"Рыбья кровь" - читать интересную книгу автора (Рубаев Евгений)

Глава 11

Пал Иванович лежал на кровати в комнате гостиницы-заезжей города Печоры, в одежде, поверх одеяла. Жильё, квартиру, ему от экспедиции так и не предоставили. Начальник экспедиции наедине с председателем месткома сказал:

— Нечего этого пьяницу поважать! Пусть едет туда, где он геройствовал. У нас своих претендентов на квартиры полно. Дали мы ему должность «не бей лежачего». Да и пока хватит с него. Ты спусти это дело на тормозах. Если из обкома сильно нажимать будут, тогда подбери ему комнатку, где-нибудь в сборно-щитовом бараке. И так из-за таких героев терпим перерасход фонда зарплаты!

На этом они и порешили. Пал Иванович обитал в комнате этого странного общежития, где его обитатели между партиями в карты изредка дрались, не переставая водку пить круглосуточно. Пал Иванович по этой части тоже не отставал от основного косяка обитателей. Этой дурной привычке способствовала общая атмосфера всеобщего алкоголизма. Последние дни он сильно опух, видимо, почки отказали совсем. Сегодня встать и сходить за очередной бутылкой он не смог совсем. В изголовье у него стоял трёхлитровый эмалированный чайник. Он протянул опухшую руку, взял чайник, потряс им, но вода в нём кончилась ещё ночью. Звать на помощь было некого, после отъезда Рафа и Шуры он так и не сошёлся ни с кем. Всё считали его героем, человеком для большинства смертных недосягаемым. Таких смелых, как Раф, чтобы подойти и заговорить, больше не нашлось. Пал Иванович пил все дни в одиночку. Почти не закусывал, по крайней мере, в столовую больше не ходил. Прошли ещё сутки. Уже второй день он не пил, вода и водка кончились. В туалет перестал ходить ещё раньше. От бессонницы у него начал развиваться психоз, в ушах постоянно играла одна и та же музыка. Вернее, строчка из песни «Белый вальс», будто на виниле иголка соскакивала на одну и ту же дорожку. Песня звучала явственно и отчётливо. Он даже временами думал, что это в соседней комнате таким образом «весельца задают». Воля и сознание его были подавлены, он убеждал себя, что музыка в ушах ему не мешает, с ней даже не так скучно. За всё время успешной своей работы Пал Иванович утвердился во мнении, что воля его несокрушима! Но последний разговор с парторгом, набег бывшей жены, с отрезанием воротника от зимнего пальто, совсем подкосили его. Ещё сын с его свадьбой, на которую Пал Ивановича не пригласили. Чувствовалось влияние жены, которая охарактеризовала детям своего бывшего мужа как сформировавшегося алкоголика. Дети помнили, что отец нередко прикладывался к бутылке на выходные, и уверовали, что сейчас он опустившийся человек. Сын настойчиво просил деньги на вновь созданную семью. Но денег у Пал Ивановича не было. Поэтому он даже не знал, как там всё прошло? Успешно ли прошла свадьба? А, впрочем, и это ему уже было безразлично. Из его сущности как бы вынули стержень. Увлечений он в жизни, в общем-то, не имел. Даже на рыбалку никогда не ходил. Работа — она была и его увлечение, и хобби. Теперь, вместо работы осталось одно ожидание, когда где-то наверху примут решение о создании учебной буровой. Другой бы на его месте радовался — рабочие дни ему ставили, зарплату платили. Но ходить на работу было некуда. Если он появлялся первое время в конторе экспедиции, от него отмахивались, как от надоедливой мухи. Он это понимал и сильно никому вопросами, советами не докучал. Со временем он совсем перестал ходить в контору. Сходил только получить зарплату. Душа вроде бы успокоилась: «Всё нормально. Деньги платят. Рабочие дни идут. Что ещё надо?» Ан, нет! Червяк точил душу. Выматывал последние нервы. Он, даже будучи при успешной работе, когда давал высокие скорости в бурении, если выезжал в отпуск, сердцем всё равно был на буровой. Спешил всегда выйти из отпуска, не догуляв. Сейчас он лежал на казённой кровати, весь опухший, не в силах встать, чтобы набрать в чайник воды и попить. Особенно пугали его ноги своим видом. Они были как два столба, как передние ноги слона. В дверь к нему никто не стучал. К нему вообще никто не заходил. Приходили только мысли в голову. Всё больше о его назначении в жизни. Ради чего он бросил обжитые места и перевёлся в это неприветливое место. Явных знаков на небе, в виде светящихся дисков, он больше не видел, никогда. Он только всем сознанием понимал, что если бы ему сейчас доверили расположить на карте точки для бурения глубоких скважин, он безошибочно смог бы определить места больших залежей нефти. Лёжа почти без движения, он думал:

— А что, первые скважины для бурения на нефть закладывали, каким-то образом? Когда вообще совсем никакой науки о поиске нефти не было. А вот люди, которые знали, где есть нефть — были! Это потом уже оборотистые люди под эту закономерность подвели науку и приобщились к поиску нефти. Но долото всё равно идёт впереди науки!

Под эти мысли раздался стук в дверь. Пал Иванович, удивившись, едва нашёл силы произнести:

— Входите, не закрыто!

На пороге образовался Раф. Радость переполнила Пал Ивановича, но внешне это проявить он уже не смог. Его даже мысль не посетила: «Теперь я спасён!»

До такого положения его состояние было, по его мнению, безнадёжно. Противостоять судьбе он уже силы не имел. Он говорил губами, как ему казалось, отчётливо:

— Рафушка, дорогой!

Но губы его даже не могли сложиться в улыбку. Только лишь из-под опухших век его глаза, слегка чуть заблестели, поубавили тусклость.

— Что случилось, Павел Иванович? — произнёс в изумлении и растерянности Раф.

Ответа ему не было. Тот только пошевелил рукой в сторону чайника. Раф схватил чайник, вода в нём высохла, даже на дне. Он мигом сбегал за водой, даже не в умывальник, а на улицу, на колонку. Думал, там вода будет посвежее. Прибежал, пытался приподнять больного, но тот жестом показал, что этого делать не надо. Раф с носика чайника напоил его водой. Голос постепенно стал проявляться. Слова выходили из горла поодиночке. Раф, выслушав его приветствие, спросил:

— Уж не побил ли кто вас?

— Нет. Почки отказали, наверное. А может, ещё что.

— Вам надо срочно в больницу. Я пойду вызову скорую помощь.

— Нет. По больницам я отродясь не ходил. Это последнее дело!

— Так, может последнее уже наступает! — неуклюже скаламбурил Раф. — Я пойду скорую помощь вызову!

— Подожди. Возьми деньги, вначале сходи, опохмели меня.

— Куда вам! Надо лечиться! Я пойду срочно скорую помощь вызову!

— Раф! Я себя лучше знаю. Давай, опохмелимся, и всё пройдёт.

— Ладно. Я вызову скорую, потом схожу, куплю вам подлечиться. Скорая, наверное, здесь долго ходит!

Он так и сделал. С телефона комендантши позвонил по «03». На другом конце провода долго выясняли, кому вызывают, кто вызывает. Кода узнали, что ехать надо в заезжую экспедиции, на другом конце провода затянули:

— Ну-у-у! Понапьются сначала, а потом плохо им! Если пьяный, то отвезём в вытрезвитель! Учтите!

Раф долго божился, даже уверил, что человек болеет, совсем непьющий! Здесь он вспомнил, что Пал Иванович орденоносец, Герой Соцтруда! Он прибавил обороты:

— Вы что? Хотите должностью поплатиться? Немедленно высылайте к орденоносцу скорую помощь!

На другом конце трубки что-то захрюкало, задрюкало и, наконец, сказало:

— Ждите!

Раф, вспомнив глаза Пал Ивановича, не мог вернуться без опохмелки. Он наказал комендантше встречать скорую помощь, а сам сказал, что сходит за сигаретами. Вернулся он быстро, взяв бутылку на ура без очереди. Скорая помощь ещё не приезжала. Взгляд Павла Ивановича уже утратил возникший было блеск. Он безучастно молчал, о чём-то думая, о важном. Раф ему сказал:

— Сейчас скорая помощь придёт. Наверное, надо подготовить документы.

— Они у меня готовы, в пиджаке. Ты опохмелиться принёс?

— Вам, наверное, не надо. Они там просто бешеные какие-то, всё долдонили, что пьяных брать не будут.

— Ты, Рафушка, налей мне сто грамм, а с этими клистирными трубками я разберусь!

Рафу было очень жалко Павла Ивановича, а власти, как, например, родственник, он над ним не имел. Поэтому он налил ему полстакана. Пал Иванович нашёл силы опрокинуть зелье себе в рот. Через минут пять он немного оживился, даже пытался встать, но это у него не получилось.

— Вам бы поесть что-нибудь, у вас сил просто нет.

— Сил у меня нет не от этого. Давай выпей со мной тоже.

— Нет. Я пить не буду. И вам не надо!

В конце концов, Пал Иванович выклянчил у Рафа ещё полстакана. Он стал интересоваться:

— Помнишь, я тебе рассказывал, что видел светящийся объект, странный, неземной?

Раф не только помнил, он почти все свободные минуты думал, о такой удивительной способности Павла Ивановича, как определять, где находится нефть, а где её нет. Он был убеждён, что глубина нахождения залежи не влияет на способность Пал Ивановича. Он был уверен, что тот определит нахождение нефти даже на глубине десять километров. Поэтому он мгновенно ответил:

— Я сторонник вашего дара и отношусь к нему с большим доверием.

Искренность, с которой эти слова были сказаны, потрясли совсем ослабшего больного. На глазах его выступили слёзы. Сил вытереть их у него не было. Они текли свободными ручьями на подушку с жёлтой наволочкой. После каждого наливания зелья Раф прятал бутылку с водкой, он всё ожидал приезда скорой помощи. Когда терпение стало иссякать, он сходил и продублировал вызов. На том конце провода девица что-то раздражённо прокричала. Раф понял, что скорая помощь, чуть ли уже как выехала. Он вышел на улицу и стал ожидать медиков. Потом он вновь продублировал вызов. Там уже была новая барышня. Она опять записала вызов и велела ждать приезда скорой помощи. Пал Иванович казалось, что спит. Когда Раф хотел поправить одеяло, он опять попросил свои сто грамм. Раф твёрдо сказал:

— Медики уже на подходе. Не надо дискредитировать себя в глазах врачей!

Пал Иванович согласился. В это время в коридоре послышался несвойственный шум, и Раф пошёл встретить скорую помощь. Приехал какой-то медбрат. Видок у него был непрезентабельный, он был похож на врача, которого лишили диплома. Увидев больного, с порога он сразу сказал:

— О-о-о!!! В стационаре у нас мест нет. А санрейс в область можно организовать только завтра!

Он сделал какой-то никчемный укол в руку, от которого Пал Ивановичу не полегчало. Потом он отозвал в коридор Рафа и спросил:

— Вы кто ему? — и, не выслушав ответ, продолжил. — Здесь впору труповозку вызывать, случай очень тяжёлый. У него полностью отказали почки, идёт автоотравление, он до утра не дотянет. Тем более, у нас аппарата «искусственная почка» нигде нет, даже в Сыктывкаре!

— Вы должны его госпитализировать! — кричал Раф, спор перешёл в комнату. — Он орденоносец!

— Где его документы на орден? — предпринял докторишка манёвр. Раф закричал:

— Пал Иваныч! Где твоя Звезда?

Тот, едва раздвинув совсем разбухшие губы, прошептал:

— В брюках…

Раф, невзирая на этику, стал шарить в карманах брюк Пал Ивановича, висевших на спинке стула. Звезды нигде не было. Раф предпринял попытку искать Звезду в других местах, её нигде не было. Медбрат стал собирать свои причиндалы. Раф стал хватать его за рукав:

— Я вас не отпущу! Вы без больного никуда не уедете!

— Да он пьяный! Мы пьяных не берём. Сначала докажите, что он Герой Соцтруда!

Аргументы медбрата вываливались уже хаотично. Пока Раф предпринимал вновь попытки найти Звезду, медбрат скрылся, предварительно прокричав:

— Ещё неизвестно, кто украл Звезду! Вот я сейчас вызову милицию, что вы меня оскорбляли!

Пока Раф стоял, офонарев от такой наглости, медбрат скрылся. Попытки найти Звезду были безутешными. Пал Иванович, видя тщетность поисков, причём они десятки раз шли по кругу, так как скарба в комнате было совсем немного, сказал:

— Успокойся, посиди рядом. Звезду, наверное, украли. Может, я её потерял где.

— Так надо дать объявление в газете, что нашедшему вознаграждение гарантируется!

— Мне Звезда уже не поможет. Помнишь, я тебе говорил, что когда я умру, дар предвидеть, где находится нефть, перейдёт тебе?

— Пал Иванович! Не говорите глупостей! Продержимся до утра, там я схожу к начальнику экспедиции…

Речь его прервалась громким распахом входной двери. В комнату ввалились два сержанта:

— Кто здесь геройствует?

— А в чём дело? — спросил Раф.

— Нападение на медработника. Пройдёмте, это вы. Под описание подходите!

— Никуда я не пойду, я должен находиться с больным! — Здесь вмешался Павел Иванович:

— Раф, сходи к ним, объясни, что это недоразумение!

Раф подумал, что в отделении есть офицер, которому можно сделать заявление о пропаже Золотой Звезды. С этим предложением он подошёл к Пал Ивановичу, но тот не дал ему сказать, прервав его жестом. Потом он подержал его за руку и сказал:

— Всё перейдёт к тебе!

Сержанты уже стали теребить Рафа, начали тащить за рукав. Он сказал:

— Потерпите, Пал Иванович, я сейчас вернусь!

В УАЗике его довезли до отделения. Там дежурил лейтенант, который сказал:

— А чё вы его привезли? Он же трезвый!

Милиционеры о чём-то коротко посовещались и вынесли вердикт:

— Майор придёт, он и решит!

Рафа затолкали в обезьянник. Люди здесь в этих краях, видимо, задерживаются крутые. Каждый сидел в своей клетке. Одна из них выходила челом прямо в дежурку. Раф через решётку переговаривался с лейтенантом:

— Так скоро ли майор придёт?

— Наверное, утром.

Ответ был кратким. Раф понял, в какую ловушку он попал. Он сказал:

— Мне надо написать заявление о краже Звезды у Павла Ивановича!

— Вот придёт майор — ему и напишешь!

К часу ночи суета в дежурке стала сходить на убыль. Это было обыкновенное дежурство. Приходили какие-то тетки, жаловались каждый раз, что мужья их лупят, смертным боем.

Таких героев милиционер называл «домашние боксёры». Последнюю женщину лейтенант вопрошал:

— Он с вами расписан? Он у вас в квартире прописан?

— Нет, и не прописан…

— Так выгоните его из своей квартиры!

Тётка тупо помолчала, а потом сказала:

— Его дети любят! Вы сходите, скажите ему, чтобы он не дрался!

Лейтенант, не смотря на молодость, был опытен. Он без перехода провозгласил:

— Сейчас, я пойду и посажу его на три года в тюрьму!

Тётка очень испугалась и быстро ретировалась, побежала получать накопившиеся тумаки.

Поздней ночью, Раф, привыкший на своей работе к ночным вахтам, не спал. Они с дежурным, с лейтенантом, лениво переговаривались. Потом тот стал пить жидкий чай и предложил Рафу:

— Хочешь? А впрочем, ты же не дебошир. Без паспорта, он всё равно в сейфе, не убежишь!

Он отпер решётку, и они стали мирно пить чай за столом дежурного. Раф рассказал свою историю. Лейтенанту про себя рассказать было нечего. Он рассказал про рецидивиста, который сидел в соседней клетке:

— Он месяц как освободился с зоны, со строгого режима, без права покидать район Печоры. За это время изнасиловал двадцать женщин! Но об изнасиловании заявили только родственники жертв, мужья, родители. А сами жертвы требуют, чтобы насильник вернулся к ним! Майор в цейтноте, не знает, как поступить. Вот и ждёт ответ сверху. Держит его в камере. С другой стороны — полезный зверь. Его жертвы жратву кошёлками таскают, нам перепадает тоже кое-что. Вот сейчас мы с тобой чай с пирогом, с клубничным вареньем, пьём. Тоже ему пострадавшая принесла. Он отказался, говорит, что у него на клубнику аллергия. Эстет! Мать его так!

— А может, он женщинам не доверяет просто? Опыт у него могучий. Может, они ему в передачки какое приворотное зелье подмешивают, вот он и опасается. Три-пять тёток намешают, зелья прореагируют, пойдёт какое-нибудь возмущение в организме!

— А что бабы используют для приворота? — незадачливо спросил лейтенант.

Раф, оскорблённый, что его заперли незаконно, когда его товарищ там умирает, может быть, начал глумиться над невежеством лейтенанта:

— Ты не знаешь, что бабы подмешивают для приворота?

— Нет. Не знаю. Нам в школе милиции это не преподавали, кажись!

— Свою менструальную кровь! Поэтому у баб не пей никогда красное вино, типа портвейн! У нас один дизелист выпил такой султыги, а потом на бельевой верёвке в бараке повесился, когда узнал, как она его присушила!

Лейтенант остолбенел потрясённый. Судя по красному цвету кожи его лица, он очень любил красный портвейн, особенно на халяву. Таких людей среди дворовых пацанов называют «портвейнисты». Они выпивают портвейн из горлышка в детской беседке, а потом издают крики, как Тарзан, бегая по дворовым кустам. Раф преднамеренно сбил с панталыку лейтенанта, который медленно укладывал клубничный трофейный пирог обратно в тарелку, с рвотной судорогой на лице. Раф воспользовался замешательством в рядах охраны и дерзко спросил:

— У меня там друг шибко болеет, отпусти до утра. Утром, до прихода майора, я вернусь!

Но дежурный уже опомнился. Этот эпизод напоминал момент борьбы с мухой. Когда муху сбивают в полёте, и она расправляет крылья на столе, а ловец пытается её уничтожить и при этом не испачкать слизью стол. Но муха уже оправилась от контузии и начинает неуверенно продолжать полёт. Вот так и Раф. Не успел он всего лишь только одно мгновение! Лейтенант зашёлся в крике, он на уровне подсознания кричал фразы, запавшие в голову, когда он служил в армии, а старики муштровали его в казарме. От психического шока, полученного тогда, эти фразы всегда всплывали в критические мгновения:

— А ну-ка, мухой! Чтобы я этого больше не знал! Обнаглел совсем, молодой! Пирожки мамины из жопы ещё торчат. Будешь у меня, как медный котелок! — смысл этих выкриков не понимал никто, но часто ими пользовались, как шумовым оформлением.

Раф тоже не растерялся и заладил на одной ноте:

— Ты чё?! Ты чё?!..

Славный у них получился диалог, но через минуту дежурный стих и они продолжали опять мирно пить чай, но уже без пирога, просто с сахаром.

— Этого сперматозавра и куревом биксы справно снабжают! — сказал лейтенант. Открыл стол и, вертя по очереди в руках разнообразные пачки сигарет, спросил:

— Ты куришь?

— Нет. Здоровье берегу!

— Ну, тогда пойдём, я тебе покажу этого зверя!

Лейтенант взял ключи, они прошли в боковой коридор, и он отпер последнюю камеру, отверзнув тяжёлую дверь, оббитую железным листом. Железо изнутри было набито дырочками-пупырышками внутрь камеры, чтобы заключённые не стучали кулаком в дверь. Стены камеры были оштукатурены «под шубу», очень рельефно, «Чтобы не стучали головой в стену? Может быть…» — подумал Раф. В камере на нарах, скинув с себя всю одежду, абсолютно нагишом, сидел здоровый мосластый мужик. Наколок у него было мало, и все они были не впечатляющие. Впечатлял его половой орган. Он был весь полностью, снизу доверху, набит шарами — пирсингом. Отчего член являл вид кукурузного початка. Возможно оттого, что он был армирован внутри этими шариками, он «стоял» постоянно и был огромных размеров, даже в пропорции с огромным мужиком, который угрюмо молчал, подперев голову рукой, упёртой в согнутую ногу. Узник в их сторону даже головой не повёл, очевидно, привыкши, что на него приходят посмотреть. Экскурсанты на него немного посмотрели, Раф оторопело, а дежурный с видом бывалого человека, который ещё и не такое видел, будто бы. Когда пришли назад в дежурную комнату, Раф спросил:

— А чего его не выпускают?

— Наверное, майор боится, что он до его жены доберётся. Тогда майору ловить будет нечего!

Так немного побалагурив, они разошлись спать, Раф в камеру, а лейтенант улёгся на лавку, на которой в другое время ожидают посетители со своими казусными вопросами. Эти вопросы временами бывают столь несуразными, что лейтенанту не позавидуешь. Вот если побили или ограбили, допустим, родственника прокурора, или секретаря райкома, здесь всё ясно — поступает звонок «сверху», дежурный высылает наряд, те хватают подходящих, обычно приезжих в поиске работы мордоворотов, и дело сделано! «Раскрыто по горячим следам!» — рапортует начальник РОВД. Все в этом случае в ажуре! Злоумышленники найдены, негодование удовлетворено, мордовороты трудоустроены — хозяину на зоне хорошая рабсила подвалила. Все довольны! А случай с Рафом — совсем тухлый! Он молодой специалист, в несознанке. Упёртый по своей натуре, да ещё и хитрый. Вначале сознается, чтобы не били на допросах. Потом на суде скажет, что его били и заставили подписать протоколы под давлением. Майор, пришедший утром, орал на всех подряд:

— Работать не можете! На фельдшера со скорой помощи работаете! А вдруг подадут заяву, что Золотая Звезда пропала? Зачем мне такой висяк с «голдухой»?

И он выпустил Рафа. Даже, вроде как, извинился.

Раф, у которого образ виденного ночью «кукурузного початка» от плохого сна ещё и увеличился в размерах, не стал качать права, опасаясь ударов дубинкой, которой поигрывал один из сержантов, и помчался в заезжую. Комната Павла Ивановича была опечатана. Раф нашёл комендантшу в дальней комнате, пьющей чай в компании с кастеляншей. Он спросил с порога, не здороваясь:

— Пал Ивановича увезли в больницу всё-таки?

Взор Рафа выражал счастливое ожидание чуда.

— В морг увезли твоего Павла Иваныча, ещё вчера ночью! — путаясь, сказала комендантша.

— Как в морг? — оторопело переспросил ошеломлённый Раф.

— Да так! Зашла я разузнать про Звезду золотую, правда, что ли, её украли? А он уже начал остывать. Лицо стало восковое…

Дальше комендантша стала смаковать подробности. Раф уже не слышал её. Он взял свою так и не разобранную сумку и пошёл на автобус в аэропорт. С Печоры, кроме теплохода, можно было использовать для переезда «Ан-2», есть такой реликтовый двукрылый самолёт, который эксплуатировался по серьёзному и возил чуть ли не по пятнадцать человек. При этом мог летать очень долго без посадки, часов пять.

После обеда Раф был в городе, где окончил университет и стал инженером, тем Рафом, каким он был в настоящее время. Чтобы не блокировать себя в общении, он не пошёл к своим знакомым подружкам, которых у него было в изобилии, а подался в своё общежитие, где должны были уже начать возвращаться с практики студенты, учившиеся на курс ниже его, которые очень хорошо его знали и уважали. По дороге он прихватил угощение и прошёл по коридору, прислушиваясь. Из-за двери несся шум, характерно до боли знакомый. Это спорили геологи, подогретые небольшой дозой спиртного. Раф вошёл без стука, как родной. Навстречу к нему потянулось весьма банальное словосочетание:

— …и без охраны!!!

У многих отпрактиковавшихся студентов на лице проросла жиденькая борода, свидетельствующая, что они были «в поле». Теперь они вели беседы «бывалых». Случаи из практики чередовались без зазоров на антракт. На вопрос: «Ты как?» — Раф поведал, что он работает бурильщиком. Общество бывалых геологов не одобрило такое предательство чистой геологии и Рафа негласно записали в расстриги. Но он был тоже не лыком шит, поэтому сумел заинтриговать рассказом о том, что опытный буровой мастер был очевидцем светящегося объекта, после чего стал понимать, где находится залежь нефти, а где она отсутствует категорически! Это повествование получило горячую поддержку у без пяти минут геологов. Они единодушно согласились с существованием такого эффекта. Сразу посыпались гаммы примеров, что подобное рассказывали старые геологи и в случаях нахождения залежей руды. Дипломант Максим, с жидкой русой головой и нечесаными волосами, кричал самый веский аргумент:

— Вот геолог Попугаева, молодая девчонка, на практике открыла второе по величине в мире месторождение алмазов в Якутии — «Трубку Мира». Говорят, что ей тоже снизошло видение, она не стала его отвергать и предприняла поиски. Она настойчиво пробилась на практику в Якутию и обнаружила там кимберлитовую трубку. Стала известной на весь мир. Её именем назвали один из крупнейших алмазов, найденных человечеством — алмаз Мария. Назвали по её имени.

— А потом она ещё что-нибудь находила? — спросил Раф.

— Не-а! Она неправильно распорядилась своим даром. Больше ничего не искала. Мутная история! Факт только лишь, что перед открытием кимберлитовой трубки она видела светящийся шар. Она потом ссылалась на этот феномен. Но знаете ведь как в нашей науке?! Стали причислять к мракобесию, к увлечению оккультизмом и прочие ярлыки вешать, чтобы успешно разделить успех открытия без неё. Опасно на серьёзном уровне увязывать видение свечений и научных открытий. Могут дать по ж…пе! — закончил Макс.

Раф сильно призадумался. Он всё намеревался спросить:

— Не опасно, вернее, не так же опасно, владеть уже вторично даром обнаружения месторождений?

Но он опасался открываться малознакомым парням. Могли и на смех его поднять, если заподозрили бы что-нибудь. Тем более что у компании шла бурная дискуссия на тему: «Может ли человек «своим паром» догадаться о чём-либо? Или это посыл сверху?» Примеры приводили каскадами. Говорили, что нацисты во время подготовки к войне общались с «высшими материями», снаряжая экспедиции в Гималаи. Что не мог Циолковский, сидя чуть ли не в деревне, предсказать космические ракеты. Леонардо да Винчи, ещё до средних веков, нарисовал вертолёт.

— Всё это было посылом сверху! — уже единодушно кричали геологи. Особенно хорошо выдал очкарик с длинными патлами:

— Только этот посыл сверху не разрешает летать в Космосе далеко. Уже десятки лет болтаются космонавты по Малому Космосу, по пространству между стратосферой и Поясом Лагранжа. Там есть такой слой, промысел божий, где низкая радиация, из-за магнитного поля Земли. А выше — радиация Космоса всё убьёт!

Но проблема геологии их всё равно волновала больше всего, и они начали рыхлить эту проблему:

— Вот для чего человечество заглядывает куда-то в глубины Вселенной, за сотни световых лет, куда никто никогда не долетит, а под ногами Землю на десять километров расковырять не могут? — выдал тезу Макс.

— Почему не могут? На Кольском на одиннадцать километров пробурили! — пошла антитеза от пятикурсника в очках.

— Так это частный случай. Притом они бурили нечестно. По базальту. Базальт он и есть базальт, идёт однородный по всей глубине, и всё. Вернее всего, это баталит. Всё одно, что в торец столба сверлить, пытаясь узнать структуру дерева. Надо расковырять где-нибудь в Прикаспийской впадине, где осадочные породы залегают глубоко. Кроме этой Кольской, проковыряли возле Астрахани семь с половиной тысяч, и всё!

— Да что про твёрдую Земную кору. Даже то, что в пучине Океана, мы не знаем! Никто не видел, что там происходит. Неизведанные места! Ну, спускался батискаф туда. Ну, нырнул водолаз в Мурманске на полкилометра без малого. А глубина океана до одиннадцати километров. Выходит, он нырнул один раз на ноль тридцать пять сотых глубины океана. Да и что он там мог видеть? У него, я уверен, от давления глаза повылазили. Потом, наверное, его три дня спиртом отпаивали! Скафандры для космоса конструируют, а исследовать океан — времени нет! Что Космос? Под дном моря — полезные ископаемые. Англия вон как поднялась на нефти в Северном море, аж весь свой знаменитый уголь марки «Кордиф» добывать бросила!

— Очевидно, существует запрет сверху. Наверняка не дано людям изведать, что у них под ногами. Что там мы бурим? В масштабе Земного шара — это если домашний комар слона в ж…пу ужалить попытается! А в океан нырял наш глубоководный комплекс «Мир», немного, правда — сделал резюме Раф. — Где вы меня спать определите? Что-то сорвался я не по делу с Печоры. Надо ещё одного хорошего человека похоронить.

На этой скорбной ноте все разошлись спать. Утром Раф, помчался в аэропорт и улетел в Печору. Подружек своих он даже не проведал. Постоянной невесты у него не было, а обходить претенденток по очередному кругу он не хотел. У пятикурсников-геологов он получил подтверждение своим догадкам про то, что научное открытие не даётся человеку в процессе труда-познания науки, как дом из камня выстроить или ковёр выткать. Для обнаружения такого достояния должен быть посыл сверху!