ГЛАВА ШЕСТАЯ

Новость о том, что его собираются взять в полет на реактивном самолете, буквально вскружила Курту голову. Той ночью он почти не спал и на рассвете вскочил с кровати, с нетерпением ожидая, когда проснется его сестра. Наконец он ворвался в комнату и затряс Джейни за плечо.

— Совсем свихнулся, — жалобно пробормотала она. — Еще даже не рассвело.

— Одевайся! Мы должны быть в полной готовности, когда он придет сюда, — сказал Курт взволнованно. — Настоящий реактивный самолет! Боже мой, я все еще не могу поверить в такое счастье!

Волоча ноги, Джейни отправилась готовить кофе.

— Слушай, братик, почему тебя не увлекает археология?

— А почему тебе нравятся старинные книги?

— Понятия не имею.

— Вот видишь?

Ничего она не видела. Сидя в коротких штанишках и белой футболке, она думала только о том, что чашка горячего кофе сможет привести в порядок ее мозги.

— По-моему, я слышу шаги, — неожиданно воскликнул мальчик и вскочил из-за стола. — Пойду посмотрю, кто пришел.

Невероятно, но это был Кэнтон.

— Знаешь, Курт, сходи-ка к Кэри и побудь с ней, пока твоя сестра собирается, — предложил он прямо с порога. — У нее есть датский сыр и пончики.

— Отлично! Поторапливайся, сестра! — крикнул он, оглянувшись через плечо, и выскочил из дома. Когда Кэнтон вошел в маленькую кухню, Джейни сонно поморгала и подавила зевок:

— Извините, я не ожидала вас так рано.

Глаза Кэнтона скользнули вниз по ее белой футболке, под которой заманчиво темнели пятнышки ее сосков. Под его взглядом они неожиданно напряглись.

Джейни, потрясенная такой реакцией, хотела было скрестить руки на груди, но Кэнтон ее опередил.

Его ладони скользнули под футболку и обхватили мягкие груди Джейни. И снова последовал поцелуй, сводящий ее с ума…

— Черт бы все это побрал! — прорычал Кэнтон.

Пока возбужденная Джейни пыталась осознать его слова, Кэнтон успел стащить с нее футболку и за считанные секунды скинул с себя рубашку.

Жар его объятий опалял Джейни; от неожиданно нахлынувшей страсти, которую она раньше никогда не испытывала, у нее подкосились ноги. Она привстала на цыпочки и обхватила его за шею.

Кэнтон поднял голову, чтобы перевести дух, и заглянул в ее глаза.

— Какого черта мы делаем? — хрипло прошептал он.

Джейни опустила глаза, уставившись на его чувственные губы.

— При вашем опыте вам следовало бы знать, — поддразнила его она.

Кэнтон еще плотнее прижался к ней бедрами и мрачно огрызнулся:

— Вы так считаете? Если не отодвинетесь от меня прямо сейчас, я покажу вам кое-что еще, что мне следует знать при моем опыте.

Восхитительная женщина! Никогда прежде она не была так соблазнительна, как сейчас.

Честно говоря, чувственность Джейни удивила Кэнтона. Он ожидал, что девушка начнет протестовать, вырываться, требовать извинений. Но ничего этого она не делала. Просто ожидала. Думала. Желала знать.

— Любопытно? — спросил Кэнтон мягко.

Смущенно улыбаясь, она кивнула.

— Мне тоже, — признался он.

Джейни подняла футболку, быстро надела ее и провела рукой по волосам.

Кэнтон застегнул рубашку и лишь потом с лукавой снисходительностью произнес:

— Теперь вы знаете.

— Знаю… что?

— Что я податлив, — пробормотал он. Девушка улыбнулась. — Что меня можно целовать. Я совершенно лишен какого бы то ни было самообладания и силы воли. Вы можете делать со мной все, что захотите. Мне за себя стыдно…

Джейни расхохоталась:

— Так я и поверила!

— Кроме шуток, Джейни, вы заставляете меня краснеть. Вот смотрю я на вас в этой облегающей футболке и представляю, какое под ней великолепное тело. — Секунду помолчав, Кэнтон весело продолжил: — Что ж, мы установили одну вещь: мне известно слишком многое, а вы не знаете ни черта.

— Уже знаю, — ответила она.

Кэнтон усмехнулся:

— Это только начало.

Джейни смущенно уставилась на свои босые ноги.

— Намерены продолжить мое образование? — тихо спросила она.

На мгновение сердце Рурка остановилось. Он подумал и медленно ответил:

— Да, намерен.

Она снова подняла на него глаза:

— И что же?

— Мы летим в Майами, — напомнил ей Рурк.

— Я не имела в виду — прямо сейчас.

— Вот и хорошо. Со мной безнадежно иметь дело, пока я не выпью двух чашек кофе.

Шутка вызвала улыбку на губах Джейни. А Кэнтон снова подошел к ней и положил руку на ее талию.

— Послушайте, когда мы вместе, ситуация становится взрывоопасной. Это прекрасно, но мы можем довольно быстро влюбиться по уши. Вы — не девушка для развлечений.

Джейни недоуменно нахмурилась:

— Что вы хотите этим сказать?

— У вас старомодные взгляды на жизнь, иначе вы не были бы девственницей в вашем возрасте, — пояснил Кэнтон. — Вы стремитесь создать настоящую семью, а не поразвлечься. Так?

— Я никогда не думала о замужестве…

— А стоило бы начать, — сказал он. — Я хочу вас, но все, что я могу вам сейчас предложить, — это курортный роман. Видите ли, я уже был женат, и довольно неудачно. Сейчас я свободен и намерен оставаться в таком состоянии.

— Понимаю.

— Все это вам уже известно, Джейни. Если вы согласны не ставить дополнительных условий — прекрасно. Мы станем заниматься любовью так часто, как вы того захотите, но после я буду возвращаться домой. Ничего более непродолжительного периода физического наслаждения я не могу себе позволить. Супружеская жизнь не для меня.

Никогда еще Джейни не испытывала такого смущения; слова Кэнтона заставили ее вспыхнуть до корней волос. Дни и ночи она проводила у компьютера или уткнувшись носом в книги. Активная светская жизнь ее не прельщала, а на интимные отношения она смотрела слишком серьезно, чтобы воспринимать их с легкомысленной непринужденностью. Однако Кэнтона она желала так страстно, что сейчас не могла думать ни о чем другом.

Рурк нежно коснулся ее щеки.

— Хотите правду? Вы сознательно гасили в себе сексуальные чувства, которые мне, кажется, удалось пробудить. Я польщен. Но после ночи любви в моих объятиях вы непременно начнете сомневаться и корить себя за то, что забыли о гордости и самообладании. Вам нужно как следует поразмыслить, прежде чем вы сделаете то, о чем можете пожалеть. А как насчет того парня, что вернулся в Индиану? Куда девать его? Если у вас будет роман со мной, что он подумает о вас? Он похож на человека, который мог бы посмотреть на это сквозь пальцы?

— Нет, — сказала она, ни секунды не раздумывая.

Рурк кивнул:

— Поэтому не кидайтесь очертя голову. Джейни вздохнула. Как же все сложно! Подумать только, мужчина, который, как она чувствовала, сильно желает ее, тратит время на то, чтобы отговорить ее от любовной связи…

— Хорошо. Только прошу вас, Кэнтон, больше меня не целуйте — это сводит меня с ума.

— Это сводит с ума нас обоих. — Он сунул руки в карманы, чтобы удержаться от соблазна снова дотронуться до нее. — А вам нужно перестать ходить без лифчика.

— Я не ждала вас так рано, иначе бы обязательно надела.

Кэнтон улыбнулся:

— Что ж, значит, мне повезло. Я бы не пропустил такого зрелища ни за что на свете.

— Спасибо, — рассмеялась Джейни.

— А теперь одевайтесь, ладно? Нам уже пора. Девушка озорно улыбнулась и пошла в спальню.

Это была прекрасная, веселая поездка. Кэнтон пригласил Курта в кабину пилота, и они всю дорогу до Майами болтали о самолетах.

В аэропорту их встретил большой белый лимузин. Курт, привыкший ездить в обшарпанных такси или побитых автомашинах, испытал невероятное удовольствие. Кэнтон весело наблюдал за ним.

— Это всего лишь длинный автомобиль, — обратился он к мальчику. — В принципе все они выглядят одинаковыми.

— Я в первый раз в лимузине и хочу изучить его устройство, — сообщил Курт, продолжая разглядывать приборную доску.

Джейни, которой часто доводилось кататься в подобных лимузинах, поудобнее устроилась на сиденье. Кэнтон повернулся к ней и спросил:

— А вам не интересно? Вы смотритесь здесь совсем как дома.

— Нет, что вы! Мне все ужасно нравится. Она приветливо улыбнулась и снова перевела взгляд на Курта.

Позднее, когда Кэнтон ушел на деловую встречу, Кэри, Курт и Джейни отправились в большой торговый центр, где исследовали прилавки самых дорогих магазинов. Купив в специализированной кондитерской трюфелей, они были вполне готовы возвращаться домой.

На обратном пути в аэропорт Кэнтону передали конфеты, и он, улыбаясь, тут же засунул одну в рот.

— Одна из моих слабостей, — объяснил он. — Обожаю шоколад.

— Папа шокоголик, — добавила Кэри. — Однажды сорвался среди ночи и побежал в шоколадный бар.

— Очень похоже на Джейни, — хихикнул Курт. — Мы прячем шоколад по всему дому.

— Прячете? — удивился Кэнтон.

— Ей нельзя есть шоколад в больших количествах, потому что от сладкого у нее ужасные мигрени, — сообщил мальчик. — Поэтому нам приходится прятать конфеты.

— Она только что съела два огромных трюфеля! — воскликнула Кэри.

Джейни сердито посмотрела на детей.

— Я в полном порядке, — заверила она их. — И вообще, сладкое не всегда вызывает у меня мигрени, — твердо сказала она, обращаясь к брату.

Ночью Джейни живо вспомнила, что говорила Курту.

Девушка пропустила обед, а потом и ужин. Мигрень разыгралась с такой силой, что она искренне желала для себя мгновенной смерти.

Как Курт бегал за Рурком, она не слышала, лишь в какой-то момент открыла глаза и увидела, что Кэнтон сидит рядом и держит ее за руку.

— У вас есть что-нибудь из лекарств? — спросил он.

— Нет, — с трудом выдавила Джейни.

Тогда Кэнтон вызвал доктора. Через несколько минут джентльмен в строгом костюме сделал ей инъекцию болеутоляющего, и Джейни погрузилась в блаженное забытье.

Проснулась она с ощущением тяжести на руке. К счастью, головная боль стала намного слабее.

Джейни посмотрела на край кровати и увидела Кэнтона Рурка. Одетый в темно-красный халат, он дремал, наполовину сидя в кресле, наполовину лежа на краю кровати, придавив ее руку.

— О Господи, что вы здесь делаете? — вскрикнула Джейни.

Рурк вздрогнул и от неожиданности заморгал глазами. Лицо его было небрито, волосы взъерошены; он выглядел смертельно усталым, но на губах его сразу заиграла улыбка.

— Вам лучше?

— Немного. — Джейни приложила ладонь ко лбу. — Такое впечатление, что голова опухла.

— Доктор оставил пузырек с таблетками и рецепт. Извините, но я и представить не мог, что Кэри потащит вас в кондитерскую…

— А я с великой радостью приняла ее приглашение, — слабо улыбнулась девушка. — Там самый изысканный шоколад на свете. Обожаю эту кондитерскую! А где вы нашли доктора посреди ночи?

— Когда мы приезжали сюда пару лет назад, у Кэри начался приступ аппендицита, — ответил он. — Доктор Вальдес — один из лучших врачей, и у него к тому же доброе сердце.

— Да, это так. И у вас тоже. Спасибо, — искренне сказала она.

Кэнтон пожал плечами:

— Вы бы сделали для меня то же самое.

— Конечно, — кивнула Джейни.

Сморщившись, Кэнтон потянулся, чтобы размять затекшие мышцы.

— Ложитесь в постель, — предложила она с бледной улыбкой, похлопав рукой рядом с собою. — Сейчас слишком поздно идти домой.

— Я только что думал об этом же.

Кэнтон обошел кровать и скользнул под одеяло, не снимая халата.

— Целомудренный, — слабо усмехнулась Джейни.

— Не могу спать голым, когда Кэри где-то поблизости. Обычно я надеваю пижаму, но она в стирке, отсюда — халат.

— Предусмотрительно с вашей стороны.

— Не совсем так, — признался Кэнтон. — Но мне действительно присуща некая целомудренность. Я не люблю бывать раздетым даже перед мужчинами. — Он повернул к Джейни голову. — Я служил в морских войсках. Вы не можете себе представить, как реагировал на мои привычки инструктор по строевой подготовке!

Джейни рассмеялась, но тут же схватилась за голову.

— Скромность не должна рассматриваться как грех, даже на военной службе.

— Именно это и я им говорил… А теперь — немедленно спать, — распорядился Кэнтон, притягивая ее в свои объятья. — Если боль возобновится, будите меня, и я дам вам таблетки.

— Вы замечательный человек, — пробормотала она в его плечо.

— Да, я такой, — согласился он, — и прошу вас об этом не забывать. А сейчас — отбой.

Джейни не думала, что сможет заснуть, находясь в такой близости от Кэнтона. Но сильное, равномерное биение его сердца успокаивало, как и тепло его большого, мускулистого тела. Она закрыла глаза и через несколько секунд уже спала.

Еще сквозь пелену сна Джейни услышала какое-то шуршание, звяканье металлических кастрюль, чьи-то шаги. И вдруг ужасный грохот заставил ее открыть глаза.

— Где, черт побери, сковороды? У вас что, нет сковородок? — воинственно спросил Рурк.

Осторожно держась за голову, девушка села.

— Думаю, нет, — сказала она.

— Как же вы готовите яичницу?

— Яичницу? У нас ее никто не ест.

— Зато я ем. И вы будете, когда я найду эту… — он разразился несколькими непечатными прилагательными, — сковородку!

— Не выражайтесь так в моем доме, — надменно проговорила Джейни.

— Я слышал от Курта о вашем лексиконе, мисс Чопорность, — проворчал он. — Не надо забрасывать меня камнями.

— Подобные слова я употребляю только в тех случаях, когда мой компьютер стирает файл.

— В этом надо винить не компьютеры, а тех, кто ими пользуется.

— Я не желаю разбираться, как работают компьютеры, мне только нужно, чтобы они исполняли, что им положено.

Кэнтон усмехнулся.

— Хорошо. Ну, так как насчет сковородки?

— Вам не станет легче, даже если вы ее найдете, потому что у меня в доме нет яиц.

Рурк показал ей миску с яйцами.

— Сегодня вернулась наша домработница, нагруженная всем необходимым для завтрака. У меня даже есть бекон и свежий хлеб.

— О, нет, я совершенно не в состоянии завтракать, — пробормотала она слабым голосом. — Мне нужно принять те таблетки.

Он принес лекарство и стакан кипяченой воды.

— Вот. Проглотите.

Приняв таблетки, Джейни снова откинулась на подушки, глядя на Кэнтона покрасневшими глазами.

— Я ужасно себя чувствую, — пожаловалась она.

— Снова началось?

— Да. Не так тяжко, как вчера, но все же ноет.

— Перестаньте есть шоколад.

— Стоит мигрени пройти, как я забываю, как ужасны головные боли. А сковороды — в выдвижном ящике под плитой, — сказала она услужливо.

Кэнтон достал крошечную сковородку и вздохнул:

— Ну, самое большее сюда войдет одно яйцо. Вот я его и съем. Не могу жить без яичницы по утрам, и черт с ним, с холестерином.

— Вредные привычки отвратительны, — пробормотала Джейни.

— Вам нужно выпить кофе, а что до вредных привычек, так шоколад…

— Пожалуйста, не надо! — простонала она. Рурк потряс в воздухе сковородой и гневно заявил:

— В следующий раз я пойду с вами, когда вы отправитесь по магазинам! Черта с два вам удастся добраться до шоколада!

— Звучит очень собственнически, — констатировала Джейни.

— Да, это так, не правда ли? — Улыбка постепенно сошла с его лица. — Только запомните: я — холостой мужчина. И желаю остаться таковым навсегда.

— Хорошо. Обещаю не просить вас жениться на мне, — кивнула Джейни и опять застонала. Потом перекатилась на другой бок и обеими ладонями сжала голову.

— Таблетки должны скоро подействовать, — участливо сказал Кэнтон. — Вы уже пили кофе?

— Нет, — прошептала она.

— Возможно, это только ухудшает дело.

— В каком смысле?

Он налил черный кофе в чашку, добавил немного холодной воды, чтобы охладить его, и сел рядом с ней.

— Если вы пьете кофе постоянно, то головная боль может возникнуть оттого, что вы забыли его выпить. Кофеин — наркотик.

— Шоколад тоже содержит кофеин, — заметила Джейни, отхлебывая крепкий душистый напиток.

— Совершенно верно. Может, хотите шоколадный трюфель?

Она сердито посмотрела на него поверх чашки и сделала еще глоток.

— Извините, — пробормотал Кэнтон. — Удар ниже пояса.

— Вот именно. — Джейни отдала ему чашку и легла на спину. Потом спросила, окинув его долгим взглядом: — Почему вы ко мне так хорошо относитесь?

— Я питаю слабость к проблемным шокоголикам, — пошутил Кэнтон и встал. — К тому же мы с вами друзья.

— Да, верно, — задумчиво проговорила девушка, морщась от боли.

Бросив пустые яичные скорлупки в мусорное ведро, Кэнтон принялся рыться в выдвижных ящиках, пока наконец не нашел вилку.

— Никакой взбивалки, — проворчал он.

— Мне она ни к чему.

— Взбивалка абсолютно необходима для приготовления яичницы-болтуньи и множества изысканных французских сливочных соусов.

— Вы говорите, как настоящий гурман! — воскликнула Джейни.

— Многие годы мне приходилось учиться готовить самому. Я не родился богатым…

Джейни перевернулась на бок и пристально посмотрела на него.

— Где прошло ваше детство?

Кэнтон усмехнулся:

— В семье мелких служащих. На бедной восточной окраине Манхэттена. Мой отец подолгу работал, чтобы поддержать нас.

— А ваша мать?

— Она умерла, когда родилась моя младшая сестра, — объяснил Кэнтон. — Мне было тогда четырнадцать лет. У отца на руках осталось двое детей, которых надо было растить и обеспечивать. Отец старался, как мог, но быстро износился, и, когда мне исполнилось семнадцать, я пришел ему на смену. Умер он от рака легких. — Кэнтон взглянул на Джейни. — Нет-нет, отец не курил. Он работал на заводе, где слишком много лет дышал отравляющими веществами, а на другую работу перейти не мог, поскольку был практически неграмотным.

— Сожалею. Вам всем, должно быть, пришлось нелегко.

— Это точно, — рассеянно согласился Кэнтон. — Я заботился об отце, насколько хватало сил. У нас не было средств, чтобы нанять сиделку. Черт побери, мы не могли даже вызвать врача и пользовались лишь услугами бесплатной больницы. — Он сделал глубокий вздох. — Я устроился на полный рабочий день в типографию и на полставки — дворником в инвестиционную компанию. — Кэнтон посмотрел на Джейни долгим взглядом. — Да, именно там я вошел в курс дела. У одного из старших администраторов в автомобильной катастрофе погиб сын, и часть своих отеческих чувств он перенес на меня. Из наших разговоров он выяснил, как мне трудно, и начал обучать меня науке о том, как делать деньги. А мне так и не удалось отблагодарить его: он умер от сердечного приступа прежде, чем я заработал мой первый миллион. — Кэнтон покачал головой. — Какая ирония судьбы!

— А вы часто видитесь с вашей сестрой? — спросила Джейни.

После минутной паузы Кэнтон ответил:

— В шестнадцать лет моя сестра умерла от передозировки наркотиков, и это целиком моя вина.