"Остров жертвоприношений" - читать интересную книгу автора (Брайан Дуглас)

Глава восьмая

Подняв все паруса, «Белит» бежала по Морю Запада на север. Позади остались крупные острова и архипелаги, состоящие из множества мелких островков. Береговая линия то виднелась с правого борта, то исчезала в тумане. Но даже когда ветер крепчал, угрожая превратиться в настоящий шторм, Конан не позволял спускать паруса. Он очень спешил.

Гжегош не находил себе места. Конан хорошо понимал, что творится на душе у молодого человека. Киммериец делал все, что было в его силах, однако даже Конан не в состоянии был успокоить молодого запорожца. «Белит» не умела летать по воздуху или перемещаться волшебным образом сразу, мгновенно, из одной точки пространства в другую. К несчастью, она была просто самым обычным кораблем.

И все же Конан не сомневался, что они успеют вовремя. Рано или поздно бесчинства демона и его союзника-человека должны быть остановлены. И кто, как не Конан, положит им предел!

Не в первый раз уже киммериец выхолил на поединок с адским противником. И не было еще случая, чтобы он не вышел из такого боя победителем. Но говорить об этом Гжегошу Конан не стал. Для чего? Слова никого не успокаивают. Убедить парня можно только поступками.

Конан стоял на носу корабля, всматриваясь в морскую даль, когда к нему подошел Гжегош. Конан мельком глянул на него. Запорожец был бледен.

– Ты беспокоишься о своей возлюбленной? – спросил Конан.

– А разве ты не беспокоился бы на моем месте? – резковато возразил юноша.

Конан пожал плечами.

– У меня нет такой возлюбленной, за которую меня бы грызла тревога… Да если бы и была! Что толку волноваться и бегать по палубе, точно тебя укусила бешеная собака! Корабль от этого быстрее не пойдет…

Конан не успел завершить свой монолог: Гжегош перегнулся через борг, и его вырвало. Киммериец громко расхохотался. Так вот в чем была причина бледности парня! И он еще собирался стать морским волком! Поэтому, вероятно, и старался скрыть то обстоятельство, что на корабле его укачивает…

– Ничего страшного, – сказал Конан, хлопнув его напоследок по плечу. – Скоро все эти бедствия закончатся, и вы с невестой вернетесь в родные края. И там тебе будет казаться, что степь, точно палуба, раскачивается у тебя под ногами!

Гжегош позеленел, а Конан, все еще смеясь, отправился к рулевому – узнать, как обстоят дела.

У руля стоял морской человек. Он всматривался в небо, морщил нос, фыркал, как тюлень, – словом, вел себя беспокойно.

– В чем дело? – спросил его Конан.

– Кажется, надвигается буря, – был ответ. – Я чувствую ее по запаху.

– Она близко? – последовал второй вопрос.

– Нет… Разразится дня через полтора.

– Мы должны успеть добраться до Илейва, – решил Конан. – Иначе наше плавание окажется попросту бесполезным. Синрик успеет принести девушку в жертву. И какой смысл будет в том, что мы в конце концов свернем его поганую шею?

– Смысл, конечно, будет и в этом случае, – качнул головой морской человек, – но в общем и целом я с тобой согласен, Конан. Чем скорее мы положим злу предел, тем лучше.

– Ну так как, по твоему мнению, сумеем мы очутиться возле острова Илейв прежде, чем буря сделает любое плавание невозможным?

Рулевой долго молчал. Конан не торопил его с ответом. Морской человек смотрел на волны, на небо, на плывущие у горизонта облака – и наконец сказал:

– Мы сильно рискуем, Конан. Будь на твоем месте капитан Эдред Удачливый, я бы посоветовал ему пристать к берегу уже завтра утром и укрыться в удобной бухте. Но ты не согласишься.

– Нет, – Конан покачал головой. – Я не стану прятаться, зная, что мое промедление может стоить человеку жизни.

– Стало быть, рискнем кораблем! – сказал рулевой с таким видом, словно это был его собственный корабль.

– И нашими жизнями, – добавил Конан.

Рулевой тихонько засмеялся.

– Нет, киммериец, жизнями мы рисковать не будем. Если «Белит» пойдет на дно, мы сумеем спасти моряков. Не забывай о том, какой парод у тебя на борту!

– И правда, – Конан вздохнул. – Прав был Фланд: никогда не знаешь, какие у вас мысли в голове.

Морской человек удивленно глянул на Конана. Очевидно, он мог бы сказать о так называемых «обычных людях» в точности то же самое.

Рулевой не ошибся: буря созревала несколько дней и наконец разразилась. Она должна была догнать «Белит» к середине того дня, на рассвете которого моряки увидели остров Илейв. Как и говорилось, то была, скорее, скала, возвышавшаяся над волнами.

Голый бесплодный камень, царапающий грудь неба, и на вершине его – замок с островерхими башнями.

«Странное место для жилья, – подумал Конан, рассматривая замок. – Ни за что бы не согласился здесь обитать. Если бы я был королем, то устроил бы здесь, пожалуй, тюрьму. Отсюда не сбежишь. Нужно быть киммерийцем, чтобы одолеть эти отвесные стены… Да и до корабля попробуй доберись! В тихую погоду, наверное, шлюпка дойдет до берега, но стоит подняться ветру – и все эти рифы на подходах к острову сделают подобное плавание смертельно опасным».

Неожиданно Конан замер. «Нужно быть киммерийцем… отвесные стены…» – промелькнули у него в голове обрывки мыслей. Та-ак. Вот о чем он не позаботился. Проклятье! Да он попросту не знал, что об этом предстоит заботиться! Как же они все попадут в замок? Одолеть подъем в состоянии один лишь Конан!

«Значит, – подумал варвар упрямо, – один лишь Конан и полезет на эту стену».

И снова он остановил себя.

«А корабль? Надвигается буря! Нельзя рисковать кораблем. Нет, «Белит» должна остаться в безопасной гавани возле острова Фоморов».

Он хотел было подозвать к себе Гжегоша и старшину морских людей, чтобы сообщить им о своих выводах, как вдруг услышал возглас Фланда:

– Смотрите!

Конан подошел к нему. Туда уже сбежалась половина команды, многие были бледны, на лицах читалось явное отвращение.

– Что происходит? – громко спросил Конан, расталкивая остальных.

– Смотри! – Фланд с посеревшим от страха лицом показывал рукой за борг.

Проклятье сорвалось с языка варвара.

По воде плыли мертвецы. Их можно было бы принять за участников какого-то кровавого морского сражения или за потерпевших кораблекрушение… но нет, никто из них не был ни солдатом, ни моряком. Судя по одежде, это были самые обычные люди: слуги, стряпухи, горничные, портные… Среди них имелись и белые, и чернокожие; они были разного возраста, некоторые – в обычной рабочей одежде, другие – в красивых ливреях.

Никто из них не был ранен. Ни следов крови, ни увечий.

И все они были мертвы. Печальные, покорные судьбе, они покачивались на волнах. Их тела сталкивались и расходились в стороны с тем же грустным равнодушием, с каким волосы извивались в воде, а руки тянулись вдоль боков.

– Кром! Что здесь происходит? – прошептал Конан.

Он поднял голову и увидел, что трупы, устилавшие воду, образовали нечто вроде жуткого «острова», в диаметре превосходившего длину «Белит» раза в три.

– Нужно спешить, – дрожащим голосом произнес старшина морских людей. – Мы думаем, что это – прислуга из замка Илейв. Там происходит нечто ужасное. Зло выплеснулось из берегов. Зло стало настолько явным и ощутимым, что люди перестали выдерживать его присутствие. Они попытались спастись и выбросились в море. И море убило их, но они предпочли смерть – жизни в кошмаре.

– Откуда ты знаешь это? – ничему не удивляясь, спросил его Конан.

Старшина пожал плечами.

– Их кровь кричит об этом, – пояснил он. – Она кричит громко, отчаянно. Вы, люди, глухи, если не слышите ее призывов.

Гжегош не отрываясь смотрел на служанку-горничную, хорошенькую пухленькую круглолицую девушку, совсем юную, почти ребенка. Она так и бросилась в воду, сжимая в руке метелочку для смахивания пыли. Как будто даже в воде собиралась заниматься привычным для себя делом.

– Боги! – бормотал он, не замечая, что плачет. – Почему это дитя должно было погибнуть?

Конан грубовато вернул его к действительности.

– Подбери сопли! Нас с тобой ждет важное дело. – Капитан повысил голос. – Слушайте все! Сейчас я и Гжегош на шлюпке отплываем к острову Илейв. Все остальные – плывите к острову Фоморов. Найдите там удобную бухту, чтобы переждать бурю. Вам ясно? Вы должны сохранить «Белит»!

– А мы? – спросил старшина морских людей.

– Скройтесь под водой. Будьте поблизости от Илейва – ваша помощь может понадобиться в любой момент.

Гжегош и Конан с усилием вытащили шлюпку на берег и устроили ее так, чтобы буря не разбила ее о скалы. Пляж тянулся вдоль острова Илейв очень тонкой полоской, временами прерываясь совсем. Но все же место для одной небольшой шлюпки там отыскалось.

– Теперь, – сказал юноше Конан, – ты будешь ждать меня здесь. Что бы ни случилось – отсюда ни ногой. Ты хорошо меня понимаешь? Ты не будешь никого спасать. Даже если Ксана начнет тонуть у тебя перед носом – ты останешься стоять возле скалы и ждать меня. Ясно?

– Но почему… – начало было Гжегош.

Конан ударил его по щеке.

– Очнись, парень! Перестань бредить и приди в себя. Меня слушай. Только меня. Внушение демона может быть очень сильным. Ты должен противостоять ему. Понял? «Тонущая Ксана», скорее всего, окажется просто мороком. Способом отвлечь тебя и погубить. Я сделаю все как надо, а ты мне поможешь, когда настанет время. Все, я не намерен повторять трижды.

– Я понял.

– Хорошо. Потому что у меня не будет времени спасать еще и тебя.

И не дожидаясь, пока Гжегош закончит возиться со шлюпкой, Конан начал карабкаться по отвесной скале.

Молодой человек смотрел на киммерийца, разинув рот от удивления. Никогда прежде ему не доводилось видеть, чтобы человек обладал такой ловкостью. Пальцы рук и ног варвара находили себе опору там, где, на взгляд Гжегоша, не было, да и не могло быть никакой зацепки. Но для горца, росшего среди диких киммерийских скал, в этом не было ничего необычного.

Несколько раз Конан останавливался, прижимаясь всем телом к скале, и оглядывался. Буря была уже совсем близко. С высоты, на которой находился Конан, можно было разглядеть огромные валы, росшие на горизонте и грозившие поглотить, кажется, и самый островок посреди моря. «Белит» возле острова Фоморов, наверное, уже встретилась с первыми ударами бури. Что ж, если команда не подвела – а Конан не сомневался в том, что так оно и есть, – то кораблю ничего не угрожает.

Скоро первые удары ветра обрушатся на остров Илейв. Нужно успеть добраться до самого верха, иначе буря может сорвать человека, прилепившегося к скале, и швырнуть его в море, на острые утесы. А пережить подобное испытание не под силу даже киммерийцу с его нечеловеческой силой и выносливостью. Все-таки он принадлежит к роду людскому, что бы там ни думал о нем сейчас восхищенный юнец, находящийся там, внизу.

Конан решительно полез дальше.

Скоро его голова уже показалась над краем скалы. Он ухватился поудобнее и втянул свое мощное тело наверх. Уселся на камни, чтобы перевести дыхание.

Первая и самая трудная преграда позади он забрался на скалу. Теперь он сидел на узеньком скальном выступе, а над ним громоздилась стена замка. Именно там, за этой стеной, находится Синрик, давний враг морских людей, человек с извращенным, злым сердцем.

Конан попытался представить его себе. Киммериец повидал немало служителей зла. Одни были молоды и привлекательны, другие – стары и безобразны; среди них встречались и демоны, и молодые женщины, и честолюбивые политики. И все они желали завладеть тем, что могли бы иметь и без помощи темных демонических сил – если бы обладали талантом и волей.

Чего у них никогда не встречал киммериец – так это глубокого, ясного ума. И все они склонны недооценивать противника.

Поэтому, решил Конан, нет смысла задумываться над тем, каким окажется Синрик. Главное о нем киммериец знал еще до их личной встречи.

Поколение за поколением в этом замке рождался наследник – сын предавшегося демону отца и несчастной, обреченной на смерть матери. Должно быть, все владетели Илейва принимали в наследство вместе с замком склонность к жестокости и извращениям. Но, судя по тому, что Конан слышал о Синрике, последний лорд Илейв в злодеяниях превзошел всех своих предков.

Буря наконец достигла острова. Нужно было спешить. Море кругом кипело. Оттуда, где находился сейчас Конан, не видно было Гжегоша с лодкой, однако варвар был уверен в том, что его молодой спутник выполнил приказание в точности.

Конан полез дальше. Сильные порывы ветра хлестали его, но киммериец только сильнее стискивал зубы и продолжал карабкаться. Стена, в отличие от скалы, предлагала гораздо больше удобных выступов, так что Конан поднимался по ней с той же легкостью, с какой другой человек шел бы по лестнице.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы одолеть подъем. Он забрался на стену, выпрямился во весь рост и огляделся.

Он находился теперь в замке Илейв, посреди пустынного, заброшенного в море островка. Буря неистовствовала кругом, но внутри замка установилась странная тишина. Ветер не мог проникнуть за высокие стены. Ни одного дерева, ни одного куста не росло на склоне.

Ветер как будто пытался излить свою досаду в оглушительных жалобах. Он носился вокруг неприступных стен и завывал на все лады. Слышно было, как ревет внизу море.

Черное небо низко повисло над башней. Иногда Конану казалось, будто тучи слегка раздвигаются, и тогда с небес прямо на замок глядит внимательный черный глаз, но затем видение исчезло.

Стало темно, почти как ночью. Тем не менее Конан хорошо различал башню, высокую, конусовидную, с единственным входом, забранным решеткой. Окон в башне почти не было, если не считать нескольких бойниц под самой крышей.

Крадучись, киммериец прошел по двору. Каким бы зловещим ни было обиталище Синрика, все же это было жилье – жилье человека, пусть даже жестокого и извращенного. Ему нужны еда и питье, ему требуются слуги.

И ведь у него были слуги! До тех пор, пока какой-то древний ужас не заставил их броситься навстречу смерти в морских волнах, лишь бы избежать жизни наедине с чудовищами…

Крадучись, Конан обошел башню и очутился на другой половине двора. Здесь также было безлюдно, но приглядевшись Конан заметил на дальней стене нечто странное.

Киммериец прижался к башне, стараясь сделаться как можно менее заметным. Впрочем, он мог бы и не беспокоиться об этом: полумрак, окутавший замок Илейв, скрадывал очертания человеческой фигуры.

Зато сам киммериец превосходно видел теперь на фоне грозового неба то, что разворачивалось на низкой стене замка.

Эта стена была обращена к внешней стороне моря. Она была совсем невысокой, поскольку в дополнительном укреплении здесь не возникало никакой надобности: отвесный склон был совершенно вертикальным, так что даже киммериец не смог бы по нему подняться.

Именно здесь был сооружен большой каменный столб, к которому цепями приковывались пленницы. И сейчас возле столба виднелась хрупкая женская фигурка.

Буря неистовствовала в небесах и на море. Гигантские валы катились к горизонту. Черные тучи мчались, гонимые ветром, сталкивались между собой, рвались, но никогда не рассеивались – они были плотны и густы, как мировое зло.

Неожиданно Конан понял, что происходит, и на душе у него стало спокойно. Как будто дело уже завершено, и злодеи низвергнуты.

Одно время киммериец всерьез опасался, что буря вызвана каким-то магическим способом, однако теперь он совершенно уверился в том, что это не так. Буря была самая обычная; Синрик лишь решил воспользоваться ею для завершения злодеяния.

Если бы у Синрика была возможность вызывать непогоду, он бы устраивал подобные «представления» каждый раз, когда приносил бы жертву своему демону-покровителю. Но коль скоро Синрик торопился умилостивить демона, пока бушует ураган, стало быть… стало быть, у Синрика попросту не хватило времени провести все свои обычные пытки.

Конан теперь не сомневался также и в том, что многие из пыток, изобретенных Синриком, были предназначены не столько для ублажения демона, сколько для удовлетворения извращенных наклонностей самого Синрика. Что ж, чего можно ожидать от человека, которого, как породистую лошадь, выводили нарочно для подобных дел? От человека, выросшего в атмосфере зла и ненависти?

Конан был не из тех, кто обременяет себя заботами о перевоспитании злодеев. Он никогда не стремился понять душу негодяя. Если Конан видел перед собой мерзавца, реакция киммерийца всегда была одинаковой: он извлекал из ножен длинный киммерийский меч – и уничтожал врага, как бешеного пса, не задавая вопросов, не пускаясь в разговоры и не позволяя себе никаких сомнений.

Девушка была здесь. Вероятно, та самая – Ксана. Та, которую так долго и так безуспешно стремился заполучить демон.

Она стояла у столба, обмотанная тяжелой ржавой цепью. Ее голова бессильно упала на грудь. Она выглядела обессиленной, испуганной, но целой и невредимой.

Это Конан установил при вспышках молнии, которые озаряли двор замка и стену с пленницей. В этих же вспышках Конан разглядел наконец и Синрика.

Возможно, при своих посещениях Мессантии Синрик и выглядел знатным человеком, немного эксцентричным, несомненно богатым и, в общем и целом, милым и – как это называют женщины – «интересным». Сейчас от всей этой «интересности» не осталось и следа. На Синрике был длинный косматый плащ, сшитый из звериных шкур. Голову его венчал головной убор, сделанный из человеческого черепа, обтянутого кожей, раскрашенного и позолоченного вокруг глазниц и ноздрей. Два пестрых пучка птичьих перьев торчали в кости черепа там, где у жившего когда-то человека были уши. Этот убор, словно тиара, покачивался па голове Синрика.

Лицо, видневшееся под тиарой, казалось едва ли не более страшным, нежели этот причудливый и жуткий головной убор. Синрик обвел синей краской глаза и рот, а щеки надрезал ножом, так что кровь стекала на его подбородок и капала на грудь.

Он стоял рядом с пленницей и воздевал руки к небесам.

Несколько раз в разрывах между тучами мелькал черный глаз. Теперь Конан не сомневался в том, что ему не почудилось: глаз действительно был. И принадлежал он демону, который внимательно наблюдал за своим адептом.

Синрик прокричал какое-то заклинание. Оно звучало на древнем языке, жутком и неблагозвучном.

Затем он перешел на родную речь:

– Приди! – расслышал Конан. – Приди и забери то, что принадлежит тебе по праву!

Буря подхватила голос Синрика и унесла его вдаль. Он затих между тучами, утонул между волнами.

Конан отделился от стены и побежал к стене, держа меч наготове. Он уже видел, как ему освободить пленницу. Цепь, которой она была опутана, была старой, и несколько звеньев проржавели. Ни одна из жертв Синрика никогда не имела возможности вырваться на волю. К тому времени, как несчастные девушки оказывались возле этого столба, их воля уже была сломлена, а сил не оставалось вовсе.

Но теперь все обстояло иначе. С громовым криком Конан одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от пленницы. Он размахнулся и одним точным, мощным уларом перерубил цепь. Как дохлая змея, цепь упала на землю. Девушка продолжала стоять у столба, как будто ее заворожили и приказали не двигаться. Она даже не поняла, что происходит.

Только что она слышала жуткие заклятья, произносимые ненавистным голосом, видела грозовое небо и развевающийся косматый плащ, и кошмарный разукрашенный череп плясал над гримасничающим лицом. И вдруг в мгновение ока все переменилось. Перед ней стоял высокий широкоплечий человек с длинными черными волосами и горящими синими глазами. Он зверски скалился, но при этом почему-то совершенно не внушал ей страха. Наверное, потому, что его лицо было первым по-настоящему человеческим лицом, которое она видела за очень долгое время.

Сквозь завывание бури Синрик расслышал звон разбитой и падающей цепи и обернулся. Его плащ взлетел над плечами, описав полукружье в воздухе. Казалось, Синрик вот-вот превратится в жуткую крылатую тварь и взмоет в небеса.

Черный глаз широко распахнулся в небе, а затем на фоне грозовой тучи возникли очертания новой фигуры. Это был монстр, который медленно снижался, направляясь к замку. Конан успел еще рассмотреть его: бородатое мужское лицо, окруженное множеством мощных щупалец, похожих па щупальца огромного осьминога, и длинный хвост, похожий на рыбий. Существо это полетело прямо к Синрику и столбу, возле которого находилась пленница.

Конан схватил девушку за руку и сильно дернул, понуждая очнуться от полубессознательного состояния.

– Ксана! – гаркнул киммериец. – Приди в себя! Бежим, скорее!

– Кто вы? – пробормотала она.

Но варвар не стал тратить времени на знакомства и душещипательные разговоры. Может быть, после. А может быть, и вовсе придется обойтись без этого. В любом случае, сейчас не до церемоний

Он потащил девушку за собой, торопясь укрыться вместе с нею в тени башни. Она, спотыкаясь, бежала вместе с Конаном. Башня внушала ей безотчетный ужас. Конан тем не менее заставил ее обежать башню кругом и прижаться к стене.

Демон быстро снижался. Синрик отчаянно размахивал руками, показывая направление, в котором скрылись беглецы. Но было уже поздно: разъяренный тем, что Синрик осмелился вызвать его и предложить пустой столб, где не оказалась никакой жертвы, демон распахнул широченную пасть. Мужское бородатое лицо как будто разорвалось надвое, и в провале пустоты, явленном при этом, засверкали длинные вызолоченные зубы.

Мгновение – и безголовое тело Синрика забилось в корчах возле жертвенного столба. Кровь последнего из владетелей Илейва хлынула на разбитую цепь. Голова с выпученными глазами и зловещая тиара исчезли в пасти демона.

– Тише, – прошептал Конан, обращаясь к девушке.

Ксана замерла, прижавшись к его могучему плечу. Она боялась даже дышать, чтобы чудовище не обнаружило беглецов.

– Оно все равно чует меня, – прошелестел голос Ксаны. – Оно знает, как пахнет моя кровь.

– Нет, – так же тихо ответил ей Конан. – Я принял меры к тому, чтобы этого не случилось.

И тут он опять потащил ее за собой, на сей раз к другой стене.

Она послушно пошла за ним, однако у самого края остановилась.

– Зачем мы пришли сюда?

– Сейчас монстр нас заметит, – сказал Конан. – Нам нельзя медлить.

– Что ты хочешь делать? – закричала Ксана, забыв об осторожности. – Я боюсь!

– Тебе придется довериться мне, – заявил киммериец. – Другого выхода нет. Ты видела, что он сделал с Синриком. Так же он поступит и с тобой, если ты будешь сопротивляться.

Ксана вцепилась в Конана – он подивился силе ее рук, – и заплакала:

– Но я боюсь! Что ты задумал? Кто ты такой?

– Я – друг, твой и Гжегоша, – ответил Конан. – Просто поверь мне и ничего не бойся.

Она тяжело вздохнула. Конан обнял ее. Он видел, как демон медленно разворачивается в их сторону. Еще немного, и чудовище обнаружит беглецов, и тогда бежать будет поздно. Даже если они прыгнут вниз, монстр успеет поймать их в воздухе.

– Обними меня покрепче, – приказал киммериец. – И закрой глаза.

Ксана повиновалась. Он чувствовал, как она дрожит. Конан оттолкнулся ногами от камня и изо всех сил прыгнул.

Они летели в воду, навстречу острым камням и неизбежной гибели…

Крепкие руки подхватили Ксану и понесли ее прочь. Она слышала, как надрывается и воет ветер далеко наверху, над головой. Вокруг нее не было ничего, кроме покоя и плавного покачивания волн.

– Где мы? – прошептала она. – Кто вы?

– Тише… – был ответ.

И больше ничего.

Наконец она открыла глаза. Буря миновала. Она ушла на север, чтобы там избыть остаток своего буйства и наконец затихнуть. Ксана лежала на дне небольшой лодки, а рядом с ней, ухватившись одной рукой за борт, плыл человек с круглыми темными глазами.

– Где Конан? – спохватилась девушка.

– Я здесь, – прозвучал голос киммерийца.

Она повернула голову и увидела, что Конан сидит в той же лодке, скрестив ноги и положив на колени меч. Киммериец озирался по сторонам, как будто высматривал что-то.

Но Ксана не стала спрашивать о том, что именно беспокоит ее спасителя, потому что рядом с Конаном на веслах сидел тот, кого она уже не чаяла встретить.

Это был Гжегош. Он старательно греб, направляя лодку к острову Фоморов.

Морской человек сказал Конану:

– Я нужен моим братьям. Будь наготове, когда ты понадобишься.

– Хорошо, – отозвался Конан.

– Что происходит? – прошептала Ксана.

Гжегош улыбнулся ей.

– Вы спаслись от демона тем, что прыгнули в воду. Вас подхватили наши друзья, морские люди. Это они не позволили вам погибнуть. Они ждали внизу, в волнах. Один из них помог мне вывести лодку, чтобы подобрать вас.

– Это… это действительно ты? – нерешительно спросила его Ксана. Порой ей начинало казаться, что она все еще находится в плену, закованная или связанная, и грезит наяву.

Гжегош засмеялся.

– Это я, можешь мне поверить! И если бы не Конан, мы никогда бы с тобой не встретились!

– Почему демон не преследует нас? – тревожно спросила Ксана.

– Он нас преследовал… но затем почуял близость куда более давнего врага и более желанной добычи, – был загадочный ответ.

Конан насторожился и взялся за меч.

– Началось! – негромко произнес он, прерывая излияния влюбленных.

Вода за кормой лодки вскипела. Ксана с ужасом смотрела на образовавшийся поблизости водоворот. Там явно происходила какая-то подводная битва. То и дело к поверхности воды поднималась темная масса. Затем вдруг явился огромный рыбий хвост, который несколько раз яростно ударил по воде. Сильные волны заплескали, ударяясь о борт лодки и раскачивая ее.

Ксана вскрикнула и попыталась перебраться к Гжегошу, чтобы обнять его и найти утешение на его груди, но киммериец рыкнул на нее:

– Сидеть смирно! Не хватало еще, чтобы вы тут опрокинули лодку!

Наконец они смогли разглядеть сражение. Морские люди атаковали демона, едва только тот, преследуя Конана и Ксану, очутился в воде. Демон, очевидно, сперва полагал, что сумеет разделаться с противником, но затем осознал свою ошибку. Врагов оказалось слишком много даже для такого могущественного существа. Кроме того, его заманили в ловушку. Он очутился в стихии, которая была для его врагов родной.

Морские люди облепили его, отбиваясь от длинных извивающихся щупалец. Демон разил их вслепую, нанося удары по всем направлениям. И вдруг боль пронзила все его существо: один из морских людей отхватил ножом конец щупальца. По воде потянулась черная полоса демонской крови.

Эта кровь обжигала кожу, ела глаза, но морские люди не отступались. Они набросились на своего давнего врага сразу отовсюду. Они разили мечами, грызли зубами, били ножами, и в конце концов одновременно нанесли каждый по удару.

Если бы не своего рода умение читать мысли друг друга, они не смогли бы действовать так слаженно. Но в их мозгу вспыхивали, как молнии, мысленные посылы собратьев, и потому им удалось буквально разорвать монстра на части.

Держа каждый по отрубленному щупальцу, они рассыпались по морю. Их путь можно было проследить по черным длинным полосам, которые тянулись за каждой отсеченной конечностью демона.

– Греби к нему! – крикнул Конан, обращаясь к Гжегошу. – Скорей! Греби изо всех сил!

И Гжегош, напрочь забыв о том, что до крови натер себе ладони, – ведь он никогда прежде не греб и вообще не был привычен к морской работе, – налег на весла. Лодка понеслась туда, где в волнах качалось тело монстра. Демон был оглушен болью и беспомощен. Продлится это недолго, и Конан не сомневался: очень скоро чудовище оправится от боли и скроется, а затем отрастит себе новые щупальца, еще более мощные, чем прежние. Мешкать было нельзя ни в коем случае.

– Греби, шлюхин сын! – орал Конан. – Греби, что есть силы! Еще!

Гжегош налегал, как только мог. Лодка разрезала волны носом. Темнеющее в воде тело демона приближалось. Конан встал, удерживая равновесие, и взял меч обеими руками.

– Ксана, пересядь к борту! – приказал он, и они с девушкой одновременно переместились в лодке.

А затем лодка оказалась прямо над демоном. И Конан с поразительной силой и точностью нанес удар.

Один-единственный, но этого хватило.

Киммериец видел сквозь тонкую пленку воды лицо демона. Мужское лицо с черной бородой. Возможно, это лицо тоже кто-то считал привлекательным и «интересным». Оно в своем роде выглядело загадочно: правильные тяжелые черты, потаенная нечеловеческая жестокость в глазах. Даже сейчас, когда демон истекал кровью и мучился от боли и унижения. Даже сейчас желание терзать и мучить его не покинуло.

Затем демон заметил, как на него надвигается тень. Он знал, кто это. Человек, который несет ему смерть. Окончательную гибель, последнее перемещение в черные адские глубины, откуда не будет исхода.

Синие глаза варвара и темные – демона – встретились на миг. И во взгляде монстра Конан прочитал ту покорность, которая в последнее мгновение перед смертью иногда появляется во взоре жертвы.

Киммериец широко ухмыльнулся – скорее, оскалился, как зверь, – и изо всех сил ударил мечом по шее побежденного врага. Голова чудовища сразу пошла ко дну, а тело, изогнувшись и извергая фонтаны черной крови, принялось биться в агонии. Несколько раз хвост хлопал по воде, вздымая волны, а затем обмяк.

Конан уселся обратно в лодку, снова положил меч себе на колени и вдруг дружески, почти как мальчишка, улыбнулся Гжегошу и Ксане.

– Ну вот, – проговорил варвар, – все кончено. А вы в чем-то сомневались, дети?