Глава 3

Грейсон еще несколько минут после разговора с Кали сидел перед выключенным терминалом, его мысли занимали размышления о дочери.

Сейчас она была в безопасности, и это давало ему некоторое успокоение. Но он не мог просто так выкинуть из головы все те ужасы, которые делал с ней «Цербер». Все то, что он помогал им делать с ней.

Знакомое чувство вины захлестнуло его, за ним последовало неизбежное презрение к самому себе. Он был не в состоянии изменить прошлое — думать об этом значило попусту терять время. Он считал себя практичным человеком, и ему требовалось быть сосредоточенным на настоящем, если он хотел остаться в живых.

К сожалению, доводы рассудка имели мало власти над вопросами сердца, и — как и часто бывало после разговоров с Кали — он почувствовал, как по его щекам струятся горячие слезы.

Он поклялся, что ради Джиллиан станет другим человеком. И хотя он и вправду ушел от «Цербера», была ли какая-то разница в том, чем он занимался теперь? Он был наемником на службе у безжалостных криминальных лидеров на самой смертельно опасной станции в галактике. Разве убийство за деньги становилось менее аморальным делом, если жертва, возможно, совершила что-то, что заслуживало смерти?

Какая-то часть его разума утверждала, что ответ был «да». Те кошмары, которые мучили его, пока он работал на Призрака, прошли — не определенном уровне он, должно быть, принял то, чем занимался теперь. С другой стороны, бывали времена, когда он ощущал себя разделенным, будто бы в нем жили два человека. Он знал, к чему он стремился, кем хотел стать, но часть его — слабенький голосок где-то в основании черепа — не давал ему забыть, кем он когда-то был.

«Ты не можешь изменить своей сути, — встрял голосок, как по команде. — Ты убийца. Жестокий человек. И однажды ты умрешь жестокой, насильственной смертью, и без тебя галактика станет чуточку лучше».

Признание своей собственной неисправимой натуры странным образом приносило успокоение. Оно подтверждало правильность его решения отпустить Джиллиан с Хенделом и кварианцами — пусть уж лучше она будет как можно дальше от своего чудовища отца. Так ему было легче дистанционироваться от своего собственного прошлого, легче делать то, что он должен был сделать, чтобы пережить настоящее.

Он смахнул со щек слезы и встал из-за стола. Лизелль ждала его в «Загробной жизни», но он пока не был готов вернуться в клуб. И еще ему нужно было спрятать пакеты с красным песком, лежавшие у него в прихожей.

«Может быть, маленькая щепотка песка — это как раз то, что тебе нужно, чтобы прийти в себя».

Грейсон изо всех сил старался игнорировать голосок. Он не принимал уже три года. Его тело больше не требовало искусственной эйфории красного песка.

«Но ведь дело было вовсе не в физической потребности, так ведь? Песок унимал боль. Делал жизнь терпимой».

Он перестал принимать ради Джиллиан. Она не заслуживала иметь отца-наркомана.

«Джиллиан здесь больше нет. Так чего ради ты стараешься? Ради Лизелль? Арии? Им плевать, если ты накачаешься, по крайней мере, пока это не будет мешать работе».

В течение последних девяти лет, что он провел с «Цербером», он принимал регулярно. За все это время он ни разу не позволил своему пристрастию помешать выполнению задания. Но сейчас все было по-другому. Он больше не был агентом под прикрытием, использующим собственную дочь для того, чтобы внедриться в закрытую программу тренировки биотиков. Теперь он стал человеком в бегах и должен был оставаться начеку. Любая секунда любого дня могла стать для него последней.

«"Цербер" найдет тебя. Это неизбежно. Так почему бы не наслаждаться жизнью, пока можешь? Десять килограммов красного песка. Всего одна маленькая щепотка. Никто этого даже не заметит. Никто ни о чем не узнает».

Грейсон отодвинул стул от терминала экстранета и медленно поднялся. Он прошел через спальню, по коридору, через кухню и гостиную и подошел к пакетам с красным песком, сложенным у двери. Он подобрал все пять пакетов, неуклюже устроив их на руках, и отнес их все в спальню. Опустившись на колени, он один за другим забросил их под кровать. Не очень-то хороший тайник, но все же лучше, чем оставлять наркотики на виду.

Покончив с этим, он встал на ноги и отправился в ванную. Глядя на себя в зеркало, он заметил маленькое розовое пятнышко на груди своего боевого жилета. Он вспомнил, что один из пакетов был поврежден во время боя.

«Чертовы батарианцы не могли даже заклеить его как следует».

Смахивая остатки, он почувствовал, как мелкие гранулы трутся о его ладонь. Большая их часть свалилась в раковину, но несколько прилипли к коже.

Он поднес руку к лицу, держа ее достаточно близко, чтобы рассмотреть каждую маленькую крупинку песка, цепляющуюся за его ладонь. Долгое мгновение он смотрел на них, затем тряхнул головой и сунул руки в раковину. От движения сработали датчики в кране, и поток теплой воды унес его искушение с собой в канализацию.

Пять минут спустя он переоделся в гражданскую одежду и вышел за дверь. Шагая легкой, размеренной походкой, он подошел к клубу примерно через двадцать минут.

Как и обычно, перед входом толпилась масса народа, жаждущего попасть внутрь. Люди, азари, турианцы, кроганы, батарианцы, волусы, элкоры: «Загробная жизнь» могла удовлетворить потребности представителей каждой расы. Но у Арии были жесткие правила насчет количества посетителей, и те, кто сейчас выражал громкие протесты снаружи, должны были ждать, пока кто-нибудь из находящихся внутри не уйдет — или не будет вынесен, — прежде чем охранники у входа разрешат им войти.

Очередь растягивалась по всей длине крупного здания и заканчивалась где-то за его углом в конце квартала. Пройдет еще не один час до того, как стоящие в хвосте смогут пройти внутрь. К счастью для Грейсона, друзья Арии не обязаны были стоять в очереди.

Вышибала-кроган, стоящий у дверей, узнал его и кивком разрешил пройти. Грейсон миновал небольшой коридор, ведущий от входа в фойе на первом этаже, где пара едва одетых азари стояли за стойкой в раздевалке.

Азари были не единственными в этой комнате. Двое массивных, тяжеловооруженных кроганов в броне стояли по обеим сторонам запертых дверей, за которыми таились все плотские наслаждения.

Находясь снаружи здания, музыка из клуба слышалась очень приглушенно и слабо — ее едва можно было различить на фоне уличного шума. Здесь, однако, посетителей отделяла от океана звука лишь единственная стена. Грейсон чувствовал, как ритм музыки изнутри отдается в его зубах — низкий, тяжелый и быстрый.

— Присмотреть за чем-нибудь? — прорычал один из кроганов достаточно громко, чтобы его было слышно за грохотом музыки.

Грейсон покачал головой. Многие из посетителей предпочитали оставлять свои ценности у азари за стойкой, особенно если собирались к концу вечера напиться или накачаться до потери пульса. У Грейсона, однако, не было таких намерений.

Кроган отступил в сторону, когда азари нажала кнопку, открывающую двери. Сделав глубокий вдох, Грейсон шагнул внутрь.

В клубе было четыре уровня, каждый из которых состоял из большого внешнего кольца, окружавшего квадратный танцпол, поддерживаемый проводами и переходами в центре. Каждый из четырех уровней предназначался для своей собственной публики, с собственным танцполом, уникальным музыкальным стилем и особыми напитками и химическими веществами.

Основной темой, как и следовало из названия клуба, была загробная жизнь. Смешение мифов и легенд со всей галактики, включая и человеческие, было представлено в клубе. На каждом уровне посетители могли вкусить наслаждений — или распутных удовольствий — ассоциирующихся с раем, небесами, адом, небытием или тысячами других названий, которые носила та страна, которая якобы ждала каждого умершего.

Грейсон никогда особо не задумывался, что ждет его после смерти, но невозможно было отрицать подсознательную притягательность этого клуба. Он бывал здесь столько раз, что и не сосчитать, и все же чувствовал это всякий раз, когда проходил по его залам. Возникало какое-то сюрреалистичное и потустороннее ощущение при перешагивании порога «Загробной жизни». Музыка, свет и толпа создавали почти ощутимую энергетику, которая, казалось, освобождает тебя от тебя самого, выпуская наружу подавляемые страсти и дикие, опасные желания… большинство из которых могли найти удовлетворение на нижних уровнях клуба.

Вдобавок к этому радостному возбуждению все вокруг знали, что большая часть посетителей «Загробной жизни» имели при себе оружие. Агрессия могла вспыхнуть — и часто вспыхивала — безо всякого предупреждения. Охранники оказывались тут как тут, чтобы остудить горячие головы и предотвратить возникновение паники, но каждый здесь должен был охранять себя сам. Поэтому редкий месяц заканчивался без как минимум одного трупа внутри клуба.

Грейсон знал, как постоять за себя в случае чего, но он не мог отрицать, что дикая атмосфера клуба поднимала настроение.

Вход в клуб располагался на третьем уровне. Душный жар поднимался от тел, танцующих на нижних этажах. Добрая сотня посетителей находилась на этом уровне, но клуб был достаточно большим, чтобы вмещать в себя подобные толпы и не казаться запруженным людьми.

Пульсирующий свет затруднял обнаружение кого-то конкретного в толпе, но Грейсон все равно бегло оглядывался вокруг в поисках Лизелль, пока пересекал танцпол. Добравшись до спиральной лестницы, ведущей на верхний VIP-уровень, он так и не увидел ее. Но он не волновался. В конце концов, она сама найдет его.

Поднимаясь по лестнице, он чувствовал, как давление «Загробной жизни» постепенно ослабевает. На самом верхнем уровне клуба музыка была не такой громкой, а свет более приглушенным. Здесь было меньше народа, хотя, по прикидке Грейсона, тут было около 50 человек.

В большом частном кабинете на возвышении в дальнем конце зала сидела за столом сама Ария Т'Лоак. С этой позиции знаменитая Королева Пиратов Омеги могла наблюдать за всем клубом, словно господь бог, смотрящий с небес.

Как и все азари, она была прекрасна по меркам людей. В отличие от Лизелль, оттенок кожи Арии был скорее фиолетовым, нежели синим. Грейсон часто задавался вопросом, связано ли это как-то с ее возрастом. Он не знал, сколько точно ей было лет — и сомневался, что кто-то знает, — но не удивился бы, если бы узнал, что ей больше 1000 лет. Несмотря на это, она сохраняла юный внешний вид и естественную сексуальность, которые являлись отличительными чертами ее расы.

Ее окружение, как и обычно, состояло из пары азари-служанок, крогана-телохранителя и нескольких батарианцев, в числе которых был и Санак. Однако трое турианцев, стоящих перед столом напротив Арии, заставили Грейсона удивиться.

Он знал, что «Коготь» рано или поздно нанесет ей визит в связи с нападением; он просто не ожидал, что это произойдет так быстро. Он не заметил какого-то необычного скопления турианцев в толпе перед клубом, но если эти трое явились сюда для разговора с Арией, можно было биться об заклад, что еще дюжина прячутся где-то на улицах и переулках снаружи.

Его решение не нести красный песок сразу в клуб уже не казалось таким параноидальным. Он подавил в себе желание произнести «Я же тебе говорил», когда поднялся на платформу и встал рядом с Санаком около кабинета, достаточно близко, чтобы его переводчик мог уловить разговор между Арией и ее соперниками.

Никто не обратил на него особого внимания; его знали Ария и ее подручные, а внимание турианцев полностью занимала она сама. На VIP-уровне были отдельные комнаты, но Ария предпочитала проводить большую часть своих дел на этой площадке, где другие могли ее видеть… особенно когда она отстаивала свою власть перед очередным потенциальным претендентом на ее трон.

— Я не отрицаю того, что произошло, — спокойно ответила Ария, продолжая разговор, начало которого Грейсон пропустил.

Турианцы ждали, когда она продолжит, но она намеренно дала словам повиснуть в воздухе, а сама отпила глоток из высокого стакана, который элегантно держала в левой руке.

Не в силах больше выносить давящее молчание, один из турианцев — возможно, их лидер — возобновил разговор.

— Мы не собираемся начинать войну–

— И правильно, — прервала его Ария. — Потому что вам ее не выиграть.

Мгновенно отброшенный назад ее замечанием, турианец был вынужден начать с начала.

— Мы не собираемся начинать войну. Мы пришли ради переговоров с честными намерениями. Мы хотим прийти к соглашению.

— У нас уже было соглашение, — напомнила ему Ария. — Два процента от всей партии. Потом вы начали продавать товар, не платя мне мою долю.

— Это было ошибкой, — признал другой турианец. — Мы пришли, чтобы извиниться. Отныне вы будете получать свою долю.

— Извинений не требуется, — сказала Ария, опасно улыбаясь. — Но вы нарушили условия соглашения. Теперь нам придется его изменить.

Турианцы обменялись несколькими быстрыми взглядами, и Грейсон отметил, что они тщательно взвешивали свои следующие слова. «Коготь» был деятельной бандой Омеги, но они пока еще не могли сравниться с «Синими светилами» или «Кровавой стаей». И они прекрасно понимали свое положение в иерархии банд. Если бы Ария на самом деле этого захотела, она бы уничтожила их.

— Справедливое требование, учитывая произошедшее, — признал первый турианец. — Мы увеличим вашу долю до трех процентов.

— До пяти, — жестко сказала Ария тоном, не допускающим возражений.

— Никто не платит пять процентов! — запротестовал третий турианец, от злости делая шаг вперед, а его рука опустилась на пистолет, пристегнутый к бедру.

В одно мгновение у него за спиной оказался кроган, огромной восьмифутовой тенью нависнув над более мелким противником. Турианец медленно убрал руку с оружия. Все остальные замерли на месте, пока Ария не сделала короткий кивок. Турианец осторожно отступил назад. Секундой позже кроган фыркнул и сделал то же самое.

— Вы разозлили меня, — холодно произнесла Ария. — Таковы последствия.

— Пять процентов, — согласился лидер.

Он помедлил, прежде чем продолжить, осторожно подбирая слова, чтобы не вызвать большего гнева.

— Остается еще сам факт нападения. Несколько наших были убиты. Крупная партия товара украдена.

— Считайте это платой за ведение дел, — сказала Ария, спокойно делая очередной глоток.

Турианцы как один ощетинились. Грейсон знал, что они не настолько глупы, чтобы нападать на Арию здесь, в ее клубе; помимо явно присутствующих здесь телохранителей и биотиков, на VIP-уровне были и другие, куда менее заметные охранники. Эти трое были бы мертвы до того, как успели бы сделать хоть один выстрел.

Тем не менее, он ожидал, что они все-таки развернутся и в ярости покинут клуб. Их друзья были убиты, а стоимость похищенного песка намного превышала ту сумму, на которую они обманули Арию. Она наносила им новое оскорбление, давая понять, кто здесь главный. Она зажала их в угол, и существовал шанс, что они ответят ей из чистого отчаяния. «Коготь» не мог выиграть войну против Арии, но он мог больно ужалить, прежде чем ей бы удалось сломить их.

Но Ария четко знала, насколько далеко она может зайти в своем давлении на конкурентов, прежде чем они ответят ей тем же. На протяжении сотен лет она стравливала друг с другом различные группировки, одновременно держа их всех у своего ногтя; никто лучше нее не знал, как удержать в узде анархию Омеги.

В конце концов, турианский лидер кивнул, принимая условия.

— Я сообщу своим людям, — сказал он.

— Я знала, что вы благоразумны, — ответила она, взмахом руки давая понять, что прием окончен.

Турианцы развернулись и ушли, не сказав больше ни слова. Глаза крогана-телохранителя следили за ними, пока они не спустились по лестнице на уровень ниже и не исчезли из виду.

— Быстро они сообразили, что произошло, — прокомментировал Грейсон, как только они ушли.

— «Когти» умны, — ответила Ария. — Они быстро растут. Чуть быстрее, чем положено. Нужно было слегка отбросить их назад.

— Хорошо, что мы смогли в этом поучаствовать, — вставил Санак.

«Ах ты четырехглазый жополиз», — подул про себя Грейсон.

— Санак сказал, что песок спрятан в твоей квартире, — продолжала Ария. — Утром я пошлю людей, чтобы забрать его.

Грейсон кивнул.

— Я не стану посылать их слишком рано, — добавила Ария с хитрой улыбкой. — Не хочу, чтобы они мешали вам с Лизелль. Вы заслужили право отпраздновать это. Для вас сегодня в клубе все за мой счет.

— Благодарю, — сказал он, спокойно принимая комплимент.

Ария сурово обходилась с теми, кто подводил ее, но была щедра с теми, кто добивался успеха.

— Лизелль говорила, что будет на втором уровне, — добавила Ария, давая Грейсону повод покинуть ее. Он был достаточно умен, чтобы понять намек.

Он сходил в VIP-бар и заказал себе выпивку, прежде чем спуститься на второй этаж. Он не спешил, позволяя атмосфере «Загробной жизни» захлестнуть его. В конечном счете, у него ушло почти двадцать минут на то, чтобы найти Лизелль. Как он и ожидал, она была на танцполе в окружении толпы поклонников — юношей и девушек.

Грейсон смирился с привязанностью Лизелль к людям: они нравились ей, и она нравилась им. Он знал, что азари предпочитали искать партнеров среди представителей других рас; их уникальная биология позволяла им брать генетические особенности партнеров и включать в состав ДНК своих детей. Но Лизелль была еще молода. Пройдут десятилетия — может, даже столетия — прежде чем она перейдет из фазы девы в детородную фазу матроны по жизненному циклу азари. Будет ли она к тому времени по-прежнему испытывать склонность к людям, или же ее текущее увлечение — это всего лишь экспериментальная стадия ее молодости, он не мог сказать. Да и по большому счету, это не имело значения. Все, что знал Грейсон — в данный момент она была увлечена им, и он планировал наслаждаться их отношениями столько, сколько они продлятся.

Он проталкивался сквозь толпу на танцполе, привлекая к себе раздраженные взгляды, которые быстро сменились завистливыми, когда Лизелль увидела его и обвила руками за шею, привлекая к себе.

— Ария, кажется, довольна твоей сегодняшней работой, — прокричала она, припадая к его уху, чтобы он мог расслышать слова за грохотом музыки.

Они оказались тесно прижаты друг к другу. Тело Лизелль двигалось в такт музыки, а Грейсон пытался в меру своей неуклюжести подстроиться под быстрый, пульсирующий ритм.

— У меня бы ничего не получилось без тебя, — напомнил он.

Когда он наклонился ближе к ее уху, знакомый манящий аромат духов проник в его нос и завладел им. Однако, по какой-то причине, он не вызвал в нем обычных похотливых желаний.

Лизелль быстро обратила внимание на его вялую реакцию. Схватив его за запястье, она торопливо протащила его через танцпол в какой-то угол, где музыка слышалась просто как притупленный рев.

— В чем дело? — спросила она.

Выражение ее лица говорило о том, что она была больше обеспокоена, нежели расстроена. И, как обычно, ее беспокойство заставило Грейсона почувствовать себя виноватым и немного пристыженным.

Он предпочитал воспринимать их отношения как исключительно плотские. Лизелль, по большей части, казалось, разделяла этот взгляд. Думать иначе было нелепо: даже если бы они остались вместе до конца жизни Грейсона, она прожила бы еще сотни и сотни лет, когда его бы не стало. Если бы она стала развивать некую серьезную эмоциональную привязанность к нему, это было бы не просто необычно… это была бы трагедия.

— Я в порядке, — сказал он, пожимая плечами.

— Наверное, нам стоит пойти куда-нибудь, где не так шумно.

В обычной ситуации он с радостью ухватился бы за ее предложение. Сегодня, однако, это почему-то казалось ему неправильным. Словно он каким-то образом пользовался ее слабостью.

— Думаю, я просто устал, — извиняющимся тоном произнес он, пытаясь попроще отделаться от нее. — Наверное, мне стоит пойти домой и немного поспать.

— Ты опять говорил с ней, да? — сказала Лизелль с тусклой улыбкой. — С твоей загадочной женщиной. Ты всегда становишься таким после разговоров с ней.

Грейсон никогда не рассказывал Лизелль ничего из своего прошлого. Она не знала о Кали, или Джиллиан, или о времени, проведенном им с «Цербером». Но бывали случаи, когда он упоминал, что ему надо сделать личный звонок, и Лизелль, очевидно, догадалась о чем-то.

Она намного проницательнее, чем может показаться.

И опять, было ясно, что Лизелль не сердится. Она выглядела слегка разочарованной, но казалось также, что она понимает и принимает его реакцию. Что заставляло Грейсона чувствовать себя еще паршивее.

— Прости меня, — пробормотал он, не зная, что еще можно сказать.

Лизелль наклонилась к нему и быстро поцеловала.

— Если вдруг передумаешь, позвони мне.

И сказав это, она исчезла, растворилась в толпе танцующих, где ее быстро подхватил поток страстных поклонников.

Настроения находиться в клубе больше не было, и Грейсон вернулся к выходу на третьем уровне. Одна из азари у стойки подмигнула ему. Он вежливо кивнул в ответ и вышел обратно на улицу, все еще задаваясь вопросом, было ли то, что он отверг сегодня Лизелль, самопожертвованием или простым эгоизмом.