"Старая легенда" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Вероника)

29

Гонкур бросился на кровать, не раздеваясь. Свечу он потушил и устроился довольно удобно, но заснуть всё равно не удавалось.

"Нигейрос, Нигейрос, Нигейрос… — с раздражением думал он. — Ни о ком так много не говорят, как об этом малосимпатичном субъекте. Если бы умершие становились счастливее, когда о них думают, то он был бы самым счастливым среди них".

Гонкур перевернулся на бок и приподнялся, опершись на локоть.

"А интересно, правильно ли я нашёл комнату Медаса? Может, я занял чужую комнату? Мне бы не хотелось, чтобы эта девушка обвинила меня в нескромности".

Он дотянулся до пиджака, вытащил коробок и зажёг спичку. Особого света она не дала, и ничего не удалось рассмотреть, тем более, что основное внимание пришлось направить на то, чтобы не обжечь пальцы. Пришлось встать и зажечь свечу. Осмотревшись, он решил, что эта комната похожа на ту, откуда выбросилась в окно Чорада, и ему стало немного не по себе.

"Почему я стою со свечой, когда могу найти выключатель (кстати, вон он) и включить электричество? — удивился он. — Сразу стало бы светло и уютно".

Он сразу же одёрнул себя, поняв, что ему неуютно в полутьме и он заражается страхом перед призраком.

"А что он сейчас делает? — вслух спросил он. — Бродит по комнатам и играет на гитаре, доказывая свою исключительность, вместо того, чтобы стонать и завывать, как рядовое привидение?"

Вдруг его настороженному уху послышался слабый стон, перешедший в хрипение. Молодой человек оцепенел, сжав подсвечник так, что побелели пальцы. Холодный пот выступил у него на лбу, и противная дрожь пробежала по телу.

"Что это?! — прошептал он с ужасом. — Боже, что это?!"

Он поставил подсвечник на стол, сжал пальцами виски и усилием воли попытался побороть страх.

"Нервы. Это просто нервы", — твердил он, невольно прислушиваясь.

Внизу послышались стоны и шум падения. Гонкур вздрогнул.

"Хватит! — решительно сказал он. — Я привык смотреть на вещи здраво и в жизни своей никогда не встречал ничего сверхъестественного, хоть и немало покопался в останках древних грешников и чародеев

Он помолчал, ловя ухом малейший шорох.

"Вот пойти бы сейчас и посмотреть, что он там делает", — осторожно, страшась собственной дерзости, произнёс Гонкур.

Он постоял в раздумье, потом взял подсвечник и вышел. Быстро дойдя до лестницы, он спустился на первый этаж и направился прямо в дальнюю комнату, где висел портрет. По мере приближения к цели его шаги замедлялись и решимость исчезала. Около двери в знакомую комнату он задержался и припал ухом к щели, но не услышал ничего подозрительного. Молодой человек вообще ничего не услышал, зато явственно представил насмешливый взгляд красивой брюнетки, и ему стало стыдно. Если уж пошёл в гости к этому дурацкому Нигейросу, то должен довести дело до конца, а не останавливаться на пороге. Кстати, этим он окажет услугу потомкам Чёрного кавалера, засвидетельствовав, что ночью в самый ответственный момент, когда все приметы указывали на неотвратимость беды, да ещё при уже случившихся четырёх смертях их предок не подготавливал пятую смерть, а спокойно находился там, где ему и положено быть, то есть висел на стене в виде портрета.

Возвратив себе чувство уверенности, Гонкур открыл дверь и, подняв свечу над головой, вошёл. Зеркало отразило огонёк, и забывший о нём археолог чуть не отскочил назад от неожиданности. Уняв дрожь, он поглядел в его таинственную глубину и довольно ясно увидел своё отражение, но Нигейрос не заглядывал ему через плечо, как в первый раз. Стиснув зубы, Гонкур заставил себя остаться на месте. Он поднял свечу, опустил, отвёл в сторону, и ему показалось, что он различает неясный тёмный силуэт.

"А! Ведь тогда Медас осветил портрет", — вспомнил он с вздохом облегчения и обернулся.

Рама чернела на стене, и фигура Нигейроса при приближении всё яснее вырисовывалась на полотне.

"Сейчас назло мне возьмёт да и сойдёт с портрета, — подумал Гонкур и тут же мысленно устыдил самого себя. — Что за бред я несу!"

Он подошёл к самому холсту и быстро поднял свечу к лицу Нигейроса. Глаза изящного кавалера взглянули на молодого человека с такой жестокой насмешкой, что тот отступил назад, не в состоянии выдержать силу этого взгляда. В колеблющемся свете губы Нигейроса дрожали, готовые сказать что-то, несомненно, ужасное.

Гонкур повернулся и вышел из комнаты. Он наталкивался на столы, сшибал стулья и даже почему-то оказался лицом к лицу со статуей в гостиной. Он прошёл мимо лестницы, устремляясь в старую гостиную. Видно, часть пути он бежал, потому что задыхался, и прислонился к стене, отдыхая. Голова его пылала. Непослушной рукой он отёр лоб и коснулся виском прохладной стены. Взгляд его упал в круг света на полу, отбрасываемый свечой. Он даже не ужаснулся, только сердце вдруг перестало биться и в глазах всё поплыло, когда он увидел искажённое до неузнаваемости мёртвое лицо госпожи Кенидес.

Женщина лежала в неудобной позе и, как видно, сначала села, держась за стену, а потом сползла вниз да так и застыла. Шатаясь, Гонкур постоял над ней, потом пошёл прочь, к людям. Перед комнатой стрика Вандесароса он постоял в раздумье, но, не найдя в себе мужества сейчас, решил сообщить ему страшное известие позже. Дрожащей рукой он открыл дверь в старую гостиную и остановился на пороге. Было так странно тихо, что он испугался. Ему стало казаться, что этот дом проклят, и, кроме него, здесь не осталось ни одного живого человека. Он вошёл и, чтобы привлечь внимание и нарушить гнетущую тишину, нарочно хлопнул дверью, вздрогнув от звука, неестественно громкого в этом царстве мёртвых.

— Кто там?! — сонным голосом испуганно вскрикнул Витас.

— Это я, — сказал Гонкур как можно естественнее.

"Мальчик не должен видеть её в таком виде", — подумал он.

— Что, Гонкур, не выдержали испытания? — шутливо спросил Медас.

— А я за вас боялась, — призналась Рената. — Всё представляла, как вы там один?

— Ничего не слышали, не видели? — спросил Гонкур безмятежным тоном. — Нигейрос не появлялся?

— Появлялся! — воскликнул Витас. — Ещё как появлялся! Правда, я спал и ничего не слышал, но Рената слышала. Слышала стоны, хрипы, какую-то возню, шаги. Она разбудила господина Медаса, и он выглянул в коридор, но там было темно и тихо. Когда я проснулся, я тоже ничего не услышал.

— Неприятное пробуждение, — согласился Гонкур.

— Что-нибудь случилось? — спросила чуткая Рената, уловив в его голосе замешательство.

— Случилось то, что я струсил, — через силу проговорил молодой человек. — А своими впечатлениями я сначала хочу поделиться только с Медасом, перед которым мне не так стыдно. Медас, можно вызвать вас в коридор? Рената, не выходите, пожалуйста, из комнаты, и ты, Витас, тоже побудь здесь.

Удивлённый Медас вышел вслед за ним. При виде тела госпожи Кенидес он вздрогнул и со страхом взглянул на товарища. Стараясь не смотреть на труп, тот торопливо объяснил, как он его обнаружил.

— Что теперь делать? — спросил Медас.

— Перенесём её в комнату? — неуверенно предложил Гонкур.

— А почему она оказалась здесь?

— Наверное, почувствовала себя плохо и пошла за помощью.

— А сиделка?

Воцарилось молчание.

— Пошли к деду Вандесаросу, — решил Гонкур.

Он первый открыл дверь и вошёл в комнату. Включив свет, он отшатнулся, налетев на стоящего сзади Медаса.

— Господи! — вырвалось у него.

Старик лежал на кровати мёртвый. На подушке и простынях расползлось гигантское красное пятно, пропитав весь матрац.

— Перерезано горло, — определил Медас издали. — Нож на полу.

Голос его прозвучал неестественно спокойно.

Гонкур потерял способность рассуждать и чувствовать. Он хотел подойти к мёртвому другу, но Медас силой вытащил его из комнаты.

— Не смей ни к чему прикасаться! — угрожающе прохрипел он внезапно севшим голосом. — Разве ты не понимаешь, что подозрение падает на тебя и, если ты наследишь в комнате, любой следователь обвинит именно тебя. Ты не имеешь свидетелей, а от нас ушёл перед убийством. Это может вызвать подозрения.

— У тебя? — безучастно спросил Гонкур.

Медас досадливо поморщился.

— Не говори чепухи, — попросил он. — В комнату я тебя всё равно не пущу.

Медас вынул ключ из замка, вставил его с внешней стороны, запер дверь и спрятал ключ в карман.

— Пойдём, посмотрим, что случилось с сиделкой, — мрачно сказал он. — Как бы нам не пришлось иметь дело ещё с одним…

Он не договорил.

Они поднялись по лестнице, и Медас взялся за ручку двери.

— Будь осторожен, ведь ты тоже на подозрении, — предупредил его Гонкур.

— Почему?

— Ты тоже оставался один, — объяснил археолог. — И Рената.

Он не мог думать сейчас о своём убитом друге, и его измученный мозг цеплялся за любую возможность отвлечься.

— Рената слышала шум, когда я уже был в твоей комнате, — возразил Медас.

— Это ещё ничего не доказывает.

— Да, ты прав. Нам нужно быть осторожнее.

Сиделка полулежала в кресле. Следов крови они не заметили, но что с ней, понять было трудно. Медас отстранил Гонкура и склонился над ней.

— Не пойму, — сказал он озабочено.

— Возьми зеркало, — посоветовал Гонкур.

Медас поднёс зеркало к губам женщины.

— Жива, — сказал он. — Да она просто спит!

Он потряс её за плечо, но сиделка лишь замычала.

— Беги за врачом, Гонкур, — приказал Медас. — Пошли его сюда, а потом приведи следователя… Подожди… Давай так… Расскажем всё Ренате и Витасу и договоримся отвечать, что мы были все вместе и не разлучались…

— Спасибо, Медас, не надо, — прервал его Гонкур. — Я не виноват и, надеюсь, что следствие это установит. Я знаю, кто убил деда.

— Я тоже знаю. — грустно сказал Медас.

— А потом она не выдержала содеянного и умерла… Я теперь всё понял. За ужином меня поразило её лицо, когда она увидела, что Витас заболел. Помнишь, я спросил у неё, не плохо ли ей? Они здесь все сумасшедшие, в большей или меньшей степени, и она тоже! Она испугалась и решила, что не допустит смерти последнего своего ребёнка, а для этого убьет брата. Это будет пятая смерть, и мщение Нигейроса прекратится… на время.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Медас.

— Не пускай Витаса в коридор и… будь внимательнее с Ренатой, — попросил Гонкур.

— Не волнуйся, — сказал Медас и пожал ему руку.