"Красный Кристалл" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 11

К немалому удивлению друзей попасть в город оказалось совсем не сложно — вместе с ними к воротам подъезжали другие путники. Некоторые о чём-то говорили страже, другие бросали монету и проезжали молча.

— Смотри, больше никаких берёзовых листочков, — шепнул спутнику Лён. Но тот и сам понимал: в этой стране пользоваться магией надо осторожно — не так открыто.

Лён бросил стражникам две золотых монеты и уже думал, что они легко проскочат, как воин вдруг обратился к нему, почтительно разглядывая две монеты на ладони:

— С плохими вестями для короля? — и поднял на всадников глаза с нездоровыми красными прожилками, отчего стали видны на его щеках бледные пятна гнойников.

— Почему ты так решил? — невольно отозвался Лён, поражённый видом странных язв.

— Все несут плохие вести, — откровенно сказал стражник, сокрушённо качая головой. — Болезнь идёт отовсюду. Вот и меня выставили из королевского дворца охранять ворота — в звании понизили, жалованье урезали. Говорят, нельзя с таким лицом служить во дворце. А у меня семья и дети. Простите, господин, вы не ошиблись, что дали мне две монеты — и одной много.

И стражник с видом сожаления протянул ладонь, которая тоже была покрыта белыми пустулами — он возвращал лишнее, но всё же было видно, что надеется: побрезгует молодой красавец брать обратно деньги с такой руки.

— Нет, не надо, — оправдывая ожидания, отказался Лён, но не утерпел и спросил:

— Здесь многие больны такими язвами?

— Видать, вы издалёка, молодой господин, — удивлённо ответил стражник, поспешно пряча монеты, пока богатый чудак не передумал. — Я думал, вы посланы от двора разведать обстановку. А вы, видать, приезжий. Зря вы в этот город едете — проклят Дюренваль, говорю вам, проклят!

— И всё же! — с настойчивостью в голосе встрял в разговор Лавар.

— Говорят, раньше было не так, — доверительно сообщил стражник, опираясь на копье. — Много лет назад всё было хорошо: и земля плодоносила, и скот родился хорошо. Никаких уродов, никаких чудовищ по лесам. Потом пошёл мор — сначала всё началось на западе, за морем, потом пришло на нашу землю. Вы не с востока, господин? Говорят, там ещё спокойно.

— Нет, мы вообще проездом издалека, — ответил Лавар Ксиндара, — Мы прослышали про беды этих земель и приехали узнать, что происходит.

— О, так вы лекари?! — обрадовался стражник.

— Нет, мы не лекари, — снова отвечал Ксиндара, хотя Лён тайком и подпихивал его ногой: не болтай лишнего! — Мы от двора короля… — тут он произнёс сложное имя. — Он хочет знать, чего ему ожидать и откуда движется бедствие.

— Говорят, что из-за моря, — поразмыслив, ответил стражник. — Оттуда, говорят, и идёт вся эта нечисть. Скот ведь не сам заболел — его заразили. Какие-то ночные хищники пролезают в овчарни и коровники, караулят скот на пастбищах. Одного укусят — остальные сами заразятся. У меня зять в деревне живёт — я знаю. Поначалу такой скот забивали на мясо, вот от такого мяса и пошла напасть — вот, как у меня. Потом, когда поняли, откуда пошла болезнь, король запретил продавать на рынках больное мясо. Да ведь пойди, пойми — какое здоровое, а какое заражённое! Ели всякое. Потом и вовсе король издал указ: мяса вообще не есть, а скот с признаками болезни забивать и сжигать. Только чума уже вовсю гуляла. Спасаемся только за счёт рыбы и других морских продуктов — благо, море рядом! Да ведь куда деваться, когда денег мало — покупаем мясо тайком да едим! Ведь цена на него меньше, чем за репу!

— Но ведь не только скот заражён, — осторожно заметил Лён. — Лес, посевы тоже плохо выглядят.

— А это колдовство, — уверенно ответил стражник. — Ведьмы наколдовали. Их что ни неделя, то жгут на площади — иной раз штуки по три!

— Всё понятно, — сказал Лён, когда оба всадника оставили словоохотливого пожилого стражника и проехали воротами. — Они полагают, что всё это сделали ведьмы. Только я не верю.

— Потише ты, — шепнул Ксиндара, оглядываясь по сторонам. — Здесь наверняка все за всеми следят и фискалят — такое всегда бывает когда приходит беда: надо же кого-то иметь виноватым!

Теперь только Лён обратил внимание на то, что в прошлый раз не бросилось ему в глаза: он был обманут внешним великолепием и богатством города. Везде рыскали быстрые всадники, одетые в королевские цвета и со странным вооружением — они держали в руках длинные рогатины. Лица стражей скрывались пол чёрными атласными платками, а сверху нависал зауженный край широкополой шляпы с трёхцветным бантом, крепящим поля к тулье. Глаза чёрных выглядывали из узкой щели между платком и шляпой, словно из засады, и остро озирали людей, особенно обращали внимание на женщин, ходящих в одиночку. Так черные служители накинулись на бедную немолодую прачку, растрепали у неё корзину с бельём, раскидали рубашки и юбки под любопытными взглядами тут же собравшейся толпы и оставили, не найдя в постиранном белье ничего колдовского. Женщина осталась с плачем подбирать раскиданные рубашки, а кое-кто из толпы воспользовался случаем и поживился тряпками.

— Вот так: творят, что хотят, — с осуждением заметил пожилой мастеровой, стоя на пороге своей лавки.

— У них работа такая. — легкомысленно отозвался проходящий мимо булочник с корзиной свежих булок на голове. — Им велено искать — они ищут. Если в какую неделю ведьму не поймают — за что, спрашивается, жалованье получали?

Мастеровой поспешно скрылся за своей дверью, булочник проскользнул в проулок, а два всадника, которые наблюдали эту краткую сцену, переглянулись: ясно, что город живёт в страхе. Несколько раз на их глазах происходили и другие происшествия: бедняков хватали на улицах. Сдирали с них рубахи и осматривали. Если кожа оказывалась чистой, то бедняг отпускали. А одного, у которого оказалась на боку язва, выпроводили под стражей из города и не дали зайти домой. Ему бросили хламиду ярко-охряного цвета, велели одеться в неё и в город более не заходить — таким образом город предохранялся от заразы. Как стало ясно позднее, таким людям тоже давали работу за пределами городской стены, чтобы они не пытались лезть обратно в общество. Их кормили, давали приют в бараках, и это было вполне милосердно в таких условиях. Стражник, который стоял у ворот с другим таким же бедолагой, нёс именно такую вахту и жил в будке у ворот, не имея возможности видеться со своей семьёй. Это были жестокие меры, но необходимые. Но и тут для богатых и бедных были разные условия: Лён видел многих молодых людей, одетых с пышностью, едущих в великолепных экипажах, и с явными признаками болезни на лице. Язвы прикрывали пышными мушками, замазывали белилами. Впрочем, как оказалось, язвы тут не самое ужасное — за них не лишали жизни.

Внезапная быстрая стычка впереди привлекла внимание Лёна и Ксиндары и они, глядя как бегут в ту сторону уличные зеваки, тоже погнали коней к назревающим событиям. Трое всадников, одетых в чёрное и с лентами королевских цветов на плащах и шляпах, окружили женщину. Лицо её было вполне чистым, так что нельзя понять, что именно вызвало в полиции подозрение. С неё сдёрнули плащ, повалили наземь, и один из всадников соскочил на мостовую в то время, как два других длинными рогатками прижали руки девушки к камням — вырваться из такого захвата было невозможно.

Один из всадников соскочил на землю и рукой, закованной в кольчужную перчатку, моментально обшарил тело поверженной и истошно вопящей девушки, под хохот толпы нырнула ей под юбку и далее резким жестом чёрный рванул одежду, оголив тело несчастной жертвы.

— Оборотень!!!

Протестующий возглас замер в горле Лёна, он поражённо замер, глядя на бесстыдно оголённое женское тело. Бёдра девушки покрывала серая шерсть! Толпа вопила и кидала в несчастную всем, что попадалось под руку, некоторые дорвались до неё и расцарапали ей лицо. Ненависть так и сочилась из множества глаз, глядящих на ту, которую обвинили в колдовстве. Толпа желала растерзать её на месте, но трое чёрных властно потеснили всех, приказывая не мешать делу правосудия.

Дальнейшее произошло быстро, словно такая работа была привычной для королевских слуг: они моментально обмотали руки жертвы верёвкой, несколько витков легло на шею, и арестованную поволокли меж двух коней по улице — ошеломлённая жертва шла и не сопротивлялась — голая, открытая всем взглядам и насмешкам!

Лён и Лавар смотрели вслед улетающей тройке чёрных стражей — третий замыкал процессию, не давая окружающим дорваться до несчастной. Делалось всё это скоро, деловито, без лишних слов, без всякой показухи, словно черные стражи устраняли нечисть, заражающую город.

— Говорят, что скоро их будут жечь через день! — сказал со злорадством молодой башмачник, выглядывающий из своего окошка. Он резко плюнул на мостовую и захлопнул ставни.

После нескольких часов блуждания по городу товарищи решили отдохнуть и поесть в одном из ресторанов. Контрасты города уже не так удивляли их и потому оба приняли пышное обслуживание, как должное: торговля приносила заведению прибыль, и бедность ассортимента компенсировалась богатством сервировки.

— Мне это очень напоминает один город, — пробормотал Лён, разглядывая золотую вилку с ручкой из слоновой кости, обильно инкрустированной опалами. — Там тоже богатство так и пёрло изо всех щелей, а в сущности, все они были пленники.

— Очень интересно, — ответил товарищ. — Где же такой город?

— Далеко отсюда, — покачал головой Лён. — Я сам толком этого не знаю. Но царь, который правил в том городе, скончался самым скверным образом, а его наследник не пожелал принять престол.

— Вот идиот, — заметил Ксиндара, поедая жареного кальмара. — Выходит, город остался без верховной власти? Давно это было?

— Не столь давно, но тебе-то что? Не думаешь же ты отправиться туда и попытать счастья?

— А чем я плох? — хладнокровно парировал Ксиндара. — Возможно, и во мне течёт королевская кровь, недаром я чувствую явные способности к правлению людьми. Я, между прочим, просвещённый человек, я много видел и о многом думал. Я был бы хорошим королём.

Лён пожал плечами: немало из его знакомых претендовали на власть, да многим ли оно далось?

Прислуживал им за столом мальчик лет десяти — ладненький мальчишка, с аккуратно подстриженными кругом волосами, чисто одетый — он так пугливо посматривал на посетителей и явно избегал касаться их руками.

— Почему ты такой маленький, а служишь? — спросил его Ксиндара.

— Папка боится брать чужих, — явно испытывая стеснение, ответил мальчик. — Тут все из нашей семьи — в случае чего помогут.

Это уже явно было предупреждение: пацан явно был испуган.

Два путника осмотрелись и увидели, что старший из официантов был ровесник Лёну, а остальные — мальчики и девочки от десяти лет.

— Здорово! — одобрил Ксиндара. — Чужих работников, значит, боится, а собственных детей ему не жалко!

— В чём дело? — тут же подошёл молодой человек примерно одних лет с Лёном.

— Да так, — пожал плечами мастер иллюзий. — Просто болтаем. Видели только что на улице как взяли одну девицу с волосатыми ягодицами и та-аким хвостом!

Он так явно приглашал к беседе, что юноша не выдержал и клюнул.

— А кто такая? — жадно спросил он.

— Да мы не знаем, — со скучающим видом ответил Лён, выкатывая на стол аж целых три золотых монеты. — Мы вообще тут проездом.

Деньги вызвали у молодого официанта явную симпатию к посетителям. Он быстро шикнул на младшего сотрудника, одну монету моментально засовал куда-то между складок лилового камзола, остальные положил на маленькое блюдце и доверительно сказал богатым посетителям:

— Не больно с кем тут говорите, господа! У нас тут неспокойно — вчера только двоих колдунов едва не поймали, один из них похитил ведьму прямо от костра, а второй удрал, да напустил на стражников дурману: они гнались за ним, а он у них прямо на глазах растаял!

— Это как? — изумился Ксиндара.

— Колдун, конечно! — негодующе ответил парень. — Им ничего не стоит напустить на человека морок. Он сам в другую сторону удрал, а вместо себя пустил перед солдатами мираж! Так что смотрите — тут двоих ведь ищут!

— Да мы не вместе, — развязано ответил мастер иллюзий. — Мы познакомились только что, когда увидели, как эту дьяволицу изловили.

— А кто его знает! — не сдавался парень. — Сначала ведь возьмут да бросят в темницу, а потом уж объяснять всё будете. А у одного из них, говорят, был конь крылатый!

— Ну да! — не поверил Лавар Ксиндара. — Рассказывай давай! Такого не бывает!

— Вот ей же вам! Крылатый конь! Он же ведьму эту прямо из цепей унёс — разве обычный человек такое может?!

— О чём болтаем?! — подскочил черноволосый человек в поварском берете. Он дал подзатыльник не в меру болтливому официанту и тревожным взглядом быстро стрельнул по двум посетителям.

— Желаете ли ещё чего, господа? — с нарочитой услужливостью спросил он, но его тон говорил сам за себя: убирайтесь вы отсюда поскорее!

— Подайте сладкого, и мы уходим, — деловито отозвался Ксиндара, делая небрежный жест пальцами.

Два приятеля переглянулись: как-то им не приходило в голову, что в свете вчерашних событий на площади, переполошивших целый город, любые два незнакомца, едущие вдвоём, покажутся подозрительными.

— Пожалуй, надо разделиться, — сквозь зубы процедил Ксиндара, делая вид, что занят засахаренными фруктами и сладким вином.

Это была здравая идея, и они покинули заведение по одиночке, как будто их свела в беседе лишь трапеза за одним столом.

— Вышли по одному, а платили за двоих, — прошептал сам себе старший сын ресторатора, но ни с кем своими наблюдениями не поделился — ему хорошо за это заплатили.

Выйдя на улицу, Лён никуда не торопился. Ксиндара уже уехал и у столба оставался только летучий конь, который смиренно изображал из себя обыкновенную лошадь.

Не зная, куда податься, Лён без цели ехал по улице, размышляя про себя, чем сейчас занят его предприимчивый попутчик. Наверняка у Ксиндары уже был готов какой-нибудь хитроумный план. Лишь бы не попался, мастер иллюзий!

На перекрёстке двух дорог стояло каменное здание старой постройки, сильно отличающееся от тех, что были в начале улицы. Да и сама улица была поуже и погрязнее. Оглядевшись, Лён понял, что заехал в старый квартал — он разительно отличался от парадных улиц — окна поменьше, фундаменты пониже, а крыши нависают почти до середины мостовой. Над дверью, что по странной прихоти строителей располагалась прямо на остром углу здания, располагалась потемневшая вывеска: Морские карты, торговые путеводители, книги.

Войдя через высокий порог, Лён угодил на лестницу, а та вела в полуподвальное помещение — во всяком случае, пыльные полукруглые окошки, через которые попадал свет в эту нору, были на уровне тротуаров и отделялись от них маленькими неглубокими пазами с защитными решётками. Помещение казалось похожим на тюремную камеру, но только в отношении полумрака, расчерченного полосами — всё остальное выдавало истинную страсть старого книжного червя к своему ремеслу — по всему периметру большая комната была обставлена стеллажами со старыми фолиантами, на прилавках были навалены грудами карты, старые манускрипты, свитки папирусов, изглоданных временем. Деревянные фигурки, изделия слоновой кости, замысловатые предметы, назначение которых трудно определить с первого взгляда — из чёрного и белого мрамора — не то монументальные чернильницы, не то шкатулки. Пучки перьев в высоких медных стаканах, обезьяний череп, тиснённые кожаные футляры для бумаг, затейливо украшенные монограммами, необработанный кусок обсидиана, туземное ожерелье из зубов, большой подсвечник с оплывшими свечами, морской секстант, медный судовой колокол и многое другое. Среди всего этого добра не сразу обнаружился владелец лавки — он сидел за своей конторкой, среди вороха бумаг, близоруко пригибаясь к столу, и едва не возил длинным носом по желтому папирусу. Редкие седые волосы торчали двумя полупрозрачными клочками над старыми морщинистыми ушами, а сверху по самые мохнатые седые брови была нахлобучена плоская шапочка, похожая на тюбетейку. На длинном носу сидели большие круглые очки, но, кажется, только для виду — помощи от этого прибора хозяину книжной лавки явно не было, поскольку стекла очков были мутны и желты.

— Э… — нерешительно проронил Лён, не зная, как подступиться к маленькому человечку, похожему на старую мудрую крысу.

Глубоко ушедший в свой старый засаленный халат, владелец лавки не сразу пошевелился, только гусиное перо застыло, перестав старательно выводить замысловатые буквы на пергаменте, да глаза воззрились поверх железной оправы на посетителя.

— Чем обязан? — тонким старческим голоском проскрипел книжник.

Посетитель хотел что-то сказать, да отчего-то не нашёл слов, но это не смутило старого книжного червя — тот сполз со своего высокого кресла, резная спинка которого терялась в темноте и оказался ростом ниже своего прилавка. Тогда старичок нагнулся, с шумом выдвинул откуда-то скамеечку, и взобрался на неё, чтобы наконец позволить молодому человеку лицезреть себя.

— Клопфеникус Лялямбр, — с достоинством представился старый книжный червь и протянул вперёд тощенькую лапку с узловатыми суставами. — Желаете купить морские карты? Интересуетесь историями древних цивилизаций? Ищете сведения о пропавших кладах? Экипируетесь в дорогу? Надеетесь приобрести занятный талисманчик?

— Я просто так. — неопределённо ответил Лён, осторожно пожимая двумя пальцами эту сухонькую ручку. — Просто запутался в улицах.

— Ага, понятно! — блеснул диоптриями владелец лавки. — Это хорошо, это замечательно. Могу вам предложить коллекцию резных фигурок, приносящих счастье — на каждый день своя. Ставите их на большое блюдо… где блюдо? Ах, вот оно! Так вот, ставите их кругом — все тридцать.

— Тридцать? — изумился Лён.

— Ну да! — поразился его недоумению владелец лавки. — Я же говорю, на каждый день! А, вы хотите годовой цикл фигурок! Так бы и сказали, я сейчас!

Он уже хотел спрыгнуть со своей скамейки и углубиться в недра лавки, полной сувениров, как Лён остановил его:

— Нет, мне не надо ни талисманов, ни…

— А! Вы хотите купить манускрипты, указывающие места, где скрыты клады! — просиял Клопфеникус Лялямбр. — Сию минуту!

Он снова хотел нырнуть со своего насеста в темноту за стойкой, но посетитель вновь остановил его.

— Нет, подождите, — он многообещающе пошевелил пальцами в воздухе, словно что-то вспоминал. — Я сам ещё не знаю, что мне надо.

Владелец лавки терпеливо застыл на месте, готовый по первому же слову ринуться на поиски нужного товара, а в том, что любой мыслимый товар имелся в его лавке, не было сомнений.

— Я приехал издалека, — начал Лён, — Я хотел бы разобраться в том, что происходит. Мне нужны какие-нибудь сведения о той напасти, что обрушилась на этот край. Когда всё началось, откуда пошло, как поначалу выглядело, как происходили изменения.

— Так вы естествоиспытатель! — блеснув очками, заметил старичок. — О, что же вы сразу не сказали, что вы человек науки! Ещё такой молодой, а уже учёный!

— Не то, чтобы учёный, — поскромничал Лён, — Просто я послан моим хозяином, магистром наук, на сбор сведений.

— Конечно! — тут же согласился Клопфеникус Лялямбр. — Как я сразу не подумал — конечно, кто-то должен этим заинтересоваться всерьёз! А то одни какие-то карающие меры! Все в растерянности! Нет достойного учёного, который бы смог собрать все факты, осмыслить, обдумать, обобщить! Я сам хотел этим заняться, да здоровье слабое не позволяет! Но вы молодец, молодой человек, что не бросились с головой во всякие забавы, а прилежно изучаете науку! Это очень хорошо! Это похвально! Как, говорите, зовут вашего патрона?

— Я не говорил, как его зовут, — засмеялся Лён, сразу раскусив маленькую хитрость старого книжного червя.

— Ой, да, конечно! — тут же смущённо засуетился тот. — кто же так вот сразу открывает имя своего наставника! Это же, в конце концов, довольно опасно — мало ли в чём могут обвинить! У нас тут такая неразбериха происходит! Все всех во всём подозревают! Каждый день кого-то в чём-то обвиняют! Казнят, вешают, сжигают!

— Однако я видел нечто такое, что простым наваждением не объяснить, — серьёзно возразил Лён. — Я видел женщину, которую поймали люди в чёрном, — у неё были волосы на теле и настоящий хвост!

— Люди в чёрном! — сердито отвечал старик. — Это же королевские камаринги — орден истребителей магической нечисти! Вы хотите сказать, что они действовали неверно?!

— Нет, я не хочу того сказать, — поспешно оправдался Лён, понимая, что старик в нём заподозрил провокатора. — Но я видел так же и язвы на людях — ни для кого не тайна, что таких выдворяют из города.

— Но им же всё-таки дают работу, — возразил старик. — Иначе бы они стали мстить за своё отвержение! Это разумно!

— Не спорю, — тут же согласился Лён. — Конечно, как-то надо обезопасить общество, бороться с проявлениями болезни…

— И не болезнь это вовсе! Это колдовство! Вы видели как взяли оборотня! Вы знаете, что к ним даже прикасаться опасно?! Если ты якшался с нечистой силой и заразился этой дрянью, так ты не прячься — пойди и признайся камарингам! Тебя повесят или обезглавят, чтобы зараза не распространялась, но не сожгут!

Лён изумился: о таком он не подумал. Неужели те странные признаки перерождения, которые он увидел на девушке, передаются, как инфекция?!

— Да, я понимаю, — бормотал меж тем старик, немного успокоившись. — Это страшно. Когда вдруг внезапно на себе такое обнаружишь, первым делом пытаешься скрыть это. Но вот ведь дело в чём: соседи-то в чем виноваты?! Ведь если где зародилось ведьмичье гнездо, в него попадают все, кто рядом — семья, соседи.

— А разве с этим не рождаются? — с большими глазами спросил ученик магистра.

Старик затрясся от смеха и длинным кривым пальцем смахнул с кончика носа слезу.

— Рождаются?! О, мой дорогой невинный пришелец! Если бы всё было так просто! Тогда бы таких уродов уничтожали бы ещё в пелёнках! Вот в том-то всё и дело, что поначалу оно никак себя не проявляет. Возьмите хоть мою прачку — я ж столько лет отдавал ей стирать свои рубашки! И вот — нате вам! — приносит раз порванное бельё. Я спрашиваю: почему дыра? Она молчит. Ну, я простил: мало ли чего бывает! Женщина бедная, живёт только стиркой. А потом узнал, что у неё стали железные когти отрастать на руках — вот откуда дыры! Она при стирке рвала одежду когтями! А мне принесла рубашки и молчит! Хорошо ещё, что я не воспользовался вещами — я раз в полгода отдаю ей стирать рубашки и меняю их раз в три месяца. В тот раз я донашивал последнюю рубашку ещё две недели, как её выявили камаринги. Между прочим, всё постиранное бельё пришлось выкинуть — целых две рубашки! Да ладно, что там рубашки — женщину жалко. Ведь у неё муж парализованный остался и умер в одиночестве.

— Симптомы проявляются по-разному?

— Какое слово-то вы знаете — симптомы! Нет, определённо, вы будущий учёный. Так что, хватит тут мне свои стариковские байки рассказывать, давайте поговорим по существу.

С этими словами Клопфеникус Лялямбр нырнул в глубокую тьму за прилавком и выбрался из-под откидной доски, которая прикрывала проход в глубины лавки.

Старик оказался очень маленького роста, тощий, согнутый, с такими тоненькими ножками, что было страшно смотреть, как он шаркает большими башмаками по дубовым половицам. Владелец лавки подошёл к двери, с усилием открыл её и вывесил наружу табличку: закрыто.

— Ну вот, теперь поговорим, — пробормотал он, закрывая дверь на массивный металлический крючок и шаркая обратно — мимо Лёна.

— Пойдёмте за мной, молодой человек, — позвал он посетителя, и тот прошёл за маленьким продавцом антиквариата вглубь помещения — во вторую комнату.

— Я ведь поначалу принял вас за шпиона Ордена, — признался он, доставая с прилавка медный подсвечник. — Думаю: ну вот, и моя старая шкура им понадобилась! Да всё же чутьё не подвело: вы не шпион. Вы действительно приезжий. Постойте, ваша лошадь стоит снаружи? Не стоит так — все сразу подумают, что я закрылся с целью заговора!

По настоянию Клопфеникуса Лён вышел наружу и перевёл своего коня во внутренний дворик. Теперь они могли с торговцем антиквариатом поговорить спокойно.

Во втором помещении оказались тоже книги и то же множество карт, но не было и следа всяческих фигурных поделок — это была настоящая библиотека.

— Вот это настоящие книги, — благоговейно сказал старый седой мышь, обводя выпуклыми глазами обширное собрание фолиантов. А там… — он с пренебрежением махнул ладошкой в первую комнату. — одна дешёвка! Сказки, выдуманные истории, досужая брехня! А фигурки большей частью подделка! Я сам немало интересовался тем же вопросом, за которым приехали вы. Я много лет собирал разрозненные сведения, пытался понять, в чём дело. Но, к сожалению, я не тот, кто может найти истинную причину явления. Вы помоложе, вы должны суметь. Да, кстати, как вас зовут? Вы же так и не представились.

— Меня зовут Лён, — скромно поведал молодой посетитель.

— А дальше?

— Это всё, — смущенно признался гость.

— Как это так? — не поверил собиратель редкостей. — Что за имя такое? Не имя, а какой-то слог. С виду благородный господин, а имя, простите, как у прислуги.

Молодому гостю было нечего сказать, и он лишь виновато развёл руками.

— А, понимаю, — догадливо поднял седые брови Клопфеникус Лялямбр. — Простая история бедного сироты, родившегося в многодетной семье и отданного за пару монет состоятельному господину. Вам повезло, мой милый, что вы попали к учёному человеку, а то сейчас бы гнули спину у какого-нибудь башмачника. Да, всё же есть судьба!

Старик повернулся и прошаркал к столу, закрытому тяжёлой скатертью, на котором стояли пара чашек, сахарница и чайник.

— Мы иногда встречаемся тут с моим приятелем из королевской библиотеки, — признался старый мышь, — Знаете, время тяжёлое такое, что и поговорить не с кем без опасений. Мой друг, Кореспио, очень учёный человек. Он ведёт наблюдение за звёздами. И знаете что он сказал мне — только не смейтесь! — он сказал, что раньше в небе был естественный спутник! Он назвал его Луной! Эта штуковина якобы светила ночью с неба, словно ночное солнце. Не могу поверить, но это наверно, было бы прекрасно. И ещё он говорил — ну, это кажется мне совершенной фантазией! — что не Солнце вращается вокруг земли, а как раз наоборот — Земля вокруг солнца!

Старик немного посмеялся, разжигая горелку под чайником и заливая в сосуд чистую воду.

— Хотите немного сухарей? — спросил он у гостя, заглядывая в глиняный горшок.

— Наверно, я могу вас угостить, — улыбнулся тот, чувствуя лёгкую вибрацию Перстня Гранитэли и ощущая тяжесть в сумке. — Я тут по дороге кое-чего прикупил.

И он открыл сумку и нисколько не удивился, найдя в ней пару свежих булок, сдобное печенье и маленькую баночку, в которой обнаружилось черничное варенье.

— Какие сокровища, мой друг, — печально улыбаясь, ответил старичок. — Сегодня мне был вещий сон, и я видел, что ко мне приходит молодой гость, которому я должен помочь в его делах. Теперь я вижу, что вещие сны иной раз сбываются.

Вот что поведал старый собиратель редкостей молодому дивоярцу.

Вся эта история с болезнями и странными изменениями в людях началась не сразу. Старые источники повествуют о временах, когда всё было ещё не столь ужасно. Поначалу странности творились лишь в природе — отчего-то стали засыхать целые леса, нарушилось плодородие почвы. Местами стали возникать болота, а местами — пустоши. Изменилась сама погода — становилось зимой теплее, а летом с пугающей частотой сменялись ливневые дожди с обвальной засухой.

Так продолжалось около трёхсот лет, но потом природа постепенно успокоилась — зимы так и оставались мягкими и слякотными, временами вообще без снега, а лета становились более прохладными, отчего некоторые культуры не успевали вызревать. Несколько лет прошли под знаком голода, и население существенно сократилось, потом снабжение постепенно выровнялось. Но вместе с этим пришлось отказаться от некоторых продуктов: некоторые сорта зерновых начали приносить обильный, но ядовитый урожай.

Корнеплоды стали особенно опасны, и вообще, все виды кореньев пришлось исключить из пищи. Поначалу долго не понимали, в чём дело, потом один учёный тип под микроскопом разглядел внутри кореньев каких-то мельчайших паразитов — те прямо кишели в плодах. Наверно, именно они и делали продукты ядовитыми, хотя магистр Кореспио полагает, что эти червячки проникают в организмы животных и человека вместе с сырым продуктом и размножаются внутри, отравляя хозяина своими токсичными выделениями.

Если бы все дело было только в кишечных паразитах, было бы прекрасно, но дело только этим не ограничивалось. Постепенно животный мир подвергся радикальным изменениям. Сначала появлялись животные-мутанты — некоторых невозможно узнать, к какому виду они ранее принадлежали. Казалось, природа сошла с ума, порождая тварей уродливых и опасных — многие из них были хищниками. Даже малый укус такой твари убивал человека за сутки, но таких было немного — в основном от несчастных оставались только изгрызенные кости. Крестьяне стали прятаться, строить прочные заграждения, избегая выходить в поля.

На страну снова надвинулся голод. Постепенно справились и с этим, отправляя в деревни вооружённые отряды наёмников — охранять крестьян во время полевых работ. Тогда и организовались воинствующие коммуны, в которых всё было общее, чтобы можно было выжить. Деревни превратились в крепости и началась война с городами. В принципе, деревенским жителям от городов почти ничего не нужно, они сами в состоянии обеспечить себя всем. Они стали походить на маленькие государства прямо в государстве, обороняясь от власти королей. Тогда началась эпоха великих междоусобиц, когда короли отправляли целые войска жечь деревенские крепости и усмирять сельский народ.

В королевстве, которым правит нынешний король, Киаран Железная Пята, эти карательные орды объединились под началом герцога Даэгиро и стали называться Орденом Камарингов — это такая карательно-разведывательная организация, полномочия которой практически не ограничены — они вольны творить всё. Затея увенчалась успехом, и с тех пор уже триста лет герцоги Даэгиро возглавляют Орден, и работы у него с годами не убывает, потому что каждое новое столетие приносит новую беду.

Белая язва пошла давно. Мирно почивший королевский медик Джакомбо Дживоначи считал, что язвы происходят от нечистой пищи и настоял на отказе королевского стола от местного продукта и советовал целиком перейти на привозную или морскую пищу. Да, это дало кое-какой эффект, но вот беда: отрава имела свойство накапливаться в организме и передаваться от матери к ребёнку. Так что, нынче вы можете видеть на улицах роскошно одетых молодых людей, у которых под слоем белил скрыты язвы, и эта дрянь преследует поколение за поколением.

От городских бедняков, которые подвержены этому несчастью, избавляются, переводя их за городскую черту и давая им посильную работу, благо, что долго эти бедняги не живут. В целом же язвы не заразны, хотя и крайне неприятны. При хорошем же уходе и здоровом питании можно жить сколь угодно долго, беда лишь в том, что зараза передаётся по наследству более чем в половине случаев. Поэтому придворные вельможи, женящие своих детей в одном и том же кругу, представляют собой собрание безобидных больных.

Но вот с оборотнями гораздо хуже. Вот это и есть настоящий бич страны. И в деревнях, и в городах неустанно выискивают тех, кто несёт на своём теле знак проклятия, а также тех, кто наводит порчу. Хорошо, если всё на виду, как у прачки, которая стирала рубашки Лялямбру — тогда их выявляют сразу. А если у кого скрыто под одеждой!.. Тогда только донос поможет выявить это. Камаринги в таком случае налетают совершенно внезапно и ловят на улицах, вытаскивают из домов. Лишнего не творят — нет нужды, и без того подвалы полны арестованных, оттого машина правосудия работает днём и ночью.

Если произошла ошибка, и человек не имеет признаков оборотня или ведьмы, его отпускают. Но, если обнаружилось — тогда будьте осторожны, не попадитесь этой твари под когти или зубы! Камаринги одеты в сплошные кольчуги под формой, а простым людям может и достаться! Вот почему оборотней ловят чаще среди простого люда, а если кто среди придворной знати обнаружится, дело тихо заминают, и что там дальше с таким человеком происходит — полная тайна. Так что, ходят слухи, что под пышными подолами знатных дам таятся иной раз такие вещи! А про иного вельможу говорят: настоящий зверь!

Только и это бы всё ничего, да только с каждым годом усиливается страшная напасть: приходят по ночам духи тьмы и ищут людей. Вот это настоящая беда, потому что нет от них ни запоров, ни замков — они проходят сквозь стены и пьют человеческую кровь, отчего люди слабеют, бледнеют и скоро умирают.

— Было бы неплохо вам встретиться с мэтром Кореспио, — заключил свою речь Клопфеникус Лялямбр. — Он больше меня знает, он настоящий учёный, а всего лишь старый продавец подержанных книг.

— А ведьмы, мэтр Клопфеникус? — напомнил Лён. — Вы не рассказали про ведьм.

Старик завозился на своём жестком кресле и признался:

— Что-то я не верю в ведьм. Мне кажется, все эти суеверия о существовании магии и волшебства лишь выдумки невежественного плебса — обычные предрассудки и народная фантазия. Судите сами, если бы и существовали маги, то как-нибудь себя проявили бы. Испокон веков в нашем краю ловят ведьм и колдунов, а я так спрошу: если они такие могущественные маги, так отчего же позволили себя поймать и даже сжечь?

Да, в этих словах логика была, но объяснения не было. Поэтому Лён удовольствовался тем, что есть, и не стал более допрашивать старика, надеясь гораздо больше получить в королевском дворце, тем более, что мэтр пообещал составить ему протекцию.

— Мой друг, а как вы назовётесь перед магистром Кореспио? — спросил Клопфеникус Лялямбр, оторвавшись от гербовой бумаги и подняв на Лёна свои подслеповатые глаза. — Ведь, согласитесь, для знатного родом господина называться каким-то легкомысленным именем из одного-единственного слога как-то несерьёзно. Послушайте совета, мой друг, придумайте себе какое-нибудь имя. В конце концов, многие великие мира сего имеют не одно, а два-три имени. И, кстати, не стесняйтесь, обзаведитесь титулом — не помешает. Не тянитесь высоко — вполне достаточно маркиза.

— Ну, хорошо, — по некотором размышлении ответил новоявленный маркиз. — Я знаю имя, которое мне нравится. Я буду зваться Румистэль.