Часть первая: пролог

Сердце Агиллари колотилось свежепойманной рыбой, норовя выскользнуть из смиряющей хватки воли. Удалось? Верно, удалось. Взмах тёмного крыла неудачи он ощутил бы на своём лице гораздо раньше… да, всё должно пройти удачно. Должно, должно…

Теперь он больше хотел, чем боялся оказаться впереди, бок о бок с младшим. Рядом со Звериком и большей частью с трудом собранного отряда людей — его людей. Быть впереди, всё видеть, не терзаться ожиданием и догадками… насколько это было бы проще! Но тайный страх, приказ, отданный в миг слабости (был такой миг, был!), фальшиво беззаботная лень — и вот он здесь, а его нелепая армия и брат — там. Где сейчас блещет сталь, льётся кровь, где, быть может (и это самое страшное) вспухает жаркими пузырями, сплавляя металл и плоть, проклятая вражья магия… А он, Агиллари, продолжает сидеть, потягивая вино, то слишком сладкое, то кислое, как яблоко-дичок, то вовсе безвкусное. И сидит, и сидит, и пьёт. Потому что переменить решение теперь — выдать слабину. Тогда как он, старший принц Равнин, начавший наконец войну за свою корону, не имеет права на слабость. Тревогу, ошибки, неуверенность…

Ему надо быть выше этого. Надо.

Слово — лязг закалённого клинка о кованый доспех.

…Топот копыт. Волна облегчения опередила звонкий возглас:

— Мы победили, мой принц!

Осадивший белого жеребца и картинно воздевший меч к небу, Итоллари был весел. Однако Агиллари отметил, что на мече брата нет крови.

— Конечно, Ито. Идём в шатёр, расскажешь.

Брат рассказал. Агиллари улыбался, кивал. Когда надо, подливал вина (но сам пить не хотел совершенно). И запоминал то, что слышал, но мыслями был далеко.

Ровно сто три года назад невиданные корабли показались у восточных берегов. Огромные суда, без вёсел, но о трёх или даже четырёх мачтах, в чистой пене парусов. Даже островитяне прежде не видели таких. С каждого корабля сошло по семь десятков нелюдей, всего же — чуть больше полутысячи. Доставив чёрных, как уголь, красноглазых пришельцев на сушу, корабли повернулись и ушли обратно в море. И больше никто их не видел, словно из ниоткуда они вышли и вернулись в никуда.

Кто же знал, какую беду принесли они с собой?

А раскрасневшийся от вина Итоллари смеялся.

— Бежали как зайцы! — выкрикнул он. И повторил. — Как зайцы бежали от Зверика!

— Значит, они не приняли боя? — спросил Агиллари. — Никто не пытался биться?

— Попытался один. Красноглазый, их главный, наверно. Только магия-то его — фьють! А Зверик его за голову хвать — и оторвал. Видно, без магии нелюди не бойцы!

Агиллари слегка поморщился. И представил, как всё было бы, останься при поплатившемся головой красноглазом его магия. Его пёстрое воинство, две сотни кое-как вооружённых, едва обученных людей… они, они бежали бы, как зайцы. И не перед пятью десятками Серой стражи, хотя и тех довольно было бы для разгрома, а перед одним-единственным тастаром.

Но всё обернулось иначе — из-за ожившего кошмара, который шёл впереди людей.

Зверик. Чудовище. Последний из рода каэзга. Ужас древних, вскормленный им, Агиллари.

"Пусть нелюди воюют с нелюдями!"

Спасибо, дед. Ты дал хороший совет. А я — воспитал хорошее оружие. Теперь я верну свой трон. Верну своё наследство.

И красноглазые заплатят за всё.

Я, принц Равнин, клянусь!