"Дьяволы Фермана" - читать интересную книгу автора (Фауст Джо Клиффорд)

11 В погоне за видением

В среду пятнадцатого июня мы запустили проект «Их было десять». Ролик собирались снимать в старом сводчатом здании, некогда бывшем штаб-квартирой масонской ложи. Депп сообщил, что в свое время это место приспособили под студию для записи оркестровой музыки. Потом он пустился в пространные объяснения о замечательной акустике и разных особенностях подобного типа музыки, так что я моментально запутался и в итоге сбежал от Деппа, смешавшись с персоналом съемочной группы. Все суетились, в последний раз проверяя антураж и декорации на съемочной площадке, подготовленной для ролика.

Я в который уже раз спрашивал себя: чем все закончится? Я вылизал текст и, как велел Левин, убрал из него «милых» и «дорогих». Моя команда привела в порядок касси и долго препиралась с актерским департаментом, выясняя, кто же будет участвовать в ролике, помимо Дьяволов (поскольку я описал оставшиеся типажи лишь самыми общими словами). Еще нам предстояло решить, кто станет режиссером ролика. Эту работу возложили на меня, и на сей раз я отверг помощь группы, хотя раньше частенько перекладывал такие проблемы на их плечи. Надо было осознать, кто из современных режиссеров способен воплотить мою концепцию в жизнь, и я предпочел сделать это самостоятельно…

Так или иначе, сегодня наши проекты должны были воплотиться в жизнь. И если говорить начистоту: лично я преследовал одну-единственную, но вполне определенную цель. Мой дом в Принстоне. Старое здание, выкрашенное в теплые тона. Дом, который сделался моей тайной любовью. За то время, пока мы готовили ролик, я ухитрился трижды смотаться в Принстон и полюбоваться мечтой. Словно в насмешку надо мной, агентство сменило рекламный плакат. Простая надпись: «Дом продается. Цена 26 миллионов» сменилась на гораздо более завлекательное объявление: «Камин с действующей лицензией. Бесконечное количество розеток. Позвоните сегодня, и завтра дом станет вашим!»

Внезапно я почувствовал себя ужасно одиноким. Я пересек зал, переступая через извивы кабеля и проволоки — туда, где сидели Дансигер и Бэйнбридж, напряженно уставившись в ноутбук.

— Сообщения очень мило составлены, — сказала Дансигер, указывая ногтем на экран. Этим она сразу напомнила мне Джен и мой первый визит в Дом. — И большая часть послания хороша, за двумя исключениями. Первое: ты не вставила Позитивный Ориджин. Никакое послание без него не пропустят.

— Да-да, — отозвалась Бэйнбридж, — но я не знала точно, что можно употребить в данном случае.

— Любую из десяти заповедей, — сказал я, — не ошибешься.

Бэйнбридж покаянно кивнула, и Дансигер продолжала:

— Другая проблема в том, что нельзя в подобных обстоятельствах просто взять и сказать: «Покупайте этот товар». Правила стали гораздо жестче.

Она передала ноутбук Бэйнбридж.

— Не переживай, — встрял я. — Существуют сотни способов обойти это правило.

— Правила создают для того, чтобы их нарушать.

— Не нарушать. Переиначивать. Причем весьма эффективно…

— Если не считать этих недочетов, — сказала Дансигер, — ролик прекрасен. Доведи его до ума и предъяви Боддеккеру.

Я бросил на Дансигер испепеляющий взгляд. Она невозмутимо разглаживала складки на пиджаке. Затем Дансигер отвлеклась от своего занятия и обернулась к Бэйнбридж.

— Если вдуматься, ты можешь приступить к работе прямо сейчас. А нам с Боддеккером надо кое-что обсудить.

С этими словами она взяла меня под руку и повела прочь.

— Если ты собираешься говорить о Хотчкиссе, — начал я, — то не могу обещать…

— Расслабься, — отозвалась Дансигер, ускоряя шаги. — Мне просто нужно ненадолго уйти. Знаешь, некоторые люди не понимают намеков.

— Ты собираешься прочесть мне нотацию?

— Я собираюсь поговорить о Бэйнбридж.

— Ах, вот как!

— Она слишком зациклена на использовании рекламы, влияющей на подсознание.

— Ну, что ж поделаешь?..

Дансигер резко остановилась и глянула мне прямо в глаза.

— Иными словами, ты готов на любые жертвы ради этого ролика? Именно поэтому ты пригласил Чарли Анджелеса?

— Дансигер, не впадай в паранойю. — Я двинулся дальше и ненавязчиво потянул ее за собой. — «Старик» спросил меня, кого я хотел бы видеть режиссером ролика. Я выдал ему список. Имя Анджелеса стояло первым. Я вовсе не настаивал на его кандидатуре.

— Да ладно, Боддеккер. Я прекрасно знаю, как ты относишься к этому проекту. Ты пользуешься благосклонностью Левина и «Мира Нано». Ты желаешь, чтобы все было снято так, как ты это видишь.

— Верно. Именно поэтому они и выбрали Анджелеса. Я рекомендовал его, поскольку полагал, что он сумеет адекватно воплотить в жизнь мое видение.

— Если б я знала тебя хоть чуточку хуже, я бы поклялась, что ты используешь свои связи в личных целях.

— Я? Дансигер, ты всерьез считаешь, что я способен так поступить? — Подвернулся неплохой повод развернуться и уйти. Я бы так и сделал, если бы Дансигер не схватила меня за руку и не принудила остановиться.

— Хочу спросить тебя еще кое о чем. Нет ли во всем этом элемента мести?

— Мести?

— Я говорю о кругленькой сумме, в которую обойдется компании Чарли Анджелес. Вряд ли он станет заниматься благотворительностью.

— А кто из режиссеров станет?

— Он — педант. И один из самых дорогих режиссеров рекламы.

— Нет, — сказал я Дансигер, — он самый дорогой режиссер рекламы. Между прочим, он занесен в базу данных рекордов Гиннесса.

— И как я понимаю, Пембрук-Холл будет вынужден выплатить ему гонорар.

Я развел руками.

– «Старики» обговаривали это с ребятами из «Мира Нано». У них какие-то свои мысли относительно бюджета, поэтому они и не взялись платить Анджелесу. Пембрук-Холл решил покрыть расходы самостоятельно. Чистота видения, ну, ты понимаешь…

— А Макси Спилберг или кузины Коэн не могут сделать то же самое? За меньшие деньги? Я чую здесь какой-то подвох, и мне кажется, дело попахивает местью. Ты не успокоишься, пока не сделаешь самый дорогой ролик в мире.

— Остынь. — Я принял самый что ни на есть скромный вид. — Подумай, ну зачем мне это? — Затем я взял Дансигер за плечи и наклонился к ее уху. — Давай лучше назовем это страховкой. Если что-то пойдет не так, у них будет иной «козел отпущения» — помимо нашей творческой группы. Дансигер уставилась на меня.

— А ты, пожалуй, прав… Похоже, я немного погорячилась. -

Я махнул рукой.

— Наконец-то ты поняла мою мысль. Отсюда я делаю вывод, что мне стоило бы почаще оглядываться назад… А теперь извини. Есть кое-какие неотложные дела.

Я ушел, оставив Дансигер критиковать очередную работу Бэйнбридж.

Шагая через зал, я увидел, как техники устанавливают цифровые датчики и видеооборудование. В качестве теста они сняли одного из работников обслуживающего персонала, вывели изображение на экран, а затем заставили его взорваться. И следили за тем, как мельчайшие частички тела сползаются вместе и воссоединяются воедино. Впечатляющее зрелище. Не настолько эффектное, как при помощи эмуляторов, но для нашего ролика вполне достаточно.

Я мог бы еще долго наблюдать за процессом, но тут ко мне приблизился Сильвестер со слэйтом в руках.

— Боддеккер, — сказал он. — У нас проблема. Твои друзья до сих пор не появились.

— Кто? Дьяволы?

Сильвестер кивнул, и я взглянул на него. (На этот раз он снова был мужчиной.) Кожа на щеках и подбородке уже приобрела характерный голубоватый оттенок. Я сообразил, что пялюсь на него в упор, и поспешно отвел глаза. Не хватало еще, чтобы Сильвестер неверно истолковал мои взгляды. Этот человек и без того достаточно неуравновешен.

— Не переживай. Они явятся. Сильвестер глянул в свой слэйт.

— Нужно успеть подогнать на них костюмы. Потребуется время.

— Костюмы?

— Атрибутика банды, — сказал он. — Ну, ты знаешь, ботинки, куртки, перчатки — все такое.

— Сильвестер, я ценю твои усилия, однако костюмы им ни к чему. Я попросил их прийти в «униформе» банды.

— Просто отлично. — Он тяжко вздохнул. — Придется потратить время на то, чтобы их отмыть…

— Они — уличная шайка, — сказал я. Пожалуй, излишне раздраженно. — Чего ты ожидаешь? Они не будут выглядеть как счастливая невеста в день свадьбы.

Сильвестер набросал что-то в слэйте и пожал плечами.

— Извини, Боддеккер. Надо бы сперва посоветоваться с тобой, но на меня навалилось столько дел! Мистер Дрейн, например, недоволен своим костюмом. Нам пришлось постараться, чтобы выбрать дизайн, который его удовлетворил.

— Постой, — сказал я. — Мистер Дрейн? Норман Дрейн? Сильвестер кивнул.

— Этот человек сумел продать тысячи товаров.

— Он что, играет мужа в нашем ролике?

— Именно так.

Я невольно отступил на шаг и округлил глаза. Что там говорила Дансигер о самом дорогом ролике в мире? Неудивительно, что «Мир Нано» предоставил нам расплачиваться с Чарли Анджелесом. Он брал дорого, но его запросы даже не приближались к тем астрономическим суммам, которые требовал Норман Дрейн. Надо ли говорить, что этот факт только усугубит и без того непростую ситуацию. Чарли Ан-джелес, предпочитавший снимать ролики, скрупулезно выверяя каждый кадр, и Норман Дрейн, неустанно стремящийся к совершенству… Съемка, которую мы планировали провести за день, могла растянуться на недели.

— Ладно. Норман Дрейн — так Норман Дрейн. Хотя, если он как обычно начнет выпендриваться…

— Его пригласил «Мир Нано». Ролики с участием Дрейна способствовали продажам самых разных товаров.

— Ну да. В том числе головидение «Сони» и те хирургические инструменты.

— Совершенно верно.

— Ты прав, Сильвестер. Кстати, ты не заметил, как часто люди повторяют шутки Нормана Дрейна и роли Нормана Дрейна? И все потому, что Норман Дрейн стал патетической пародией на самого себя. Он словно опытная проститутка — продает себя тем, кто в состоянии заплатить больше. И ему не важно, какой товар рекламировать… — Я посмотрел Сильвестеру в глаза. Он послал мне скептический взгляд — Хорошо, пусть будет так. Все в норме. Мы обязаны это преодолеть. Вот почему я пригласил Чарли Анджелеса.

— Если уж говорить о приглашении людей… Сильвестер внезапно замолчал, глядя на что-то у меня за

спиной На его лице застыло странное мечтательное выражение. А я не был уверен, стоит ли мне оборачиваться. Это зависело от того, приспособилась ли уже сексуальная ориентация Сильвестера к его внешности — или нет.

Тем не менее я оглянулся. К нам направлялась Хонникер из Расчетного отдела. Она улыбалась.

— Пошли отсюда, — прошептал я Сильвестеру. — Каждый раз, как она возникает у меня на пути, мне приходится отправляться туда, куда идти совершенно не хочется.

Сильвестер не ответил. Выражение его глаз свидетельствовало о том, что ориентация соответствовала полу.

— Слушай, — сказал я, направляясь в противоположную от Хонникер сторону и делая вид, что ужасно тороплюсь. — Когда ты получишь наш материал, позаботься о том, чтобы Чарли Анджелес его просмотрел…

На мое плечо легла рука. Кожа под рубашкой запылала, словно охваченная огнем…

— Боддеккер.

Невозможно обмануть судьбу.

— Что ж, — сказал я, оборачиваясь. — Мой персональный Ангел Смерти. Рад тебя видеть. Как мне кажется…

Хонникер выглядела несколько озадаченной.

— Я что-то упустила?

Теперь ее взгляд стал иным. Цвет глаз изменялся, переливаясь, будто расплавленный металл. Она была не столько взволнована, сколько уязвлена. Мое сердце немедленно разбилось, и я возненавидел себя.

— Ничего подобного, — беззаботно сказал я. — Я просто говорил Сильвестеру… Ты знакома с художественным редактором моей группы, не так ли?

Я представил их друг другу, и они обменялись рукопожатиями. Какая-то из составляющих Сильвестера — мужская или женская — очевидно, влюбилась. Удачи, подумал я. А затем продолжил:

— Каждый раз, когда ты показываешься, я вынужден идти туда, куда меня совершенно не тянет.

Хонникер опустила глаза и порозовела. Невероятный эффект! Я был бы готов пожертвовать своей работой ради такого выражения ее лица.

— О! — сказала она. — Видимо, для тебя это именно так и выглядит, Боддеккер. Мне очень жаль. Относительно же того, чтобы стать твоим личным ангелом… Ну…

Я беспомощно развел руками.

— Это шутка… Просто шутка.

— Так уж вышло, что я отчитываюсь перед Левином, — сказала Хонникер. Потом она посмотрела мне прямо в глаза, словно говоря: «И лучше бы тебе хорошенько уложить в голове то, что я сейчас сообщу». — Я знаю тебя и в курсе твоей работы. Поэтому после того общего собрания…

— …где я выставил себя полным идиотом…

— Левин упомянул твое имя и попросил передать тебе его просьбу. А когда они выбрали твой ролик, я опять оказалась рядом, и «старик» сказал мне в этой своей обычной манере…

— Не будете ли вы любезны проинформировать Боддеккера, что он нужен мне здесь и сейчас, — сказал я, старательно копируя интонации Левина.

Хонникер рассмеялась, и внезапно мне стало гораздо, гораздо лучше.

— Слово в слово. — Она улыбнулась, и я растаял.

— Итак. Какие вести ты принесла на этот раз?

— Я отпросилась. Сказала, что хочу узнать, как продвигается съемка. Мне кажется, на это стоит посмотреть. — Хонникер обвела зал взглядом широко распахнутых глаз. — И знаешь, я растерялась. Все это в новинку для меня.

Боковым зрением я заметил, как Сильвестер неловко пошевелился. Его лицо стало пунцовым.

— Видишь ли, какое дело, — сказал я Хонникер. — У меня сейчас очень много дел, но я уверен: Сильвестер будет счастлив растолковать тебе что к чему.

Сильвестер сделал решительный шаг вперед.

Хонникер снова мило покраснела.

— Мне бы хотелось остаться, но, боюсь, я принесла еще и плохие новости, Боддеккер. Я должна отправить тебя туда, куда ты, возможно, не захочешь пойти. — Она махнула рукой в сторону личных комнат персонала. — Один неприятный маленький человек настаивает на том, чтобы переговорить с автором ролика.

Сильвестер побледнел.

— Должно быть, Норман Дрейн, — прошептал он едва слышно. — Прости, Боддеккер, но тебе лучше пойти к нему. Я покажу эти материалы мистеру Анджелесу, как только он появится.

Я улыбнулся Хонникер.

— О’кей. Давай послушаем, что скажет мне всемогущий Дрейн.

Мы зашагали через зал, переступая через кабели и обходя аппаратуру. Я с наслаждением вдыхал запах Хонникер — в те моменты, когда, огибая очередное нагромождение оборудования, мы оказывались достаточно близко друг к другу. В конечном итоге мы приблизились к ряду дверей, предусмотрительно помеченных: «Ч. Анджелес», «Си-обан Сиобан», «Бригада Пембрук-Холла», «Прочие (Дьяволы)» и «Н. Дрейн». Помедлив минуту, я обернулся к Хонникер.

— Напомни мне распорядиться, чтобы слово «Прочие» стерли с двери. — И, не дожидаясь ее вопроса, прибавил: — Поскольку в этом случае нам будет гораздо проще жить.

А потом я постучал в дверь Нормана Дрейна.

— Проваливайте! — откликнулся из комнаты раздраженный голос.

— Это Боддеккер из Пембрук-Холла, — сказал я, открывая дверь и заходя внутрь. В комнате меня встретила невероятная роскошь. Кругом зеркала и хромированная мебель. Яркий свет и множество растений — толстых зеленых лиан. Однако не это ошеломило меня. Посреди комнаты я увидел нагую женщину, стоявшую на коленях перед Норманом Дрейном. Даже Хонникер из Расчетного невольно ахнула. Я поспешно захлопнул дверь.

— Я — автор ролика.

— Входите, — сказал Норман Дрейн. Никто из нас не двинулся с места.

— Все в порядке, правда. Я ее выключил.

— Выключил? — переспросила Хонникер.

Я открыл дверь и снова вошел. Норман Дрейн накидывал простыню на коленопреклоненную женщину. Она не шевелилась.

— Вы знаете, я много путешествую, часто снимаюсь. А разного рода жесты для меня — обязательная часть работы. Актеру нужны ухоженные руки. — Норман Дрейн пошевелил пальцами с идеальным маникюром. — Предполагается крупный план вашего порошка, и я буду держать коробку в руке, верно? Так пусть рука выглядит красиво… Но, увы! В наше время не так-то просто отыскать приличного стилиста. Так что я пошел в «Радости Любви», и они запрограммировали для меня роботетку. Мне остается только открыть коробку — и мои ногти в полном порядке… — Дрейн замолчал и принялся любоваться своей правой рукой.

— А не могли бы вы… — осторожно сказала Хонникер, — купить этой женщине… этому роботу… какую-нибудь одежду?

Дрейн выдал свою знаменитую лучезарную улыбку, известную по тысячам рекламных роликов.

— Зачем, моя сладкая? Это же просто игрушка. — Он посмотрел на Хонникер, и взгляд его сделался сальным. Было ясно, что Дрейн мысленно раздевает ее. Хонникер отодвинулась подальше и взяла меня под руку.

Пора было менять тему.

— Насколько я понимаю, вы желали обсудить со мной текст сценария, — проговорил я.

Дрейн вышел из мечтательного состояния.

— Да. Верно. У меня есть кое-какие вопросы, Бонни-кер… — Я не стал его поправлять. Норман Дрейн включил свой ноутбук.

— Да, — сказал он, глядя на экран. — Каковы мотивации моего персонажа, Бохекер? Вы можете себе представить, что нормальный здравомыслящий человек вдруг начнет задирать банду хулиганов? Это же чушь собачья! С какой стати мне это делать? И потом, почему я должен лгать жене? Почему я вообще ей об этом рассказываю? С чего вы взяли, что моего персонажа это волнует? Дружок, я думаю, ролик нуждается в серьезной переработке.

— Вот что, дружок…

Это сказал не я. Это вступила Хонникер из Расчетного отдела. Она ринулась в битву, прежде чем я успел раскрыть рот.

— Единственная вещь, которую стоит переработать, — это твое отношение к ролику. Или, может, у нас на повестке дня стоит переориентирование?

Я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. И только ценой невероятных усилий мне удалось справиться с собой. Тем временем Хонникер продолжала:

— Это отличный интересный сценарий, который понятен любому школьнику. Вы лжете вашей жене, поскольку не желаете сознаваться, что совершили глупую — глупейшую — ошибку и пострадали исключительно по собственной вине. Ложь преследует двоякую цель. Во-первых, вы преподносите произошедшее как бессмысленный акт насилия, тем самым сохраняя статус семейного героя. Во-вторых, вы используете прием, который в рекламном бизнесе называется «смеховая разрядка». Она работает как противовес жестокости и способ привлечь внимание. Что же до мотивации того, почему вы начали задирать хулиганов — я думаю, если б вы взяли на себя труд хоть немного пошевелить мозгами, то и сами бы догадались. Или эта машина под простыней запрограммирована заодно и на то, чтобы кормить вас с ложечки?

Дрейн смерил Хонникер странным взглядом. Его губы изогнулись, словно он собирался выплюнуть ответ, и только элементарная порядочность принуждает его сдерживаться. Наконец актер проговорил:

— Слушай, моя сладкая, кто здесь автор?

— Я, мистер Дрейн, — отозвался я. — Однако коллега все правильно вам объяснила. Могу только прибавить, что если вы называете себя профессионалом и требуете подобных гонораров, то должны выполнять работу, за которую вам платят, и самостоятельно изыскивать ответы на вопросы по сценарию. Если они у вас возникают. Также я буду вам крайне признателен, если вы не станете именовать эту интеллигентную женщину — равно как и любую иную женщину в этом месте — «моей сладкой».

— Ну-у… — сказал Норман Дрейн, снова скривив губы.

— Почему бы вам не просмотреть текст еще раз? — предложил я. — Если у вас будут проблемы к тому моменту, как начнется съемка, мы посмотрим, что можно сделать.

У Дрейна задергалось веко. Он отвернулся от нас и выдавил:

— Хорошо. Отлично.

— А пока, — сказала Хонникер, — вам стоило бы заняться своей левой рукой. Неизвестно, в каком ракурсе вам придется держать коробку.

— Да, конечно, — отозвался Дрейн без особой уверенности в голосе. — Конечно. — Он закрыл за нами дверь, и через несколько секунд из комнаты донеслось жужжание шестерней.

Я повернулся к Хонникер, и мы одновременно сказали: «Спасибо» — а потом рассмеялись. Слова были не нужны. Я обнаружил, что смотрю на нее — а она на меня. Наступило одно из тех удивительных мгновений, когда неуверенность обращается неуловимым стремительным движением. И губы начинают сближаться, притягиваясь друг к другу, подобно магнитам…

— Приехал Чарли Анджелес, — вдруг сказал кто-то, и слова эхом разнеслись по залу, повторяясь как мантра.

— Приехал Чарли Анджелес.

— Приехал Чарли Анджелес.

— Приехал Чарли Анджелес.

— Приехал Чарли Анджелес.

Мгновение было упущено. Я давно уже ожидал Чарли Анджелеса. И не я один. Хонникер отвернулась от меня и уставилась на дверь. Все взгляды в студии обратились в ту же сторону, дабы не пропустить прибытие Чарли Анджелеса. Однако Чарли вошел не сразу, и установилась длинная, томительная пауза. В ходе ее пришло осознание того, что человек, вдруг соединившийся с тобой этим интимным контактом, на самом деле совершенно чужой. Я думаю, Хонникер тоже это почувствовала: она напряглась так же, как и я. И мы разжали руки в тот момент, когда вошел Чарли Анджелес.

Он не походил на Моисея, спускающегося с горы Синай, и все же у меня возникла такая ассоциация. Чарли шагнул в зал, огляделся по сторонам и одобрительно кивнул. Невысокий, полный человечек с намечающимся животиком, подвижным темным лицом и густой гривой седых волос. Его вид поразил меня. Анджелес выглядел молодым — много моложе, чем на фотографиях, которые я видел, — и невысоким. Я никогда не мог отделаться от убеждения, что люди, которыми я восхищаюсь, должны быть выше меня ростом. К тому же я считал, что обветренное лицо и седые волосы принадлежат человеку, который уже слишком стар, чтобы пользоваться средствами продления жизни. Теперь же я обнаружил, что его лицо лучится здоровьем. Анджелес выглядел на сорок, не больше.

— Да, да, отлично, да, — говорил он Сильвестеру, похлопывая его по спине. Лицо Сильвестера зарделось от удовольствия: сам Анджелес похвалил его.

Было приятно наблюдать, как работает этот человек. Он быстрыми шагами двигался по залу, ухитряясь кивнуть, улыбнуться или сказать пару слов каждому из присутствующих. Анджелес обозрел студию, и его взгляд остановился на мне. Он круто изменил курс, а его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Вы Боддеккер?

— Да, сэр, — сказал я тонким голосом. Затем представил Хонникер из Расчетного отдела. Анджелес галантно взял ее руку и поцеловал.

— Польщен. — Он посмотрел на меня. — А что это еще за «сэр» такой? Зовите меня «Чарли». Ко всем остальным это тоже относится.

— Спасибо, — отозвалась Хонникер.

— И Боддеккер, вот что я хотел сказать: прелестный сценарий. Он меня заинтересовал. Это вызов. Думаю, мы с ним развлечемся. У меня уже есть кое-какие идеи насчет его реализации.

Я пожал ему руку, поблагодарил, и Анджелес отошел от меня. За несколько минут, что он пробыл здесь, этот человек очаровал всех. Его манера общаться потрясла меня.

Хонникер стояла рядом; она ощутила то же, что и я… Я почувствовал ее дрожь. Рука Хонникер коснулась моей. Она крепко стиснула мои пальцы.

Тем временем Чарли Анджелес прошел в центр зала, где техники работали с камерами, аппаратурой звукозаписи и цифровыми датчиками. Несколько минут они оживленно общались, причем в ходе этого разговора Чарли произнес больше слов, чем за все остальное время своего присутствия в студии. Техники продемонстрировали ему результаты теста. Чарли кивнул. Затем он вышел в центр зала и остановился там, засунув руки в карманы.

В студии повисла мертвая тишина.

Я ожидал речи или же какого-то объявления или — на худой конец — молитвы. Но Чарли Анджелес огляделся по сторонам и, убедившись, что все взоры обращены к нему, проговорил:-

— Что ж, друзья, давайте займемся делом.

И все. Студия теперь безраздельно принадлежала ему. Все вернулись к своим занятиям, и закипела работа.

Насколько я мог судить, Анджелес собирался создать два разных варианта ролика. Один из них будет снят по голливудским канонам, а именно: самые сложные кадры — в нашем случае, избиение персонажа Нормана Дрейна — оставят «на потом». Более простые сцены — разговор с женой и процесс стирки пиджака — снимут в первую очередь. Костюмы, в которые будет облачен персонаж, дизайнеры украсят грязью и кровью, используя соответствующую компьютерную программу. Во время драки та же программа будет добавлять на ткань пятна по мере избиения героя. Этот ролик станет «запасным вариантом» — на случай, если что-то пойдет не так.

Вторую версию снимут в строго хронологической последовательности событий — начиная с момента, когда Дрейн в чистом костюме встречается с Дьяволами. Кадры избиения следуют один за другим, и костюм пачкается естественным образом. Затем его действительно выстирают в «Наноклине» и зафиксируют результаты. Это будет «истинная» версия, полностью отвечающая строгим требованиям рекламного бизнеса.

И если выяснится, что «Наноклин» работает не так, как от него ожидают, ролик не пойдет в эфир…

Съемка началась спокойно и мирно. Норман Дрейн и Сиобан Сиобан вышли из своих личных комнат и отправились на площадку. Он — завернутый в полотенце, она — облаченная в облегающий деловой костюм в тонкую синюю полоску.

Первые несколько кадров сделали достаточно просто. Сиобан заглянула в камеру и подняла большие пальцы. Дубль два: она подмигнула. Дубль три: она совместила два этих действия. Затем сняли каждого из актеров с коробкой «Наноклина». Дрейн сжимал ее в своих замечательно намани-кюренных руках.

Однако, пока готовили финальную сцену, в которой Сиобан вынимает чудесно спасенный пиджак из машины, у меня возникли проблемы. Сильвестер подошел ко мне и чувствительно ткнул под ребра.

— Боддеккер, твои Дьяволы так и не появились. Я взглянул на часы.

— Они не понадобятся раньше одиннадцати.

— Ты что, не слушал меня? — разгневанно вопросил Сильвестер. — Их вызвал костюмер.

— Мы это уже обсуждали.

— А теперь они пропускают встречу с хореографом.

— С хореографом? С каким еще хореографом?

— Который должен поставить сцену драки.

— Извини, — сказал я, обращаясь к Хонникер. А затем обхватил Сильвестера за плечи и отвел в сторонку. — Ты что, чокнулся? Какая, к черту, постановка? Ты показываешь им, как надо имитировать удары. Потом приказываешь Ферману двинуть Дрейну в зубы. Он делает это. Затем велишь Шнобелю пнуть Дрейна по яйцам. Он это выполняет. Ты говоришь Джету и Роверу, что они должны ухватить Дрейна за ноги и протащить по улице. Потом Джимми Джаз мочится на него — и дело в шляпе. Они берут свои чеки и исчезают из моей жизни.

— Но хореограф желает сделать постановку пвсевдорукопашного боя с элементами балета…

Я наклонился к уху Сильвестера и прошептал:

— Эти ребята — уличная банда. Ты полагаешь, они станут слушать, что им говорят какие-то там танцоры? Ты думаешь, они станут выяснять — зачем нужно сделать пируэт, прежде чем дать человеку в морду?

Сильвестер озадаченно поглядел на меня. До него явно не доходило.

— Оставь хореографа в покое. Заплати ему — или ей… или кто он там — дневную ставку и успокойся. И не вздумай говорить Дьяволам, что они должны были иметь дело с хореографом.

— Если эти твои Дьяволы вообще покажутся, — сказал Сильвестер и удалился, всем видом демонстрируя оскорбленное достоинство.

Я поспешил назад к Хонникер из Расчетного отдела.

— Много я пропустил?

Она прижала палец к губам и указала на площадку, где камеры следили за Норманом и Сиобан. Норман прижал к груди свой костюм и принялся декламировать:

— Я еще никогда не видел настолько чистую одежду. Даже старое пятно… — на мгновение он умолк. — Старые пятна… — Дрейн воздел руки в воздух. — Я не могу этого сделать!

Анджелес махнул рукой. Зажужжал зуммер. Сиобан Сиобан ссутулилась, и толпа заметно расслабилась. Режиссер засунул руки в карманы и направился к Норману Дрейну, стоявшему на фоне декорации прачечной. Чарли заговорил с актером, основательно понизив голос. Впрочем, на площадке было так тихо, что все слова отчетливо долетали до нас.

— Норман, у тебя какие-то проблемы?

Дрейн потер пальцами переносицу и болезненно скривился.

— Слушай, я очень извиняюсь…

— Говори прямо, — холодно велел Чарли.

На лице Дрейна появилось испуганное выражение. Он схватил ноутбук и вывел на экран текст сценария.

— У меня проблема с мотивацией персонажа, — сказал Дрейн.

Хонникер тихонько вздохнула.

— Я пытался переговорить с автором, однако он настаивает на своем. Если ты взглянешь… — Норман уже начал совать ноутбук Анджелесу, как вдруг режиссер резко оттолкнул его руку.

— Норман, я прекрасно знаю, о чем идет речь в сценарии. И лично я полагаю, что он прекрасно написан. Слова, которые ты должен произносить, — замечательные слова. Они производят нужный эффект, потому что автор знал, чего хочет добиться. Он сделал то, что должен был сделать. В настоящий момент я нахожусь здесь, чтобы выполнить свою задачу. И прекрасная мисс Сиобан делает то, что следует делать. Фактически, Норман, единственный человек, который не делает того, что нужно, — это ты.

— Мотивация…

— У тебя было шесть дублей, чтобы ее понять, — сказал Чарли Анджелес, не повышая голоса. — А ты, очевидно, не взял на себя этот труд. Что ж, в таком случае подумай о том, как проживешь в следующем месяце без возобновления кредита. Поскольку именно это и произойдет, если в следующем дубле ты по-прежнему будешь валять дурака.

— Ну-у! — негодующе возопил Дрейн. — Может, я вообще не собирался брать плату за эту съемку…

Чарли Анджелес пожал плечами.

— Как тебе угодно. — Он отвернулся от Дрейна и оглядел толпу. Его взгляд остановился на молодом человеке в наушниках, который помогал оцифровщику. — Кэси, пожалуйста, подойди сюда.

Кэси повиновался.

Анджелес перевел взгляд с Кэси на Дрейна и обратно.

— Ты выглядишь как спившийся диск-жокей. Тот самый типаж, который описали эти добрые люди из Пембрук-Холла. И что самое важное… — Анджелес бросил на Кэси последний оценивающий взгляд, — у тебя почти такие же пропорции, как и у мистера Дрейна. — Он обернулся к актеру. — Норман, не мог бы ты передать Кэси свой костюм?

Я так и не узнал, как закончилась тягостная сцена, поскольку в этот момент рука Сильвестера легла мне на плечо.

— Извини, Боддеккер, — проговорил он. — Пришли Дьяволы. Они хотят тебя видеть.

Я извинился и, сопровождаемый Хонникер из Расчетного отдела, отошел от съемочной площадки. Сильвестер поймал меня за рукав и покачал головой.

— Они ждут тебя в аллее. Одного.

Ну да, разумеется. Это имело бы смысл в случае непредвиденного поворота событий. Поблагодарив Сильвестера, я направился к задней двери.

Небо затянули тучи, начинал накрапывать дождь. Я огляделся по сторонам и увидел лишь пустую аллею. Я уже решил, что со мной сыграли дурацкую шутку, когда внезапно шелохнулись кусты, и появился Ферман. А следом — и его ребята. Они двигались тихо и осторожно, напряженно оглядываясь по сторонам.

— Итак, Боддеккер, — сказал Ферман. — Ты здесь.

— А ты кого ждал? — Я улыбнулся.

— Вонючих копов, — буркнул Шнобель. Я принудил себя рассмеяться.

— Да нет, все в норме. В данный момент мы снимаем одного не очень-то хорошего актера с невероятно разбухшим самомнением… — Я оглядел их лица и внезапно понял, что они — все, кроме Фермана, — уже не заботятся о бдительности и осторожности. Сейчас они напоминали детей, получивших неограниченный кредит в магазине игрушек. Дьяволы жаждали видеть…

— Э, что я вам рассказываю, — сказал я, разводя руками. — Заходите и взгляните сами.

Я повел их к двери и преспокойно открыл ее. Кто-то из обслуживающего персонала остановил меня и приложил палец к губам и жестами показал, что включена камера.

— Придется подождать, — сказал я. — Идет съемка. Ферман поднял руку и ухватил меня за ворот.

— Лучше тебе не дурить нас, Боддеккер. Иначе мы переломаем тебе все кости.

Я встретил его взгляд. Так вы иной раз смотрите на не в меру брехливую собаку…

— Если окажется, что я вас обдурил, — сказал я, — ты имеешь полное право переломать мне кости. Все.

Затем я провел их внутрь — Джимми Джаза и Шнобеля, потом Джета и Ровера и последним — Фермана. Увидев, что происходит в большом зале, они распахнули глаза и завертели головами. Стараясь никому не мешать, я повел Дьяволов к съемочной площадке и остановился рядом с декорацией дома. Отсюда они могли понаблюдать за процессом.

Мы узрели Чарли Анджелеса, руководящего съемкой. Операторы терпеливо ждали его распоряжений. Едва он произнес: «Мотор», как Норман Дрейн ринулся в битву.

«Черт возьми, — говорил он. — Я никогда еще не видел такую чистую одежду! Даже старые пятна сошли! Как тебе это удалось?» А камеры снимали его с выбранного Анджелесом ракурса… Так прошло три или четыре дубля, а потом режиссер наконец сказал: «Снято!» Дрейн замер и поклонился аудитории, словно ожидая аплодисментов.

Ферман привстал на цыпочки и приблизил губы к моему уху.

— Кто этот парень? Знакомая физиономия.

— Норман Дрейн, — отозвался я. — Король рекламы. Ты смотришь в лицо, которое продало тысячи товаров.

Ферман обозрел Дрейна и нерешительно глянул на меня.

— Если это король, — сказал он, — то почему он такой хлипкий?

— Хлипкий? — Я озадаченно посмотрел на Фермана. Тем временем Чарли Анджелес объявил перерыв и прямиком направился к нам. Он вежливо кивнул мне и сказал:

— Боддеккер, почему бы вам не познакомить меня с этими молодыми людьми?

Я заколебался, но Чарли Анджелес смотрел на меня требовательно и выжидающе. Я откашлялся.

— Мистер Анджелес, эти молодые люди составляют банду Дьяволов Фермана. Их предводитель… э… Ферман.

Ферман выступил вперед, учтиво кивнул и пожал руку Анджелеса.

— Ферман — а дальше?

— Ферман, — сказал он подчеркнуто.

— Прекрасно, — Анджелес улыбнулся. — А как насчет твоих друзей?

Ферман вытянул руку и, поочередно указывая на каждого, представил их всех.

— Джеймс Джаскзек. Только это нелегко выговорить, поэтому мы зовем его просто Джимми Джаз. А это Шнобель, и он не желает называть свое настоящее имя. Потому что оно Звучит, как имя кого-нибудь из Милашек. Дальше Руди. Только он все больше помалкивает, так что это наш пес и отзывается на Ровера. И наконец — наш большой парень. — Ферман поклонился, сделал галантный жест в сторону самого большого из Дьяволов и продекламировал: — Встречайте Джета Джорджсона!

Потом он выпрямился, откинул голову назад и разразился кудахчущим смехом.

Джет пожал руку Чарли Анджелесу и сказал:

— Он постоянно так делает, когда представляет меня. Не знаю почему, наверное, это клево. Потому что потом он всегда смеется.

— Прекрасно. — Режиссер улыбнулся. — Что ж. Я — Чарли Анджелес, невеликого полета птица, хотя некоторые люди попытаются убедить вас в обратном. Только я надеваю штаны, поднимаясь с кровати поутру, — точно так же, как это делаете вы, мальчики. Я намереваюсь с вами работать, и мы займемся делом, как только закончим снимать в интерьере. Я думаю, что мы проведем наружную съемку в том месте, где аллея переходит в улицу, а основные боевые действия развернутся в самой аллее. Как вам идея?

Все — за исключением Ровера — Дьяволы кивнули.

— Мы не будем калечить мистера Дрейна; все необходимые эффекты обеспечат нам оцифровщики. Вы же, мальчики, должны позаботиться о том, чтобы его одежда как следует испачкалась. Надеюсь, вам это покажется достаточно увлекательным занятием…

Четверо из пяти голосов отозвались одновременно: «Конечно, мистер Анджелес; непременно, мистер Анджелес; хорошо, мистер Анджелес; просто отлично, мистер Анджелес». Анджелес снова пожал им руки и прошептал что-то на ухо Джету. Тот кивнул, и Чарли вернулся к оцифровщику просматривать очередную сцену.

Дьяволы проводили его взглядами, а потом сблизили головы и зашушукались.

— Это всё правда, да? Старина Боддеккер нас не надул, он и впрямь привел нас сюда. Нужно его как-то отблагодарить. Может, сделаем его Дьяволом и дадим ему почетный значок?

Шнобель попытался наложить вето на эту идею. Он сам не слишком давно получил значок, и ему претила мысль, что мне он достанется безо всяких усилий. Однако Дьяволы так и не успели принять решение, потому что в этот момент к нам приблизился Норман Дрейн.

— Что ж, мистер Боддеккер, — сказал он, остановившись передо мной. — Съемка проистекает весьма успешно, невзирая на мелкие недочеты сценария.

— Вам не пора подправить ногти? — спросил я. Дрейн рассмеялся.

— У вас отличное чувство юмора. Вообще-то я пришел познакомиться с молодыми актерами, с которыми мне предстоит работать.

— О, мы не актеры, — гордо заявил Шнобель. Я поморщился. Дрейн перевел на меня взгляд.

— Парень хочет сказать, — объяснил я, — что они — члены подлинной уличной банды и будут работать над созданием адекватной атмосферы. Правда, они пока не получили профсоюзных билетов.

Казалось, Дрейн принял это за чистую монету, но тут вступил Ферман:

— Боддеккер, что это еще за лажа насчет вступления в профсоюз?

— Ты не помнишь? — быстро сказал Джимми Джаз. — Лично я бы не отказался. Я же говорил тебе. Может, ты был занят или еще что, но я отчетливо…

— Заткнись, — зловеще прошипел Дрейн, отпихивая Джимми Джаза с дороги и надвигаясь на меня. — Что ты пытаешься тут устроить, Боддеккер? Тебе известно, что я думаю о работе с…

— Эй! — рявкнул Ферман, стараясь вклиниться между нами. — Этот парень — наш друг!

Я покосился на Чарли Анджелеса и команду оцифровщиков. Они просматривали отснятый материал и полностью погрузились в обсуждение деталей. Все были слишком заняты, чтобы обратить внимание на Дьяволов.

— Мне плевать, кто ты и что о себе думаешь, — заявил Ферман. — Если ты хоть пальцем его тронешь, я переломаю…

— Засранец, — перебил Дрейн и сгреб Фермана за борта его норвежской куртки. — Я снимался в рекламе еще в те времена, когда тебя и в проекте не было, сосунок. И если ты думаешь, что мне не достанет сил разделать тебя под орех, то ты глубоко заблуждаешься.

Ферман отступил и попытался вцепиться в лацканы Дрейна, но тот, не отрывая взгляда от его лица, схватил Дьявола за руки, стиснув его тонкие запястья большими и указательными пальцами. Свободными же пальцами актер вновь уцепил Фермана за борта куртки и притянул поближе к себе.

— Смекаешь, о чем я? Я бы подмел вами эту комнату. Только вы такие вонючие худышки, что, пожалуй, переломитесь. Так что отправляйтесь-ка лучше по домам к своим мамочкам…

Слова застряли у меня в горле. Прежде чем я успел хотя бы сдвинуться с места, Ферман отшатнулся и резко поджал под себя ноги. Внезапно возникший вес принудил Дрейна податься вперед. Когда он потерял равновесие, Ферман стремительно ударил его головой прямо в нос. Дрейн дернулся от боли и разжал руки, а Дьявол изящно отступил и двинул его ногой под коленку. Актер начал заваливаться набок; Шнобель ткнул его коленом в висок, а Джет огрел по спине. Рухнув на пол, Дрейн угодил солнечным сплетением точно на подставленный носок ноги Ровера.

— Не надо! — Я наконец-то опомнился и ринулся к свалке, как тут кто-то ухватил меня за плечо и оттащил назад. Я резко обернулся, ожидая обнаружить за спиной Джимми Джаза, но вместо этого увидел добродушное лицо Чарли Анджелеса.

— Не берите в голову, — сказал он. — Мальчишки есть мальчишки.

Я указал рукой на драку. Дьяволы подняли Дрейна на ноги и били его кулаками в живот. Кровь залила актеру губы и подбородок, стекая на грудь и пятная безукоризненный, чистейший костюм.

— Вы что, не видите?!

Анджелес покрепче стиснул мое плечо, наблюдая, как Дрейн неуклюже бежит через зал, спотыкаясь и кривясь набок. Он натолкнулся на столик и неловким движением смахнул кофейник, окативший актера своим содержимым.

— Вижу, а как же, — отозвался Анджелес. — И не собираюсь упускать момент.

— Что?! — Я взглянул Анджелесу в глаза… Нет, его лицо выражало вовсе не добродушие. Теперь я понял, что это выражение обозначает нечто иное.

— Камеры работают, — сказал он.

— Вы что, с ума…

Режиссер приложил палец к губам.

— Навряд ли мы сумеем заставить этих ребят сыграть нечто подобное. Это великая вещь, Боддеккер. Называется — реальная жизнь. Она передаст дух вашего ролика лучше, чем все, что мы сумели бы срежиссировать. Ваши мальчики не лицедействуют, их эмоции неподдельны. Это то, что Норман Дрейн не смог бы сделать даже под угрозой пистолета… — Анджелес помедлил. В отдалении раздался странный звук — словно сломалось что-то металлическое. Я так и не узнал, что это было. Я не мог заставить себя посмотреть в ту сторону.

— Этот ролик, Боддеккер, сотворит чудо. Истинное чудо, поверьте мне. А впрочем, вы увидите сами…

Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис.

«Мы продаем Ваши товары по всему миру с 1969 года».

Офисы в крупнейших городах: Нью-Йорк, Монреаль, Торонто, Сидней, Лондон, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Осло, Филадельфия, Амарилло.

ЗАКАЗЧИК: «Этические решения»

ТОВАР: Служба самоубийств

АВТОР: Боддеккер

ВРЕМЯ::60

ТИП КЛИПА: Видео

НАЗВАНИЕ: Окончательное решение

РЕКОМЕНДАЦИИ И ПОЯСНЕНИЯ: Использовать спокойную, расслабляющую музыку фортепиано, колокольчики. Ролик должен пойти в эфир после выпуска новостей.

ДИКТОР № 1. (Медленным, ровным голосом): Вы полагаете, что сделали выбор окончательно и бесповоротно. Но уверены ли вы, что вы правы? Вот почему «Этические решения» работают для вас. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году наши консультанты готовы помочь вам принять правильное решение. Мы поможем разобраться в ваших мотивах. Вам не хватает внимания? Вы хотите отомстить всему миру? Или вы и впрямь обдуманно и расчетливо готовитесь покончить с жизнью? Консультант «Этических решений» уделит вам столько времени, сколько понадобится — и поможет принять решение, которое является наиболее правильным для вас. Если жизнь не входит в ваши планы, консультант из «Этических решений» поможет вам выбрать наиболее подходящую смерть. Мы можем взять на себя те заботы, что всегда возникают после смерти человека — от уведомления родственников в любой манере, которую вы сочтете приемлемой до пристраивания вашей канарейки в добрые руки. Любые и всевозможные услуги! И все потому, что мы заботимся о вас. Итак, если вы пришли к выводу, что настало время сделать выбор… убедитесь, что ваше окончательное решение будет верным!

ДИКТОР № 2 (Быстро): «Этические решения» обслуживают клиентов, достигших двадцати одного года. «Этические решения» распоряжаются останками по своему усмотрению. Наши услуги недоступны в штате Юта. Клиенты обязаны пройти тест на адекватность сознания. «Этические решения» имеют лицензированную поддержку Союзного Банка Органов и работают в строгом соответствии со всеми правилами и постановлениями Федеральной Торговой Комиссии.