"Хроники Навь-Города" - читать интересную книгу автора (Щепетнёв Василий Павлович)Глава седьмаяЛуна, что повисла над озером, казалась идиотом — полнолицым, улыбчивым, довольным и собою, и миром. Довольство это продлится недолго. Начнет худеть, убывать, и сразу придут усталость, грусть, отчаяние. Фомин отошел от балкона. Проектировать вовне собственное настроение — штука самая простая. Труднее признать, что идиот — ты сам. В Рыцарском Зале рыцари печалились изо всех сил. Сил у рыцарей много, потому вино лилось и по усам, и по всяким другим местам, но пуще, конечно, в уста. Он в Зал не шел, иначе к полуночи не выйдет. Что же делать до полуночи? Он уже побывал в конюшне, повидал Бышку, повидал и успокоил. Волновался тур, окружение ему явно не нравилось. Не ему одному — все кони и туры тревожились, и конюхи щедро потчевали их сон-травой. Видно, чуют тяжелый дух лесовиков — так ему объяснили конюхи. Он и Бышке травки положил. Травка безвредная, даже полезная для парно- и непарнокопытных. Ему бы и самому не помешало пожевать пору охапок чего-нибудь этакого… успокаивающего. Нервишки совсем расшалились. Меньше вампиров вскрывать нужно. А больше? Думать. А где лучше всего думать? В библиотеке, разумеется. Тем паче, что баронесса великодушно раскрыла ее перед ним. Как пройти в библиотеку — за два часа до полуночи? Путь-то он помнил, потому решил обойтись без провожатых. На удивление, дверь была раскрыта, беспламенный светильник над конторкою (вот тоже замечательная вещь — светящиеся грибы) показывал — здесь работают. Бец-Ал-Ел что-то писал. Верно, трактат о строении вампиров. И ведь действительно, бодр и свеж библиотекарь. Здрав духом — и земля будет пухом. Хотя эта пословица, кажется, о другом… — Доблестный рыцарь желает что-то особенное? — библиотекарь с готовностью отложил перо в сторону, помассировал кисть. Все-таки мозжит, наверное. Мы вскрывали, мы писали, наши пальчики устали… — Я бы… я бы посмотрел трактат, который читал И-Гор. — Трактат о вампирах черного мудреца Кии-Н’Га? — Да. — Я как раз работаю с ним, пытаясь сопоставить свои скромные наблюдения с суждениями великого знатока, но, разумеется… — Нет, нет, мастер Бец-Ал-Ел, работайте. Я просто побуду здесь, подожду полуночи. — Вы тоже собираетесь на Остров Павших? — Тоже? А кто еще? — Сэр Дии-Ол проведет эту ночь рядом со своей госпожой. — Понятно… — Фомин вздохнул. — И я тоже буду там. — Вы, мастер? — Рыцарь-послушник последние часы свои провел здесь, в библиотеке. Я, пусть и косвенно, навел его на след вампира. Потому я только отдам должное его уму и бесстрашию. Фомин подошел к гравюре. Потрясающий талант был у тридцать четвертого барона Т’вер, отшельника Ум-Шила. Ночью, при слабом свете беспламенного светильника, чувство страха не шептало — кричало: «Спасайся, беги!». И-Гор перед смертью настойчиво звал уходить. Куда? Здесь, глядя на гравюру, ищущий И-гор что-то понял. Или вообразил, что понял. Понял и побежал за расходной книгой, «Summa summarum», кажется так. Он спросил о ней у библиотекаря. — О, доблестный рыцарь, она обычно хранится у эконома, но это очень ценная книга, потому у меня есть копия. Бец-Ал-Ел пошел в другой зал, — Книги, подобные «Summa summarum», мы храним с особенной тщательностью, — донесся его голос. Проскрежетало железо. Да, действительно, особая тщательность. — Каждые десять зим в нее вписывается новая часть, — маг вернулся, неся перед собой книгу. Это действительно была книга. Не свиток, а могучий, in folio, том пуда на полтора. Фомин раскрыл его. «Summa summarum» оказалась сводом статистических таблиц за восемь веков существования замка. Ценнейший и богатейший материал. Таблицы показывали все, что можно было пожелать. Сколько за каждые десять зим родилось народу, сколько умерло — от болезней, от старости. Рыцари, слуги, пахари, торговцы — все они были в таблицах. Сколько собрано налога, сколько захвачено в походах. Доходы пахарей, ремесленников, торговцев. Доходы Замка — налоги, походы. Посевные площади. Количество скотины. Расходы — покупка оружия, плата страже, еда. Праздники — тоже немалая статья. Можно было проследить, как менялся мир Замка. Все больше и больше людей. Все больше и больше доходов. И расходов тоже. Только вот людишки живут маловато — средняя продолжительность никак расти не хочет. Но и тут можно найти объяснение: имея под боком Топь Блуждающих Огней, трудно рассчитывать на мафусаилово долголетие. Средний фон — триста микрорентген. Оно хоть и микро, а за жизнь набегает порядочно. Космики болото и почистят. Но что здесь мог найти И-гор? Найти то, что его взволновало и потрясло? При всем многообразии, таблицы «Вампиры» здесь не было. И все-таки он что-то нашел. То что, по его мнению, пролило свет на убийство принцессы Ки-Евы и ее приближенных. Он еще раз просмотрел книгу — беглым, но цепким взглядом. Ясность не наступала. Библиотекарь деликатно кашлянул. — Близится полночь… — Да, конечно. Пора отправляться на Остров Павших. Прятать книгу библиотекарь не стал и гасить беспламенный светильник тоже. Да его и не гасят, светильник-то. Днем сам потухнет. — Позвольте провести вас на пристань кратчайшим путем. — Буду весьма признателен, мастер. Ведите. Кратчайший путь оказался не прямой. Изломанный, извилистый переход. Зато пустынный. Шаг за два. Маг освещал дорогу факелом холодного огня. Удобная у них технология. Особенно в плане пожарной безопасности — от такого факела не займется и порох. Света, правда, немного, но когда вокруг тьма, и от немного проку довольно, если лучшего нет. В редких окошках огоньки горели, но по случаю похорон зажечь можно лишь одну свечу — ту же колонию грибов-светлячков. К пристани они подошли вовремя — ладья только готовилась отчалить. Или это была не ладья, а ялик, или просто лодка. Мореплаванию астрогаторов учили по верхам, исторический экскурс да принципы навигации. Какое мореплавание на Марсе? В Озере разве. Без звезд, без компаса, по маякам да приметам. Есть плавание подводное, а есть подземное. Ба, знакомые все лица. Друзья собираются вновь. Иначе и быть не может — единство побуждений. Семейство большого Сола робко жалось вокруг кормильца. Оно, хоть ясно всякому, на Острове Павших не чинились, но они-то пока еще здесь. Вот осерчает рыцарь и не пустит в ладью. Это после смерти все равны, и то… скорее все равно. А перед смертью лучше поберечься. Сам толстяк стоял с видом скромного достоинства. Вы, конечно, господа знатные, вам почтение, а наше место простое, да наше. Мы его как можем украшаем. Стараемся. Вы уж не мешайте. Многогранный торговец Луу-Кин стоял не просто, а со смыслом. Или так казалось из-за задумчивого выражения, угнездившегося на лице. Подобное выражение не очень подходило мирному торговцу, который каждому должен быть улыбой, человеком радушным до приторности. Задумчивость же — привилегия людей досужих. При виде мага задумчивость сменилась облегчением. — Учитель, как вы себя чувствуете? Мастер Бец-Ал-Ел досадливо покачал головой. — И вы, доблестный рыцарь, — добавил Луу поспешно. — Краше некуда, — буркнул Фомин. Лошади в конюшне продолжали волноваться. Доблестный рыцарь Дии-Ол стоял на особицу — ни торговец, ни толстяк со своим семейством ровней ему не были. Даже словом перемолвиться, и то нельзя. Рыцарская честь строга — они низшие существа вдвойне: не степняки — раз, не рыцари — два. И потому обращение торговца к Фомину он счел неуместной фамильярностью. Плеткой нужно отвечать, плеткой. Можно и мечом, плашмя да поперек спины, тоже действует. Простолюдину от этого только прок, великая польза — помнить свое место и чтить господина. На приветствие рыцаря дома Кор он ответил вежливо, по-степному. Нужен ему этот рыцарь. Порой споткнешься в чистом поле, выругаешься, глянь — а споткнулся-то о золотого божка давным-давно позабытого племени. Нет нужды, что божок чужой, главное — золотой. Ему и губы кровью можно мазать до поры. Или жиром. Бараны в степи жирные, настоящее мясо, не чета местному. И кумыс, ай, как ему не хватает кумыса! Кумыс дарит веселье и силу, а вино — грусть и слабость. Вино — оно от травы, а кумыс — от молодых здоровых кобылиц. Но сейчас ему не хотелось и кумыса. Хотелось только поскорее вернуться в степь. И леса, и замок пугали, злили. Нет ясности, нет простора, оттого и люди здесь коварные и хитрые, норовят ударить исподтишка, в спину. О том, что он зарубил сэра Ингмана именно со спины, степняку даже не пришло на ум. То он, а то — его. Совершенно разные вещи. В мире все — разное, тем мир и держится. С библиотекарем он перекинулся парой фраз. Пустых, никчемных. И он, и Бец-Ал-Ел понимали: время слов еще не пришло. — Прошу, — позвал кормчий. Луу помог Большому Солу погрузить все семейство. Нужды в том особой не было, те и сами резво садились в ладью, но хотелось — еще быстрее. Вот только почему? Луу попытался отыскать причину, гнавшую его на Остров Павших. Просьба Учителя? Она зовет, а не гонит. Скорбь по умершим? Не так уж Луу и скорбел. Рыцаря-послушника видел мельком, а принцессы и ее людей не видел вовсе, потому скорбь была если не нарочитая, то отвлеченная. Стало быть, делать ему на острове нечего. Он понял, что и не стремится на Остров. Он хочет покинуть Замок. Да, так и есть: внутри него что-то согласно откликнулось — уйти, уйти поскорее. Чем же замок плох? Ничем, совершенно ничем. Напротив, его стены защищали от мутов, засевших в местных лесах. А он, Луу, хорошо знал, что такое муты. Слишком хорошо. С радостью бы он избавился от своего знания, да не получается. И все же он был рад, когда весла ударили по воде и ладья заскользила прочь. Вот что ему по душе — плыть. Безмятежно, плавно, неслышно. Плыть далеко-далеко, туда, где все люди — братья. Малым он верил, что есть такая земля, не может не быть. О ней пели сказители, да так, что до ночи не ходил — летал, не только слыша, а и видя въяве прекрасный город над голубым небом. Но наутро город бледнел, а потом и вовсе исчезал. Наверное, он и торговцем-то стал в надежде набрести на эту землю. Исходил много — но не нашел. Потом Учитель объяснил ему: не то он искал. И не там. Но сейчас вдруг опять показалось, что где-то вдали, за горизонтом, живут счастливо… По озеру плыть — не по морю. Море запросто проглотит и ладью, и тех, кто в ладье. Потому мечтания мечтаниями и останутся. Это самое прекрасное, что может с ними случиться. Куда хуже, если мечтания сбываются. Так говорит Учитель. Он, Луу, еще не понимает, что это, собственно, означает. Иногда кажется, что понимает, а вот в такую ночь, как сегодня — нет. Он посмотрел на Учителя. — Что, любезный Луу-Кин, мечтаешь? — тихонько прошептал Бец-Ал-Ел Луу смутился. — Я… — Нет, ничего в том плохого нет. Тем более, сейчас. Но как только мы сойдем на Остров — будь предельно внимателен и держись поближе к своему спутнику. — К спутнику? — К доблестному рыцарю Кор-Фо-Мину. Там поймешь. Мечтательность упала на дно озера. Глубоко, не достать. С мечтаниями пропало и тепло, стало холодно, зябко. Наверное, близок Остров Павших. Тяжелые тучи наползли из-за леса. Нет, не наползли — налетели. Странно, понизу ветра никакого, а тучи заволокли и небо, и звезды. Он огляделся. Не видно ничего. Да и можно ли увидеть во тьме тьму? — Сушить весла! Кормчий привстал, повертел головой, потом уверенно указал направление. Похоже, свое дело знает. Найдет остров. Озеро все-таки не море. Теперь гребли быстрее, не жалея себя. Хоть и озеро, а бури бывают. Глубина в тридцать локтей ничуть не добрее, чем в тридцать сотен. Ветерок зашевелил волосы, потом одежду. Не то плывут быстро, не то поднимается ветер. Остров словно вынырнул из-под воды. Даже не остров — островок. Двести шагов в длину, пятьдесят в ширину. Фомин его не мерил, не доводилось, просто небесы снабдили картой. Им сверху видно. Что видно — не говорят, но остров показали. Интересовались, не уступит ли его Замок под временную базу. Нет, не уступит. Могилы предков. А за тысячу марок золота? Нет. Прах предков священен. Небесы успокоились — то ли с золотом туго, то ли решили не рисковать. Вдруг настойчивость воспримут как святотатство и не станут подписывать договор? Экономика небесов — вещь загадочная. До астероидов они добраться могут, но уж больно накладно. И потом, астероиды — всегда лотерея. Насколько можно судить, небесы летают неохотно. Странно, да? И тем не менее. Живут и живут себе в поселении веками. Домоседы космические. Да и с топливом… Солнечные парусники красивы, но много не увезут. Потому им и нужны трансурановые элементы. А их тут — лопатой греби. Большой такой лопатой. Залезай в Топь — и греби. Чертей только прежде выведи. Причалили тихо, он оценил. Мягенько. С таким кормчим — хоть в космос. На берег сходили молча. Свет факела Бец-Ал-Ела стал ярче, сильнее. Иначе и не увидеть ничего. А посмотреть было на что: некрополь невелик, хоронили только знать, но и знати за восемь веков скопилось преизрядно, потому памятники ставили не человеку — роду. Родовые муки в начале, родовые могилы в итоге. Последний приют принцесса Ки-Ева нашла в усыпальнице баронов Т’Вер, но степняк туда не торопился. — Мы в Степи грустить над умершими непривычны, — пояснил он. — Пир, тризна — это по-нашему, по-степному. Набраться сил для мести. — Ну, вы-то, сэр Дии-Ол, уже отомстили, — Фомин смотрел, как Толстый Сол вел всю семью в усыпальницу рода И-Гора. — Я и сам так думал сначала. — А сейчас? — Не знаю. Сейчас я ни в чем не уверен, кроме того, что хочу в степь. — И я тоже, — неожиданно признался Фомин. Сол вернулся. — Доблестный рыцарь соблаговолит пойти со мною один, или… — он вопросительно смотрел на Фомина. — Доблестный рыцарь, пожалуй, соблаговолит. — Позвольте мне присоединиться, — неожиданно для Фомина сказал библиотекарь. — И мне, — добавил степняк. — Однако, магия? — Немного, — согласился Дии-Ол. — И еще умение читать по губам, — добавил библиотекарь. — Мы совершенно не собираемся вам мешать, но упустить возможность встретиться с Навь-Городом очень не хочется, — в голосе степняка послышались умоляющие нотки. Нет, конечно, только послышались. — С вашего позволения, доблестные рыцари, Навь-Город будет рад, если на встрече будут присутствовать представители Степи и Замка. Только должен предупредить: разговаривать Навь-Город будет лишь с доблестным рыцарем Кор-Фо-Мином. — Мы на другое и не рассчитываем, Большой Сол, — вежливо ответил Бец-Ал-Ел, хотя видно было — рассчитывал. — Раз Навь-Город не возражает, то я и подавно, — согласился Фомин. Странно все это. Достоверных известий о контакте с Навь-Городом не было вообще. Так, слухи, легенды. Даже само существование Навь-Города казалось легендой: где-то под землей есть город мертвецов… Глубоко под землей, запросто не дороешься… А лучше и не рыть — как выскочат, как выпрыгнут… Легенды легендами, но были и доказательства. Диковинная утварь, ткани, золотые монеты с лучистой звездой. Последние особенно манили. Там, под землей, золота видимо-невидимо, да только его Навь прибрала. Не будет богаче того Дома, которому удастся открыть путь в Навь-Город, а того лучше — покорить его. И за какие дела платит Навь свое золото? И кому? Изменникам? И после веков молчания и тайны зовут на встречу целую делегацию. Спроста ли? Схватят и уволокут в свое подземелье. — Тогда, доблестные рыцари, следуйте за мной. Большой Сол шел как по ниточке. Знал путь. — Усыпальница Лоо-Ги, — библиотекарь узнал место. — Этот род пресекся два века тому назад. — Не пресекся, мастер Бец-Ал-Ел. Вернулся в Навь. — В каком смысле — вернулся? — В самом прямом. Иногда, очень редко, Навь-Город посылает своих обитателей сюда, к нам, на поверхность. Род Лоо-Ги — один из мучеников. — Мучеников? — В Навь-Городе считают, что жизнь на поверхности — сплошная пытка. Дождь, солнце, враги… — Будто бы у них нет врагов? — жалеючи спросил Дии-Ол. Народ без врагов — жалкий сброд, обреченный пасть при малейшем ветерке. — Есть, наверно. — Есть, — протянул с видимым удовлетворением степняк. — Кто же? — Не знаю. Кто я, чтобы знать сокровенные тайны Навь-Города? — Действительно, — протянул Дии-Ол. У Нави есть не просто враг, а враг тайный! Воистину, непростой народ живет в подземельях. Умный народ. С ним и дружить не зазорно. Сегодняшний друг — завтрашний враг, а что может быть полезнее, чем сильный враг? — Они близко, — перешел на шепот Большой Сол. Не Нави он таился, просто давал понять — сейчас лучше бы и помолчать. Дверь усыпальницы открылась. Фомин ничего особенного не ожидал, потому и разочарован не был. Ничего рогатого, клыкастого, шипастого. Обыкновенный человек. Коренастый, невысокий, но человек. Бледный разве, так в свете холодного факела всяк бледен. Но этот — бледнее. — Который из вас рыцарь Кор-Фо-Мин? Прошу прощения, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин, — поправился навь, глядя на Фомина. Знает, знает, и не очень-то скрывает свою осведомленность. — Я, — сухо ответил Фомин. — Простите за бесцеремонность, но времени мало. Боюсь, почти нет. Нас смущает ваше бездействие, доблестный рыцарь, — навь сразу перешел к делу, без экивоков и преамбул. — Или мы ошиблись, и вы действительно прибыли сюда лишь за тем, чтобы посредничать при заключении договора между Замком Т’Вер и небесами — и только? — А чего, собственно, вы от меня ждали? Посланник Нави опешил. — Ни вы, ни небесы не видите, что здесь происходит? — А что видите вы? — Сила… Пятая Сила пришла в этот мир. И первое сражение будет здесь. — Пятая Сила? Это что за зверь такой? — Именно — Зверь. Значит, вы все-таки знаете. Или догадываетесь. Тогда попытайтесь увести людей, может быть, еще не поздно. — Увести? Из Замка? — Да. — Но зачем? — Спасти от Пятой Силы. Земля дрогнула. Еще и еще. Землетрясение? — Это не ваша работа? — спросил Фомин посланника Нави. — Нет. Я… Я должен уйти, иначе… Ход временный… Уводите людей… — и посланец Нави скрылся в усыпальнице. — И часто у вас трясет? — Фомин обернулся к библиотекарю. Действительно, от факела лица бледные. И капли пота катили по вискам мага. — Я был слеп… воистину, правы мудрецы, лицом к лицу лица не разглядеть, — Лица? — Или морды… морды Зверя. Я думал, есть еще время, смерть принцессы насытит его… но разве его насытишь… — О чем вы, мастер? Но Бец-Ал-Ел не обращал внимание на Фомина. Он о чем-то думал, думал напряженно, сосредоточенно. Хватит спрашивать. Нужно и самому того… подумать. Второй раз он услышал, что нужно уходить из Замка. Первый раз — от рыцаря-послушника И-Гора. Что он узнал, И-Гор, что нашел в книге? Был бы он, Фомин, некромантом… Но он бортинженер. Вот и давай просто, привычно, логично, методом тыка. Значит, так: И-Гор сначала рассматривал схему покоя принцессы Ки-Евы, пытаясь разгадать тайну ее смерти. Потом… потом читал манускрипт Черного Мудреца Кии-Н’Га, после чего уставился на гравюру Замка, старую гравюру, где Замок невелик. Затем побежал читать «Summa Summarum», статистический сборник за восемь веков истории замка. И что-то в нем нашел. Никакой магии. Самое обыкновенное исследование. Если его смог провести рыцарь-послушник, то есть шанс и у бортинженера. Мало ли пришлось форм и формочек заполнять, требований на то се и ни то ни се. Он начал вспоминать таблицы. К счастью, память — бортинженерская. Ничего не получалось. Никакого намека. Но ведь И-Гор что- то наше в этих таблицах? Или… Или не нашел? Расходы на закупку зерна, на убранство замка, на оружие, на дом инвалидов, на приемы гостей… Но нигде — нигде! — не были отмечены расходы на строительство и ремонт Замка! А расходы требовались немалые — вон в какую громаду превратился некогда весьма посредственный Замок. Превратился! Вот оно, ключевое слово. Земля задрожала сильнее, как устояли на ногах. — К берегу! — маг не пошел — побежал. Бежать- то долго не пришлось — маленький остров. И на том спасибо. Замок горел. Нет — светился. Башни, стены, гостинец налились темно-вишневым светом, как наливается железо в пламени горна. Постепенно свет становился ярче, от темно-вишневого к малиновому, красному, алому. Крики долетали и сюда — отчаянные крики, когда и различить нельзя — человек ли кричит, конь, тур. Опять дрогнула земля, волны побежали по озеру. Высокие волны. Крутые. — Это… Это Замок? — все-таки не удержался, спросил Фомин. — Замок, — мрачно ответил библиотекарь. Свечение ослабло, притухло до темно-вишневого. Успокоилась и земля. — Что-то… что-то не так, — пробормотал маг. — Не так? — Он не может… пока не может подняться. Вдруг… вдруг еще не поздно… успею? Он подбежал к ладье. Гребцы неотрывно смотрели на Замок. Бец-Ал-Ел стегнул их: рукою махнул да молнию пустил. Третий раз за всю рыцарскую службу видел Фомин такое. Один раз даже на себе пришлось испытать. Что ж, с непривычки это могло подействовать — и трехсекундной ошеломленности порой хватает, чтобы жизни лишиться. Но для бортмеханика электричество не в новинку. Часто дергало. А чародейские молнии пожиже будут. Для приведения в чувство — лучше не придумаешь. Работает. Сработало и сейчас. — Жду приказаний, — хрипло проговорил кормчий. — В Замок! — Без меня? — Фомин сел рядом. — И я с вами, учитель, — Луу поспешил вслед за спутником. — Лишняя сабля никогда не бывает лишней, — степняк устроился рядом с Фоминым. Бец-Ал-Ел не обратил на них никакого внимания. Зайчики в трамвайчике, жаба на метле. Едут и смеются, пряники жуют! Гребли дружно и быстро — путь-то ясен. Даже в дождь, который начался. Хорошо, не ливень. Чем ближе подплывали они к замку, тем тише становились крики. — Плохо, — прошептал Бец-Ал-Ел. Степняк согласно кивнул. На причале их никто не ждал. Никто и не должен был ждать, но все же, все же… Службу караульную не так служат. Ворота в стене открыты — и никого рядом. Непорядок. Но Фомина интересовала сама стена. Она светилась. Он хотел приложить руку к поверхности, но библиотекарь удержал ее. — Почему? — хотел, было спросить Фомин, но тут же увидел — почему. Стражники были здесь, рядом. Они сидели, прислонясь спинами к стене, а не увидел он их сразу, потому что различить их со стеною было трудно: тот же темно-вишневое свечение. Да и не прислонились — соединились со стеной. Один из стражников поднял голову — медленно, сонно, открыл глаза — и улыбнулся. — Хорошо-то как… Из стены не высунулось — вылетело щупальце. Фомин и подумать не успел — рука сама выхватила саблю. Рефлекс еще с Марса, не пропьешь. Пьявиц так рубили, после школы. Младшеньких. — Неплохо, — признал степняк, глядя на извивающееся отсеченное щупальце. — Этих… Этих можно освободить? — показал Фомин саблей на стражников. — Им уже не поможешь. Но может быть, остались еще… — библиотекарь не окончил фразы, Они прошли за стены Замка. Замок был заполнен малиновым светом — тяжелым, густым, гнетущим. Они пробирались по улочкам — и всюду, всюду были они — люди, поглощаемые Замком. На площади перед гостинцем металась толпа. — Хоть кто-то уцелел. Нужно немедленно вывести людей прочь, в лес. С каждым человеком Замок становится сильнее. — Эй, вы! За мной! — закричал степняк. Кричал он громко, зычно, но никто не слышал его. Или не слушал. — Ничего, — пообещал Дии-Ол. — Знаю я средство. Наше, степное. Он засунул пальцы в рот и засвистел — но как засвистел! Шапки не срывало лишь потому, что не было шапок на головах. — Теперь слышите? Вижу, слышите! Вы все должны уйти из Замка! — Куда ж идти? — выкрикнул кто-то. Пришли в себя, значит. — Мы поведем вас в безопасное место, где все готово для вашего размещения. Выходите за ворота и идите к лесу, там вас встретят! Истинный лидер — сэр Дии-Ол. Умеет обещать. — Эй, не все! Есть среди вас пяток храбрецов? Бегом в конюшни, освободите лошадей! Кони еще нам понадобятся! Которые без хозяина — вашими станут! — Замечательно, — искренне сказал Фомин. — Замечательно, доблестный рыцарь, нам будет в шатре посреди степи. — Я бы просил доблестного рыцаря самому отвести людей в лес. Поскорее. Скоро здесь будет жарко. Очень жарко. — Уведу. Но и вы не мешкайте. — Мы постараемся, — пробормотал Бец-Ал-Ел. — Доблестный рыцарь, — повернулся он к Фомину. — Мне нужна ваша помощь. Один я могу и не дойти… Фомин только кивнул. Нечего турусы разводить. Дорасшаркивались уже. Он обнажил и вторую саблю. Вершина эволюции, вершина эволюции. А почему только два глаза? Как бы на затылке пригодился. Луу с посохом пытался стать им. Клинок у посоха острый, да и реакция у малого тоже остра. Они держались подальше от стен, но щупальца доставали и здесь, становясь все стремительнее, длиннее. К третьему глазу да еще бы третью руку. Башня мага не светилась. — Настоящая, — пояснил Бец-Ал-Ел. — Я сейчас. Он вошел внутрь. Фомин осмотрелся. Нет, не есть хорошо. Свет опять менялся. Он набирает силу. — Теперь я в безопасности, — маг вернулся, держа в руке сверток. — Вам лучше покинуть замок. Уйти. — На самом интересном месте? — они шли к гостинцу. — Нам — внутрь? — Да, — ответил маг. — Держитесь ко мне поближе. Да уж, поближе. Просто сиамские тройняшки. Щупальца, действительно, попритихли. Что-то там у мага очень интересное в свертке. Подкидыш. Становилось и душно, и жарко. Пот лез в глаза, а не утереться, некогда. — Сюда, — маг толкнул дверь в покои баронессы. Нет, прав был маг. Не стоило ему идти. Стараясь не смотреть в сторону баронессы Т’Вер, он следовал за магом. Отдельные покои. Посреди зала зиял проем. — Сердце, — маг подошел к краю. Фомин тоже. Внизу кипела и бурлила лава. Приятней думать, что лава, а не… Бец-Ал-Ел бросил сверток вниз. — Не знаю, сколько у нас осталось времени, но все-таки попытаемся уйти. — Уйти? — Да. Феникс проклюнется непременно, но вот когда… Пол содрогнулся. — Скорее, пока он не очнулся! Они бежали длинными коридорами. Очень длинными. У входа поджидал степняк, держа в руках поводья. Три коня. И Бышка. Как он пошел за чужим? Магия. — Подложили яичко-то? — Подложили, — ответил Бец-Ал-Ел. — Тогда ходу, ходу. — А люди? — Среди них оказалась пара смышленых молодцев, хоть в поле бери… Лошади дрожали, но степняка слушались. И Бышка тоже дрожал. Верхами понеслись они к воротам. Да, у степняка лошадка резвая. Туры — они для боя хороши, а не для гонок. Но и Бышка спешил как мог. Может же, если захочет. Они проскакали по мосту. — Успели! — отер, наконец, пот Фомин. Или то был дождь? Поди разбери. — Нет! Нам нужно добраться до леса. И опять скачка. Зря вытирался. Похоже, Бышка сегодня ставит рекорд, но все равно — в лес Фомин въехал последним. Ничего, не все грибы еще сорвали. Они остановились почти у самой опушки, за густым кустарником. — Только не смотрите в сторону Замка, — предупредил Бец-Ал-Ел. — Век бы мне его не видеть, — проворчал степняк. Где-то неподалеку перекликались люди. Должно быть, искали обещанные блага. Были бы пахари, а барон найдется… Фомин не послушал библиотекаря. Как это — не смотреть? Он просто опустил забрало. Поляризация света и прочие прелести. Вспыхнуло — ослепительно. Бышка рухнул как подкошенный. Умное, умное животное. Фомин пристроился рядом — и вовремя: горячий, раскаленный поток пронесся над ними. Хорошо, дождь. Иначе занялся бы лес, выгорел. Огненный шар пробивался ввысь, сквозь тучи. То-то небесы удивятся. — Это был Феникс? — спросил степняк. — Да, — ответил Бец-Ал-Ел. — Феникс возродился. — Я, признаюсь, первый раз вижу подобное. Надеюсь, что и последний. — Я тоже надеюсь. Фомин поднялся на ноги, отряхнул налипшую стлань. Нужно еще подумать. Теперь-то, после драки, это проще простого. Как на ладони. Принцесса погибла в запертой комнате. Никто не мог войти в нее, миновав стражу. Следовательно… следовательно, никто и не входил. Причиной смерти и была сама комната. Замок. Каменный Вампир. Надо же. — Победитель Вампира, Ла-Ди-Гер, первый барон Т’вер, не уничтожил его. — Он его даже не победил, — согласился Бец-Ал-Ел. — Не победил, а заключил договор. Он отдал Вампиру свой народ — и получил защиту и покровительство. — И вы об этом знали? — Много поколений выросло под сенью Замка в относительном достатке, в безопасности. Замок был для них — для нас! — строгим, но справедливым защитником. Никто не видел Вампира — все видели Замок, беспощадный к врагам. Со временем все упоминания о Вампире выветрились даже у баронов Т’Вер. Они просто не позволяли себе думать о Замке, как о вампире. — Но Замок рос, и ему стало не хватать добровольной дани… — продолжил Фомин. — Да. Рано или поздно это должно было случиться. Но думали — пусть поздно. Потом. Не при нашей жизни. А оно получилось — сейчас. — И у вас случайно под рукой оказалась маленькая водородная бомба. — Водородная бомба? Ах да, в двадцать первом веке были такие механические штучки. Нет, это не бомба. Это Феникс. Редкий, очень редкий гость на нашей земле. Ему здесь холодно. Но Замок в эту ночь готовился к превращению и просто захлебывался энергией. Кровь — горячий источник. Вот Феникс и проклюнулся. — И нам очень повезло, что удалось донести яйцо Феникса до сердца Вампира, верно? — Что есть везение? Накануне, готовясь к превращению, Вампир выпил кровь четырех человек, включая принцессу Ки-Еву. Позвольте спросить, сэр Дии-Ол, она ведь болела, принцесса? — Да, — нехотя ответил степняк. — Лихорадкой? Трехдневной лихорадкой? — Да, — еще неохотнее проговорил сэр Дии-Ол. — В двадцать первом веке ее называли малярией. Кровь принцессы заразила Вампира. Конечно, он бы справился с заразой, но на это требовалось время. — Не было бы счастья, да несчастье помогло, так? Но ведь это случайность, поразительное совпадение. — Поразительное, — согласился степняк. — Мы кумыс не лаптем пьем. — Вы хотите сказать, что… — Ничего я не хочу сказать. Да и какое это имеет значение? — Действительно, — согласился Фомин. — Замок уничтожен, а с ним и Вампир. Мы победили. — Победили? Нет. Скорее, получили передышку. Вампир — это побег из другого мира. Мира мертвых. Мы отрубили корешок, побег, но будут новые. — Но это будет потом, — сказал степняк. — Потом, — согласился Бец-Ал-Ел. — Завтра. — Вообще-то завтра уже наступило, — Фомин потрепал Бышку по холке. Тот фыркнул и покосился на рыцаря — надо бы отдохнуть, да, видно, не придется |
||
|