Глава 6. ОСТРОВ РОБИНЗОНОВ

Они уже отставали от расписания, а Никки всё ещё принимала душ.

— Быстрее, мама, по дороге домоешься! — крикнул нетерпеливый Майкл в т-фон.

Наконец, машина тяжело взлетела и взяла курс на запад. От тихоокеанской резиденции династии Гринвич до намеченного острова был час лёту. Предотъездная суматоха всегда утомительна, и, когда пилот вышел на заданную высоту, все потянулись к стаканам с питьём. Джерри заодно раздал всем пилюли для ускорения адаптации к земной тяжести.

Майкл был возбуждён перспективой оказаться на необитаемом острове, но Сюзан хранила высокомерный вид — подумаешь, остров! Подумаешь, необитаемый!

Мальчик взял чашку кофе, пластиковую трубочку и спросил:

— Папа, можешь сделать механический двигатель на тепловой энергии — не вставая из-за стола и сделав только одно движение рукой?

— Нет! — подумал и озадаченно ответил Джерри.

— А я могу!

Мальчик проложил длинную пластиковую трубочку поперёк чашки с горячим кофе.

— Смотри!

Трубочка нагрелась тёплым воздухом, поднимающимся от чашки, и выгнулась дугой — кончиками вверх. Но это положение оказалось неустойчивым, трубочка покатилась и перевернулась — дуга стала смотреть кончиками вниз. Через несколько секунд верх трубочки остыл, а низ нагрелся, и трубочка опять выгнулась вверх концами — и перекаталась на старое место.

Кофе медленно остывал, а трубочка, подогреваемая тёплым воздухом, мерно каталась по краям чашки — назад… вперёд… снова назад…

— Блеск! — уважительно сказала Никки. — Действительно механический двигатель, работающий на тепловой энергии горячего кофе. Тебе нравится твой учитель физики?

— Да! — с энтузиазмом подтвердил Майкл. — Он знает массу интересных штук. Например, в прошлый раз он показал, как можно сверлить в толстом льду тонкие дырки с помощью воздуха.

— Как это? — удивилась мама.

— Да надо просто умело заморозить воду! — веселился мальчик. — И тогда пузырьки воздуха сами проделают во льду множество червоточин! А ещё он доказал нам, что вода может кипеть даже при комнатной температуре!

— Он, наверное, понижал давление воздуха? — спросила Никки.

— Да, — кивнул сын, — Учитель поставил стакан обычной воды под вакуумный стеклянный колпак и стал откачивать воздух — и вода закипела! Холодная! Всем очень понравилось.

— Я рад за вас, — улыбнулся Джерри. — Хороший учитель — одна из главных удач в жизни.

Двигатели изменили тон, и машина наклонилась. Майкл прильнул к иллюминатору:

— Остров! Вот он! Необитаемый!

Они разбили бивуак в рощице пальм рядом с пляжем. Джерри с Майклом немедленно умчались к воде: проверять — мокрая ли.

Сюзан осталась возле матери и вдруг спросила:

— Мама, а почему люди разводятся?

— Ну… когда люди слишком долго живут вместе и слишком хорошо знают слабости и тайны друг друга, у них возникает желание избавиться от опасного свидетеля.

— А почему ты с моим отцом… развелась?

Никки вздохнула. Вот и настал этот сложный день.

Она честно рассказала дочери о событиях тех лет, когда равновесие сил на Земле зависело от рождения Сюзан.

— Ты самый важный ребёнок на Земле, принцесса Сюзан. Твоё рождение стало основой союза Северных и династии Гринвич. Вот Майкл — обычный ребёнок…

— Я тоже хочу быть обычной, чтобы в доме у меня были и мать, и отец! Я не хочу быть самым важным политическим ребёнком!

Голос Сюзан звенел. Никки нахмурилась:

— К сожалению, жизнь редко спрашивает, что мы хотим. Я вообще выросла без отца и матери. По сравнению со мной, у тебя избыток родителей. Будут конкретные предложения — приходи, обсудим.

— Почему вы распорядились моей жизнью без меня?!

— Если бы мы не достигли соглашения, то ты не появилась бы на свет. Пойми: или ты родилась бы в том статусе, который тебе так не нравится и из-за которого ты сейчас скандалишь, или ты вообще бы не родилась.

— Вообще?! — взвизгнула Сюзан.

— Да. Ты уже достаточно взрослая, чтобы осознанно подумать о собственных детях. Если ты решишь их не иметь — они никогда не появятся на свет. Ты для своих детей бог, но увы — не авторитет. Убедишься в этом сама, когда они будут ссориться с тобой.

Сюзан фыркнула и гордо зашагала на берег, где сидели уже искупавшиеся Джерри с Майклом. Оттуда доносился их горячий спор:

— Точка автомобильного колеса, которое мчится со скоростью двести километров в час, неподвижна относительно земли? Папа, это смешно! Тогда автомобиль ехал бы оставляя куски шин на земле. Это же простая логика!

Отец пытался доказать:

— А прыгун с шестом — двигается? Да. А конец его шеста двигается? Нет. Его можно даже жвачкой приклеить в момент прыжка…

Но Майкл только недоверчиво качал головой. Пока Сюзан дошла до пляжа, младший брат-непоседа уже сменил тему:

— Папа, я вчера смотрел фильм о Первой мировой войне. Я ничего не понял — весь мир стал воевать из-за ерунды. Какой-то один террорист, какие-то обмены нотами — и началась война с десятью миллионами убитых солдат! Мирных жителей погибло ещё больше. И победители ничего особенного не выиграли. Что за бессмысленная бойня?

— Я выскажу свою точку зрения — человека, который много занимался социомоделированием. Причины Первой мировой войны выглядят несущественными, но сама война была неизбежна.

К началу двадцатого века весь мир контролировался империями: британской, немецкой, российской, австро-венгерской, османской, японской… Такой мир нестабилен — он образован чересчур острыми иерархическими пирамидами. Слишком много зависит в нём от решения одного человека, для которого личные интересы и обиды могут оказаться выше интересов общества.

После двух мировых войн — а Вторая мировая была попыткой переиграть результаты Первой — мир кардинально изменился. Все империи были разрушены, и им на смену пришли демократические государства с более пологими властными пирамидами, решения в которых принимались широким кругом людей, выбранных народом. Для предотвращения войн даже появилось всепланетное правительство — Организация Объединённых Наций. Так что мировые войны сыграли очень важную роль в истории: земная цивилизация приготовилась к эпохе ядерных бомб. Представляешь себе опасность морально устаревших монархических империй с современными термоядерными ракетами?

Сюзан подала реплику:

— Но ведь мама — тоже королева. И дедушка Шихин — король! Значит, они тоже морально устарели?

Джерри засмеялся:

— Власти, которую имеют отдельные современные династии, не хватит для развязывания настоящей войны. Короли подчиняются ооновским законам и решениям, как и остальные люди. Современные династии — это просто очень крупные семейные компании, а королевские титулы — лишь рекламный трюк. Или утеха самолюбию. Но, конечно, многие короли со мной не согласятся.

Принцесса Сюзанна фыркнула и сказала:

— Пошли купаться, философы-бездельники!

Белый песок дымился в прозрачной толще набегающей волны. И растворялся, оседал хрупкой крупой на плавники, нет, на ступни.

Накупавшись, робинзоны отправились исследовать берег, идя вдоль дюны и частенько забираясь в мангровые заросли.

Майкл опасливо глядел под ноги:

— Я боюсь змей! Как только природа создала таких ужасных тварей!

Отец сказал:

— Правильно делаешь, что боишься. Но учти: именно ядовитые змеи дали толчок разумной жизни, заставив обезьян совершенствовать зрение и мозг — для того, чтобы вовремя заметить столь мелких и столь опасных врагов. Для распознавания ядовитых змей обезьянам приходилось запоминать пёстрый узор на спине чешуйчатых рептилий. Многие люди до сих пор боятся змей до судорог.

— Помнят, обезьяны! — ухмыльнулась Сюзан.

Майкл был находчивый весельчак, а Сюзан — мрачновата и немного цинична.

Сон у Майкла был завидный и крепкий, как боровик. Сюзан засыпала плохо, много читала по ночам и любила шокировать окружающих:

— Изумрудная оса Ampulex compressa уколом в мозг зомбирует таракана. Он перестаёт выбирать дорогу сам, и оса, сидя на спине таракана, держит его за усы и ведёт к гнезду.

Потом откладывает в живот своей жертвы яйца. Вылупившись, молодые осиные личинки сжирают живого, но безвольного таракана.

— Тебе его жалко? — спросила Никки.

— Не знаю, — задумчиво сказала Сюзан. — Может, жизненным предназначением этого глупого некрасивого таракана и было — стать едой для гордых и умных ос?

— Не думаю, что таракан бы согласился с твоим мнением!

— А кто спрашивает его согласия?

Вот и сейчас Сюзан ехидно заявила Майклу, сидящему напротив неё на береговом камне:

— Не бегай глазами! Взгляд выдаёт социальный статус человека. Солидные люди водят глазами медленно, им некого бояться. Лишь несерьёзная мелочь шныряет глазами — опасность ищет или прокорм высматривает.

— Зануда! Мне просто всё интересно и на всё надо успеть посмотреть! Мама, а почему ты не загораешь?

— Загар любят женщины низкого интеллекта. Все остальные уже узнали про вред ультрафиолета.

Джерри тоже был в рубашке, а детей он тщательно обрызгал солнцезащитным составом.

В кустах заскрипела какая-то красно-лохматая птица. Колибри подлетела к яркому цветку на рубашке Джерри, разглядела обман, плюнула с досады и умчалась.

Никки сказала:

— Когда мимо меня пролетает колибри… или зависает над цветком неподалёку… то на душе становится радостно, словно от хорошего известия.

Вечером они сидели у костра.

С пляжа доносился деловитый размеренный шум вечерней волны.

Море работало круглосуточно.

— Папа, а сейчас здесь зима?

— Да, это Северное полушарие, и сейчас декабрь. Но наш остров так близок к экватору, что здесь в декабре теплее, чем во многих странах летом.

— Какой отличный декабрь! Приглашаем ваше лето погреться у нашей зимы! — засмеялся Майкл.

Сюзан, оттаявшая к вечеру, спросила у матери, работающей с лэптопом:

— Мама, почему ты всегда делаешь доклады на память, а не читаешь их с лэптопа?

— Человеческое ухо отлично улавливает заученность монологов экскурсовода или интонации, возникающие при чтении доклада по бумажке. Эти интонации сразу вгоняют слушателя в сон. Между прочим — было бы интересно узнать, как мозг распознает такое чтение, и почему он считает, что на таком докладе стоит поспать. Надо подбросить эту тему нашим учёным.

Пламя ласково обвивало кольцами морщинистые чёрные поленья и издавало тихий трепещущий звук, словно флажок на ветру.

Потом все забрались в палатку.

Снаружи по вертикальному стеклу палатки ловко прыгала лягушка — ловила мошкару, привлечённую светом изнутри.

Майкл никак не мог угомониться:

— Папа, я видел по тивизору открытие вегетарианцами памятника съеденным животным. Там есть корова, козлёнок, курица, кролик, карп и краб. А почему все шестеро животных — на букву К?

— Это загадка! И полагаю, она никогда не будет решена.

— Слишком сложная?

— Мм… не слишком интересная. Спи!

Дни просто бежали, наполненные ветром, солнцем, купанием, рассматриванием рыб и кораллов. Никки сказала с удовольствием:

— Для того чтобы не переставать любить людей, нужно иметь возможность хотя бы изредка бывать на необитаемом острове.

Майкл и Сюзан всё-таки загорели и стали выглядеть не как городские альбиносы, а как настоящие аборигены.

Масса приключений спрессовалась в еле подъёмный, полупрозрачный и пряный пласт. Пляжи были белые, чёрные и зелёные: коралл, вулканические пемза и оливин. На пляжах спали морские черепахи. В прочных панцирях виднелись трещины — океанский прибой, сговорившись с рифами, любит пробовать на прочность.

В одной из бухт нашёлся на берегу ржавый до сердцевины корабельный двигатель.

— Папа, кто тут разбился?

Отец пожимал плечами, а рифы что-то смущённо бормотали.

Горы, нависающие над побережьем, были изрезаны изумрудными долинами, заросшими дождевыми джунглями. Берег изобиловал пальмами и кустарником, но иногда превращался в чёрное лавовое поле в редком ковыле. В трещинах вулканического шлака росли красные цветы — словно светилась неостывшая лава.

Майкл и Джерри сидели вечером на берегу и смотрели на звёзды. Рядом горел большой факел. Никки в палатке вела с кем-то переговоры, а Сюзан сказала, что лучше почитает.

— Папа, я давно хочу тебя спросить… — странно замялся Майкл.

Джерри насторожился. Дети любят задавать неудобные вопросы.

— Скажи мне — что такое тензор? Вы так часто с дядюшкой Хао о нём говорите…

Джерри тяжело вздохнул. Лучше бы Майкл спросил обычное: откуда берутся дети. Но отступать некуда: если не отец, то кто расскажет ребёнку про тензор?

— Пойди, проверь — теплое ли море? — попросил он сына. Майкл послушно встал, опустил руку в солёную колышащуюся воду, полную бликов от горящего факела.

— Очень тёплая!

— А куда направлена температура у воды? — вдруг спросил отец.

— Как это — куда? — растерялся Майкл. — Никуда. Температура просто есть — она приклеена к каждой капельке воды.

— Верно, — согласился Джерри. — Температура не имеет направления. Запомним это и пойдём дальше.

Он воткнул суставчатую тростинку в песок, слегка наискосок.

— А эта палочка имеет направление?

— Да, она направлена на вершину пальмы.

— Пусть эта палочка будет всегда воткнута в эту точку. Но направление её может меняться. Сколько чисел нужно, чтобы задать направление тростинки? Например, я звоню тебе по т-фону и тростинки не вижу, а мне нужно точно знать — куда она направлена.

— Па-адумаешь, проблема, — пренебрежительно сказал Майкл. — Пусть направление на океан будет двенадцатью часами. Ты звонишь, а я сообщаю — палочка смотрит на девять часов — то есть налево, вдоль берега, и наклонена к вертикали… ну… примерно на тридцать градусов.

— Мне нужно знать, где находится конец палки, которую я никогда не видел.

— Тогда ещё говорю её длину — два фута.

— Итак, три числа задают положение кончика палки и её направление?

— Да.

— А теперь втыкаем туда же ещё одну тростинку, покороче… вот так… и наклоняем её в другую сторону. Для характеристики такой конструкции сколько нужно будет чисел?

— Папа, не задавай детских вопросов! Шесть.

— Извини, я просто стараюсь быть методичным. Конструкция из двух векторов уже гораздо богаче — например, мы можем натянуть на эти две палочки параллелограмм — две его стороны будут совпадать с этими тростинками, а ещё две параллельно повторят их.

— Это похоже на ромбовидный парус у лодки! — воскликнул Майкл.

— Верно! — радостно согласился отец. — Очень хорошее сравнение. Давай им воспользуемся. Представь — плывёт яхта с мачтой, реей и бушпритом. Между этими тремя отрезками натянуты два паруса. Лодка качается, делает повороты; вектора мачты, бушприта и реи смотрят в разные точки — то в небо, то в море. Но паруса всё время натянуты между мачтой и реей, мачтой и бушпритом.

— Правильно, когда плывёшь на лодке в океане, то лучше паруса не сворачивать.

Джерри озабоченно подумал, что любая аналогия содержит утрату точности. Но сейчас важнее было добиться общего понимания у Майкла природы тензора. Время деталей и частностей ещё придёт.

— Итак, положение двух парусов между трёх векторов можно задать числами координат относительно лодки. Теперь слушай внимательно: температура, не имеющая направления, называется скаляром или тензором нулевого ранга. Скаляр характеризуется одним числом. Тростинка, воткнутая в песок, — это вектор или тензор первого ранга, который задаётся тремя числами. Паруса у лодки можно описать тензором второго ранга, для определения которого в пространстве нужно знать девять чисел. Обрати внимание — эти числа-координаты бегают, мерцают по знаку, могут даже обращаться в ноль, но устойчивые тензорные характеристики не исчезают никогда: стрела всегда сохраняет свою длину, а паруса — площадь. То есть тензор помогает мне избавиться от несущественных изменчивых деталей и даёт возможность определить главное, например, не сбили ли пираты мою мачту.

— Ага! Тензорное исчисление помогает вам с дядюшкой Хао управлять вашими моделями, держать их правильно по ветру.

— Похоже, — согласился Джерри, — но только мы используем тензоры высших рангов — и не в трёхмерном, а многомерном пространстве. Это мощное средство для учёного. Многомерный тензор высших рангов — это величественный корабль, одетый в громаду белоснежных парусов. Каждый парус натянут на реях и тросах со своими координатами, и в сумме паруса образуют единую устойчивую конструкцию, двигающую корабль в нужном направлении. Человек, освоивший тензорный анализ, равен командующему эскадрой многопарусных кораблей.

— Красиво, — с уважением сказал Майкл. — Значит, математики — это адмиралы!

— На другое равенство званий я бы не согласился! — усмехнулся отец.

Волна без устали гладила берег по голове. Он не возражал.

— Папа, почему вы с мамой всё время помогаете людям?

— Ну… нам нравится это делать.

— А почему?

— Хм. Есть люди, которым нравится залезать на высокие горы или поднимать самые тяжёлые штанги, собирать почтовые марки или рецепты приготовления улиток. Но многие люди живут в тисках бедности и безнадёжности… — и это такое счастье: помочь им. От этого становится лучше на душе.

— А вы всем помогаете?

— Всем, кому сможем. Если сил на всё не хватает — помогаем тем, кому мы нужнее всего, например, детям. Мой отец — твой дед — разработал гениальную модель предсказания будущего всего человечества. А я пытаюсь превратить эту глобальную социомодель в способ предсказания судьбы отдельных людей. Это особенно важно для детей: они часто растут в бедных и малообразованных семьях, но имеют право быть счастливыми. Им нужно помочь выбрать правильную профессию, рассказать, в каких областях человеческой деятельности они достигнут наибольшего успеха. Заодно и предсказать им, какие работы будут популярны в ближайшие полсотни лет.

А дед был великим учёным?

— Да, несомненно.

— А ты?

— Я не стараюсь быть великим, я стараюсь быть нужным. Слишком многим надо помочь. Добин-Го сказал, что честный человек всегда живёт с чувством вины.

Майкл долго молчал, смотря в звёздное небо.

—Ты говорил, что у Беги есть несколько планет, — вдруг он сменил тему разговора.

—Да.

—А если сейчас на одной из веганских планет обижают детей?

Нет, Майкл не менял тему, но странно повернул её.

— Когда мы долетим до Беги, то поможем и им.

— А если они живут в очень далекой галактике?

— Боюсь, что большинство цивилизаций во Вселенной должны обойтись без нашей помощи — мы просто не сможем до них добраться.

— Это очень плохо, папа! Ведь этим далёким существам тоже нужна помощь… Вдруг их звезда взрывается, или планета остывает… И они все-все могут погибнуть!

— Мы бессильны в этом случае.

— Неужели ничего, совсем ничего нельзя сделать?

— Ничего, сын. Сверхсветовые полёты невозможны, а любые досветовые корабли не смогут доставить помощь в дальние точки Вселенной. Даже если где-то гибнет целая цивилизация, то мы ничего не можем для неё сделать…

Майкл побледнел. Его потрясла мысль, что прямо сейчас где-то терпит бедствие целый мир — тонет, как корабль с пробитым бортом.

Джерри с беспокойством смотрел на сына:

— Майкл, сначала нужно помочь тем людям, которые живут рядом с нами…

Мальчик долго молчал, привалясь к отцовскому плечу и глядя в небо.

Потом он заснул, и отец отнёс его в палатку.

Джерри не мог даже представить — к каким невероятным последствиям приведёт этот ночной разговор отца с сыном.

Но Майкл запомнил этот вечер и часто думал о неведомых разумных существах, которые где-то далеко в космосе тонули, горели или умирали другим мучительным образом, поднимая плачущие глаза к небу.

А оно равнодушно смотрело на их страдания и не протягивало руку помощи.