"Смерть на горячем ветру" - читать интересную книгу автора (Уорнер Дуглас)

Глава шестая

Гроинз Маккензи выбрался из заведения Гринбаума. Он глупо улыбался, глядя по сторонам и горя желанием поделиться с кем-нибудь своим счастьем.

— Эй, малышка, где ты? — позвал он. — Гляди-ка, что принес Дед Мороз!

Ему ответил тротуар. Как ни странно, он говорил голосом Сандры Мартин.

— Вытащи меня, Гроинз! — сказал. он. — Вытащи меня отсюда.

Сбитый с толку, Гроинз нагнулся и увидел глядевшую на него из глубокой ямы девушку. Все ее лицо было в синяках и кровоподтеках, а волосы посерели от копоти.

— Что ты там делаешь, Сандра? — спросил Гроинз и протянул ей руки. — Смотри, что я нашел!

— Ты что, чокнулся, Гроинз? — закричала она. — Это же землетрясение! Вытащи меня!

Он будто очнулся и, поднеся руки к глазам, увидел, что они полны драгоценностей. С неожиданной ненавистью он стал срывать их с пальцев. Кольца, звеня, покатились по тротуару. Гроинз лег на тротуар и опустил обе руки в трещину. Схватив Сандру за запястья, он сильно рванул ее на себя.

Нетренированные мышцы напряглись, и Сандра начала медленно высвобождаться. Ее остроконечные туфельки скользнули по стенкам ямы в поисках опоры. Вспотевший Гроинз что-то пробормотал и еще раз рванул. Сандра вылетела из ямы, как пробка из бутылки, и упала на него сверху, тяжело дыша. Гроинз бессильно уронил руки и лег; на его глаза стекали струйки пота.

— Вставай, чертов идиот! — воскликнула Сандра, только поднявшись на ноги. — Вставай и бежим!

Гроинз вытер пот и с трудом встал на колени.

— Там, внизу, легавый, — произнес он.

— Да, я лежала на нем. Он кончается. Ради бога, пошли, Гроинз!

— Но он же не мертвый, дорогуша, — проговорил Гроинз. — Он движется.

Она грязно выругалась.

— Ты, проклятый истеричный идиот! Он легавый. И он видел, как ты грабил магазин этого Гринбаума.

— Он еще жив, — рассудительно заметил тот.

— Пусть помирает! А я спасусь! И черт с тобой!

И она побежала вверх по дороге, прихрамывая. Все еще стоя на коленях, Гроинз покачал головой.

— Жаль, — задумчиво проговорил он. — А была хорошей девочкой.

Фримен застонал. Гроинз опять лег на тротуар и крикнул вниз:

— Эй, фараон! Можешь встать? Фримен открыл глаза и посмотрел вверх.

— Я думаю, — сказал он сквозь стиснутые зубы, — что моя левая нога канула в небытие, но я попробую.

Постанывая, он зашевелился. Ему удалось встать на одно колено. Он протянул вверх руки, и их пальцы коснулись, но они не смогли схватить друг друга за руки.

— Пятнадцать проклятых сантиметров! — разочарованно вымолвил. Гроинз.

Передняя стенка ювелирной лавки запоздало рухнула, как смеется человек, до которого соль анекдота дошла в последнюю очередь.

— Уходи, парень! Это бесполезно. Спасайся сам, — выдохнул Фримен.

— Для начала заткнись, — ответил Гроинз.

В поисках подручных средств и помощи Гроинз огляделся вокруг, но ничего и никого не нашел.

— Но я-то! — покачал он головой. — Забиваю себе голову заботами об истекающем кровью фараоне! Совсем чокнулся.

— Подвинься на кроватке, малый, — сказал он Фримену. — Я спускаюсь вниз.

— Не будь дураком, — ответил тот. — У тебя ничего не выйдет.

— Заткни свою пасть! — и он свесил ноги через край пролома. — Вот и я.

Он прыгнул, и они оказались прижатыми друг к другу в тесной яме.

— Если ты не слишком жирный, — сказал Гроинз, — то я подниму тебя так, что ты сможешь ухватиться за край ямы, а когда ты вылезешь, я выпрямлюсь, и ты меня вытащишь за руки.

Места было мало, но Гроинз медленно, постанывая, поднялся на ноги, на спине у него сидел полицейский. Фримен ухватился пальцами за край и попытался подтянуться. Гроинз сильно толкнул его, и Фримен выкарабкался на поверхность.

— Хватай меня за руки, фараон, — сказал Гроинз, — и побыстрее, это местечко — не кабаре.

Фримен перевернулся на живот и заглянул вниз. От второго удара улицу тряхнуло, и земля, разверзшаяся на какое-то время, вновь закрылась. В нескольких сантиметрах от носа Фримена серым цветом отливал асфальт, твердый, как раньше. И лишь незаметная трещина указывала, что здесь было отверстие.

Тротуар был в пятнах и поблескивал в этом месте. Он заплакал. В первый раз с детства.

* * *

Закинув оборудование в машину, Маршалл дал задний ход и, выбравшись из проезда, помчался по главному шоссе, которое вело вниз с холма в сердце Арминстера. Подъезжая к городу, он гнал все быстрее и быстрее, как сумасшедший. От его внимания даже ускользнул тот факт, что он был один на шоссе. Не доезжая километра до Арминстера, он свернул с шоссе и выехал на специальную площадку для обзора.

Выпрыгнув из машины, Маршалл проигнорировал небольшую кучку людей, толпившихся у перил и о чем-то переговаривавшихся. Он подошел к краю. Его камера должна была запечатлеть это зрелище для потомства.

Солнце зашло, но над разрушенным городом быстро поднималась полная луна. В дюжине мест горели здания, набрасывая на все оранжево-красную паутину, придававшую жуткий вид картине. «Имперская Башня», выглядевшая с этого расстояния при таком освещении почти нетронутой, все еще парила над водами залива. Там и тут, как заметил Маршалл, виднелись здания контор и другие строения, которые, то ли из-за более основательной постройки, то ли по причуде случая, были не тронуты землетрясением. Все остальное лежало в развалинах. Часть холма, расположенная ниже виллы мэра, рухнула на находящиеся у его подножия постройки. Старый Город выглядел как бойня. На глазах Маршалла другая часть скалы отделилась от берега и обвалилась в море.

Внизу показались несколько групп уцелевших. Все шли пешком. Медленно поднимались они наверх, шатаясь, как пьяные. Маршалл сфотографировал их. На лицах этих людей отражалась внутренняя опустошенность. Мужчины, женщины и дети, грязные и запыленные, в большинстве своем раненые, как привидения, карабкались на холм. Другие даже не пытались спасаться. Маршалл увидел женщину, сидевшую на земле и схватившуюся руками за голову. Она даже не плакала. Посреди дороги стояла, подбоченясь, девушка, откинув назад голову так, как будто она смеялась. Повсюду виднелись фигуры, роющиеся в обломках.

От второго удара Маршалл покачнулся, но продолжал наблюдение. Взгляд его упал на море, и он издал страшный вопль.

Море медленно отступало от берега. Оно уходило неторопливо, как в замедленной съемке, оставляя после себя обнаженное дно. Стоявшие на рейде яхты завалились на бок, когда их кили врезались в землю. Маршаллу показалось, что он увидел неистово бегущих людей и услышал их крики.

Море отошло на сто, двести, триста метров. И пошло обратно, сначала медленно, почти лениво, как хищник, выбирающий позицию, чтобы прыгнуть на свою жертву. Его скорость росла, объем воды увеличивался. К городу море подошло пятнадцатиметровой стеной, тысячами и тысячами тонн воды, страшной, все сокрушающей силой. На рейде море подхватило беспомощные суда, сорвало их с якорей и понесло их, как за пазухой, над набережной. Промчавшись над низиной, волна врезалась в стену «Золотого Льва». Она загасила пламя, убившее Гейл и Лили Хэйнес, и с ревом и гулом потушила пожар, разгоравшийся на месте автозаправочной станции. На поверхности вала неслись бревна, кирпичи и камни, как будто в нем ничто не могло утонуть. Как жадная рука, он поднимался все выше и выше и, наконец, остановился — и отхлынул. Отступая, море оставляло тяжелые предметы: прогулочное судно на разбитой крыше магазина подарков; шлюпку в ветвях дерева; пятнадцатиметровую рыбацкую шхуну посреди Главного бульвара, напротив здания почты. Оно оставляло кирпичи и камни; деревья и валуны оно одело слоем дурно пахнущей тины. Более Легкие предметы море унесло с собой: в основном обломки мебели, выхваченные из-под руин, занавески, одежду, обувь — и людей. Оно унесло многих, и не все они были мертвы, когда нахлынула вода.

* * *

До того, как нахлынуло море, пол в квартире Боскома остановился под углом в сорок пять градусов. Боском разжал пальцы и соскользнул к тому месту, где была стена. Упершись в кусок кирпича, ему удалось сесть. Он перегнулся и посмотрел на улицу. Ее не было видно под обломками мебели и остатками магазинной обстановки и товаров. Через улицу на четвереньках переползала человеческая фигура. Боском позвал ее, но та не остановилась и быстро скрылась из виду, как испуганный краб.

Внизу лежали сваленные в грубую пирамиду кирпичи. Боском убрал ногу с уступа и покатился вниз. Он упал на землю побитый и исцарапанный, но, в общем, целый. Спустившись с пирамиды, он встал посреди улицы. Его внимание привлек предмет, валявшийся в канаве. Это был шлепанец, принадлежавший его жене. Он беспомощно огляделся вокруг и позвал:

— Мать! Колин! Фло!

Ему ответил чей-то искаженный и приглушенный голос. Он раздался из-под той самой груды, которая помогла Боскому благополучно спуститься на землю. Издав хриплый возглас, он бросился к обломкам. Как пес, добирающийся до закопанной кости, Боском стал раскидывать завал, отшвыривая кирпичи, куски черепицы и шифера. Но глыбы, будто насмехаясь над ним, заваливали всякий раз проделанные бреши. Руки его кровоточили, а ногти были сломаны. Время от времени он кричал, а погребенное существо отвечало стоном.

Вода была уже совсем рядом, когда Боском заметил, а скорее, услышал ее. Он оглянулся, и глаза его расширились.

— Уходи! — безумно закричал Боском. — Уходи! Я еще не кончил.

И он продолжал карабкаться по обломкам, поглядывая через плечо.

Море подмяло его под себя, а затем, будто смилостивившись, подняло на поверхность. Его несло на гребне вала, он оставался в сознании.

— Пусти! — кричал он, бессильно шлепая руками по воде. — Пусти меня!

Боскома несло все выше и выше, пока его затуманенному мозгу не почудилось, что его забросит на Луну. Затем он закричал волнам, чтобы они не несли его с собой, а убили, как они это наверняка сделали с его семьей.

Вдруг он понял, что больше не движется. Он услышал злобный шипящий звук и открыл глаза. Вода отступала, оставляя его зажатого в груде автобусов. Коварство моря потрясло Боскома.

— Вернись! — истерически закричал он. — Вернись и убей меня! Я хочу умереть.

Вода зашипела и ушла.

* * *

Фримену тоже было суждено остаться в живых. Он беспомощно сидел на улице и смотрел на подступающие волны. Как и Боскома, его подхватила вода. В отличие от Боскома, он не закрыл глаза. Заметив вертевшуюся в круговороте шлюпку, Фримен ухватился за нее, когда ее проносило мимо. От непосильного напряжения его мускулы застонали, но он крепко держался за борт. Именно шлюпка спасла его, зацепившись за дерево. Фримен висел на ней до тех пор, пока вода не схлынула. Тогда он разжал руки и упал на землю. Там, лежа в полубессознательном состоянии, он дожидался смерти или спасения.

Пришло спасение. Во всем мире сейсмографы сообщили о бедствии и определили его эпицентр. Первое спасательное армейское подразделение из расположенной неподалеку штаб-квартиры Юго-Западного командования прибыло на место происшествия через тридцать минут после первого удара. Это были опытные солдаты регулярных войск, повидавшие войны во многих уголках земного шара, но когда они выскочили из машины, в ужасе застыли. С первого взгляда казалось, что никто не мог остаться здесь в живых.

Командир подразделения, сержант Стефен Морони, награжденный медалью «За выдающиеся заслуги» и «Военной медалью», выругался сквозь зубы. Чтобы скрыть свои чувства, он грубо приказал:

— Пошли, ублюдки! Пошли, кому сказано!