"Пленники песчаных вихрей" - читать интересную книгу автора (Брайан Дуглас)

Глава шестая Пятое зеркало

Далесари видела тревожные сны. Ей снилось, будто она замурована в прозрачном шаре, и эта хрустальная гробница помещена посреди раскаленного мира, и нет надежды на спасение. Она мечется внутри шара, пытаясь найти выход, но везде встречает одно и то же: прозрачную преграду, которую невозможно разбить.

Она начинает звать на помощь, но голос ее вязнет и теряется. Она обречена на вечное одиночество, на бесконечные зимы заточения… Далесари горько заплакала во сне, но не пробудилась.

Она перевернулась на другой бок, и ей снова стали сниться сны, один тревожнее другого. И все эти видения разворачивались внутри непроницаемого для внешнего мира хрустального шара посреди пустыни…

Конан и его спутник скакали навстречу таинственному оазису уже несколько часов. За это время солнце сместилось на небе ближе к краю горизонта. Через час оно начнет опускаться, с через два на землю опустится ночь.

Наконец киммериец вынужден был признать, что оазис действительно приблизился. Заколдованное место подпустило к себе настойчивых путников на расстояние в полет стрелы. Югонна ликовал. Он был прав! Этот оазис — реальность, и до него можно добраться. Осталось только пробить магическую защиту, окружавшую клочок земли посреди пустыни, и освободить женщину, спящую под навесом среди пальм.

Пару раз из-за стволов показывалось животное с длинной шеей. Оно выглядело очень довольным: не нужно было никуда скакать, можно полежать возле воды, насладиться прохладой. В конце концов оно улеглось возле своей хозяйки и засунуло голову под навес.

— Они бывают забавными, — сказал Югонна, обращаясь к Конану. — Иногда так привязываются к своим хозяевам, что начинают ласкаться и даже пытаются забраться на колени, как балованные собачки.

— Хороша собачка, — пробурчал Конан. — Мясо у них вкусное?

Югонна содрогнулся.

— Как можно даже думать об этом!

— Едим же мы конину, — ответил варвар, поглаживая своего скакуна по шее.

Югонна вдруг сообразил, что киммериец дразнит его, и надул губы. Опять он попался! Конан расхохотался.

— Ты чрезвычайно легковерен. В ученом человеке это странно.

Югонна не ответил. Он снял с пояса флягу и глотнул воды. И замер, держа флягу па отлете.

— Тише…

Но предостережение оказалось излишним: Конан и сам уже услышал звук. Кто-то быстро приближался к обоим путникам. Кто-то покрытым жесткой чешуей, которая скрежетала при каждом движении.

И бежало это существо с устрашающей скоростью…

Скоро оно показалось из-за барханов. У Югонны душа ушла в пятки. Он никогда прежде не видывал ничего подобного. На них мчалась огромная ящерица. Ее тело извивалось, как у змеи, но поддерживали это тело мощные когтистые лапы. Крохотные желтые глазки рептилии горели дьявольским огнем, из пасти, полной острых зубов, высовывался фиолетовый раздвоенный язык.

Конан выхватил меч.

Ящерица остановилась и испустила громкий скрежещущий звук. Лошади перепугались и поднялись на дыбы. Югонна, менее опытный наездник, сразу же вывалился из седла, а Конан пытался укротить своего коня еще некоторое время, но животное отказывалось слушаться. Коня охватил панический ужас. Очевидно, рептилия умела вызывать это чувство в других животных.

В конце концов Конан спрыгнул на землю, держа меч наготове.

У Югонны был только длинный кинжал, которым снабдил своего спутника киммериец. Сейчас молодой человек вцепился в рукоять этого кинжала с таким видом, словно дал себе торжественную клятву — дорого продать свою жизнь. Будь ситуация менее серьезной, Конан от души посмеялся бы над мрачным выражением лица, с которым Югонна взирал на ящерицу.

Ящерица снова заверещала, а затем выплюнула длинную струю какой-то прозрачной жидкости. Она явно целилась в киммерийца. Конан успел отскочить в сторону, и ядовитая слюна рептилии попала в песок.

Песок начал плавиться, над ним поднялся зловонный дымок.

— Что это? — задыхаясь, крикнул Югонна.

— Просто уворачивайся, — ответил киммериец. — Не позволяй этой штуке попасть тебе на кожу. Остальное я сделаю сам.

— Но что это? — снова повторил Югонна.

— Делай как я сказал! — зарычал Конан. — Не болтай! Не отвлекайся! Когда я добуду тебе труп, ты сможешь изучать его, сколько тебе вздумается, а пока — заткнись!

Ящерица резко развернулась, взметнув хвостом тучу пыли. Следующий плевок был нацелен в Югонну. Предупрежденный Конаном, тот отскочил, и снова по песку пролегла блестящая дорожка оплавленной массы.

Конан между тем приблизился к ящерице и ударил ее по хребту мечом. Сталь заскрежетала по жестким чешуйкам, не причинив рептилии никакого вреда.

Почувствовав удар, ящерица снова метнулась к Конану. И опять плюнула. На сей раз слюна задела чахлый кустик какого-то еле живого растения. Сухие листья вспыхнули.

Конан перекатился по песку и вскочил на ноги.

— Эй, я здесь! — заорал он, направляя меч прямо в глаза рептилии.

Но глаза эти были слишком маленькими, чтобы через них можно было добраться до мозга ящерицы. Меч попросту не прорубит глазницу.

Ящерица зашипела, стуча хвостом но земле. Ее когтистые лапы заскребли песок и прорыли глубокие борозды.

Конан ловко ушел от очередного плевка, а затем ткнул ящерицу мечом в бок.

Она не знала, куда прицелиться. Двое мужчин метались перед ней из стороны в сторону. Не реагировать на движение рептилия попросту не могла — инстинкт заставлял ее набрасываться на все живое, ибо любая живая теплокровная тварь воспринималась ею как пища, как ее законная добыча.

Но какую цель поразить первой? Она прицеливалась в Югонну и тут же видела подбегающего Конана, она поворачивалась к варвару, и в результате плевок попадал впустую.

— Скоро ее слюнные железы истощатся, — задыхаясь, сказал Югонна.

Конан только зарычал сквозь зубы. Он предпочитал не задаваться вопросами касательно «слюнных желез», ибо по собственному горькому опыту знал: встречаются монстры, к которым неприменимо знание, вполне приемлемое, когда речь идет об обыкновенных существах.

Ящерица плюнула особенно обильно, как бы желая опровергнуть заявление Югонны, а затем, разворачиваясь, сбила молодого ученого с ног. Он покатился по песку, крича от боли: жесткая чешуя до крови расцарапала его лицо, и без того пострадавшее от солнечных ожогов.

Ящерица плюнула ему вслед, но промахнулась. Конан между тем наконец увидел уязвимое место на теле рептилии: у основания шеи ящерица потеряла одну чешуйку. Киммериец не мог бы определить, как это произошло: вследствие несчастного случая или из-за обычной линьки. Как бы там ни было, но Конан теперь знал, куда вонзить меч.

С громким боевым кличем киммериец прыгнул прямо на спину ящерицы. Она завертелась под ним, желая сбросить дерзкого человека и растоптать его, а затем наконец сожрать. Но Конан крепко держался одной рукой за чешую, другой тем временем вытаскивая из-за пояса один из своих метательных ножей. Меч ему пришлось отбросить. Это было рискованно, потому что в случае неудачи Конан оставался бы один на один с разозленной рептилией — и почти совсем безоружным.

Но дело того стоило. Ящерица вдруг поднялась на задние лапы и встала торчком, приобретя пугающее сходство с человеком. Наблюдавший за схваткой издалека Югонна с ужасом и отвращением подумал, что так выглядел бы великан, покрытый чешуей и отрастивший себе непомерные когти.

Сбросить со спины киммерийца, однако, рептилии не удалось. Конан предвидел нечто подобное и хорошо закрепился среди чешуи ящерицы. Он упирался обеими ногами в зазоры между чешуйками, да еще держался рукой. И когда ящерица, постояв и подергав в воздухе передними лапами, снова утвердилась на четырех конечностях, Конан с силой вонзил кинжал в открытое место на спине ящерицы.

Сталь с трудом пропорола жесткую серую кожу и вошла в плоть. Очевидно, она задела позвоночник и причинила рептилии страшную боль.

Ящерица испустила оглушительный вопль. Это было нестерпимо громкое скрежетание — как будто кто-то водил ножом по стеклу, только в десятки раз громче.

Конан кубарем скатился на землю и поспешил убраться подальше от агонизирующей твари. Рептилия билась всем телом о землю. Она подпрыгивала высоко в воздух, извивалась в полете и со всего маху обрушивалась обратно наземь, вздымая при этом тучи песка. Земля гудела от этих ударов.

При каждом толчке она выплевывала яд, и все вокруг покрылось блестящими «блюдечками» оплавленного песка.

Ни один из наблюдателей не смог бы сказать, как долго продолжалась эта агония. Югонне показалось, что ящерица умирает бесконечно, Конану в конце концов сделалось просто скучно. Но вот прыжки ящерицы стали менее яростными, она перестала извиваться и лупить хвостом и лапами, а потом и вовсе затихла.

Конан подождал, пока ее глаза затянутся мутной пленкой, и только после этого приблизился. Югонна с опаской наблюдал за ним.

Конан обернулся и с усмешкой посмотрел на приятеля:

— Не хочешь исследовать эту тварь? Кажется, ты ученый. Тебя должны интересовать такие вещи. Как ты там говорил? Слюнные железы? Можешь теперь посмотреть ее слюнные железы. Можешь их вырезать и носить с собой.

Конан, о чем ты говоришь?

— Да ни о чем. У меня был знакомый, он носил с собой яйца одного звероящера, которого убил несколько зим назад. Такие сморщенные черные…

— Довольно! Меня сейчас стошнит, — вскрикнул Югонна.

— А, ну это дело хорошее, — равнодушно сказал Конан. — Блюй себе на здоровье. В пустыне места много, не забыл?

Рептилия действительно была мертва. Конан извлек из трупа свой кинжал, подобрал меч и еще раз осмотрел ящерицу. Интересно, чьими чарами создана эдакая тварь?

— Ты думаешь, это колдовство? — спросил Югонна.

Конан резко повернулся к нему.

— С чего ты взял, что я думаю о колдовстве?

— Я не читаю твоих мыслей, если ты этого боишься, — поспешно отозвался Югонна и тотчас прикусил язык: заподозрить Конана в том, что он чего-то «боится»! Только глупец мог брякнуть такое. — Я хочу сказать, не стоит предполагать, будто я колдун. Просто я тоже думал о чарах. Но нет, это никакие не чары. Просто пустыня порождает иногда весьма странных чудищ.

— Ну да, приблизительно так я и думал, — проворчал Конан.

— К тому же, — осмелев, продолжал Югонна, — мне тут пришло в голову…

Киммериец устремил на него пронзительный взгляд. Югонне пришлось собрать все свои силы, чтобы не смутиться и продолжить:

— Я занимался изучением свойств стекла и зеркал, их отношением к свету… Смотри, во что эта тварь превратила песок…

Конан наклонился, потрогал блестящую поверхность оплавленного песка.

— Кажется, я начинаю понимать, — проговорил он.

— У нас теперь есть несколько больших кусков почти прозрачного стекла, — продолжав Югонна, чувствуя небывалый прилив энергии. — Я попробовал бы соорудить из них нечто вроде специального прибора… Сдается мне, этот оазис не просто «заколдован» — в твоем понимании… Здесь работают какие-то странные законы изменения света. И я попробую преобразовать эти законы. Помоги мне выкопать стекло и очистить его.

Югонна указал на полупрозрачную массу, блестевшую под солнцем. Конан пожал плечами. Когда он сталкивался с магами, он не чувствовал себя глупо только в одном случае: если маг пытался его убить, а он, Конан, в свою очередь, разил мага. Все другие способы взаимодействия с подобными людьми вызывали у киммерийца недоумение.

Как будто угадав мысли своего спутника, Югонна улыбнулся:

— Я ведь уже говорил тебе, что я не колдун, а ученый. Я исследовал в лабиринтах свойства прозрачных материалов. Далесари попала в хрустальную ловушку. И разрушить эту западню могут такие же зеркала, какие создали ее.

— Думаешь, здесь побывал ее дядюшка?

— Уверен.

Конан наклонился и поднял ближайший к нему кусок стекла. Увы! Киммериец приложил слишком большую силу и действовал чересчур порывисто: стекло сломалось у него в руках.

Югонна не сдержал удивленного восклицания.

— Что такое? — сердито нахмурился Конан.

— Ты очень силен.

— Знаю.

— Следующий раз будь поосторожней.

Конан извлек следующий кусок. Этот оказался поменьше, но тоже достаточно большой.

Югонна тотчас схватил стекло и принялся полировать его рукавом своей одежды. Конан не без одобрения подумал о том, что щеголь-аристократ, по крайней мере, не боится испачкать свои драгоценные тряпки, когда доходит до дела.

И снова Югонна угадал мысли киммерийца.

— Такой плотный шелк как нельзя лучше подходит для наведения глянца на поверхность зеркал, — объяснил он. — В лабиринте я пользовался чем-то похожим. Да и рубаха все равно испорчена.

Конан пожал плечами.

— Сдается мне, один рукав такой рубахи стоит приблизительно столько же, сколько коза.

— Коза? Для чего мне коза? — засмеялся Югонна.

— Коза может прокормить небольшое семейство, — ответил киммериец. — В некоторых областях к этой теме не отнеслись бы так легкомысленно.

— Просто, — не прекращая работы, отозвался Югонна. — Я никогда не думал о жизни с этой точки зрения.

— В Авенвересе нет бедняков?

— Есть, наверное… Мы, ученые лабиринта, обитаем в собственном мире, отделенном от всего остального. К тому же, мой дом стоит в аристократическом квартале.

— Здесь тоже есть богатые кварталы в городах, — заметил Конан, трудясь над извлечением следующего куска стекла. — Но совсем неподалеку от дворцов можно увидеть и хижины… Впрочем, какое мне дело! — неожиданно киммериец рассердился. — Я всего хлебнул, и богатства, и нищеты, и свободы, и рабства, и знаешь что я тебе скажу? Из всего, что я пережил, свобода пришлась мне по вкусу больше всего. Так что я, как и ты, не стану на свою долю покупать козу. Эта скотина свяжет по рукам и ногам…

Югонна засмеялся.

— Забавно ты рассуждаешь. Я тоже не стану покупать козу.

— По крайней мере, в этом мы сходны.

Югонна закончил очищать первое стекло и установил его торчком в песке, так, что солнечные лучи, проходя сквозь него, падали на оазис, где находилась Далесари.

Второе стекло заняло место поодаль от первого, третье — точно напротив первого, четвертое — напротив второго. Таким образом, лучи света, проходя сквозь эти стекла, образовывали крест, а сердцевина этого креста приходилась на сам оазис, точнее — на водный источник в центре оазиса.

— Теперь осталось установить самое главное стекло, пятое, — сказал Югонна, созерцая плоды их с Конаном неустанных трудов. — Это стекло — точнее, зеркало — будет самым главным. Оно должно будет поймать солнечный луч, вобрать его в себя и перенаправить в остальные стекла.

— В бубен бить не будем? — осведомился Конан.

— Что? — не понял Югонна.

— Заклинать духов? Плясать? Выкликать заклятья?

— Ничего подобного, даже и не надейся. Какой ты упрямый, Конан! Я ведь уже говорил тебе…

— Да, но звучит все это неправдоподобно, скажу по чести.

— Я догадался, каким способом Ронселен устроил эту ловушку. А если знаешь, как вещь сделана, всегда сообразишь, как можно ее разрушить.

— Согласен, — кивнул Конан и тут же добавил: — Впрочем, я не слишком хорошо знаю устройство человеческого тела, где там у него разные важные потроха расположены, зато разрушить…

— Все, довольно! Ты невыносим.

Киммериец пожал плечами, втайне очень довольный тем, что посадил ученого в лужу и что последнее слово оставил все-таки за собой.

Пятое стекло Югонна полировал с особым старанием. Киммериец отметил про себя, что изнеженный ученый ни разу не пожаловался на голод, хотя оба они не ели уже довольно давно и к тому же растратили много сил на сражение с плюющейся ящерицей. Должно быть, Югонна не лгал, когда говорил о себе как об увлекающейся натуре. Стоило Югонне заняться чем-то, что по-настоящему заполняло его мысли, и он позабыл даже о потребностях своего тела.

Что ж, себя Конан никак увлекающейся натурой не считал. Поэтому он вытащил из-за пазухи сверток, в котором обнаружилась лепешка и кусок чрезвычайно жесткого и почти черного вяленого мяса и принялся жевать.

Югонна же трудился над своим зеркалом и даже не заметил этого. Немало позабавившись такому усердию, Конан решил оставить кусок для труженика-аристократа, хотя первоначально такого намерения не имел.

Наконец Югонна закончил работу и только тогда поднял глаза.

— У тебя есть хлеб, как хорошо! — простодушно воскликнул он. — Очень есть хочется. Только сейчас понял.

Конан молча протянул ему остатки жалкой трапезы, и Югонна сгрыз мясо в считанные мгновения, а лепешку проглотил.

— Теперь я чувствую себя человеком! — потирая от удовольствия руки, объявил он. — Пойдем, посмотрим, где лучше установить зеркало. Солнце уже садится, так что начинать работу будем поутру, с рассветом. Так, солнце садится вон там… — Он с озабоченным видом указал на небо. Можно было подумать, это именно Югонна распоряжался закатами и восходами и сейчас беспокоился о том, чтобы все прошло гладко и без осложнений. — Стало быть, взойдет оно с той стороны… Поправка на время года… Так… Луч пройдет сквозь стекла в направлении с юго-востока на северо-запад с небольшим отклонением…

Бормоча все эти малопонятные слова, Югонна двинулся в путь вокруг оазиса. Они уже не в первый раз обходили оазис.

Теперь Конан хорошо видел, что там, возле источника, действительно спит девушка и бродит животное с длинной шеей. Стеклистое мерцание окружало их, вместе с пальмами и колодцем. Далесари была как будто накрыта огромной прозрачной чашей.

После упорных попыток подобраться к ней поближе двое путников все же оказались возле самой стеклистой стенки. Только вот прикоснуться к ней рукой никак не удавалось — стена тотчас отодвигалась вместе с помещенным внутрь нее оазисом. Поэтому приятели решили довольствоваться тем, что они по крайней мере стоят поблизости от таинственного оазиса.

— Не будем ее трогать, иначе она может переместиться за сотни полетов стрелы отсюда, — предложил Югонна. — И нам опять придется гнаться за ней.

Конан молча кивнул.

Югонна разместил пятое зеркало в том месте, которое считал наиболее подходящим, и, полюбовавшись на свою работу, растянулся поблизости на песке.

— Теперь можно и поспать, — объявил он. — Сейчас мы ничего больше сделать не в состоянии. Зато завтра, когда взойдет солнце…

Он не договорил. Сладко зевнув, Югонна тотчас погрузился в крепкий сон.

Конан, как обычно в подобных ситуациях, спал вполглаза. Звериным чутьем, присущим варвару, он чуял, что злокозненный старик бродит где-то поблизости. Из всего, что Конану удалось узнать о Ронселене, киммериец сделал один вывод: дядюшка Далесари не из тех, кто отступается от своего. Ронселен поставил себе целью разлучить влюбленных и не допустить брака Далесари — и он не остановится, пока не избавится от племянницы, а заодно и от опасности разоблачения.

Поэтому Конан пробудился от еле слышного шороха и сразу же сомкнул пальцы на рукояти меча.

В непроглядной тьме ночи явно кто-то был. Кто-то, кто очень тихо ступал по песку. Несколько мгновений Конан прислушивался, не предпринимая никаких действий. Скорее всего, чужак почти ослеп в кромешной темноте. Очень скоро он выдаст свое присутствие, и тогда Конан легко схватит его.

Сам киммериец, в отличие от большинства «цивилизованных» людей, хорошо видел в темноте, так что сейчас у него было преимущество перед неизвестным. Конан продолжал ждать.

Чужак находился еще довольно далеко от того места, где спали Югонна и его спутник. Он шел очень медленно и то и дело останавливался и прислушивался. Конан улыбнулся. Скоро все сомнения негодяя будет разрешены — раз и навсегда!

И тут произошло нечто неожиданное. Раздался оглушительный звон — разбилось одно из стекол. И почти сразу же после этого быстрые шаги прозвучали по песку и стихли в отдалении.

Ругаясь последними словами, Конан вскочил и бросился в погоню. Тщетно — незнакомец скрылся, как будто растворился в ночи.

От звона пробудился и Югонна.

— Что случилось? — сонно спросил он.

— Здесь был Ронселен, — ответил Конан зло. Больше всего он злился на самого себя за то, что недооценил «дядюшку». Тот оказался ловчее, чем предполагал киммериец! — Разбил зеркало и скрылся.

— Проклятье! — Югонна схватился за голову. — Что же делать? Мы не успеем подготовить новое зеркало до восхода солнца и потеряем еще один день. А за день может произойти слишком многое… Быть может, сон Далесари станет настолько глубоким, что она больше уже никогда не проснется…

Его отчаяние было таким глубоким и всеохватным, что Конан ощутил подобие сострадания.

— Думаю, мы сумеем достать пятое зеркало гораздо быстрее, чем ты думаешь, — сказал он.

Югонна повернулся к собеседнику, невидимому в черноте ночи.

— Но как? — В голосе говорившего прозвучали слезы.

— С восходом солнца увидишь, — обещал Конан, растягиваясь на песке. — Верь мне, Югонна.

И Югонна, как ни странно, поверил. Он снова улегся и скоро опять заснул. Конан только головой покачал. Как можно быть таким доверчивым! Уму непостижимо. Странный народ эти аристократы: в чем-то горды, как демоны, а в чем-то простодушны — ну совершенно как дети.

Первый луч солнца показался из-за горизонта, и все небо вспыхнуло ослепительно яркими красками. Югонна вскочил, как будто его толкнули.

Киммериец храпел, разметавшись на песке, и Югонне стоило немалых сил разбудить его. Впрочем, отчасти Конан дразнил своего товарища.

— Конан! Солнце встает! Нам необходимо пятое зеркало.

Конан лениво приоткрыл глаз.

— Кто встает? Что ты кричишь? Где враги?

— Солнце встает, поторопись! Ты говорил, что найдешь зеркало еще до восхода!

— А…

Конан широко зевнул и уселся. Потер глаза и с веселой ухмылкой глянул на взволнованного Югонну.

— Ты помнишь то место, где устанавливал пятое зеркало?

— Конечно… Там, наверное, остались осколки.

— Идем.

Конан вскочил на ноги и зашагал рядом с удивленным Югонной. Когда они очутились возле кучи осколков, солнце как раз поднялось над горизонтом, и куча битого полированного стекла вспыхнула мириадами искр. Конан вынул из ножен меч и с силой вонзил в песок. Лучи солнца отразились от полированной стали.

— Ну что, Югонна, читай свои заклинания!

— Сколько раз тебе говорить, что никаких заклинаний мне не потребуется. Солнечный свет все сделает сам, без особой просьбы.

— Посмотрим…

Собранные на поверхности клинка в пучок лучи внезапно разошлись веером и, увеличенные стеклами, пронзили прозрачные стены незримой ловушки. Купол над Далесари стал золотым, затем золото поблекло, приобрело ржавые оттенки, и вот уже опрокинутая чаша, накрывшая оазис, пылает алым.

Конан наблюдал за этими превращениями света, покусывая нижнюю губу. Даже если это и чары, то очевидно не направленные против него, Конана. Следует подождать и посмотреть, как развернутся события.

Алое горение вдруг прекратилось. «Чаша» снова стала прозрачной.

И тогда Югонна осторожно приблизился к ней и протянул руку.

На сей раз рука свободно прошла сквозь незримую стену. Югонна с улыбкой повернулся к Конану.

— Получилось!

— Подожди радоваться, сперва забери оттуда девчонку да разбуди ее, — буркнул киммериец. — Может быть, все гораздо хуже, чем выглядит.

Сегодня он был настроен мрачнее обычного.

Не нравились Конану все эти фокусы с зеркалами. Никогда из зеркал ничего хорошего не выходило. Конану на ум приходили разные колдуны, которые ухитрялись создавать двойников при помощи магических зеркал, и каждый из этих двойников был занят только одним делом: пытался угробить киммерийца. А зеркала, помогавшие колдунам следить за другими людьми, даже не выходя из своих башен! Зеркала, выпивавшие из людей души, зеркала-соглядатаи…

Конан покачал головой. Теперь вся эта затея Югонны показалась ему до крайности глупой. И опасной.

Но было уже поздно останавливать Югонну. Он вошел под незримый купол и наклонился над спящей Далесари.

Верховое животное девушки узнало молодого человека. Оно выбежало из-за пальм и, наклонив длинную шею, потерлось мордой о плечо Югонны, едва не опрокинув того на землю.

— Пуста, пусти… — Он, смеясь, отталкивал морду зверя, но в ответ слышал лишь довольное пофыркивание. — Пусти же! Я должен вынести ее отсюда. Понимаешь?

Слушая знакомый голос, животное успокаивалось. Оно провело беспокойную ночь. Звериный инстинкт говорил ему о том, что они с хозяйкой угодили в какую-то западню и что выбраться отсюда будет непросто. Зверь неустанно бродил по оазису, то и дело натыкаясь на невидимые преграды. Это бесило его, он даже пытался бить копытами по стене, но никогда не попадал в цель.

Появление Югонны оказалось как нельзя более кстати. Зверь сразу же развеселился, начал мотать головой, фыркать, толкаться и проявлять свое дружелюбие разными другими способами. Например, попытался пожевать на Югонне одежду, а потом наклонился к Далесари и захватил мягкими губами ее волосы.

Югонна взял Далесари на руки и прижал к себе. Голова девушки бессильно мотнулась, руки повисли. Он тихонько похлопал ее по щеке.

— Далесари, это я, Югонна! Проснись!

Она в ответ лишь простонала что-то. Ее ресницы трепетали, глаза под веками перекатывались, тело покрывала холодная испарина. Далесари явно находилась во власти какого-то кошмара, но избавиться от него не могла.

Югонна понял, что должен вынести девушку отсюда, и чем скорее, тем лучше. Не стоит, наверное, даже пользоваться водой из этого источника.

С бесчувственной Далесари на руках он сделал шаг к свободе…