на самом деле просто протез. Однако предлагать женщине садиться в кузов было бы, наверное, уж слишком неучтиво.

Наконец, когда молчать дальше стало уже неудобно, шофер сделал глубокий вдох и спросил:

— «Гидра», вы сказали?

— Да, на Волдни.

— Понятно.

Узнала ли она его? Одна часть его сознания вполне допускала, что, может быть, и нет. Так, еще один бездельник из Муниторума. Но другая тут же восставала: «Как! Не узнать такое лицо?»

При этой мысли он не мог не улыбнуться: «Так-так, Август. Ты, кажется, уже гордишься своей внешностью!»

— Вы что-то хотите сказать, шофер? — спросила пилот.

— Никак нет, командир, — ответил Каминский. — Мне подождать вас у «Гидры», не так ли?

— Да, это займет не более пяти минут.

— Значит, это не дружеское застолье?

— Нет, с чего бы это?

— Ну, вы знаете: пилот возвращается с задания, хочет развлечься… «Гидра» — популярное место среди летчиков.

— Да, я слышала.

Сейчас было самое время, чтобы задать вопрос о цели поездки, но водитель сдержался. Он должен помнить свое место. Он уже больше не один из них и не может заходить слишком далеко, задавая праздные вопросы. Он всего лишь трутень из Муниторума.

Как будто почувствовав его любопытство, женщина вдруг сама все объяснила:

— Я разыскиваю невозвращенца.

— Ах вот, значит, что… — Он понимающе улыбнулся.

Каминскому польстило, что пилот снизошла даже до такого разговора с ним. После этого и до самого момента, когда они припарковались у входа в бар, она уже не проронила ни слова.

— Ждите здесь, — распорядилась женщина и спрыгнула с высокой подножки.

Прошло пять минут. Десять. Троица подвыпивших рядовых Содружества вышла из бара и, шумя и горланя песню, двинулась по мостовой. Шатаясь и поддерживая друг друга, они казались в темноте каким-то странным, шестиногим животным. Ночную узкую улицу освещали лишь фары грузовика Каминского, неоновая вывеска бара да несколько окон, в которых все еще горел свет.

Наконец он увидел, как женщина-пилот вновь появилась в дверях бара. Одна, с досадой озираясь по сторонам. Она подошла к кабине со стороны шофера, и Каминский опустил боковое стекло:

— Что, не здесь?

— Нет. Не знаете еще каких-нибудь мест вроде этого?

— Знаю еще несколько. Садитесь.

Он повел грузовик через Гиллехал Плаза, а так как улицы в этот час были пусты, то решил срезать угол по однополосному крутому спуску, чтобы сразу выехать на отлогие улицы Заггерханца. Однако коробка передач забарахлила, едва транспорт стал съезжать.

— Куда мы едем? — обеспокоенно спросила женщина.

— Знаю здесь пару мест. «Колыбельная» и «Зимняя стужа». Они частенько бывают открыты дольше положенного времени.

Она согласно кивнула.

— Как давно его нет?

— С двадцати двух ноль-ноль вчерашнего дня.

— И вы не хотите дать этому делу официальный ход?

— Нет, я бы не хотела.

— Как вас зовут? — спросил водитель.

— Джагди, — ответила пилот, немного поколебавшись.

Он ждал ее у «Колыбельной» и «Зимней стужи», но оба раза она вернулась ни с чем.

— Осталась последняя мысль. Есть еще одно местечко на Гранд-Канале.

Он умело повел грузовик по узким улочкам Старого Квартала. К тому времени ночное небо над Тэдой уже слегка посветлело, и с минуты на минуту должен был наступить рассвет. Когда они прибыли на место, Каминский выключил двигатель и вылез вместе с Джагди из машины.

— А вы можете подождать меня в транспорте, шофер. Он решительно замотал головой:

— На этот раз нет, командир Джагди. Без меня вам туда не попасть.

— Это почему?

— «У Зары» — старый питейный притон с очень сомнительной репутацией. Это не бар в обычном понимании. Женщины туда допускаются только в компании мужчин-клиентов.

Пилот в изумлении воззрилась на водителя.

— Это правда, — заверил он. — Может быть… может быть, как раз поэтому ваш невозвращенец и пришел сюда.

Вместе они подошли к тяжелой двери на чугунных петлях, которую только три небольшие ступени отделяли от мощеной улицы. Каминский постучал, и дверь открылась.

Их встретил охранник — здоровый ингебуржец с жирными мешками под глазами. Он оценивающе смерил парочку взглядом и, отступив в сторону, жестом указал, куда нужно пройти.

Притон оказался почти пустым. Кое-где на столах уже стояли перевернутые стулья. С полудюжины летчиков Содружества — все мужчины — сидели вокруг стола в углу и увлеченно играли в карты. Официантка, зевая, принесла им еще одну бутылку джолика. Двое летчиков Космического Флота сидели в отдельной кабинке и что-то горячо обсуждали на повышенных тонах. Несколько завсегдатаев заведения сидели за отдельными столиками или проигрывали за игральными автоматами последнюю мелочь.

— Он здесь? — шепотом спросил Каминский.

— Вон он. У бара.

У стойки действительно сидел какой-то паренек. «Красавчик», — подумал Каминский, но тут же отбросил эту мысль. Любого доходягу в этой грязной забегаловке можно было назвать красавцем по сравнению с ним самим.

Но все же этот парень был действительно необыкновенно красив. Темные волосы, белая нежная кожа, высокий… Очевидно, из того же генетического материала, что и эффектная командир Джагди.

Парень был пьян в стельку. Усталый бармен, протирая стакан, с изумлением, в котором было немало отвращения, наблюдал, как упившийся юнец тщетно старается поднести к губам очередную наполненную рюмку. Промахнувшись и вылив на себя порцию ликера, тот тем не менее поставил рюмку обратно на мраморную стойку и, постучав по ней указательным пальцем, заявил:

— Еще одну.

Бармен лишь отрицательно покачал головой.

— Ну, черт тебя побери! Я же сказал: еще одну!

— Нет, — решительно ответил бармен.

— Не пора ли домой, Вандер? — произнесла Джагди. Парень очумело взглянул на нее, моргнул и энергично замотал головой.

— Да, Вандер, пора. Пойдем со мной, и мы забудем обо всем, что произошло.

— Нет. Нет, я не могу. Я еле держусь на ногах.

— Ты здорово выпил, Вандер, но вполне можешь идти. Давай пошли. У входа ждет транспорт.

Парень воззрился на нее неожиданно осмысленным взглядом.

— Эспир! — выпалил он.

— Он в лазарете. Там его сейчас оперируют.

— Эспир. Он больше не сможет летать.

— Да, не сможет. Но это не твоя вина.

— Я искалечил его.

— Нет, совсем не ты.

— Я-а-а! Я! Я искалечил его! Я. Искалечил. Его. Я тогда напортачил.

— Возможно, да, Вандер, возможно, нет. Никто не винит тебя за то, что случилось с Эспиром.

— Еще сбил «Циклон»…

— Что?

Юный летчик в раздражении дернул рукой:

— Сбил «Циклон». Сбил «Циклон». Разнес эту чертову штуковину на куски, как…

— Нет, Вандер. Тогда они были вне зоны нашего обстрела. Его сбила «летучая мышь». Не ты.

— Правда?

— Правда. Не ты.

— Хм… Хорошо, хоть так.

— Да, это так. Теперь давай, пилот. Поднимайся. Мы уходим.

Вандер замотал головой.

— Эспир… — пробормотал он.

Джагди шагнула вперед и положила руку ему на плечо:

— Довольно, Марквол! Хватит жалеть себя! Подними свою задницу и иди за мной!

— Да иди ты…

— Марквол, я сейчас рискую своей головой. Действительно рискую. Я пошла искать тебя, вместо того чтобы написать рапорт командованию о твоем отсутствии. До этой минуты все это пока неофициально… — Она обернулась к Каминскому. — Это ведь все неофициально, не правда ли?

Тот пожал плечами:

— Конечно.

Она как следует тряхнула Марквола:

— Видишь, на что я иду ради тебя? Я не сообщила о тебе в Комиссариат, а ведь я могу лишиться поста, если узнают, что я позволяю тебе такие вещи. Невозвращенец! Уже четыре часа, как ты должен быть на месте расквартирования. Комиссары расстреляют тебя за такие дела, если узнают. И меня вместе с тобой. Не порти мне послужной список, Марквол. Не дай эскадрилье Фантина покрыть себя позором из-за нарушений устава и слабой дисциплины. Сейчас у нас идет негласное соревнование с этим чертовым Космическим Флотом! Не позорь меня, Марквол. Ты мне нужен сейчас!

Он поднял на нее взгляд, стараясь сфокусировать зрение:

— Нет, я тебе не нужен…

— Вчера я потеряла пилота. Будь я проклята, если сегодня потеряю еще одного.

Джагди потянула его за руку, но юноша упирался изо всех сил. Каминский поморщился, когда увидел, как тот свалился со своего сиденья. Падая, он увлек за собой Джагди и разбил стакан.

— Ну, это уже слишком! — вскричал бармен. К стойке подошел громила-ингебуржец.

Все в порядке, — сказал ему Каминский, успокаивающе подняв руку.

Он помог Джагди подняться, но сразу же отстранил ее и встал прямо над лежащим на полу парнем.

— Называешь себя летчиком? — спросил он.

— Что? — пробормотал Марквол.

— Что вы делаете?.. — начала Джагди.

— Не бойтесь, — сказал ей Каминский. — Дайте мне только немного поговорить с пареньком. Я не хочу неприятностей. — Он опять перевел взгляд на валяющегося на полу Марквола. — Так ты пилот? Рожденный летать? Знаешь, что я тебе скажу? Ты… ты — кусок дерьма!

— Что?

— Кусок дерьма. Ты еще презираешь меня. Твоя мамзель из кожи вон лезет, чтобы спасти твою задницу, а ты что делаешь? Ты ведь можешь летать? Ты можешь летать?

— Д-да…

— Ты можешь летать?

— Да!

— Почему же не хочешь?

— Я… Я не знаю…

Каминский сунул руку за пазуху и, вытащив оттуда свой служебный автоматический пистолет, бросил его прямо Маркволу на живот. Удар довольно тяжелого предмета немного привел парня в чувство.

— Давай сделай это.

— Что?

— Сделай это. Сделай это прямо сейчас.

— Что?

— Застрелись из этого долбаного пистолета, ты, никчемный кусок дерьма! Выбей из башки свои тупые мозги. Так получается намного быстрее, чем когда травишь себя алкоголем. Будь любезен, сделай нам одолжение.

Марквол с ужасом глядел на пистолет у себя на животе, как будто это был ядовитый паук.

— Ну, чего же ты ждешь? Не слышу. Ты ведь должен летать, ты, недоносок! Ты должен летать! Почему же ты бежишь от ответственности? Я ведь тоже летал, но мой самолет сожгли! Ты видишь это? Мое лицо, мою руку? Мне сказали, что я не смогу больше летать. Я не гожусь теперь для авиации. Я бы отдал все на свете, чтобы оказаться сейчас на твоем месте! Ты слышишь? Все на свете! Так что возьми этот долбаный пистолет и сделай так, чтобы я больше не завидовал такому молодому тупому ублюдку, как ты.

— Вот дерьмо!.. — наконец произнес Марквол. — Вы ведь не имеете права говорить мне все это…

— Нет, не имеет, — сказала, склонившись над ним, Джагди. — Но, кажется, говорит. Значит, так: или мы идем домой, или я оставляю тебя здесь с ним.

— Домой, — выбрал Марквол и обессиленно закрыл глаза.

Джагди кинула Каминскому его служебный пистолет, который тот поймал на лету.

— Ваш, я надеюсь, — бросила она.

Она положила руку Марквола себе на плечо и потихоньку вывела юношу из бара.

Когда Каминский вышел на улицу, они уже сидели в кузове грузовика. Он вопросительно взглянул на женщину.

— Будьте любезны, поедем, — сказала она с нажимом.

Каминский забрался в кабину. Снова оставшись в привычном для себя одиночестве, он завел мотор.

К югу от Маканайтского хребта, 08.30

Высота — тридцать тысяч метров. На небе ни облачка, лишь двадцать четыре сверкающих серебром гиганта оставляют за собой в синеве ровные белые следы отработанного топлива.

Этим утром, в этот, уже второй по счету, вылет звена «Ореол», Вилтри чувствовал себя куда более уверенно. Возможно, думал он, это происходило просто в силу того, что самолетов у них было несравненно больше, чем в первый раз. На этот раз звено «Ореол» шло в одном строю с «Мародерами» из Две тысячи двести двенадцатой авиабригады Космического Флота, а бригада «Громовых стрел», которая была в этом построении еще на пять тысяч метров выше, осуществляла прикрытие. Такой боевой порядок считался очень надежным.

Впрочем, может быть, на его настроение также умиротворяюще подействовало вчерашнее долгое сидение на пирсе, когда он до самой темноты наблюдал за переменчивым морем Тэды.

Как бы то ни было, сейчас Вилтри был намного более расслаблен и уверен в себе, чем прежде. «Грета» сегодня будто сама летела и была необыкновенно послушна в управлении. Солнечные лучи, отражаясь от панели приборов, заполнили ее кабину теплым золотистым светом. На этой высоте из-за разреженности воздуха окружающий мир казался почти беззвучным — даже шум моторов едва ощущался. Самым громким было, пожалуй, шипение дыхательной смеси, когда подавалась новая порция кислорода, и следующий за этим звук слегка надуваемой летной маски. Вилтри подумал, что такая же безмятежная тишина, наверное, царит в глубинах того удивительного моря, от которого он вчера не мог оторвать взгляда.

Лакомб передал ему пачку топографических карт в тонких футлярах из пластека. Он еще раз пробежал взглядом данные воздушной разведки. Не далее как вчера, в семнадцать ноль-ноль, было установлено (ему особенно приятно было узнать, что эти важные сведения получены благодаря действиям авиабригады Фан-тина — группы Джагди, благослови их всех Император), что авиация противника уже в состоянии совершать рейды над районами по эту сторону горного хребта Это почти наверняка означало, что в районе Внутренней пустыни у них есть авиабазы, а быть может, даже подвижные взлетно-посадочные установки, которые размещаются намного севернее, чем ранее предполагалось во всех стратегических разработках Командования Полетами. Этой ночью воздушная разведка засекла несколько вероятных источников теплового излучения, и теперь их боевое соединение — кодовое название «Стремительный» — и девять других групп были подняты в воздух с целью найти возможные базы противника и нейтрализовать их. Дело обстояло так: если Архенеми располагает авиабазами на севере пустыни, то или они будут в кратчайшие сроки атакованы и уничтожены, или все шоу, ради которого пилоты прибыли на эту планету, закончится, так и не начавшись.

За время полета Наутек уже обнаружил с полудюжины возможных целей, но все они на поверку оказывались скоплениями бронетехники отступающих имперских частей, тяжело продвигающихся на север.

С той головокружительной высоты, на которой они сейчас находились, Вилтри имел возможность любоваться восхитительной панорамой безбрежной пустыни, на выжженной поверхности которой не было ни дорог, ни каких бы то ни было населенных пунктов. Повсюду выступали скальные породы, и по этой причине с высоты земля казалась похожей на огромный лист истертой наждачной бумаги. Он уже мог разглядеть, где, в сотнях километрах к западу, начинался Сикатрайс — гигантский скальный разлом, протянувшийся по всему материку. Считалось, что он появился в результате сдвига тектонических плит примерно в тот же древний геологический период, когда образовались Маканайтские горы, гордо возвышающиеся над ним. Поговаривали, что полет над Сикатрайсом, особенно на низких высотах, сопряжен с большими трудностями из-за совершенно непредсказуемых воздушных потоков, возникающих вследствие изрезанного скального рельефа его ущелий.

По данным разведки, они сейчас находились всего лишь в пятидесяти километрах от одного из наиболее вероятных мест дислокации вражеских самолетов. Во всяком случае, из этой точки приборы фиксировали намного более сильное тепловое и магнитное излучение, чем где-либо еще в том песчаном море, которое иногда называли Блюдо Песка.

Один из «Мародеров» Космического Флота — «Стремительный Один» летел впереди, километрах в двадцати от основной группы. Поскольку его бомбовый отсек был совершенно свободен, что давало преимущество в скорости и маневре, а работающий на полную мощность ауспексный передатчик имел дополнительный усилитель, он казался идеальным самолетом наведения.

Вилтри уверенно вел свою машину в едином строю и спокойно ожидал указаний о возможном изменении курса. Все шло как нельзя лучше.

И тут он увидел «летучих мышей».

Однако складывалось странное впечатление, как будто никто, кроме него, не видит вражеских машин. Никакого сигнала тревоги, ни одного предостерегающего крика — ничего. Как завороженный Вилтри глядел на девять малиновых клинков, стремительно приближающихся с востока и уже врывающихся в их строй с левого крыла.

— Тревога! Тревога! Опасность на девять часов и с внутренней стороны! — дико закричал пилот.

Тут же он услышал, как сверху и чуть сзади зашумела, вращаясь, главная турель, приведенная в действие автоматической системой слежения. Вокс как прорвало, и теперь из него одновременно доносилось сразу несколько перекрикивающих друг друга голосов. «Грету» слегка тряхнуло, когда стрелок турели Гейз открыл огонь из сдвоенных болтерных орудий. Вилтри лишь увидел трассирующий след от выстрела, который рассек пространство и ушел куда-то влево! «Летучие мыши» — «Адские бритвы» — пронеслись через самый центр их построения, сверкая орудийными турелями. Куда, черт возьми, девалось звено прикрытия?

— Немедленно прекратить болтовню в воксе! Немедленно прекратить! — потребовал Вилтри, стараясь утихомирить свою раскричавшуюся команду. — Поддерживать режим визуального наблюдения! Прекратить огонь! Мы идем в едином строю, так что никакой беспорядочной стрельбы. Ловите их в прицел, следите за ними!

«Стремительный» поддерживал построение в виде комбинации ромбов, где каждая машина находилась под защитой нескольких своих соседей. Это означало, что каждый ромб из самолетов группы мог рассчитывать на поддержку одного или нескольких соседних, примыкающих к нему в этом боевом строю. Вдобавок ко всему отдельное звено, осуществляющее прикрытие сверху, в случае необходимости всегда было готово прийти на помощь. Развернутый таким образом строй «Мародеров», каждый из которых к тому же был оснащен тяжелым оружием бронированных турелей, казалось бы, должен был представлять собой настоящую летающую цитадель, которую просто технически невозможно сокрушить.

Тем не менее «Адские бритвы» уже один раз пронеслись под ними, и две машины Космического Флота сообщали о полученных ими повреждениях. Из ведущего «Мародера», который назывался «Священная Терра», велось командование всем боевым построением группы. Вилтри мог слышать, как командир «Священной Терры», по имени Эгсор, яростно отдает приказы, требуя от всех самолетов звена строго держать строй.

В этот момент Вилтри повернулся, чтобы оценить ситуацию справа. Ведь «летучие мыши» ушли в этом направлении, и логично было бы ожидать их очередной атаки именно с этой стороны. Он чуть не выпрыгнул из снаряжения, когда увидел, как две мощные «Громовые стрелы» спикировали в непосредственной близости, едва не задев кончики его крыльев, и тут же умч лись куда-то на запад. «Грету» даже немного повел когда она попала в зону турбулентности, вызванную пролетом чужих машин.

— Куда, черт возьми, вы уходите, прикрытие? — в раздражении запросил Вилтри по воксу.

— Не засоряйте эфир! — рявкнул Эгсор в ответ.

— Шесть! Шесть! Опасность на шесть часов! — послышался голос Орсона в хвостовом отсеке и был тут же подхвачен стрелками хвостовых частей всех других машин.

«Летучие мыши» успели заложить широкий вираж и теперь, в свой второй заход, решили атаковать с тыла.

— Стрелок хвостовой части, огонь! — пронзительно закричал Орсон по воксу, и Вилтри ощутил, как содрогнулся корпус самолета после этого выстрела.

В следующее мгновение уже развернувшаяся назад верхняя турель вступила в бой. Залп из сдвоенных тяжелых пушек внес небольшое, но все же значимое изменение в траекторию движения «Греты», и Вилтри пришлось умелым маневром нейтрализовать это влияние. Но «летучие мыши» уже неслись на них. Орудия хвостовой части прекратили огонь, так как цель вышла из зоны их обстрела, но верхняя турель все еще продолжала стрелять, вращаясь по мере подлета вражеских машин. А когда промчавшиеся мимо «Адские бритвы», изрытая огонь из сопел, стали удаляться от них, в дело вступила и носовая турель.

— Прекратить! Прекратить огонь! — вскричал Вилтри.

«Летучие мыши» были уже на расстоянии трех километров и, выйдя из плотного единого строя, оказались практически неуязвимы для его батареи. Он видел, как, выбросив из двигателей еще несколько языков пламени, они, разрывая построение, стали разлетаться веером в разные стороны.

«Вот черт! — подумал Вилтри. — Теперь они станут атаковать каждый по отдельности».

Внезапно в воксе раздался пронзительный крик. Вилтри нервно оглянулся и увидел, как один из «Мародеров» Космического Флота, идущий в соседнем ромбе, начинает выпадать из монолитного строя. Могло показаться, что его моторы просто не могут больше удерживать такой вес в воздухе. Сгусток черного дыма вылетел из сопла одного из двигателей, а затем вырвавшееся изнутри пламя с яростью охватило всю переднюю кромку левого крыла. «Летучим мышам» во время своей второй атаки все же удалось открыть счет.

Оставляя за собой в небе длинный огненный след, «Мародер» все быстрее и быстрее терял высоту.

— Быстрее катапультируйтесь! — услышал Вилтри по воксу отчаянный крик Эгсора, адресованный далекой команде, попавшей в беду.

Вошедший в штопор «Мародер» неожиданно задрожал и взорвался. Взрыв был ужасен. Бомбовый заряд, сдетонировав, образовал в прозрачной синеве неба большое огненное облако, а мелкие обломки самолета разлетались в разные стороны, кружась в каком-то невероятном вихре. Главная же носовая часть, как сгорающая в атмосфере комета, описав в небе широкую дугу, теперь стремительно приближалась к выжженной солнцем поверхности пустыни.

— Они снова здесь! — закричал Наксол.

Стрелок носовой части остался начеку, тогда как все остальные зачарованно смотрели, как погибает соседний «Мародер».

Три «Адские бритвы» летели прямо на них, очевидно собираясь провести фронтальную атаку. Раздался треск ослепительно сверкнувших орудий. Наксол и Гейз открыли ответный огонь по ближайшей вражеской машине, когда она пересекала курс «Греты». Если мощный залп из лазерной пушки Наксола лишь рассек воздух позади «летучей мыши», то Гейз точно рассчитал угол отклонения. Несясь на огромной скорости, самолет противника попал прямо в траекторию его болтерного выстрела. Его тут же разнесло на мелкие куски охваченного пламенем металла. Оторванные передние крылья разлетелись, бешено вращаясь, как осколки разбитой чашки. Извиваясь под немыслимыми углами, отлетевшее правое крыло чуть было не угодило в хвост «Греты».

Вилтри облегченно выдохнул, когда эта опасность прошла стороной.

— Отличный выстрел, Гейз, — поздравил он стрелка по воксу.

«Отправь Их Обратно В Ад» и один из самолетов Космического Флота также открыли в этом бою свой счет точных попаданий. Одна «Адская бритва» завертелась волчком и, потеряв управление, камнем пошла вниз. Другой противник, которого болтало из стороны в сторону, развернулся и, оставляя за собой дымовой след, по неровной траектории полетел на запад.

Но расслабляться было рано. Еще один «Мародер», получив повреждение и выбившись из единого построения, уже не смог подняться обратно, а «У как Убойный» сообщил, что у него выведено из строя сопло отклоняемого вектора тяги. «Летучие мыши» уже снова приближались. Мало того, на мониторе ауспекса было хорошо видно, как подходит еще одна волна вражеских самолетов, готовая поддержать эту атаку. Тут Вилтри вздрогнул, увидев высоко в западной части неба ослепительную вспышку, возможную только при взрыве «Громовой стрелы».

Его руки снова предательски задрожали. Колесо Судьбы. Данаверное, это Колесо Судьбы.

С каждой минутой, с каждым мгновением его ход становился все более неотвратимым.

Тэда. Северная ВВБ, 12.01

Летчики, штабные офицеры, рядовые военнослужащие Содружества шумной, говорливой толпой вытекали из здания авиабазы и направлялись к уже ожидающим их военным транспортам. У всех них за плечами были вещевые мешки, а некоторые, помогая друг другу, несли тяжелые ящики с архивной документацией. Светило солнце, стояла прекрасная погода, и они, казалось пребывая в прекрасном настроении, травили байки, зубоскалили и перебрасывались между собой веселыми шутками.

Все это было фальшью, бравадой. И Дэрроу не мог не понимать этого. Уже через несколько часов все эти люди должны будут отправиться на новое место службы: кого-то оставят на административной работе на побережье, а кому-то предстоит неблизкий путь за море, в глубокий тыл. Все дружеские связи будут разорваны, товарищи по оружию, возможно, больше уже никогда не увидят друг друга. А совсем незнакомые, неизвестные им люди — сотни пилотов и офицеров других служб Космического Флота, которые попали сюда вне всякого конкурса, — теперь молча сидят вокруг военных грузовиков и ждут, лишь когда те увезут прежних хозяев авиабазы, чтобы тут же занять их место. Дэрроу украдкой взглянул на них. Кто-то курил, кто-то, растянувшись на камнебетонном покрытии, грелся на солнце. Многие провожали уезжающих откровенно презрительными взглядами. «Если бы вы делали свою работу как следует — вы знаете, о чем мы: защищали бы свой мир как следует, — нам не пришлось бы прилетать», — легко читалось в их глазах.

Вот почему сослуживцы и товарищи Дэрроу по авиабригаде так самозабвенно смеялись и шутили. Им просто не хотелось смотреть на имперских союзников, которые слетелись сюда, как стервятники на мертвое тело. Дэрроу хотелось бросить вещевой мешок и крикнуть прямо в их самоуверенные лица: «Надменные ублюдки! Вы думаете, мы хотели всего этого? Вы думаете, что мы будем вам благодарны, что вы вот так заявитесь? Да пошли вы!.. Мы сражались за Энозис, мы проливали свою кровь, мы умирали… Благодаря нам здесь еще осталось что-то, что можно защищать. Мы выполнили тяжелую неблагодарную работу. А теперь пришли вы, чтобы добыть себе славу… Так помогите нам, добудьте себе эту славу! Но если вы ее не добудете, тогда… тогда…»

— Дэрроу! Дэрроу!

Он оглянулся. Майор Хекель сбегал по парадной лестнице авиабазы и махал ему рукой. Проталкиваясь сквозь толпу покидающего авиабазу персонала, Дэрроу двинулся ему навстречу.

— Поздравляю вас, сэр, — сказал он майору.

— С чем же это?

— Я знаю, что вы назначены в звено «Добыча». Мускул под левым глазом у Хекеля слегка дрогнул.

— Да-да. Считайте, что мне повезло. Полагаю, они поняли, что мы, опытные пилоты прежнего состава, еще можем пригодиться.

Тут Хекель звонко рассмеялся, но, как он ни старался, смех все же прозвучал фальшиво. Его глаз снова дернулся.

— Вы хотели мне что-то сказать, сэр?

— Ах да! — воскликнул Хекель. — Это вам.

Он вытащил из нагрудного кармана куртки официально оформленный конверт, скрепленный сургучной печатью, и протянул его молодому летчику. Фамилия Дэрроу была набрана крупным шрифтом на отрывной стороне конверта. Рука Хекеля заметно дрожала, когда он передавал документ.

Дэрроу взломал печать и вскрыл конверт.

— Это от Идса, — начал объяснять майор. — Я думаю, он понял, насколько все это несправедливо по отношению к вам, и решил… Конечно, такое назначение не вполне соответствует вашему потенциалу, но он сказал, что надеется, вам это подойдет.

— Он… Он назначает меня в Управление Полетами… Пилот-резервист первой очереди…

Дэрроу криво улыбнулся. Да, Хекель был прав. Не вполне соответствует, но, с другой стороны, это означает, что он остается здесь, в Тэде, где наверняка и произойдут главные события.

— Спасибо, — сказал он.

— Я в этом деле всего лишь посыльный, — пожал плечами Хекель.

— Вы ведь замолвили за меня словечко, я уверен.

Хекель пожал плечами еще раз, но уже улыбаясь.

Затем выражение его лица вновь стало серьезным.

— Только между нами, Дэрроу. Вражеская авиация совершила вчера рейд над долиной Лиды. События развиваются намного стремительнее, чем можно было предположить. Космофлотчики решили, что им пригодятся местные эксперты, которые хорошо знакомы с топографией местности и могут точно направлять с земли их самолеты. Поэтому они попросили Идса остаться и консультировать их в Управлении Полетами. Он сказал мне, что ему, чтобы ассистировать, нужны несколько опытных парней. Я тут же посоветовал вас и пару других летчиков, которых собирались отправить в резерв.

— Благодарю вас, сэр. Я никогда этого не забуду.

Хекель коротко кивнул:

— Я всего лишь стараюсь хорошо исполнять свои обязанности, Дэрроу.

— Пилот снял с плеча вещевой мешок и отдал честь своему бывшему командиру.

— Дэрроу, — задумчиво произнес Хекель, и на его лице вдруг появилось какое-то странное, никогда раньше невиданное выражение. — Дэрроу, как ты думаешь, они считают меня виновным?

— О ком вы говорите, сэр?

— О курсантах звена «Охота». Император хранит нас, но сколько же их погибло…

— Вы сделали все, что могли, сэр.

Хекель глубоко вздохнул:

— Ты знаешь, Дэрроу, это как раз то, что печалит меня больше всего.

Он поднял вещевой мешок и, хлопнув бывшего подчиненного по плечу, поспешил к ожидающим их военным транспортам.

Тэда. Южная ВВБ, 15.34

— Это правда, что он приносит несчастье? — спросил Милан Бланшер.

— Это вы о ком, сэр? — не сразу понял Хеммен, главный механик.

Сейчас его команда не покладая рук работала в полутьме большого ангара, стараясь совершить невозможное и все же починить сожженную и разбитую «Громовую стрелу» Эспира. В ангаре стоял невероятный шум от трескотни зубчатых колес мощного храпового механизма.

— А вот он, — пояснила Джагди, указывая на покореженный самолет.

— Серийный номер Девять-Девять? — переспросил Хеммен и покачал головой. — Если можно, мамзель командир, я бы воздержался от комментариев на эту тему.

Теперь уже Джагди покачала головой и вместе с Бланшером вышла из ремонтного эллинга. Поле аэродрома было свободно, если не считать самолетов звена «Умбра» и нескольких громыхающих перехватчиков Содружества, в данную минуту выруливающих на взлет.

— Как Эспир? — спросил Бланшер.

— Можешь о нем забыть. Он теперь месяцами будет валяться в госпиталях. Даже если ему поставят аугметику, все равно — как летчику ему конец.

— Так что, значит, одного пилота мы уже потеряли?

— Боюсь, да. Я запросила Космический Флот, чтобы нам откомандировали кого-нибудь из резерва, но они ответили, что у них теперь каждый пилот на счету. Пришлют только в случае, если самолет сбит, а летчик спасся или обнаружены серьезные неполадки в его машине. Бог-Император! Ты понимаешь, Мил, линия фронта ужасно растянута. Вся имеющаяся в наличии техника, весь квалифицированный личный состав брошены в бой. Я думаю, наступают горячие деньки.

— Что ты имеешь в виду?

— Решающее сражение. Архенеми почувствовал, что Крестовый поход выдыхается. Что ударные силы Империума увязли в локальных сражениях, фронт растянут. И вот — они атакуют здесь и в Геродоре. Таковы последние известия. Если одна из этих планет падет, то элитная группировка попадет в окружение, имперские силы будут обезглавлены. И тогда прощайте, военмейстер Макароф. Прощайте все, кто сюда приехал. Прощай, Крестовый поход! Как только линия фронта будет прорвана, они обложат нас со всех сторон.

— Не пора ли нам тогда уносить ноги? Она улыбнулась:

— Пусть каждый решает за себя.

— Что с Маркволом? Джагди пожала плечами:

— Все еще никак не может прийти в себя. Его весь день выворачивает наизнанку. Сейчас отмокает в душе вой. Я хотела дать ему таблеток для детоксикации, а потом подумала: какого черта! Мучительное похмелье — это то, что наш Император посылает как заслуженно наказание за проступок.

— Он винит себя за то, что случилось с Эспиром?

— Да, винит.

— Думаешь, заслуженно? — спросил Бланшер. Джагди лишь пожала плечами. Винтовые самолеты местной эскадрильи в этот момент отрывались от земли и полностью заглушили ее ответ.

— Извини, не расслышал. Не скажешь еще раз?

— Марквол напортачил. Он вел себя в бою как желторотый новичок и совершил почти все возможные в той ситуации ошибки. Эспир прикрывал его. Так что, пожалуй, да — заслуженно. Но вместе с тем он вполне приличный пилот. Уж я-то знаю это. Как бы то ни было, он нам нужен. Поэтому необходимо привести его в норму. Чтобы он был спокоен, уверен в себе, извлек уроки из прошлых ошибок.

— Ты так мне и не рассказала, как тебе тогда удалось его сюда притащить, — напомнил Бланшер.

— Не важно. Мне помогли. Не совсем так, как я хотела, но… В общем, это сработало.

Бланшер недоуменно пожал плечами.

— Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу, — улыбнулась Джагди.

— Я вылетаю в восемнадцать тридцать, если мне память не изменяет, — сказал Бланшер.

— Правильно, а Лэрис выводит свою четверку в двадцать один ноль четыре. Мне же придется подождать, пока Марквола отпустит похмельный синдром.

— Что ж, тогда желаю мягкой посадки, — привычно попрощался Бланшер и трусцой побежал к своей машине, в которой он хотел протестировать еще кое-какие приборы.

«Как же мне надоело это пожелание!» — подумала Джагди.

Морская набережная Тэды. Дворцовый пирс, 15.50

Вечер в этот день наступил необычно рано, и мрачная полумгла опустилась на побережье. Казалось, назревает шторм. Всю эту неделю посетители не особенно жаловали закусочную на пирсе, а сегодня, когда с запада на город двинулись тяжелые тучи, в кафе и вовсе никто не пришел. Бека раньше обычного отослала Лет-рис домой и уже собиралась закрывать заведение. Что ж, это внесет некоторое разнообразие в ее дневной распорядок. Несколько лишних часов для сна…

Она запирала дверь в кафе, когда вновь появился этот человек. Порывы шквалистого ветра с побережья били ей в лицо, развевали складки ее плаща, так что она даже не услышала, как он подошел.

— Ой! — Официантка подпрыгнула от неожиданности.

Это был тот самый летчик с печальным лицом, который никогда в жизни не пробовал крабов. Сейчас он кутался от ветра в тяжелую кожаную куртку.

— Вы что, уже закрываетесь? — спросил он.

— Вообще-то, да, — сказала она, убирая с глаз растрепанные ветром волосы. — Сожалею, но за сегодняшний день не было ни одного посетителя. Наверное, погода не располагает.

Он посмотрел на небо, как будто еще не успел этого заметить. Первые капли дождя уже падали на пирс.

— Понимаю, — удрученно произнес пилот. — Ну что ж, по крайней мере прогулялся. До свидания, мамзель.

— Подождите! — вдруг крикнула она вслед ему.

Бека укоризненно покачала головой. Она уже не раз обещала себе не быть слишком мягкой к другим людям, если это идет вразрез с ее собственными интересами.

— Вы, наверное, проголодались?

— Есть немного, — признался летчик.

Она снова открыла дверь:

— Заходите, пожалуйста. Я сейчас вам что-нибудь приготовлю.

— Но вы уже там все закрыли.

— Что ж, открою заново.

Бека накрыла Вилтри тот же столик, за которым он сидел вчера, а затем прошла за стойку, где сразу же принялась разогревать воду и просматривать кастрюли. Пилот заметил, что она так и не сняла табличку, которую повесила перед уходом. Для всех остальных кафе оставалось закрытым.

— Не знаю, как и благодарить вас… — начал он.

— Пустяки, мне это совсем не трудно. Вы, кажется, не едите рыбу, не так ли?

— Я даже не знаю…

— Считайте, что вам повезло. У нас сегодня была приготовлена соленая ветчина.

Между тем шторм приближался, и за окном стало темно как ночью. Беке пришлось зажечь масляные лампы, расставленные по углам кафе. Дождь уже вовсю барабанил по окнам и прозрачной крыше, потоки воды скатывались, создавая впечатление, что плавится само стекло. Даже казавшийся несокрушимым пирс стал слегка поскрипывать под натиском бушующих волн.

Беке никогда еще не доводилось оставаться на пирсе в шторм. Это оказалось довольно жутким испытанием, и какая-то ее часть снова пожалела, что она не проявила твердости и не ушла домой. Кафе, представлявшееся прежде таким милым, безмятежным местом, теперь вдруг оказалось в крайне ненадежном, опасном положении посреди разбушевавшейся стихии. Это было все равно что сидеть в утлом суденышке, застигнутом штормом вдали от берегов.

Ее посетитель, однако, не проявлял никакого видимого беспокойства.

Бека принесла ему еду и напитки, а затем села с ним рядом.

— Вы летчик?

— Угу. — Он уже откусил кусок. — Это действительно очень вкусно. Я даже не представлял, что настолько голоден.

— Имперский Космический Флот? — допытывалась она.

Он замотал головой и поднес к губам салфетку.

— Не совсем. Имперские ВВС Фантина. Меня зовут Вилтри. Оскар Вилтри.

— Бека Мейер.

Он привстал и учтиво пожал ей руку:

— Благодарю вас за гостеприимство, мамзель, и за ту доброту, которую вы оказываете незнакомцу, прибывшему сюда из другого мира.

— Учитывая, что вы рискуете жизнью, сражаясь за мой мир, я думаю, тарелка ветчины и хлеба — это наименьшее, что вы заслуживаете.

Вдруг он перестал есть и нахмурился:

— Послушайте… Я уже не мог вас где-то видеть?

— Я была здесь вчера.

— Нет, не здесь. Где-нибудь в другом месте.

— В храме, несколько дней назад. Вы придержали для меня дверь.

— Да-да… Теперь я вспоминаю.

В этот момент особенно яростный порыв ветра заставил задрожать окна кафе, а дождь с удвоенной силой забарабанил по стеклу.

— Полагаю, этот пирс может выдержать любой шторм, не правда ли? — спросил Вилтри.

— Ну, думаю, он еще не скоро рухнет, — успокоила его официантка.

Прошло не менее часа, прежде чем шторм начал стихать, и уже можно было подумать о том, чтобы, улучив удобный момент, добежать по пирсу до город ской набережной. Все время подливая ему в чашку кофеин, Бека болтала без умолку, перескакивая с темы на тему, как будто спешила высказать все, что накопилось у нее внутри за долгое время душевного одиночества. Вилтри же только слушал, словно боясь ее прервать. Сегодня у него был ужасный день: кошмарный воздушный бой, приступы панического страха… «Летучие мыши», казалось, были повсюду. Они беспрерывно атаковали их строй со всех сторон и в конце концов вынудили сбросить впустую весь бомбовый запас и повернуть назад, после чего имперских летчиков ждал долгий и опасный путь обратно на базу. Никаких целей они не поразили. Они их даже не видели. В том районе они вообще ничего не видели, кроме раскаленной, плавящей песок в стекло долины. Блюдо Песка — недаром она так называется. «Ореол» не потерял ни одной машины, но пять самолетов вернулись с серьезными повреждениями, а несколько летчиков были ранены. «У как Убойный» чудом дотянул до базы. Из-за каких-то неполадок с бомболюком он так и не смог сбросить часть своего боекомплекта, и Вилтри серьезно опасался, что даже если он и долетит, то при первом толчке о землю будет уничтожен своими же бомбами. И все же ребята посадили свою птичку. Однако трем командам из бригады Эгсора, так же как двум другим из сопровождения «Громовых стрел», этого сделать уже никогда не удастся.

Некоторые пилоты, чтобы снять напряжение после воздушного боя, уходят в запой или предаются разного рода телесным удовольствиям, другие отводят душу, в мельчайших деталях расписывая все, что произошло, первому, кто им подвернется в общей комнате экипажа. Ни то ни другое не подходило Вилтри. В такие дни он всегда боялся, что, если он начнет говорить, ему уже будет не остановиться.

Но слушать эту незнакомую женщину оказалось удивительно приятно. Ее слова странным образом успокаивали больную душу, действуя как противоядие против того чудовищного напряжения, которое все никак не оставляло его после боя. Разговор с ней помогал посмотреть на себя со стороны, напоминая, что Вселенная не замыкается на нем одном, намертво пристегнутом к креслу пилота и ежеминутно ожидающем рокового поворота Колеса Судьбы. Жизнь этой женщины, очевидно, тоже была очень нелегка. Она была вынуждена работать в две смены: днем здесь, а по ночам на военной мануфактуре. Приближение фронта очень тревожило ее. Закупать свежие продукты день ото дня становилось все труднее. Что, если кафе придется закрыть? У нее есть брат по имени Эйдо, который служит в сухопутных армейских частях. Вот уже более трех месяцев прошло после памятного сражения у Ворот Ульев Тринити, и с тех пор от него не было никаких известий. Но он скоро будет дома — она была уверена в этом. Каждый день она зажигала за него свечу в храме.

— Вообще-то, я зажигаю три: одну за Гарта, одну за Эйдо и еще одну за того, кому, быть может, это сейчас необходимо.

Вилтри улыбнулся:

— Я помню это. Извините за любопытство, но кто такой Гарт?

— Мой муж, командир Вилтри. Он был летным офицером ПСО Содружества. Он не вернулся из полета над пустыней в позапрошлую зиму.

— Примите мои соболезнования, мамзель. Он числится среди пропавших без вести?

Бека отрицательно мотнула головой:

— Я могу убеждать себя, что мой брат все еще жив, потому что никто не может доказать обратное, но Гарта больше нет — это я знаю твердо.

Командование Содружества назначило ей пенсию как вдове летчика, павшего во время боевых действий, но, когда положение на фронте коренным образом изменилось, выплаты прекратились. Отсюда ее две работы, хроническое недосыпание…

Тут Вилтри заметил, что дождь утих и небо немного прояснилось. Они должны обязательно воспользоваться этим затишьем, иначе Бека непременно опоздает на свою смену в мануфактуре.

Официантка заперла двери кафе, и они поспешили по мокрому деревянному настилу в сторону набережной, где город в это время уже зажигал ночные огни.