"Смертельный бизнес" - читать интересную книгу автора (Керник Саймон)

Глава 21

Было двадцать минут четвертого, когда я позвонил в Коулман-Хауз. Я уже вернулся домой и курил, устроившись на диване с чашкой кофе.

Мне ответил незнакомый голос, и я попросил соединить меня с миссис Грэхем. Мое сердце учащенно билось. Не знаю, были ли тому виной события сегодняшнего дня или я просто волновался перед разговором с женщиной, которая мне нравилась и которую я хотел пригласить на свидание.

Весьма некстати я вдруг вспомнил Барри Финна. В ушах у меня все еще стояли отвратительные звуки, которые он издавал, пока Реймонд наносил ему удары ножом.

— Здравствуйте, Дэннис.

— Здравствуйте, Карла. Извините за беспокойство. — Мое сердце забилось так громко, что в какой-то момент мне даже захотелось положить трубку и выйти на улицу, чтобы пробежаться или как-то иначе снять напряжение. — Вы слышали, что подозреваемому в убийстве Мириам Фокс было предъявлено обвинение?

— Вы имеете в виду сутенера? Да, я читала об этом в газете.

— Я пытался связаться с вами вчера, чтобы рассказать эту новость, но, к сожалению, не застал вас на месте.

— Спасибо, что держите меня в курсе событий. Полагаю, это значит, что вы больше не приедете к нам приют?

— Верно, — я замолчал на мгновение, подбирая слова. — Но мне хотелось бы с вами лично обсудить пару вещей.

— Что именно? — Ее голос не изменился.

— Ничего серьезного. Кое-какие подробности, о которых я предпочел бы не говорить по телефону. Мы можем встретиться где-нибудь еще?

— Это срочно?

Я не хотел пугать ее.

— Не особенно, но все же хотелось бы решить этот вопрос как можно скорее.

— Минуточку, сейчас посмотрю, когда у меня будет свободное время… — Ничто в ее голосе не выдавало волнения. — Сегодня весь день расписан.

— А вечер?

Она задумалась.

— Давайте лучше завтра вечером, так будет проще. Знаете что? Приходите ко мне домой, я живу в Кентиш-Тауне.

На такое развитие событий я даже не рассчитывал.

— Да, конечно, без проблем. Куда ехать?

Она продиктовала мне адрес.

— Обычно я ужинаю часов в семь. Приходите через часик. В восемь нормально?

Все выглядело так, будто мы договариваемся о свидании. И я думаю, в каком-то смысле так и было.

— В самый раз. Тогда до встречи.

Мы попрощались, и я повесил трубку, не зная, считать ли предстоящую встречу личной заслугой. Я был рад, что смогу еще раз увидеться с Карлой, несмотря на то что наш разговор мог оттолкнуть ее от меня. Интересно, какое объяснение она предложит тому, в чем я собирался ее уличить? В тот момент я не думал, что Карла имеет какое-либо отношение к убийству, но между ней и Мириам Фокс что-то было, и мне очень хотелось выяснить, что.

Несколько минут я потратил, пытаясь просчитать возможные варианты, но сосредоточиться не удавалось. Я никак не мог выкинуть из головы Барри Финна. Как правило, мне не составляло труда избавиться от ненужных мыслей — это должен уметь каждый, кому по жизни приходится отправлять на тот свет собратьев по разуму, — но сегодняшнее убийство потрясло меня сильнее, чем другие. Оно было отвратительным. И сейчас, возможно, Барри лежал на брезенте в чьем-то гараже, где его разделяли на части, словно кусок говяжего мяса.

Хладнокровно заколоть человека ножом, а затем обречь его родных на вечную пытку, уничтожив все свидетельства его смерти, словно он просто растворился в воздухе, так же как Молли Хаггер и еще черт знает сколько других потерянных душ, — с какой стороны ни посмотри, грешно зарабатывать на жизнь такими делами!

Я встал и пошел на кухню, чтобы сделать еще кофе, но потом решил, что мне нужно что-нибудь покрепче. За окном потемнело — небо заволокло тучами, начал моросить дождь. В шкафу у меня стояла початая бутылка коньяка «Реми Мартин», из которой я налил себе пятьдесят грамм, потом достал из холодильника «Хайнекен» и наполнил пивную кружку. Убойное сочетание, но все равно сегодня вечером я никуда не собирался идти.

Я выпил коньяк одним глотком, закурил сигарету и отхлебнул пива. «Хайнекен» и сигарета быстро закончились, и тогда я налил себе еще немного коньяка, выпил и снова закурил. Лучше мне от этого не стало. Образ Барри Финна не покидал меня. Я все еще слышал жуткие звуки, которые он издавал, пытаясь дышать исколотыми ножом легкими. Тщетно. Я вспомнил, какое удовольствие Реймонд испытывал, убивая. Он был похож на ребенка, впервые взявшего в руки игровую приставку. Раньше я не замечал за ним садистских наклонностей, но теперь не стал бы так недооценивать его. А если бы он убивал меня, была бы на его лице такая же улыбка? Уверен, что да. Возможно, он прямо сейчас планировал, как убрать меня с помощью своих таинственных деловых партнеров — специалистов, помогавших ему избавляться от тел.

А как близко ко мне подобрались копы? Рассказал ли что-нибудь молодой патрульный, остановивший меня в ту ночь, детективам, расследующим это убийство? Собрали ли на меня досье? Был ли я в их глазах подозреваемым? Есть ли у них какие-нибудь зацепки? Установлена ли за мной слежка? Возможно, они следят за мной сейчас, когда я сижу дома и все больше и больше напиваюсь.

Параноидальные мысли ворвались в мое сознание, как пассажиры в поезд метро в час пик. Одни предположения сменялись другими, их было пугающе много, и казалось, что нет спасения от липкого страха, который они в меня вселяли. Со мной раньше никогда не случалось приступов паники, но сейчас я чувствовал, что был на грани.

Я налил себе еще коньяка и взял из холодильника еще одну банку «Хайнекена». Сделав глоток «Реми Мартин», я запил его пивом и попытался представить себе, каково это — получить удар ножом в живот. Где-то писали, что это похоже на удар битой для крикета, только в два раза больнее. Я подозревал, что может быть и хуже, особенно если сзади тебя крепко держит какой-то незнакомец, а нож в живот тебе втыкает человек, которому ты всю жизнь доверял.

Боже, как я возненавидел себя! Это чувство длилось всего несколько секунд, но в это время я испытал по отношению к себе такую жгучую ненависть, на какую только был способен. Нет, я не считал себя моральным уродом, который делает все, что ему вздумается. Меня мучило чувство вины. Я знал, что совершил действительно плохой поступок, и это не давало мне покоя.

Наконец алкоголь сделал свое дело. На меня накатила усталость, захотелось прилечь, и, откинувшись на спинку дивана, я почувствовал, как проваливаюсь в сон, избавляющий от дьявольских мыслей…

Не знаю, сколько я проспал, — может быть, пару часов или около того. В любом случае, это не имело значения — сон был мне жизненно необходим. Разбудил меня телефонный звонок. Я открыл глаза — в комнате было темно, с улицы доносился шум дождя. Во рту все пересохло, а голова раскалывалась от боли — сказывалось отсутствие привычки пить коньяк в середине дня. Я опять закрыл глаза и подождал, когда включится автоответчик.

Звонил Малик. Я снял трубку, как только услышал его голос.

— Сержант, кажется, вы немного не в форме, — сказал он слишком весело, чтобы это могло понравиться мне в таком состоянии.

— Я спал. Ты меня разбудил.

Малик начал было извиняться, но я уверил его, что не стоит.

— Все равно собирался вставать, — сказал я, зевая. — Откуда ты звонишь?

— Из участка.

— Что ты там забыл? У тебя же сегодня выходной.

— Надо немного поработать.

— Какой ты сознательный!

«И благоразумный», — добавил я про себя. Малику важно было проявить энтузиазм перед повышением, пока еще была такая возможность.

— Так зачем я тебе понадобился этим мерзким мокрым вечером?

— Мы нашли орудие убийства по делу Мириам Фокс.

Во мне вдруг проснулся интерес.

— Правда? И где?

— В парке, недалеко от квартиры Марка Уэллса. Местный паренек искал в кустах мяч, а нашел нож.

— Есть отпечатки пальцев?

— Увы. Но, согласись, получить все и сразу мало кому удается. Нет никаких сомнений, что Мириам убили именно этим ножом. Нож для разделки мяса, лезвие длиной десять дюймов. Он весь в ее крови.

— А с чего вы взяли, что он принадлежит обвиняемому?

— За несколько недель до убийства Уэллс дважды угрожал людям очень похожим ножом. Сержант, это его нож, нет никаких сомнений.

— Черт, — меня это почему-то не убеждало.

— Сейчас с уликой работают судмедэксперты. Пытаются определить, не осталось ли на ней следов ДНК убийцы.

— Рад, что этого ублюдка посадят. Я буду отмщен.

— Это еще не все. Сегодня в участке появился адвокат Уэллса.

— Оправился от побоев?

— Нет, это другой, того Уэллс уволил. Короче говоря, новый адвокат заявил, что его клиент вспомнил, что когда-то у него действительно была такая рубашка, но он давно отдал ее.

— Отдал свою рубашку? Бред какой-то.

— Согласен, но это еще не все. Уэллс утверждает, что отдал ее одной из своих девушек.

— Кому же?

— Это самое интересное. По его словам, Молли Хаггер.

Мы с Маликом сошлись на том, что признание Уэллса мало чем поможет ему в суде. Особенно если учесть, что человек, которому он предположительно отдал свою рубашку, как сквозь землю провалился. Я пытался понять, насколько теперь, с учетом последней находки, усилится позиция обвинения, но выпитые до этого полбутылки коньяка вперемешку с парой банок пива сильно мешали мне думать.

— Ты уже встречался с Карлой Грэхем? — спросил Малик.

— Еще нет. — Мне очень хотелось рассказать ему о предстоящем свидании, но я сдержался. — Думаю, теперь в этом нет никакого смысла. Кажется, Уэллс действительно виновен. Стоит ли копаться в вещах, не имеющих отношения к убийству?

— Все равно было бы интересно узнать, почему она соврала.

— Это точно. Спрошу ее, если как-нибудь встретимся.

Мы сменили тему разговора. Малик сообщил, что нам, вероятно, подкинут расследование еще одного дела. Старушка восьмидесяти одного года от роду не пожелала расстаться со своим имуществом, когда банда молодых грабителей решила отнять у нее сумку. В результате бабушка упала, ударилась головой и теперь находилась в реанимации, причем доктора серьезно опасались за ее жизнь. По делу был произведен один арест: задержали восемнадцатилетнего подростка, который ранее был выпущен под залог за другое нападение. Еще трое подозреваемых остались на свободе.

Я между делом поинтересовался, не говорил ли Малик со своим другом о расследовании убийства у «Тихой пристани». Он сказал, что пока не общался с ним и, смеясь, заметил, что фоторобот невероятно похож на меня.

— Неужели? — я изобразил удивление.

— А тебе так не кажется? — спросил он, словно не веря, что я не увидел столь очевидного сходства.

Я неохотно согласился с тем, что сходство есть, но тут же заверил Малика, что не имею к этому делу никакого отношения.

— Хотя если не увидишь меня в понедельник, значит, я дал деру.

— Почему-то я уверен, что в понедельник вы будете на работе, сержант.

Я сказал Малику, что ему не стоит больше обращаться ко мне так официально, раз теперь он такой же детектив, как и я, и предложил перейти на ты.

— Да, хорошо. Тогда до понедельника, Дэннис.

Но если честно, мне больше нравилось, когда он называл меня «сержант».

Мы попрощались, и я повесил трубку. Было почти шесть, и я не знал, чем заняться. У меня практически нет друзей, но это никогда не служило поводом для беспокойства. Что поделать, таков мой характер: много работаю и люблю одиночество. Но сегодня мне было не по себе одному в квартире. Хотелось поговорить с кем-нибудь о том, в каком затруднительном положении я оказался. Правда, если бы собеседник нашелся, не знаю, что бы я ему рассказал. Что в свободное время подрабатывал киллером? Что за последнюю неделю убил столько людей, сколько не убивают уважающие себя маньяки за всю жизнь? И что события начали выходить из-под контроля, ставя мою жизнь под угрозу? Не уверен, что мне удалось бы вызвать симпатию у моего собеседника, потому что я совершенно точно ее не заслуживал.

У меня еще осталось ризотто с креветками, и я приготовил его себе на ужин. Потом принял душ, почистил зубы и надел чистую одежду.

В конце концов я решил остаться дома. Шел сильный дождь, несмотря на то что синоптики обещали только кратковременные осадки. По телевизору на одном из каналов показывали «Крепкий орешек-2», и я стал смотреть его, неторопливо потягивая красное вино.

Вскоре я почувствовал, что засыпаю. Фильм этот я уже видел несколько раз, так что прекрасно знал, что будет дальше. Злодей получит взбучку и Брюс Уиллис, как и полагается настоящему копу, проследит, чтобы восторжествовала справедливость: презрев бюрократические правила, которые делают любого полицейского маленькой шестеренкой в большой и малоэффективной машине, и минуя суд — те препятствия, которые вечно стоят на пути у правосудия, — просто вышибет негодяям мозги.

Этот путь, если честно, я считал самым лучшим.