"Гильзы на скалах" - читать интересную книгу автора (Анников Евгений Николаевич)

Глава 8

Прошла неделя. В начале марта отряд перебросили в Гудермес. Ребята обживали и благоустраивали новый пункт временной дислокации на улице Кирова. Несли службу на двух блок постах находящихся в их зоне ответственности — девятом, у моста через Сунжу и «копеечке». Сергея назначили начальником склада артиллерийского вооружения, взамен улетевшего на большую землю Валерки Семенова. Что-то случилось у него в семье. И прошел слух что, приезжает большое начальство из Москвы.

Сергей перебрался в другую палатку. Жили теперь вместе с отрядным врачом Лешкой Чумаковым. Лешка был большой оригинал. Отрастил бороду. По ковбойски, на бедре, носил табельный «Стечкин». Лечением больных он тоже занимался оригинальным способом. Если кто-то приходил к нему с недомоганием, он давал ему таблетку глюконата кальция. И удивительное дело — помогало.

Еще Лешка занимался кодированием запоев, часто случавшихся там, где водка и спирт были в избытке. Ходил в город к местным бабам, принимал роды. Серега в таких случаях таскался с ним для охраны, и слушал, как орут чеченские бабы, наверное, русские бабы орали также. И удивлялся.

Удивлялся тому, что рождение новой жизни происходило там, где эту жизнь было легче всего потерять. Если рождался мальчик, радостный отец заваливал их подарками. Но ребята знали. Этот папаша, довольный в данную минуту, потом легко может «завалить» любого из них. Ночью, из-за угла. Знали, но от подарков не отказывались. И по вечерам Сергей и Леха пили домашнее вино.

Назначению Сергея, искренне радовались Лаппо, Вдовин, Громов и остальные ребята взвода. Во-первых, потому, что как начальник склада Серега в избытке подогрел их боеприпасами.

Во-вторых, с чеченских подарков им тоже много перепадало.

До конца командировки оставалась пара месяцев. После переезда и смены обстановки бойцы встряхнулись. Сбросили с себя снулую отупелость постоянного нахождения на одном месте. Меньше стало тихого пьянства, когда каждый пил в одиночку. Лямку службы тянули бодрее. Часто выезжали на зачистки в селения по соседству с Гудермесом.

Обычные боевые будни отряда.

Сегодня они несли службу на «девятке». Они — это Лаппо, Сергей, Вдовин, Жук, Гусаров, Громов и двое бойцов из второго взвода. Одного звали Агрессор, второго Ежик. Командовал группой, старший лейтенант, Олег Степанец. В 100 метрах от них, на берегу Сунжи стояла, зарывшись в землю, рота внутренних войск. Немного дальше охраняли железнодорожный мост милиционеры из Саратова.

Был День рождения Саитова. Вечером парни решили немного отметить это событие. Вдовин уже успел украсть у чеченцев барана, которого спрятали в бункере, чтобы не было слышно его блеяния. Жук, набрав РГДшек, пошел на реку, порыбачить. А Сергей и Лапа, пошли в зеленку на охоту. В здешнем лесу водились зайцы, фазаны, а если очень повезет, то можно было подстрелить и кабана. С ними пошел Степанец. Поболтав немного с саратовцами, парни перешли мост, под которым шумела река, разбрасывая, брызги белой пены, по прибрежным камням, и углубились в заросли. Весенний лес встретил их приятной прохладой. Радостное многоголосье птиц наполнило слух. Резкий запах цветущих кустов и деревьев, весело щекотал ноздри и дурнопьяном заволакивал разум. Дыхание стало легким. Казалось, сама весна ворвалась внутрь легких и с каждой каплей крови разнеслась по всему телу. Свежая, нетронутая палящим солнцем трава, зеленела, радуя взгляд. Лапа заметил группу фазанов. У птиц начались свадьбы. Два самца, щеголяя роскошным оперением, пытались привлечь внимание сереньких курочек. Самки с интересом разглядывали их хвосты, которые светились всеми цветами радуги.

Сергей вскинул автомат, выбирая добычу, но птицы, заметив людей, врассыпную бросились в кусты. Чертыхнувшись, он начал преследовать крупного фазана. Лапа и Степанец тихо шли сзади, предоставив ему самому разбираться с изворотливой дичью.

Фазан кружил по кустарнику. Останавливался. Но стоило Сергею вскинуть оружие, снова сломя голову убегал в заросли. Весело матеря в уме проворную птицу, Сергей медленно продирался сквозь колючки акации. Глупая птица ловко водила за нос человека.

Снова блеснув синевой оперения, фазан в очередной раз пропал из виду в кустах перед Сергеем. Сунувшись, было следом, Серега внезапно остановился, услышав впереди чавканье и стук металла. И тут же раздался приглушенный лязг оружия. Резко вскинув сжатую в кулак ладонь, начал всматриваться в колыхавшуюся перед ним листву. Увидев сигнал, Лапа и Степанец взяли оружие наизготовку, остановились, устремив взор туда, куда смотрел Сергей, и напряженно вслушивались в звуки леса.

Под легким дуновением ветерка ветки кустарника перед Сергеем разошлись, и он увидел одетого в камуфляжную куртку человека. Один раз, растопырив поднятый вверх кулак, что означало, вижу противника, Сергей лег на живот и по-пластунски начал приближаться к незнакомцу. Лапа и Степанец сделали тоже, сняв оружие с предохранителя. Приближаясь к зарослям, за которыми сидел подозрительный человек, Сергей почувствовал прилив адреналина. Он уже догадывался, что перед ним враг, и мозг с бешеной скоростью начал выдавать различные варианты решения. Началась настоящая охота. Охота на самую опасную дичь на свете — на человека. Серега оглянулся, парни смотрели на него. Ткнув пальцем в Дмитрия, Сергей показал ему, чтобы тот полз правее. Лапа, как уж, сливаясь с колыхавшимся разнотравьем, пополз на правый фланг. Степанец полз по фронту. Сергею достался левый фланг. Ведя наблюдение, он увидел, как Лапа рукой показал, что видит еще одного противника. Наконец выбравшись на место, откуда, хорошо просматривалась поляна, Сергей увидел еще четверых. Бандит, замеченный первым, сидя спиной к Сергею, орудовал ложкой в консервной банке. Его лысая голова блестела на солнце, уши шевелились в такт, двигающимся, челюстям. В отличие от головы, все его лицо было покрыто густой черной бородой. Двое вели наблюдение в бинокль. По направлению их взгляда Сергей понял, что смотрят бандиты в сторону ЖД моста. Еще двое, один был в гражданке, что-то укладывали в оцинкованное ведро.

«Значит шестеро их. Фугас готовят. Этот, наверное, охранение. А нас профукал. Жрать захотел. Ну, теперь ты наешься» — подумал Серега, глядя на бандита. Знаками показал Степанцу, чтобы тот приготовил гранаты. Олег кивнул головой и достал две РГД.

Парням не нужны были слова, чтобы понять друг друга. За столько лет вместе, они прекрасно понимали товарища с полувзгляда. Серега взял на мушку жующего бородача и кивнул Степанцу и Лапе. Дмитрий, подняв автомат, прицелился в ближайшего к нему боевика.

Олег разогнул усики на гранатах. Выдернув чеку на одной, отпустил предохранительную скобу. Раздался хлопок сработавшего ударника. В тишине он прозвучал резко и громко. Сергей увидел, как двое около ведра вскинули настороженные взгляды в сторону, где лежал Степанец. Остальные резко обернулись, выставив наизготовку автоматы. Только продолжавший есть часовой, никак не отреагировал. Степанец выдержав пару секунд, метнул одну гранату. Одновременно с его броском Сергей и Лапа спустили курки. Грохот двух автоматов заглушил звуки весеннего леса. Бабахнула первая граната. Взводный бросил вторую РГДшку.

Серега успел увидеть, как от его очереди разлетелась голова бандита, и он как мешок повалился в траву. Тут и рвануло. Ужасный грохот заполнил слух, резко ударив по барабанным перепонкам. Это был взрыв не гранаты. Вторая брошенная РГД угодила прямо в ведро с взрывчаткой.

«У е….!» — услышал он сквозь грохот взрыва, возглас взводного. Ударная волна сбила кепи с головы Сергея. Рядом падали куски земли и сломанные взрывом ветки деревьев. Что-то гулко стукнуло по спине. Прямо перед носом, с противным чавканьем шлепнулась чья-то оторванная ступня, уже без обуви. В автомате закончились патроны. Грохот стих, и только по листьям деревьев продолжала шуршать падающая сверху земля. Да встревоженные вороны, громко каркая, в панике летали над лесом. Перезарядив автомат, Сергей крадучись и оглядываясь по сторонам, приближался к месту подрыва. С другой стороны также осторожно шел Лапа.

— Ни хрена себе долбануло! — воскликнул, вытаращив глаза Лапа, — Олег, ты им нарочно гранату в ведерко закинул?

— Блин, я их даже толком не видел! — ответил взводный и пнул в сторону Сергея что-то круглое. Подпрыгивая на неровностях, кругляш катился к ногам Сереги. Тот, наступив ботинком, на странный волосатый мяч, опознал в нем голову одного из бандитов.

— Знакомое лицо. По моему пару раз на рынке его видел. Да парни, если бы вон то, бородатое чучело не чавкало, то сейчас бы они мою голову так разглядывали. Услышал как он жрет, это и спасло, — Сергей отбросил ногой голову убитого.

— Мама дорогая! Вот это гирлянда! — заорал Лапа, показывая куда-то вверх. Взглянув в указанном направлении, остальные увидели висящие на ветвях кишки, которые еще дымились. На поляне, в разных позах лежало четыре окровавленных человека. От остальных двоих, остались только голова, ступня и кусок кишечника. Довольно большая воронка зияла чернотой свежевывернутой земли. Легкий дымок с запахом взрывчатки клубился над ямой.

Внезапно один из четверых застонал. Парни вскинули оружие.

— Ой, обезьянка! Серый, смотри негра! Живая, — Лапа удивленно посмотрел на, начавшего шевелится, раненого боевика. Потом подскочив к нему, Дмитрий отбросил от бандита лежащее рядом оружие и сев на корточки, достал свой немецкий штык.

— Что кончаем? — оглянувшись на Степанца, спросил Лапа.

— Я не Нигер. Я англичанин, — с ужасом глядя на штык, по-русски, но с акцентом проговорил раненый.

— Кто? — протянул Степанец, — англичанин? Слышишь макака, ты мне по мозгам только не езди. Я знаю, какие англичане. А ты только вчера с пальмы слез. Вот только чего ты тут делаешь? Бананы у нас пока не растут, ананасы тоже. А..?

Серега обшаривал карманы у застреленного им боевика. Нашел пачку документов. Турецкий паспорт, водительские права, и карточку с фотографией убитого. На фото, покойник был в форме турецкой армии. Подойдя к Степанцу, показал ему бумаги.

— Димка, проверь у англичанина карманы, — просмотрев документы, сказал старлей.

Дмитрий быстро обыскал, раненого. Встал. Начал вслух читать.

— Унитед Кингдом, блин Грейтбритан и что-то Норд Ирланд. Вот. Правда, англичанин. Смотрите, — протянул найденные бумаги.

— Эх ты грамотей. Тут написано Объединенное королевство Великобритания и Северная Ирландия. Понял? Учиться надо Дима. Ух, ты! Вы мистер, Саллах, оказывается журналист. Гляди Сергей, удостоверение корреспондента Би-Би-Си, — говорил, листая документы Степанец.

— Ага, а это его фотоаппарат и видеокамера, — показывая на валяющееся оружие, ответил Серега. Лапа в это время снова шарил по карманам англичанина. Выкинул из его разгрузки боеприпасы, нож, пистолет ПСМ. В конце вытащил пакет с фотографиями.

Пока Лапа производил обыск пленного, Сергей осматривал остальных. У одного из убитых увидел деревянную кобуру Маузера. Снял, вытащил пистолет. Полюбовался красотой, виденного до этого только в кино, оружия. Засунул обратно, и повесил кобуру через плечо.

— Помогай. Я ранен. Нелп. Вы должны передать меня в английскую дипломатический миссия. Вам будет респект от Ее Величества королевы, — показывая на перебитые осколками ноги, продолжил говорить пленный, — за мой жизнь, наша компания заплатит Вам, хороший деньги.

— Заткнись сучара! Подавись ты своим респектом и бабками. И имел я твою королеву вместе с королем. Мы ни хрена тебе не должны. Командир, взгляни на это. Смотри, чем тут этот корреспондент занимался. Я его падлу сейчас медленно резать буду, — говорил Лапа. В его голосе и взгляде слышалась ненависть и отвращение. Степанец взял найденные у англичанина фото, стал просматривать.

— Серый, смотри, — бросив косой взгляд, на пленного, глухо выдавил он.

На фотографиях были сняты пытки и убийство военного, с погонами капитана, женщины и девочки подростка лет тринадцати. Судя по фото «корреспондент» принимал в этом живейшее участие. Особенно резали глаза снимки с изнасилованием девочки. На одном из снимков уже мертвое окровавленное тело девчушки, было насажено на кол, как на вертел для жарки дичи. Серегу передернуло, когда он представил муки ребенка.

Степанец наступил ногой на раненую ногу бандита, тот вскрикнул.

— Ты сейчас издохнешь, обезьяна. Издохнешь страшной смертью. Я тебе это обещаю, — глядя прямо в глаза боевику, злобно сквозь зубы процедил Олег. Не будь этих фотографий, они бы перевязали бандита, и сдали куда следует. Но после увиденного на снимках, их сердца и мозг пылали только одним желанием. Убить. Убить так, чтобы эта скотина долго мучилась, проклиная тот день, когда решил поехать в Россию. Фотографии, являлись одновременно уголовным делом и решением суда. Нужно было только привести приговор.

Послышался треск кустарника, и на поляну запыхавшись, выскочили Вдовин и Громов. С ними пришли солдаты внутренних войск во главе с лейтенантом. В глазах Вдовы Сергей заметил тревогу и отчаяние.

— Блин, мужики, ну Вы что — охренели? Как рвануло! Мы Вас по рации вызывали, не отвечаете. «Воронеж» матом кроет, а Вы молчите. Серый, какого хрена молчите? Я уже думал, вас тут кончили, — Вдовин, переволновавшись, ругался. В голосе чувствовалась обида. Сергей подошел к другу и обнял его за плечи.

— Да не лапай ты меня, я не баба, — продолжал обижаться Вдова, отталкивая Сергея.

— Блин, у меня рация выключена! — Степанец включил радиостанцию и пошел докладывать обстановку «Воронежу».

— Леха, ты что, правда, расстроился бы, что я погиб? — улыбаясь, спросил Сергей.

— Дурак ты, Серега! — в сердцах ответил друг.

— Ладно. Смотри Леха, какого мы «Максимку» взяли. Английский журналист, фотограф, чуть ли не лорд из английского парламента. А вот не побрезговал, к нам приехал. И смотри, какие фотки замечательные напечатал. Вот не знаем, какую ему теперь за это награду дать. Может, ты подскажешь? — и Сергей сунул одну из фотографий в руки Вдовина. Остальные раздал пришедшим солдатам. Пленный внимательно наблюдал за лицами русских. Их выражение не сулило ему ничего хорошего.

— Подскажу, конечно. Кончайте его и побыстрее. Хотя, надо чтобы подольше подыхал. Слышишь черномазый, ты, что сюда приехал? Тебе дома не сиделось? — и без того всегда румяное лицо Вдовина, от злобы стало совсем красным. Подошел Степанец.

— Поговорил с «Батей». Обматерил, нас. Это у него обязательно. Сказал, через минут сорок сюда ФСБ нагрянет. Я про пленного не говорил, так что пора валить мартышку и как можно быстрее. Думайте как. Зарезать не получится. Особисты могут привязаться, отчего у него горло ножичком почиркано, — Олег закурил.

— Старлей, Вы хотите убить пленного? Это не по человечески, — прорезался голос у молодого лейтенанта из ВВ. Пленный переводил взгляд то на одного, то на другого. Он понимал, сейчас решается его судьба. Тонкая нить, связывавшая его с жизнью, была натянута как струна.

— А это, по человечески! — дико заорал Степанец, показывая фото с девочкой, — мне его рвать хочется. Он сам выбрал свою судьбу. Пусть сдохнет тварь.

— По человечески, я бы ему сейчас кишки выпустил, а в брюхо вон тот муравейник насыпал. И водку сел рядом пить, наслаждаясь его воплями, — буркнул Сергей и достал сигареты.

— Командир, ты еще молод, не все понимаешь, но я и все солдаты согласны со старшим лейтенантом. Нужно его грохнуть и дело с концом, — вмешался в разговор крепкий контрактник из внутренних войск, пришедший с группой.

— Тогда я как все. Раз уж решили. Все согласны, это правда? — обратился лейтенант к солдатам. Бойцы сурово кивали головами. Лейтенант взял у Сергея сигарету, отошел в сторону и отвернулся. Пленный обреченно опустил голову. Ниточка жизни разорвалась.

— У них тут еще взрывчатки полно. Возьмем рыбу глушить? — обшаривший рюкзаки бандитов Громов, вывалил из одного штук восемь 200граммовых тротиловых шашек. Отдельно в пакете, лежали детонаторы. Сергей взглянул на тротил. Молниеносно созрел план. Он взял одну шашку, вставил в нее детонатор с куском огнепроводного шнура. Затем покидав все шашки в рюкзак, застегнул его и повесил на шею наемника. Глухим узлом затянул лямки. Шашку с детонатором сунул в отдельный карман рюкзака.

— Парни, слушайте внимательно, — обратился он к солдатам, — вы прибежали, начали прочесывать местность. Этот спрятался. Увидев Вас, открыл огонь.

Сергей взял автомат бандита, и начал стрелять в воздух. Расстреляв магазин, продолжил.

— Вы открыли ответный огонь. Стреляйте вон по тому бревну, — показал он солдатам.

Раздался дружный грохот десяти стволов. Когда стрельба закончилась, Серега схватил негра за шиворот и поволок к стволу лежавшего дерева. Наемник начал упираться и умолять не убивать.

— Раньше надо было думать, — ответил ему Сергей. Рывком, швырнув пленного за бревно, выстрелил ему в предплечье. Бандит взвыл от боли. Серега достал зажигалку и запалил бикфордов шнур.

— Ну, все «Максимка» — пока! Бай, как говорят у Вас в Англии, — и быстро пошел к своим.

— Вы открыли ответный огонь, и пуля случайно угодила в рюкзачок журналиста. Ложись братва! — Серега смотрел, как наемник, извиваясь всем телом, пытался избавиться от висевшей на шее бомбы. Все попрыгали в воронку и за стволы деревьев. Серега перекрестился и сиганул за ближайшее дерево. Раздался оглушительный взрыв.

— 05, что там у Вас еще взорвалось? — раздалось в радиостанции.

— Воронеж, это ноль пятый. Тут еще один дух прятался. Открыл огонь. Солдаты ответили. А у духа полный рюкзак тротила, — с улыбкой отвечал Степанец.

— Вас понял ноль пятый. Выставите оцепление и ждите ФСБ. До связи, — и рация замолчала.

— Серый, а зачем ты ему руку прострелил? — спросил Вдовин.

— Чтобы мешок не скинул. А так ноги перебиты, рука тоже, пока шок от боли. Так и вышло, — шагая в сторону блок поста, объяснял Серега.

— Мужики, я там подарок Марату нашел. Вещь приличная, — Лапа показывал цифровой фотоаппарат «NICON». Цифровики были еще редкостью, — и еще вот, ПСМ забрал. Себе оставлю. А ВВшники, духов чуть не до нитки раздели. Летеха ихний, правильный такой, а ботинки горные себе приватизировал.

— Хорошая вещь. Марат как раз фотоаппарат хотел купить, — осмотрев заморскую технику, сказал Громов.

— Слышишь Серый, дай Маузер посмотреть. Классная пушка. 1899 г. выпуска. Сбоку видишь написано. Дашь потом стрельнуть? Сколько видел этот ствол, в своей длинной жизни, — восторженно говорил Вдова, разглядывая пистолет, — себе заберешь? Или сдашь?

— Леха, ну кто такой раритет сдавать будет. Конечно себе. Пригодится. Вы только языками не трепитесь, — отвечал Сергей. Степанец задумчиво шел сзади.

— Командир, ты чего мрачный такой? — спросил Вдовин.

— А чему радоваться. И мой совет, теперь ухо надо держать востро, а нос по ветру. И чаще оглядываться. Теперь они нам мстить начнут. Сначала снайпер в Грозном, теперь эти. Да и ты Леша. Овечек воруешь? Воруешь. Так, что теперь держитесь, начинаются бессонные ночи. Серый, этот, от которого только голова осталась, он же местный. Там еще в кустах его мотороллер стоял, — взводный замолчал.

— Да ладно тебе. Нагнал страху. Бог не выдаст, а свинья не съест, — и все веселее припустили к родному блоку. Никто еще не догадывался, как прав окажется Олег Степанец.

Приехавшие сотрудники ФСБ заканчивали свою работу. Тела и останки убитых боевиков, упаковали в мешки и погрузили в кузов грузовика. Несмотря на опасения парней, особисты особо не донимали расспросами. Быстро сняв показания с Сереги, Лапы, Степанца и лейтенанта из внутренних войск, больше вопросов не задавали. Солдат, так вообще не стали опрашивать. Вопросы задавал следователь, одетый в гражданку. Только висевшая под рукой кобура с пистолетом, говорила о принадлежности к спецслужбам. Задавая вопросы, поинтересовался, почему документы взорвавшегося англичанина и его разгрузка оказались целыми. Автомат бандита, Сергей предусмотрительно оставил рядом с «журналистом».

— А хрен его знает. Мы же разгрузку с документами, нашли в стороне. А этот англичанин прятался метрах в двадцати от основной группы. Снял, наверное, может в туалет ходил. Или просто мешала она ему, — ответил на вопрос Сергей.

— А как Вы объясните второй взрыв? Ведь от пули тротил не мог сдетонировать.

— Может он сам подорвался. Увидел, что окружен, выхода нет. Вот и взорвал сам себя. Может идейный был. Такие тоже встречаются.

— Жаль, что никого не взяли живым, — расстроено произнес следователь.

— Простите, не знаю Вашего звания. Скажу честно, даже если бы и взяли, то до Вашего приезда он бы не дотянул, — и Сергей показал, на фотографии, изъятые у англичанина.

— Спасибо за откровенность. Мое звание майор. И что даже тюрьмы не испугались бы? — следователь глядел в глаза Сергея. Выдержав внимательный взгляд, который улавливал малейшее отклонение в поведении, Сергей спокойно ответил.

— Ха, тюрьма. После того, что видел и пережил здесь, тюрьмы я не боюсь. По крайней мере, там нет развешанных по веткам внутренностей и оторванных голов. Да, по причине того, что я сотрудник МВД, сидел бы я в ментовской зоне. А там я бы, по крайней мере, стал паханом. Учитывая статью, по которой бы меня посадили, — весело закончил Сергей.

— Интересная позиция. А зачем раздели убитых? Наши западные коллеги, да и наши правозащитники, характеризуют такие действия, как глумление над убитыми.

— Это уже не мы. И причем тут глумление? Им же не отрезали уши и яйца. Подумаешь, сняли солдаты с дохляка ботинки. Так пусть Родина лучше одевает. Хотя конечно, это мародерство, но учитывая обстоятельства и личность «потерпевших», считаю это нормальным. А можно я задам вопрос? Или здесь только Вы имеете право спрашивать?

— Да нет старшина, валяй, — следователь достал сигареты, предложил Сергею, закурил сам.

— А что Вы делаете с пленными наемниками? Интересно просто. Сажают их или как? — взяв из предложенной пачки сигарету, прикурив и выпустив порцию сизого дыма, спросил Серега.

— Иногда сажают. Но зачастую просто депортируют на родину. Мне тут один три раза уже попадался. Его домой отправляют, а он снова сюда приезжает.

— Тогда я их лучше сразу мочить буду, чтобы тебе майор, работу облегчить. Кстати у тебя нет фотки этого, который уже три раза. А? Дай, если есть. Встречу, и ты его больше не увидишь.

— К сожалению нет. Спасибо тебе за предложенную помощь, старшина, но я как нибудь сам. Ладно, свободен, — смеясь, закончил следователь.

Серега пожал следователю руку и вышел из полумрака бункера, где происходил разговор, на улицу. Жмурясь от яркого света, ударившего по глазам, пошел к ждавшим поодаль парням. Рядом с Вдовиным, Лапой и Степанцом стоял Асоян. Они о чем-то, оживленно беседовали.

«Батя» прислал Асояна и еще двух юридически подкованных офицеров, на тот случай, если особисты попытаются взять парней в оборот, такое тоже часто случалось на этой странной войне. Будучи любителем, вставлять фитиля подчиненным, комбат, тем не менее, никогда не давал их в обиду. За это и еще за то, что он никогда не прятался за их спины, «Батя» и был горячо любим личным составом.

— Ну, что спрашивал следак? О чем говорили? — Герман смотрел внимательными глазами на Сергея.

— Обсуждали прелести жены Вдовина. На Леха, ты Танькину фотку в бункере обронил, — весело ответил, протягивая найденную фотографию Вдове, Серега.

— Блин, выпала из кармана, — Алексей спрятал фото во внутренний карман куртки.

— А если без шуток? — снова спросил Асоян.

— Без шуток. Умный мужик. Интересовался, как это от автоматной пули взрывчатка могла взорваться. Я предположил, что это был смертник, вроде прокатило. Хотя не так просто особистов обдурить. Но будем надеяться на лучшее. Слушай Герман, сейчас эти гости уедут. Ты не хочешь остаться? Сегодня у Марата День рождения. Он там уже над барашком колдует. Шашлычок — башлычок, ребрышки в кисло сладком соусе, вино. Оставайся, — Сергей показал в сторону Саитова, который готовил жаркое.

— Спасибо, я подумаю. Да, а как же служба. Ночь на носу, а вы винца решили выпить?

— Все будет нормально. Мы чуть чуть. По стаканчику и все. Сами понимаем, что надо аккуратно. Тем более духи теперь, как правильно Олег заметил, могут пакость сотворить. Вон уже соглядатай приперся, — указал, на приехавшего участкового милиционера Сергей. Чеченец внимательно наблюдал за ними со стороны. От его хищного взгляда ничего не могло укрыться. Он уже увидел зарезанного барана, внимательно следил за теми, кого вызывал в бункер следователь. То, что этот милиционер не работает на бандитов, никто не дал бы гарантии. Иллюзий на этот счет Сергей не строил.

Под вечер все, кроме двух наблюдателей, собрались за ломившимся от блюд столом. Герман остался. Пригласили командира роты внутренних войск, стоявшей по соседству, лейтенанта и бойца контрактника, которые утром прибыли на место скоротечного боя. Спиртного было мало. Для гостей поставили бутылку коньяка, сами ограничились кувшином домашнего вина. По очереди, чтобы никому не было обидно, бегали, подменяли тех, кто сидел на НП. Право первого тоста предоставили Герману. Он встал, поднял стакан с вином, начал говорить.

— Марат, ребята. Хочу немного отступить от темы сегодняшнего праздника. Я хочу выпить первый бокал за тех, без кого бы, этот праздник не состоялся. Марат, рядом с тобой сегодня сидит немного людей. Но это твои друзья. А настоящих друзей не может быть много. Так вот, первый тост — за дружбу.

Встретились однажды самурай, камикадзе и непревзойденный мастер одного из самых древних и самых непревзойденных единоборств. И зашел у них разговор о дружбе. Камикадзе сказал:

— У меня не может быть друзей, потому что каждую минуту я могу уйти на задание и не вернуться.

Самурай сказал:

— У меня не может быть друзей, потому что честь защищают в одиночку.

И тут взял слово непревзойденный мастер одного из самых древних и самых непревзойденных единоборств:

— У меня не может НЕ быть друзей, потому что без них теряют смысл сами понятия «ЖИЗНЬ» и «ЧЕСТЬ»…

С Днем рождения, Марат. Да продлит Всевышний твои дни!

Раздалось негромкое, но дружное троекратное «Ура». Выпив, по очереди стали вручать подарки. Лапа подарил трофейный фотоаппарат. Вдова, кавказский кинжал. Громов достал лохматую папаху и, намекая на бритую татарскую голову Саитова, сказал: «Раз уж своих волос ты не носишь, вот тебе шапка, повышенной лохматости!» Все рассмеялись. Когда выпили по второй, Сергей достал из своего рюкзака сверток из красного бархата, развернул. Марат вытаращил глаза, и возглас восхищения вырвался из его губ.

— Серега, я не знаю где ты, Это взял, но Это, да простят меня остальные, самый лучший подарок! Спасибо друг! — Марат, подойдя к Сергею, обнял его за плечи и пожал руку.

Потом продолжил с восхищением рассматривать, подаренный Сергеем редкий экземпляр «Корана». Книга была отпечатана на арабском языке. Была обтянута кожей и богато украшена орнаментом. Издана она была в конце 16 века. Это был истинно дорогой подарок. Для Марата она была по-настоящему Священной. Он был мусульманин.

— Марат, где я ее взял, там уже нет. Но признаюсь. Я ее не украл, и никого не убил, чтобы получить эту книгу, — Сергей улыбался в ответ.

— Ты где ее взял? Это же куча бабла. Такой раритет. Признавайся мародер, — тихо шепнув на ухо, спросил сидящий рядом Вдовин.

— Мародер это ты. Потому что баранов тыришь. А я не ворую. Помнишь ликвидацию склада с оружием в Верхнем Алкуне? Я тогда первый в бандитский схрон залез, еще сказал потом, чтобы никто больше не лез следом, мол, мины и все такое. Помнишь? Вот там и нашел, — обгладывая мясо с ребра, рассказывал Сергей.

— А говоришь, не украл. Это же произведение искусства, ты можно сказать из музея спер. Ограбление века, — Вдовин тоже налегал на баранину.

— Это духи книгу из музея украли. А я только восстановил справедливость. Вернул раритет народу. Ты что Марата не знаешь? Привезет книгу отцу в Татарстан, а тот ее к мулле в мечеть отнесет, и будут они всей Казанью, под суры из этого Корана поклоны класть. А книга и правда дорого стоит, там, в центре камушек есть. Очень на рубин похож. А закладка, золотом шита. Ладно, сейчас третий будет, — Сергей наполнил свой стакан.

Молча и стоя, выпили третий тост. Каждый думал о чем-то своем. В мозгу Сергея промелькнули лица погибших товарищей. Эх, сколько хороших парней полегло в этих негостеприимных горах. Стало грустно. Разговор прекратился. Все только задумчиво жевали.

— А тебе твоя вера не мешает валить единоверцев? — спросил неожиданно контрактник Вадим. Вопрос был задан Марату явно с подковыркой.

— Ты знаешь, нет. Да и среди бандитов есть не только мусульмане. Там есть и христиане. Русские. Или вот хохлы, тоже ведь православные, — Марат посмотрел на Вадима.

— Разделять людей по вероисповеданию, самое последнее дело. Надо смотреть на поступки, и только потом на то, какому богу молится человек. Когда мы с Маратом познакомились, последнее что я узнал о нем, было то, что Марат мусульманин, — вмешался в разговор Сергей.

— А ты Серега, быстро головой соображаешь. С этим папуасом лихо провернул. Даже особисты ни чего не заподозрили, — обращаясь к Сергею, говорил Вадим.

Все переглянулись. Гусаров и Жук недоуменно. Они были не в курсе подробностей об утреннем происшествии. Только Асояну рассказали все. Сергей бросил холодный взгляд на Вадима. Разговор начал перетекать не в то русло.

— А здесь нужно быстро соображать, иначе не выживешь, — стальным голосом ответил Сергей. Контрактник, уловив тональность, понял, что дальнейшее продолжение этого разговора нежелательно. Но тут начал лейтенант ВВшник.

— И все-таки это не правильно. Как то смахивает на действия фашистов. Добили раненого.

— А ботинки с трупа снять, правильно? Что лейтенант, тебе ноги не жмет? — взорвался Лапа. Офицер густо покраснел и замолчал, опустив глаза в стол.

— Гусаров, Жук, Саитов и Ежов, выйдите на улицу. Подышите, — строго сказал Асоян. Ребята, чьи фамилии назвали, встали и вышли в темноту. Оставив только тех, кто был участником и свидетелем утреннего происшествия, Герман продолжил.

— Об этой истории советую забыть. Я не могу судить действия Сергея, тем более он действовал с согласия остальных. Это война. Здесь все перемешалось, добро и зло. Иногда одно трудно отличить от другого. Но в защиту еще скажу, что этот журналист, сюда приехал не красотами любоваться, а убивать. И судя по увиденным мной фотографиям, он это делал с удовольствием. Так что туда ему и дорога. Главное только, чтобы черная ненависть не осталась в вашей душе навсегда. Что сделано, то сделано. Поэтому больше об этом не вспоминайте, кто попытается продолжить эту тему, выгоню отсюда. Зовите ребят, посидим еще немного. Не будем портить Марату праздник. Сергей, спой что-нибудь.

— Майор, а потом можно к нам в баню сходить, — предложил командир роты соседей.

— Хорошо, капитан. Сходим Саня, — уже с приятной улыбкой ответил Герман. Вдовин сходил и позвал ребят. Жук и Громов остались на НП. Сергей взял лежавшую на сколоченных нарах гитару.

— Я сейчас не буду петь про войну. Нет настроения. Когда то, еще в школе, мы восторгались Витей Цоем, Костей Кинчевым, Гариком Сукачевым. Тогда это были настоящие бунтари. Мы были наполнены желанием вместе с ними переделать весь мир, который казался нам несовершенным и серым. Переделали. Нами воспользовались не слишком честные политики. Воспользовались, а потом бросили в мясорубки межнациональных войн. Мы им стали не нужны больше. Но я не об этом. Я просто хочу напомнить всем, то время. Время наших надежд и мечтаний. Короче спою просто о любви. Одна из любимых моих песен.

В тишине прозвучал первый аккорд. Сергей запел «Напои меня водой» Неприкасаемых.

Он пел, а перед глазами стояло лицо Людмилы. Он пел о ней и для нее. Ему хотелось, чтобы слова и мелодия вырвались и тесного подземелья бункера и, пролетев тысячи километров, ворвались к ней в спальню. Он представил, как она, услышав песню, встала с кровати, подошла к раскрытому окну и долго смотрела сквозь черноту ночи.

Песня кончилась.

— Да Серега, поешь ты здорово! — восхищенно, нарушая молчание, сказал Герман.

Пора было заканчивать посиделки. Офицеры пошли на блокпост соседей, в баню.

Сергей и Вдовин пошли на НП. Следом поднялся Марат. В руках он держал Серегин подарок.

— Мужики, что там у вас сегодня произошло? Я у всех спрашиваю, ничего не говорят. Странные вы сегодня, — спросил он.

— Марат, потом расскажем обязательно. А пока, чем меньше знают, тем лучше. Не обижайся. Как тебе подарок? — в свою очередь задал вопрос Сергей.

— Это что-то! Вещь редкая и дорогая. Тебе не жалко ее дарить? — Марат глядел на книгу.

— Нет не жалко. Там все по-арабски. А ты знаешь язык?

— Знаю, мулла учил, когда то. Пошлю отцу. Пусть отнесет в мечеть. Это должно принадлежать всем, а не одному, — при этих словах Вдовин и Сергей переглянулись.

— А этот контрабас, мне сначала показался нормальным. Ну, там в лесу. Вроде все правильно своему летехе объяснил, — продолжил Вдовин.

— Мне тоже. Но теперь я понял. Он перевоевал. Уже не отличает своих от чужих. Помнишь, как он на Марата смотрел, когда спрашивал. Для него уже, раз мусульманин, значит враг, — Сергей достал сигареты и предложил остальным.

— Ладно, пойду, спрячу, — взмахнув книгой и отказавшись от сигареты, Марат пошел вниз. Вдовин и Сергей закурили.

— Серега, я вот что заметил. Ты вот сейчас про контрактника говорил. Мол, завоевался. А ты? Сегодня, когда ты мне фотки показал. Я по твоим глазам понял, что ты уже все решил. Ты просто хотел убедить нас в правильности своего решения. Я видел, как махал штыком Лапа, но это он только для понта. Убивать бы он не стал. А ты убил, причем, не напрягаясь, походя. И в прошлой командировке, когда в Чишках ты пристрелил одного. А в том же Верхнем Алкуне. Когда допрашивал хохла, сначала прострелил ему ноги, а потом прирезал как барана. Ты слишком много стал убивать, Серега. Раньше ты бы его сдал особистам. Что с тобой? — Вдовин смотрел в ночь, выпуская дым.

— А что мне их целовать мразей? Чем больше убью вот таких, которые за деньги сюда едут. Тем быстрее все кончится. Пока они здесь, война не прекратится.

— А чеченцы?

— Что чеченцы? — выбросив бычок, ответил Серега.

— Что с ними делать? Они же так просто не сложат оружие. Будут драться.

— Этих можно раздавить. Как это у Шолохова в «Тихом доне». Половину населения расстрелять, вторую половину привести в исполнение. Да не будут они долго сопротивляться, если давить, как следует. Если наши верха не будут нас продавать. Если дадут воевать в полную силу. Я уже убедился, русский солдат не победим. Мы всегда и везде выиграем самую трудную войну, но только если нас не будут предавать. Мы не стучим показушно себя в грудь, как это делают чеченцы. Я не говорю, что они плохие вояки, но они не воины. При одинаковом раскладе, они проиграют. Нападать из засады, резать головы, это да они могут, но вести настоящую войну нет. Даже вся эта их жестокость от отчаянья и бессилия. А мы тихим сапом, терпением, потом, кровью всегда вырвем победу. Вот только нам бы еще жить научиться. У себя дома порядок навести. И тогда во всех этих бараньих и мандариновых республиках тоже наступит тишь да гладь. Я уверен, что в этом случае нам даже воевать не придется, они сами приползут, как это уже было не раз, но тогда я бы подумал, брать или нет их обратно, — Серега отмахнулся от какого-то насекомого, назойливо пытавшегося сесть ему на лицо. Наступила пауза. Вдовин о чем- то напряженно думал. Почесал стриженый затылок и продолжил.

— Привести в исполнение. А какого черта, ты тогда возишься с чеченскими ребятишками?

Зачем якшаешься с Зелимханом и его старым папашей. Глазки его дочери строишь. На хрена интересуешься их обычаями и прочей мурой. Ты вот вспомнил «Тихий дон», а я так думаю, что ты сам, как Гришка Мелехов запутался. Не можешь определиться. Я вижу, какая каша в твоей сильно умной башке. Правильно говорят, чем больше ума, тем меньше порядка в голове, — Вдовин сочувственно посмотрел на товарища. Серега посмотрел на озадаченное лицо Алексея, который сумел почувствовать, какой бардак творится в мозгах друга. От этого стало весело, и Сергей рассмеялся.

— Вот дурак, точно дурак. Я ему о серьезном, а он ржать. Ладно, ну а в Победу нашу, ты веришь?

— В победу? — Сергей задумался, — а мы уже победили. Но и проиграли одновременно. Запомни Леха, через десяток лет, когда ты будешь по ночам скрипеть зубами, получая копеечную пенсию, здесь будет город сад. Причем, сейчас ты тратишь нервы и здоровье. Но скоро, из твоего кармана на восстановление всего разрушенного здесь, потянут бабки. Ты будешь платить за все сотворенное здесь. А те, кто все это начал, снова будут набивать себе кошельки. Я не верю не единому слову наших политиков, — посмотрел на Алексея Сергей.

— А кому ты веришь. И вообще, веришь ли, во что-нибудь? В Бога, в Аллаха или в Хале Кришну?

— Верю тебе Леха. Верю парням, что сейчас спят под нами. Верю еще нашему комбату. А вот всем, кто выше «Бати» не верю. Если им понадобится, они сунут нас в такое пекло, откуда мы уже не выберемся. А потом начнут восхвалять наш подвиг. Но за всем этим, будет страх за свою задницу, за свое теплое кресло. Да, хочешь, скажу секрет о Зелимхане и его дочери? Чтобы ты знал, его мать и бабка Зарины — русская. Только не болтай, об этом даже местные чехи не знают. — Сергей снова достал сигареты.

— Ни хрена себе! А ты откуда узнал?

Сергей не успел ответить. В этот момент со стороны леса по блокпосту начали стрелять. Ребята присели за бруствер, закурили. В амбразуру Сергей видел, как трассеры, пронзая ночь, летели прямо на него, лишь в последний момент было видно, что пули уходят в сторону.

— Кажется, Степанец был прав, — устанавливая ночной прицел на СВД, пробурчал Вдовин.

В последних числах марта подтвердилось, начальство приедет. Началась подготовка к встрече руководства. Всех заставили привести в порядок форму и оружие, подстричься, побрить бороды, отросшие за время командировки, заставить не смогли. Никто не захотел изменять традициям.

1 апреля начальство прибыло. Состоялось торжественное построение, всем раздали подарки, Лапа, наконец, получил медаль. Правда, не ту что хотел, поэтому обиделся. Хотел «За Отвагу», а дали «За укрепление боевого содружества». Он не мог понять, что он такое укреплял.

Выдали премиальные деньги. Немного, всего тысячу рублей, но в этих условиях это было богатством. 2 апреля начальство собиралось объехать блок посты.

Сергей подошел для разговора к ротному.

— Герман, есть разговор.

— Давай, поговорим — Герман был в хорошем настроении.

— Ни ездили бы Вы завтра на блоки. В городе неспокойно. Чехи на рынке, только и говорят, что к русским начальники приехали. Могут быть провокации. — Серега достал сигареты и зажигалку.

— Дай и мне. Не я решаю, Сергей, там звезды побольше. Им же надо сфотографироваться, пострелять, потом в Москве отчитаться, получить по ордену и еще одной звездочке. — Герман тоже закурил, — смотри, что мне дочка прислала.

Герман достал носовой платок, на нем были вышиты слова по-армянски.

— Любимому папочке. Возвращайся быстрее. Лола, — перевел он Сергею, — еще медвежонка плюшевого, и вытащил из кармана разгрузки игрушку.

— Сколько дочери?

— Десять. Приходи сегодня в штабной вагончик, там начштаба утром фазана подстрелил, вечером банкет. Ты же теперь тоже начальство, — ротный улыбнулся.

— Приду. С меня бутылка «Киндзмараули», осталась еще одна, — Сергей знал, что Герман, как кавказец любил хорошее вино, — только ты завтра одень бронежилет на всякий случай, прошу не как командира, как друга.

И они разошлись до вечера.

Утром начальство, загрузившись в видавший виды УАЗ буханку, поехало по блокам.

Серега и Вдова, свесив ноги, из распахнутых настежь задних дверей машины поехали в качестве охраны. Проезжая мимо рынка, Серега обратил внимание, что рынок не работает.

— Черт, плохая примета, — подумал Сергей, и в сердце закралась тревога. Он оглянулся в салон машины, Герман о чем-то беседовал с приехавшим подполковником Климовым. Герман был без бронежилета. Остальные тоже. Из-за тесноты в салоне, а может и для того, что бы все видели их звезды (понты везде понты) бронежилеты были оставлены в отряде.

Только Сергей и Вдова были в броне. Сергей начал тихо матерится.

— Ты что, молитву шепчешь? — улыбаясь спросил Вдова.

— Ага. Каску надень мудило! — раздражаясь, ответил Серега, и под недоуменным взглядом Вдовы, натянул «сферу» на голову. Пожав удивленно плечами, Вдова сделал тоже.

Побывав на одном блоке, поехали на следующий. Так объехали все. Оставалось только вернуться в отряд. Ничего не произошло. На сердце у Сергея, стало спокойнее.

Тронулись в обратный путь, через 10 минут машина подъезжала к мостику через арык, отсюда до отряда оставалось не более 10 минут езды.

— Серый, ты, что такой хмурый сегодня? — Вдовин грыз сухарь черного хлеба.

Перед мостиком УАЗик сбросил ход.

— Да лезло с утра в башку дерь… — Сергей не успел договорить, как почувствовал как дикая сила выбросила его как тряпку из машины. В полете увидел как от того же мощного удара кувыркался волчком Вдова. Сзади раздался грохот разрыва. Машина, потеряв управление полетела мимо мостика в арык. Все происходило как в замедленной съемке. Сергей на время оглох.

Вот и земля. От удара о землю слух вернулся. Стоял треск автоматов, в который вмешивалось одинокое буханье винтовки или карабина.

Сергей скатился с дороги в кювет, передернул затвор своего автомата и, заметив откуда ведут огонь по машине, нажал на спусковой крючок. Автомат выбросил первые пули.

Подлетел, немного ошалевший, Вдова, из его рта струйкой сочилась кровь.

— Ты что ранен? — продолжая стрелять, спросил Серега.

— Нет, зуб сухарем сломал когда падал, — Вдова сплюнул, и передернул затвор.

— Вдова у меня рожок кончается, как закончится, прикрой пока перезаряжусь.

— Угу.

Автомат выплюнул последний патрон. Вдова открыл огонь.

Серега перезарядил автомат и прополз по канаве несколько метров.

— Вдова, меняй позицию!

Достав радиостанцию начал передавать.

«Воронеж, Воронеж, это «Декабрист», у нас подрыв, квадрат 12, есть трехсотые. Ведем огневой бой с противником, требуется помощь» И продолжил стрелять.

Первым отозвался НП, находившийся на крыше бывшей ЖД диспетчерской.

«Декабрист», это «Крыша» Вас понял. «Воронеж» — на связь, наблюдаем облако взрыва в 12 квадрате, слышна частая автоматная стрельба. Идет бой. Как принял?»

«Декабрист», это «Воронеж» — Вас понял, высылаем «коробочку», «карандашей» и медика. Держитесь.

У Сереги отлегло от сердца, их услышали. Но что с теми, кто остался в машине?

В этот момент застрекотало со стороны УАЗика.

— Значит, не только мы живы. Есть еще кто-то, — Сергей оглянулся. Двое выбравшись из подбитой машины, вели огонь по зеленке, где засели духи. Кто — издалека не было видно. В этой ситуации, только один момент был хорошим. То, что машина скатилась носом в арык, и бандитам было видно лишь заднюю часть УАЗа. Иначе, пули просто изрешетили бы тех, кто еще не успел выбраться из тесного салона.

— Вдова прикрой, я пошел, — Серега, петляя и не переставая стрелять, побежал в зеленку, откуда летели пули. Нужно было отвлечь бандитов от поврежденной машины.

Лешка Вдовин был опытный боец, хороший стрелок. Мало того он был снайпером. Снайпером, не только потому, что умел метко стрелять, но и по психологии. Свое «весло», как называли снайперскую винтовку СВД, Лешка брал только на спецоперации, в остальное время он таскал АКС. Но и из автомата, он на дистанции в 100 метров, выбивал в пятирублевых монетах дырки.

Прикрывая огнем бегущего товарища, Вдова заметил, как шевельнулся кустарник, в сторону которого бежал Серега. Почуяв опасность для друга, Лешка прицелился, но бегущий Сергей мешал ему, он находился на линии огня, загораживая собой цель. Вдова принял решение, он вскочил в полный рост, несмотря на то, что пули бандитов поднимали пыль рядом с ним.

— Серый, пригнись! — заорал Вдова, и прямо поверх спины присевшего на бегу Сергея, дал длинную очередь по кустарнику. В ту же минуту почувствовал удар в предплечье.

Услышав крик Вдовы, Сергей пригнулся, настолько, насколько позволяло ему положение бегущего. И тут же почувствовал, как пули, выпущенные из автомата Вдовы, пробуравили воздух у него над головой.

— Если не духи, так этот подстрелит, — подумал Сергей, но в тот же момент увидел, как из кустарника прямо перед ним, вывалился мертвый боевик.

Сергей все понял: «Спасибо Лешка», и перепрыгнув через убитого, сам нырнул в кусты. И тут же, нос к носу, столкнулся еще с одним бородачом, в его руках был СКС, с примкнутым штыком. Увидев друг друга, Сергей и бандит одновременно выстрелили друг в друга. Пуля попала бородачу в голову, в ту же секунду Серегин автомат, кувыркаясь вылетел из рук. Быстро подобрав ствол, осмотрел. 7.62 мм пуля СКС попала в ствольную коробку Серегиного автомата и заклинила оружие.

— Черт! — Сергей подлетел к трупу бандита, и взял его карабин.

— Они что, резать нас хотели, потом. Даже штык примкнул.

А вокруг продолжали стрелять. Сергей посмотрел в сторону УАЗа, там уже стоял отрядный «Урал» из которого спрыгивали бойцы взвода. Показалась БМП, башня, которой начала, хищно, водить стволом пушки, выискивая цель.

Вдруг кусты снова затрещали, и на Серегу свалился еще один бандит. Целится не было времени, и Серега из-за всех сил ударил его штыком в грудную клетку. Раздался треск рвущейся человеческой плоти, штык с неприятным звуком скользнул по ребрам. Тело бандита резко осело и Сергей почувствовал как агония мертвого передалась на оружие.

Попытался вытащить штык из убитого, не получилось. Не рассчитав силу удара, Сергей пробил грудь противника, и карабин вошел в тело по самое цевье, а при попытке вытащить, прицельная мушка зацепилась за ребра, и оружие не выходило из трупа.

Серега стоял и тупо пытался вытянуть застрявшее оружие. За этим занятие его и застал подбежавший Вдова, следом появился Жук.

Стрельба начала стихать. Раздавались голоса бойцов прочесывавших местность.

— Ты чего херней маешься? — ровным спокойным голосом спросил Жук. И это вывело Сергея из ступора. Вдова, часто сплевывал кровь из разбитого зуба, и вертел башкой, разглядывая убитых.

— Да вот, нашло что-то. Затмение что ли. — Сергей, наконец выдернул оружие из тела, подобрал свой разбитый автомат и пошел к УАЗику.

За спиной снова раздалась частая стрельба. Сергей оглянулся, но соваться туда без оружия было глупо, он махнул рукой Вдовину и Жуку. Хотевший сорваться на выстрелы Вдова, тоже пошел к машине, тем более в рукаве горки уже хлюпало. Жук, взвалив на себя одного из убитых бандитов, пошел следом. Остальных двоих понесли подошедшие бойцы СОБР.

Еще издалека Сергей увидел суету, стоявшую возле подорванного УАЗа. Увидел, как кого-то грузили на подошедшую вместе с «Уралом» БМП СОБРа. Как она, выпустив облако густого черного выхлопа, рванулась в город. Следом на большой скорости уехали, невесть откуда взявшиеся, белые «жигули». В воздухе висел грозный мат «Бати».

Подойдя к месту подрыва, увидел Лешку Чумакова, который перевязывал раненого осколками в шею Гусарова Славку, сидевшего рядом с водителем УАЗа. Несмотря на рану, именно Гусаров был одним из двух бойцов, кто первым выбрался из машины, открыл огонь и отвлек на себя несколько бандитов, пока Сергей бежал к зеленке.

— У этого царапина, — ответил на вопросительный взгляд Сергея, Чумаков, и добавил, — У других хуже.

— Кто?!! — еле сдерживая крик, спросил Сергей, чувствуя нехорошее.

— Герман, Климов и еще водила, сам смотри! — Опустив взгляд, сказал медик, махнув рукой в сторону искалеченной машины.

Сергей оглянулся на УАЗ.

Упав на баранку, с раскроенным черепом сидел водитель Володька Петрухин. Все лобовое стекло было забрызгано кровью и мозгом.

Док, закончив бинтовать, продолжал: — Климову, осколок ударил в артерию на шее, но тот калач тертый умудрился зажать ее пальцем, и дотерпел до нашего приезда, видел, наверное «Жигули» — его повезла, в городскую больницу. Германа туда же увезли.

— Что с Германом?

— Очень тяжелый, осколок с кулак, насквозь, легкие вылетели. Надежды нет, Сережа, — почти прошептал Алексей.

В этот момент из молчавшей рации раздался голос взводного — Олега Степанца.

«Воронеж» — я «05», на связь.

«Воронеж» на связи: — ответил комбат.

«Воронеж» — «03»(позывной Германа) — груз 200.

Словно кто-то сжал сердце Сергея в клещи, такой боли он не испытывал, даже когда лежал в госпитале, после подрыва. Сев на землю, сдавил череп ладонями.

— Я же просил, надеть бронежилет, — только и смог выдохнуть он.

— Анненков, это что такое? — спросил подошедший комбат, увидев окровавленный СКС с остатками человечины, на плече у Сергея.

Не поняв суть вопроса, Сергей в недоумении поднял глаза.

За него ответил Вдова, подошедший к медику для перевязки.

— У него АКС заклинило. Вступил в рукопашку, вон двое валяются, — показывая на трупы бандитов, сказал Вдовин.

Сергей снова опустил голову, и смотрел невидящими глазами в землю.

«Батя» оценив его состояние, набросился на Вдову и Жука.

— Доложите о потерях. Их, — показывая на бандитов.

— И наших, — уже обращаясь к медику.

— Духов трое убитыми, — доложил Вдова.

— Четверо — сказал подошедший Смолянский, — Был еще один, раненый, не хотел сдаваться. Застрелился.

— Наших шестеро, два двухсотых — Асоян и Петрухин, один трехсотый тяжелый, — Климов, трое легкие — Гусаров, Степанец, Вдовин.

— Я только зуб сломал- перебил Вдова, решив, не распространятся о ранении в руку. Док, удивленно поднял брови, подумал и сказал;

— Значит пятеро. Плюс — все контужены. Особенно вот этот, — показал в сторону арыка Чумаков.

По арыку, собирая рассыпавшиеся деньги и какие-то бумаги, ползал один из приехавших с проверкой. Сильно заикаясь, он повторял одну и ту же фразу.

«Деньги 5000, пропали, посадят».

— Сколько было духов всего? — снова спросил «Батя».

— Человек 6–8. Кроме этих, четверых, остальные ушли. Там овражек в зеленке, они по нему к Сунже спустились, и на другой берег в лес. Преследование не проводили. Нас мало приехало, мало ли, что там за речкой, — ответил Смолянский.

— Все, по коням и на базу! — рубанул «Батя».

Сергей встал, подошел к исковерканному УАЗу. Заглянул внутрь. Салон был забрызган кровью, в луже которой валялся плюшевый медвежонок.

— Скорее возвращайся! Лола, — вспомнил с тоской Сергей.

Вытащив окровавленного медвежонка из машины, пошел к «Уралу»…

Забегая вперед, скажу. Майор милиции Асоян Герман Фаядович посмертно был награжден орденом «Мужества»

Людмила сидела на диване, поджав под себя ноги. По телевизору показывали глупый мексиканский сериал, в котором главная героиня в течении полугода, не могла разобраться со своим блондином. Проблемы в отношениях героев были такими маленькими, но страсти разыгрываемые актерами кипели нешуточные.

Людмила, глядя на экран, думала о своем. Сегодня она окончательно поставила точку в отношениях с Андреем. Пробыв замужем за ним полтора года, сегодня они, наконец то оформили развод.

Замуж за Андрея, она вышла через полгода, после разрыва с Сергеем. Выходила по расчету. У Андрея была своя сеть дорогих бутиков, торгующих одеждой Миланских кутюрье. На свадьбу, молодой муж подарил супруге один из магазинов.

Внешне получилась здоровая успешная новорусская семья. Но уже через месяц Людмила поняла, что для Андрея, она просто очередная красивая игрушка. Даже свой «Бентли» он любил больше. И хотя ей завидовали большинство ее подруг, еще бы богатый красавец, спортивная фигура, роскошная шевелюра, для Людмилы жизнь замужем превратилась в золотую клетку.

Но самое противное, что Андрей был трусом. Он тратил кучу денег на спортзалы, занимался карате, ходил в бассейн, но запуганный бандитами в горячие 90-е, он так и не смог стать мужчиной. Он боялся каждого звонка в дверь, думая, что это либо бандиты, либо милиция. В каждом незнакомом человеке видел наемного убийцу. Все решил случай.

Как-то раз, зимним вечером, когда Андрей и Людмила возвращались с концерта, на них напал грабитель. Едва они вышли из машины, к ним подскочил какой то обкуренный молодчик и угрожая ножом потребовал банальные — жизнь или кошелек.

И ни то чтобы ножик был страшный, Людмила видела пострашней, да и молодчик был не крупных, ее муж был гораздо внушительней. Но на Андрея он произвел такое впечатление, что бросив Людмилу он убежал в подъезд.

Людмила с горечью посмотрела ему в след, и с чувством собственного достоинства и презрения отдала грабителю свои украшения, мобильник, дорогую итальянскую шубу и все деньги, что у нее были. Тот удивился, увидев ее реакцию, забрал у нее вещи и скрылся.

Через минуту появилась милиция, еще через две выскочил муж и с криками: «Дорогая я так волновался…» бросился к ней.

Она холодно взглянула на Андрея и ушла домой, сообщив милиции приметы грабителя. Бандита поймали через час, вещи вернули через месяц. А через два она подала на развод. И вот они развелись. Хорошо хоть не забеременела от этого труса: завершила свои раздумья Людмила. В этом она осталась верна Сергею. Однажды, она сказала ему, что родит только от него.

Раздался звонок в дверь. Сунув ноги в мягкие тапочки, Людмила пошла открывать дверь. На пороге стояла, лучшая подруга Танька, бывшая одноклассница, сокурсница, человек которому Людмила доверяла все свои сердечные тайны. По совместительству Танька была соседкой и….. женой Алексея Вдовина «Вдовы». Однажды Людмила и Татьяна купили четыре билета на «Юнону и Авось» Люда была с Сергеем, Танька одна. Тогда Сергей пригласил в качестве кавалера для Татьяны, Алексея. Алексей лежал вместе с Сергеем в госпитале в 95 году, там они подружились. Лешка жил в Тамбове и будучи проездом в Москве остановился и гостил у Сергея.

Вот так оставшись у Татьяны на одну ночь, Вдова остался у нее на всю жизнь. Сыграли свадьбу, Лешка устроился на службу в подразделение Сергея. Танька родила ему двух близнецов Гришку и Мишку, названых в честь Лешкиных предков. Деда — погибшего в Великую Отечественную и отца — погибшего в Афганистане. Теперь эти два четырехлетних бандита портили Таньке кровь, творя мелкие, но довольно трудоемкие в устранении, пакости. Внешне они были похожи на мать, характером на отца.

Когда-то стройная как соломинка, чертовски красивая Танька, после родов немного располнела, но не потеряла внешнего блеска. Мужики с вздохом оборачивались ей вслед. А кавказцы восхищенно щелкали языками.

Ее родители, как и родители Людмилы, были бывшими партийными работниками, в нынешние времена тоже не утратили хватки, и снова работали на партию. Только каждый на свою. И хотя идейно, они были далеки друг от друга, но в семейный бюджет это приносило приличные дивиденды. Мать Татьяны была против этого брака, считая, что ее дочь, девушка почти аристократической натуры, не пара Тамбовскому колхознику. Но Татьяна была иного мнения. У Татьяны был свой бизнес. Она была директором огромного спорткомплекса на западе Москвы. Лешку Татьяна любила без памяти. Алексей тоже не чаял души в своей жене. Почти как в сказке про….. «Красавицу и Чудовище».

Танька была заплаканной. В таком виде она была похожа на обычную русскую бабу, а не утонченную аристократку.

— Ты чего, в слезах? Пацаны опять начудили? — спросила Людмила.

— Нет, Лешка приехал.

— Да ну? А что тогда ревешь? Радуйся.

— У них ребята погибли, двое. Командир и водитель. Герман, а второго я не знаю. И Алексей раненый, в руку приехал, — хлюпая носом, сказала Татьяна.

— Бедная Марианна. — сказала Людмила, она знала Германа и его жену, скромную темноволосую стройную женщину.

— Лешка сказал, завтра похороны. Я зашла спросить, не посидишь завтра с пацанами?

— Хорошо, приводи с утра.

— А что ты одна сидишь? Пойдем к нам, спросишь про своего. — перестав плакать сказала Татьяна.

— Какого моего? — спросила Людмила, и тут же пожалела об этом. Обсуждать ее личную жизнь, был конек Татьяны. И та быстро просушив слезы, поспешила его оседлать.

— Такого. Узнать о Сергее уже не интересно? — Татьяна уже ехидно смотрела на Людмилу.

— Вот еще. Мы давно расстались. Даже не общаемся, когда он приезжает.

— Да. А кто мне недавно рассказывал, что только от одной мысли о Сереге, у нее начинает ныть внизу живота? — Танька уже совсем успокоилась. И тут же добавила очень серьезным тоном.

— Такие мужики как Серега, на дороге не валяются. Заруби это себе на носу, подруга. Так пойдешь к нам?

— Пошли — подруга. Не одной же тебе там реветь- вздохнула Людмила, и обняла Татьяну за плечи.

— А я и не одна реву. Там Сашка Евдокименко с женой. Вот мы вдвоем и ревем. А вот скажи Людка только честно — снова сподковыкой спросила Танька резко повернувшись к Людмиле, и схватив ее за руки; — Смотри мне в глаза. Если бы сейчас появился Серега и взял тебя за задницу. Ты как, наверное сразу на спину брыкнулась, и ноги раздвинула? Ага, я угадала? И не смотри на меня так…Раздвинула бы. Вот я сегодня раздвину. — и Танька отпустив Людмилу сладострастно потянулась. В эту секунду она была похожа на мартовскую кошку.

— Ну что ты там копаешься, пошли уже.

Людмила улыбнулась, Татьяна попала в самое яблочко.

В квартире Вдовиных стоял бедлам, и дикий шум, совсем не похожий на траурный вечер. Мишка и Гришка обрадованные возвращением отца, носились по квартире. Пацаны играли в войну. На одном из них, Мишке, висела отцовская портупея, на голове была одета косматая кавказская папаха, на поясе красовался рубчатый корпус настоящей, но не взрывоопасной гранаты. В руках была труба от использованного одноразового гранатомета «Муха», в которую идеально входили бутылки типа «чебурашка». Заметив как-то эту особенность, Сергей, любивший ребятишек, вмонтировал в трубу пружину. Теперь заряженный «чебурашкой» гранатомет, при нажатии на спуск, выбрасывал бутылку метров на пять. Второй вдовинский пацан, Гришка, натянув на голову, отцовский берет, обмотался пулеметными лентами со вставленными в них гильзами. Пластмассовый пулемет в его руках, непрерывно тарахтел. Не обращая внимания на вошедшую Людмилу и мать, пацаны упали в прихожей на животы и выставив вперед оружие, поползли в гостиную. Видимо именно в ней засел враг. Подобравшись ко входу в комнату, они притихли, пошептались и….

— Ложись — грозно закричал Мишка и сорвав с пояса кругляш гранаты, метнул его в темноту гостиной.

— Бздинь, блямс, Ду духхх- раздался звон бьющегося стекла и грохот — отлитая из меди антикварная статуэтка орла с распростертыми крыльями, весившая килограмм десять, свалилась с комода.

— Ура-а-а-!!!! — раздался детский победный клич.

— Господи-и-и-!!!! За что такое наказанье?!!! — раздался вопль матери.

Людмила засмеялась.

— Везет тебе Танька, вон у тебя сколько мужиков, а тут ни одного.

— Когда сама родишь, посмотрю я, как ты будешь радоваться такому везенью- сказала Татьяна показывая, на обломки взятой штурмом гостиной.

— Эй, войско, марш на кухню, я сейчас убирать буду, то что вы взорвали — грозно, но с теплотой сказала Татьяна.

Пацаны с победным улюлюканьем помчались на кухню.

— Проходи, Людка, я сейчас.

Людмила пошла на кухню.

— Что самое обидное Саня, так этого толстого штабиста даже не поцарапало, Германа на повал, а в такую мишень, огромную, ну ни одного осколка. Нет Сань, я не говорю, что лучше бы этого толстяка, нет. Но мне не понятно, если есть на свете Бог, куда он смотрит? Где справедливость? — из кухни доносился пьяный голос Алексея.

— Да, повезло этому, толстяку, хорошо за него кто то молился, — раздался голос Александра.

— А-а, привет, соседка! — Алексей увидел Людмилу.

— Ну, здравствуй Леша! — ответила она оглядывая кухню.

Посреди просторной кухни стоял стол, на столе початая бутылка водки, лежала закуска.

За столом сидели Алексей с забинтованной рукой и лучший друг Сергея Александр Евдокименко с женой Катей. Лицо Катерины, было заплаканным.

Вошла Татьяна, неся разбитый фарфоровый поднос.

— Вот видел, что твои орлы разбили. Мать приедет, опять мне достанется. Людка, что стоишь? Садись.

Орлы притихли, у отца на коленях.

— Татьяна уже сказала тебе?:- спросил Алексей. Людмила кивнула.

— Тогда садись, выпей, за упокой души, — и Алексей придвинул ей стопку. Затем разлил. Мужчины поднялись, и, не чокаясь, вылили в рот водку. Постояли… — земля пухом, — и сели.

— У Сереги, нормально все. Здоров. Прекрасно себя чувствует. Скучает по тебе.

— Это он тебе сам сказал?

— Нет, но я не слепой. Сам все вижу. Фотка твоя у него вот здесь- и Лешка похлопал себя по груди.

— А ты как, Саша, поправился? — спросила Людмила.

Александр был тяжело ранен в Карамахах, в предыдущей командировке. Две пули попали в грудь. Поэтому в эту командировку его не послали. Сашка был на три года старше Сергея. Он был высок, широкоплеч и жилист. Обладал большой физической силой, и еще большим обаянием. Бабы его любили. Непонятно, почему он выбрал Катерину, невысокую полненькую и своенравную женщину.

Срочную службу Александр служил в Африке, в Анголе. В подразделении Внешней разведки. В память об этом у него оставался шрам на шее, кубинская военная форма в которой он нес службу и настоящий живой шимпанзе — БОБ, привезенный в качестве трофея. Боб любил курить, солдаты сдуру его научили, и носил тельняшку, которую с него трудно было снять без боя. Боялся Боб только тапочка, и стрельбы.

— Да, в следующий раз уже с ними поеду- кивнув на Алексея, ответил Александр.

При этих словах Катерина, снова разревелась. Татьяна тоже, начала шмыгать носом.

Ничего не понимающие, Гришка и Мишка с удивлением посмотрели на мать.

— Эх бабы, бабы. — выдохнул Алексей и снова потянулся за бутылкой. Неловко облокотился на раненую руку, поморщился от боли.

Пацаны понимающе вскинули глаза на отца.

— Папка, больно? — спросил Мишка.

— Хочешь мы слезим с тебя, — сказал Гришка.

— Нет пацаны, это не больно. Больно здесь — и Алексей вновь стукнул себя кулаком в грудь. Мальчишки, недоуменно переглянулись.

Так скорбя просидели три часа. Лешка рассказывал про ребят, про Сергея. Людмила слушала. Ребятишки уснули на коленях у отца.

Татьяна перенесла их в детскую.

Там стоя у кроваток и смотря на сопящих маленьких вояк. Танька и Людмила неожиданно, просто, по-бабьи, разрыдались. Так и сидели обнявшись и обильно поливая слезами плечи друг друга. Разошлись за полночь.

На следующий день торжественно похоронили Германа и Володьку. Пробыв дома неделю полную любви и семейного счастья, Алексей, не взирая на еще не до конца зажившую рану, улетел обратно. Перед отлетом Лешка утешал ревевшую в голос Татьяну.

— Ну что ты ревешь, осталось то две недели, я только туда и обратно. Примета такая, улетали все вместе и вернутся тоже, все вместе должны. Не реви. Я люблю тебя Танюша. Но надо, — там ребята, это мой долг. Прости родная…

Татьяна на эти слова улыбалась сквозь слезы и еще не знала, что через две недели она оправдает свою новую фамилию — Вдовина.

Прости родная……………

Была суббота. К Людмиле приехал отец, проведать и утешить. Думая, что она переживает из-за развода, заготовил слова сочувствия. Но увидел, что Людмила, ни сколько не расстроена неприятностью. Угощая Олега Михайловича, она порхала по кухне.

— Мой генерал, мой генерал. Просто солдат, просто устал… — Людмила весело напевала одну и ту же фразу. В день отъезда Вдовина, она, наконец, решилась и написала Сергею письмо. Лешка забрал письмо с понимающей улыбкой, пробормотав: «И когда Вы только разберетесь между собой».

Через два дня, сидя в офисе на совещании обсуждала с подчиненными план развития компании на следующий квартал.

В селекторе раздался голос секретарши; «Людмила Олеговна, тут Вам один мужчина пятый раз звонит. Я сказала, что вы заняты, но он не понимает. Требует Вас. Что ему передать?».

Как он представился?

— Сергей. Вот он опять кстати.

Людмила вскочила и ничего, не объясняя собравшимся, побежала в секретариат. Главный экономист компании осекся на половине фразы. Все недоуменно переглянулись.

— Дура! — сказала Людмила секретарше — если человек говорит, что срочно, надо сразу сообщать.

— Людмила Олеговна, но Вы, но я… — начала лепетать секретарша Светочка.

— Молчи лучше, молчи! — еле сдерживая волнения, перебила ее Людмила. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она взяла трубку.

— Да, Сережа! — удары сердца участились.

— Барышня, Вы еще хотите родить ребенка? — раздался в трубке знакомый голос.

— Да!!! Да, Сережка!! Да, любимый!! От тебя — Да!!!! — срываясь на крик, смеясь и плача одновременно, прыгая от счастья. ответила Людмила. Светочка стояла открыв рот. Таким своего шефа она еще не видела.

Вечером Людмила пришла к Татьяне. Уложив пацанов спать, они сели в гостиной.

— Ну, рассказывай. Ведь ты не просто на меня пришла посмотреть — сказала Татьяна.

— Сережка звонил- и она рассказала о утреннем разговоре с Сергеем.

— Значит ты, как молодая коза, скакала по офису и орала от радости? Ну ты и дура, Людка, — хохотала Татьяна.

— Прикинь какая морда была у этой Светочки! Ой, у нее язык как помело, раззвонила наверно всем. Блин. Неудобно ка-а-ак. А-а-а, плевать. — Людмила тоже от души смеялась сама над собой.

— Точно. А что начальник не баба, что ли? Тем более, не каждый день тебя за муж зовут! — констатировала Татьяна.

— Что Серега тебе говорил?

Людмила начала жеманно заламывать руки.

— Ну-у-у, говорил что любит, что соскучился, ну что ты этих мужиков не знаешь. Про войну они молодцы говорить, а вот про любовь, ни черта из них не вытянешь!

— А про это, что говорил?

— Про какое — это!? — Людмила сделала вид, что не поняла.

— Ну что, ты, правда, дура или прикидываешься? Ну, про это! — и Танька всем телом начала прижиматься к Людмиле, пытаясь донести до нее смысл.

— Сейчас я тебе, прямо и расскажу! Говорил, конечно. Но это не для твоих ушей, да и язык у тебя Танька, длинный — весело ответила Людмила, густо покраснев:- Я его, и без разговоров про это, очень люблю. Как вспомню дни, когда были вместе, какой он нежный, ласковый, все тело ноет.

— Да-а-а?!!! А сейчас? А ну дай потрогаю?!! Сейчас проверю!!! — и Танька полезла к Людмиле под юбку.

— Блин! Танька вот ты, точно — дура! — смеясь, отбрыкивалась от подруги Людмила:

— Ну, хватит! Тихо! Ржем как кобылы, детей разбудим — женщины хохоча, продолжали шпынять и щекотать друг друга.

Сейчас они были похожи на глупых восьмиклассниц, а не на взрослых и успешных женщин — руководителей.

Насмеявшись, женщины немного успокоились.

— Людка, хочешь посмотреть видео с Сергеем, Лешкой и остальными ребятами?

— Давай — ответила Людмила.

— Тут Алексей кассету оставил, вот только видак найду, давно пора на диск переписать. Руки ни доходят — начав рыться в шкафу, говорила Татьяна; — все нашла.

Татьяна извлекла из шкафа видавший виды кассетный видеомагнитофон, сдула пыль.

— Вот ретро, какое, сейчас такие уже редко встретишь.

Кое-как подключили к телевизору, этот процесс вызвал еще один повод обсудить проблему того, что мужик в доме необходим.

Татьяна вставила кассету, нажала кнопку на магнитофоне. На кассете были сняты боевые будни отряда. На документальной съемке война была совсем не похожа на ту, что показывают в кинотеатрах. Никакого пафоса и динамики. Даже увиденный бой, за какое то село, не произвел на Людмилу впечатление. Лежат парни на дороге, прямо в грязи, снимающий находится за углом дома, один из бойцов присевший рядом со стеной, спокойно пьет пиво из бутылки. Слышны хлопки выстрелов. Бойцы дают очередь из пулемета. Совсем не страшно, и только приглядевшись можно увидеть, что рядом с пулеметчиком плюхаются пули, поднимая фонтанчики.

И вот уже видно результат, кого-то, громко матерясь, несут на носилках. Еще подносят одного, человек с красным крестом на сумке, осматривает его, потом машет рукой, слышно слово — «двухсотый» Мертвому закрывают глаза и связывают бинтом руки. Уносят. Вот такая скучная война. Но вот грязи, крови и трупов было много. Развалины Грозного, сгоревшая техника на улицах, и трупы, трупы, трупы. Разорванные на куски, объеденные собаками и крысами, исклеванные птицами. Сгоревшие тела были обуглены до такой степени, что вряд ли их можно было опознать. Дети, играющие в развалинах. Понуро бредущие куда-то женщины, похожие не на людей, а на тени. Вот это, уже было страшно. И если бы ни цветная пленка, то можно было подумать, что это кинохроника времен Великой Отечественной.

В кадрах часто мелькали Сережка и Алексей. То стреляют, то бегают. Играют на гитаре, поют песни, пьют водку и снова стреляют.

Сильно запомнился момент, когда Сергей тащит за шкирку пленного боевика. Крупным планом видно лицо Сергея — он страшен. Глаза похожи на глаза ротвейлера перед броском. Потом камера, съезжает на пленного, видно, что он в ужасе, его колени мелко трясутся, в глазах виден животный страх.

Мужики в бане. На полке, сидят, прикрываясь вениками, Сергей и Вдова и смеясь матерят снимающего. Много пара, камера запотевает и съемка прекращается.

Заканчивалась кассета вручением Сергею и Алексею боевых наград. Парни в парадной форме, на груди — иконостасы.

Кассета кончилась. Девчонки вздохнули.

— Ну что спать? Поздно уже, — сказала Людмила. Попрощавшись, ушла домой.

И вот оставались считанные дни до его приезда.

— Что то ты веселая Людмила, — сказал отец накалывая на вилку жареную картошку.

— Просто хорошее настроение, папа.

— Не иначе новый мужик у тебя появился- предположил Олег Михайлович, и с некоторой досадой продолжил: — я ехал ее утешать. Думал дочь с ума от горя сходит, а она через неделю после развода, заводит себе нового мужика.

— Не нового, папка, не нового, — загадочно проговорила дочь, улыбаясь отцу. Олег Михайлович застыл с поднятой вилкой.

— Не нового?

Людмила, виляя всем телом, держа руки за спиной, с улыбкой подошла к отцу и сзади обняла его за шею.

— Не нового. И не старого. Не первого и не последнего. А единственного и любимого!! — Людмила засмеялась, и села к отцу на колени. Олег Михайлович увидел в ее глазах, пляшущих чертят. Рассмеявшись, он поцеловал ее в нос.

— Ты сейчас похожа на ту маленькую девчонку, которую я, когда то, водил в детский сад.

— А я сейчас и есть девчонка. Папка, сейчас, я кое-что тебе скажу!!. Я…… выхожу……за……муж! — раздельно произнеся каждое слово, сказала Людмила, и встала с колен отца.

— Вот это новость! Не успела от одного уйти, так сразу за второго. У тебя с головой не того? Все в порядке? И кто этот несчастный человек? — со смехом, чуть не подавившись, спросил отец.

— Ты его знаешь, — снова с чертями в глазах ответила дочь. Олег Михайлович, задумался: «Сюрприз — з-з! Кто же это? Не новый, я его знаю. Кто же это может быть?» И тут он вспомнил. Существовал только один мужчина, слыша имя которого, Людмила бледнела и краснела, плакала и радовалась. Один мужчина, которого она любила — всегда.

— Сергей?!!! — еще не веря собственной догадке, спрашивая, или просто констатируя факт сказал он.

— Какой же ты проницательный, папка, — весело проговорила дочь.

— Опять двадцать пять, — тяжело вздохнув, сказал отец. Он знал историю их взаимоотношений. Сложную и запутанную. И задумался. Сергей нравился ему. Своей прямотой, честностью. Человек слова и дела. Одним словом мужик. Он напоминал Олегу его младшего брата Петра, прошедшего Афган, который не смог приспособится к мирной жизни, ходил в атаки во сне. Петр не смог найти себя и в новой России. И как-то спросил у Олега, когда тот ударился в политику: «Олег, зачем ты полез в это дерьмо?». Петр застрелился 1 января 1995 года, после того как посмотрел новости о штурме Грозного. В предсмертной записке он написал; «…Олег, и самое чудовищное то, что, бросив этих пацанов в бойню, вы позволяете всяким скотам, обливать их грязью с экранов телевизора. Вас ничему не научил Афган. Вся ваша политическая шайка, сборище убийц, воров и трусов. Да трусов, солдаты умирают за ваши интересы, а вы даже не можете заткнуть глотки всякой твари, в их защиту. Позор вам!..» Ну, Серега, зацепил ты Людмилу, значит, ты достоин того, чтобы она тебя любила! — завершил он свои размышления.

— Черт с Вами, живите. Совет Вам да любовь! Но смотри Людка, вспомни дядю Петю, вот что тебя ждет, и много будет зависеть от тебя. И еще, этот человек не изменится никогда. Не пытайся его переделать. Люби такого, какой есть. Плакать тебе придется часто, но терпи. Терпи дочь, Как твоя бабка терпела деда, моего отца. Ладно, подавай чай, я пойду, отдохну в гостиной. Мне еще о подарке для Вас подумать нужно. — Людмила подошла и нежно поцеловала отца.

— Спасибо папа.

Прошел час. Олег Михайлович дремал в кресле. Людмила убиралась на кухне. Задребезжал звонок телефона. Очнувшись от дремы, Олег Михайлович снял трубку:

— Ковалев у телефона. Слушаю Вас. — Людмила, это тебя, какой-то Александр Евдокименко — и отец удивленно посмотрел на дочь.

Людмила удивилась, раньше Сашка ей никогда не звонил.

— Да Саша, слушаю, — В трубке раздался тревожный голос Александра. Всегда умевший красиво говорить и правильно строить фразы сейчас он, что-то невнятно и не разделяя фразы на предложения, говорил.

— Люда. я тут на дежурстве телефонограмма из Грозного штаб группировки информирует это ну вообще как сказать блокировали банду прорыв вступили в бой большие потери пацаны подготовь Татьяну Вдова, Марат Саитов, Гусь ну Гусаров….

Людмила насторожилась, а Александр продолжал называть имена и фамилии.

— …..Смирнов Игорь…

Ужасная мысль появилась в ее голове.

— …….Зайцев Славка, Владимир Иванов……

Мелькнула догадка, самое страшное для нее, Сашка оставил на потом. Ее начало трясти. Автоматически начала считать про себя, как слышала новое имя. Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… И вот оно!.. — ….и Сергей По……- она нажала клавишу сброса, дальше слушать она не хотела.

— …гибли, — произнесла она вслух и уронила трубку. Олег Михайлович смотрел на дочь и видел, как ее лицо посерело и трубка выпала из ее рук, а она продолжала говорить по слогам одно и тоже слово.

— По….гибли, по-гибли, по-гибли.

Олег встал, дочь шла к нему. Подойдя вплотную, она произнесла.

— Погибли. Все!

И упала в обморок. На руки ничего не понявшему отцу.

В палатке стояла духота. День был жаркий. На улице раздавался стук молотков и визжание пилы — строили летний душ. Колкий на язык Громов окрестил его — спа «Три капитана», так как в роли строителей выступали три офицера в звании капитана. С еще не построенным душем уже приключилась забавная история. Начали его строить с большого похмелья, вызванного поминками погибших Германа и Володьки. Капитан Анатолий Иванович Бугинов, или Литр Стаканыч — как звали его в отряде, с пьяных глаз заколачивая в доски гвозди, молотком отбил все пальцы на руке, кроме одного. Похожие на вареные сардельки пальцы, доктор намазал зеленкой и забинтовал.

В один из дней Бугинов, возглавляя стройку, продолжал стучать молотком. Приехавшая следственная комиссия, расследующая дело о теракте приведшем к гибели сотрудников отряда, прохаживалась по расположению. Увидев стройку, и слегка нетрезвого Литра Стаканыча, один из больших чинов обращаясь к «Бате» спросил: «Это что?»

— Душ строим, лето на носу. Жарко, — ответил «Батя».

— Вижу, что душ. Я про другое. Это что? — и ткнул пальцем на Бугинова.

— Это!? — плотник, — недоуменно ответил комбат.

В этот момент Литр Стаканыч врезал со всего маху по последнему здоровому пальцу.

— Твою мать!!! Падла! — заорал он на все расположение.

— А теперь вижу, — точно плотник — сказал высокий чин, и удалился.

Все кто видели эту сцену, схватились за животы, и минут десять по лагерю стоял приступ дикого хохота.

Не смеялся только Литр Стаканыч.

— Что смешного, жеребцы? Больно ведь. Да ты сам попробуй по пальцу то… — возмущался он.

Подскочил, проводивший комиссию «Батя».

— Бугинов! Я тебя……., а — а-а-а!..…. - увидев искреннее непонимание ситуации в глазах Стаканыча, махнул рукой и удалился.

— Ты видал, «Батя», впервые без матюков!????…… - бойцы отряда разинули рты.

Да такое случилось впервые.

Лежа в палатке на кровати, Сергей держал в руках гитару и проникновенно пел песню из кинофильма «Двенадцать стульев».

Почему-то эта песня, здесь на войне, стала своеобразным гимном отряда.

Лапа, Лисин, Гусаров и Головачев играли в карты.

— Девятка Пик!

— Дама треф.

— А я вот так.

Лапа и Головачев проигрывали. Выигрывая, Лис и Гусь подпевали Сереге:

— А это тебе на погоны- Сказал Лис и вручил Лапе четыре шестерки.

— Голова, тут и тебе хватит. Эх, Вдовы нет, а то бы мы Вам показали! — сказал Лапа и встал из-за стола.

— Может еще партейку? — предложил Лис.

— Да ну надоело. Серый, а ну дай жару! — подсаживаясь к Сереге, сказал Димон. И они допели последний куплет.

— Знойная фигурка…… я бы сейчас помял бы, какую нибудь знойную фигурку! — вздохнул Лапа, и посмотрел на плакат с полуобнаженной Алсу.

— Везет Вдове, он сейчас там со своей Танюхой, такое вытворяет — и высунув язык в сторону плаката изобразил, что по его мнению вытворял в данную минуту Вдова.

Все заржали. В эту минуту в палатку зашел хмурый Громов.

— Да везет ему, а тут либо Дунька Кулакова, либо завязать на узелок — сказал, пряча колоду Лисин.

Громов, уловив тему, немного повеселел и серьезно спросил.

— Слышь, Лис, а ты с кошкой не пробовал? Мы на «копеечке» всегда Мурку дерем.

— Нет, а как это? — не уловив подвоха поинтересовался Лисин.

— Как, как всему тебя Хорек учить надо. Ловим Мурку, берем валенок. Сажаем Мурку в валенок головой внутрь, отводим хвостик, и… — Андрей сделал многозначительное движение нижней половиной тела.

— А валенок на хрена? — так и не поняв прикола, продолжал спрашивать Лисин.

— А чтобы не царапалась, — ответил Андрей и, не выдержав, улыбнулся.

— Гром, я думал ты серьезно — обидевшись, сказал Лисин.

Палатка содрогнулась от хохота.

— Га-га-га. Андрюха напиши ему инструкцию!

— Хорек, повелся, Гы-гы гы!

— Да пошли Вы! Придурки — сказал Лисин, и сам начал смеяться.

— Га-га-га!!! Хо-хо-хо! Гы — гы-гы!! — еще несколько минут в палатке стоял смех.

Когда перестали смеяться, и успокоились, Громов подошел к Сергею.

— Серега, поможешь сегодня сортир убрать?

— Пошли, прямо сейчас, а то я вечером хотел в оружейке разобраться.

Чем-то, рассердив «Батю», Андрюха Громов получил от него три наряда на чистку туалета.

Все бы ничего, но Андрей был чрезвычайно брезглив. Вернее стал таковым, здесь в Чечне. Он не падал в обмороки в бою, при виде крови, мог съесть колбасу, разрезая ее штыком, которым только, что зарезал бандита, просто вытерев его об штаны.

Но уборка туалета и чистка собственных зубов (вообще непонятная странность) вызывали у него приступы рвоты.

«Батя», это знал, и поэтому влепил ему такое наказание. Причем вечером, обязательно, устраивал проверку, не выполнить его приказ, было равносильно самоубийству. Но ведь есть друзья, с которыми не только в разведку, но и на чистку сортира пойти можно.

— Парни я с вами, — подскочил Лапа.

— Пошли, быстрее будет, — согласился Сергей.

Всем хорош русский мужик, и в работе, и в бою, и в любви, и в пьянке. Но не в туалете. Попадая из автоматов в пятаки, в дыру туалета — ну никак не попадали!

— Вот сука снайпера, — матерился Лапа, работая лопатой.

Туалет на войне, почти святое место. Каждый раз, переезжая на новое место дислокации, первым делом строили туалет.

За чистотой отхожего места всегда следили тщательно. В этих нечеловеческих условиях, при плохой гигиене, легко можно было поймать любую заразу. Вплоть до брюшного тифа и бубонной чумы. Поэтому, от таких грязных работ никогда, никто не отлынивал.

Ни сержантский, ни офицерский состав. Также с отхожим местом, было связано немало смешных историй.

Как-то раз поехал с отрядом один офицер, не очень приятный в общении, очень заносчивый. Ехал он в первый раз, а понтов было много. Строил он из себя этакого «Техаского рейнджера». Пытался учить воевать и без того опытных бойцов. Симпатии он не вызывал. Постоянно ссорился с ребятами. Пытался всех построить, и всячески давил звездами младших по званию. Даже «Батя» через месяц понял, что этому человеку не место в отряде. Но как его было убрать. Помог случай.

Этот «Человек война», никогда не расставался со своим «стечкиным», носил его в открытой кобуре, без застежки и предохранительного шнура. Его много раз предупреждали, что так, оружие можно потерять, но «Человек война» на эти предупреждения ни реагировал.

И вот однажды, съев что-то не то, помчался в туалет, лихорадочно стянув штаны сел над дырой. И вдруг услышал глухой всплеск.

— Бульк!!!! — и «сия пучина» поглотила его пистолет. А надо сказать, туалет был капитальный, яма была метра два в глубину.

Такая неприятность, сразу перебила его желание. Еще бы, потерять оружие, это серьезно, статьей пахнет. Впрочем, пахло пока не статьей, но тоже неприятно.

Нужно доставать. На панические крики о помощи, собрались все свободные от службы. Попытки подцепить ствол крючком и магнитом, не увенчались успехом. Оставался только один способ — спустится, как Жак Ив Кусто, с аквалангом в глубину отхожего места.

Но нужно для начала найти аквалангиста. Самому, при наличии звезд на погонах, как-то нет желания нырять в неведомые глубины.

Попытки найти добровольца успехом не увенчались. Попытки приказать кому-нибудь, вызвали глухое недовольство бойцов.

Все решил пришедший «Батя».

— Ты уронил, оружие твое, ты и лезь, и чтоб через двадцать минут представил мне оружие к осмотру. Чистым и без запаха, — под дружный хохот собравшихся приказал комбат.

Снаряжение новоявленного аквалангиста состояло из общевойскового защитного костюма Л -1(костюм химзащиты) и противогаза со скрученными шлагами, длина которых составила четыре метра. Пока аквалангист бродил по дну, неисследованного наукой моря и делал великие открытия, Громов, Серега и Лаппо, посовещались и куда то пропали. Оружие достали, причем было обнаружено еще два пистолета и штук пять гранат.

Вечером, под хохот личного состава, «исследователя» посвятили в — почетные дерьмолазы Отчизны, с вручением найденной, в развалинах — ночной вазы. На следующий день, этого офицера уже не было в отряде. А через неделю — в органах внутренних дел.

Громов, Лаппо и Сергей заканчивали убирать туалет. За этим занятием и застал их приехавший Вдовин.

— Здорово золотушники!!! — радостно заорал Алексей.

— Это же Вдова! Ей богу Вдова! — и Лапа полез обниматься.

— Постойте Вы гражданин целоваться! Сначала в баню сходи! — перефразировав Печкина сказал Алексей, отталкивая от себя Дмитрия.

— Ты откуда? Мы тут думали он у Таньки под боком.

— А меня Танька и послала, езжай, говорит, а то они без тебя, ну никак. А мне, говорит, страсть, как хочется увидеть их, до боли родные рожи.

— Ну Вдова, мужик! Водки привез?

— Привез, и водки, и папиросов, вот бабы не поехали. Хотел на вокзале одну уговорить. Она сказала, что сможет 150 человек ублажить. Да как узнала, что вы без секаса три месяца, нет говорит не поеду, а то разорвет меня, от избытка жидкости, — прикалывался Вдова.

— Ладно, пошли мыться и потом в палатку. Марат, баня еще теплая после тебя? — окрикнул Сергей проходящего из бани Марата Саитова.

— Горячая. Здорово Вдова!

— Здорово Маратка!

Пока Вдова раскланивался с остальными. Сергей с ребятами наскоро помылись в бане. Нужно было заняться оружием. Из оружейки принесли, два станковых крупнокалиберных пулемета «Утес», АГС, два РПГ 7 в. Сняли со станины спаренной зенитки, два КПВТ.

Разогнав из-за стола картежников, приступили к чистке оружия. Почистив общий арсенал, каждый взялся за личный. Пришел «Батя» послушать московские новости от приехавшего Вдовина.

Вдова, гоняя шомпол по стволу СВД, рассказывал, как похоронили Германа и Володьку. Во время рассказа, бойцы сосредоточено и молча работали. О смерти товарищей старались не вспоминать, Лешка своим рассказом разбередил души.

— Эх, житуха наша, собачья!! Когда все это закончится?! — сказал Сергей, ставя свой новый автомат в пирамиду. Вытерев руки ветошью, взял гитару, настроил и запел песню — слышанную когда-то, от раненого офицера морской пехоты, лежавшего с ним в госпитале.

Песня отражала его личное отношение к этой бойне, продолжавшейся уже несколько лет.

Когда стих последний аккорд. Сергей, глядя на потолок палатки, неизвестно кому, задумчиво сказал.

— Когда закончился Афган, я и мои школьные друзья ужасно переживали. Думали, что вот не успели. Для нас солдаты афганцы — были небожителями, настоящими героями и настоящими мужчинами. Мы очень хотели, после школы попасть в Афганистан. Дети своего времени, воспитанные на принципах интернационализма, веры в человека, мы думали — это последняя война в истории нашего народа и мы на нее не успели.

Успели. Но никто из нас, никогда не думал, что воевать мы будем в собственной стране. И вот я здесь, по эту сторону, а мой школьный товарищ Аслан — по ту. А лучшего друга Володьку, украинца, товарища по детским играм, которому в детских драках закрывал спину, я убил в августе 1996 г. Он был боец УНА УНСО, и приехал сюда — убивать нас. Я так и не понял — зачем он это сделал? — с горечью закончил Сергей…

Стоял жаркий Август 1996 года. Уже в который раз наши войска штурмовали Грозный, выбивая из него боевиков.

Пулеметчик боевиков недавал перебежать улицу. Засев на третьем этаже высотки, он поливал очередями, перебегающих улицу солдат.

Половина взвода полегло от его пуль. Серега смог незаметно подобраться к дому, забежал в подъезд. Поднявшись на третий этаж, прокрался по коридору. Пулемет замолчал, слышалось шуршание лент.

— Перезаряжается, — подумал Сергей, и ворвался в комнату, где сидел пулеметчик. Увидел двоих. Они обернулись, Сергей выстрелил в одного, боевик упал. Навел оружие на второго и…

Они сразу узнали друг друга.

— Серега?

— Володька? — это был друг детства Владимир Прокопчук. Его отец был прапорщиком в той же части, где служил отец Сергея. Дружили семьями.

Сергей увидел на предплечье Владимира нашивку «УНА — УНСО». На кепке, был приколот чеченский волк.

— Так чей же ты солдат, Владимир? — спросил, показывая на волка и нашивку, Сергей.

— Серега, я… не убивай…. подняв глаза, в которых стоял страх, сказал Владимир.

— Вова, я спрашиваю, ты, чей солдат? И какого хрена ты тут делаешь? Какого хрена, Вова? И зачем?

— Не убивай, я сегодня же уеду отсюда.

— Поздно Вова. Там на улице, лежат пятнадцать человек, которых ты убил. С некоторыми из них, я еще вчера пил водку, — поднимая оружие, сказал Сергей.

— Серега я сдаюсь. По закону я пленный, — крикнул, делая последнюю попытку спастись, Владимир.

— А мне плевать. Ты меня предал Вова, а на Руси предателей вешают. Но я тебя просто пристрелю. Мне некогда с тобой возится, организовывая виселицу.

— Серега не надо, не убивай, я женат, дети. Мама болеет…

— Заткнись. Умри как мужик, — Сергей выстрелил Владимиру в сердце…

Когда закончили чистить оружие, все занялись своими делами. Сергей ушел в свою палатку. Кто-то писал письма, играли в карты, пили чай и водку.

Самые оголодавшие включили порно. С экрана доносились ахи вздохи изнемогающей от «неземной» любви актрисы.

— Вот придурки. Когда я уезжал, Вы уже драли эту бабу, приехал снова дерете, оставьте ее в покое. Устала ведь девушка. — пытаясь пошутить сказал Вдова.

— Правда, парни, вырубай это блядство. Включите лучше «Такси» — Бессона.

— Уже сто раз смотрели.

— А эту хрень сколько?

— Вырубай, а то видак разнесу.

Включили «Такси». Тут Лешка вспомнил, и пошел в палатку к Сергею.

— Здорово док! — сказал Вдова, здороваясь с Чумаковым.

— Привет! Ты что вернулся? У тебя ведь дырка толком не зажила?

— Дела, доктор, дела. Серега я к тебе.

— Давай хоть осмотрю руку, Садись, — Чумаков, достал перевязочные материалы.

— Осматривай. Серый, я Людмилу видел. Письмо тебе передала. Вот держи, — снимая пятнистую куртку и садясь на табурет рядом с доктором, сказал Алексей.

— Спасибо Лешка, — ответил Сергей и взял письмо. Лежа на кровати вертел его в руках. Думал. Открывать или нет.

— Что смотришь, на него, как баран на новые ворота? Читай, давай. — Лешка сердито посмотрел на Серегу.

Сергей открыл письмо, развернул, увидел на бумаге ровный красивый почерк Людмилы. Стал читать.

Закончив читать, Сергей отложил письмо и достал фотографию Людмилы.

Вдовин и Чумаков понимающе переглянулись.

— Может это и не мое дело, но… Она любит тебя, Серый. По настоящему. Забудь все, что было. Кто из нас не делает ошибок, а? — доставая сигареты, сказал Вдова.

— Ну что, доктор, закончил? Пошли, покурим, Серый.

Выйдя из палатки в темноту кавказской ночи, закурили.

— Когда я был дома, Людмила пришла к нам. Я заметил, что когда я рассказывал о тебе, ее глаза светились. Решать, конечно, тебе.

Но ты будешь последним дураком, если потеряешь такую бабу. — Лешка смотрел на Сергея.

Услышав человеческую речь, к курящим, подбежал, радостный «Чубайс».

— Я давно, все решил. Слышишь, ты, глупое животное, она написала, что не может без меня. Она любит. Эта женщина меня любит! — говорил Сергей, присев, на корточки почесывая собачью шкуру. Вдова не понял к кому, были адресованы эти слова. Ему, собаке или самому себе. Он улыбнулся, выбросил окурок и продолжил.

— Ладно, пойду спать. А то наш коновал, сейчас снова за меня возьмется. И хлопнув Сергея по спине, растворился в темноте. Слышался только его голос: «Где среди пампасов, бегают бизоны…»

Серега продолжал чесать спину собаке. Чубайс по собачьи улыбался, подставляя то один то другой бок рукам человека. Пытался лизнуть Сергея в лицо.

— Вот так, Чубайс, она меня любит. И я люблю ее. Понимаешь? — пес тявкнул в ответ. Наверное, и правда понимал.

— Пойду завтра к связистам, позвоню Людмиле, — подумал Сергей и ушел в палатку.

С утра он пришел, на узел связи. Его соединили с офисом Людмилы. Глупая секретарша никак не давала поговорить с ней. Говорила, о каком то совещании. И все-таки он добился.

— Да, Сережа- услышал он взволнованный голос любимой женщины.

— Барышня, Вы еще хотите родить ребенка?

— Да!!! Да, Сережка!! Да, любимый!! От тебя — Да!!!!..

Поговорив с Людмилой, Сергей в прекрасном настроении вышел от связистов. На радостях он отдал им целый пакет анаши, чему те несказанно обрадовались. И пообещали Сергею, что теперь если понадобится, они соединят его хоть с Белым домом.

Выйдя на улицу, увидел, идущих на встречу Лапу, Вдову и Грома.

— Вот он! А мы думали, его уже выкрали косить черемшу! — парни были с автоматами.

— А вы куда собрались? — улыбаясь, спросил Сергей.

— В кафе, к Малике. Надоело гречку жрать. Пойдешь с нами?

— А то. Подождете? Я сейчас, пушку возьму, и догоню. — Сергей побежал к своей палатке.

Когда Серега, взяв автомат, бежал к КПП, его остановил начпрод.

— Серега, ты в город?

— Да Михалыч. К Малике.

— Слышишь, попроси там, на рынке у пацанов. Пусть котенка, а лучше кошку притащат. А то от мышей на складе житья нет.

— Хорошо Михалыч, спрошу, — и побежал к ребятам, которые уже махали ему, требуя ускорится.

Выйдя за ворота, Вдова спросил подбежавшего Серегу.

— Звонить ходил?

— Да.

— Ей?

— Да.

— Молодец мужик, — и они направились к рынку, рядом с которым находилось кафе «У Малики».

Сколько раз Серега читал в книгах о непередаваемом колорите восточного базара, но это, нишло ни в какое сравнение с реальностью.

Здесь можно было купить абсолютно все. Около каждого расположения российских войск возникали стихийные рынки. Иногда их разгоняли, но в большинстве случаев они оставались, и на них ежедневно шла бойкая торговля. Продавалось все. Продукты питания, консервы, купленные у самих же военных за копейки, продавались военным же, но по более высоким ценам. Военная форма, всех цветов и расцветок. Обувь, зачастую очень добротная. Сергей как-то купил здесь прекрасные горные ботинки швейцарской армии. Бытовая техника, дешевое серебро и золото по большей части турецкое, тайком продавалось оружие, многочисленные безделушки, спирт и водка. Спиртное у чеченцев парни покупали редко, бывали случаи отравления. Короче говоря, продавалось и покупалось все. Если покупатель не находил того, что ему нужно, надо было только спросить и через час это доставляли прямо в руки. На рынке торговали только женщины. Повсюду бегала вездесущая ребятня. Чеченские мужчины, поодаль сидели на корточках, щелкали семечки и внимательно наблюдали за подходившими русскими. Это наблюдение было не просто праздным любопытством. Зачастую, таким образом, велась разведка, уточнялся состав, вооружение войск. Выявлялись слабости бойцов, кто много пьет, балуется наркотиками. Торговки, постоянно, пытались выяснить: кто женат, есть ли дети, адреса военных. Приходивший на рынок с оружием, должен был постоянно следить за ним. Здесь легко могли, незаметно, отстегнуть магазин с патронами или вытащить из кобуры пистолет. И всегда надо было опасаться, что в толчее рынка, тебе, могут воткнуть в спину холодное жало штыка. Поэтому, на рынок, всегда ходили группами, по три- четыре человека. Прикрывали друг друга. Парни пошли к лотку, где лежали сувениры, нужно было купить подарки для родственников. Особой популярностью пользовались будильники в виде мечети, когда приходило время, вставать, эти часы начинали, с невероятной громкостью, издавать звуки молитвы: «Алла-а-а Акбар!..» Часто покупали предметы национальной одежды горцев. Папахи всех степеней лохматости, кожаные пояски, тюбетейки, четки, кинжалы и, конечно же, войлочные бурки. Пока друзья выбирали сувениры, Сергей подошел к лотку, где молодая чеченка продавала золото.

— Маршалла Зарина! — приветствовал, ее Сергей.

— Здравствуй Сергей! Почему ты всегда со мной здороваешься, но никогда ничего не покупаешь? — с некоторой обидой в голосе спросила девушка.

Сергей редко видел здесь красивых женщин. Либо старухи, либо девчонки подростки. Складывалось впечатление, молоденьких женщин в Чечне не существует. Но Зарина была исключением из правил. И она была красивой. Ей было семнадцать лет, стройная, темноволосая и черноглазая. Изящные черты лица. Чем-то напоминала Людмилу.

— Сегодня мы это исправим. Что предложишь? Мне нужен подарок для любимой женщины. — подмигнув сказал Сергей.

— У тебя есть любимая женщина? А мне говорили, что ты холостой, — как-то грустно сказала девушка.

— Был холостой. А сегодня узнал, что женатый. А что-нибудь не из Турции? Есть? — перебирая украшения, спросил Сергей.

— Есть, но это дороже.

— Не страшно. Показывай.

Выбрав подарок, массивный золотой браслет. Сергей отсчитал деньги.

— У Вас очень красивые глаза. — Сергей улыбнулся девушке.

— Баркалла. — Зарина потупив то, чему Сергей высказал свой комплимент, покраснела и улыбаясь прикрыла лицо платком.

— Позови отца Зарина, — попросил он.

Девушка кивнула головой и, повернувшись к кучке мужчин, крикнула что-то по-чеченски.

Подошел чеченец лет сорока, крепкий плечистый мужчина. Отца Зарины звали Зелимхан.

— Маршала, Зелимхан! Аушь мух ду? — спросил, по чеченски, Сергей.

— Дика ду, Сергей. Дика ду. Откуда по чеченски знаешь? — довольно улыбаясь, спросил отец Зарины и пожал Сергею руку:

— Совсем чеченец ты стал Сергей. Может, останешься здесь. Жену тебе найдем!

— Если только, Вашу дочь, Уважаемый! А чеченский. Вот выучил немного, грех за столько лет не выучить. — ответил Серега.

— Э-э-э Сережа, Зарина уже просватана. Может другую. У меня много дочерей. Зачем звал?

— Нет, Зелимхан, другую не хочу! А за Зарину хороший калым бы дал. Наточишь, мне нож? — доставая финку, спросил Сергей Зелимхана.

— Хорошо, наточу, шелк на лету резать можно будет. — Чеченцы были мастерами в заточке ножей и кинжалов. Сергей всегда удивлялся, как можно, так наточить огромный кинжал, что им можно без мыла брить лицо.

— Оставишь у дочери, я потом буду возвращаться, заберу. — Сергей передал ему свою финку, подаренную братом. Финка была хороша, дамасская сталь, рукоятка из мамонтого зуба. На ручке двуглавый орел из чистого серебра. Брат отсидел три года в тюрьме, поэтому в ножах знал толк.

— Мы скоро домой Зарина. Сан сагатлур ду хьуна — сказал Сергей девушке, когда отец отошел.

— Удачной дороги! — ответила девушка и снова спрятала лицо.

— Адикел, Зарина! — попрощавшись, Сергей отошел.

Отношения с местным населением строилось на принципе терпимости. Мы не трогаем Вас, вы не трогайте нас.

Сергей, разглядывая товары, пошел вдоль рынка. Зелимхан о чем-то говорил с мужчинами, показывая на него, те кивали головами. Увидев, что Сергей посмотрел в их сторону, помахали руками, он махнул им в ответ.

Зарина, грустно, посмотрела вслед этому ерси. Он ей нравился, даже похож был на чеченца, немного. Вот, даже чеченский учит. Все гаски (русские) были болтунами и зубоскалами. Этот же, был сдержан, и не говорил слов понапрасну. Всегда почтителен к женщинам и старикам. Уважал традиции горцев. Эх, если бы он, был чеченец. Она бы уговорила отца, отдать ее за него за муж. Хотя говорят, раньше, ерси женились на чеченках, надо спросить у бабушки. А потом поговорить с отцом. И Зарина улыбнулась.

В эту минуту Сергей увидел Ваху. Окликнул его.

Ваха, молодой парень лет 16. Местный калека. Высокий, тощий, в очках со стеклами похожими на донышки пивных бутылок. Тело Вахи было все покрыто язвами.

— Ваха попроси пацанов, пусть, котенка притащат. — Сергей купил несколько шоколадок у соседки Зарины и передал парню.

— Котенка, что это? — Ваха плохо знал русский.

— Ну кошку, знаешь. Мяу, мяу?

— А-а-а! Цицик?

— Цицик, цицик. — вспомнил как по чеченски кошка Серега: — и пусть принесут котенка на КПП. Спросите Михалыча и отдадите. Он за это сгущенки даст, две банки.

Ваха свистнул, сбежалось несколько пацанят. Ваха поговорил с ними по чеченски и они убежали. Один задержался, это был восьмилетний Магомед.

— Эй, русский, дай патрон? На свадьбе стрелять буду, — попросил он.

— Нет, на лучше вот что, — и Серега купил ему игрушечный грузовик. Тот взял и снова спросил.

— А зачистка будет сегодня?

— Нет, не будет.

Пацан, удовлетворенно кивнул, побежал к стоявшему по соседству дому. Уцепившись за забор, подтянулся и заорал вглубь двора.

— Шамиль!!! А Шамиль!!!

— О-о-о, — донеслось со двора.

— Скажи отцу, пусть сегодня горы не ходит, лес не ходит. Зачистка не будет. Скажи, Магомед сказал!!!!

Серега усмехнулся и пошел догонять ребят. С ним пошел калека Ваха. Он хотел, что бы Сергей продал ему свою финку.

У Вахи была заветная мечта — зарезать федерала. Он ее не скрывал. Но вот проблема, у него небыло подходящего ножа.

— Сергей, продай нож? Пять тысяч дам, — цена поднялась, в прошлый раз он предлагал три, еще раньше тысячу.

— Э Ваха мы же уже говорили. Не могу, брат подарил.

Ваха разочаровано вздохнул. Исполнение мечты откладывалось на неопределенный срок.

Судьба Вахи была трагичной. Он родился здоровым, не попадал под бомбежки, не подрывался на минах. С ним произошло нечто другое.

Когда отряд перебазировался в Гудермес, на следующий день старуха чеченка привела Ваху к отрядному доктору.

Чумаков обрабатывал парню язвы на теле. В палатку зашел Сергей, увидел. Спросил Чумакова.

— Док, а это не заразно. Что ты его прямо в палатке, лечить начал?

— Не Серый, не заразно. Это химический ожог.

— В смысле, химический?

— Ты в армии служил? Знаешь что такое боевые ОВ. Отравляющие вещества?

— Знаю, проходили. Зорин, зоман, иприт, Циклон-Б, а что?

— Вот перед тобой сидит результат, их действия. Хорошо живой остался.

— Да, русский. Мы лес ходили, фазана ловить. Пролетел самолет, чем-то побрызгал. Двое умерли, а я вот такой стал, — подключившись к разговору, сказал Ваха.

Это была страшная правда войны. Серега иногда встречал в лесу, в горах и в хозяйстве у чеченцев, странные емкости с предупреждающими надписями и соответствующими знаками. «Токсично» или «Осторожно яд». После разговора с Чумаковым, найдя во дворе одного чеченца, такую емкость, Сергей ее сфотографировал и показал отрядному химику.

— Что это?

— ВАП. Выливной авиационный прибор, — ответил химик.

— Для чего?

— В нем можно дополнительно керосин, для самолетов брать. Отраву, всякую из него распылять.

— А здесь в Чечне распыляли?

— Ты знаешь, официально нет. Это запрещено всякими конвенциями. Но неофициально могу сказать, что все возможно. Мы, тоесть Россия, в соответствии с договором, должны уничтожать химическое оружие. А применение ОВ в боевых действиях, и есть такое уничтожение. А что ты так волнуешься? — поинтересовался химик.

— Да так, увидел эту хрень, интересно стало.

— Понятно. Я так скажу. Чечня часть России, возможно, что и поливали горы, какой нибудь дрянью, кто же проверит. Земля то — наша. Все шито-крыто, — добавил химик.

Разговор оставил тягостный осадок на душе Сереги.

— Серый, ты что там, застрял? — стоя на крыльце кафе, кричал Громов.

— Все, уже иду. Ладно, Ваха — пока, — и зашел в кафе.

Сегодня у Малики подавали — жижик галныш, шашлычок из барашка с картофелем, салат из свежих овощей, компот и конечно сто грамм. Стоимость блюд составила всего по 40 рублей с носа. Хорошо пообедав в кафе, парни вернулись в расположение. По дороге Сергей забрал у Зарины, наточенный нож.

Рядом с КПП, они застали «Батю». Комбат собирался ехать в комендатуру, у ворот рокотал двигателем бронетранспортер.

Возле «Бати» стоял начпрод Михалыч с ярко красным лицом. Рядом находилось штук пять чеченских ребятишек. В руках начпрода сидел облезлый кот, под ногами путались десяток кошек, разных мастей и возрастов. В каждой руке ребенка, находилось еще по паре котов, которых дети держали, за шкирку или за хвост. Стоял невообразимый крик, орущих благим матом котов и мат комбата.

— Развел зверинец мать твою, зоопарк тудыть-растудыть.!!!! Приеду, чтобы не одного не было. Понял?!!

— А куда мне их девать?

— Топи! Сам съешь! Но ты меня понял!? Кошкин папа! — и комбат, взгромоздившись на броню махнул рукой: — Пошел!!

— Понял! — вздохнул Михалыч и, увидев Серегу, проговорил. — Удружил ты мне Серега.

— Михалыч, блин, кто знал, что так выйдет. Ты спросил, я сделал, — развел руками Сергей.

— Сгущенка давай, две банки! — прыгая вокруг начпрода, орала детвора: — Михалыч, сгущенка, давай!

Михалыч почесал затылок, плюнул и пошел на склад. Вокруг смеялись бойцы отряда…….

Сергею и ребятам, в эту ночь, нужно было заступать на «Крышу» — отрядный НП. Собравшись в палатке у Сергея и доктора, готовились к бессонной ночке. Внезапно по лагерю началась суета, на улице загомонили. Начал раздаваться лязг оружия, бойцы пристегивали магазины к автоматам. Переглянувшись, Сергей, Вдова, Громов, Лапа и Чумаков напряженно вслушивались в шум с улицы. Полог палатки распахнулся, и появилась встревоженная физиономия Гусарова.

— Снова подрыв! «Урал» взорвали. По рации сказали, есть трехсотый, сюда едут.

— Когда это все кончится? — доктор достал свой медицинский чемодан. Собравшись, ушел на КПП. Суета на улице стихла, и повисла напряженное ожидание. Минут через двадцать раздался шум двигателя отрядного грузовика. Еще через три минуты вернулся Чумаков, ведя с собой раненого. У него был разорван рукав куртки, вся кисть левой руки была залита кровью. Парни посторонились, медик усадил бойца на Серегину кровать, начал осматривать рану.

— А царапина. До свадьбы заживет, — радостно сообщил Чумаков.

— Давай рассказывай, что случилось? — поинтересовался у раненого Вдова.

— Что рассказывать? Ехали с «копейки», я в кузове, с краю, сидел. Как жахнуло! Все попрыгали в канаву. А потом смотрю, рука в крови. Ну, вроде все, — вытаращив глаза, ответил боец.

— Не густо, — проговорил Громов.

Снова появился Гусаров. Усевшись на табурет, он рассказал, что произошло. Отрядный «Урал» производил смену на блок- постах. Сменив наряд на блоке?1, возвращались на базу. Машина шла на большой скорости. Раздался взрыв сзади автомобиля. Осколками порвало брезент на будке, одно колесо и ранило одного сотрудника. В дальнейшем выяснилось, что было установлено два заряда, но один почему-то не сработал. Рассчитывалось, что один взрыв будет перед машиной и осколки поразят сидящих в кабине. Второй взрыв должен был калечить тех, кто стал-бы выпрыгивать из кузова. К счастью, этого не произошло.

— Да, Серый, там тебя Зелимхан звал, — закончил Гусаров.

Сергей отправился на КПП. Зелимхан увидев его, сказал, только одну фразу.

— Мне надо поговорить, — и встревожено огляделся.

— Приходи, когда стемнеет к «Крыше»- ответил Сергей, поняв волнение отца Зарины. Через минуту вернулся к ребятам.

Вечером. Сергей услышал стрельбу. Вышел из палатки, небо было расцвечено пунктиром трассирующих пуль.

— Что случилось — спросил Сергей у проходящего мимо Курова.

— У «чехов» свадьба. Через улицу. Где позавчера зачистка была.

Серега улыбнулся. Сколько не проводи зачисток, оружие редко находят в домах. Но как только свадьба, стреляют по всему кварталу.

Через десять минут они пошли менять наряд на главном НП отряда. Наступала кавказская ночь.

Сергей с Лапой сидели на крыше разбитого железнодорожного диспетчерского пункта, где у них был оборудован наблюдательный пункт. На ясном небе мерцали миллиарды звезд. Недалеко от расположения отряда стояла мечеть. Наступило время ночного намаза и в звенящей тишине ночи, усиленное динамиками, раздавалось пение муэдзина:

Где-то за городом, раздавались залпы артиллерийской батареи, ведущей обстрел гор. Снаряды с фырчаньем и гулом пролетали в вышине над постом, где сидели Сергей и Дмитрий. Димка считал секунды, за которые снаряд достигал далекой цели.

«Бум-м-м!» — раздавалось за городом.

— Один, два, три……….сорок три, — и в горах слышался глухой грохот разрыва.

— Серый, сорок три секунды! Сколько километров он пролетел? А? — и Лапа снова замолчал. Молчал и Сергей, глядя на небо в котором за сорок три секунды, смерть настигала свою жертву.

Снизу послышался свист. Сергей встал и подошел к краю крыши. В темноте увидел крепкую фигуру Зелимхана.

— Димон, я вниз. Зелимхан, что-то сказать хочет. Ты прикрой, если что… — и пошел к лестнице ведущей вниз.

— Салам аллейкум Сергей!

— Доброй ночи Зелимхан! — поздоровавшись, Сергей огляделся и заметил на углу соседней постройки тоненькую фигурку девушки.

— Что хотел сказать Зелимхан?

— Сережа, завтра вас опять взрывать будут. Это месть. Вы в последнее время, много вахобитов убили.

— Откуда такая информация? И почему мне говоришь, а не начальству? — внимательно смотря в лицо Зелимхана, поинтересовался Сергей.

— Магомед маленький знаешь? Ему Шамиль сказал, а у Шамиля отец вахобит. Раньше, до Вас, в безопасности у вахобитов работал.

Сергей вспомнил маленького Магомеда и улыбнулся.

— А тебе говорю, потому, что уважаю. Начальству ты сам скажи, если я пойду, меня спрашивать начнут, могут сболтнуть потом, где не надо. А у меня дочки. Бандиты ночью придут, всех зарежут, — и Зелимхан тяжело вздохнул.

Сергей понимал, насколько рискует этот человек, сообщая им о возможности завтрашнего теракта. Бандиты убивали и за меньшее. Несколько раз ребята выезжали на такие убийства из мести. Зрелище было не для слабонервных.

— А где минировать будут, не знаешь?

— Нет, но я догадываюсь, что уже минируют. Там у Аслахана сын сегодня женится, все на свадьбе гуляют, на улице никого.

— Спасибо Зелимхан. Я сообщу сейчас руководству. Про тебя говорить не буду. У тебя все?

Зелимхан начал переминаться с ноги на ногу и Сергей понял, что еще не все.

— Что-то еще? А Зелимхан? — Сергей положил руку на плечо мужчины.

— Да. Ты на рынке про Зарину говорил. Правда, замуж возьмешь? Она сказала, ты ей нравишься. Не перебивай Сергей. Я очень люблю своих девочек. Сначала я грустил, что у меня нет мальчика, нет сына. Но теперь даже рад, немного. Наших сыновей убивают. Нет, Вы не виноваты, здесь наша общая вина. А Зарине я хочу хорошей жизни, возьмешь ее замуж и увезешь в Москву. Подальше отсюда. Внуков мне нарожаете? А, Сергей?.. — Зелимхан вопросительно посмотрел в глаза Сереги.

«Черт, вот это я попал! Отрезать бы себе язык. Блин, парни засмеют. Девка меня сватает» — мысли вспыхивали с лихорадочной быстротой. Сергей не знал, что отвечать, а пауза уже затянулась. Зелимхан начал рассказывать про Зарину, что она красивая, будет ему хорошей женой, умеет готовить, стирать, убираться, строить дом. Сергей вспомнил несколько случаев, когда чеченки, выходили за муж за русских. Раньше ему это казалось просто хорошей сказкой. Еще в 96 году, когда его танковый батальон выводился из Чечни, и грузился на эшелон уже происходила похожая история. Одна молодая чеченка пришла к месту погрузки и начала просить увезти ее из Чечни. Когда эшелон отправлялся, один из бойцов, тайком, спрятал ее в танке. Потом, в Буденновске, они поженились. Но это произошло с кем-то, а тут вопрос касался его лично.

— Зелимхан. Выбор Зарины мне льстит. И твое решение мне тоже приятно, но у меня есть жена. В Москве. А у нас нет закона, иметь много жен. Да, мы не расписаны, но я люблю ее, а она любит меня. Ты прости, Зелимхан, за мой отказ. Еще неделю назад, я, наверное согласился. Но сейчас уже не могу. Прости. — Сергей наконец-то подобрал слова.

Зелимхан вздохнул. Посмотрел на Сергея и в сторону девичьей фигурки.

— Спасибо Сергей. Ты честно мне все сказал. Зарина! Идем домой, — позвал он.

Девушка подошла и поздоровалась. Посмотрела на Сергея, ее лица не было видно, в темноте были видны только белки ее глаз. Сергей почувствовал, как пахнут волосы и тело девушки. Несколько месяцев, без общения с женщинами, обострили его чувства. Теперь запах молодой женщины, стоявшей рядом, дурманом бил в голову.

— А это тебе Сережа. Подарок, — сказала девушка и что-то вложила ему в руку.

Затем они попрощались. Зелимхан и Зарина пошли в сторону жилых домов и вскоре растворились в темноте. Сергей снова поднялся на крышу, где его ждал Лапа. Рядом с Дмитрием сидел Вдовин и пил кофе. Сергей посмотрел на свою ладонь. Белоснежный девичий носовой платок лежал на темной огрубевшей ладони Сергея. По чеченской традиции, если девушка дарила парню свой платок, это значит, она согласна выйти за него замуж. Шелк платка источал аромат девичьего тела. Сергей спрятал платок в нагрудный карман куртки. Парни вопросительно посмотрели на Сергея. Он рассказал им о разговоре с Зелимханом, умолчав, что тот предложил Сергею руку дочери. По телефону сообщили командованию о предупреждение Зелимхана. В штабе серьезно отнеслись к предупреждению и сказали, что примут меры. Затем Лапа отправился спать, а Вдовин остался с Сергеем на посту. Они пили кофе, курили и разговаривали о домашних проблемах. Говоря с Алексеем, Сергей чувствовал запах исходивший от платка в кармане.

«Тьфу ты наваждение, какое. Совсем озверел без баб»- подумал Сергей и перепрятал платок подальше, в рюкзак. Туда, откуда нельзя было почувствовать, пьянящий аромат влюбленной женщины.